Немцы признали украинскую делегацию только после ее угрозы покинуть Брест-Литовск. Заявление об официальном признании сделал 12 января 1918 года граф Чернин (который больше всех других нес ответственность за задержку с этим актом) от имени всех центральных держав. Центральные державы пошли дальше Троцкого в официальном признании Рады, заявив, что украинское государство является полностью независимой политической общностью. (Официальное признание украинского государства вступало в силу, однако, только после подписания мирного договора.) Комментируя этот шаг Германии через несколько месяцев, канцлер Хертлинг дал совершенно ясно понять, что скорее немецкая нерешительность, нежели какое-нибудь правовое соображение, объясняла неготовность совершить полное признание полномочий украинской делегации.
Хотя официальные переговоры между представителями центральных держав и делегатами Рады начались 6 января 1918 года, лишь на встрече 13 января, на которую не были допущены советские представители, украинцы вручили центральным державам точный список своих требований. Их требования уважения принципа самоопределения, равно как установления всеобщего демократического мира без аннексий и контрибуций, не встретили у немцев возражений. Иначе они отнеслись, однако, к другим украинским требованиям, например передаче Украине района Холма или требованию самоопределения украинцев Восточной Галиции, Северной Буковины и Карпатской Рутении (позднее получившей известность как Карпатская Украина). Фактически это означало, что эти австро-венгерские провинции тоже должны были отойти к Украине. Граф Чернин решительно отверг все территориальные требования, расценив их как вмешательство во внутренние дела Австрии. Такую же позицию заняла Германия, хотя она выражала готовность удовлетворить украинские претензии на Холмскую область. Последовали другие встречи с украинцами, австрийцы и немцы начали понимать, что делегаты Рады представляли собой более жестких переговорщиков, чем казалось раньше. «Их хитрость и крестьянское лукавство, – сообщал из Брест-Литовска Розенберг, – не облегчают здесь наше положение». Кюльман также жаловался на «неумеренные требования» украинцев и писал имперскому канцлеру, что, если даже возможность заключения соглашения с большевиками выглядит весьма туманной, необходимо продолжать переговоры с ними, иначе украинцы выдвинут новые требования. Кюльман быстро понял, что на этой стадии переговоров присутствие русской делегации в Бресте было крайне необходимым для оказания давления на украинскую и сдерживания первой. По этой причине, главным образом, он и генерал Гофман не последовали совету Гинденбурга предъявить русским ультиматум. Они были готовы сделать это только после гарантированного соглашения с украинцами. 16 января 1918 года Верховное армейское командование получило от «надежного источника» секретное сообщение, что Троцкий не собирался заключать мирный договор, но просто хотел продлить переговоры.
Между тем сепаратные и приватные встречи между делегатами Рады и представителями центральных держав продолжались. Украинской делегации на руку были вести об отчаянном продовольственном положении в Вене, которые поступили в Брест-Литовск в середине января. Ее члены знали о готовности Чернина уступить, поскольку он получил срочное распоряжение императора Карла заключить какое-нибудь мирное соглашение по восточным территориям без промедления. Заслуга в осведомлении украинцев в Бресте относительно всех событий, происходивших в Австро-Венгрии, принадлежит барону Мыколе Васылько, украинскому депутату австрийского парламента, который имел тесные связи с представителями правящих кругов Вены.
Но и положение Рады стало более затруднительным из-за серьезной угрозы вторжения большевистских сил с севера под командованием Владимира Антонова-Овсеенко. Потребность заключения мира с центральными державами становилась настоятельной. В дальнейшем Рада отказалась 18 января настаивать на передаче Украине территорий Восточной Галиции и Северной Буковины, населенных преимущественно украинцами. Она просто попросила, чтобы эти территории были преобразованы в отдельную провинцию (землю короны), остававшуюся под управлением Вены. Однако в то же время Рада рекомендовала своей делегации, чтобы та не отступала от своих требований в отношении территории Холма. Чернин столь энергично отверг украинское требование о присоединении к украинской земле короны в границах Австро-Венгрии «венгерской» провинции Карпатская Рутения, что украинцы больше не посмели поднимать этого вопроса.
