Олег Булыгин. Слабые мира сего

   — Владычица ждет вас в кабинете, — с поклоном произнесла Ана.
   Ждет? Хэпри еще раз медленно выдохнула и вошла в кабинет Верховной Владычицы. Хатшепсут сидела за столом и что-то быстро писала на странном прямоугольном папирусе. Не отрывая взгляда, она резким движением указала Хэпри на кресло у стола. Та слегка поклонилась и, опустившись в кресло, тихо улыбнулась. Верховная жрица подняла глаза на ученицу и медленно улыбнулась ей в ответ.
   — А ты молодец, девочка, недаром все тебя считают моей преемницей. До этого даже я не додумалась. Увлечь собой молодого ученика Небмаатры и при этом остаться незапятнанной. Теперь, когда он отправил мальчишку к Анубису в надежде взять часть их энергии, он получит большой сюрприз!
   Хатшепсут откинулась в кресле и, бросив перо на стол, весело рассмеялась:
   — Надо же! Все оборачивается лучше, чем я думала. Если в школе Анубиса мальчишку сразу убьют, его энергия никому не достанется, а у школ Осириса и Анубиса начнутся большие проблемы, если же оставят в живых, то, благодаря влюбленности в тебя, он передаст их энергию нам. Но как ты до этого додумалась, а?
   — Великая Богиня знак дала. Ну, и я просто… Интуитивно.
   — Ну хорошо, не рассказывай. Мне даже интересно, что будет дальше. Есть только два пути — или быстрая смерть, или медленная. Его смерть. Итак, у нас два варианта: быстрая или медленная его смерть.
   — Только два?
   — Существует и третий, в случае если он ведет собственную игру. Но это вряд ли. Послушник слишком молод и глуп. К то му же, судя по летающим мимо храма птицам с посланиями, он влюблен в тебя до края неба. А любовь — это каникулы ума. Тем более у мужчин.
   — Да, Владычица. А что нам выгоднее в этой ситуации, его гибель или жизнь?
   Хатшепсут облокотилась на стол и еще раз вернулась к странному папирусу. Пробежав его глазами, она посмотрела на Хэпри, будто пытаясь заглянуть ей в голову.
   — Ты действительно выросла и начинаешь думать о главном. Знаешь, здесь нет прямой выгоды ни для кого, мы все проиграем, вопрос, кто и насколько. Теперь каждый просто пытается сберечь то, что есть у него. Пророчество начинает сбываться. И дальнейшие события лишь вопрос времени.
   — Простите, Высочайшая. Но я не понимаю, о чем идет речь. И что за пророчество?
   Верховная жрица встала из-за стола и прошлась по комнате. Остановившись у зеркала, она посмотрелась в него и тихо вздохнула. Поправив складки на платье, повернулась к ученице и спокойно произнесла:
   — Пророчество о нас, свободной воле и одном шамане.
   — О шамане? Не понимаю, в Египте нет больше шаманов.
   Хатшепсут вернулась за стол и недовольно махнула рукой:
   — Ладно, сейчас это уже не важно. Нам нужно заняться насущными вопросами. Во-первых, кто этот мальчишка и кем был в прошлом воплощении?
   — Увы, Владычица, мне это не известно.
   — Он не сказал?
   — Нет, он так и не узнал этого.
   — Однако! Старый дурак Небмаатра взял к себе в личные ученики человека, который за несколько месяцев до посвящения так и не узнал свою прошлую инкарнацию? Тут что-то не так. Или я чего-то не понимаю, или…
   — Что?
   — Возможно, юноша и вправду необычный. Как думаешь, он сможет тебе переслать еще одно послание, если вдруг останется жив?
   — Не знаю.
   — Хорошо бы. Связь с этим странным юнцом очень кстати для нас. Да, девочка, пожалуй, его жизнь сейчас нам нужнее. Давай подумаем, как его уберечь. Хотя бы еще две-три луны. Если, конечно, его уже не принесли в жертву сразу по прибытии.

* * *

   До ворот школы Анубиса Озас добрался уже к полуночи. К удивлению, все окна храма были освещены, будто там готовились к какому-то празднику или жертвоприношению. Подняв деревянный молоток, молодой человек постучал в ворота. Небольшая дверь медленно открылась, Озас при свете факела встретился взглядом со смотрителем Яхьей. Его лицо, будто высеченное из камня, украшал большой шрам от брови до щеки, сообщая внешности дополнительную суровость. Молодой человек почувствовал, как от жесткого взгляда хранителя по спине пробежали мурашки. Взяв себя в руки, послушник вежливо поклонился:
   — У меня для Верховного…
   — Заходи, — резко прервал его Яхья. — Тебя ждут.
   Озас перешагнул за порог, и дверь за ним тихо затворилась. «Странно, — подумал юноша, — двери открывает смотритель, будто послушников нет, и меня ждут среди ночи». Словно угадав его мысли, Яхья пояснил:
   — Ваш Владыка предупредил нашего о том, что ты придешь. Просил, чтобы тебя хорошенько потренировали.
   — Благодарю вас!
   — Владыку благодари.
   «И все-таки странно, — думал Озас, — столько суеты из-за послушника. Ну, даже если учесть, что я — послушник Владыки, почему это волнует Владыку школы Анубиса?» Пребывая в размышлениях, Озас подошел к ступеням главного храма.
   — Тебя ждут в большом зале, — тихо произнес Яхья.
   — В большом зале? — поднял брови окончательно ошарашенный послушник.
   — Да.
   Озас поднялся по ступеням и очутился в огромном черно-белом зале. Над входом он прочел выложенную золотом надпись: «Стал бы ты заниматься тем, что делаешь сейчас, зная, что завтра умрешь?» «Мудро», — подумал Озас. Послушник сделал несколько шагов по начищенному до блеска чернобелому полу и восхищенно замер. Прямо перед ним в глубине роскошного, отделанного лучшими сортами мрамора зала возле пылающего в золотой чаше алтарного огня стояли четыре жреца Анубиса в парадных одеждах. «Совсем странно, — мелькнуло в голове послушника, — сегодня нет жертвоприношений, а они одеты как раз для ритуала». Верховный Владыка Храма кивнул молодому человеку и жестом показал, чтобы тот приблизился. Создав в себе ощущение тишины, Озас медленно подошел к алтарю и поклонился жрецам. Легкий кивок всех четверых был ему ответом. Послушник с поклоном протянул папирус. Ближайший жрец взял его из рук юноши и передал Владыке. Озас отметил про себя, что суровые на вид жрецы Анубиса сегодня еще сдержаннее, чем обычно.
   Надо сказать, школа Анубиса отличалась особой строгостью и дисциплиной. О тренировках и методах обучения в ней ходили легенды даже в среде касты воинов. И если прошедший эту школу по какой-то причине не становился жрецом, его всегда рады были видеть на любой службе. Конечно, попасть на обучение к жрецам Анубиса — это и большая удача, и серьезная опасность. За провинности, которые в других школах просто выгоняли, в школе Анубиса могли казнить.
   И конечно, легендой был сам Владыка Ур-Ранеб. Его удивительные синие глаза буквально завораживали собеседника. Слегка полноватый и вальяжный, он был полной противоположностью поджарого и резкого Владыки Небмаатры. Поговаривали, что много лет назад они были близкими друзьями, но однажды поссорились и с тех пор старательно избегали встреч. Из-за чего произошла ссора, никто толком не знал, но ходили слухи, что причиной всему — Владычица Хатшепсут.
   Между тем Верховный Владыка закончил читать письмо и с интересом разглядывал юношу.
   — Так что ты думаешь по этому поводу?
   — По какому именно, Владыка?
   — Стал бы ты делать то, что делаешь сейчас, зная, что завтра умрешь?
   Озас посмотрел на Верховного жреца и пожал плечами.
   — Смерть — это тоже часть жизни.
   — А что в основе всего?
   — По-моему, любовь.
   Жрецы переглянулись, и Владыка Ранеб встал со своего трона.
   — Ты думаешь?
   — Да, Светлейший. Мы рождаемся от любви и, возможно, умираем из-за нее.
   Подойдя к молодому человеку, Владыка поднял его лицо за подбородок и посмотрел в глаза. Озас хотел было поклониться, но жрец остановил его:
   — Да. Небмаатра прав, талантливый мальчик. Хорошо, ты будешь учиться в нашей школе! Нужно только решить, кто станет твоим наставником.
