Олег Булыгин. Слабые мира сего

Олег Булыгин
Слабые мира сего

Посвящение

 
   Два пожилых жреца медленно спустились в картуш храма Хатхор, предназначенный для инициаций, и остановились у закрытого саркофага.
   Каждый год в одно и то же время, согласно лунному календарю и циклам Сириуса, группа молодых послушников проходила инициацию и посвящение в жрецы. Вошедшего в состояние глубокой медитации ученика укладывали в саркофаг и, залив особым масляным раствором, запечатывали. По прошествии нескольких дней его открывали, и, если неофит оставался жив, он посвящался в жрецы. Сколько времени лежать в саркофаге, решал сам послушник, но, как правило, не более десяти дней. Правда, сегодня случай был особый.
   Владыка храма Амона-Ра Иалу посмотрел на жреца Озахара и приступил к осмотру саркофага:
   — Хочешь сказать, он лежит здесь уже сорок дней?
   — Да.
   — И что, все еще излучает энергии жизни?
   — Да.
   — Впечатляет! Кажется, более двадцати одного дня у нас никто не лежал.
   — Я тоже не припомню такого.
   — Как его зовут?
   — Небмаатра.
   — А на сколько он вообще хотел растянуть это испытание?
   — Сорок три дня.
   Иалу удивленно поднял брови и еще раз оглядел саркофаг.
   — По-моему это слишком.
   — По-моему тоже. Сильный, конечно, мальчик, волевой, но чересчур уж амбициозный.
   — Да, думаю, он первым получит звание, Ур.
   — Возможно, — задумчиво произнес Озахар.
   — Ну что же, приступим?
   — Думаешь, стоит открыть?
   — Не вижу смысла держать его там дальше. Тем более время посвящения проходит.
   — И то верно.
   Жрецы сбили печати с саркофага и медленно сняли тяжелую каменную крышку. Опустив руки в масло, они аккуратно приподняли тело молодого человека и сняли с его лица марлевую ткань, затем извлекли из каменной усыпальницы и перенесли послушника на мраморную скамью.
   — Вполне себе живой, — улыбнулся Озахар.
   — Сильный будет жрец, — кивнул Иалу. — Где соляной раствор?
   — Вот.
   Жрец достал большую емкость и, намочив в ней тряпку, медленно стал смывать с юноши масляную пленку.
   — Благодарю вас, Владыки, я бы мог сделать это сам.
   Молодой человек открыл глаза и улыбнулся.
   — И правда, силен! Инициация должна быть проведена по правилам, послушник Небмаатра. Нам необходимо осмотреть тело.
   — Да уж, юноша. Будьте любезны проходить инициацию как положено! Мы обязаны осмотреть ваше драгоценное тело.
   Жрецы смыли остатки масла с Небмаатры, осмотрели его и остались довольны.
   — Ну что же, — улыбнулся Налу, — поздравляю вас, мой юный друг. Вы готовы к посвящению.
   — Благодарю вас, Светлейшие.
   — Одевайтесь и поднимайтесь в зал.
   Юноша надел белую накидку и проследовал за жрецами в зал посвящения. Подойдя к дверям, Небмаатра остановился и заглянул в приоткрытую дверь. Возле статуи Исиды стояла красивая девушка, было заметно, что она кого-то ждет. Молодой человек открыл дверь и вошел в зал. Все обернулись. Вошедший послушник поклонился и улыбнулся всем присутствующим. От этого юноши исходила удивительная вибрация. В нем таились сила и потрясающее обаяние. Казалось, он улыбался всем сразу и каждому в отдельности. Подойдя к девушке, молодой человек коснулся ее руки и тихо произнес:
   — Сорок дней.
   — А говорил — сорок три, — улыбнулась она.
   — Владыки посчитали, что сорока дней достаточно.
   — Не оправдывайся!
   — И не думал, — рассмеялся юноша.
   В зале показались одиннадцать Владык, и все присутствующие стихли. Верховный жрец Налу сделал шаг вперед и поднял руки.
