Страница:
Аластор прикрыл глаза, видимо, мысленно представляя окрестности немедийской столицы, и размашисто кивнул. Пес, получивший имя Кораннон, тоже кивнул. Все верно, оборотень и в зверином облике сохраняет часть человеческого разума, понимая обращенные к нему слова. Эртель и Веллан утверждали, будто в состоянии даже мысленно переговариваться друг с другом или с другими волками своей стаи, но предупреждали: самое большое искушение для племени Карающей Длани – остаться зверем навсегда. Мол, жизнь животного намного приятнее и проще, нежели человеческая.
Стража Полуночных ворот Бельверуса не обратила на девицу в мужском наряде и бежавшую рядом с ней большую черную собаку никакого внимания. Мы благополучно миновали подвратную арку барбикена следом за тяжело груженой повозкой с тисненым на пологе гербом Оружейной Гильдии, и я невольно оглянулась. Что ж, я хотела действий и приключений – я их получила. Полной мерой. Теперь бы еще сохранить голову на плечах, и все будет просто замечательно.
Крутившийся под ногами у лошади черный пес басисто гавкнул, поторапливая.
– Раскомандовался, – беззлобно огрызнулась я. Кораннон гавкнул еще раз и убежал вперед.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Стража Полуночных ворот Бельверуса не обратила на девицу в мужском наряде и бежавшую рядом с ней большую черную собаку никакого внимания. Мы благополучно миновали подвратную арку барбикена следом за тяжело груженой повозкой с тисненым на пологе гербом Оружейной Гильдии, и я невольно оглянулась. Что ж, я хотела действий и приключений – я их получила. Полной мерой. Теперь бы еще сохранить голову на плечах, и все будет просто замечательно.
Крутившийся под ногами у лошади черный пес басисто гавкнул, поторапливая.
– Раскомандовался, – беззлобно огрызнулась я. Кораннон гавкнул еще раз и убежал вперед.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Записки волшебника
«Накануне перемен»
Город Даларна, Немедия.
18 день Второй весенней луны.
Маленькие немедийские городки своеобразно очаровательны. Они не обносятся крепостной стеной, находясь под защитой главенствующего на холме или скале баронского замка. Домики (не выше двух-трех этажей) чистеньки и аккуратны, обшиты белыми или коричневыми деревянными панелями, черепичные крыши, палисаднички… А знаменитый немедийский «порядок» старательно поддерживается даже во времена смуты.
Бургомистр Даларны оказался человеком изумительно предусмотрительным. Город находится между двух враждующих лагерей: на Полуночи бунтовщики, объявившие Рокод королю Тараску, на Полудне – сам Тараск вместе с конными тысячами и легионами щитников, оставшихся верными правителю. Даларна – ровнехонько посередине и пока не приняла ничью сторону. Точнее, барон Даларна, на землях которого находится город, поднял свою дружину и увел на Полночь, присоединившись к мятежу. Городской совет из осторожности доселе не принял решения, кого поддержать. Посему месьор бургомистр, балансируя на грани между двумя изменами – изменой Ольтену и изменой Тараску – принял своеобразный нейтралитет, выразившийся прежде всего в городской символике. Со всех знамен, украшавших Даларну, за одну ночь спороли золотого немедийского дракона, однако пришивать Звезду Роты-Всадника, превратившуюся в символ мятежников, не стали. Обычное черно-бело-красное знамя Немедии. И патриотично, и никому не обидно.
Однако на следующий день по нашему с Велланом прибытию в Даларну, где мы решили пару дней передохнуть от бешеной гонки по дорогам Срединной Немедии, по городу зашелестели слухи, что не такое уж крохотное войско принца Ольтена и герцогини Даны Эрде находится всего в двадцати пяти лигах пути. Господин бургомистр поднял тихую панику – граф Монброн, наведывавшийся в городскую управу сделать отметку в своей дипломатической подорожной, выданной аквилонским посланником, с хохотом рассказывал, будто канцеляристы ныне перекапывают горы пергаментных свитков и подшивок с законодательными уложениями государства, выискивая закон о Рокоде. Мол, бургомистр приказал немедленно таковой отыскать и действовать согласно древним традициями. Главное, найти в законе лазейку, которая не позволит армиям враждующих сторон разорить город.
Ближе к вечеру мы вчетвером – очаровательная баронесса Целлиг, Веллан, Маэль Монброн и я – отправились погулять. Последствия законодательных изысканий управителя Даларны присутствовали налицо: над городской управой развевалось знамя Рокода (красное квадратное полотнище и четыре языка – два белых и два черных соответственно). Сие означало, что город, управа, гильдейский совет и собрание ремесленников согласились с законностью требований принца Ольтена и присоединились к освященному традициями мятежу против власти Бельверуса. Постановление о поднятии Рокода прибито к дверям ратуши и оглашено городскими герольдами. Городское ополчение (не собиравшееся, наверное, лет двести) муштровалось на рыночной площади срочно отысканным для такого дела отставным полусотником гвардии (кстати, хромым на одну ногу). Городской страже и дознавательной управе строжайше предписано блюсти нейтралитет и подчиняться лишь законам – только чьим, непонятно.
Одно слово, провинция. Даже мятеж должен быть обставлен с соответствующей церемонностью и соблюдением старинного права.
На въездах в Даларну, кстати, установили деревянные рогатки. Раз город в Рокоде, то необходимо строжайше следить за проезжающими и не пущать подозрительных, особенно если таковые подозрительные держат сторону Тараска. Дабы не нашпионили.
Единственный присутствующий в городе настоящий шпион, сиречь граф Монброн, смеялся в голос и настоятельно предлагал всей компанией пойти что-нибудь разведать. Скажем, когда в последний раз чистились мечи у стражи, какими именно вилами вооружены ополченцы, трех или четырехзубыми, и как давно сделан самый новый из имеющихся в городе арбалетов – десять лет тому или двадцать?
– Я устала! – поморщилась Цинтия, которую мы по ее же личной просьбе называли весьма легкомысленным имечком Цици. – Месьор граф, остроумие прекрасно, но уже поздний вечер, скоро стемнеет. Маэль, будь столь любезен, проводи меня в комнаты…
– А я для такого дела не гожусь? – немедленно возмутился Веллан. Я лишь ухмыльнулся. Ехали мы уже полных четверо суток, и за минувшее время Веллан с графом Монброном наперебой куртуазничали с молодой баронессой, которая делала вид, будто сомневается, кому отдать предпочтение – прекрасно воспитанному аквилонскому графу или голубоглазому варвару из Пограничья, очаровывавшему своей непринужденностью в манерах. Меня Цици как мужчину не воспринимала, видимо, полагая, что волшебники – особый сорт людей, наподобие митрианских монахов, у которых мужское естество давно отсохло и отвалилось за ненадобностью. Посему баронесса Целлиг постоянно прибегала ко мне жаловаться на обоих героев, «не дававших ей проходу». Кажется, Цици сама к этому стремилась, напропалую раздавая авансы обоим, но, как приличная немедийская дворянка, обязана была возмущаться мужским нахальством и благородно лицемерить. Я, бедный, покорно выслушивал ее излияния, обещал серьезно поговорить с графом и сделать суровое внушение Веллану, но тем и ограничивался. Это была своего рода затянувшаяся игра.
– Не годишься, – небрежно отмахнулась Цинтия и высокомерно посмотрела на Веллана. – Твои манеры…
– Что такого стряслось с моими манерами? – неискренне удивился оборотень. – Вчера нравились, а сегодня вдруг испортились? Во, кажется, понимаю! Тебе не понравилось, что на постоялом дворе я ел рябчика руками, а не вилочкой? Так это же неудобно!
– Проводите меня, граф, – сквозь зубы процедила Цици. Монброн виновато глянул на меня, протянул даме руку и сказал:
– Баронесса ляжет спать, а я спущусь в обеденную залу. Хочу поплотнее перекусить на ночь. Тотлант, Веллан, если вы собираетесь еще погулять…
– Собираемся, – бросил оборотень. – Идите-идите. Воркуйте, голубочки.
Проводив взглядом Маэля и надутую, будто гусыня, Цици, я потянул Веллана за рукав, увлекая за собой.
– Куда пойдем? – осведомился оборотень. – Возле ратуши мы уже были, на ополченцев посмотрели. Говорят, на окраине города – то есть через две улицы – есть отличная таверна, где подают густейший черный эль. Я у нашего хозяина узнавал.
– Интересно, оборотни вообще думают о чем-нибудь, кроме выпивки, драки и баб? – походя спросил я, вздыхая.
– В том-то и дело, что люди нас серьезно не воспринимают, потому что уверены – для оборотня на первом месте в жизни стоят выпивка, драка и общение со сговорчивой девицей, – заявил Веллан, настойчиво направляя меня к тому самому кабаку, где подавался вожделенный черный эль. – Когда кого-то не принимают всерьез, у названного «кого-то» появляется множество преимуществ перед остальными. Тотлант, между прочим, ты тоже не дурак выпить. Так что не понимаю суть претензии!
Заведение именовалось в полном соответствии с содержанием – «Бездонная бочка» – и было оформлено в надлежащем стиле: длинные, почти бесконечные столы, факела в железных кольцах, бочонки у дальней стены. Чуть мрачновато, однако уютно. Вкусно пахнет копченой свининой. Посетителей не очень много, хотя, на мой взгляд, мирным обывателям надлежало забить «Бездонную бочку» до отказа, обсуждая последние события за кружечкой пива. Наверное, горожане решили отсиживаться дома в столь беспокойные времена.
Нам немедленно поднесли эль, Веллан потребовал ветчину и сыр, я попросил рыбы (старая привычка, еще со времен жития в Стигии), и мы приступили к немудреному ужину, хотя вполне могли покушать и на постоялом дворе. Веллан громогласно рассуждал о ветрености женщин, особенно благородных, я уныло жевал, обдумывая, как поступать во время скорой встречи с Даной Эрде, обладающей удивительным магическим сокровищем, не принадлежащим миру людей. Словом, обычный вечер в обычной таверне. На остальных посетителей мы не обращали внимания.
– Тотлант? – на мое плечо сзади легла чья-то рука, и я вздрогнул от неожиданности. Откуда у меня могут быть знакомые в захолустном немедийском городишке? – Хвала Иштар, мы вас нашли!
Я обернулся. Невероятно! Она-то что здесь делает?
На меня в упор смотрела дочурка главы торговой управы Пограничья Стеварта – знаменитая Зенобия Сольскель.
– Дженна? Сет Змееликий, ты уехала из Бельверуса?
– Дженна! – это уже Веллан. Узнал. – Ты садись, чего стоишь! Эля с нами хлебнешь? Густой, как мед!
– Хлебну, – легко согласилась Дженна. Потеснила Веллана на лавке, запросто взяла его кружку, отпила и вернула хозяину. – А мы приехали в город только на шестой полуденный колокол. Я уже отправила Конана и месьора Аластора разыскивать вас по постоялым дворам или хотя бы узнать, не появлялись ли вы тут. Четыре дня за вами гонимся!
– Конана? Какого Конана? Откуда Конан? – заахал я.
– У тебя очень много знакомых Конанов? – съязвила Дженна. – Того самого, единственного и неповторимого. Откуда Конан? На мой взгляд, из Киммерии. Или из Аквилонии… Хватит шутить!
– Ничего не понимаю, – нахмурил лоб Веллан. – Киммериец сбежал из Башни Висельников? Или Чабела помогла?
Чабела вполне могла помочь варвару избежать долгой отсидки и малоприятного общения с Тараском – в тот самый день, когда мы покинули столицу, я через почтовый портал отправил зингарской королеве письменное сообщение о происшествии на окраине города, когда нас остановила немедийская гвардия и нашла в мешке киммерийца сокровища, принадлежащие королям Заката. Уверен, депеша попала в руки Чабеле и она сумела вытащить Конана из неприятностей. Однако Дженна мою уверенность развеяла:
– Что вы носитесь с этой Чабелой, как дядюшки с любимой племянницей? – чуть громче и раздраженнее, чем следовало, вопросила Дженна. – Я его вытащила! Я и никто более. Вкупе с Аластором. Правда…
– Что – «правда»? – немедленно насторожился я, услышав в голосе Дженны непривычные для нее растерянные интонации.
– В общем, это надо видеть, – пряча глаза, сказала дочка Стеварта. – Иначе не поверите. Давайте-ка я закушу вместе с вами, Аластор так или иначе придет сюда.
– Понял! – гоготнул Веллан. – Вы перекрасили Конану шевелюру в ярко-рыжий, выбили один глаз, а из фейл-брекена сшили длинную юбку. И вывезли из города под видом старой асирской бабушки Зенобии! Блестяще! Я хочу это видеть!