   — Если позволите, Владыка.
   Из-за столба появилась фигура смотрителя. С вежливым поклоном он приблизился к жрецам.
   — А ты что тут делаешь?
   — Простите, Светлейший, но вы забыли жертвенный нож, — с очередным поклоном продолжил Яхья.
   — Да, правда. Ну что же, и это тоже знак. — Владыка обернулся к жрецам и повелительным жестом указал на жертвенный стол. — Приведите барана. Ученикам сегодня нужно мясо.
   Жрецы переглянулись и с поклоном удалились. Владыка еще раз взглянул на молодого человека и на смотрителя.
   — И помни, он тут для серьезной работы!
   — Конечно, Владыка, — поклонился смотритель и, отвесив Озасу увесистый подзатыльник, наклонил его голову. — Он усвоит все уроки.
   — Хорошо, теперь ступайте!
   Послушник и смотритель вновь поклонились и направились к выходу. Озас шел за Яхьей, и странное чувство не покидало его. Казалось, прямо сейчас мимо него прошло какое-то событие, значение которого не понял только он один. Выйдя из храма, хранитель направился в сад. Пройдя роскошные кусты роз и ряды пионов, они вышли на выложенную из белого камня дорожку и подошли к большому платану.
   — Ты спишь тут, — произнес хранитель и указал под дерево.
   — У меня не будет своей кельи?
   В следующее мгновение Озас получил удар и плюхнулся под платан. Смотритель сделал шаг в сторону и презрительно посмотрел на послушника.
   — Первое! В школе Великого Анубиса ученик имеет право задавать вопросы два раза в день — в час восхода и час захода солнца. Два вопроса в день! Если вопросы глупые, он получает очередную тренировку и теряет право на следующий вопрос. Второе! У нас не женская школа, все спят там, где им скажет Мастер. И третье. У нас радуются всему, что к тебе приходит, ибо всё в жизни урок и все твои учителя. Подъем за час до рассвета.
   Хранитель повернулся и пошел в сторону храма. Озас хотел было спросить про ужин. Но, вспомнив удар хранителя, предусмотрительно сдержался. В следующий момент он заметил, что в его сторону летит какой-то предмет. Резко вскинув руку, послушник поймал кусок хлеба, а следом возле него приземлился кожаный бурдючок с водой.
   — Это праздничный ужин в честь приезда, — послышался голос Яхьи.
   — Благодарю вас, Мастер, — произнес Озас, на всякий случай поклонившись в темноту, куда ушел хранитель.
   Откусив край хлеба, Озас облокотился на корень и вытянул ноги. Хлеб оказался очень вкусным, хотя и совсем пресным. Взглянув на звезды, понял, что на сон времени почти не осталось. «Ну и ладно, — подумал Озас. — Зато в этом мире есть Хэпри. И она меня любит. Наверное, любит».

Воля

 
   Сунув за пазуху пару свежих лепешек, Барака взял поднос с фруктами и направился к выходу. У самых дверей путь ему преградила до боли знакомая бамбуковая трость.
   — Стоять!
   Барака замер в той позе, в которой его застал голос Монту. Не выпуская трости и держа взглядом послушника, хранитель сделал быстрое движение рукой и поймал за шиворот пробегавшего мимо первокурсника. Ткнув пойманного семинариста носом во фрукты, смотритель кивнул Бараке:
   — Отдай ему поднос и за мной!
   — А я на занятия, — залепетал первокурсник.
   Монту медленно перевел взгляд на говорившего, и тот замер как кролик перед удавом.
   — Владыка, — прошептал смотритель, — просил, чтобы сегодня именно ты принес ему фрукты.
   Ошалев от услышанного, молодой семинарист выпрямился и, взяв поднос, медленно двинулся в сторону апартаментов Небмаатры.
   — А я?
   — А ты за мной! — скомандовал Бараке хранитель.
   Сама по себе эта встреча не сулила ничего хорошего для развеселого Бараки, а уж после того, что рассказал ему Озас, у послушника были все основания избегать Монту. Вообще должность смотрителя, или, как его уважительно называли, хранителя, слыла очень почетной, кроме того, все знали, что уважающий себя египтянин будет стремиться стать полноценным жрецом. А потому эту должность иногда занимали особо одаренные или отличившиеся инородцы. Например, Монту. Говорили, сам он то ли из монголов, то ли еще из какого-то кочевого народа. В общем, сведения о нем были скудные, знали только, что однажды он спас Небмаатру на охоте, когда тот еще служил обычным жрецом. Увлекшись погоней за дичью, Владыка заблудился и оказался у запруды с крокодилами, один из них кинулся на него. Оказавшись рядом, Монту убил рептилию одним ударом ножа, попав точно в сердце. С тех пор Владыка очень доверял хранителю и, переходя от должности к должности, всегда брал с собой своего спасителя. Еще поговаривали, он наследник древнего шаманского рода. Но это, скорее всего, был вымысел. Тем более что шаманов в Египте уничтожили под корень еще во времена первой династии. Словом, кто он и откуда, никто сказать не мог. И такой непонятный и опасный человек заинтересовался личностью скромного Бараки. «Ой, не к добру эти встречи!» Так размышляя и разглядывая сгорбленную спину хранителя, юноша послушно следовал за ним вдоль школьного двора. Неожиданно Монту остановился у колонны и резко развернулся к шедшему за ним послушнику. Схватив его за руку хранитель пристально посмотрел семинаристу в глаза:
   — Ты что-то задумал. Я не слышу твои мысли, но отлично чувствую твою вибрацию!
   — Ну что вы, мудрейший!
   — Не морочь мне голову! Я не первый день тебя знаю. Тебя и твоего дружка. Возможно, уже покойного.
   Барака вздрогнул, и хранитель еще крепче сжал его руку.
   — Страх? Да, страх.
   — Почему покойного?
   — Ну а как ты думаешь, будут в школе Великого Анубиса терпеть такого обормота?
   — Я… не…
   — Ладно. Вы давно дружите с Озасом?
   — Да. Еще наши родители дружили. Но его погибли.
   — Знаю. А как погибли его родители?
   — Несчастный случай. Их корабль утонул и…
   — Предположим. А про бабушку его ты что-нибудь знаешь?
   — Да, она очень любит его и…
   — Она где-то училась?
   — Не помню, по-моему, при каком-то храме вроде Исиды. Я не помню.
   — У него еще есть родня?
   — Да, младшая сестра, она с его бабушкой живет.
   — М-м-м-м. Ладно, — задумчиво протянул Монту. — Вот что, завтра поедешь в школу Анубиса, отвезешь их Владыке письмо от нашего. Но передаешь его через тамошнего смотрителя. Запомнил?
   — Хорошо. А из еды Озасу можно будет что-нибудь передать?
   — Он не в тюрьме, а в школе! Впрочем, отвези ему, что он там любит. Но про то, куда едешь, никому ни слова!
   — Конечно!
   — Все, свободен!
   Барака поклонился и быстрым шагом направился в храм. Монту задумчиво посмотрел ему вслед.
   — Да, — тихо произнес хранитель. — Теперь главное, чтобы твой друг остался в живых. Да и ты тоже.
   Монту посмотрел на заходящее солнце и прищурился. Постояв так пару минут, он повернулся и пошел в сторону школы. Уже у самых дверей заметил фигуру Владыки и, сбавив шаг, поклонился идущему навстречу Небмаатре.
   — Вот ты-то мне и нужен, — окликнул его Верховный жрец.
   — Всегда к вашим услугам, Светлейший, — поклонился хранитель.
   — Что происходит?
   — В каком смысле? — удивился Монту.
   — В прямом. У Анубиса было проведено жертвоприношение барана, мальчишка стал учеником тамошнего хранителя. Как там его…
   — Яхья, — облегченно вздохнул хранитель.
   — Ты его знаешь? — подозрительно спросил Небмаатра.
   — Все некоренные египтяне, достигшие таких должностей, немного знакомы.
   — Что ты о нем знаешь?
   — Мало. Родом он с Кавказа. Бежал от преследовавших его соплеменников.
   — Что за народ, из которого он вышел?
   — По-моему, он лакец.
   — Большой народ?
   — Кажется, нет. Но ведь личность человека, Светлейший, не определяется количеством соплеменников.
