Олаф Бьорн Локнит. Тигры Хайбории

   – Живой! – радостно воскликнул Эртель, нащупав наконец в снежной глубине что-то теплое. Кажется, чью-то руку. – Конан, разгребай! Велл, помоги вытащить! Черные демоны и их зубастая мамаша!.. Это же ребенок! Кажется, ранен… Тотлант!
   Мальчишку быстро перенесли в шатер и осмотрели. Парню не слишком повезло – чудище, получившееся из самого обыкновенного мирного зверька, сломало ему несколько ребер, правое плечо и ранило голову. Удивительно, что человек вообще жив остался. Сейчас найденыш пребывал в бессознательном состоянии, но дышал глубоко, уверенно. Если постараться, то его можно спасти.
   Вернулся Тотлант, ставивший новые охранительные заклинания вокруг стоянки и проверявший состояние лошадей. Вместе с волшебником в теплую палатку ворвались клубы морозного воздуха.
   – Эй, Тотлант, – озабоченно позвал Конан, разрезая одежду на парне – теплую верхнюю и льняную нижнюю рубахи, поверх которых была одета толстая безрукавка росомашьего меха. Обычный наряд лесовиков Пограничья. – Иди сюда и употребляй свое искусство. Мы тут бессильны. Нужен знающий лекарь.
   Веллан, Эртель и Эмерт согласно закивали. Воин должен уметь перевязать и заштопать рану, знать о целительных настоях или мазях, но работать с переломами? Подобными недугами пускай занимаются обученные в лучших храмовых школах митрианские монахи или, допустим, колдуны, практикующиеся на лечебной магии. Тотлант должен уметь справляться с повреждениями костей…
   – Отойдите, – проворчал волшебник, присаживаясь на корточки рядом с мальчишкой. – Эртель, не мельтеши. Лучше набери в котелок снега, пригодится. Конан, найди пожалуйста флягу с красным вином. И подайте сюда мой мешок!
   – Раскомандовался, питон стигийский, – буркнул варвар, однако исполнил все, о чем просил Тотлант. – Из-за вас, колдунов все беды в мире, а отнюдь не от пьянства, как некоторые утверждают. Как полагаешь, остаток ночи пройдет спокойно?
   – Не знаю, – огрызнулся Тотлант, копаясь в объемистом кожаном бауле, на который была навешана уйма позвякивающих амулетов, монеток и просто украшений. – Магический шторм пока не кончился… Теперь – не мешай. Эртель, зажри тебя Сет, не загораживай огонь.
   – Ухожу-ухожу, – отодвинулся оборотень. – Только не превращай в жабу, дядюшка расстроится.
   Никакое волшебство не поможет, если организм сам не будет бороться с болезнью. Тотлант произнесенными заклинаниями просто подстегнул жизненные силы человека, и ускорил выздоровление. Для найденыша время сжалось, за несколько мгновений словно бы промелькнули четыре седмицы, требующиеся для того, чтобы подняться на ноги. И все одно, после столь опасного приключения он оставался слишком слаб и глаз пока не открывал.
   – Сделал все, что мог, – у Тотланта дрожали руки и поглядывал волшебник устало. Сил у стигийца почти не осталось. – Должен вскоре очнуться. Кто как хочет, а я ложусь досыпать и попросил бы меня не будить до рассвета. Хватит жутких чудес и магии для одной-единственной ночи. Кто на страже остается? Ты, Эмерт? Если парень проснется, смешай воду с вином и дай ему попить. Постарайся не напугать.
   Тут мальчишка пошевелился, тихо застонал и приоткрыл глаза. Тотлант был прав – он вполне мог испугаться незнакомых людей, среди которых были необычно выглядящий чужеземный волшебник и здоровенный, похожий на разбойника с большой дороги, варвар. Конан подумал, что к спасенному лучше сразу приставить Веллана, как самого обаятельного из компании. Глядишь, найдут общий язык.