О своем затруднительном положении украинские власти почти сразу довели до сведения представителей Германии и Австрии. На следующей встрече (в субботу утром 19 января) Чернин согласился принять компромиссную формулу, предложенную украинской стороной, но потребовал быстрого заключения мирного договора, а также настаивал на определении даты его подписания. Вначале он предложил в качестве предельного срока 30 января, затем – 15 февраля, но украинцев это не устроило. Однако на послеобеденном заседании того же дня решили выпустить совместное «сообщение о прогрессе» в мирных переговорах. Центральные державы и Украина издали 20 января полуофициальное коммюнике, констатирующее достижение согласия по фундаментальным вопросам мирного договора. Сообщалось также, что переговоры возобновятся после короткого перерыва. Никто лучше графа Чернина не представлял себе подлинную суть соглашения и роковые последствия, которые оно могло иметь для Австро-Венгрии. Однако он полагал, что альтернативы соглашению нет, поскольку, как отмечал император в ноте от 17 января 1917 года, «судьба монархии и династии целиком зависит от скорейшего заключения мира в Брест-Литовске… если в Бресте не будет заключен мир, революция здесь неизбежна». Именно на этом этапе Чернин горько жаловался на свое трудное положение. Он писал в дневнике: «Украинцы больше с нами не общаются, они диктуют».
И все же сепаратный договор с Украиной был еще далек до подписания. Следовало получить окончательное согласие от каждого правительства, и, имея это в виду, делегации договорились на временный перерыв в переговорах, а 20 января разъехались по своим столицам.
Задача Чернина состояла в преодолении сопротивления со стороны поляков и венгров. К счастью для него, сложность внутреннего положения в Австрии ослабила их критику договора с Украиной. На специальном заседании 22 января в Вене под председательством императора Карла Чернину дали необходимую санкцию на заключение соглашения с украинской делегацией.
Задача украинской делегации состояла не в том, чтобы бросить вызов оппозиции в Раде (которая на этом этапе считала договор с центральными державами абсолютно необходимым для избавления Украинской республики от полной оккупации большевиками). Делегация решала практическую проблему прибытия в Киев вовремя, чтобы застать там правительство Рады, а затем возвратиться в Брест-Литовск. Ведь на обратном пути из Киева украинских делегатов остановили красногвардейцы. Возможно, украинцы никогда бы не увидели Брест-Литовск снова, если бы не имели с собой листок бумаги с санкцией на их переговоры с делегатами Советской Украины из Харькова, которые вместе с Троцким ожидали в Бресте возобновления переговоров. После четырехдневного путешествия на расстояние двухсот миль, буквально рискуя своей жизнью, украинские делегаты, наконец, прибыли 1 февраля в Брест. Они привезли с собой санкцию на заключение сепаратного мира с центральными державами, а также весть о провозглашении полной независимости Украины, свершившемся в Киеве 22 января 1918 года посредством документа, получившего известность как Четвертый универсал.
Хотя официальные переговоры между представителями центральных держав и делегатами Рады начались 6 января 1918 года, лишь на встрече 13 января, на которую не были допущены советские представители, украинцы вручили центральным державам точный список своих требований. Их требования уважения принципа самоопределения, равно как установления всеобщего демократического мира без аннексий и контрибуций, не встретили у немцев возражений. Иначе они отнеслись, однако, к другим украинским требованиям, например передаче Украине района Холма или требованию самоопределения украинцев Восточной Галиции, Северной Буковины и Карпатской Рутении (позднее получившей известность как Карпатская Украина). Фактически это означало, что эти австро-венгерские провинции тоже должны были отойти к Украине. Граф Чернин решительно отверг все территориальные требования, расценив их как вмешательство во внутренние дела Австрии. Такую же позицию заняла Германия, хотя она выражала готовность удовлетворить украинские претензии на Холмскую область. Последовали другие встречи с украинцами, австрийцы и немцы начали понимать, что делегаты Рады представляли собой более жестких переговорщиков, чем казалось раньше. «Их хитрость и крестьянское лукавство, – сообщал из Брест-Литовска Розенберг, – не облегчают здесь наше положение». Кюльман также жаловался на «неумеренные требования» украинцев и писал имперскому канцлеру, что, если даже возможность заключения соглашения с большевиками выглядит весьма туманной, необходимо продолжать переговоры с ними, иначе украинцы выдвинут новые требования. Кюльман быстро понял, что на этой стадии переговоров присутствие русской делегации в Бресте было крайне необходимым для оказания давления на украинскую и сдерживания первой. По этой причине, главным образом, он и генерал Гофман не последовали совету Гинденбурга предъявить русским ультиматум. Они были готовы сделать это только после гарантированного соглашения с украинцами. 16 января 1918 года Верховное армейское командование получило от «надежного источника» секретное сообщение, что Троцкий не собирался заключать мирный договор, но просто хотел продлить переговоры.