   — Люблю твои формулировки, — улыбнулся Небмаатра. — А что он такого натворил?
   — То ли невесту украл у кого-то, то ли убил кого. Возможно, и то и другое.
   — И все? А как он в хранители Анубиса попал?
   — Вот этого я не знаю. Говорили, пока он скитался, освоил много разных практик и боевых школ.
   — Странный человек. Правда, все вы, хранители, кажетесь немного странными для нас, египтян. А для школы Анубиса такой смотритель, может, и подходит. Ну да, пребудут боги с ним, у нас есть вопросы серьезнее.
   — Что еще случилось?
   — К нам едетХатшепсут.
   — Этого только не хватало, — скривился Монту. — И что Светлейшая у нас забыла?
   — Личное приглашение. Но обставлено все как официальная встреча руководителей двух школ.
   — Так. Понятно. Придется вертеться как ужам на сковородке, чтобы ей угодить.
   — Ты просто читаешь мои мысли.
   — И когда Боги занесут к нам эту женщину?
   — Завтра.
   — И то хорошо. Успеем подготовиться.
   — Надеюсь. Так, учеников в пустыню на практику выживания, жрецам надеть все золото, положенное по статусу, и подготовить меню на все дни!
   — Она что, на несколько дней?!
   — Два как минимум.
   — Хорошо, Светлейший, сделаем.
   Монту повернулся и, ворча себе под нос, направился в сторону кухни. Глядя ему вслед, Небмаатра усмехнулся:
   — Слава богам, что ты на моей стороне!

* * *

   Хэпри медленно перебирала вещи для поездки в школу Осириса. Перекладывая их с места на место, она вдруг поймала себя на удивительном спокойствии. Не было ни боли, ни страданий. Пришлось довериться судьбе и ему. Молодому, наивному, любимому мужчине. Именно мужчине. Только сейчас со всей отчетливостью Хэпри поняла, как она его любит и какая внутренняя сила заключена в этом мальчике. Вот он сейчас там один в этой школе смерти, и
   каждую минуту кто-то может увидеть его энергии любви к ней. И тогда… Страшно даже представить, что будет тогда. «Стоп! Отпусти мысли о том, чего не хочешь притянуть в жизни!» Ну да, конечно, легко говорить, лежа замурованной в саркофаге во время посвящения. Никто не знает, когда тебя из него извлекут. Останешься ли в живых. Но в этот момент ты точно знаешь, что у тебя есть цель — стать Жрицей и ты одна со своей судьбой. А сейчас есть он. Любимый! За него страшно. «И, главное, не знаю, как ему помочь». Жрица подошла к окну и попыталась глубоко вдохнуть. Вдох вышел неглубоким и слегка болезненным:
   — Аооом…
   Хэпри вдохнула еще раз. Со второй попытки немного полегчало. Скинув накидку жрицы, она посмотрела на улицу. Ее внимание привлек молодой человек с котомкой, одетый в схенти и накидку послушников Осириса. Он будто что-то разглядывал у уличного торговца, при этом постоянно кидая взгляды на окна и двери храма и, казалось, размышляя, как туда незаметно попасть. Хэпри помахала ему рукой и кивком показала, чтобы он шел к правому углу здания. Быстро накинув платок на голову, она выпорхнула из комнаты. Проскочив по галерее, слегка сбавила темп и подхватила лежавший у входа пояс от мантии. И уже спокойным шагом, незаметно отрывая от пояса камни и блестки, подошла к воротам. Привратник поклонился и открыл перед ней дверь. Хэпри строго на него взглянула и тихо спросила:
   — Кто нам шил эти пояса?
   — Я не знаю…
   — Бездельники криворукие! Все самой нужно проверять!
   Жрица толкнула дверь и вышла на улицу. Пройдя вдоль стены, она оглянулась и, повернув за угол, буквально налетела на послушника.
   — Ой! Ты напугал меня.
   — Нечего так летать.
   — Ты как разговариваешь, послушник?! Ты вообще знаешь, кто я?
   — Да, та дура, из-за которой может погибнуть мой друг!
   — Что? Да как ты смеешь?! Ты знаешь, что я могу.
   В следующее мгновение Барака взял жрицу за плечи и как куклу переставил к стене.