Страница:
В 1918 г. Петровский парк стал одним из самых трагических мест советской Москвы – здесь, на глухой окраине, проходили чекистские расстрелы, особенно после покушения Фанни Каплан на Ленина и объявления красного террора в сентябре 1918 г. Именно здесь в числе первых был расстрелян новомученик, протоиерей Иоанн Восторгов, последний настоятель собора Покрова на Рву на Красной площади, причисленный к лику святых на Юбилейном Соборе, как и погибший вместе с ним епископ Селингинский Ефрем. Здесь же были казнены бывший министр внутренних дел Н.А. Маклаков, бывший председатель Государственного Совета России И.Г. Щегловитов, бывший министр А.Н. Хвостов и сенатор И.И. Белецкий. Перед казнью они вознесли последнюю молитву Господу и подошли под последнее благословение пастырей. Отец Иоанн в последнем слове призвал их верить в милосердие Божие и грядущее возрождение России.
В 1923 г. Петровский дворец был передан Военно-воздушной инженерной академии им. Н.Е. Жуковского и получил новое революционное имя – «Дворец красной авиации», как считается, придуманное лично Троцким. Дачи были, естественно, ликвидированы, а сам парк привели сначала в относительный порядок, но поскольку здоровых и крепких деревьев в нем почти не осталось, то большую его долю вырубили и отвели освобожденную территорию под строительство стадиона «Динамо». Оставшаяся, дожившая до наших дней часть парка – маленький скверик по сравнению с его былым могуществом. У советской власти были свои замыслы относительно этой живописной местности, отчасти перекликающиеся с ее дореволюционной историей. Речь идет об экспериментальном «городке искусств» на Масловке, строившемся в 1930–1950 гг. для художников. Предполагалось возведение комфортных домиков, которые избавили бы своих талантливых жильцов от первоначальных бытовых проблем, а пейзаж Петровского парка вдохновлял бы их на творчество. Главным же новоселом советской эпохи в этой местности стал Институт авиационной медицины, обосновавшийся в здании бывшего ресторана «Мавритания».
Некогда этот ресторан был местом лихих разгулов москвичей. Так, по сообщению тогдашней «желтой» прессы в сводке происшествий за ночь, сообщалось, что в 6 часов утра 5 июня 1912 г. в Москве по аллее Петровского парка, ведущей от ресторана «Мавритания», мчался автомобиль с «кутящей компанией». На углу Дворцовой аллеи у машины внезапно спустило колесо. Управлявший автомобилем студент Самойлов растерялся и не справился с управлением. На скорости 100 верст в час тяжелый «Фиат» опрокинулся и несколько раз перевернулся. Загорелся разлитый бензин, и через несколько секунд прогремел взрыв. Сидевшая в автомобиле певица Екатерина Шкловская погибла мгновенно. Студенты Московского инженерного училища Гиммель и Маркин получили «тяжкие поранения», а сидевший за рулем Самойлов, как ни странно, отделался легкими ушибами. «Обезображенный до неузнаваемости труп молодой женщины отвезли в покойницкую при институтской больнице», – рассказывал «Московский листок».
Особую привлекательность местности, где располагалась «Мавритания», придавали ландшафтные изыски, опытным путем внедренные по настоянию владельца заведения еще в конце XIX в. Дело было в 1880 г. У купца С.Н. Натрускина, владельца московского ресторана «Мавритания», дела шли неважно. Можно сказать, хуже некуда. В летнее время посетители парка гуляли и закусывали где угодно, только не в дорогом заведении, неудачно расположенном на солнцепеке. Будучи страстным любителем-садоводом, господин Натрускин засеял открытое солнечное пространство перед рестораном невиданным доселе газоном. Газон был похож на богато расцвеченный ковер и в течение всего лета волшебным образом менял «узоры», радуя глаз до глубокой осени. Фланирующая публика теперь специально заворачивала к «Мавритании», чтобы полюбоваться эффектным зрелищем, а заодно и посидеть за столиком в тени деревьев. Владелец ликовал: его затея удалась на славу. Каждый раз по ранней весне садовники Натрускина тщательно обрабатывали землю под будущий газон. Случалось даже так, что и сам хозяин заведения лично перекапывал ее, очищал от сорняков, удобрял и засеивал смесью трав и цветущих растений. Рецепт этой смеси он выкупил у заезжего англичанина, тоже любителя-садовода, а летом заказал московской фирме «Иммер и сын», торгующей семенами, составить нужный комплект. Подобранная смесь семян оказалась настолько удачной, что фирма, в свою очередь, выкупила у купца право на продажу и стала бойко торговать ею под названием «Мавританский газон». В советские годы в здании ресторана расположилось НИИ, в недрах которого зарождалась отечественная космическая биология и медицина; там же ученые занимались подготовкой первых полетов в космос собак, а потом и человека.
Владельцы земель Петровского парка построили здесь и другие, не менее известные рестораны, трактиры и увеселительные заведения. История сохранила громкие их названия: «Стрельна», «Яр», «Эльдорадо» и «Аполло». Так, например, ресторан «Стрельна» имел зал с эстрадой и роскошный зимний сад (его владелец Натрускин собирал экзотические растения со всего мира), а бассейны сада были полны разнообразной рыбы. Истории известен довольно интересный случай в ресторане «Стрельна». В 1877 г. некто Михаил Алексеевич Хлудов на свои деньги основал вооруженный отряд и отправился на Балканы помогать сербам в войне с турками, хотя на войне главным образом занимался тем, что пил, гулял и кутил, хотя и участвовал в нескольких сражениях, в одном из которых был ранен. Приехав в Москву, он пригласил своих друзей в ресторан «Стрельна», куда сам явился в мундире сербского офицера при неизменной сабле. После множества тостов в честь его и самой сербской армии Хлудов принялся рассказывать о своих подвигах и настолько увлекся рассказом, что выхватил саблю и с криком: «Ура!!!» бросился рубить пальмы, которые в изобилии возвышались в дубовых кадках повсюду. Истребив ресторанные пальмы, Хлудов принялся за зеркала, так что можно представить, до какой степени рассказчик был увлечен сюжетом. Домой он попал только под утро; когда же ему предъявили счет за зеркала, то он сразу заплатил 1000 руб., но когда предъявили счет за выпитые напитки и съеденные блюда, он принялся выторговывать каждую копейку. Что же касается пальм, то было очевидным, что их не купишь на русском базаре, и потому Хлудову пришлось доставлять их из своего имения в Сочи. Впрочем, здесь «герой» немного сплутовал: к каждой пальме он прикрепил таблички, на которых было написано, что эти пальмы приняты якобы в дар рестораном «Стрельна» от Михаила Алексеевича Хлудова. Здание ресторана «Эльдорадо», построенное архитектором Н.Д. Поликарповым в стиле модерн, сохранилось, и поскольку здесь долгие годы был Клуб красных офицеров, оно столь же долгие перестроечные годы находилось на капитальном ремонте. По другую сторону Красноармейской улицы расположилось здание еще одного ресторана – «Аполло». Свыше сорока лет тут находится Музей авиации и космонавтики.