   — Слава Богам! Я рад видеть здесь всех, кто прошел инициацию. Отныне вы полноправные жрецы. Все, что происходит в вашей жизни, — ваш выбор, и вы его сделали. Каждый из нас служит в этом мире и созидает предназначенное ему свыше. Крестьяне и строители созидают материю, фараоны, судьи и медики — меру, а вы, как и воины, созидаете ДУХ! Это великая честь! Сейчас каждый из вас получит свой перстень и, возможно, навсегда покинет стены школы. Но, я надеюсь, вы сохраните в своих душах те принципы, которые мы вам передали.
   Несколько жриц с подносами обошли молодых людей, стоявших полукругом, и вручили каждому из них перстень с лазуритовым скарабеем, изготовленный по личному сечению. Камень в перстне строго соответствовал размеру ногтя того, кто его будет носить.
   Владыка поднял руку и продолжил:
   — И еще, вы последние, кто пройдет посвящение перед кристаллом Мер.
   Стена за спиной Владыки медленно раскрылась, и он сделал шаг в сторону. В глубине открывшейся комнаты на постаменте из белого мрамора, в окружении пирамид из фиолетового флюорита стоял огромный восьмиконечный кристалл нежно-голубого цвета.
   — Вы помните, — продолжил Владыка, — Великий Мастер Тот оставил нам этот кристалл. Владыка неоднократно говорил — чем сильнее становятся люди, тем сильнее кристалл, ибо не в камне сила, но в человеке.
   Сила без цели есть хаос и разрушение. Да, людям свойственны слабости, алчность, лень, зависть. Это именно те уроки, которые мы постигаем, проходя по жизни, и, пока мы их не выучим, сила кристалла для многих из нас опасна. Именно поэтому Владыка Тот повелел спрятать до времени кристалл Мер, дабы люди не использовали его себе во зло. Но вы именно те, кто призван показать своим примером, что есть Созидание Духа. Вы все будете хранить себя и кристалл в чистоте. Отныне вы служите Высшему. Тому Высшему, что в вас.
   Молодые жрецы поклонились и, выстроившись в два ряда, подошли к кристаллу и приложили к нему свои перстни.

Пророчество

 
   Лекцию сегодня читал сам Владыка Ур-Небмаатра. Правда, последние недели две Светлейший пребывал не в духе, но лекции по сознанию — его любимые, и на них он отдыхал душой. Вот и сейчас, увлекшись темой, Владыка забыл обо всем и, как молодой жрец, ходил по залу, размахивая руками, и громко втолковывал послушникам основы любимого предмета.
   — Нет, Барака, сознание и осознанность — это не тождество!
   — Простите, Владыка, а в чем разница? — удивился послушник.
   — Осознанность управляет сознанием. Или не управляет, если уровень развития не высок. Сознание — это только инструмент осознанности. Восемь. Восемь уровней осознанности человека! Первый инстинктивный…
   Небмаатра взял мел и начертил на стене треугольник, разделив его на семь горизонтальных частей:
   — Первый — инстинктивный. Самый простой, скорее даже животный, но без него никак не обойтись в нашей жизни. Человек примитивный, как я его называю. Он еще не осознаёт себя даже как личность. Не то чтобы осознать свою индивидуальность и своё место в этом мире. Второй — телесное мышление. Яркий пример — маленькие дети, которые учатся ходить. Они постигают своё тело и пытаются совместить его со своим внутренним мироощущением. В мире взрослых на них похожи некоторые из нашей касты воинов: хлебом не корми, дай руками помахать. Третий — тактический. Это большинство из вас, — усмехнулся Владыка. — Довольно точная его трактовка такова: «Как сделать так, чтобы мне было хорошо?» Этим вопросом задается практически вся наша цивилизация. Увы, большинство интересует только желудок и теплое место, на которое можно опустить свой зад.
   По залу прокатился смех.
   — Четвертый уровень — стратегический. С этого момента начинается, собственно, жизнь.
   — А до этого? — поинтересовался кто-то из послушников.