   Но парень вдруг дернулся к Конану, вцепился пальцами ему в рубаху и уткнулся лицом в грудь.
   – Папа…
   Варвар несколько опешил.
   – Эй, приятель, ты чего? Как себя чувствуешь?
   Мальчишка всхлипнул и повторился, уже совсем тихо: «Папа».
   – Конан, – ехидным страшным шепотом проговорил Эртель, – ты лет десять назад случайно не общался на сеновале какой-нибудь деревни Пограничья с белогрудой привлекательной особой?
   – Э-э… Нет, – отрекся киммериец. – Десять лет назад меня вообще в Пограничье не было. Я тогда на Полуденном побережье… И вообще, что за похабные шутки? Мальчишка, наверное, бредит после всего пережитого! Эртель, будешь продолжать в том же духе – получишь в морду! Велл, к тебе это тоже относится!
   Оборотень замолчал, с любопытством поглядывая на неожиданного гостя шатра. Мальчик затих и, похоже, заснул. Конану ничего не оставалось делать, как обнять его свободной рукой. Киммериец выжидающе глянул на завернувшегося в попону Тотланта. Волшебник понял, в чем вопрос.
   – Нет, я не вижу в нашем новом друге ничего особенного, – пожал плечами стигиец. – Он не оборотень, а человек, хотя мне кажется, что представители племени Карающей длани у него в роду имелись. Может, ошибаюсь… Наверное, он происходит из бритунийских или нордхеймских переселенцев. Видите, волосы русые и сложение необычно крепкое. Просто человек… Никакой магии и способностей к волшбе, это заметно сразу. Конан, если тебе не трудно – присмотри за ним. Вероятно, ты похож на кого-то из его родных. Завтра расспросим парня поподробнее, а приехав в Брийт – оставим у десятника дорожной стражи, пусть отправит домой. Если, правда, у него остался дом после появления ушастой нечисти, которую мы столь удачно спровадили. Все, благородные месьоры, отдыхаем. До рассвета еще далеко.
   Бдеть и охранять остался Эмерт, остальные попытались задремать. Найденыш, тихонько посапывал, по-прежнему не отпуская руку варвара. Конан, посматривая на него из-под полуприкрытых век, усмехнулся про себя:
   «Дожил… Получил почти взрослого сына на четвертом десятке лет. Ладно, завтра разберемся, кто он, откуда, и где настоящие родители. Пусть отсыпается и пока считает бродягу-наемника из Киммерии своим отцом. От меня не убудет».
 

– 4 -

 
   Магические штормы, также иногда именуемые «Бурями Перемен», происходят нечасто. Случаются они у побережья Стигии, но Черный Круг, руководимый знаменитым колдуном Тот-Амоном, тщательно следит за выбросами неподчиненной никому магии и старается по мере сил таковые предотвратить. Стигийцы знают: случись что-нибудь поистине жуткое и грандиозное, никакой Сет не поможет. Не будет больше Стигии, ибо Буря может разразиться не только в небесах и на море, но в глубинах недр, вызывая землетрясения. Последствия окажутся фатальны – разрушения городов, запечатанных гробниц, в которых тысячелетиями скрываются самые невероятные твари, хаос и разорение. Люди невежественные утверждают, будто Черный Круг стремится как раз к хаосу, однако Тотлант объяснил Конану, что сообщество стигийских магов хочет видеть на земле порядок. Только особенный. Порядок в представлении Тот-Амона и его дружков.
