Олдисс Брайан Уилсон. Весна Геликонии

   Молча они пошли прочь от ледяного монумента, не говоря ни слова.
   Когда они вернулись в Олдорандо, Аоз Рун приказал двум охотникам отвести одного из рабов на Рыбье Озеро, где совершилось чудо.
   Когда раб увидел случившееся собственными глазами, охотники связали ему руки за спиной, повернули на юг и пинком отправили в Борлиен, чтобы тот рассказал своим соплеменникам, какая могущественная колдунья защищает Олдорандо.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

8. В ОБСИДИАНЕ

   Комната, в которой стояла, выпрямившись, Шей Тал, была такой старой, что даже сама хозяйка не знала, сколько ей лет. Она обставила комнату, как смогла: старые ковры, некогда принадлежащие Лойл Бри, а затем Лойланнун, скромная постель в углу, сделанная из сетки, привезенной из Борлиена (такие сетки служили защитой от крыс), письменные принадлежности на небольшом каменном столе, шкуры на полу, на которых сидели женщины. Занятия в академии были в полном разгаре.
   Стены комнаты были покрыты желтоватыми лишайниками, которые за много лет расплодились по всем каменным стенам башен, в углах комнаты висела паутина, причем многочисленные хозяева паутины давно уже умерли от голода и теперь висели, запутавшись в своем творении.
   Позади тринадцати женщин сидел, поджав ноги под себя, Лэйнтал Эй. Он положил подбородок на ладонь согнутой в локте руки. Его глаза были опущены. Почти все женщины преданно смотрели на Шей Тал. Ври и Амин Лим слушали ее, а относительно остальных она не была уверена.
   — Наш мир очень сложный. Мы можем притворяться, что это создано Вутрой в процессе его вечной войны в небесах, но это слишком просто. Лучше нам самим подумать над моделью мира. Какое дело Вутре до этого? Мы сами ответственны за свои действия и поступки…
   Она перестала вслушиваться в свои слова. Она поставила перед собой и своими слушателями вечный вопрос. Каждый человек, когда-либо живший на свете, ставил перед собою этот вопрос. И теперь она отвечала на него перед собой. Но она не была уверена в правильности ответа: действительно ли сами люди делают свою судьбу? И она не чувствовала, что имеет право учить людей.
   И все же они слушали. Она знала, почему они слушают даже тогда, когда ничего не понимают. Они слушали, потому что считали ее великой колдуньей. Со времени чуда Рыбьего Озера она была изолирована от остальных людей племени поклонением и почтением. Аоз Рун теперь отделился от нее еще больше, чем раньше.
   Она посмотрела в окно на окружающий мир, уже освободившийся от недавнего холода. Лишь кое-где остались еще полосы снега. На полях уже появилась зелень, а река все также несла свои мутные воды из далеких мест, где ей никогда не придется побывать. Вот это чудеса. Чудеса, которые находятся прямо за ее окном. Но все же… неужели она произвела чудо, как утверждают все?
   Шей Тал замолчала на половине фразы. Она вдруг поняла, каким способом проверить свою святость.
   Фагоры, которые вошли в Рыбье Озеро, обратились в лед. Это произошло из-за нее… или из-за них самих? Она вспомнила рассказы о том, что фагоры ненавидят воду. Может именно поэтому они и обратились в лед? Это можно проверить. В Олдорандо есть два старых раба-фагора. Она заставит одного из них войти в Вораль и посмотрит, что из этого будет. Так или иначе, но она должна понять.
   Тринадцать женщин смотрели на нее, ожидая продолжения. Лэйнтал Эй был озадачен. Шей Тал не имела понятия, о чем она говорила сейчас. Она чувствовала, что должна немедленно провести эксперимент для успокоения собственного разума.
   — Мы делали то, что нам говорили… — сказала одна из женщин, сидящих на полу. Она говорила медленно, как бы повторяя урок.
   Шей Тал сидела, прислушиваясь к шагам на лестнице. Кто-то поднимался сюда. Кто бы это ни был, она была рада возможности прервать урок.
   Люк открылся. Появился Аоз Рун, похожий на большого черного медведя. За ним в комнате появился Датка, который молча встал позади Аоз Руна, не глядя на Лэйнтала Эй. Тот встал и молча прислонился к холодной стене. Женщины удивленно смотрели на пришедших, нервно хихикая.
   Аоз Рун, казалось, заполнил собою всю комнату. Хотя все женщины смотрели на него, он игнорировал их и обратился к Шей Тал. Та отошла к окну, но встала лицом к Аоз Руну, спиной к грязной деревне, гейзерам и зеленеющим полям, простирающимся до самого горизонта.
   — Что тебе нужно здесь? — спросила она. Сердце ее забилось, когда она увидела его. Именно за это она проклинала свою новую репутацию — за то, что он больше не приходил к ней, не брал ее за руки и даже не преследовал ее. И сейчас по всему его виду было понятно, что это только формальный, а не дружественный визит.
   — Я хочу, чтобы вы вернулись под защиту стен, — сказал он. — Здесь вы в опасности. Я не смогу защитить вас в случае нападения.
   — Мы с Ври предпочитаем жить здесь.
   — Вы находитесь под моей защитой и я должен сделать все, чтобы обеспечить эту защиту. А все остальные женщины тоже не должны бывать здесь. Если произойдет внезапное нападение, вы можете представить, что будет. Шей Тал, наша могущественная колдунья, может позаботиться о себе. А об остальных должен заботиться я. Я запрещаю женщинам приходить сюда. Это опасно. Вы понимаете?
   Все отводили взгляды, кроме старой Рол Сакиль. Она сказала:
   — Все это чепуха, Аоз Рун. В этой башне вполне безопасно. Шей Тал перепугала фагоров, все знают об этом. А кроме того, разве ты иногда не заходишь сюда, как, например, сейчас.
   Это было сказано с усмешкой. Аоз Рун пропустил ее слова мимо ушей.
   — Я говорю о нынешнем положении. Сейчас, когда погода изменилась, опасность увеличилась. Никто из вас не должен приходить сюда, иначе будут неприятности.
   Он повернулся и ткнул пальцем в сторону Лэйнтала Эй.
   — Ты пойдешь со мной. — И он стал спускаться вниз, не попрощавшись. Лэйнтал Эй и Датка за ним. На улице он остановился, погладил бороду, посмотрел на окно башни и крикнул:
   — Я все еще лорд Эмбруддока и вам лучше не забывать об этом!
   Она слышала его слова, но не подошла к окну. Она осталась там, где стояла — одинокая среди женщин — и сказала достаточно громко, чтобы Аоз Рун мог услышать:
   — Лорд грязного свинарника!
   И только тогда, когда она услышала звуки удаляющихся шагов, она подошла к окну. Она увидела широкую спину лорда, шагающего между двумя молодыми лейтенантами к северным воротам. За ними бежал Курд — его собака. Она почти физически ощутила его одиночество.
   Если бы она стала его женщиной, она конечно не потеряла бы свое положение, которое ценила достаточно высоко. Впрочем, об этом поздно думать. Между ними возникла вражда и пустоголовая кукла заняла место в его теплой постели.
   — Вам лучше пойти по домам, — сказала она, глядя прямо на женщин.
 
   Когда они пришли на главную площадь, Аоз Рун приказал Лэйнталу Эй держаться подальше от женской академии.
   Лэйнтал Эй вспыхнул:
   — Ты все еще держишься за старое решение, которым ты и совет запретили академию? Я надеялся, что после чуда на Рыбьем Озере ты поумнеешь. Зачем тебе выступать против женщин? Они возненавидят тебя. Самое малое, что может сделать академия, это доставить удовольствие женщинам.
   — В академии женщины бездельничают. И это нарушает наше единство.
   Лэйнтал Эй посмотрел на Датку, ища поддержки, но тот смотрел вниз.
   — Твое поведение разделяет людей, Аоз Рун. Знание не вредило никому. Нам нужно знание.
   — Знание — это медленный ад. Ты еще молод, чтобы понять это. Нам нужна дисциплина. Только благодаря ей мы выжили и выживем. Ты будешь держаться подальше от Шей Тал. Она излучает сверхъестественную силу на людей, приобретает власть над ними. Те, кто не будет работать в Олдорандо, не будут получать пищу. Так было всегда. Шей Тал и Ври бросили работу в пекарне. Посмотрим, как они будут жить.
   — Они будут голодать.
   Аоз Рун сдвинул брови и грозно взглянул на Лэйнтала Эй.
   — Мы все будем голодать, если не будем работать. Эти женщины противопоставили себя всем, и я не потерплю, чтобы ты был с ними. Если будешь еще спорить со мной, то я ударю тебя.
   Когда Аоз Рун ушел, Лэйнтал Эй схватил Датку за плечо:
   — Он становится все хуже. Это его личная борьба с Шей Тал. Что ты думаешь об этом?
   Датка покачал головой:
   — Я не думаю. Я делаю, что мне говорят.
   Лэйнтал Эй саркастически посмотрел на друга:
   — И что тебе приказали делать сейчас?
   — Я иду в долину. Мы убили стунжебага. — Он показал окровавленную руку.
   — Я приду немного погодя.
 
   Он пошел вдоль реки, рассеянно глядя на плещущихся в воде гусей. Он подумал, что теперь понял точки зрения Аоз Руна и Шей Тал. Чтобы жить, нужно работать вместе, но достаточно ли людям просто жить, просто работать, чтобы прокормить себя? Этот конфликт подавлял его, и он очень хотел уйти из города насовсем. И он ушел бы, если бы Ойра согласилась уйти с ним. Он чувствовал, что слишком молод, чтобы понять, как этот конфликт может разрешиться сам собою. Осмотревшись, и убедившись, что его никто не видит, он достал из кармана маленькую игрушечную собачку, подаренную ему много лет назад святым отцом, и вытянув ее вперед, залаял на гусей.
   Но один человек все же слышал эту имитацию лая. Ври видела Лэйнтала Эй, но не подошла к нему, так как шла в другую сторону.
   Она прошла мимо зоны горячих источников и гейзеров. Водяной пар маленькими жемчужинками покрыл ее мех.
   Вода тихо журчала, пробираясь между камнями, как бы стремясь куда-то, неизвестно куда. Ври опустилась на камень и рассеянно опустила руку в источник. Горячая вода пробежала по ее пальцам, ощупала ладонь.
   Ври слизнула жидкость с пальцев. Она знала этот сернистый привкус с детства. Дети часто играли тут, бегая по скользким камням и никогда не падая. Они были ловкими, как аранги.
   Дети и сейчас играли тут. Более смелые бегали голыми, несмотря на холодный ветер. Они подставляли свои щуплые тела под струи воды и она стекала по их плечам, животам…
   — Сейчас ударит Свистун! — крикнул кто-то из них Ври. — Берегись, а то тебя окатит с ног до головы. — Дети весело рассмеялись, представив себе это.
   Ври поспешно отошла прочь. Она подумала, что каким-то образом дети наделены шестым чувством: они точно знают, когда ударит Свистун.
   И вот взмыла вверх струя воды — сначала мутная, затем кристально читая. И раздался чистый звук — всегда на одной ноте и всегда точно определенной длительности. Вода поднялась на высоту трех человеческих ростов, прежде чем начать падать. Ветер нагнул водяной столб к западу и вода обрушилась прямо на камень, где минуту назад сидела Ври.
   Свист прекратился и черные губы земли перестали извергать воду.
   Ври махнула детям и продолжила свой путь. Она теперь знала, почему дети точно предсказывают момент выброса воды. Они бегают босыми по теплым камням, а когда приближается момент свиста, по земле пробегает трепет, дрожь. Дети ощущают напряжение земных богов, когда те напряглись до предела, чтобы извергнуть горячую жидкость.
   Тропа, по которой она шла, была сделана женщинами и свиньями. Она была очень извилистая, совсем не похожая на тропы, которые пробивают охотники, потому что свиньи никогда не бегут прямо. Если идти в направлении, куда ведет тропа, то можно было бы дойти до озера Дорзин, но тропа обрывалась намного раньше. Дальше лежала пустыня, дикая и бесплодная.
   Она шла и думала, почему одни стремятся вверх, к звездам, а другие гнутся к земле. Даже Свистун, и тот есть порождение двух противоборствующих сил — одна сила выбрасывает воду вверх, другая тянет ее к земле. Видимо во всем мире существуют две противоположные силы. Вот и она все время тянется к звездам, изучает их без помощи Шей Тал, запоминает их пути и пути солнц по небу.
   Два человека показались впереди. Они шли навстречу ей. Она могла видеть только их ноги, колени и верхнюю часть головы. Они, согнувшись под тяжестью ноши, поднимались по склону. Она сразу узнала Опара Лима по паучьим ножкам. Люди несли куски туши стунжебага. За ними шел Датка. У него было только копье.
   Датка приветливо улыбнулся ей и сошел с тропы, уступая ей дорогу и рассматривая ее своими темными глазами. Правая рука его была в крови и с острия копья стекала кровь.
   — Мы убили стунжебага, — сказал он и замолчал. Как всегда Ври была смущена и довольна его малословием. Ей было приятно, что он не хвастался, как многие молодые охотники. Правда ей не очень нравилось, что он никогда не высказывает своих чувств, своих мыслей.
   Ври остановилась.
   — Вероятно, это большое чудовище.
   — Я покажу тебе, — добавил он, — если ты позволишь.
   Он повернул обратно по тропе и она пошла за ним, думая, нужно ли ей говорить что-либо. Молчать глупо, решали она. Она прекрасно понимала, что Датка хочет общения с нею. И она выпалила первое, что пришло ей в голову:
   — Что ты думаешь о людях и о их месте в мире, Датка?
   Не обернувшись, он ответил:
   — Мы все пришли из первородного камня. — Он ответил практически не раздумывая, и не думая о том, что она хочет просветить его. Поэтому разговор сразу оборвался.
   Она пожалела, что в Олдорандо нет священников. Она бы поговорила с ними. Из легенд и сказаний она знала, что когда-то и в Эмбруддоке были свои священники. Они проповедовали очень сложную религию, в которой объединились Вутра, живущие на земле и ушедшие в подземное царство. Но в один черный год, еще до правления Уолл Эйна, когда морозы были такими, что пар замерзал на губах у людей, жители города восстали и перебили всех священников. После этого жертвы были запрещены и приносились только во времена больших празднеств. Старому богу Акхе перестали поклоняться. Без сомнения именно тогда и были утеряны остатки знаний. Башня священников была отдана под свинарник. Вероятно, уже и тогда было много противников знания, раз уж свиней предпочли священникам.
   Она рискнула задать еще один вопрос:
   — Ты хотел бы понять мир?
   — Я понимаю, — ответил он.
   Он сказал это таким тоном, что она засомневалась, правильно ли поняла его. Что он хочет сказать — действительно ли он понимает, или хочет понять.
   Силы, которые вздыбили горы Кзинт, исполосовали землю во всех направлениях горными складками, угодьями, расселинами. Они, как корни деревьев, распространялись во все стороны от величественного горного массива. И вот между двумя хребтами и находилось поле брассимпсов, которое играло важную роль в экономике города. Сейчас на поле царило необычное возбуждение. Женщины, оживленно переговариваясь, пасли здесь свиней и собирали плоды.
   Датка показал место, где был убит стунжебаг.
   Его жест был излишним. Туша громадного животного была видна издали. Аоз Рун вместе со своей собакой рассматривал его. Могучие ноги чудовища были покрыты плотной жесткой шерстью.
