Огай Игорь. Уровень атаки

   – Замнем легко, – поддакнул шеф.
   – А как вы сами проникли в дом? – контратаковал Павел, но его вылазка была отбита шутя:
   – Подъезд на «паузе», – бросил атлант, осмотрев по очереди лица землян. И нехотя сбавил обороты. – Ну, хорошо. Давайте по делу. Что вам здесь понадобилось… – он сморщился и пощелкал пальцами.
   – Павел, – подсказал Филиппыч.
   – Вот именно, – согласился атлант.
   – Он проверял версию, – сообщил шеф. – Вы, господин Максенций, сами поручили Земному отделу проверку всех местных вариантов давления. А теперь вмешиваетесь в оперативную работу.
   – К тому же гораздо интереснее, что здесь понадобилось ему? – Павел указал на труп пришельца у двери в кухню.
   – И кто это вообще такой? – спохватился Филиппыч.
   Господин Максенций нахмурился.
   – Я не вмешиваюсь в вашу работу, – провозгласил он. – Я делаю свою.
   Он наклонился над трупом, перевернул его и пару секунд всматривался в лицо. Потом выпрямился, бросил своим соплеменникам несколько непонятных слов. Один из них кивнул и, закрыв глаза, склонил голову.
   – Я запрашиваю отдел кадров, – возвестил господин Максенций, – но и так почти уверен, что он не из штата Миссии.
   Шеф приподнял в удивлении брови.
   – То есть вы хотите сказать, что на Земле появились незарегистрированные атланты?
   – Пять минут назад я счел бы ваши слова оскорблением. Но теперь… – Максенций осекся, посмотрев на Павла.
   – Полагаю, нам нужно обсудить некоторые вопросы приватно, – деликатно заметил шеф.
   – Согласен. Только прежде… – атлант протянул руку к Павлу: – Верните стик убитого.
   – Чего вернуть? – не понял землянин.
   – Отдай, отдай, – прошептал Филиппыч. – Тебе всё равно ни к чему. Железка железкой…
   – Вы про это?
   Павел сунул руку в карман куртки и достал металлический стержень сантиметров пятнадцать длиной. Полированный металл казался теплым на ощупь.
   – Спасибо, – атлант взял стержень, отозвавшийся на его прикосновение голубым электрическим сполохом, и у Павла на мгновение свело руку. – Сергей Анатольевич, пройдемте в автобус. Я хочу поговорить о координации наших действий.
   Он повернулся и через распахнутую дверь прихожей зашагал к лифту. Шеф оглянулся, не слишком-то весело подмигнул Филиппычу.
   – Да-а, – протянул тот, поворачиваясь к Павлу. – Видал? Наш куратор собственной персоной. Сбить с индюка спесь может только котел.
   – Почему? – осведомился Павел.
   – Потому что его в нем сварят.
   – Я не о том. Почему мы не могли оставить себе его оружие? Я второй день чудом в живых остаюсь: «ПМ» здесь у вас даже на пугач не тянет.
   Филиппыч вздохнул.
   – Это не оружие, Паша. Для тебя это просто железяка. От куска арматуры пользы больше – хоть за дубинку сойдет.
   – Не знаете, как работает?
   – Знаем. Поэтому и говорю. Орихалковый стик всего лишь концентрирует и направляет энергию самого атланта… Пойдем-ка к тебе в машину, там подождем.
   – Я не понял, – уточнил на всякий случай Павел, выходя на лестницу. – Он же в меня электричеством стрелял.
   – Всё правильно, – Филиппыч отозвался неохотно. – Это такая особенность расы. Орихалк – единственный известный биоморфный металл, способный концентрировать и преобразовывать в другой вид любую биоэнергетику. К тому же очень хорошо вживляется в организм.
   – Имплантированное оружие?
   – Нет. Имплантат – это инородное тело, которое организм только терпит. Орихалк именно вживляется – почти растворяется в клеточной структуре, четкой грани между живым и неживым не остается. Раньше они его наносили в расплавленном виде прямо себе на кожу так, чтобы получался нужный узор, – адская, наверно, процедура. Была даже особая каста служителей Посейдона, которые готовились к этому, что называется, с пеленок, а заодно получали нужную психологическую накачку. Теперь всё делают тоньше – металл вносится прямо в нервные пути, кости и мышцы, а служители превратились в бойцов. На такого ты и напоролся. Кстати, особо не зазнавайся – прикончить тебя он пытался самым примитивным способом.
   – Мне что-то не показалось, – проворчал Павел.
   – Проверять не советую, лучше поверь на слово. Вообще, на орихалке держится вся их цивилизация. Мы открываем порох, изобретаем радио и очищаем кремний для полупроводников, а они учатся испускать молнии, генерировать мозгом радиоволны и увеличивают пропускную способность нейронов, превращаясь в живые компьютеры…
   Пронин остановился на секунду перед окошком консьержки. Бойкая бабулька сидела, приспустив на нос очки и устремив взор в противоположную стену подъезда.
   – Что с ней? – спросил Павел.
   – На «паузе»… Пойдем, пойдем, после расскажу.
   – Другие расы тоже на орихалке? – Павел вспомнил огненные капли, стекающие с рук ящера, и вопрос навернулся на язык сам собой.
   – Нет, у тех всё по-другому. Узнаешь, не гони коней. И не заговаривай, кстати, мне зубы. А лучше подумай, пока Потапов не вернулся, над объяснительной запиской о том, как ты использовал мой доступ в IT-центр. И о том, что ты делал в квартире депутата, и о том, зачем выкинул в урну казенный телефон с датчиком ДжиПиЭс… И вообще обо всём, что натворил.
   Изо всей этой тирады Павла тронуло только последнее.
   – Почему с ДжиПиЭс? – проговорил он.
   – Потому что у нас у всех такие, – Филиппыч вытащил свою трубку и продемонстрировал Павлу. Это была древняя «Моторола» с выдвижной антенной и откидной крышечкой на клавиатуре, похожая скорее на радиостанцию, чем на телефон. – А ты думал, мы от скупости такой хлам тебе выдали?
   Павел пожал плечами. Всё равно этот проступок не выглядел самым тяжким на фоне прочего. Но… Как там говорится – победителей не судят?
   – Депутат лоббировал судебное решение о банкротстве и смене хозяев фабрики, – сообщил он.
   – Знаем, – Филиппыч кивнул. – Иначе как бы тебе дали эту информацию?
   – А еще он был связным.
   Филиппыч смолк. Ему хватило выдержки не задать вопрос: «Чьим?»
   – Та-ак… – выговорил он спустя несколько секунд. – Тот посторонний атлант на тебя сразу напал?
   – Сразу. А Павлюк, наоборот, кинулся к нему, как к спасителю. И получил заряд в лоб, правда, скорее всего случайно.
   – Понятно… А кто с другой стороны?
   Павел сделал эффектную паузу, потом неспешно проговорил:
   – Пожалуй, кто-то из Ассамблеи.
   Филиппыч встрепенулся.
   – Это точно?
   – Вполне. Депутат успел сказать не так уж много, но про резидента на фабрике он упомянул открытым текстом. Сегодня утром Павлюк получил от него предупреждение о каком-то наемнике-профи – такую информацию мог дать ему только тот, кто имеет доступ к вашим кадровым делам.
   – Ну, к нашим-то делам кто только не имеет доступ, – проворчал Филиппыч.
   – Вам виднее… А потом приперся атлант, Павлюк увидел мой пистолет и решил, что я и есть тот самый профи… – произнося последние слова, Павел внимательно следил за Прониным, но Филиппыч только кивнул.
   – Дальше понятно… Как же ты его не уберег? Такая ниточка была!
   – Ну, извините, – Павел развел руками.