   А вот в Гиперборее никакого порядка никогда не и было. «Белая Рука», вечно разобщенная и раздираемая интригами организация гиборийских колдунов, за деятельностью многих своих адептов уследить не в состоянии. Нет устоявшегося руководства и сильной личности, наподобие Тот-Амона, способной взять в свои твердые руки дело упорядочения магической деятельности в загорной полуночной стране. Отсюда и происходят в Гиперборее мрачноватые чудеса. По сведениям Тотланта, лет десять-двенадцать назад колдовская буря едва не разрушила Халогу (Конан огорчился и сказал волшебнику, что, случись так, он бы не особенно горевал!), а вырывающаяся из оков магия, с которой гиборийцы обращаются излишне вольно и небрежно, в основном причиняет неприятности ближайшим соседям: Пограничью, Нордхейму или Бритунии. Однако за последние годы сумасбродные маги, занимавшиеся изысканиями не ради какой-то определенной цели, а для собственного удовольствия или (опять же, если верить Тотланту) «ради искусства», утихомирились. Последняя Буря Перемен стряслась задолго до начала правления короля Пограничья Дамалла – через горы облако не перевалило, зато, к радости гномов Граскааля, обратила огромную базальтовую скалу в глыбину бесценного голубого аметиста. Разумеется, на ювелирных рынках Полуночи цены на аметист резко поползли вниз – гномы возили его на продажу целыми мешками.
   Получается, что иногда и магический шторм может принести пользу.
   …Растяпа Эмерт, оставленный на страже, к утру задремал, чего раньше за ним не водилось. Неизвестно, послужили ли причиной тому ураган или Эмерт просто устал. Вся компания благополучно продрыхла до позднего осеннего рассвета. И никто не проснулся, когда спасенный от кролика-гиганта мальчишка открыл глаза, сел, огляделся и потянулся за своими вещами. Расстроено осмотрел порезанную рубашку. Без всякого смущения покопался в мешке Веллана, нашел другую (естественно, великоватую), натянул, одел поверх безрукавку, забрал топор и пошел наружу, скрывшись в темно-серых предутренних сумерках.
   Конан проснулся от того, что его настойчиво трепали за плечо.
   – Какого?.. – взрыкнул киммериец, не желая пробуждаться. – Эртель, уймись! Дай еще поспать!
   – Я не Эртель, я Рани. Пап, вставай. Я завтрак приготовил.
   Варвара подбросило. Какой Рани? Какой, на хрен, завтрак? Нет, завтрак, это, конечно, хорошо, но…
   Конан надеялся, что ночное приключение ему все-таки приснилось, а тут выясняется, что последствия урагана существуют наяву и исчезать в небытие ничуть не желают.
   – Так, – Конан, нахмурив брови, смотрел на мальчишку по имени Рани. Кажется, это сокращение от имени Ранн? Правильно, есть такое имя. Используется и у киммерийцев, и у нордхеймцев, и в Бритунии. – Что ты говоришь, приятель?
   – Я говорю – жрать идите, – хмыкнул найденыш. – А то остынет. Будет жалко, я полное утро возился. Ничего себе – накормить пять здоровых мужиков! Между прочим, где у нас остался хлеб?
   – Э-э… По-моему, в мешке у Эмерта, – чуть растерянно ответил Конан. – Вон тот, черной кожи, видишь? Постой, тебя как вообще зовут? Ранн?
   – Угу, – буркнул мальчишка, развязывая горловину эмертова баула. – А ты разве не помнишь?
   – Почему это я должен помнить, как кличут пакостников-недоростков, которые валятся мне на голову? – спросил сам у себя варвар. – Веллан, Эртель, просыпайтесь! Кто-нибудь, толкните Тотланта!
   – Я уже не сплю, – волшебник выпростал обритую голову из-под попоны. – Я вас с интересом слушаю. Доброе утро, Рани.
   – Здравствуйте, – вежливо ответил парень. – Ты, наверное, нездешний? Очень издалека?
   – Я из города Луксура, это далеко на полудне, – ответил стигиец, заинтересованно рассматривая Рани, на котором мешком висела перепоясанная веревкой лучшая рубаха Веллана с вышивкой по вороту и рукавам. – Меня зовут Тотлантом, сыном Менхотепа. Как ты думаешь, когда наш общий друг Веллан Бритунийский, одежду которого ты позаимствовал, проснется, что он тебе скажет?
   – Поздоровается, наверное, – парень наконец выволок из мешка громадный поджаристый каравай и, более ничего не говоря, исчез за пологом.
   – Наследственность прослеживается, – фыркнул Тотлант, вылезая из-под толстого войлочного одеяла. – Конан, твое дитя, едва очнувшись, уже начало грабить попутчиков.
   – Шутнички… – пробурчал киммериец, натягивая сапоги. – Тотлант, хоть ты Эртелю не уподобляйся. Пойду посмотрю, чего он там наворотил. Надеюсь, не развел костер из моих вещей. Да растолкай ты этих сонь!
   Конан встал, набросил плащ, щелкнул фибулой и отправился наружу.
   Неплохо. Громадная куча хвороста, правильное кострище, обложенное булыжниками. Снег, кстати, подтаял.
   На огне – их общий котел, внутри что-то булькает и пахнет приятно. Ясно, похлебка из зайчатины. Видно, Рани пожелал отомстить длинноухому племени за ночные события.
   – А зайца где добыл? – поинтересовался варвар.
   – Взял самострел, – парень указал взглядом на тяжелый арбалет Эмерта, – прошелся по лесу. Тут зайцев полно, надо только уметь выследить. Ты же сам меня учил.
   – Я? – поперхнулся Конан. – Дружище, что ты несешь? Когда?
   – Прошлым летом, когда мы жили в деревне возле предгорий. Про следы объяснял. Ты что, не помнишь?
   Прошлым летом варвар сидел на бережку теплого океана в Зингаре и по возможности пытался избавиться от назойливых типов, которым потребовалась его голова. Конан изрядно насолил одному типу на Барахас, перессорился со всей пиратской вольницей, а когда положение стало безвыходным, решил податься куда подальше – через Аквилонию в Пограничье.
   – Ничего не путаешь, Ранн? – поднял бровь киммериец.
   Разговор перебили. Вначале появился Тотлант, как всегда, свежий и аккуратный, в колышущейся на ветерке хламиде с капюшоном. Затем, препираясь и толкая друг друга, из шатра вывалились заспанные оборотни.
   – Еда! – восторженно протрубил Веллан. – Гляньте, варвар сподобился приготовить… Не понял? Эй, охламон, ты зачем взял мою рубаху? А ну снимай!
   – А кто мою разрезал? – огрызнулся Ранн. – Поношу немного, пока папа новую не купит.
   – Па-апа?.. – злоехидно протянул Веллан. Конан только вздохнул. Теперь у оборотней появился нескончаемый источник шуток и подтруниваний. Как ни угрожай им примитивным мордобитем, Веллан с Эртелем не успокоятся. От найденыша надо избавляться. Срочно. – А твой папочка не думает, что распоряжаться чужими вещами нехорошо?
   – Его папочка вообще не думает, – добавил племянничек Эрхарда. – Эмерт, где ложки? Давай сюда! В брюхе урчит! Конан, вот скажи, ты помнишь своего отца?
   – Будешь продолжать в том же духе, скоро лично с ним встретишься, – отбил словесное нападение киммериец. – Закройте пасти оба! Давайте-ка выясним, что здесь происходит.
   – А тут и выяснять нечего, – хохотнул Веллан. – Тайное всегда становится явным. Я беспокоюсь за твое прошлое, Конан. Парню лет десять, по миру ты шляешься с шестнадцати-семнадцати… Давайте посчитаем!
   – Счас я посчитаю твои ребра, – искренне возмутился варвар. – Садись завтракать и хоть ненадолго замолчи. Ранн? Расскажи-ка мне и моим почтенным друзьям, что с тобой вчера случилось.