   Группа мужчин стояла возле туши. Они переговаривались и смеялись. Гойя Хин присматривал за рабами, которые топорами разделывали тушу. Они рубили мясо на куски, которые нужно было относить в город.
   Две старухи ходили вокруг с корзинами, собирая в них внутренности, имеющие губчатую структуру. Они сварят их и выделят сладкое твердое вещество — сахар. Жилы животного используют для плетения веревок и циновок, жир будет служить топливом. А из нутряного жира можно выделить рунгебель — наркотик.
   Старухи обменивались колкостями с мужчинами, которые стояли в небрежных позах вокруг туши. Для стунжебага было необычным появляться так близко от человеческого жилья. Его можно было легко убить, а каждая часть туши была весьма внушительным вкладом в экономику города. Добыча была тридцати метров длиной и теперь люди смогут жить много дней.
   Свиньи с визгом бегали вокруг, подбирая то, что перепадало им. Свинопасы работали внизу, внутри гигантских деревьев брассимпсов. Над землей виднелись только огромные листья этих деревьев. Сейчас эти листья колыхались, как слоновьи уши, но не от ветра, а от потоков теплого воздуха, исходящего снизу.
   Здесь росли десятки брассимпсов. Эти деревья редко росли в одиночку. Почва возле каждого дерева вздыбилась и пошла трещинами, так как основная масса дерева находилась под землей. Тепло, которое излучало дерево, помогало его листьям переносить жуткие морозы, властвующие на поверхности земли.
   Этим теплом пользовались и другие растения. Под листьями брассимпсов росли джассикласы, хрупкие коричнево-голубые цветы. Когда Ври остановилась, чтобы сорвать один цветок, Датка повернулся к нему:
   — Я собираюсь внутрь дерева.
   Она приняла это за приглашение идти с ним и последовала за ним. Раб принес корзину, полную щепок из внутренностей дерева, и бросил пищу свиньям. В течение многих столетий холода брассимпсы кормили свиней Эмбруддока.
   — Вероятно и стунжебаг пришел за этим сюда, — заметила Ври. Чудовища любили брассимпсы не меньше, чем свиньи.
   В дерево вела деревянная лестница. Когда Ври спускалась за Даткой, ее глаза на один момент оказались на уровне земли. Огромные коричневые листья колыхались над нею. За свиньями вдалеке виднелись люди, закутанные в меха. Они стояли над тушей убитого стунжебага. Она последний раз взглянула на небо и спустилась вниз, в дерево.
   Теплый воздух ударил ей в лицо, заставляя зажмуриться. Он нес с собой сладковатый запах гнили, который одновременно и притягивал ее и внушал отвращение. Воздух приходил далеко из-под земли, так как гигантские корни брассимпсов простирались на большую глубину. С возрастом в стволе дерева образовывались пустоты, напоминающие туннели. Это были тепловоды, подающие подземное тепло к листьям на поверхности.
   Эти пустоты служили убежищем и некоторым видам животных, причем некоторые из них были омерзительны.
   Датка протянул руку, чтобы поддержать Ври. Она спрыгнула с лестницы и встала рядом с ним в округлой полости. Здесь работали три грязные женщины. Они поздоровались с Ври, а затем продолжили свою работу: соскабливали древесную массу со стен камеры и складывали ее в корзины.
   Брассимпс напоминал по вкусу турнепс, но был более горьким. Люди ели эту массу только в крайнем случае, в дни голода. Обычно это была пища для свиней и тех животных, которые давали молоко, а из него изготавливался ратель — излюбленная выпивка жителей Олдорандо. Из камеры вела низкая галерея. По ней можно было пройти в верхние ветви дерева, листья которых росли на поверхности. Взрослые брассимпсы имели шесть ветвей. Верхние ветви обычно росли без вмешательства человека и поэтому имели множество разветвлений.