   – Ладно, не твоя вина, – неожиданно смягчился Филиппыч. В этот момент трубка у него в руке противно задребезжала. Филиппыч проделал над ней все необходимые пассы и приложил к уху: – Да… Я… Да мы уже спустились… Нет, у Паши в машине сидим, а что?.. Ладно, идем.
   – Чего там?
   – Вылезай. Будешь знакомиться с куратором.
   – А оно мне надо?
   – Об этом нас обычно не спрашивают. И… Вот что: помолчи пока про то, что депутат был связным. Скажешь, как только ты вошел – сразу началась разборка…
   Филиппыч осекся. Из автобуса навстречу им спускались шеф с Максенцием. Последний остановился в двух шагах от Павла, осмотрел его откровенно оценивающе. Потом сделал еще шаг и протянул руку.
   – Ну что ж, наслышан, наслышан… Рад, что в Земном отделе появился достойный оперативный работник. Надолго к нам?
   – Да-а-э-э… – Павел в растерянности пожал протянутую руку и не нашелся, что добавить, но атланту, видимо, такого ответа оказалось достаточно.
   – Рад, – повторил он. – И всё-таки как получилось, что вы оказались здесь в одиночку? Ассамблея ведь командировала вам двух бойцов…
   Непонимающий взгляд Павла переместился на шефа, который стоял за плечом куратора. Шеф был доволен. Шеф улыбался до ушей, словно остроумный шутник, рассмешивший хорошую компанию.
   – Я не хотел привлекать внимание… – выговорил Павел и почувствовал почву под ногами. – Шокировать подозреваемого было бы ошибкой, а ящер… – он ощутил толчок в бок и оглянулся на напарника, – ну, чего?
   – Смарр, – прошептал тот зловеще.
   – Да, смарр… Он может шокировать кого угодно… из местных.
   – Ящер, значит?.. – атлант улыбнулся. – Вполне логично. И что же произошло дальше?
   Тщательно подбирая слова, Павел снова изложил историю. В урезанном варианте она уложилась в три предложения, на протяжении которых шеф одобрительно кивал.
   – Значит, ни подтвердить, ни опровергнуть версию о депутате не удалось, – заключил Максенций.
   – Почему – не удалось? – удивился Павел. – Наоборот, совершенно очевидно, что именно он лоббировал решение о фабрике. А если удастся выяснить, кто прикрывал его сегодня… – Павел снова ощутил толчок в бок.
   – А вот это уже вне зоны вашей ответственности, – оборвал его Максенций, – и является внутренним делом Атлансии. Ваше руководство, Павел, доведет до вашего сведения всю необходимую информацию на этот счет. Не советую нарушать их инструкции, особенно, если учитывать вашу оперативную хватку.
   Не прощаясь, атлант повернулся и пошел к автобусу. Только уже поставив ногу на ступеньку, он сообщил через плечо:
   – Сергей Анатольевич, не забудьте – в девятнадцать часов я соберу совещание руководства Миссии. Ваше присутствие обязательно.
   Его бойцы снялись из оцепления подъезда и вслед за боссом организованно погрузились в автобус. В тот миг, когда за ними мягко закрылась дверь, воздух как будто бесшумно вздрогнул, пошел волной и… Павел вдруг понял, что до этого мгновения мир был мертвым. Без движения ветра, без шороха опадающей листвы, без людских голосов – без всего того, чего не замечаешь в обычной жизни и даже, оказывается, не сразу спохватываешься, когда оно исчезает. Зато, когда всё это вдруг появляется вновь…
   – Выключил «паузу», – снисходительно объяснил шеф в ответ на ошарашенный взгляд Павла. – Они без нее шагу не ступят – прикрывают этой штукой любую масштабную акцию.
   – Мы тоже, – добавил Филиппыч. – Когда нам ее дают. Пойдемте в машину, дождь идет…
 
   В мире без «паузы» действительно шел дождь.
   Три дверцы джипа хлопнули почти одновременно, и в салоне воцарилась неожиданная тишина. Шеф удобно расположился в одиночку на заднем сиденье, и, задавая вопрос, Филиппычу пришлось повернуться вполоборота:
   – Ну, что там?
   – Там? – рассеянно переспросил шеф, рисуя ногтем узоры на запотевшем боковом стекле. – Там полная задница, Семен. Атланты не знают, кто напал на Головина. У меня создалось впечатление, что Максенций очень обеспокоен ситуацией… если не сказать – напуган.
   – Даже так? – Филиппыч поскреб бороду.
   – Именно. Он несколько раз просил меня соблюдать строгую конфиденциальность в общении с наблюдателями других ветвей вплоть до окончания разбирательства. Атланты явно боятся огласки инцидента.
   – Так это же хорошо, – брякнул Павел, – у нас появляется шанс взять их за горло.
   – Кого? – не сразу понял шеф. – Атлантов?
   Филиппыч усмехнулся.
   – Нет, Паша, тут уже не до местных разборок. Цветочки кончились, игра пойдет по-крупному. Ты, кстати, заводи, здесь отсвечивать больше резона нет.
   – Есть два объяснения случившегося, – сказал шеф, уже забыв о легкомысленном предложении стажера. – Либо атланты проморгали кого-то из своих сателлитов, либо действует их внутренняя оппозиция.
   – Как это? – перебил Павел.
   Мотор отозвался на поворот ключа мягким утробным рыком.
   – Общественное устройство в других мирах так же неоднородно, как наше. У властей многих из них тоже есть оппозиция, – пояснил Филиппыч мимоходом и, возвращаясь к теме, повернулся к Потапову: – Вариант других ветвей исключаешь?
   – Исключаю. Иначе они, наоборот, в рамках действия договора привлекли бы к отражению атаки всех остальных. Это же как минимум четвертый уровень угрозы.
   – Логично. Но сателлиты… Как-то уж очень маловероятно. Не припомню, чтобы они дорастали до конкуренции со своей образующей ветвью.
   – Я тоже. Но расы Ассамблеи теоретически допускают такую возможность. К тому же – полное генетическое сходство нападавшего… Если это действительно так, то атланты никогда не признаются, что проморгали кого-то из своих сателлитов. Союзнички их опустят ниже плинтуса.
   – Так что же получается, – встрепенулся Филиппыч, – подкоп с самого начала велся не под Ассамблею, а под самих атлантов?
   – Получается, что так. Плохо только то, что это «внутринациональные» разборки, а значит, привлекать Ассамблею они не позволят. Сегодня наверняка будет поставлен вопрос об отзыве прикомандированных к нам бойцов. А мы ведь не знаем, что еще есть в заначке у конкурентов.
   – Что-то я не пойму, – проговорил Павел, выворачивая из переулков на Садовое. – Какая нам-то разница, что за власть будет в этой их Атлансии? Или что их место займет какой-то сателлит, тем более если он генетически схож? Да пусть хоть все разом перегрызутся!
   Шеф помолчал секунду, разглядывая осенний город за окном джипа, потом произнес:
   – Последняя большая разборка была с евреями. Гипербореи вычислили территорию влияния – Западная Европа, время – 1933 год и сам фактор – численность расы в нашей реальности. Это была на редкость прямая зависимость – евреям не повезло. Атака третьего уровня была проведена безжалостно. Вторая мировая война оказалась всего лишь следствием, побочным эффектом воздействия – для ассамблейщиков главным было привести к власти подходящего подонка и инициировать политику холокоста. Ты, вероятно, в курсе, что это им с блеском удалось. В результате ветка, где Израиль становился доминирующим мировым государством, потеряла всякую вероятность реализации и доживает где-то в самом низу иерархии свои жалкие сотни лет до полной нуллификации. А у нас – сорок миллионов убитых. Вот так вот, Головин. Пусть перегрызутся, говоришь?
   Павел сглотнул и не нашел, что ответить. Да и дорожная обстановка при выезде на Олимпийский проспект не способствовала активной беседе.
   – Ладно, – сказал шеф. – К делу. В итоге мы имеем оборванную ниточку депутата и нелокализованную угрозу атлантам, которые начинают нервничать. Чем эти нервы аукнутся Земле, не вполне ясно. Выбранный их противниками фактор влияния неизвестен, ясно только, что Ассамблея им пока мешает. К ликвидации ее представительства на Земле или внесению раскола между участниками приложены серьезные усилия… Я что-нибудь упустил? – Шеф покосился на Филиппыча.
   – Да. Ты забыл спросить: «Что делать?» – подсказал тот.
   – Пожалуйста: что будем делать?
   – В первую очередь разберемся с той кашей, которую сами заварили.
   Шеф усмехнулся.
   – А что – каша? Каша-то как раз почти удалась. Провокация сработала замечательно, и если бы не кое-какие технические неполадки…
   – Вот именно – почти. Только гиперборей и ящер больше за ним присматривать не смогут, – Филиппыч кивнул в сторону Павла.
   – Что значит присматривать… – начал было тот и осекся, пораженный догадкой. Хорошо, что пробка на проспекте двигалась так медленно, несколько секунд Павел почти не контролировал движение автомобиля.
   – Ну вот, сообразил… – недовольно протянул шеф. – Любишь ты всё усложнять, Семен.
   – Я люблю, чтобы все по-человечески. Хотя бы под конец.
   – Подождите-ка… – новая картина вдруг сложилась у Павла в голове с пронзительной четкостью.
   Ящер: «Отдай его людям, они такого ищут…»
   Щедрое предложение: «Работа нужна?.. Пять тысяч, и не спрашивай чего…»
   Перепуганный депутат: «Настоящий волкодав… Фабричные ему деньги, тачку…»
   Господин Максенций: «Учитывая вашу оперативную хватку…»
   – Значит, провокация… – Слова у Павла как-то вдруг кончились. Так его еще ни разу не кидали. Даже родная страна.
   – Извини, – проговорил шеф. – Семен с самого начала был против использования слепой марионетки, но я настоял на таком варианте. Ты вправе обижаться. Все доставленные неприятности мы компенсируем…
   Да, родная страна его еще так не кидала. Но страна и не играла по таким ставкам, с тех пор как имперские амбиции как-то разом канули в Лету, уступив место заботам о прибавочной стоимости. И стране своей Павел Головин по-прежнему был не нужен, как будто не осталось для него в ней достойного дела. А если бы и нашлось таковое… Одна-единственная схватка с атлантом, пожалуй, стоила целого разведрейда в горы. И то ли еще будет?
   – …Машину можешь оставить – документы на нее чистые. Месячную зарплату получишь в бухгалтерии… Квартирку, правда, запалили, но ничего, и ее подчистим. Только карту из телефона верни. Там информация, которая всё равно тебе не пригодится. И до фабрики подкинь напоследок, если нетрудно, а то мы, видишь, без машины остались…
   Эти профи уже списали его со счетов как лоха, неспособного понять и оценить красивую оперативную комбинацию. Как ударившегося в обиду дешевого фраера…
   – Я против того, чтобы прерывать операцию, – сказал Павел, и шеф замолк на полуслове. – Вариант депутата еще не отработан до конца. Резидент теперь наверняка запаникует, потому что не знает, о чем Павлюк успел проговориться.
   Молчание было недолгим. Филиппыч вздохнул в своей манере и произнес в сторону:
   – На редкость удачная провокация. Просто на редкость. Даже Максенций поверил…
   Шеф кинул на него хмурый взгляд.
   – А кто про ящера с гипербореем вспоминал?
   – Так это… – Пронин потупился.
   – Если уж вы меня так подставили, – заявил Павел, – то в покое меня всё равно не оставят.
   – О! – Филиппыч поднял указательный перст к потолку.
   Шеф кашлянул, как показалось, смущенно.
   – Ну, и… твои предложения?
   – По-моему, очевидно. Нужно постараться не испортить то, что уже достигнуто, и ждать результатов. Может быть, организовать маленькую утечку о сегодняшнем инциденте вместе со вчерашними «моими» подвигами, это взволнует кого угодно.
   – Примерно так мы это себе и представляли, – сообщил Филиппыч, – другого способа поднять со дна стукача я не вижу.
   – Так, – шеф наморщил лоб. – Без бойцов будет трудно, но, если привлечь Мишу, появится хотя бы видимость прикрытия. Кроме того… поскребем по сусекам, соберем что-то из спецсредств… Да и сам ты не смирный ягненок на заклании. Ладно, попробуем продержаться, сдается мне, что надолго ситуация не затянется… Только вот здесь на Сущевку повернуть не забудь!
   Павел чертыхнулся и через два правых ряда бросил джип к съезду к туннельной развязке под проспектом Мира. Зазор между машинами был достаточен, чтобы его резкий маневр не вызвал затруднений, и Павел в первое мгновение очень удивился, когда сзади послышались раздраженные сигналы. Впрочем, недоразумение быстро разъяснилось: вслед за «Лендкрузером» сквозь ряды автомобилей продиралась «БМВ»-«пятерка», подрезая и почти тараня зазевавшихся.
   – Ваши прикомандированные на права сами сдавали? – осведомился Павел. – Или Ассамблея покупала корочки оптом?
   – Что? – Филиппыч оглянулся назад. – Это не наши! Дави на газ, Паша!..
   Боднув напоследок в угол бампера зазевавшегося «жигуленка», «БМВ» съехала на развязку.
   – Не на фабрику! – уточнил шеф. – Перед тоннелем направо!
   – Зачем? – Павел задал вопрос, хотя руки уже повернули руль, выполняя директиву. – Там разворот на эстакаду или в центр! Завязнем!
   – Чтобы половину Сущевки с собой не прихватить, когда шарахнут, – спокойно пояснил шеф. – На валу пробка небось до самой Шереметьевской…
   – А жилой квартал можно?.. – начал Филиппыч, но тут Павел преодолел светофор на красный свет и утопил педаль.
   Адаптированный к России японец шлефанул колесами асфальт, заставив пассажиров умолкнуть и прижаться к спинкам сиденьев. Впрочем, конкурент не уступал «Лендкрузеру» в мощности, а в пригодности к динамичной езде даже превосходил. «БМВ» мгновенно проглотила трехсотметровый участок перед поворотом и почти юзом встроилась в поперечный поток, вынужденно пропустив вперед лишь длинную фуру.
   – Приказа на отзыв бойцов еще не было, – намекнул Филиппыч.
   – Уже вызываю, – отозвался шеф. – Только, боюсь, не успеют. Спасибо Головину – отправил их в Торопово.
   – Куда?! – возмутился Павел. Естественное препятствие между «Лендкрузером» и преследователями давало шанс если не оторваться, то протянуть время, и он отчаянно давил на газ, молясь, чтобы встречное движение не прервалось.
   – На свалку за твоим телефоном уехали, – пояснил Филиппыч. – Вместо того, чтобы тебя прикрывать.
   – Не успеют, самим придется… – проворчал шеф. – Семен, что у тебя из игрушек с собой?
   – Ничего. Только «глиняные» пули.
   – Отдай пистолет Головину – он у нас стрелок.
   Филиппыч без разговоров полез за пазуху и вытащил из кобуры под мышкой видавшую виды «гюрзу».
   – Держи. Защита атлантов – сильное электрическое поле, простые пули в нем сгорают. В рукопашной тоже помогает, но на керамику не действует… Давай твой «Макаров» – хоть пошумлю, когда начнется…
   – Если только это атланты, – вставил шеф.
   – А если братва, то и свинец подойдет.