С тех пор наша местность окончательно утратила былой шарм, приобретя свои современные унылые черты, и ныне в ней почти ничто не напоминает о вехах ее прежней истории. Таковы мысли, посетившие автора этих строк во время прогулки по местам, где ему довелось родиться и провести многие годы своей жизни.
Здание бывшего ресторана «Эльдорадо» в наши дни
Цесаревич и авиаторы, или Церкви на Ходынском поле
В 1923 г. Петровский дворец был передан Военно-воздушной инженерной академии им. Н.Е. Жуковского и получил новое революционное имя – «Дворец красной авиации», как считается, придуманное лично Троцким. Дачи были, естественно, ликвидированы, а сам парк привели сначала в относительный порядок, но поскольку здоровых и крепких деревьев в нем почти не осталось, то большую его долю вырубили и отвели освобожденную территорию под строительство стадиона «Динамо». Оставшаяся, дожившая до наших дней часть парка – маленький скверик по сравнению с его былым могуществом. У советской власти были свои замыслы относительно этой живописной местности, отчасти перекликающиеся с ее дореволюционной историей. Речь идет об экспериментальном «городке искусств» на Масловке, строившемся в 1930–1950 гг. для художников. Предполагалось возведение комфортных домиков, которые избавили бы своих талантливых жильцов от первоначальных бытовых проблем, а пейзаж Петровского парка вдохновлял бы их на творчество. Главным же новоселом советской эпохи в этой местности стал Институт авиационной медицины, обосновавшийся в здании бывшего ресторана «Мавритания».
Некогда этот ресторан был местом лихих разгулов москвичей. Так, по сообщению тогдашней «желтой» прессы в сводке происшествий за ночь, сообщалось, что в 6 часов утра 5 июня 1912 г. в Москве по аллее Петровского парка, ведущей от ресторана «Мавритания», мчался автомобиль с «кутящей компанией». На углу Дворцовой аллеи у машины внезапно спустило колесо. Управлявший автомобилем студент Самойлов растерялся и не справился с управлением. На скорости 100 верст в час тяжелый «Фиат» опрокинулся и несколько раз перевернулся. Загорелся разлитый бензин, и через несколько секунд прогремел взрыв. Сидевшая в автомобиле певица Екатерина Шкловская погибла мгновенно. Студенты Московского инженерного училища Гиммель и Маркин получили «тяжкие поранения», а сидевший за рулем Самойлов, как ни странно, отделался легкими ушибами. «Обезображенный до неузнаваемости труп молодой женщины отвезли в покойницкую при институтской больнице», – рассказывал «Московский листок».
Особую привлекательность местности, где располагалась «Мавритания», придавали ландшафтные изыски, опытным путем внедренные по настоянию владельца заведения еще в конце XIX в. Дело было в 1880 г. У купца С.Н. Натрускина, владельца московского ресторана «Мавритания», дела шли неважно. Можно сказать, хуже некуда. В летнее время посетители парка гуляли и закусывали где угодно, только не в дорогом заведении, неудачно расположенном на солнцепеке. Будучи страстным любителем-садоводом, господин Натрускин засеял открытое солнечное пространство перед рестораном невиданным доселе газоном. Газон был похож на богато расцвеченный ковер и в течение всего лета волшебным образом менял «узоры», радуя глаз до глубокой осени. Фланирующая публика теперь специально заворачивала к «Мавритании», чтобы полюбоваться эффектным зрелищем, а заодно и посидеть за столиком в тени деревьев. Владелец ликовал: его затея удалась на славу. Каждый раз по ранней весне садовники Натрускина тщательно обрабатывали землю под будущий газон. Случалось даже так, что и сам хозяин заведения лично перекапывал ее, очищал от сорняков, удобрял и засеивал смесью трав и цветущих растений. Рецепт этой смеси он выкупил у заезжего англичанина, тоже любителя-садовода, а летом заказал московской фирме «Иммер и сын», торгующей семенами, составить нужный комплект. Подобранная смесь семян оказалась настолько удачной, что фирма, в свою очередь, выкупила у купца право на продажу и стала бойко торговать ею под названием «Мавританский газон». В советские годы в здании ресторана расположилось НИИ, в недрах которого зарождалась отечественная космическая биология и медицина; там же ученые занимались подготовкой первых полетов в космос собак, а потом и человека.
Владельцы земель Петровского парка построили здесь и другие, не менее известные рестораны, трактиры и увеселительные заведения. История сохранила громкие их названия: «Стрельна», «Яр», «Эльдорадо» и «Аполло». Так, например, ресторан «Стрельна» имел зал с эстрадой и роскошный зимний сад (его владелец Натрускин собирал экзотические растения со всего мира), а бассейны сада были полны разнообразной рыбы. Истории известен довольно интересный случай в ресторане «Стрельна». В 1877 г. некто Михаил Алексеевич Хлудов на свои деньги основал вооруженный отряд и отправился на Балканы помогать сербам в войне с турками, хотя на войне главным образом занимался тем, что пил, гулял и кутил, хотя и участвовал в нескольких сражениях, в одном из которых был ранен. Приехав в Москву, он пригласил своих друзей в ресторан «Стрельна», куда сам явился в мундире сербского офицера при неизменной сабле. После множества тостов в честь его и самой сербской армии Хлудов принялся рассказывать о своих подвигах и настолько увлекся рассказом, что выхватил саблю и с криком: «Ура!!!» бросился рубить пальмы, которые в изобилии возвышались в дубовых кадках повсюду. Истребив ресторанные пальмы, Хлудов принялся за зеркала, так что можно представить, до какой степени рассказчик был увлечен сюжетом. Домой он попал только под утро; когда же ему предъявили счет за зеркала, то он сразу заплатил 1000 руб., но когда предъявили счет за выпитые напитки и съеденные блюда, он принялся выторговывать каждую копейку. Что же касается пальм, то было очевидным, что их не купишь на русском базаре, и потому Хлудову пришлось доставлять их из своего имения в Сочи. Впрочем, здесь «герой» немного сплутовал: к каждой пальме он прикрепил таблички, на которых было написано, что эти пальмы приняты якобы в дар рестораном «Стрельна» от Михаила Алексеевича Хлудова. Здание ресторана «Эльдорадо», построенное архитектором Н.Д. Поликарповым в стиле модерн, сохранилось, и поскольку здесь долгие годы был Клуб красных офицеров, оно столь же долгие перестроечные годы находилось на капитальном ремонте. По другую сторону Красноармейской улицы расположилось здание еще одного ресторана – «Аполло». Свыше сорока лет тут находится Музей авиации и космонавтики.
С тех пор наша местность окончательно утратила былой шарм, приобретя свои современные унылые черты, и ныне в ней почти ничто не напоминает о вехах ее прежней истории. Таковы мысли, посетившие автора этих строк во время прогулки по местам, где ему довелось родиться и провести многие годы своей жизни.
Цесаревич и авиаторы, или Церкви на Ходынском поле
Если и говорить о «мерзости запустения», то более красноречивого примера для этого словосочетания, чем Ходынское поле, и придумать нельзя. В последнее время, быстро застроенное разномастными домами и домишками, поле превращается еще в один «спальный район» столицы, безликий и, по сути, бездуховный. Чтобы дать некоторое представление читателю о месторасположении церкви на карте Москвы, достаточно упоминания главных ее ориентиров. Итак, это – Ходынское поле, в XVII – начале XX вв. местность на северо-западе Москвы, между современным Ленинградским проспектом, Беговой улицей, Хорошевским шоссе, проспектом Маршала Жукова и Живописной улицей. В старину это была песчаная местность, пересеченная оврагами и речками Ходынкой и Таракановкой. Первоначально ее называли Ходынским лугом, с XVII в. – Ходынским полем. Впервые название «Ходынский луг» встречается в духовной грамоте (завещании) великого князя Дмитрия Донского 1389 г.: «...Даю сыну своему, князю Юрью село Михалевское, да Домантовское, да луг Ходыньский».
Сам Дмитрий Иванович Донской (1350–1389) был известный благоверный Московский и великий Владимирский князь. Сын Московского и вел. Владимирского кн. Ивана II Ивановича Красного и вел. кн. Александры, он занял московский княжеский стол в 9-летнем возрасте после смерти отца. Воспитателем Дмитрия был Московский митрополит Алексий, который фактически управлял княжеством в малолетство Дмитрия. Дмитрий проводил очень активную внешнюю политику: смирил Суздальского, Нижегородского, Рязанского и Тверского князей, дал отпор великому Литовскому князю Ольгерду, пытавшемуся захватить Московское княжество. К Москве были окончательно присоединены Галич Мерьский, Белоозеро, Углич, а также Костромское, Чухломское, Дмитровское, Стародубское княжества. Заставил он повиноваться себе и Новгород Великий. Его войска победили в 1376 г. волжских булгар, разгромили на р. Воже в 1378 г. сильное татарское войско мурзы Бегича, а в 1380 г. Дмитрий одержал блистательную победу на Куликовом поле над огромным татарским войском Мамая, за что получил прозвище Донской. В этом сражении Дмитрий бился рядовым воином, воодушевляя своим примером ратников на подвиги. После Куликовской битвы он перестал платить дань татарам. Однако в 1382 г. хан Золотой Орды Тохтамыш захватил и разграбил Москву, после чего выплата дани татарам была возобновлена. Умирая, Дмитрий передал великое княжение своему старшему сыну Василию I без согласования с ханом Золотой Орды. Некоторые летописцы называли Дмитрия «русским царем». Один из них писал (в пересказе В.Н. Татищева), что Дмитрий «умом совершен муж бяше; многие же враги восстающие на нь победи... и во всех странах славно имя его бяше». В 1367 г. по приказу Дмитрия в Москве был возведен белокаменный Кремль. Воинские подвиги Дмитрия воспел в «Задонщине» Сафоний Рязанец, а также автор «Сказания о Мамаевом побоище». Канонизирован Русской церковью. Память св. Дмитрию Донскому празднуется 19 мая/ 1 июня. В 1461 г. внук Дмитрия Донского, великий князь Василий II Темный завещал «мелницю Ходыньскую с лугом с Ходыньским» своей жене Марии Ярославне.
История последних такова. Василий Темный, великий князь Московский и Владимирский, сын великого князя Василия I Дмитриевича, родился в 1415 г., княжил с 1425 г. по 1462 г. Ему было 10 лет, когда умер его отец. Кандидатура Василия на великокняжеский стол могла считаться юридически не прочной: завещание Дмитрия Донского, его деда, заключало в себе слова, обосновавшие притязание дяди Василия, Юрия Дмитриевича, на великое княжение. Решение спора между дядей и племянником зависело на деле от великого князя Литовского Витовта, опекуна семьи Василия I. Опираясь на него, митрополит Фотий склонил Юрия к мирному договору (1425), по которому тот обязался не добиваться великого княжения силой; только ханское пожалование было признано авторитетным – на тот случай, если бы Юрий возобновил свои притязания. Зависимое от Литвы, московское правительство не протестовало против состоявшегося в 1425 г. назначения особого западнорусского митрополита. Не составило Литве труда получить отречение (в 1428 г.) Московского великого князя от самостоятельной политики в Великом Новгороде и Пскове.
Юрию пришлось формально ограничить свои владения Галичем и Вяткой, отказаться от притязаний на великое княжение, обязаться не принимать на свою службу московских отъездчиков и т. п. В 1430 г. умер Витовт; на Литовском великом княжении сел Свидригайло, и свойством связанный с ним Юрий не замедлил отказаться от договора 1428 г. В начале 1431 г. Юрий и Василий II уже были в Орде; тяжба затянулась более чем на год и кончилась в пользу Василия II. По летописному рассказу, Юрий стоял на почве завещания Донского; московский боярин Иван Дмитриевич Всеволожский противопоставил завещанию суверенную волю хана, отрицая юридическую ценность «мертвых» грамот. Василий II был посажен на стол ордынским послом. Юрию ханом был дан город Дмитров, вскоре отнятый у него Василием (1432). Данное в критический момент Всеволожскому обещание жениться на его дочери было нарушено, и в 1433 г. состоялся брак Василия II с дочерью удельного князя Ярослава Владимировича. Вдобавок на свадьбе великого князя его мать, Софья Витовтовна, грубо обошлась с сыном Юрия, Василием Косым (она публично сорвала с него богатый, «невместный» Косому пояс). Обиженный Всеволожский перешел на сторону Юрия; Василий Косой с братьями Дмитрием Шемякой и Дмитрием Красным уехал к отцу. В апреле 1433 г. в 20 верстах от Москвы Василий II потерпел поражение и укрылся в Кострому, где был взят в плен. Из всех владений за ним осталась одна Коломна. Но несогласия среди победителей заставили Юрия уступить Василию II великое княжение. Сыновья Юрия не сложили оружия; скоро с ними примирился и сам Юрий. Василий II терпел поражение за поражением. В 1434 г. ему пришлось укрываться в Новгороде; Москва была занята Юрием. Внезапная смерть последнего вторично расколола противников Василия II; младшие братья не пристали к старшему, Василию Косому, объявившему себя великим князем, и с их помощью Василий II вернул себе великое княжение. В 1435 г. Косой был разбит на реке Которосле и связан договором.