Между тем сепаратные и приватные встречи между делегатами Рады и представителями центральных держав продолжались. Украинской делегации на руку были вести об отчаянном продовольственном положении в Вене, которые поступили в Брест-Литовск в середине января. Ее члены знали о готовности Чернина уступить, поскольку он получил срочное распоряжение императора Карла заключить какое-нибудь мирное соглашение по восточным территориям без промедления. Заслуга в осведомлении украинцев в Бресте относительно всех событий, происходивших в Австро-Венгрии, принадлежит барону Мыколе Васылько, украинскому депутату австрийского парламента, который имел тесные связи с представителями правящих кругов Вены.
Но и положение Рады стало более затруднительным из-за серьезной угрозы вторжения большевистских сил с севера под командованием Владимира Антонова-Овсеенко. Потребность заключения мира с центральными державами становилась настоятельной. В дальнейшем Рада отказалась 18 января настаивать на передаче Украине территорий Восточной Галиции и Северной Буковины, населенных преимущественно украинцами. Она просто попросила, чтобы эти территории были преобразованы в отдельную провинцию (землю короны), остававшуюся под управлением Вены. Однако в то же время Рада рекомендовала своей делегации, чтобы та не отступала от своих требований в отношении территории Холма. Чернин столь энергично отверг украинское требование о присоединении к украинской земле короны в границах Австро-Венгрии «венгерской» провинции Карпатская Рутения, что украинцы больше не посмели поднимать этого вопроса.
О своем затруднительном положении украинские власти почти сразу довели до сведения представителей Германии и Австрии. На следующей встрече (в субботу утром 19 января) Чернин согласился принять компромиссную формулу, предложенную украинской стороной, но потребовал быстрого заключения мирного договора, а также настаивал на определении даты его подписания. Вначале он предложил в качестве предельного срока 30 января, затем – 15 февраля, но украинцев это не устроило. Однако на послеобеденном заседании того же дня решили выпустить совместное «сообщение о прогрессе» в мирных переговорах. Центральные державы и Украина издали 20 января полуофициальное коммюнике, констатирующее достижение согласия по фундаментальным вопросам мирного договора. Сообщалось также, что переговоры возобновятся после короткого перерыва. Никто лучше графа Чернина не представлял себе подлинную суть соглашения и роковые последствия, которые оно могло иметь для Австро-Венгрии. Однако он полагал, что альтернативы соглашению нет, поскольку, как отмечал император в ноте от 17 января 1917 года, «судьба монархии и династии целиком зависит от скорейшего заключения мира в Брест-Литовске… если в Бресте не будет заключен мир, революция здесь неизбежна». Именно на этом этапе Чернин горько жаловался на свое трудное положение. Он писал в дневнике: «Украинцы больше с нами не общаются, они диктуют».
И все же сепаратный договор с Украиной был еще далек до подписания. Следовало получить окончательное согласие от каждого правительства, и, имея это в виду, делегации договорились на временный перерыв в переговорах, а 20 января разъехались по своим столицам.
Задача Чернина состояла в преодолении сопротивления со стороны поляков и венгров. К счастью для него, сложность внутреннего положения в Австрии ослабила их критику договора с Украиной. На специальном заседании 22 января в Вене под председательством императора Карла Чернину дали необходимую санкцию на заключение соглашения с украинской делегацией.
Задача украинской делегации состояла не в том, чтобы бросить вызов оппозиции в Раде (которая на этом этапе считала договор с центральными державами абсолютно необходимым для избавления Украинской республики от полной оккупации большевиками). Делегация решала практическую проблему прибытия в Киев вовремя, чтобы застать там правительство Рады, а затем возвратиться в Брест-Литовск. Ведь на обратном пути из Киева украинских делегатов остановили красногвардейцы. Возможно, украинцы никогда бы не увидели Брест-Литовск снова, если бы не имели с собой листок бумаги с санкцией на их переговоры с делегатами Советской Украины из Харькова, которые вместе с Троцким ожидали в Бресте возобновления переговоров. После четырехдневного путешествия на расстояние двухсот миль, буквально рискуя своей жизнью, украинские делегаты, наконец, прибыли 1 февраля в Брест. Они привезли с собой санкцию на заключение сепаратного мира с центральными державами, а также весть о провозглашении полной независимости Украины, свершившемся в Киеве 22 января 1918 года посредством документа, получившего известность как Четвертый универсал.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента