Как уже говорилось ранее, Диоген Синопский обладал незаурядным умом и практиковал крайний аскетизм, порою граничащий с эксцентрическим юродством. Он проповедовал здоровый образ жизни. Чем проще и беднее жил человек, отказываясь от многих благ цивилизации, тем выше и духовнее выглядел он в глазах Диогена. Он называл себя гражданином мира и, по древнему преданию, жил в обыкновенной глиняной бочке при храме Матери богов, сознательно лишая себя многочисленных благ.
Диоген понял, как следует жить, когда случайно обратил свой взор на пробегавшую мимо мышь. Она была свободна, не нуждалась в подстилке, не пугалась темноты, довольствовалась простой пищей, которую добывала в трудах и заботах, и не стремилась получить какие бы то ни было наслаждения, которые Диоген считал поверхностными и мнимыми, лишь скрывающими настоящую суть.
В своем так называемом жилище – в бочке – Диоген спал, подкладывая под себя сложенный вдвое плащ, который потом надевал и носил. При нем постоянно находилась сума, в которой он хранил незамысловатую пищу. Если же ему иной раз не приходилось ночевать в бочке, то любое другое место, будь то площадь или голая сырая земля, были Диогену одинаково подходящими и для еды, и для сна, и для продолжительных бесед со случайными слушателями.
Диоген призывал всех закалять свой организм, но не ограничивался одним лишь призывом, а на собственном примере показывал, как нужно закаляться. Летом он снимал с себя одежды и подолгу лежал на горячем песке, а зимой совершал пробежки босыми ногами по холодной земле и обнимал заснеженные статуи.
Ко всем без исключения людям Диоген относился с презрительной насмешкой – и говорил, что иногда ему кажется, будто человек – самое разумное существо на земле. Но когда он на своем пути встречал людей, кичащихся богатством или славой либо обманывающих простой народ ради собственной выгоды, то люди казались ему гораздо глупее остальных Божьих тварей. Он утверждал: для того, чтобы жить как следует, нужно иметь, по крайней мере, разум.
Диоген по природе своей был этаким циником (несложно догадаться, что «циник» – искаженное римлянами «киник»), не щадящим ни себя, ни кого бы то ни было. Он говорил, что люди изначально злы и коварны – и при любом удобном случае норовят столкнуть рядом идущего в канаву, и чем дальше, тем лучше. Но никто из них даже не предпринимает попыток сделаться добрее и лучше. Он удивлялся, что люди смотрят вдаль, не замечая простых и повседневных вещей, которые происходят совсем близко. Его раздражало то, что они молят Бога о крепком здоровье, в то же самое время занимаясь обжорством на многочисленных пирушках.
Философ учил, чтобы люди, по возможности, сами о себе заботились, ели простую пищу и пили чистую воду, коротко стриглись, не надевали украшений и вычурной одежды, как можно чаще ходили босиком и больше молчали, потупив взгляд. Людей, обладающих красноречием, он считал пустословами с ограниченным мировоззрением.
Будучи глубоко верующим, Диоген считал, что все происходящее на земле находится во власти богов. Мудрецов же он полагал приближенными к богам избранными людьми, их близкими друзьями, а так как у друзей все общее, то абсолютно все на свете принадлежит мудрецам. Он же был уверен, что судьбу можно перехитрить, если вовремя проявить отвагу и мужество. Закону он противопоставлял природу, а человеческим страстям – разум.
Тем, кто боялся недобрых снов, Диоген говорил, что лучше бы они беспокоились о том, что делают днем, а не о глупых мыслях, которые приходят в голову по ночам. Но как бы цинично он ни относился к людям вообще и к себе в частности, афиняне любили и почитали Диогена. И когда однажды бедный мальчик случайно разбил его дом – бочку, этот мальчик был подвергнут жестокому наказанию, а Диогену дали новую бочку.
Часто он объявлял во всеуслышание, что изначально боги даровали людям легкую и счастливую жизнь, но те сами испортили и омрачили ее, постепенно придумывая для себя различные блага. Причиной всех бед он считал жадность – и самым горестным в жизни называл старость, которая застигает человека в нищете. Такое прекрасное чувство, как любовь, Диоген называл делом бездельников, а благородных и добродушных людей – подобиями богов. Жизнь человеческую считал злом, но не всякую жизнь, а лишь дурную.
Славу, богатство и знатное происхождение он высмеивал, обзывая все это прикрасами порока. И единственным истинным государством считал весь мир. Диоген говорил, что жены должны быть общими и, значит, сыновья тоже общие. Отрицал законный брак. Утверждал, что все существует во всем и через все, то есть в хлебе содержится мясо, в овощах – хлеб; и вообще, все тела проникают друг в друга мельчайшими частицами через невидимые поры.
У Диогена было множество учеников и слушателей, несмотря на то, что он по меньшей мере слыл личностью необычной и неординарной. Они продолжили его дело, тем самым обеспечивая развитие идеи аскетизма в философии.
47) «НАСЛАЖДЕНИЕ – ЦЕЛЬ ЖИЗНИ» (КИРЕНАИКИ)
48) «СУДЬБА ПОКОРНОГО ВЕДЕТ, А НЕПОКОРНОГО ТАЩИТ» (ДРЕВНЯЯ СТОЯ)
49) «ПОСТУПАЙ ТАК, КАК ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ПОСТУПАЛИ С ТОБОЙ» (КАНТ)
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Диоген понял, как следует жить, когда случайно обратил свой взор на пробегавшую мимо мышь. Она была свободна, не нуждалась в подстилке, не пугалась темноты, довольствовалась простой пищей, которую добывала в трудах и заботах, и не стремилась получить какие бы то ни было наслаждения, которые Диоген считал поверхностными и мнимыми, лишь скрывающими настоящую суть.
В своем так называемом жилище – в бочке – Диоген спал, подкладывая под себя сложенный вдвое плащ, который потом надевал и носил. При нем постоянно находилась сума, в которой он хранил незамысловатую пищу. Если же ему иной раз не приходилось ночевать в бочке, то любое другое место, будь то площадь или голая сырая земля, были Диогену одинаково подходящими и для еды, и для сна, и для продолжительных бесед со случайными слушателями.
Диоген призывал всех закалять свой организм, но не ограничивался одним лишь призывом, а на собственном примере показывал, как нужно закаляться. Летом он снимал с себя одежды и подолгу лежал на горячем песке, а зимой совершал пробежки босыми ногами по холодной земле и обнимал заснеженные статуи.
Ко всем без исключения людям Диоген относился с презрительной насмешкой – и говорил, что иногда ему кажется, будто человек – самое разумное существо на земле. Но когда он на своем пути встречал людей, кичащихся богатством или славой либо обманывающих простой народ ради собственной выгоды, то люди казались ему гораздо глупее остальных Божьих тварей. Он утверждал: для того, чтобы жить как следует, нужно иметь, по крайней мере, разум.
Диоген по природе своей был этаким циником (несложно догадаться, что «циник» – искаженное римлянами «киник»), не щадящим ни себя, ни кого бы то ни было. Он говорил, что люди изначально злы и коварны – и при любом удобном случае норовят столкнуть рядом идущего в канаву, и чем дальше, тем лучше. Но никто из них даже не предпринимает попыток сделаться добрее и лучше. Он удивлялся, что люди смотрят вдаль, не замечая простых и повседневных вещей, которые происходят совсем близко. Его раздражало то, что они молят Бога о крепком здоровье, в то же самое время занимаясь обжорством на многочисленных пирушках.
Философ учил, чтобы люди, по возможности, сами о себе заботились, ели простую пищу и пили чистую воду, коротко стриглись, не надевали украшений и вычурной одежды, как можно чаще ходили босиком и больше молчали, потупив взгляд. Людей, обладающих красноречием, он считал пустословами с ограниченным мировоззрением.
Будучи глубоко верующим, Диоген считал, что все происходящее на земле находится во власти богов. Мудрецов же он полагал приближенными к богам избранными людьми, их близкими друзьями, а так как у друзей все общее, то абсолютно все на свете принадлежит мудрецам. Он же был уверен, что судьбу можно перехитрить, если вовремя проявить отвагу и мужество. Закону он противопоставлял природу, а человеческим страстям – разум.
Тем, кто боялся недобрых снов, Диоген говорил, что лучше бы они беспокоились о том, что делают днем, а не о глупых мыслях, которые приходят в голову по ночам. Но как бы цинично он ни относился к людям вообще и к себе в частности, афиняне любили и почитали Диогена. И когда однажды бедный мальчик случайно разбил его дом – бочку, этот мальчик был подвергнут жестокому наказанию, а Диогену дали новую бочку.
Часто он объявлял во всеуслышание, что изначально боги даровали людям легкую и счастливую жизнь, но те сами испортили и омрачили ее, постепенно придумывая для себя различные блага. Причиной всех бед он считал жадность – и самым горестным в жизни называл старость, которая застигает человека в нищете. Такое прекрасное чувство, как любовь, Диоген называл делом бездельников, а благородных и добродушных людей – подобиями богов. Жизнь человеческую считал злом, но не всякую жизнь, а лишь дурную.
Славу, богатство и знатное происхождение он высмеивал, обзывая все это прикрасами порока. И единственным истинным государством считал весь мир. Диоген говорил, что жены должны быть общими и, значит, сыновья тоже общие. Отрицал законный брак. Утверждал, что все существует во всем и через все, то есть в хлебе содержится мясо, в овощах – хлеб; и вообще, все тела проникают друг в друга мельчайшими частицами через невидимые поры.
У Диогена было множество учеников и слушателей, несмотря на то, что он по меньшей мере слыл личностью необычной и неординарной. Они продолжили его дело, тем самым обеспечивая развитие идеи аскетизма в философии.
* * *
Однажды знаменитый полководец Александр Македонский проезжал через Афины и остановился, чтобы посмотреть на местную достопримечательность – философа Диогена. Александр подошел к бочке, в которой жил мыслитель, и предложил сделать для него что-нибудь. Диоген ответил: «Не загораживай мне солнце!».
47) «НАСЛАЖДЕНИЕ – ЦЕЛЬ ЖИЗНИ» (КИРЕНАИКИ)
Данное утверждение было провозглашено античными философами, которое входили в состав единой школы и назывались киренаиками. Их постулат весьма приятен на слух, оттого он был взят за основу при зарождении и развитии многих других философских теорий.
Основателем школы киренаиков является происходивший родом из Киреи ученик Сократа Аристипп (умер после 366 года до н. э.). Учениками Аристиппа были его дочь Арета, Эфион из Птолемаиды, Антипар из Кирены и другие. Аристипп приехал в Афины, привлеченный славой Сократа. Занимаясь софистикой (философией), он первым из учеников Сократа начал брать плату со слушателей и отсылать деньги учителю. В философии Аристиппа заметно влияние Сократа.
Из воспоминаний современников Аристиппа известно, что он «умел применяться ко всякому месту, времени или человеку, играя свою роль в соответствии со всею обстановкой. Поэтому и при дворе Дионисия он имел больше успеха, чем все остальные, всегда отлично осваиваясь с обстоятельствами. Дело в том, что он извлекал наслаждение из того, что было в этот миг доступно, и не трудился разыскивать наслаждение в том, что было недоступно...».
Современники Аристиппа отмечали его остроумие, полную свободу от всяких предрассудков и условностей, в том числе нравственных. Например, известен случай, когда царь Дионисий плюнул в Аристиппа, а тот стерпел. Когда же философа упрекнули в отсутствии гордости, он ответил: «Рыбаки терпят морские брызги, чтобы поймать мелкую рыбешку, почему бы мне не стерпеть брызги слюны, чтобы поймать большую рыбу».
Именно такой взгляд на вещи и лежал в основе философских воззрений Аристиппа. Он считал, что ощущения не имеют никакой познавательной ценности; следовательно, с их помощью невозможно достоверно познать окружающий мир, они только могут свидетельствовать о психологическом состоянии субъекта. Человек, по Аристиппу, подобен осажденному городу, то есть знает достоверно только то, что происходит внутри него самого. Этот постулат послужил Аристиппу выводом о необходимости субъективного действования. Поскольку ощущения не способны дать адекватного отражения внешнего мира и его законов – значит, единственным критерием поведения могут служить субъективные состояния индивида. Ощущения же Аристипп характеризовал как движения и подразделял их на легкие (удовольствия) и бурные (неудовольствия). Было также среднее состояние – отсутствие и того, и другого.
Аристипп считал удовольствие (наслаждение) единственным благом, к которому следует стремиться. Неудовольствие (или страдание) Аристипп считал злом и говорил, что его следует избегать. Таким образом, Аристипп явился родоначальником этического гедонизма, причем единственным в истории европейской этики до конца последовательным представителем этого направления.
Стремление к удовольствиям стало не только исходным пунктом, но и существенным содержанием этики Аристиппа. С его точки зрения, качество удовольствия не зависит от способа его удовлетворения: «Наслаждение является благом, даже если оно порождается безобразнейшими вещами». Удовольствия (наслаждения) Аристипп измерял только их интенсивностью, потому подлинными для него являлись лишь телесные удовольствия, которые имели преимущество перед духовными. Под удовольствием, по Аристиппу, следует понимать положительное состояние, а не освобождение от боли. Удовольствие есть нечто наличное, относящееся к настоящему, а не воспоминание о благе и не ожидание его. Он призывал не смешивать удовольствие как отдельное ощущение со счастьем, представляющим собой сумму ощущений. «К частным наслаждениям следует стремиться ради них самих, а к счастью – не ради него самого, но ради частных наслаждений».
Выходит, что удовольствие заключено в самом себе: для его понимания нет необходимости выходить за его пределы. Однако удовольствия часто сопряжены со страданиями, и наоборот, так как нет человека, который только наслаждался бы или только страдал. По словам Аристиппа, мудрец не испытывает одних удовольствий, как и жизнь глупца не является сплошным страданием. Возникающие в эмпирической деятельности противоречия индивид может решить с помощью разума, образования, философии.
Как и Сократ, Аристипп обращается к знаниям как к средству преодоления реальных противоречий, но считает (в отличие от Сократа) это средство вспомогательным. Знания имеют ценность постольку, поскольку позволяют более полно наслаждаться, поэтому они полезны только в той степени, в какой способствуют цели деятельности – достижению приятных ощущений. А умственная деятельность сама по себе самостоятельного значения не имеет.
Известен и другой эпизод из жизни Аристиппа. Когда кто-то предложил философу решить трудную задачу, тот ответил: «Зачем, глупец, хочешь ты распутать узел, который, даже запутанный, доставляет нам столько хлопот?»
Философия и образование способствуют осознанию подлинной цели человеческой деятельности – стремлению к удовольствиям – и освобождают от тех социальных условностей, которые препятствуют постижению этой цели. Аристипп пытается, насколько это возможно, упростить жизнь – и учит этому всех остальных.
Однажды сам Аристипп просил у царя Дионисия о чем-то за своего друга, а тот отклонил просьбу. Аристипп бросился в ноги царю, и кто-то из присутствовавших засмеялся. Аристипп сказал: «Не я виноват, а Дионисий, у которого уши на ногах растут». Так, из любого, даже самого неудобного жизненного положения Аристипп умудрялся находить выход и не стеснялся казаться бессильным и слабохарактерным трусом.
По мнению киренаиков, «мудрец чужд зависти, любви и суеверия, ибо эти чувства порождаются пустою мнительностью, но ему знакомы горе и страх, которые порождаются естественно».
Сильная сторона этики Аристиппа и киренаиков вообще состоит в том, что они прославляют живого, единичного индивида, полностью властвующего над своим существованием. Киренаики считают, что абстрактные нравственные нормы, соображения стыда и приличий должны подчиняться человеческой потребности в наслаждении. Последователи Аристиппа Феодор Безбожник и Гегесий усилили антисоциальные мотивы в своих философско-этических воззрениях.
Например, Гегесий прославился тем, что доказывал, будто стремление к наслаждениям неизбежно приводит к страданиям, а раз так, значит достичь наслаждения невозможно. Тогда, по логике Гегесия, высшая цель человеческого существования недостижима, следовательно жить незачем. История свидетельствует о том, что, проповедуя эти идеи в Египте, Гегесий убедил многих своих слушателей совершить самоубийство.
Суть этики киренаиков состояла в проповеди самоутверждения конкретного субъекта, который отвергает мораль как некую силу, препятствующую достижению поставленных целей: они провозглашали в качестве высшей моральной ценности саму его жизнь в ее позитивных, чувственных проявлениях. Но последовательное следование гедонистическому принципу обернулось совершенно противоположным результатом: благо индивида признается неосуществимым, и жизнеутверждение сменяется жизнеотрицанием.
Основателем школы киренаиков является происходивший родом из Киреи ученик Сократа Аристипп (умер после 366 года до н. э.). Учениками Аристиппа были его дочь Арета, Эфион из Птолемаиды, Антипар из Кирены и другие. Аристипп приехал в Афины, привлеченный славой Сократа. Занимаясь софистикой (философией), он первым из учеников Сократа начал брать плату со слушателей и отсылать деньги учителю. В философии Аристиппа заметно влияние Сократа.
Из воспоминаний современников Аристиппа известно, что он «умел применяться ко всякому месту, времени или человеку, играя свою роль в соответствии со всею обстановкой. Поэтому и при дворе Дионисия он имел больше успеха, чем все остальные, всегда отлично осваиваясь с обстоятельствами. Дело в том, что он извлекал наслаждение из того, что было в этот миг доступно, и не трудился разыскивать наслаждение в том, что было недоступно...».
Современники Аристиппа отмечали его остроумие, полную свободу от всяких предрассудков и условностей, в том числе нравственных. Например, известен случай, когда царь Дионисий плюнул в Аристиппа, а тот стерпел. Когда же философа упрекнули в отсутствии гордости, он ответил: «Рыбаки терпят морские брызги, чтобы поймать мелкую рыбешку, почему бы мне не стерпеть брызги слюны, чтобы поймать большую рыбу».
Именно такой взгляд на вещи и лежал в основе философских воззрений Аристиппа. Он считал, что ощущения не имеют никакой познавательной ценности; следовательно, с их помощью невозможно достоверно познать окружающий мир, они только могут свидетельствовать о психологическом состоянии субъекта. Человек, по Аристиппу, подобен осажденному городу, то есть знает достоверно только то, что происходит внутри него самого. Этот постулат послужил Аристиппу выводом о необходимости субъективного действования. Поскольку ощущения не способны дать адекватного отражения внешнего мира и его законов – значит, единственным критерием поведения могут служить субъективные состояния индивида. Ощущения же Аристипп характеризовал как движения и подразделял их на легкие (удовольствия) и бурные (неудовольствия). Было также среднее состояние – отсутствие и того, и другого.
Аристипп считал удовольствие (наслаждение) единственным благом, к которому следует стремиться. Неудовольствие (или страдание) Аристипп считал злом и говорил, что его следует избегать. Таким образом, Аристипп явился родоначальником этического гедонизма, причем единственным в истории европейской этики до конца последовательным представителем этого направления.
Стремление к удовольствиям стало не только исходным пунктом, но и существенным содержанием этики Аристиппа. С его точки зрения, качество удовольствия не зависит от способа его удовлетворения: «Наслаждение является благом, даже если оно порождается безобразнейшими вещами». Удовольствия (наслаждения) Аристипп измерял только их интенсивностью, потому подлинными для него являлись лишь телесные удовольствия, которые имели преимущество перед духовными. Под удовольствием, по Аристиппу, следует понимать положительное состояние, а не освобождение от боли. Удовольствие есть нечто наличное, относящееся к настоящему, а не воспоминание о благе и не ожидание его. Он призывал не смешивать удовольствие как отдельное ощущение со счастьем, представляющим собой сумму ощущений. «К частным наслаждениям следует стремиться ради них самих, а к счастью – не ради него самого, но ради частных наслаждений».
Выходит, что удовольствие заключено в самом себе: для его понимания нет необходимости выходить за его пределы. Однако удовольствия часто сопряжены со страданиями, и наоборот, так как нет человека, который только наслаждался бы или только страдал. По словам Аристиппа, мудрец не испытывает одних удовольствий, как и жизнь глупца не является сплошным страданием. Возникающие в эмпирической деятельности противоречия индивид может решить с помощью разума, образования, философии.
Как и Сократ, Аристипп обращается к знаниям как к средству преодоления реальных противоречий, но считает (в отличие от Сократа) это средство вспомогательным. Знания имеют ценность постольку, поскольку позволяют более полно наслаждаться, поэтому они полезны только в той степени, в какой способствуют цели деятельности – достижению приятных ощущений. А умственная деятельность сама по себе самостоятельного значения не имеет.
Известен и другой эпизод из жизни Аристиппа. Когда кто-то предложил философу решить трудную задачу, тот ответил: «Зачем, глупец, хочешь ты распутать узел, который, даже запутанный, доставляет нам столько хлопот?»
Философия и образование способствуют осознанию подлинной цели человеческой деятельности – стремлению к удовольствиям – и освобождают от тех социальных условностей, которые препятствуют постижению этой цели. Аристипп пытается, насколько это возможно, упростить жизнь – и учит этому всех остальных.
Однажды сам Аристипп просил у царя Дионисия о чем-то за своего друга, а тот отклонил просьбу. Аристипп бросился в ноги царю, и кто-то из присутствовавших засмеялся. Аристипп сказал: «Не я виноват, а Дионисий, у которого уши на ногах растут». Так, из любого, даже самого неудобного жизненного положения Аристипп умудрялся находить выход и не стеснялся казаться бессильным и слабохарактерным трусом.
По мнению киренаиков, «мудрец чужд зависти, любви и суеверия, ибо эти чувства порождаются пустою мнительностью, но ему знакомы горе и страх, которые порождаются естественно».
Сильная сторона этики Аристиппа и киренаиков вообще состоит в том, что они прославляют живого, единичного индивида, полностью властвующего над своим существованием. Киренаики считают, что абстрактные нравственные нормы, соображения стыда и приличий должны подчиняться человеческой потребности в наслаждении. Последователи Аристиппа Феодор Безбожник и Гегесий усилили антисоциальные мотивы в своих философско-этических воззрениях.
Например, Гегесий прославился тем, что доказывал, будто стремление к наслаждениям неизбежно приводит к страданиям, а раз так, значит достичь наслаждения невозможно. Тогда, по логике Гегесия, высшая цель человеческого существования недостижима, следовательно жить незачем. История свидетельствует о том, что, проповедуя эти идеи в Египте, Гегесий убедил многих своих слушателей совершить самоубийство.
Суть этики киренаиков состояла в проповеди самоутверждения конкретного субъекта, который отвергает мораль как некую силу, препятствующую достижению поставленных целей: они провозглашали в качестве высшей моральной ценности саму его жизнь в ее позитивных, чувственных проявлениях. Но последовательное следование гедонистическому принципу обернулось совершенно противоположным результатом: благо индивида признается неосуществимым, и жизнеутверждение сменяется жизнеотрицанием.
* * *
Известно, что глава философской школы киренаиков Аристипп Киренский не только на словах, но и в жизни следовал принципам собственной философии. Так, однажды путешествуя вдоль моря и неся на плечах мешок с золотой утварью, Аристипп почувствовал усталость, сбросил мешок на песок и пошел дальше налегке, совершенно довольный испытанным облегчением.
48) «СУДЬБА ПОКОРНОГО ВЕДЕТ, А НЕПОКОРНОГО ТАЩИТ» (ДРЕВНЯЯ СТОЯ)
Данный постулат провозглашен древними стоиками и явился основой их этических воззрений. Основателем стоической школы был Зенон Китийский. К нему примкнули Хриссип, Апполодор и Стилл, а также Евдром, Диоген Посейдонский, Посидоний и другие. Самыми известными учениками Зенона и философами стоической школы являются Персей Китийский, Аристон Хиосский, Эрилл Карфагенский, Дионисий Перебежчик и другие.
Зенон – сын Мнасея из Кития (Китиона), греческого города на Кипре. Учителем его был Кратет, а потом он учился 10 лет у Стильпона и у Ксенофонта, а также у Полемона. Когда учился у Кратета, он писал свое «Государство». К другим его сочинениям принадлежат: «О жизни, согласно с природою», «О страстях», «Об обязанностях», «О порыве, или человеческой природе», «Этика» и другие.
В «Жизнеописаниях» древнегреческого историка Зенон выглядит следующим образом: «Рассуждения свои он излагал, прохаживаясь взад и вперед по расписной стое..., потому что искал места малопосещаемого; а именно здесь при Тридцати тиранах было погублено почти 1400 граждан. Сюда стали приходить люди послушать его, и за это были прозваны стоиками, равно как и его ученики; а до этого они назывались зенонцами», как о том свидетельствует и Эпикур в своих письмах». Историк уточняет, что «стоиками раньше называли стихотворцев, препровождавших свое время в стое...»
Известно, что «афиняне оказывали Зенону великий почет: они даже вручили ему ключ от городских стен и удостоили его золотого венка и медной статуи»; кроме того, «им гордились китийцы, которые жили в Сидоне. Сам царь Антигон выражал ему благосклонность и не раз его слушал, когда бывал в Афинах. Он даже приглашал философа к себе...». Из этого следует, что Зенон был весьма известной личностью в свое время.
Таким образом, стоицизм, возникший одновременно с другими древнегреческими философскими направлениями и схожий с ними в обосновании свободы личности индивида, способности быть счастливым независимо от внешних обстоятельств, связывает добродетель с пониманием царящей в природе необходимости. Необходимость, по мнению стоиков, неумолима, не знает никаких исключений, в ее роковой ход включен и человек. Правда, он обладает разумом – и может осознать неотвратимость судьбы, в этом и состоит его свобода, источник невозмутимости человеческого духа. Такова основная мысль этики стоицизма.
Родоначальник стоицизма Зенон первый заявил в своем трактате «О человеческой природе», что конечная цель человеческого существования – это жить в согласии с природой, а это то же самое, что жить в добродетели. Вывод Зенона: «Сама природа ведет нас к добродетели». О том же говорят и другие стоики: Клеанф, Посидоний и Гекатон. Исходя из вывода стоиков, жить добродетельно – значит жить по опыту всего происходящего в природе, потому что наша природа есть лишь часть целого. Стало быть, конечная цель определяется как жизнь, соответствующая природе, – жизнь, в которой мы воздерживаемся от всего, что запрещено общим законом, а «закон этот – верный разум... это и есть добродетель и ровно текущая жизнь счастливого человека...»
Не убегать от мира, а, напротив, целиком и полностью принять его – так обосновывают стоики свой этический подход. Из жесткого хода природных событий нельзя вырваться ни при каких обстоятельствах, поэтому высшая мудрость человека состоит в том, чтобы полностью (не только физически, но и душевно) идти навстречу природной необходимости.
Изначальное природное влечение живого существа заключено в его стремлении к самосохранению, которое существует в стихийно-инстинктивной форме. Но, как считают стоики, у животных оно сопряжено с представлением о вредном и полезном для его природы. У человека помимо такого представления есть разум, логически стройное мышление, которое позволяет ему охватить весь порядок (ход вещей) в природе и точно судить, что соответствует его природе, а что нет. Разум ему дан для более совершенного руководства своими действиями. В связи с этим стоики связывают специфику человеческой природы именно с разумом: «Жить по природе – значит жить по разуму, потому что разум – это наладчик побуждения».
По мнению стоиков, разум является природной характеристикой личности и направлен к Божественной сущности Космоса. Разумная жизнь является принципом не только человеческой природы, но и природы в целом и выступает одновременно как требование совершенствования всякой личности. Для стоиков добродетельность и человеческое совершенство состоят в том, чтобы развивать свой разум до состояния, когда он сблизится с Космическим Разумом. Таким образом, жить в согласии с природой и жить разумно и добродетельно – одно и то же.
Иными словами, человек совершенно не властен над обстоятельствами собственной жизни, но он ничем не ограничен в оценке этих событий, во внутреннем отношении к ним. Привилегия разумного индивида – присущая ему свобода – состоит в том, что он имеет собственное внутреннее отношение к этой необходимости, неотвратимому ходу событий. Счастье его зависит от его конкретного положения в мире, от того, как он воспринимает и внутренне оценивает свою включенность в мир. А его страсти – это материя, через которую он обнаруживает свою нравственную сущность. Так стоики провозглашают бесстрастность, в частности безжалостность, которая способствует преодолению чувственных страхов и ведет к свободе от них. Это в свою очередь ведет к рассудительности, к правильному знанию человеком того, что делать и что не делать, руководствуясь долгом.
Своим положением стоики утверждают, что внутреннее отношение к миру возвышает человека до уровня добродетельной личности в том случае, когда он безропотно и невозмутимо, с душевным спокойствием воспринимает все перипетии судьбы, какими бы они ни были. Это значит, что человек может и должен быть счастлив при самых несчастных обстоятельствах, а душа его и ее нравственная сущность должны быть замкнуты в себе.
Стоики принимают добродетели, выдвинутые Платоном и другими античными философами: разумение (мудрость), мужество, здравомыслие (благоразумие) и справедливость, которые помогают людям жить достойно. Этим добродетелям соответствуют 4 основные страсти: желание, страх, наслаждение и скорбь. Добродетели помогают людям правильно ориентироваться в сфере страстей-влечений, управлять ими. Таким образом, отношение к жизни должно состоять в том, чтобы осознанно, разумно и свободно, с легкостью мяча (стоики уподобляли жизнь игре в мяч) и радостью принимать все предзаданные неумолимой судьбой перипетии жизненных обстоятельств. Подобное поведение ведет человека к добродетели, которая является у стоиков высшим благом.
Этика стоиков исходит из мысли о неотвратимости будущих событий, но при этом она преисполнена внутренней энергии и оптимизма, учит безропотно принимать удары судьбы, хотя в ней нет того, что можно назвать смирением и что вызывает жалость к индивиду. Стоики, напротив, выступают против всякой жалости, сострадания и злобы. Их этика – этика сурового долга. Если человек ничего не может сделать с судьбой, то и судьба не может ничего сделать с его нравственной сущностью – не может подчинить себе, сломать, растоптать. В человеке всегда достаточно силы, чтобы гордо и с достоинством нести свою участь, а если этого будет требовать добродетель, то бестрепетно уйти из жизни.
Зенон – сын Мнасея из Кития (Китиона), греческого города на Кипре. Учителем его был Кратет, а потом он учился 10 лет у Стильпона и у Ксенофонта, а также у Полемона. Когда учился у Кратета, он писал свое «Государство». К другим его сочинениям принадлежат: «О жизни, согласно с природою», «О страстях», «Об обязанностях», «О порыве, или человеческой природе», «Этика» и другие.
В «Жизнеописаниях» древнегреческого историка Зенон выглядит следующим образом: «Рассуждения свои он излагал, прохаживаясь взад и вперед по расписной стое..., потому что искал места малопосещаемого; а именно здесь при Тридцати тиранах было погублено почти 1400 граждан. Сюда стали приходить люди послушать его, и за это были прозваны стоиками, равно как и его ученики; а до этого они назывались зенонцами», как о том свидетельствует и Эпикур в своих письмах». Историк уточняет, что «стоиками раньше называли стихотворцев, препровождавших свое время в стое...»
Известно, что «афиняне оказывали Зенону великий почет: они даже вручили ему ключ от городских стен и удостоили его золотого венка и медной статуи»; кроме того, «им гордились китийцы, которые жили в Сидоне. Сам царь Антигон выражал ему благосклонность и не раз его слушал, когда бывал в Афинах. Он даже приглашал философа к себе...». Из этого следует, что Зенон был весьма известной личностью в свое время.
Таким образом, стоицизм, возникший одновременно с другими древнегреческими философскими направлениями и схожий с ними в обосновании свободы личности индивида, способности быть счастливым независимо от внешних обстоятельств, связывает добродетель с пониманием царящей в природе необходимости. Необходимость, по мнению стоиков, неумолима, не знает никаких исключений, в ее роковой ход включен и человек. Правда, он обладает разумом – и может осознать неотвратимость судьбы, в этом и состоит его свобода, источник невозмутимости человеческого духа. Такова основная мысль этики стоицизма.