Положение Василия II, однако, не было прочно. Усобица, несколько лет кряду нарушавшая экономическую жизнь московского центра, поколебала верность московских торгово-промышленных кругов, искавших мира. В Твери Шемяка стал склоняться на сторону Косого (и был заточен по подозрению в этом). Сам Косой в 1436 г. нарушил договор и выступил против Василия II. В открытом бою он был разбит; в плену его ослепили, Шемяку освободили и пожаловали вотчиной. До сих пор шел чисто династический спор; второй приступ усобицы происходил с обеих сторон под флагом национального принципа. Этому способствовали два фактора. Флорентийская уния 1439 г. создала грань между униатской (на первых порах) и католической Литвой – и не изменившей православию Восточной Русью; в то же время усилилась агрессивная политика восточнотатарских орд, и татарский элемент стал проникать в правящие верхи московского общества. На первых же порах по замирении усобицы московское правительство позволило себе смелую политику в отношении к Великому Новгороду. Оно перестало признавать заключенный с ним в трудную минуту договор 1435 г. и послало туда княжеского наместника, а в 1441 г. силами военной экспедиции заставило новгородцев купить за 8000 руб. невыгодный для них мир. Покупка мира означала формальный отказ от условий договора 1435 г. В 1442 г. было «взвергнуто нелюбие» и на Шемяку, которому при новых условиях некуда было укрыться и не на кого опереться; однако при содействии троицкого игумена состоялось примирение. В то же время не был принят заключивший Флорентийскую унию митрополит Исидор.
О значении Флорентийской унии стоит сказать буквально несколько слов. В XV в. Византии угрожала смертельная опасность со стороны Османской империи. Пытаясь спасти остатки своей державы, византийский император вступил в переговоры с римским папой. Речь на переговорах шла о соединении церквей, с получением последующей поддержки от европейских держав в борьбе с турками. В 1415 г. произошло разделение Русской Церкви на Киевскую и Московскую епархии. Первая выступила сторонницей уступок католичеству. В 1437 г. из Константинополя в Москву прибыл новый митрополит Исидор. Назначение Исидора ставило своей целью обеспечить принятие Русской Церковью предполагавшейся православно-католической унии. Папа Евгений IV, в свою очередь, охотно откликнулся на предложение Византии, рассчитывая укрепить унией престиж своей власти. Митрополит Исидор принял деятельное участие в заключении унии, которая была подписана во Флоренции в 1439 г. на соборе православного и католического духовенства. Император и патриарх Константинополя признали все католические догматы и главенство пап, сохранив за собой лишь обряд. По пути из Флоренции Исидор разослал пасторские послания об унии в польские, литовские и русские земли. Однако терпимое отношение к унии Исидор встретил только в Киеве и Смоленске. Когда весной 1441 г. он вернулся в Москву в сане католического кардинала, Василий Темный и духовенство отказались подписать акт унии и объявили Исидора еретиком. Весной 1441 г. митрополит Исидор за подписание Флорентийской унии был арестован и заточен в Чудов монастырь. Духовенство решило само избрать митрополита по решению собора русских архиереев. Изгнание поставленного Константинополем митрополита и непринятие Флорентийской унии 1439 г. имело важные последствия. С одной стороны, в церковных кругах складывалось убеждение, что греки предали православную веру ради своих корыстных целей, а с другой стороны, личность великого князя все больше ассоциировалась с образом истинного защитника веры, опоры православия.
Хан Улу-Махмет, выброшенный из Орды к русской границе, засел в 1438 г. в городе Белеве; осажденный там московскими войсками, он готов был идти на какие угодно условия, отдаваясь на полную волю Василию II. Личность этого ордынского военачальника примечательна. Улу-Махмет – хан Золотой Орды XV в., времени упадка могущества татар, – играл важную роль в споре князя Юрия Дмитриевича с его племянником Василием Васильевичем из-за великого княжения Московского. В 1431 г. оба соперника отправились к Улу-Махмету за ярлыком. У Юрия Дмитриевича была сильная поддержка в лице могущественного мурзы Тегени; но боярин Василия Васильевича, Иван Дмитриевич Всеволожский, лестью обошел Улу-Махмета, сказав, что Василий Васильевич основывает свою просьбу не на завещании, а на милости хана. Улу-Махмет дал ярлык Василию Васильевичу. В 1437 г. Улу-Махмет был изгнан из Золотой Орды своим братом, явился в русских пределах и засел в городе Белеве. Великий князь Василий Васильевич отправил против него сильное войско. Улу-Махмет испугался и отдался на всю волю русских, но Шемяка и Красный, начальствовавшие над войском, не согласились и начали битву, нанеся татарам сильное поражение. Во время начавшихся на следующий день переговоров татары напали на русских, воспользовавшись изменой мценского литовского воеводы Григория Протасьева, перешедшего на их сторону, и одержали победу, после чего Улу-Махмет занял Казань. В 1439 г. он внезапно явился под Москвой. Василий Васильевич бежал. Улу-Махмет простоял под городом 10 дней, опустошил окрестности и ушел назад; по дороге сжег Коломну и пленил множество русских. В 1444 г. воеводы Улу-Махмета опустошили восточные русские области. В 1445 г. Улу-Махмет засел в старом Нижнем Новгороде, а оттуда пошел на Муром. Василий Васильевич, с соединенными силами русских князей, двинулся против него; Улу-Махмет вернулся в Нижний Новгород. Весной того же года близ Суздаля великий князь потерпел сильное поражение от Улу-Махмета и попал в плен к нему. Победитель подступил к Владимиру, но не решился на приступ и двинулся сперва к Мурому. Затем повернул к Нижнему, откуда со всей ордой и пленным великим князем пошел к Курмышу, отправив своего посла Бегича к Шемяке с предложением занять Москву. Шемяка с радостью согласился, но Улу-Махмет, не дождавшись возвращения Бегича и думая, что тот убит Шемякой, вступил в переговоры с Василием Васильевичем. «И князь великий выйдет на откуп... посулив на себе от злата и сребра и портище всякого и от коню от доспехов пол-30 тысящ (25 тыс. – Ред.), и с ним приидоша 500 татар» («Полное собрание российских летописей», VI, 213). По другим известиям, сумма откупа доходила до баснословной цифры в 200 тыс. руб. Улу-Махмет вскоре после этого погиб от руки своего сына Мангтека.
В феврале 1446 г. Василий II был захвачен в Троицком монастыре князем Можайским, а Москва занята Шемякой. Сюда привезли Василия II и ослепили (отсюда и его второе имя – Темный). Сторонники Василия нашли почетный прием в Литве. При посредничестве рязанского епископа Ионы, которому Шемяка обещал митрополию, новому правительству удалось обманом вызвать в Москву детей Василия II; вместе с отцом их заточили в Углич. Эта расправа не упрочила положения Шемяки; сосредоточение недовольных лиц на литовской территории угрожало крупными осложнениями. На церковно-боярском совете в конце 1446 г. Шемяка под влиянием митрополита Ионы согласился освободить слепого Василия II (1447). В отчину ему была дана Вологда, которая тотчас же стала базой начавшегося движения в его пользу. Вскоре его центр перешел в Тверь, когда игумен Кирилло-Белозерского монастыря Трифон разрешил Василия Темного от крестоцелования Шемяке, а Тверской князь Борис отстал от Шемяки, и состоялось обручение его дочери с сыном Василия, Иваном (будущий великий князь Иван III); в Тверь потянулись и сторонники Василия II из Литвы. Московская кафедра, будучи верной сторонницей сильной великокняжеской власти, не упустила момента реабилитировать себя и стать на сторону сильнейшего; отъезд Шемяки из Москвы отдал в ее руки колеблющееся столичное население, исключительно мирно настроенное в своих руководящих торговых кругах. Небольшому отряду сторонников Василия II, тайком проникшему в Москву, ничего не стоило перехватать близких Шемяке людей и привести к присяге москвичей (присяга Шемяке могла быть отменена только высшей местной, то есть митрополичьей, церковной властью). Положение Шемяки с этого момента быстро ухудшалось, и в 1448 г. он вынужден был формально отказаться от московского престола. Его союзник князь Можайский, а также князья Рязанский, Боровский и Верейский были связаны подчиняющими договорами. Тогда же состоялось официальное посвящение Ионы в митрополиты церковным Собором; в послании, извещавшем об этом, Иона заклинает всех, кто еще не перешел на сторону Василия II, бить челом восстановленному великому князю под угрозой церковного отлучения. В 1449 г., когда Шемяка вновь выступил против Василия II, поход московских войск носил характер почти крестового: с великим князем шли митрополит и епископы. В 1450 г. Шемяка был окончательно обессилен под Галичем и бежал в Великий Новгород. Оттуда в 1452 г. он сделал вылазку, кончившуюся неудачей. В 1453 г. он внезапно скончался. По некоторым признакам, может считаться правдоподобной версия об отравлении его московскими соперниками.
Можайский князь бежал в Литву, а сам Можайск присоединен к Москве в 1454 г. Спустя два года то же случилось с князем Боровским. Дошла очередь и до Великого Новгорода; новгородские войска потерпели поражение, Новгород был приведен к покорности великому князю на небывало тяжелых условиях: 10-тысячная контрибуция, отмена вечевых грамот («вечным грамотам не быти»), замена новгородской печати печатью великого князя. Это было началом конца новгородской самостоятельности. О степени раздражения новгородцев можно судить по тому, что в один из приездов Василия Васильевича в Новгород (в 1460 г.) на вече обсуждался вопрос об убиении великого князя. В 1458–1459 гг. вынуждена была «добить челом на всей воле великого князя» и Вятка, в усобице 1430-х гг. стоявшая на стороне Юрия и его сыновей. В 1450-х же гг. князь Рязанский поручил свое княжество и сына московской опеке, выразившейся в посылке туда наместников. Результаты княжения Василия II можно характеризовать как ряд крупных успехов: увеличение территории московского великого княжения, независимость и новая формулировка задач Русской Церкви, обновленная идея московского самодержавия и внутренне упроченная власть великого князя. В 1450 г. Иван, старший сын Василия Темного, был определен соправителем; его имя встречается на государственных грамотах. Все это ростки, пышным цветом распустившиеся в княжение Ивана III. Василий Васильевич Темный умер 27 марта 1462 г. от сухотной болезни. Женатый на княжне Марии Ярославне с 1433 г., он имел детей: Юрия (умер до 1462 г.), Ивана, Юрия, Андрея Большого, Семена, Бориса, Андрея Меньшого и дочь Анну, бывшую замужем за князем Рязанским Василием Ивановичем.
Если отойти от исторических жизнеописаний и обратить свой взор на предмет нашего повествования – Ходынское поле, то нужно признать, что оно просто изобилует примерами своей причастности к великим историческим событиям. И хотя в течение долгого времени это было лишь незастроенное пространство, где располагались пахотные земли ямщиков Тверской слободы, уже в начале XVII в. войска царя Василия Шуйского сразились здесь с отрядами «тушинского вора» Лжедмитрия II. Бой 5 июля 1609 г. красочно описан у великого историка М.Н. Карамзина: «Московские воины превзошли себя в блестящем мужестве, сражаясь, как еще не сражались дотоле с тушинскими злодеями, одолели, гнали их до Ходынки и взяли 700 пленников». Это было ответом на недавние тяготы и поражения, когда польские отряды вместе с Лжедмитрием II подступали все ближе к столице: 1 мая 1608 г. Самозванец разбил под Болховом русское войско и обосновался в подмосковном Тушине. Правительство Шуйского и его семья оказались в Москве в осаде. Резко выросли цены на хлеб. Ряд центральных районов страны (Рязань, Арзамас) объявили себя согласными быть «под рукой» второго Лжедмитрия, надеясь, что это принесет облегчение. Шуйскому стало ясно, что дипломатическим путем отряды Самозванца уже не вывести. Поэтому в феврале 1609 г. он принял решение заключить в Новгороде (Псков уже успел присягнуть Лжедмитрию) договор со Швецией, по которому за наем шведских войск уступал ей часть русской территории (Корелу, или Кексгольм, с уездом). Часть северорусских земель, в особенности Вологда, уже сделали ставку на Лжедмитрия, и поступление собранных на тех территориях налогов, товаров заморской торговли через Архангельск и сибирской меховой казны означало бы немедленный финансовый крах правительства Шуйского. Василий был поставлен перед необходимостью не выпустить из-под своего контроля назревавшее в стране с конца 1608 г. стихийное народно-освободительное движение против интервентов. В конце зимы 1609 г. он назначил командующим войсками на подступах к столице своего племянника – воеводу кн. М.В. Скопина-Шуйского, пользовавшегося доверием и уважением в войсках и участвовавшего в переговорах со шведами о предоставлении военной помощи в борьбе с поляками. В 1609 г. племянник Василия Шуйского освободил поволжские города, в марте 1610 г. снял блокаду столицы, освободив север и большую часть Замосковного края от войск «тушинского вора» Лжедмитрия II и его союзников-поляков. Но рост его популярности вызвал у царя опасения за судьбу трона. По слухам, Василий Шуйский распорядился отравить племянника, что и было исполнено женой брата царя Екатериной Скуратовой-Шуйской.
Сам Дмитрий Иванович Донской (1350–1389) был известный благоверный Московский и великий Владимирский князь. Сын Московского и вел. Владимирского кн. Ивана II Ивановича Красного и вел. кн. Александры, он занял московский княжеский стол в 9-летнем возрасте после смерти отца. Воспитателем Дмитрия был Московский митрополит Алексий, который фактически управлял княжеством в малолетство Дмитрия. Дмитрий проводил очень активную внешнюю политику: смирил Суздальского, Нижегородского, Рязанского и Тверского князей, дал отпор великому Литовскому князю Ольгерду, пытавшемуся захватить Московское княжество. К Москве были окончательно присоединены Галич Мерьский, Белоозеро, Углич, а также Костромское, Чухломское, Дмитровское, Стародубское княжества. Заставил он повиноваться себе и Новгород Великий. Его войска победили в 1376 г. волжских булгар, разгромили на р. Воже в 1378 г. сильное татарское войско мурзы Бегича, а в 1380 г. Дмитрий одержал блистательную победу на Куликовом поле над огромным татарским войском Мамая, за что получил прозвище Донской. В этом сражении Дмитрий бился рядовым воином, воодушевляя своим примером ратников на подвиги. После Куликовской битвы он перестал платить дань татарам. Однако в 1382 г. хан Золотой Орды Тохтамыш захватил и разграбил Москву, после чего выплата дани татарам была возобновлена. Умирая, Дмитрий передал великое княжение своему старшему сыну Василию I без согласования с ханом Золотой Орды. Некоторые летописцы называли Дмитрия «русским царем». Один из них писал (в пересказе В.Н. Татищева), что Дмитрий «умом совершен муж бяше; многие же враги восстающие на нь победи... и во всех странах славно имя его бяше». В 1367 г. по приказу Дмитрия в Москве был возведен белокаменный Кремль. Воинские подвиги Дмитрия воспел в «Задонщине» Сафоний Рязанец, а также автор «Сказания о Мамаевом побоище». Канонизирован Русской церковью. Память св. Дмитрию Донскому празднуется 19 мая/ 1 июня. В 1461 г. внук Дмитрия Донского, великий князь Василий II Темный завещал «мелницю Ходыньскую с лугом с Ходыньским» своей жене Марии Ярославне.
История последних такова. Василий Темный, великий князь Московский и Владимирский, сын великого князя Василия I Дмитриевича, родился в 1415 г., княжил с 1425 г. по 1462 г. Ему было 10 лет, когда умер его отец. Кандидатура Василия на великокняжеский стол могла считаться юридически не прочной: завещание Дмитрия Донского, его деда, заключало в себе слова, обосновавшие притязание дяди Василия, Юрия Дмитриевича, на великое княжение. Решение спора между дядей и племянником зависело на деле от великого князя Литовского Витовта, опекуна семьи Василия I. Опираясь на него, митрополит Фотий склонил Юрия к мирному договору (1425), по которому тот обязался не добиваться великого княжения силой; только ханское пожалование было признано авторитетным – на тот случай, если бы Юрий возобновил свои притязания. Зависимое от Литвы, московское правительство не протестовало против состоявшегося в 1425 г. назначения особого западнорусского митрополита. Не составило Литве труда получить отречение (в 1428 г.) Московского великого князя от самостоятельной политики в Великом Новгороде и Пскове.
Юрию пришлось формально ограничить свои владения Галичем и Вяткой, отказаться от притязаний на великое княжение, обязаться не принимать на свою службу московских отъездчиков и т. п. В 1430 г. умер Витовт; на Литовском великом княжении сел Свидригайло, и свойством связанный с ним Юрий не замедлил отказаться от договора 1428 г. В начале 1431 г. Юрий и Василий II уже были в Орде; тяжба затянулась более чем на год и кончилась в пользу Василия II. По летописному рассказу, Юрий стоял на почве завещания Донского; московский боярин Иван Дмитриевич Всеволожский противопоставил завещанию суверенную волю хана, отрицая юридическую ценность «мертвых» грамот. Василий II был посажен на стол ордынским послом. Юрию ханом был дан город Дмитров, вскоре отнятый у него Василием (1432). Данное в критический момент Всеволожскому обещание жениться на его дочери было нарушено, и в 1433 г. состоялся брак Василия II с дочерью удельного князя Ярослава Владимировича. Вдобавок на свадьбе великого князя его мать, Софья Витовтовна, грубо обошлась с сыном Юрия, Василием Косым (она публично сорвала с него богатый, «невместный» Косому пояс). Обиженный Всеволожский перешел на сторону Юрия; Василий Косой с братьями Дмитрием Шемякой и Дмитрием Красным уехал к отцу. В апреле 1433 г. в 20 верстах от Москвы Василий II потерпел поражение и укрылся в Кострому, где был взят в плен. Из всех владений за ним осталась одна Коломна. Но несогласия среди победителей заставили Юрия уступить Василию II великое княжение. Сыновья Юрия не сложили оружия; скоро с ними примирился и сам Юрий. Василий II терпел поражение за поражением. В 1434 г. ему пришлось укрываться в Новгороде; Москва была занята Юрием. Внезапная смерть последнего вторично расколола противников Василия II; младшие братья не пристали к старшему, Василию Косому, объявившему себя великим князем, и с их помощью Василий II вернул себе великое княжение. В 1435 г. Косой был разбит на реке Которосле и связан договором.
Положение Василия II, однако, не было прочно. Усобица, несколько лет кряду нарушавшая экономическую жизнь московского центра, поколебала верность московских торгово-промышленных кругов, искавших мира. В Твери Шемяка стал склоняться на сторону Косого (и был заточен по подозрению в этом). Сам Косой в 1436 г. нарушил договор и выступил против Василия II. В открытом бою он был разбит; в плену его ослепили, Шемяку освободили и пожаловали вотчиной. До сих пор шел чисто династический спор; второй приступ усобицы происходил с обеих сторон под флагом национального принципа. Этому способствовали два фактора. Флорентийская уния 1439 г. создала грань между униатской (на первых порах) и католической Литвой – и не изменившей православию Восточной Русью; в то же время усилилась агрессивная политика восточнотатарских орд, и татарский элемент стал проникать в правящие верхи московского общества. На первых же порах по замирении усобицы московское правительство позволило себе смелую политику в отношении к Великому Новгороду. Оно перестало признавать заключенный с ним в трудную минуту договор 1435 г. и послало туда княжеского наместника, а в 1441 г. силами военной экспедиции заставило новгородцев купить за 8000 руб. невыгодный для них мир. Покупка мира означала формальный отказ от условий договора 1435 г. В 1442 г. было «взвергнуто нелюбие» и на Шемяку, которому при новых условиях некуда было укрыться и не на кого опереться; однако при содействии троицкого игумена состоялось примирение. В то же время не был принят заключивший Флорентийскую унию митрополит Исидор.
О значении Флорентийской унии стоит сказать буквально несколько слов. В XV в. Византии угрожала смертельная опасность со стороны Османской империи. Пытаясь спасти остатки своей державы, византийский император вступил в переговоры с римским папой. Речь на переговорах шла о соединении церквей, с получением последующей поддержки от европейских держав в борьбе с турками. В 1415 г. произошло разделение Русской Церкви на Киевскую и Московскую епархии. Первая выступила сторонницей уступок католичеству. В 1437 г. из Константинополя в Москву прибыл новый митрополит Исидор. Назначение Исидора ставило своей целью обеспечить принятие Русской Церковью предполагавшейся православно-католической унии. Папа Евгений IV, в свою очередь, охотно откликнулся на предложение Византии, рассчитывая укрепить унией престиж своей власти. Митрополит Исидор принял деятельное участие в заключении унии, которая была подписана во Флоренции в 1439 г. на соборе православного и католического духовенства. Император и патриарх Константинополя признали все католические догматы и главенство пап, сохранив за собой лишь обряд. По пути из Флоренции Исидор разослал пасторские послания об унии в польские, литовские и русские земли. Однако терпимое отношение к унии Исидор встретил только в Киеве и Смоленске. Когда весной 1441 г. он вернулся в Москву в сане католического кардинала, Василий Темный и духовенство отказались подписать акт унии и объявили Исидора еретиком. Весной 1441 г. митрополит Исидор за подписание Флорентийской унии был арестован и заточен в Чудов монастырь. Духовенство решило само избрать митрополита по решению собора русских архиереев. Изгнание поставленного Константинополем митрополита и непринятие Флорентийской унии 1439 г. имело важные последствия. С одной стороны, в церковных кругах складывалось убеждение, что греки предали православную веру ради своих корыстных целей, а с другой стороны, личность великого князя все больше ассоциировалась с образом истинного защитника веры, опоры православия.
Хан Улу-Махмет, выброшенный из Орды к русской границе, засел в 1438 г. в городе Белеве; осажденный там московскими войсками, он готов был идти на какие угодно условия, отдаваясь на полную волю Василию II. Личность этого ордынского военачальника примечательна. Улу-Махмет – хан Золотой Орды XV в., времени упадка могущества татар, – играл важную роль в споре князя Юрия Дмитриевича с его племянником Василием Васильевичем из-за великого княжения Московского. В 1431 г. оба соперника отправились к Улу-Махмету за ярлыком. У Юрия Дмитриевича была сильная поддержка в лице могущественного мурзы Тегени; но боярин Василия Васильевича, Иван Дмитриевич Всеволожский, лестью обошел Улу-Махмета, сказав, что Василий Васильевич основывает свою просьбу не на завещании, а на милости хана. Улу-Махмет дал ярлык Василию Васильевичу. В 1437 г. Улу-Махмет был изгнан из Золотой Орды своим братом, явился в русских пределах и засел в городе Белеве. Великий князь Василий Васильевич отправил против него сильное войско. Улу-Махмет испугался и отдался на всю волю русских, но Шемяка и Красный, начальствовавшие над войском, не согласились и начали битву, нанеся татарам сильное поражение. Во время начавшихся на следующий день переговоров татары напали на русских, воспользовавшись изменой мценского литовского воеводы Григория Протасьева, перешедшего на их сторону, и одержали победу, после чего Улу-Махмет занял Казань. В 1439 г. он внезапно явился под Москвой. Василий Васильевич бежал. Улу-Махмет простоял под городом 10 дней, опустошил окрестности и ушел назад; по дороге сжег Коломну и пленил множество русских. В 1444 г. воеводы Улу-Махмета опустошили восточные русские области. В 1445 г. Улу-Махмет засел в старом Нижнем Новгороде, а оттуда пошел на Муром. Василий Васильевич, с соединенными силами русских князей, двинулся против него; Улу-Махмет вернулся в Нижний Новгород. Весной того же года близ Суздаля великий князь потерпел сильное поражение от Улу-Махмета и попал в плен к нему. Победитель подступил к Владимиру, но не решился на приступ и двинулся сперва к Мурому. Затем повернул к Нижнему, откуда со всей ордой и пленным великим князем пошел к Курмышу, отправив своего посла Бегича к Шемяке с предложением занять Москву. Шемяка с радостью согласился, но Улу-Махмет, не дождавшись возвращения Бегича и думая, что тот убит Шемякой, вступил в переговоры с Василием Васильевичем. «И князь великий выйдет на откуп... посулив на себе от злата и сребра и портище всякого и от коню от доспехов пол-30 тысящ (25 тыс. – Ред.), и с ним приидоша 500 татар» («Полное собрание российских летописей», VI, 213). По другим известиям, сумма откупа доходила до баснословной цифры в 200 тыс. руб. Улу-Махмет вскоре после этого погиб от руки своего сына Мангтека.