   Молчун Эмерт был единственным, кто занимался делом – расстелил попоны возле костра, чтобы можно было сесть и спокойно покушать. Тотлант исследовал отпечатки на снегу – глубокие вмятины, оставленные ночным гостем. Выяснилось, что коготочки кролика более подошли бы не самому мелкому из драконов. Да, Буря Перемен иногда преподносит неожиданности…
   – Вчера? – Ранн помешивал оструганной палочкой в котле и чуть обиженно поглядывал на варвара, не желавшего его узнавать. – Очень плохо помню. Мы ехали. Буран…
   – Откуда ехали? – уточнил педантичный Тотлант.
   – Из Вольфгарда в Брийт, потом намеревались пойти на Бритунский тракт. А вообще мы едем в Пайрогию. Эртель по поручению своего дяди Эрхарда должен передать…
   – Постой, постой! – махнул рукой варвар. – Повтори, что ты сказал?
   Оборотни озадаченно переглянулись, а Тотлант приоткрыл рот. Ничего себе! Что за странные воспоминания у мальчишки? Откуда он мог знать о приказе короля Эрхарда?
   Конан решительно ничего не понимал. Заставил Рани рассказать подробно. С каждой новой фразой недоумения прибавлялось.
   Ранн утверждал следующее: он сын Конана и женщины по имени Раннвейг. Только она умерла шесть лет назад. Тогда же Конан начал брать мальчишку с собой в путешествия – папаша был наемником и счел, что будет неплохо, если отпрыск пойдет по его же дороге. Два с половиной луны назад Конан оставил Ранна в столице, а сам с десятком Эрхарда отправился охотиться на стаю Бешеного Вожака. Время от времени отряд возвращался в столицу, а когда гномы из подгорного королевства Граскааля разбили войско Бешеного, поехали в Бритунию с посольством, Ранна, конечно, взяли с собой. Вчера, когда начался шторм, Ранн отбился от отряда, на него напало что-то огромное… Дальше он не помнит. Все. Вы жрать будете или нет?
   Похлебка в миске Конана давно остыла. Ничего себе, насобачился парень врать! Но с другой стороны, откуда Ранн может знать подробности битвы с бешеными оборотнями, которые известны только киммерийцу, оборотням и Тотланту?
   – Самое смешное в другом, – подал голос волшебник. – Он верит в то, что говорит. И считает это истинной правдой. На всем протяжении рассказа я проверял Ранна заклятьем Ключа и мог в точности отличить правду от лжи.
   – Заклятье не срабатывает? – шепотом спросил Веллан.
   – Оно слишком простое для того, чтобы не срабатывать, – покачал головой Тотлант. – Я его ежедневно на тебе проверяю. Вот четвертого дня ты явился пьянющим в дым, а утром глядел ясным взором и утверждал, что покутил в «Короне и посохе». Все поверили, а я нет. Ты, мой милый, ошивался у молодой вдовушки Гуннлейд, которая живет на Восходном проезде Вольфгарда со стороны озера. Съел?
   – Съел, – удрученно кивнул оборотень. – Все-таки с магами надо держать ухо востро.
   – Так что же получается? – быстро проговорил Эртель. – Либо Конан старательно скрывал наличие сына, что невозможно, либо… Не знаю, что и думать.
   – Вот и я не знаю, – буркнул варвар, бросая на Эртеля убийственный взгляд. – Ранн, ты полностью уверен в своих словах? Скажи, куда мы… то есть я ездил два года назад?
   – Мы были в землях, которые ты называл Черными Королевствами. Пальмы всякие. Птицы красивые. Потом поехали в Зингару. Помню, как приходили в гости к тамошней принцессе по имени Чабела. Ты еще пил вино из синего кубка с золотым орлом.
   Четыре пары глаз вопросительно уставились на Конана. Тому ничего не оставалось делать, как признаться:
   – Было такое. И синий кубок был. И Чабела. Но я был один! Без всяких сопливых недоносков!