   — Существование, — усмехнулся Владыка. — Людей-стратегов очень мало. Речь идет о наших великих фараонах и жрецах древности. Да и то лишь о тех, чьи мысли, слова и поступки пережили их и приносят свои плоды по сей день. Пятый — уровень мечты. Когда человек отказывается от всех своих мнений и суждений и просто следует за мечтой. Такие люди чаще всего не используют ум, скорее — свои духовные видения. Про них можно сказать «не ум!» или гений. Шестой уровень — миссия. Человек осознавший, ради чего он пришел на эту землю! Жизнь как служение, служение своим идеалам. В конце концов, все мы служим — кто-то своим идеалам и цели, а кто-то своей глупости и чужим целям. И седьмой — слияние со своим высшим «Я». Наверное, это не уровень в прямом смысле, скорее — внутренняя и внешняя гармония. Сознание же, о котором вы так много говорили, лишь деталь осознанности. Все.
   — А восьмой? — удивился Барака.
   — Восьмой?
   — Да, восьмой уровень осознанности.
   — Ты сначала выберись из состояния примитивного человека, а потом уж и про восьмой спрашивай, — расхохотался Владыка. — К тому же он на этой схеме есть. Вам сутки на размышление, завтра ответите, где находится этот уровень. А теперь воздадим хвалу нашему великому Вшу Осирису за его долготерпение в обучении таких невежд, как вы.
   Владыка поднял руки, и все ученики встали.
   — Чашу. Чашу! — громко повторил Небмаатра.
   — Проснись, олух! — прошипел за спиной Озаса Барака.
   Озас схватил поднос со священным кубком и направился в сторону Верховного жреца. Не дойдя полшага, молодой послушник остановился и с поклоном протянул Владыке поднос. Небмаатра медленно встал с трона и поднял кубок.
   — Ты что, не выспался? — тихо спросил Верховный жрец и посмотрел на молодого человека так, словно тот плюнул на статую Осириса.
   — Я… простите…
   — Если тебе не хватает выдержки и сосредоточенности, я предоставлю тебе возможность потренировать их!
   Озас низко поклонился и, взяв поднос, тихо произнес:
   — Благодарю вас, Владыка.
   По окончании благодарственной службы Барака догнал Озаса:
   — Ау, дружище, что с тобой? Ты две недели как сонная муха. Заболел, что ли? И что там тебе Владыка прошипел?
   — Обещал устроить тренировку.
   — У-у-у-у! Да-а-а, рискуешь не попасть в этом году в жрецы. Посвящение через три месяца, а ты на неприятности нарываешься?
   — Как бы вообще из касты не вылететь.
   — Да ладно тебе, ты в любимчиках у Небмаатры, это все знают. Будь на твоем месте другой, его бы уже давно отправили туда, откуда пришел.
   — Нет, ты не понимаешь, о чем я.
   — Да как же тебя понять, когда ты ничего не говоришь!
   — Кажется, я влюбился…
   Барака на мгновение замер, потом схватил друга за руку и, одним движением закинув его за колонну, прыгнул следом.
   — Ничего себе! Когда успел-то? Кто она? Надеюсь, ты с ней не…
   — Нет, ты что!
   — Ну, слава Осирису! А то уж я испугался.
   — Это невозможно.
   — Ну да, тебе через месяц жрецом становиться!
   — Да, а ей жрицей, в новом храме.
   Барака отступил назад, обхватил голову друга обеими руками и взглянул ему прямо в глаза:
   — Чего?!
   — Того.
   — Слушай, дурила с низовий Нила, ты что, в пасть к крокодилам захотел?
   — Нет, ты не понял.
   — Так, и кто эта несчастная?
   — Хэпри, — едва слышно произнес Озас и тихо вздохнул.
   — Которая?
   — Та самая, преемница Ур-Хатшепсут.
   — О Боги!
   Барака опустился на стоявшую рядом скамью и с жалостью посмотрел на друга.
   — Ну все, ты покойник. Преемница верховной жрицы Исиды? Да Хатшепсут тебя сама съест и без крокодилов! Еще неизвестно, что хуже. Скажи мне, безмозглый суслик, когда ты успел нарваться на эти приключения?
   — Помнишь, Владыка брал меня на встречу одиннадцати жрецов?
   — Да! Все тебе тогда обзавидовались. Еще не жрец, а уже такая честь.
   — Ну вот, пока жрецы совещались, у помощников было свободное время. Вообще-то вроде как нужно было готовить какие-то папирусы, но это все ерунда. Великий совет просто отсылает слуг и оставляет только особо доверенных. Ну вот, она во время того, как на стол накрывали, оказалась рядом. Я и сам не понял, что произошло. Это как наваждение. Я просто почувствовал, что с ума схожу рядом с ней.
   Озас улыбнулся и, глубоко вздохнув, опустился рядом с другом. Барака сокрушенно кивнул:
   — Ну да, понятно. Дальше давай, романтик безголовый.
   — Не фыркай, а то вообще ничего не скажу.
   — Ладно, не дуйся. Она-то что?
   — Она? По-моему, тоже что-то почувствовала. В общем, вечером я пробрался к ней в покои, поговорить.
   — Чего?! Ну, ты даешь!
   — Ты знаешь… Мы оба как с ума сошли.
   Барака серьезно посмотрел на друга:
   — Да, дружище, тебя либо убьют, либо ты прославишься.
   — Не знаю. Да мне, в общем, все равно. Я только знаю, что не могу без нее.
   — Я одного понять не могу: как Владыка не догадался? И Хатшепсут не заметила. Странно. И вообще, почему никто из жрецов не увидел этого? Это же был Совет одиннадцати главных!
   — Знаешь, мне показалось, что на Совете произошло нечто, после чего всем одиннадцати было не до нас.
   — Интересно, что?
   — Не знаю. А потом меня Хэпри научила, как удалять чужую и лишнюю энергию из своего поля.
   — Удивил, это каждый жрец умеет.
   — Ты не понял. Ее можно не просто удалить, а полностью переписать, как новый папирус.
   — Ого! Это как? Научишь?
   — Легко. Ей Хатшепсут открыла это знание, а она мне. Хэпри вообще мне много чего рассказала. На самом деле все наши Боги…
   Барака выпрямился и поднес палец к губам:
   — Тш-ш!
   — Что?
   — Костыль идет.
   В коридоре послышалось легкое шуршание ткани.
   — Ну и слух у тебя.
   — Да, брат Озас, тебе нужно действительно заняться своим вниманием, — громко произнес Барака.
   — Ты прав, Барака! Спасибо тебе за совет, мой благочестивый друг!
   Из-за колонны появился сгорбленный жрец Монту Маду, которого семинаристы между собой называли Костыль. Его согбенная фигура и слегка раскосый взгляд наводили ужас не только на послушников, но и на жрецов. Поговаривали даже, что этого горбатого человека побаивался сам фараон. Исключение составляли только Озас и Барака. Иногда они даже умудрялись подтрунивать над смотрителем.
   — Хватит из себя благочестие выдавливать, — жестко оборвал их Монту. — Озас, тебя ждет Владыка, а тебе, бездельник, велено вымыть пол во всем храме!
   — Кем велено?
   — Мной и Богом Осирисом!
   — За что, Осирис!
   Барака скорчил трагическую физиономию, и Озас покатился со смеху. Смотритель одним резким движением выхватил бамбуковую палку, но не успел сделать и взмаха, как послушники скрылись за колоннами.
   — Как скажете, мудрейший! Уже иду за ведрами.
   Барака махнул рукой другу и скрылся за колоннами. Озас, махнув в ответ, прыгнул на перила у мраморной лестницы и ловко скатился вниз. Сделав еще один прыжок, он оттолкнулся и заскользил по гладкому мраморному полу в сторону кабинета Верховного жреца. Еще один ловкий толчок ногой, и послушник, прокатившись пару метров, уткнулся головой в грудь стоящего в дверях Владыки. Озас медленно поднял на Верховного жреца глаза:
   — Счастливого дня, Владыка.
   — В кабинет!
   Голос Владыки и его взгляд не предвещали ничего хорошего. Озас опустил голову, всем своим видом изображая смирение и раскаяние, и прошел в кабинет. Верховный жрец закрыл дверь и, пройдя к своему столу, раскрыл какой-то странный папирус, состоящий из двух прямоугольных листов. Озас внимательно следил за каждым движением своего наставника. За пять лет обучения он хорошо научился угадывать настроение Владыки даже по мельчайшим нюансам, но сейчас ему это с трудом удавалось. Было очевидно, что учитель в гневе. Однако в чем причина? Жрец еще раз перечитал странный папирус и посмотрел на Озаса.
   — Я обещал тебе предоставить возможность потренировать свою стойкость? Я выполню свое обещание. Ты поедешь до самого посвящения в школу храма Анубиса. Курс обучения в ней тебе не повредит.
   — Да, Мастер.
   — Вот тебе письмо к Владыке.
   — Да, Мастер.
   Небмаатра протянул молодому человеку свиток и посмотрел внимательно в глаза.
   — Надеюсь, это приведет тебя в порядок.
   — Когда ехать, Владыка?
   — Сейчас!
   Послушник низко поклонился и, соблюдая ритуал, сделал три шага спиной по направлению к двери.
   — И позови смотрителя.
   Еще один поклон, и Озас, закрыв двери, выдохнул. За все эти годы он ни разу не видел своего наставника в таком настроении, вряд ли это из-за его проделок. Положив письмо за пазуху, Озас подошел к большому окну и посмотрел на небо. В облаках стремительно носились ласточки. Озас сконцентрировался на одной из них и медленно через точку между бровями послал птице мысль: «Любимая, я вынужден уехать в школу Анубиса. Увидимся после посвящения». Слегка встряхнувшись, он еще раз взглянул на птицу и сделал легкое движение рукой.
   — Лети!
   Ласточка на мгновение замерла, потом взмыла вверх и полетела на север.
   — Кому это ты письма через птиц передаешь?
   Озас резко обернулся, за его спиной стоял Монту и внимательно наблюдал за происходящим.
   — Я? Родителям в деревню.
   — Твои родители владеют приемами жрецов?
   — Бабушка, она училась когда-то при храме Исиды, ну и меня немного…
   — А-а-а… А то я думаю, откуда у тебя такие навыки, вас ведь этому не обучали.
   — Вас Владыка просил зайти…
   — Так чего ты сразу не сказал, олух?!
   — Простите.
   — Осирис простит.
   Смотритель махнул рукой и засеменил к кабинету Небмаатры. «Слава Богам, вроде не понял, — подумал Озас, — нужно быть осторожнее». Пройдя по галерее храма, он остановился и посмотрел на двери. Ему показалось, что вот сейчас он переступит этот порог, и начнется некий новый этап в его жизни. То же самое он ощущал, отправляясь из своей деревни в столицу и когда Владыка взял его с собой на Совет одиннадцати. Подойдя к дверям, Озас стукнул ладонью о флюоритовый кристалл, стоящий при входе.
   Неожиданно камень треснул, и от него откололся кусочек в виде двух пирамид, соединенных основаниями. Озас наклонился и поднял его. Обломок был идеальной формы, с гладко отполированной одной из сторон.
   — Ну, влюбленный олух, что Владыка сказал? — раздался сзади голос Бараки.
   — Не ори!
   — Успокойся! Нет никого. Так куда тебя отправили?
   — В школу Анубиса, — вздохнул Озас.
   Барака положил другу руку на плечо и произнес сочувственным тоном:
   — Значит, все-таки тебя сожрут крокодилы. Ну что же, мои соболезнования! Впрочем, после обучения в школе Анубиса крокодилам мяса достанется мало.
   — Спасибо за поддержку!
   — Всегда рад, дружище! Ладно, пошли, я провожу тебя, влюбленный хорек.
   — Пошли.

* * *

   Монту закрыл дверь и тихо прошел к столу Верховного жреца. Владыка стоял у окна и, подняв голову, смотрел в небо.
   — Вызывали, Светлейший?
   Небмаатра вздрогнул и обернулся на голос. Сгорбленный жрец поклонился со смирением и отступил на шаг от стола.
   — Никогда не привыкну к твоей бесшумной походке.
   — Простите, Владыка.
   — Пустое.
   Небмаатра махнул рукой и указал посетителю на кресло напротив. Монту сел на край, всем своим видом демонстрируя внимание. Верховный жрец взглянул на смотрителя и усмехнулся:
   — Хватит, Монту. Здесь никого нет.
   — Нынче даже в великой пустоте кто-то присутствует, — тихо произнес смотритель и откинулся на жесткую спинку кресла.
   — Ты знаешь, друг мой, зачем я тебя позвал?
   — Судя по выражению лица и по тому, что ты уже две недели молчишь, произошло нечто серьезное.
   — Более чем.
   Монту удивленно поднял правую бровь:
   — Пророчество начинает сбываться…
   Хранитель резко подался вперед и выпрямился, как мог.
   — Этого не может быть!
   — Мы ошибались.
   — И что?
   — Мы не знали пророчества полностью.
   — Хочешь сказать, мы — Совет одиннадцати?
   — Совет одиннадцати?! Нет больше такого Совета, — неожиданно тихо произнес Небмаатра.
   — Как это?
   — Вот так… Из Совета вышли двое и вынесли свои направления.
   — Фараону известно об этом?
   — Да.
   — И?..
   — Он тоже больше не будет иметь к Совету отношения. Он тоже вышел.
   — Это был второй Эхнатон?
   — Нет. Нам удалось отправить в царство Анубиса отступника, но не его идеи.
   — Раскол. Поистине, пророчество начинает сбываться…
   Монту подобрал под себя ноги и, сложив руки на животе, глубоко вздохнул. Верховный жрец подошел к нему и опустился в соседнее кресло.
   — Как ты думаешь, почему это произошло при нашей жизни?
   Смотритель поправил свою одежду и, повернувшись к Небмаатре, тихо произнес:
   — Видимо, мы это заслужили. Или ты всерьез думал, что все деяния жрецов и правителей в последние годы пройдут вот так, без последствий?
   — Почему именно сейчас?
   — А ты когда хотел, — расхохотался смотритель, — в прекрасном завтра? Так кто вышел из Совета?
   — Жрецы Хатхор и Анубиса.
   — А Бастет?
   — Колеблется или, как все кошки, выторговывает себе особые привилегии.
   — Лучше явный враг, чем колеблющийся союзник.
   — Да, ты прав, но, главное, фараон вышел, и это очень скверно, — задумчиво произнес Владыка.
   — Что решили оставшиеся девять?
   — Взяли время на размышление — на двадцать один день.
   — Цивилизация на краю, а они думают. Что ты, Светлейший, намерен делать?
   — Забрать хотя бы часть энергии у школы Анубиса.
   — Для этого мальчишку туда отправил?
   — В том числе.
   — Кстати, ты знал, что он умеет посылать письма через птиц?
   — Нет. Когда это он научился?
   — Вот и я удивился. Значит, его ты выбрал в Избранную Жертву?
   — Да. Талантливый мальчик, не зря я его взял в личные ученики, — улыбнулся Верховный жрец.
   — Да, скажи, у тебя есть хоть какая-то стратегия?
   — Есть.
   — Поделишься?
   — Может быть.
   Небмаатра встал и подошел к своему столу. Взяв странный папирус, он медленно открыл его и что-то прочитал на непонятном языке.
   — Прости, Светлейший, я не понял.
   — Нашу цивилизацию нужно закрывать, пока не поздно, — тихо произнес Верховный жрец, — вопрос только, как это лучше сделать. И когда.

* * *

   Вот уже две недели ум не желал подчиняться своей хозяйке. В голове роились мысли о чем угодно, только не о новом храме. «Нет, ну это же надо. — Хэпри бросила папирус с планом на кровать. — Влюбилась — ив кого?! Мальчишка из деревни! Даже не жрец, и неизвестно, станет ли им вообще. Да еще на пять лет моложе! А как он прикоснулся первый раз, и какие у него руки нежные!» Молодая жрица невольно издала стон. «Все, достаточно! Если так дальше пойдет, добром это не кончится. О Боги, ну а сейчас что? — Хэпри подошла к столику и взглянула на себя в зеркало. — Правая рука Верховной жрицы сошла с ума из-за послушника. Да, такое долго будут обсуждать во всем Египте». Хэпри села в кресло и откинулась на спинку. Это самое удивительное приключение в ее жизни и самое опасное. Приключение? Да, собственно, и не было ничего. Просто во время того, как накрывали стол, к ней подошел молодой послушник и помог переставить тяжелое блюдо. И когда он взял ее за руку, то она поняла, что он ее уже не отпустит.
   Какое-то помешательство, а ведь это просто рука молодого мужчины, он всего лишь коснулся ее руки, и все! Нет, не все. Потом по телу пробежала странная дрожь или истома. Что-то внутри сжалось, в животе вспорхнули несколько бабочек. О Боги, кто бы знал, что они там вообще водятся. А потом? Потом этот мальчишка не выпускал ее из своего поля ни на секунду, да она и не хотела никуда выходить.
   Единственное, чего ей хотелось, — чтобы этот сумасшедший с горящим взглядом просто был рядом. Хотелось обнять его и просто быть с ним. Просто быть. Ну и, конечно, этот юноша не нашел ничего лучше, как ночью пробраться к ней в спальню. Через всю охрану, через энергию жрецов и просто через окно на третьем этаже! Псих ненормальный! Воистину, Боги помогают детям, дуракам и влюбленным. А дальше… Дальше было нечто среднее между счастьем и ужасом. Счастье в объятиях любимого и ужас оттого, что может произойти в любой момент. Правда, счастья — больше.
   И каких усилий ей стоило выстоять перед напором этого сумасшедшего. Его прикосновения, слова, дыхание… Нет, слияние скрыть будет невозможно, Хэпри это хорошо понимала. А потому дальше — сухое официальное прощание. Боль. И его глаза. Как он смотрел… Эгоист! Он и не подумал, сколько ей потребуется усилий, чтобы не смотреть на него. Ведь всего лишь один ее взгляд, и жрецы сразу поймут, что происходит. Лишь когда садились в паланкины — последний мимолетный взгляд и волна его любви, захлестывающая через край и обволакивающая каждую клеточку.
   — Как же мне тебя не хватает, — тихо простонала Хэпри.
   В следующее мгновение у левого окна появилась ласточка. «Любимая, я вынужден уехать в школу Анубиса. Увидимся после посвящения», — уловила жрица знакомые нотки. «О нет! Только не к
   Анубису и только не сейчас! Эти пожиратели грехов разорвут тебя!»
   В голове Хэпри как молнии проносились мысли. «В школу смерти, сейчас. Почему именно сейчас? Кому это пришло в голову? Наставник? Старый мерзавец послал мальчишку на смерть, чтобы получить часть их энергии! Они готовы уничтожить каждого ради власти! Ну нет. Его я вам не отдам! Не трогайте любовь, крокодиловы дети!»
   Хэпри взяла накидку и вышла в галерею. В голове засела только одна мысль — спасти его. «Но как? Если он уже в пути, шансов остановить его практически нет. Связаться со школой Анубиса? И что им сказать? "Я сумасшедшая влюбленная дура, а он — тот, ради кого я готова на все?” Представляю, что они мне скажут, перед тем как убьют. Сначала меня, потом его». Подойдя к двери в покои Верховной жрицы, Хэпри остановилась и медленно выдохнула, затем еще раз спокойно вдохнула и собрала свою энергию жизни в маленький шар. Поправив прическу, тихо постучала в дверь.
   — Да.
   Дверь открыла пожилая жрица Ана. Несмотря на всю свою набожность и благочестие, эта женщина вызывала у Хэпри странное чувство брезгливости. Мельком взглянув на ближайшую соратницу Владычицы, молодая жрица кивнула ей и прошла в покои Хатшепсут.