– Увидишь, – мрачно буркнула Дженна и злобно откусила ветчины, позаимствованной, между прочим, с моей тарелки. – Впрочем, волосы у него остались черными. Тотлант, прошу тебя как старого друга, расскажи, что происходило с вами по дороге? Не упуская ни одной странной детали! Понимаешь ли, я не верю, что Тараск так просто мог выпустить и вас, и нас из своих когтей. Мы, то есть Конан, Аластор и я сама, изрядно нашумели в Бельверусе во время бегства.
– За вами даже не следили всю дорогу от Бельверуса до Даларны? – изумился я. – Ни одного нападения? Никаких отрядов гвардии или тайной службы, отосланных на поимку? Не верю!
– Правильно делаешь, что не веришь, – более спокойно ответила Зенобия, попутно разжевывая жесткое мясо. – Следить-то следили. Но не трогали. Два каких-то типа вцепились нам в хвост на следующий день после побега из столицы. Тотлант, сам знаешь, я выросла в Пограничье, а мой отец далеко не всегда был купцом. Начинал с простого охотника. И уж поверь, я умею замести следы. Мы обманывали погоню, как могли, но бесполезно! Идут за нами, словно пришитые. Держатся на расстоянии лиги, ближе не подходят. Мы с Аластором совсем было хотели взять мечи да разобраться, но, едва мы поворачиваем назад, соглядатаи удирают. Боюсь, мы привели их и сюда, в Даларну. Вот и все новости.
– А у нас вообще никаких новостей, – грустно вздохнул Веллан, будто сожалея об отсутствии приключений по дороге. – Приехали в этот провонявший пивом городишко, теперь отдыхаем. Ждем, пока подойдут мятежники или сами поедем к ним навстречу. Если очень приспичит. Ах, да! Единственная странность: нас встречали. Какой-то граф Монброн из Аквилонии и баронесса Цинтия фон Целлиг. Сказали, будто заранее знали о плане Семи королей отослать срочное посольство на Полночь, к мятежникам. Интересно, кто их осведомил? Сами не рассказывают…
– Знакомые люди, – кивнула Дженна. – Если эти двое на самом деле те, за кого себя выдают, то я знаю обоих. Малютка Цици постоянно ошивалась при дворе в свите принцессы Аманты, жены Зингена, а с Монброном я разговаривала в столице. Неужели он проявил хоть капельку ума и благополучно исчез из города до того, как за него принялась бы тайная служба Тараска? Ага, вот и Аластор!
Мы с Велланом дружно обернулись к дверям таверны. Действительно, на пороге красовался великий протектор Заморы, чем-то неуловимо похожий на Цинтию. Только Цици – рыжеватая блондинка, а у господина Кайлиени волосы черные, как смоль. Зато такое украшение лица, как нос, совершенно одинаково – не просто с благородной горбинкой, а ужасающе горбатый. Весьма характерный профиль для обитателей побережья Шема или степей Хорайи.
Веллан вдруг привстал и буквально уронил челюсть на стол. То есть раскрыл рот до ширины зевка – еще чуть пошире, и туда вполне могла бы залететь довольно упитанная ворона. Оборотень во все глаза уставился на огромного, черной масти пса, стоявшего рядом с Аластором. Здоровенный, в холке почти с теленка, зверь явно произошел от волка и горского пастушьего пса – уши острые, пасть розовая, вид чрезвычайно независимый.
– Э-э… Приветствую господина великого протектора, – я, в соответствии с правилами этикета, поднялся с лавки и изобразил куртуазный поклон.
– И вам того же, – махнул рукой Аластор, подходя и запросто присаживаясь. – Тотлант, будь проще. Я нынче не при делах. Вероятно, после громкого исчезновения из Бельверуса Тараск немедленно выпихнет меня в отставку, несмотря на мнение всех Семи королей. Ничего, переживу. Если Ольтен вернет трон, то жезл и мантия протектора Заморы снова ко мне вернутся.
– Постой-постой, – Веллан настолько возбудился, что застучал кулаками по столу, не сводя глаз с громадного черного волчищи. – Это что? Вернее, кто?
– Это? – картинно изогнул бровь Аластор. – Моя собачка. Или Зенобии, смотря как посмотреть. Мы его кличем Коранноном. Изредка – Малышом.
Клыкастое чудовище, усевшееся рядом со столом, вывалив из пасти длинный мокрый язык, неприязненно покосилось на Аластора. Боги, да у него же васильково-синие глаза!
Я немедленно произнес заклинание Ключа – видел, что передо мной оборотень. Хотел докопаться до истинной сущности. Обычно эта магическая формула помогает мне тотчас различить очень похожих друг на друга Веллана и Эртеля, когда они находятся в зверином обличье. Я и сейчас различил – человеческий облик оборотня был мне до крайности знаком, но…
– Конан? – выдавил я, падая на скамью и попутно опрокидывая безвольно повисшей рукой недопитую кружку с элем. Густая темная жидкость вылилась на штаны недовольно зашипевшей Зенобии. – Конан? Это вы его так замаскировали? Но каким образом?..
– Я напомню, каким, – слабо проговорил Веллан, тяжеловесно плюхаясь рядом со мной. – Забыл Пайрогию? Бешеного Вожака? Мы же вместе были в капище Фреки! Но я не думал, что заклятие древнего зверобога подлинное! Человека нельзя превратить в настоящего оборотня, равно и наоборот! С ума сойти можно! Вот тебе и воля древних богов! Привет, Конан! И как тебе нравится в нашей шкуре?
Судя по довольному виду черного пса-волка (украшенного ярко-красным ошейником с серебряными накладками), Конан ничего не имел против пребывания в зверином виде.
– Он сам принял такое решение, – бесстрастно сказала Зенобия. – Иначе мы не смогли бы покинуть Бельверус. Конан чересчур приметен. Но теперь он не желает превращаться обратно!
– В каком смысле «не желает»? – я подался вперед, пронзенный чувством опасности, будто небольшой молнией. – Не может или не хочет?
– Не знаю, – покачал головой Аластор. – Мы с Зенобией ему говорим: «Давай, возвращай себе обличье человека, опасность, мол, миновала», а он знай машет хвостом да скалится. Так и едем: два всадника и громадная черная псина. Ошейник вот третьего дня купили, чтобы за волка не приняли.
Я ошеломленно замер. Удивлял отнюдь не факт истинности заклятья Фреки (вернее, не заклятья, но подарка, сделанного зверобогом Конану), которое должно было подействовать трижды в течение жизни киммерийца, а странность поведения самого варвара. Ему всегда нравилось быть человеком, ибо только человеческое существо (как сам Конан и утверждал) может получить от жизни все радости, так как суть существования – радость. Заклятие Ключа вдобавок показало: звериная сущность сейчас настолько преобладает над человеческим обличьем варвара, что подавляет ее… Может быть, за минувшие девять лет, со времен охоты за Бешеным Вожаком, варвар уже пользовался подарочком Фреки? Подарки от богов, знаете ли, чреваты большими неприятностями…
– Веллан, – я повернулся к нашему оборотню, – можешь превратиться?