   – И ты не врешь, – хмыкнул Тотлант, снова использовав различающее истину заклятье. – Положение неразрешимое. Оба говорят правду, только эта правда друг другу противоречит. А парень вспоминает некоторые события которых вообще никогда не было… Странно. Разгадка одна: кто-то из вас двоих спятил. Вбил себе в голову, что второго человека никогда не существовало. Откуда тогда у Ранна подробности о пальмах и синих кубках?
   – Значит, получается что свихнулся Конан, – заключил Эртель, жалостливо глядя на киммерийца. – А скорее всего – мы все. Мы не могли не заметить Ранна раньше, за прошедшие десять седмиц. Может, у каждого нас из-за Бури Перемен исчезли правильные воспоминания и мы Ранна попросту забыли? А, Тотлант?
   – Ничего подобного, – обиженно всплеснул руками волшебник. – Магия урагана нас не коснулась. Я постарался предотвратить его губительное воздействие. Заклинание охраны не пропустило к шатру силу Бури Перемен. Вам не кажется, друзья, что мы толчем воду в ступе?
   – Есть мысль, – наконец подал голос Эмерт. – Что, если Буря воздействовала на мальчишку? Перевернула ему мозги набекрень? Жил себе раньше в каком-нибудь бурге, были у него папа с мамой, а вчера гиперборейское волшебство каким-то чудом связало Ранна с Конаном? Только почему парню с такой определенной точностью впечатались в мысли события жизни Конана?
   – Боюсь, ответа на эти вопросы мы никогда не узнаем, – проговорил после недолгого раздумья Тотлант. Ранн молчал, недоуменно слушая разговор взрослых. – У меня не хватит силы и умения проверить… У каждого волшебника своя школа, каждый по-своему обучался искусству магии. Если бы я сумел узнать, что хотел сделать неведомый гибореец с помощью своих заклинаний, тогда, может быть, и сумел бы развязать этот клубок. Но это невозможно – Гиперборея далеко, а шансы найти нужного мага минимальны.
   – Кхм, – кашлянул рассудительный Эмерт. – Может, на время оставить все, как есть?
   – Не знаю, – качнул головой варвар. – Не знаю…
   Доедали в молчании.
 

– 5 -

 
   Пограничье – весьма странное королевство, которому вполне подходит определение «захудалого» или «провинциального». Собственно, и королевством-то эти земли можно назвать с большой натяжкой: на закате шумит баронская вольница, получившая наименование «Земли Кланов», полуночные области вообще не подконтрольны Вольфгарду, и лишь в центре страны и на полуденном закате сохраняется хоть какой-то государственный порядок. Крупные бурги управляются советами старейшин, в которые входят как самые уважаемые люди, так и вожаки оборотней, ибо племя Карающей Длани составляет не меньше четверти населения Пограничья.
   Что происходит, когда государство и король слабы? Правильно, начинается анархия. На дорогах грабят, налоги в казну не поступают и уважается лишь право того, у кого крепче кулаки и длиннее меч. Эрхард, заняв трон, решил в кои-то веки сделать из буйного Пограничья страну, достойную уважения со стороны порубежных держав. И перво-наперво издал эдикт об образовании Приказа Дорожной Стражи. Богатство и спокойствие королевства зиждется на торговле, а торговля, в свою очередь, зависит от безопасности путей сообщения, трактов, дорог, связывающих напрямую Гиперборею, Аквилонию, Немедию и Бритунию. Когда одинокий всадник сможет, ни о чем не беспокоясь, проехать по лесным дорогам от Вольфгарда до Врат Черепа или, желая сократить путь, захочет перебраться из Аквилонии в Пайрогию не крюком, через спокойную и могучую Немедию, а напрямую, тогда и порядок в стране будет.
   Указ издали две седмицы назад. Вообще-то Эрхард назначил командиром пограничной и дорожной стражи Веллана (что, по мнению Конана, было самой большой ошибкой в жизни старого десятника, нацепившего корону), но бритуниец отправился с посольством, сказав, что командовать ему попросту некем: пока наберут десятки, пока тощая казна выделит деньги на жалованье и оружие, пока обнаружатся люди, желающие послужить во благо Пограничья… Посему Веллан поручил организацию дорожной стражи какому-то своему дружку из наемников поопытнее, и отправился восвояси. А это значило одно: на дорогах Пограничья по-прежнему царил непринужденный беспредел и встретить здесь небольшую шайку разбойников можно было столь же легко, как хорька в лесу.
   Однако тракт от Вольфгарда к Брийту считался самым спокойным. Во-первых, половину пути худо-бедно охраняли королевские стражники, а во-вторых, сами обитатели древнего бурга старались поддерживать в округе спокойствие. Брийт – поселение крупное, по меркам Пограничья целый город (по меркам же Аквилонии – просто большая деревня). Брийт был основан в совсем уж незапамятные времена, когда еще и о святом Эпимитриусе не слышали, а, значит, был славен традициями, древним благочинием и лучшим на всю Полночь материка трактиром под названием «Танцующая лошадь». Поселок являлся главным торговым центром срединного Пограничья, купцов здесь уважали, а, значит, старейшины вынуждены были собрать ополчение, которое и выполняло роль дорожной стражи. Платили ополченцам из казны бурга, пополнявшейся от дорожных и торговых сборов.
   – Стой! Назовитесь!
   Разъезд стражи. Значит, до Брийта осталось всего ничего. От силы лиги полторы. Эртель моментом определил, что перед ним три человека и два оборотня. Ездят по пятеро. Отлично. Значит, люди опытные. Небольшой, но сильный отряд. Неплохо вооружены – боевые топоры, арбалеты, старенькие, но подлатанные кольчуги.
   – Назовись, – втихомолку фыркнул Веллан. – Только держи под рукой дядюшкин пергамент, а то не поверят.
   – Эртель, сын Теодобада, наследник короны и трона Пограничного королевства, – до смешного величественно надувшись (получалось плохо), выкрикнул Эрт. – Еду с поручением короля в Бритунию. Посторонись!
   «Пижон, – подумал Конан. – И ведь как быстро выучился! А кем был три седмицы назад? Нищим наемником из засранного десятка!»
   – Подорожную, – приказал командир патруля, осторожно подъехал ближе и осмотрел протянутый документ с неразборчивой подписью Эрхарда и печатью: три дубовых листа и волчья голова. – Ни хрена себе, Эртель! Мне теперь что, «вашим высочеством» тебя кликать?
   – Оставь, Гарт, – естественно, что предводительствовал разъездом стражи Брийта какой-то старый приятель молодого оборотня. – Что ты, в самом деле? Ну да, дядюшка взгромоздился на старое кресло, которое у нас почему-то называется троном, и за неимением лучшего назначил меня принцем. У Эрхарда же нет собственного сына… Спокойно в округе?
   Гарт, на рукаве которого красовалась вышивка в виде серебристого сидящего волка (это означало звание десятника стражи вольного бурга Брийт), только вздохнул.
   – Тут ночью такое было! Колдовской шторм. Да вы под него, наверное, попали?
   – Угу, – дружно кивнули оборотни.
   – С утра народишко из деревень начал прибегать. В Лайме загорелось четыре дома – и это под снегопадом! Да не просто загорелось. Пламя темно-зеленое, как лист березы. Человека не жжет, только дерево уничтожает. В Кагере и вовсе невероятное случилось – домашняя скотина незнамо во что стала превращаться. Говорят, у коровы крылья выросли и она улетела. Может, брешут? Дай-ка я все-таки твоих приятелей по подорожной проверю, мало ли… Тотлант кто? А, значит ты? Ну, с Велланом мы знакомы, узнаю эту хитрую рожу. Привет, Эмерт, как жизнь? Пятым получается… э-э… Конан из Киммерии, да? Наслышан. В Пограничье тебя уважают. А мальчишка кто?