   Во встречном ряду всё же образовался просвет, и Павел уловил в зеркале, как «БМВ» акулой вынырнула из-за прилично отставшего грузовика. Впереди замаячила эстакада третьего кольца. Слева от дороги тянулась насыпь с редкими постройками, отделяющая шоссе от железнодорожных путей. Справа…
   – Не уйти, – подвел Филиппыч очевидный итог.
   – Тормози! – крикнул шеф и подался вперед, когда Павел рефлекторно ударил по педали. – Налево! В гору!
   – Куда?! – переспросил тот, но уже и сам видел, в какую гору.
   Прямо под эстакадой насыпь сменялась железобетонным забором, но за десяток метров перед этим она становилась пологой, легко преодолимой для внедорожника. Двигаясь наискосок, тяжелая машина взлетела на вал и, удачно миновав край платформы «Ржевская», спустилась по отлогому склону на рельсы. Десяток маневровых и сортировочных путей – целое железнодорожное поле – собирались в этом месте в единый жгут, уходящий к центру города – трем известным московским вокзалам.
   – Не те-ряй тем-па! – прокаркал Филиппыч в такт прыжкам джипа через рельсы и шпалы.
   – Куда?! – гаркнул Потапов. – Там вокзалы! Разворачивай!..
   – Черт!.. – Павел крутанул руль, сработал педалями. – Сразу говорить надо!
   Прыгая козлом, джип развернулся через пути и, взревывая, поскакал по шпалам прочь от центра города.
   – Подвеске… конец… – сообщил Павел.
   – Самим бы уцелеть! – отозвался шеф.
   Когда «Лендкрузер», не слишком удачно изображая электричку, въехал в пространство между двумя платформами, над насыпью мелькнул хищный оскал «БМВ». Водитель не сумел повторить маневр Павла. Машина скатилась на платформу, распугивая редких пассажиров, пересекла ее поперек. Передние колеса сорвались с плит, металл проскрежетал по бетону, и гордый «немец» с размаху уперся бампером в шпалы, замерев на полпути к земле.
   – Всё! Спекся! – радость Пронина оказалась преждевременной. Павел увидел в зеркале, как дверцы поверженного противника распахнулись, и из машины выскочили двое. Правая рука каждого была по локоть одета в змеящуюся голубую пряжу электрических разрядов.
   – Всё-таки атланты, – прокомментировал шеф, наблюдавший эту картину через заднее стекло. – Служители… Берегись!
   Это было что-то помощнее тех молний, которыми Павла уже пытались убить сегодня. От первого разряда он успел увернуться, бросив машину в сторону. Яркий светящийся шарик потянулся за джипом, но, пролетая над рельсом, канул вниз, будто притянутый магнитом. Стальная полоса плеснула в стороны расплавленным металлом.
   – Молодец! – крикнул Филиппыч. – Теперь влево, влево!..
   Павел послушно дернул баранку, но второй шарик, уже начиная снижаться, всё же клюнул джип в задний правый колесный диск. Машина подкинула зад и грузно осела на оставшуюся без колеса ось.
   – Жаль, – выговорил шеф. – Хорошая была идея… Ну всё, хватит тянуть кота…
   Он не договорил. Сунул руку под плащ, щелкнул чем-то, и…
   И мир остановился.
   Замерли изумленные и напуганные люди на платформе. Остановился на выезде из-за поворота поезд, две минуты назад ушедший с Ленинградского вокзала. Автомобильное движение за оградой, кроны деревьев, ветер… Только двое из поверженного «БМВ» переглянулись и заспешили навстречу людям.
   – Откуда у тебя «пауза»? – деловито осведомился Филиппыч.
   – Забыл отдать.
   – Ассамблейщики нас четвертуют, – горестно выдохнул Пронин.
   – Чепуха. Лучше спроси, откуда у этих «пауза»! Да еще синхронизированная с нашей…
   Подобные тонкости Павла интересовали мало.
   – Чего расселись? – рявкнул он. – Вон из машины!
   Резина на оплавленном диске уже занялась, и от кормы джипа тянуло противным едким чадом.