– Что, прямо сейчас? – скривился Веллан.
– Не обязательно. Попозже. Дома. В смысле, на постоялом дворе. Ты же способен в волчьем обличье общаться с другим оборотнем при помощи мысли?
– И зачем это надо? – нахмурился Веллан.
– Спросишь Конана, какого демона он валяет дурака! Или ему настолько понравилось носить облик зверя? В таком случае у нас появилась исключительно сложная проблема. Сам понимаешь, какая.
Веллан кивнул: знаю, мол. Если звериная половина одолеет человеческую, оборотень навсегда останется четвероногим, клыкастым и хвостатым. А в Аквилонии больше не будет короля. И, что характерно, наследника, благо киммериец доселе не удосужился жениться и завести законных детей, мотивируя это одним словом: «Успеется!». Вот тогда история закатного Материка поплывет по новому руслу – смена тысячелетней династии в Немедии, киммерийская династия в Аквилонии даже не успела пустить корни… Королем по нынешнему завещанию Конана становится Просперо, который отнюдь не желает взваливать на плечи такую невероятную ответственность и сам не имеет детей… Мрачноватое будущее.
А эта черномазая тварь с редкими седыми подпалинами сидит и ухмыляется! Косточку ему, что ли, дать?
Я рассеянно взял со стола самый большой кусок ветчины и сунул его в пасть черному волку. И тут же отдернул руку, ибо Его величество изволили задеть меня по ладони клыком. Хорошо, не поранил.
Конан прожевал ветчину, чересчур громко даже для животного рыгнул, почесал задней лапой шею и улегся возле ног Аластора. Причем специально подошел к заморийскому протектору, всем видом показывая, что ему он доверяет больше всего. Почему – неясно.
Своим чутьем волшебника я ощущаю, как в душе Аластора бьется маленький золотистый факел неприсущей обычным людям Силы. Наверное, у заморийца прирожденный талант и унаследованные способности к волшебству, но Аластор никогда при мне (а знакомы-то мы всего несколько дней!) эту силу не проявлял. Может быть, он сам не осознает дарованных свыше способностей? Но уж если этот человек – один из стариннейших друзей киммерийца, то ему действительно можно доверять.
Забегая вперед, скажу: если бы я тогда знал, кем именно является Аластор, то подобные размышления никогда не посетили бы мою голову…
– Вот что, – решительно заговорила Дженна, отвлекая всю честную компанию от созерцания развалившегося на полу аквилонского короля, который вяло мел пушистым хвостом по доскам. – Нечего тут сидеть и любоваться на ихнее величество! От него только неприятности да блохи! Первое. Из города пока сниматься не будем. Я слышала, будто войско Ольтена на подходе. Второе. Селимся по отдельности. Аластор, Кораннон и я остаемся в «Бездонной бочке», а ты, Тотлант, вместе со своими приспешниками сидишь на вашем постоялом дворе.
– Да кто ты такая, чтобы здесь командовать! – возмутился Веллан. – Походила годик в подружках Эртеля и зазналась?
Дженна, не долго думая, съездила оборотню локтем пониже грудины, да так, что Веллан пискнул и согнулся едва не вчетверо.
– Иногда женщина, – процедила ретивая купеческая дочурка, даже не глядя на кашляющего оборотня, – соображает лучше и быстрее, нежели компания из троих мужиков и одного кобеля.
Она недвусмысленно кивнула в сторону лениво наблюдавшего за нами Конана. Волк зевнул и утвердил большую остроухую голову на носках начищенных до матового сияния сапог Аластора.
– Третье. Если нас с Аластором не поразила мания преследования, то соглядатаи, посаженные нам на хвост незнамо кем, рано или поздно объявятся в городке, – преспокойно вещала Зенобия, а замориец согласно кивал. – Хорошо бы нам с ними вдумчиво пообщаться.
– Каким, интересно, образом? – прохрипел Веллан, который доселе не мог отдышаться после удара острым, но сильным локотком Дженны.
– Самым незамысловатым, – усмехнулась Зенобия. – Взять за шиворот да потрясти. Компания у нас неплохая – два оборотня, волшебник, и вдобавок девица из Пограничья, умеющая развязывать чересчур туго связанные языки.
– Дженна, ты меня пугаешь, – попытался усмехнуться Веллан. – Кстати, учти: в компании еще состоит аквилонский граф, утверждающий, будто он конфидент Латераны, и нежнейшая немедийская баронесса, госпожа Целлиг.
– Целлиг? – вздохнул Аластор. – Милейшая дочурка Хэлкарса-Хисса? Яблочко от яблони… Зенобия, я полностью согласен с твоим планом действий. И все наши друзья тоже согласны. Давай мы тебя назначим нашим десятником.
Волк, валяющийся под столом, тихонько заскулил. С подвываниями.
– Значит, сотником, – фыркнул Аластор. – Конан тоже согласен. Эй! Еще раз укусишь – посажу на цепь! Итак, возражающие найдутся?
– Я чего, я только пошутить… – уныло ответил Веллан. – Что за жизнь! Повсюду власть захватили женщины! В Бельверусе – Чабела, у мятежников – госпожа Долиана, у нас – Дженна!
– Ты чем-то недоволен? – с ласковостью очковой кобры вопросила Зенобия. – Тотлант, твое мнение?
Я подумал и изрек:
– Слушаюсь, господин сотник!
– Госпожа сотник, – хмыкнула Зенобия. – И смотрите у меня!
Конан меня изрядно озадачил. Ну, во-первых, как вульгарно, но емко выразился Веллан: «Его аквилонское величество совсем оскотинился!» и тем самым дал мне повод в очередной раз запаниковать. Во-вторых, я никак не ожидал, что Конан когда-нибудь рискнет прибегнуть к дару Фреки – варвар относился к другим расам, в том числе и оборотням, с уважением, однако полагал, что ежели тебе дана твоя собственная человеческая сущность, с ней и живи. Конечно, в Бельверусе сложилось отчаянное положение – стража, ищейки Тараска, гвардия, громкий побег! – но наверняка можно изыскать обходные пути и тайно покинуть город, не влезая в волчью шкуру, которая, как известно, прилипчива. И в-третьих: изумляет полнейшее нежелание Конана превращаться обратно. Может быть, подарок Фреки имел некий подвох? Один раз превратишься в волка, а обратно – никак? Бессмыслица! Фреки не стал бы обманывать киммерийца настолько жестоко, ибо Фреки – звериный бог, а божества животных выгодно отличаются от богов людей отсутствием тяги к мести и незамысловатой честностью. Сказано: «Три раза в жизни станешь волком, а потом обратно человеком», значит, так и произойдет.
Поздним вечером мы решили, что Аластор и Дженна останутся в комнатах таверны «Бездонная бочка», а я, Веллан и Конан (то есть, простите, не сам Конан, а его новая ипостась по имени Кораннон…) прогуляемся до нашего постоялого двора «Синяя луна», обрадуем новостями графа Монброна и малышку Цици. Заодно Веллан попытается «поговорить» с варваром на языке оборотней. Дженна заявила, что устала и хочет спать, Аластор отправился играть в кости с немедийскими стражниками, а мы втроем вернулись домой.
18 день Второй весенней луны.
Маленькие немедийские городки своеобразно очаровательны. Они не обносятся крепостной стеной, находясь под защитой главенствующего на холме или скале баронского замка. Домики (не выше двух-трех этажей) чистеньки и аккуратны, обшиты белыми или коричневыми деревянными панелями, черепичные крыши, палисаднички… А знаменитый немедийский «порядок» старательно поддерживается даже во времена смуты.
Бургомистр Даларны оказался человеком изумительно предусмотрительным. Город находится между двух враждующих лагерей: на Полуночи бунтовщики, объявившие Рокод королю Тараску, на Полудне – сам Тараск вместе с конными тысячами и легионами щитников, оставшихся верными правителю. Даларна – ровнехонько посередине и пока не приняла ничью сторону. Точнее, барон Даларна, на землях которого находится город, поднял свою дружину и увел на Полночь, присоединившись к мятежу. Городской совет из осторожности доселе не принял решения, кого поддержать. Посему месьор бургомистр, балансируя на грани между двумя изменами – изменой Ольтену и изменой Тараску – принял своеобразный нейтралитет, выразившийся прежде всего в городской символике. Со всех знамен, украшавших Даларну, за одну ночь спороли золотого немедийского дракона, однако пришивать Звезду Роты-Всадника, превратившуюся в символ мятежников, не стали. Обычное черно-бело-красное знамя Немедии. И патриотично, и никому не обидно.
Однако на следующий день по нашему с Велланом прибытию в Даларну, где мы решили пару дней передохнуть от бешеной гонки по дорогам Срединной Немедии, по городу зашелестели слухи, что не такое уж крохотное войско принца Ольтена и герцогини Даны Эрде находится всего в двадцати пяти лигах пути. Господин бургомистр поднял тихую панику – граф Монброн, наведывавшийся в городскую управу сделать отметку в своей дипломатической подорожной, выданной аквилонским посланником, с хохотом рассказывал, будто канцеляристы ныне перекапывают горы пергаментных свитков и подшивок с законодательными уложениями государства, выискивая закон о Рокоде. Мол, бургомистр приказал немедленно таковой отыскать и действовать согласно древним традициями. Главное, найти в законе лазейку, которая не позволит армиям враждующих сторон разорить город.
Ближе к вечеру мы вчетвером – очаровательная баронесса Целлиг, Веллан, Маэль Монброн и я – отправились погулять. Последствия законодательных изысканий управителя Даларны присутствовали налицо: над городской управой развевалось знамя Рокода (красное квадратное полотнище и четыре языка – два белых и два черных соответственно). Сие означало, что город, управа, гильдейский совет и собрание ремесленников согласились с законностью требований принца Ольтена и присоединились к освященному традициями мятежу против власти Бельверуса. Постановление о поднятии Рокода прибито к дверям ратуши и оглашено городскими герольдами. Городское ополчение (не собиравшееся, наверное, лет двести) муштровалось на рыночной площади срочно отысканным для такого дела отставным полусотником гвардии (кстати, хромым на одну ногу). Городской страже и дознавательной управе строжайше предписано блюсти нейтралитет и подчиняться лишь законам – только чьим, непонятно.
Одно слово, провинция. Даже мятеж должен быть обставлен с соответствующей церемонностью и соблюдением старинного права.
На въездах в Даларну, кстати, установили деревянные рогатки. Раз город в Рокоде, то необходимо строжайше следить за проезжающими и не пущать подозрительных, особенно если таковые подозрительные держат сторону Тараска. Дабы не нашпионили.
Единственный присутствующий в городе настоящий шпион, сиречь граф Монброн, смеялся в голос и настоятельно предлагал всей компанией пойти что-нибудь разведать. Скажем, когда в последний раз чистились мечи у стражи, какими именно вилами вооружены ополченцы, трех или четырехзубыми, и как давно сделан самый новый из имеющихся в городе арбалетов – десять лет тому или двадцать?
– Я устала! – поморщилась Цинтия, которую мы по ее же личной просьбе называли весьма легкомысленным имечком Цици. – Месьор граф, остроумие прекрасно, но уже поздний вечер, скоро стемнеет. Маэль, будь столь любезен, проводи меня в комнаты…
– А я для такого дела не гожусь? – немедленно возмутился Веллан. Я лишь ухмыльнулся. Ехали мы уже полных четверо суток, и за минувшее время Веллан с графом Монброном наперебой куртуазничали с молодой баронессой, которая делала вид, будто сомневается, кому отдать предпочтение – прекрасно воспитанному аквилонскому графу или голубоглазому варвару из Пограничья, очаровывавшему своей непринужденностью в манерах. Меня Цици как мужчину не воспринимала, видимо, полагая, что волшебники – особый сорт людей, наподобие митрианских монахов, у которых мужское естество давно отсохло и отвалилось за ненадобностью. Посему баронесса Целлиг постоянно прибегала ко мне жаловаться на обоих героев, «не дававших ей проходу». Кажется, Цици сама к этому стремилась, напропалую раздавая авансы обоим, но, как приличная немедийская дворянка, обязана была возмущаться мужским нахальством и благородно лицемерить. Я, бедный, покорно выслушивал ее излияния, обещал серьезно поговорить с графом и сделать суровое внушение Веллану, но тем и ограничивался. Это была своего рода затянувшаяся игра.
– Не годишься, – небрежно отмахнулась Цинтия и высокомерно посмотрела на Веллана. – Твои манеры…
– Что такого стряслось с моими манерами? – неискренне удивился оборотень. – Вчера нравились, а сегодня вдруг испортились? Во, кажется, понимаю! Тебе не понравилось, что на постоялом дворе я ел рябчика руками, а не вилочкой? Так это же неудобно!
– Проводите меня, граф, – сквозь зубы процедила Цици. Монброн виновато глянул на меня, протянул даме руку и сказал:
– Баронесса ляжет спать, а я спущусь в обеденную залу. Хочу поплотнее перекусить на ночь. Тотлант, Веллан, если вы собираетесь еще погулять…
– Собираемся, – бросил оборотень. – Идите-идите. Воркуйте, голубочки.
Проводив взглядом Маэля и надутую, будто гусыня, Цици, я потянул Веллана за рукав, увлекая за собой.
– Куда пойдем? – осведомился оборотень. – Возле ратуши мы уже были, на ополченцев посмотрели. Говорят, на окраине города – то есть через две улицы – есть отличная таверна, где подают густейший черный эль. Я у нашего хозяина узнавал.
– Интересно, оборотни вообще думают о чем-нибудь, кроме выпивки, драки и баб? – походя спросил я, вздыхая.
– В том-то и дело, что люди нас серьезно не воспринимают, потому что уверены – для оборотня на первом месте в жизни стоят выпивка, драка и общение со сговорчивой девицей, – заявил Веллан, настойчиво направляя меня к тому самому кабаку, где подавался вожделенный черный эль. – Когда кого-то не принимают всерьез, у названного «кого-то» появляется множество преимуществ перед остальными. Тотлант, между прочим, ты тоже не дурак выпить. Так что не понимаю суть претензии!
Заведение именовалось в полном соответствии с содержанием – «Бездонная бочка» – и было оформлено в надлежащем стиле: длинные, почти бесконечные столы, факела в железных кольцах, бочонки у дальней стены. Чуть мрачновато, однако уютно. Вкусно пахнет копченой свининой. Посетителей не очень много, хотя, на мой взгляд, мирным обывателям надлежало забить «Бездонную бочку» до отказа, обсуждая последние события за кружечкой пива. Наверное, горожане решили отсиживаться дома в столь беспокойные времена.
Нам немедленно поднесли эль, Веллан потребовал ветчину и сыр, я попросил рыбы (старая привычка, еще со времен жития в Стигии), и мы приступили к немудреному ужину, хотя вполне могли покушать и на постоялом дворе. Веллан громогласно рассуждал о ветрености женщин, особенно благородных, я уныло жевал, обдумывая, как поступать во время скорой встречи с Даной Эрде, обладающей удивительным магическим сокровищем, не принадлежащим миру людей. Словом, обычный вечер в обычной таверне. На остальных посетителей мы не обращали внимания.
– Тотлант? – на мое плечо сзади легла чья-то рука, и я вздрогнул от неожиданности. Откуда у меня могут быть знакомые в захолустном немедийском городишке? – Хвала Иштар, мы вас нашли!
Я обернулся. Невероятно! Она-то что здесь делает?
На меня в упор смотрела дочурка главы торговой управы Пограничья Стеварта – знаменитая Зенобия Сольскель.
* * *
– Дженна? Сет Змееликий, ты уехала из Бельверуса?
– Дженна! – это уже Веллан. Узнал. – Ты садись, чего стоишь! Эля с нами хлебнешь? Густой, как мед!
– Хлебну, – легко согласилась Дженна. Потеснила Веллана на лавке, запросто взяла его кружку, отпила и вернула хозяину. – А мы приехали в город только на шестой полуденный колокол. Я уже отправила Конана и месьора Аластора разыскивать вас по постоялым дворам или хотя бы узнать, не появлялись ли вы тут. Четыре дня за вами гонимся!
– Конана? Какого Конана? Откуда Конан? – заахал я.
– У тебя очень много знакомых Конанов? – съязвила Дженна. – Того самого, единственного и неповторимого. Откуда Конан? На мой взгляд, из Киммерии. Или из Аквилонии… Хватит шутить!
– Ничего не понимаю, – нахмурил лоб Веллан. – Киммериец сбежал из Башни Висельников? Или Чабела помогла?
Чабела вполне могла помочь варвару избежать долгой отсидки и малоприятного общения с Тараском – в тот самый день, когда мы покинули столицу, я через почтовый портал отправил зингарской королеве письменное сообщение о происшествии на окраине города, когда нас остановила немедийская гвардия и нашла в мешке киммерийца сокровища, принадлежащие королям Заката. Уверен, депеша попала в руки Чабеле и она сумела вытащить Конана из неприятностей. Однако Дженна мою уверенность развеяла:
– Что вы носитесь с этой Чабелой, как дядюшки с любимой племянницей? – чуть громче и раздраженнее, чем следовало, вопросила Дженна. – Я его вытащила! Я и никто более. Вкупе с Аластором. Правда…
– Что – «правда»? – немедленно насторожился я, услышав в голосе Дженны непривычные для нее растерянные интонации.
– В общем, это надо видеть, – пряча глаза, сказала дочка Стеварта. – Иначе не поверите. Давайте-ка я закушу вместе с вами, Аластор так или иначе придет сюда.
– Понял! – гоготнул Веллан. – Вы перекрасили Конану шевелюру в ярко-рыжий, выбили один глаз, а из фейл-брекена сшили длинную юбку. И вывезли из города под видом старой асирской бабушки Зенобии! Блестяще! Я хочу это видеть!
– Увидишь, – мрачно буркнула Дженна и злобно откусила ветчины, позаимствованной, между прочим, с моей тарелки. – Впрочем, волосы у него остались черными. Тотлант, прошу тебя как старого друга, расскажи, что происходило с вами по дороге? Не упуская ни одной странной детали! Понимаешь ли, я не верю, что Тараск так просто мог выпустить и вас, и нас из своих когтей. Мы, то есть Конан, Аластор и я сама, изрядно нашумели в Бельверусе во время бегства.
– За вами даже не следили всю дорогу от Бельверуса до Даларны? – изумился я. – Ни одного нападения? Никаких отрядов гвардии или тайной службы, отосланных на поимку? Не верю!
– Правильно делаешь, что не веришь, – более спокойно ответила Зенобия, попутно разжевывая жесткое мясо. – Следить-то следили. Но не трогали. Два каких-то типа вцепились нам в хвост на следующий день после побега из столицы. Тотлант, сам знаешь, я выросла в Пограничье, а мой отец далеко не всегда был купцом. Начинал с простого охотника. И уж поверь, я умею замести следы. Мы обманывали погоню, как могли, но бесполезно! Идут за нами, словно пришитые. Держатся на расстоянии лиги, ближе не подходят. Мы с Аластором совсем было хотели взять мечи да разобраться, но, едва мы поворачиваем назад, соглядатаи удирают. Боюсь, мы привели их и сюда, в Даларну. Вот и все новости.
– А у нас вообще никаких новостей, – грустно вздохнул Веллан, будто сожалея об отсутствии приключений по дороге. – Приехали в этот провонявший пивом городишко, теперь отдыхаем. Ждем, пока подойдут мятежники или сами поедем к ним навстречу. Если очень приспичит. Ах, да! Единственная странность: нас встречали. Какой-то граф Монброн из Аквилонии и баронесса Цинтия фон Целлиг. Сказали, будто заранее знали о плане Семи королей отослать срочное посольство на Полночь, к мятежникам. Интересно, кто их осведомил? Сами не рассказывают…
– Знакомые люди, – кивнула Дженна. – Если эти двое на самом деле те, за кого себя выдают, то я знаю обоих. Малютка Цици постоянно ошивалась при дворе в свите принцессы Аманты, жены Зингена, а с Монброном я разговаривала в столице. Неужели он проявил хоть капельку ума и благополучно исчез из города до того, как за него принялась бы тайная служба Тараска? Ага, вот и Аластор!
Мы с Велланом дружно обернулись к дверям таверны. Действительно, на пороге красовался великий протектор Заморы, чем-то неуловимо похожий на Цинтию. Только Цици – рыжеватая блондинка, а у господина Кайлиени волосы черные, как смоль. Зато такое украшение лица, как нос, совершенно одинаково – не просто с благородной горбинкой, а ужасающе горбатый. Весьма характерный профиль для обитателей побережья Шема или степей Хорайи.
Веллан вдруг привстал и буквально уронил челюсть на стол. То есть раскрыл рот до ширины зевка – еще чуть пошире, и туда вполне могла бы залететь довольно упитанная ворона. Оборотень во все глаза уставился на огромного, черной масти пса, стоявшего рядом с Аластором. Здоровенный, в холке почти с теленка, зверь явно произошел от волка и горского пастушьего пса – уши острые, пасть розовая, вид чрезвычайно независимый.
– Э-э… Приветствую господина великого протектора, – я, в соответствии с правилами этикета, поднялся с лавки и изобразил куртуазный поклон.
– И вам того же, – махнул рукой Аластор, подходя и запросто присаживаясь. – Тотлант, будь проще. Я нынче не при делах. Вероятно, после громкого исчезновения из Бельверуса Тараск немедленно выпихнет меня в отставку, несмотря на мнение всех Семи королей. Ничего, переживу. Если Ольтен вернет трон, то жезл и мантия протектора Заморы снова ко мне вернутся.
– Постой-постой, – Веллан настолько возбудился, что застучал кулаками по столу, не сводя глаз с громадного черного волчищи. – Это что? Вернее, кто?
– Это? – картинно изогнул бровь Аластор. – Моя собачка. Или Зенобии, смотря как посмотреть. Мы его кличем Коранноном. Изредка – Малышом.
Клыкастое чудовище, усевшееся рядом со столом, вывалив из пасти длинный мокрый язык, неприязненно покосилось на Аластора. Боги, да у него же васильково-синие глаза!
Я немедленно произнес заклинание Ключа – видел, что передо мной оборотень. Хотел докопаться до истинной сущности. Обычно эта магическая формула помогает мне тотчас различить очень похожих друг на друга Веллана и Эртеля, когда они находятся в зверином обличье. Я и сейчас различил – человеческий облик оборотня был мне до крайности знаком, но…
– Конан? – выдавил я, падая на скамью и попутно опрокидывая безвольно повисшей рукой недопитую кружку с элем. Густая темная жидкость вылилась на штаны недовольно зашипевшей Зенобии. – Конан? Это вы его так замаскировали? Но каким образом?..
– Я напомню, каким, – слабо проговорил Веллан, тяжеловесно плюхаясь рядом со мной. – Забыл Пайрогию? Бешеного Вожака? Мы же вместе были в капище Фреки! Но я не думал, что заклятие древнего зверобога подлинное! Человека нельзя превратить в настоящего оборотня, равно и наоборот! С ума сойти можно! Вот тебе и воля древних богов! Привет, Конан! И как тебе нравится в нашей шкуре?
Судя по довольному виду черного пса-волка (украшенного ярко-красным ошейником с серебряными накладками), Конан ничего не имел против пребывания в зверином виде.
– Он сам принял такое решение, – бесстрастно сказала Зенобия. – Иначе мы не смогли бы покинуть Бельверус. Конан чересчур приметен. Но теперь он не желает превращаться обратно!
– В каком смысле «не желает»? – я подался вперед, пронзенный чувством опасности, будто небольшой молнией. – Не может или не хочет?
– Не знаю, – покачал головой Аластор. – Мы с Зенобией ему говорим: «Давай, возвращай себе обличье человека, опасность, мол, миновала», а он знай машет хвостом да скалится. Так и едем: два всадника и громадная черная псина. Ошейник вот третьего дня купили, чтобы за волка не приняли.
Я ошеломленно замер. Удивлял отнюдь не факт истинности заклятья Фреки (вернее, не заклятья, но подарка, сделанного зверобогом Конану), которое должно было подействовать трижды в течение жизни киммерийца, а странность поведения самого варвара. Ему всегда нравилось быть человеком, ибо только человеческое существо (как сам Конан и утверждал) может получить от жизни все радости, так как суть существования – радость. Заклятие Ключа вдобавок показало: звериная сущность сейчас настолько преобладает над человеческим обличьем варвара, что подавляет ее… Может быть, за минувшие девять лет, со времен охоты за Бешеным Вожаком, варвар уже пользовался подарочком Фреки? Подарки от богов, знаете ли, чреваты большими неприятностями…
– Веллан, – я повернулся к нашему оборотню, – можешь превратиться?
– Что, прямо сейчас? – скривился Веллан.
– Не обязательно. Попозже. Дома. В смысле, на постоялом дворе. Ты же способен в волчьем обличье общаться с другим оборотнем при помощи мысли?
– И зачем это надо? – нахмурился Веллан.
– Спросишь Конана, какого демона он валяет дурака! Или ему настолько понравилось носить облик зверя? В таком случае у нас появилась исключительно сложная проблема. Сам понимаешь, какая.
Веллан кивнул: знаю, мол. Если звериная половина одолеет человеческую, оборотень навсегда останется четвероногим, клыкастым и хвостатым. А в Аквилонии больше не будет короля. И, что характерно, наследника, благо киммериец доселе не удосужился жениться и завести законных детей, мотивируя это одним словом: «Успеется!». Вот тогда история закатного Материка поплывет по новому руслу – смена тысячелетней династии в Немедии, киммерийская династия в Аквилонии даже не успела пустить корни… Королем по нынешнему завещанию Конана становится Просперо, который отнюдь не желает взваливать на плечи такую невероятную ответственность и сам не имеет детей… Мрачноватое будущее.
А эта черномазая тварь с редкими седыми подпалинами сидит и ухмыляется! Косточку ему, что ли, дать?
Я рассеянно взял со стола самый большой кусок ветчины и сунул его в пасть черному волку. И тут же отдернул руку, ибо Его величество изволили задеть меня по ладони клыком. Хорошо, не поранил.
Конан прожевал ветчину, чересчур громко даже для животного рыгнул, почесал задней лапой шею и улегся возле ног Аластора. Причем специально подошел к заморийскому протектору, всем видом показывая, что ему он доверяет больше всего. Почему – неясно.
Своим чутьем волшебника я ощущаю, как в душе Аластора бьется маленький золотистый факел неприсущей обычным людям Силы. Наверное, у заморийца прирожденный талант и унаследованные способности к волшебству, но Аластор никогда при мне (а знакомы-то мы всего несколько дней!) эту силу не проявлял. Может быть, он сам не осознает дарованных свыше способностей? Но уж если этот человек – один из стариннейших друзей киммерийца, то ему действительно можно доверять.
Забегая вперед, скажу: если бы я тогда знал, кем именно является Аластор, то подобные размышления никогда не посетили бы мою голову…
– Вот что, – решительно заговорила Дженна, отвлекая всю честную компанию от созерцания развалившегося на полу аквилонского короля, который вяло мел пушистым хвостом по доскам. – Нечего тут сидеть и любоваться на ихнее величество! От него только неприятности да блохи! Первое. Из города пока сниматься не будем. Я слышала, будто войско Ольтена на подходе. Второе. Селимся по отдельности. Аластор, Кораннон и я остаемся в «Бездонной бочке», а ты, Тотлант, вместе со своими приспешниками сидишь на вашем постоялом дворе.
– Да кто ты такая, чтобы здесь командовать! – возмутился Веллан. – Походила годик в подружках Эртеля и зазналась?
Дженна, не долго думая, съездила оборотню локтем пониже грудины, да так, что Веллан пискнул и согнулся едва не вчетверо.
– Иногда женщина, – процедила ретивая купеческая дочурка, даже не глядя на кашляющего оборотня, – соображает лучше и быстрее, нежели компания из троих мужиков и одного кобеля.
Она недвусмысленно кивнула в сторону лениво наблюдавшего за нами Конана. Волк зевнул и утвердил большую остроухую голову на носках начищенных до матового сияния сапог Аластора.
– Третье. Если нас с Аластором не поразила мания преследования, то соглядатаи, посаженные нам на хвост незнамо кем, рано или поздно объявятся в городке, – преспокойно вещала Зенобия, а замориец согласно кивал. – Хорошо бы нам с ними вдумчиво пообщаться.
– Каким, интересно, образом? – прохрипел Веллан, который доселе не мог отдышаться после удара острым, но сильным локотком Дженны.
– Самым незамысловатым, – усмехнулась Зенобия. – Взять за шиворот да потрясти. Компания у нас неплохая – два оборотня, волшебник, и вдобавок девица из Пограничья, умеющая развязывать чересчур туго связанные языки.
– Дженна, ты меня пугаешь, – попытался усмехнуться Веллан. – Кстати, учти: в компании еще состоит аквилонский граф, утверждающий, будто он конфидент Латераны, и нежнейшая немедийская баронесса, госпожа Целлиг.
– Целлиг? – вздохнул Аластор. – Милейшая дочурка Хэлкарса-Хисса? Яблочко от яблони… Зенобия, я полностью согласен с твоим планом действий. И все наши друзья тоже согласны. Давай мы тебя назначим нашим десятником.
Волк, валяющийся под столом, тихонько заскулил. С подвываниями.
– Значит, сотником, – фыркнул Аластор. – Конан тоже согласен. Эй! Еще раз укусишь – посажу на цепь! Итак, возражающие найдутся?
– Я чего, я только пошутить… – уныло ответил Веллан. – Что за жизнь! Повсюду власть захватили женщины! В Бельверусе – Чабела, у мятежников – госпожа Долиана, у нас – Дженна!
– Ты чем-то недоволен? – с ласковостью очковой кобры вопросила Зенобия. – Тотлант, твое мнение?
Я подумал и изрек:
– Слушаюсь, господин сотник!
– Госпожа сотник, – хмыкнула Зенобия. – И смотрите у меня!
* * *
Конан меня изрядно озадачил. Ну, во-первых, как вульгарно, но емко выразился Веллан: «Его аквилонское величество совсем оскотинился!» и тем самым дал мне повод в очередной раз запаниковать. Во-вторых, я никак не ожидал, что Конан когда-нибудь рискнет прибегнуть к дару Фреки – варвар относился к другим расам, в том числе и оборотням, с уважением, однако полагал, что ежели тебе дана твоя собственная человеческая сущность, с ней и живи. Конечно, в Бельверусе сложилось отчаянное положение – стража, ищейки Тараска, гвардия, громкий побег! – но наверняка можно изыскать обходные пути и тайно покинуть город, не влезая в волчью шкуру, которая, как известно, прилипчива. И в-третьих: изумляет полнейшее нежелание Конана превращаться обратно. Может быть, подарок Фреки имел некий подвох? Один раз превратишься в волка, а обратно – никак? Бессмыслица! Фреки не стал бы обманывать киммерийца настолько жестоко, ибо Фреки – звериный бог, а божества животных выгодно отличаются от богов людей отсутствием тяги к мести и незамысловатой честностью. Сказано: «Три раза в жизни станешь волком, а потом обратно человеком», значит, так и произойдет.
Поздним вечером мы решили, что Аластор и Дженна останутся в комнатах таверны «Бездонная бочка», а я, Веллан и Конан (то есть, простите, не сам Конан, а его новая ипостась по имени Кораннон…) прогуляемся до нашего постоялого двора «Синяя луна», обрадуем новостями графа Монброна и малышку Цици. Заодно Веллан попытается «поговорить» с варваром на языке оборотней. Дженна заявила, что устала и хочет спать, Аластор отправился играть в кости с немедийскими стражниками, а мы втроем вернулись домой.