   Датка показал центральную трубу, ведущую в темноту. Он шагнул туда. После минутного колебания Ври пошла за ним. Женщины прервали работу и проводили ее взглядами, в которых сквозила симпатия и одновременно насмешка. Когда она вошла в туннель, ее окружила кромешная тьма. Вечная тьма земли. Она подумала, что подобно Шей Тал, она сейчас спускается в мир призраков, чтобы получить знания.
   Плотные годовые кольца на гладкой внутренней поверхности трубы использовались как ступени. Подниматься и спускаться в трубе было довольно безопасно, так как она была узкой и можно было держаться за стены и упираться спиной.
   Ветер шелестел в ее ушах. Какое-то паутинообразное живое привидение коснулось ее щеки. Она едва удержалась, чтобы не вскрикнуть.
   Они спустились до того места, где от главного ствола отходил второй ряд ветвей. Камера здесь была еще меньше, чем на первом этаже. Они стояли совсем близко друг к другу. Ври ощутила прикосновение тела Датки, чувствовала его запах. Что-то шевельнулось в ней.
   — Видишь огни? — спросил Датка.
   В его голосе было напряжение. Она отчаянно боролась с собой, стремясь подавить желание, овладевшее ею. Если бы этот молчаливый человек сейчас протянул бы ей руку, она бы упала в его объятия, сорвала бы с себя всю одежду и полностью обнаженная отдалась бы ему в этой темной подземной постели. Бесстыдные видения заполнили ее разум. Она дрожала от прорывающейся страсти.
   — Я хочу вернуться наверх, — с трудом проговорила она.
   — Не бойся. Смотри на огни.
   Затуманенным взглядом она осмотрелась, все еще ощущая запах тела Датки. В темной дали уходящих туннелей боковых ветвей виднелись три точки света, похожие на звезды — маленькие галактики, спрятанные в дереве.
   Он шевельнулся возле нее и галактики спрятались за его плечами. Он положил ей что-то в руку — маленькое, плотное. Это был свет. Звездные глаза не мигая смотрели на нее. Находясь в полном смятении, она спросила:
   — Что это?
   Вместо ответа — возможно он чувствовал ее желание? — Датка нежно погладил ее по щеке.
   — О, Датка, — выдохнула она. Дрожь, начавшаяся в нижней части ее тела, постепенно охватила ее всю. Она не могла уже управлять собою.
   — Мы возьмем его наверх. Не бойся.
 
   Черноволосые свиньи ковырялись в земле среди листьев брассимпсов, когда они вышли на дневной свет. Мир казался ослепительно ярким, стук топоров оглушительно громким, запах джассикласов очень сильным.
   Ври опустилась на землю и молча смотрела на маленькое существо, которое она держала в руках. Оно свернулось в клубок, спрятав нос в хвосте, прижав все четыре ноги к животу. Оно было неподвижно и на ощупь напоминало стекло. Ври не смогла развернуть его. Глаза животного не мигая смотрели на нее.
   Ври ненавидела его, ненавидела за то, что он так нечувствителен к женщине, за то, что он принял ее дрожь за обычный страх. О, Датка! И все же она была благодарна ему, его глупости. Ведь это спасло ее от постыдного поступка. Благодарна ему, и вместе с тем она сожалела…
   — Это глосси, — сказал Датка, опускаясь рядом с нею и глядя ей в лицо. — Глосси живут внутри брассимпсов, где тепло. Возьми его домой.
   — Мы с Шей Тал видели таких на реке. Хоксни. Так их называют, когда они вырастают и выходят наружу. И что подумает Шей Тал, если…
   — Возьми его, — повторил он. — Это подарок от меня.
   — Благодарю, — промолвила она с презрением. Она встала, полностью овладев своими эмоциями.
   На щеке у нее была кровь. Это Датка запачкал ее раненой рукой, когда погладил по щеке.
   Рабы все еще таскали куски гигантской туши. Пришел Лэйнтал Эй и о чем-то разговаривал с Тант Эйном и Аоз Руном. Последний повелительным жестом подозвал к себе Датку. Попрощавшись с Ври, Датка пошел к лорду Эмбруддока.