Родоначальник стоицизма Зенон первый заявил в своем трактате «О человеческой природе», что конечная цель человеческого существования – это жить в согласии с природой, а это то же самое, что жить в добродетели. Вывод Зенона: «Сама природа ведет нас к добродетели». О том же говорят и другие стоики: Клеанф, Посидоний и Гекатон. Исходя из вывода стоиков, жить добродетельно – значит жить по опыту всего происходящего в природе, потому что наша природа есть лишь часть целого. Стало быть, конечная цель определяется как жизнь, соответствующая природе, – жизнь, в которой мы воздерживаемся от всего, что запрещено общим законом, а «закон этот – верный разум... это и есть добродетель и ровно текущая жизнь счастливого человека...»
Не убегать от мира, а, напротив, целиком и полностью принять его – так обосновывают стоики свой этический подход. Из жесткого хода природных событий нельзя вырваться ни при каких обстоятельствах, поэтому высшая мудрость человека состоит в том, чтобы полностью (не только физически, но и душевно) идти навстречу природной необходимости.
Изначальное природное влечение живого существа заключено в его стремлении к самосохранению, которое существует в стихийно-инстинктивной форме. Но, как считают стоики, у животных оно сопряжено с представлением о вредном и полезном для его природы. У человека помимо такого представления есть разум, логически стройное мышление, которое позволяет ему охватить весь порядок (ход вещей) в природе и точно судить, что соответствует его природе, а что нет. Разум ему дан для более совершенного руководства своими действиями. В связи с этим стоики связывают специфику человеческой природы именно с разумом: «Жить по природе – значит жить по разуму, потому что разум – это наладчик побуждения».
По мнению стоиков, разум является природной характеристикой личности и направлен к Божественной сущности Космоса. Разумная жизнь является принципом не только человеческой природы, но и природы в целом и выступает одновременно как требование совершенствования всякой личности. Для стоиков добродетельность и человеческое совершенство состоят в том, чтобы развивать свой разум до состояния, когда он сблизится с Космическим Разумом. Таким образом, жить в согласии с природой и жить разумно и добродетельно – одно и то же.
Иными словами, человек совершенно не властен над обстоятельствами собственной жизни, но он ничем не ограничен в оценке этих событий, во внутреннем отношении к ним. Привилегия разумного индивида – присущая ему свобода – состоит в том, что он имеет собственное внутреннее отношение к этой необходимости, неотвратимому ходу событий. Счастье его зависит от его конкретного положения в мире, от того, как он воспринимает и внутренне оценивает свою включенность в мир. А его страсти – это материя, через которую он обнаруживает свою нравственную сущность. Так стоики провозглашают бесстрастность, в частности безжалостность, которая способствует преодолению чувственных страхов и ведет к свободе от них. Это в свою очередь ведет к рассудительности, к правильному знанию человеком того, что делать и что не делать, руководствуясь долгом.
Своим положением стоики утверждают, что внутреннее отношение к миру возвышает человека до уровня добродетельной личности в том случае, когда он безропотно и невозмутимо, с душевным спокойствием воспринимает все перипетии судьбы, какими бы они ни были. Это значит, что человек может и должен быть счастлив при самых несчастных обстоятельствах, а душа его и ее нравственная сущность должны быть замкнуты в себе.
Стоики принимают добродетели, выдвинутые Платоном и другими античными философами: разумение (мудрость), мужество, здравомыслие (благоразумие) и справедливость, которые помогают людям жить достойно. Этим добродетелям соответствуют 4 основные страсти: желание, страх, наслаждение и скорбь. Добродетели помогают людям правильно ориентироваться в сфере страстей-влечений, управлять ими. Таким образом, отношение к жизни должно состоять в том, чтобы осознанно, разумно и свободно, с легкостью мяча (стоики уподобляли жизнь игре в мяч) и радостью принимать все предзаданные неумолимой судьбой перипетии жизненных обстоятельств. Подобное поведение ведет человека к добродетели, которая является у стоиков высшим благом.
Этика стоиков исходит из мысли о неотвратимости будущих событий, но при этом она преисполнена внутренней энергии и оптимизма, учит безропотно принимать удары судьбы, хотя в ней нет того, что можно назвать смирением и что вызывает жалость к индивиду. Стоики, напротив, выступают против всякой жалости, сострадания и злобы. Их этика – этика сурового долга. Если человек ничего не может сделать с судьбой, то и судьба не может ничего сделать с его нравственной сущностью – не может подчинить себе, сломать, растоптать. В человеке всегда достаточно силы, чтобы гордо и с достоинством нести свою участь, а если этого будет требовать добродетель, то бестрепетно уйти из жизни.
* * *
Не будучи афинянином, основатель Стои Зенон не имел права арендовать целое здание в городе, поэтому он проводил свои лекции в некоем портике, расписанном художником Полигнотом. По-древнегречески слово «портик» звучит как «стоя». По этой причине Зенона и его последователей стали называть стоиками.
49) «ПОСТУПАЙ ТАК, КАК ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ПОСТУПАЛИ С ТОБОЙ» (КАНТ)
Этические проблемы, волнующие все человечество, Кант разместил во второй из своих знаменитых «Критик», а именно – в «Критике практического разума». Эта книга является естественным продолжением первой «Критики», однако проблемы в ней рассматриваются с совершенно иной стороны, что обусловлено самой тематикой данной книги, то есть стремлением автора рассмотреть сферу этического.
Если на страницах первой «Критики» Кант во всеуслышание заявлял о том, что «вещи сами по себе» принципиально непознаваемы и что человечество обречено быть замкнутым в сетях данных своих органов чувств, то во второй своей книге он пишет о том, что познание трех наиболее проблематичных «вещей самих по себе», а именно – бессмертной души, бесконечного Космоса и Бога – вполне возможно. Но познание это дано человеку, рассматриваемому не как природное существо, подчиненное законам причинности, а как существу морально-этическому, то есть подчиняющемуся моральному закону.
Этот закон носит у Канта название категорического императива и звучит следующим образом: поступай с другим так, чтобы самое большое твое волевое усилие было согласовано с общечеловеческим нравственным требованием. Говоря проще, Кант четко и научно сформулировал известную уже множество веков заповедь Ветхого Завета: «Возлюби ближнего своего как самого себя». Действительно, все помнят эту знаменитую заповедь, но далеко не многие понимают ее истинный смысл. Он состоит в том, чтобы продумывать свои поступки заранее, видеть наперед то, что собираешься сделать, так как последствия поступков могут быть губительными и ужасными.
Почему требуется именно возлюбить? Да потому, что Бог, с уст которого пророк Моисей записал данную заповедь, сам возлюбил человеческий род в целом и каждого человека в отдельности. И он передал свое веление именно тем словом, которое лучше всего выражает сущность морального: индивид в своих поступках должен творить не зло и разрушение, но добро и любовь. Он должен созидать, творить и сохранять – вот основное требование морали, завещанное Богом.
Позднее, в Новом Завете, эти же слова повторит Иисус Христос, сказав их несколько иначе, еще более обостренно: «Возлюбите друг друга, как Я возлюбил вас». В этих словах требование морального отношения к человечеству достигает своего предела, так как Христос требует не эгоистической любви, подобной самолюбованию, а абсолютно бескорыстной, подвижнической любви, перед которой нет никаких преград.
Что же лежит в основе данного принципа у Канта? Не что иное, как требование продумывать каждый свой поступок, и перед тем, как сделать что-либо, поразмыслить о том, что этот человек почувствовал бы, если бы нечто подобное совершили по отношению к нему. Подобные требования вовсе не говорят о том, что Кант был старцем-морализатором, стремящимся навязывать людям давно устаревшие нормы этики. На самом деле, философ стремился найти обоснование для любых действий человеческого существа, которое обязательно должно руководствоваться в своей жизни некиими критериями поступков. Без подобных критериев люди превратились бы в обыкновенных животных, поступающих, руководствуясь лишь инстинктами, насилующих и убивающих друг друга. Таким образом, мораль – то единственное, что придает представителю нашего рода статус человеческого существа.
И именно здесь, в сфере морально-этического, перед человеком возникает наконец Бог, в существовании которого никто даже не подумает усомниться. Ведь именно Бог заповедал людям любить друг друга, не убивать, не красть и поступать с другими согласно долгу. Таким образом, одна из «вещей в себе» оказывается само собой разумеющейся.
Другая «вещь сама по себе» – бесконечный Космос, снова возникающий в связи с возможностью существования Бога как того, кто дарует людям законы морали. Действительно, если Божество наделено такими характеристиками, как вечность и бесконечная мудрость, то обиталищем его и сферой внимания может выступать только все бесконечное пространство Вселенной. Поэтому и бесконечность Космоса также можно считать доказанной.
Познаваемость третьей «вещи самой по себе», а именно бессмертной души, также доказывается, исходя из возможности существования Бога – дарителя моральных заповедей. Это происходит следующим образом: каждый человек, принимая заповеди и нормы морали как руководство к действию, вступает тем самым на долгий путь самосовершенствования. С каждым новым поступком, совершенным во имя человечества, с каждым изменением в себе, с каждым усилием воли, направленным на очищение собственной души от всего аморального, грязного, пошлого и агрессивного, мы все более и более приближаемся к идеалу. Однако полное совершенство, увы, недостижимо.
Причина недостижимости личной святости кроется в том, что даже всей человеческой жизни не хватает на уподобление Божеству в его предельной доброте и мудрости. Единственным выходом в данной ситуации может быть наличие в человеке бессмертной души, которая, продолжив существование после смерти тела, не оставит также и трудов по достижению совершенства. Вечная жизнь души, по Канту, – это гарант того, что конечная цель самосовершенствования (полное соответствие помыслов и стремлений души моральным нормам) будет достигнута. Так бессмертие, этот третий камень преткновения философии всех времен, оказывается доказанным. Продолжая жить, души всего человечества спустя многие века достигнут такой нравственной чистоты, что их небесное сообщество сможет поистине называться раем, то есть местом, где пребывают святые.
Еще одним произведением, в котором Кант написал о моральном долженствовании, является трактат «Религия в пределах только разума». В этой работе философ напрямую обратился к проблемам морали и нравственности, выразив уверенность в том, что люди, вставшие на правильный, заповеданный Богом путь, рано или поздно начнут объединяться в общины. В этих совершенно новых сообществах между людьми воцарятся мир и согласие, все будут уважать друг друга, ценить человека не как средство, а как цель, то есть не озадачатся поиском выгод от общения, но станут наслаждаться дружбой и любовью как таковыми.
Логическим завершением идеи о достижении человечеством состояния повсеместной любви выступает помещенное Кантом в работе «К вечному миру» описание времени, когда все государства земли, руководствуясь принципами морали и нравственности, прекратят вести между собой кровопролитные войны за земли или богатства, встанут на путь мира и объединятся в единое общечеловеческое государство, в котором каждый будет счастлив и окружен любовью остальных.
Если на страницах первой «Критики» Кант во всеуслышание заявлял о том, что «вещи сами по себе» принципиально непознаваемы и что человечество обречено быть замкнутым в сетях данных своих органов чувств, то во второй своей книге он пишет о том, что познание трех наиболее проблематичных «вещей самих по себе», а именно – бессмертной души, бесконечного Космоса и Бога – вполне возможно. Но познание это дано человеку, рассматриваемому не как природное существо, подчиненное законам причинности, а как существу морально-этическому, то есть подчиняющемуся моральному закону.
Этот закон носит у Канта название категорического императива и звучит следующим образом: поступай с другим так, чтобы самое большое твое волевое усилие было согласовано с общечеловеческим нравственным требованием. Говоря проще, Кант четко и научно сформулировал известную уже множество веков заповедь Ветхого Завета: «Возлюби ближнего своего как самого себя». Действительно, все помнят эту знаменитую заповедь, но далеко не многие понимают ее истинный смысл. Он состоит в том, чтобы продумывать свои поступки заранее, видеть наперед то, что собираешься сделать, так как последствия поступков могут быть губительными и ужасными.
Почему требуется именно возлюбить? Да потому, что Бог, с уст которого пророк Моисей записал данную заповедь, сам возлюбил человеческий род в целом и каждого человека в отдельности. И он передал свое веление именно тем словом, которое лучше всего выражает сущность морального: индивид в своих поступках должен творить не зло и разрушение, но добро и любовь. Он должен созидать, творить и сохранять – вот основное требование морали, завещанное Богом.
Позднее, в Новом Завете, эти же слова повторит Иисус Христос, сказав их несколько иначе, еще более обостренно: «Возлюбите друг друга, как Я возлюбил вас». В этих словах требование морального отношения к человечеству достигает своего предела, так как Христос требует не эгоистической любви, подобной самолюбованию, а абсолютно бескорыстной, подвижнической любви, перед которой нет никаких преград.
Что же лежит в основе данного принципа у Канта? Не что иное, как требование продумывать каждый свой поступок, и перед тем, как сделать что-либо, поразмыслить о том, что этот человек почувствовал бы, если бы нечто подобное совершили по отношению к нему. Подобные требования вовсе не говорят о том, что Кант был старцем-морализатором, стремящимся навязывать людям давно устаревшие нормы этики. На самом деле, философ стремился найти обоснование для любых действий человеческого существа, которое обязательно должно руководствоваться в своей жизни некиими критериями поступков. Без подобных критериев люди превратились бы в обыкновенных животных, поступающих, руководствуясь лишь инстинктами, насилующих и убивающих друг друга. Таким образом, мораль – то единственное, что придает представителю нашего рода статус человеческого существа.
И именно здесь, в сфере морально-этического, перед человеком возникает наконец Бог, в существовании которого никто даже не подумает усомниться. Ведь именно Бог заповедал людям любить друг друга, не убивать, не красть и поступать с другими согласно долгу. Таким образом, одна из «вещей в себе» оказывается само собой разумеющейся.
Другая «вещь сама по себе» – бесконечный Космос, снова возникающий в связи с возможностью существования Бога как того, кто дарует людям законы морали. Действительно, если Божество наделено такими характеристиками, как вечность и бесконечная мудрость, то обиталищем его и сферой внимания может выступать только все бесконечное пространство Вселенной. Поэтому и бесконечность Космоса также можно считать доказанной.
Познаваемость третьей «вещи самой по себе», а именно бессмертной души, также доказывается, исходя из возможности существования Бога – дарителя моральных заповедей. Это происходит следующим образом: каждый человек, принимая заповеди и нормы морали как руководство к действию, вступает тем самым на долгий путь самосовершенствования. С каждым новым поступком, совершенным во имя человечества, с каждым изменением в себе, с каждым усилием воли, направленным на очищение собственной души от всего аморального, грязного, пошлого и агрессивного, мы все более и более приближаемся к идеалу. Однако полное совершенство, увы, недостижимо.
Причина недостижимости личной святости кроется в том, что даже всей человеческой жизни не хватает на уподобление Божеству в его предельной доброте и мудрости. Единственным выходом в данной ситуации может быть наличие в человеке бессмертной души, которая, продолжив существование после смерти тела, не оставит также и трудов по достижению совершенства. Вечная жизнь души, по Канту, – это гарант того, что конечная цель самосовершенствования (полное соответствие помыслов и стремлений души моральным нормам) будет достигнута. Так бессмертие, этот третий камень преткновения философии всех времен, оказывается доказанным. Продолжая жить, души всего человечества спустя многие века достигнут такой нравственной чистоты, что их небесное сообщество сможет поистине называться раем, то есть местом, где пребывают святые.
Еще одним произведением, в котором Кант написал о моральном долженствовании, является трактат «Религия в пределах только разума». В этой работе философ напрямую обратился к проблемам морали и нравственности, выразив уверенность в том, что люди, вставшие на правильный, заповеданный Богом путь, рано или поздно начнут объединяться в общины. В этих совершенно новых сообществах между людьми воцарятся мир и согласие, все будут уважать друг друга, ценить человека не как средство, а как цель, то есть не озадачатся поиском выгод от общения, но станут наслаждаться дружбой и любовью как таковыми.
Логическим завершением идеи о достижении человечеством состояния повсеместной любви выступает помещенное Кантом в работе «К вечному миру» описание времени, когда все государства земли, руководствуясь принципами морали и нравственности, прекратят вести между собой кровопролитные войны за земли или богатства, встанут на путь мира и объединятся в единое общечеловеческое государство, в котором каждый будет счастлив и окружен любовью остальных.
* * *
Известно, что Кант отличался особой педантичностью. Его дни были с точностью похожи один на другой. Он вставал очень рано, работал, затем шел в университет одной и той же дорогой. Некоторые лавочники, мимо которых он проходил, часто проверяли по нему время.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В заключение хочется пожелать внимательному читателю олимпийского терпения, философского настроения и легкого (не бездумного) отношения к жизни. Какие бы заявления ни делали философы, как бы они их ни аргументировали, всегда нужно твердо помнить только одно: «Ни к чему не стоит относиться серьезно, кроме того, что ни к чему не стоит относиться серьезно».
Время не может ни остановиться, ни вернуться назад. Время неуклонно идет вперед, и каждый день предоставляет новые возможности, новые реалии, новые условия для жизни, для осуществления наших идей, замыслов и планов. Давно и у всех бытует мнение, что удача – это птица, которую нужно ловить за хвост и держать крепко, чтобы не улетела. Стратеги и тактики рекомендуют находиться в нужное время в нужном месте, и так можно не только поймать удачу, но и сделать свою жизнь успешной.
Философы же всегда призывали изменить мировосприятие, отношение к реальности, взгляд на окружающий мир и явления. Философия не имеет национальности. Она применима к любым ситуациям и историко-социальным формациям. Ее можно знать или не знать, понимать или отрицать, она существует как электричество, независимо от нашего отношения к ней. Тот, кто сможет это понять, сможет и приручить ее, и с ее помощью создать свою теорию жизни, тем самым значительно облегчив свою реальную, каждодневную действительность.
Авторы данного издания надеются, что прочитавший его непременно сможет применить описанные идеи и добиться тех результатов, которых он сам желает.
Время не может ни остановиться, ни вернуться назад. Время неуклонно идет вперед, и каждый день предоставляет новые возможности, новые реалии, новые условия для жизни, для осуществления наших идей, замыслов и планов. Давно и у всех бытует мнение, что удача – это птица, которую нужно ловить за хвост и держать крепко, чтобы не улетела. Стратеги и тактики рекомендуют находиться в нужное время в нужном месте, и так можно не только поймать удачу, но и сделать свою жизнь успешной.
Философы же всегда призывали изменить мировосприятие, отношение к реальности, взгляд на окружающий мир и явления. Философия не имеет национальности. Она применима к любым ситуациям и историко-социальным формациям. Ее можно знать или не знать, понимать или отрицать, она существует как электричество, независимо от нашего отношения к ней. Тот, кто сможет это понять, сможет и приручить ее, и с ее помощью создать свою теорию жизни, тем самым значительно облегчив свою реальную, каждодневную действительность.
Авторы данного издания надеются, что прочитавший его непременно сможет применить описанные идеи и добиться тех результатов, которых он сам желает.