   Занятые мужчины не обращали на нее внимания и, прижав глосси к своей маленькой груди, Ври повернулась и пошла к видневшимся вдали башням.
   А когда позади послышались торопливые шаги — кто-то нагонял ее, — она сказала себе: теперь поздно. Но это был Лэйнтал Эй.
   — Я пройдусь с тобой, Ври, — сказал он беззаботно.
   — А мне показалось, что у тебя неприятности с Аоз Руном.
   — О, он всегда нервный после столкновения с Шей Тал. Но он действительно великий человек. Я доволен, что удалось убить стунжебага. Становится все теплее и добычи все меньше.
   Дети все еще резвились в районе гейзеров. Лэйнтал Эй обрадовался, увидев глосси, и запел охотничью песню:
 
   Глосси спят
   Когда снега глубоки
   А когда пойдут дожди
   Выходят хоксни
   Они выходят на долины,
   Долины, покрытые цветами.
 
   — Ты в хорошем настроении. Ойра была нежна к тебе?
   — Ойра всегда нежна.
   Затем они разошлись. Ври пошла в свою разрушенную башню и показала подарок Шей Тал. Та внимательно рассмотрела животное.
   — Сейчас его еще есть нельзя. Мясо может быть ядовитым.
   — Я не собираюсь есть его. Я буду держать его, пока он не проснется.
   — Жизнь — серьезная вещь, моя дорогая. Мы можем остаться голодными, если Аоз Рун будет тверд и выполнит свою угрозу. — Она по своей привычке долго рассматривала Ври, не говоря ни слова. — Но мне наплевать. Мне не нужны материальные блага. Я могу быть также безжалостна к себе, как он ко мне.
   — Но он… — Слова застыли на языке Ври. Она не могла произнести слова ободрения этой женщине, которая решительно продолжала:
   — Сейчас у меня два намерения. Во-первых, я хочу провести эксперимент с целью подтвердить свое могущество. А во-вторых, я хочу спуститься в мир призраков и встретиться с Лойланнун. Она должна знать то, чего не знаю я. В зависимости от того, что я узнаю, я решу, покинуть ли мне Олдорандо навсегда.
   — О, не уходи! Ты уверена, что поступаешь правильно? Клянусь, я пойду с тобой, если ты уйдешь.
   — Посмотрим. А сейчас оставь меня одну, пожалуйста.
   В полном смятении Ври поднялась в свою комнату и бросилась на постель.
   — Мне нужен любовник! Вот кто мне нужен! Любовник… Моя жизнь так пуста!
   Но вскоре она встала, подошла к окну и посмотрела на небо, где плыли облака и парили птицы. Нет, здесь гораздо лучше, чем в подземном мире, куда собирается Шей Тал.
   Она вспомнила Лэйнтала Эй. Женщина, которая сочинила песню — если это была женщина — знала, что со временем снег покинет землю и на ней будут расти цветы и жить животные. Может, это время близится.
   Из своих наблюдений она знала, что на небе происходят изменения. Звезды — это не призраки, это огни. Огни, горящие не на твердой почве, а в воздухе. И Фреир — это огромный костер, горящий в воздухе. Когда он приближается к планете, его тепло ощущается всюду. Он согревает мир.
   И когда тепла будет достаточно, глосси выйдут наружу и превратятся в хоксни, как говорится в песне.
   Она решила, что нужно более тщательно заняться астрономией. Звезды знают больше, чем призраки, хотя Шей Тал не соглашается с этим. Но даже такая великая женщина может ошибаться.
   Она положила глосси на диван, закутала его в мех, чтобы виднелась только мордочка. Она страстно желала, чтобы животное ожило. Она шептала ему нежные слова, подбодряла его. Она хотела, чтобы животное прошло по ее комнате. Однако через несколько дней глаза глосси помутнели, жизнь ушла из них.