В феврале 1446 г. Василий II был захвачен в Троицком монастыре князем Можайским, а Москва занята Шемякой. Сюда привезли Василия II и ослепили (отсюда и его второе имя – Темный). Сторонники Василия нашли почетный прием в Литве. При посредничестве рязанского епископа Ионы, которому Шемяка обещал митрополию, новому правительству удалось обманом вызвать в Москву детей Василия II; вместе с отцом их заточили в Углич. Эта расправа не упрочила положения Шемяки; сосредоточение недовольных лиц на литовской территории угрожало крупными осложнениями. На церковно-боярском совете в конце 1446 г. Шемяка под влиянием митрополита Ионы согласился освободить слепого Василия II (1447). В отчину ему была дана Вологда, которая тотчас же стала базой начавшегося движения в его пользу. Вскоре его центр перешел в Тверь, когда игумен Кирилло-Белозерского монастыря Трифон разрешил Василия Темного от крестоцелования Шемяке, а Тверской князь Борис отстал от Шемяки, и состоялось обручение его дочери с сыном Василия, Иваном (будущий великий князь Иван III); в Тверь потянулись и сторонники Василия II из Литвы. Московская кафедра, будучи верной сторонницей сильной великокняжеской власти, не упустила момента реабилитировать себя и стать на сторону сильнейшего; отъезд Шемяки из Москвы отдал в ее руки колеблющееся столичное население, исключительно мирно настроенное в своих руководящих торговых кругах. Небольшому отряду сторонников Василия II, тайком проникшему в Москву, ничего не стоило перехватать близких Шемяке людей и привести к присяге москвичей (присяга Шемяке могла быть отменена только высшей местной, то есть митрополичьей, церковной властью). Положение Шемяки с этого момента быстро ухудшалось, и в 1448 г. он вынужден был формально отказаться от московского престола. Его союзник князь Можайский, а также князья Рязанский, Боровский и Верейский были связаны подчиняющими договорами. Тогда же состоялось официальное посвящение Ионы в митрополиты церковным Собором; в послании, извещавшем об этом, Иона заклинает всех, кто еще не перешел на сторону Василия II, бить челом восстановленному великому князю под угрозой церковного отлучения. В 1449 г., когда Шемяка вновь выступил против Василия II, поход московских войск носил характер почти крестового: с великим князем шли митрополит и епископы. В 1450 г. Шемяка был окончательно обессилен под Галичем и бежал в Великий Новгород. Оттуда в 1452 г. он сделал вылазку, кончившуюся неудачей. В 1453 г. он внезапно скончался. По некоторым признакам, может считаться правдоподобной версия об отравлении его московскими соперниками.
Можайский князь бежал в Литву, а сам Можайск присоединен к Москве в 1454 г. Спустя два года то же случилось с князем Боровским. Дошла очередь и до Великого Новгорода; новгородские войска потерпели поражение, Новгород был приведен к покорности великому князю на небывало тяжелых условиях: 10-тысячная контрибуция, отмена вечевых грамот («вечным грамотам не быти»), замена новгородской печати печатью великого князя. Это было началом конца новгородской самостоятельности. О степени раздражения новгородцев можно судить по тому, что в один из приездов Василия Васильевича в Новгород (в 1460 г.) на вече обсуждался вопрос об убиении великого князя. В 1458–1459 гг. вынуждена была «добить челом на всей воле великого князя» и Вятка, в усобице 1430-х гг. стоявшая на стороне Юрия и его сыновей. В 1450-х же гг. князь Рязанский поручил свое княжество и сына московской опеке, выразившейся в посылке туда наместников. Результаты княжения Василия II можно характеризовать как ряд крупных успехов: увеличение территории московского великого княжения, независимость и новая формулировка задач Русской Церкви, обновленная идея московского самодержавия и внутренне упроченная власть великого князя. В 1450 г. Иван, старший сын Василия Темного, был определен соправителем; его имя встречается на государственных грамотах. Все это ростки, пышным цветом распустившиеся в княжение Ивана III. Василий Васильевич Темный умер 27 марта 1462 г. от сухотной болезни. Женатый на княжне Марии Ярославне с 1433 г., он имел детей: Юрия (умер до 1462 г.), Ивана, Юрия, Андрея Большого, Семена, Бориса, Андрея Меньшого и дочь Анну, бывшую замужем за князем Рязанским Василием Ивановичем.
Если отойти от исторических жизнеописаний и обратить свой взор на предмет нашего повествования – Ходынское поле, то нужно признать, что оно просто изобилует примерами своей причастности к великим историческим событиям. И хотя в течение долгого времени это было лишь незастроенное пространство, где располагались пахотные земли ямщиков Тверской слободы, уже в начале XVII в. войска царя Василия Шуйского сразились здесь с отрядами «тушинского вора» Лжедмитрия II. Бой 5 июля 1609 г. красочно описан у великого историка М.Н. Карамзина: «Московские воины превзошли себя в блестящем мужестве, сражаясь, как еще не сражались дотоле с тушинскими злодеями, одолели, гнали их до Ходынки и взяли 700 пленников». Это было ответом на недавние тяготы и поражения, когда польские отряды вместе с Лжедмитрием II подступали все ближе к столице: 1 мая 1608 г. Самозванец разбил под Болховом русское войско и обосновался в подмосковном Тушине. Правительство Шуйского и его семья оказались в Москве в осаде. Резко выросли цены на хлеб. Ряд центральных районов страны (Рязань, Арзамас) объявили себя согласными быть «под рукой» второго Лжедмитрия, надеясь, что это принесет облегчение. Шуйскому стало ясно, что дипломатическим путем отряды Самозванца уже не вывести. Поэтому в феврале 1609 г. он принял решение заключить в Новгороде (Псков уже успел присягнуть Лжедмитрию) договор со Швецией, по которому за наем шведских войск уступал ей часть русской территории (Корелу, или Кексгольм, с уездом). Часть северорусских земель, в особенности Вологда, уже сделали ставку на Лжедмитрия, и поступление собранных на тех территориях налогов, товаров заморской торговли через Архангельск и сибирской меховой казны означало бы немедленный финансовый крах правительства Шуйского. Василий был поставлен перед необходимостью не выпустить из-под своего контроля назревавшее в стране с конца 1608 г. стихийное народно-освободительное движение против интервентов. В конце зимы 1609 г. он назначил командующим войсками на подступах к столице своего племянника – воеводу кн. М.В. Скопина-Шуйского, пользовавшегося доверием и уважением в войсках и участвовавшего в переговорах со шведами о предоставлении военной помощи в борьбе с поляками. В 1609 г. племянник Василия Шуйского освободил поволжские города, в марте 1610 г. снял блокаду столицы, освободив север и большую часть Замосковного края от войск «тушинского вора» Лжедмитрия II и его союзников-поляков. Но рост его популярности вызвал у царя опасения за судьбу трона. По слухам, Василий Шуйский распорядился отравить племянника, что и было исполнено женой брата царя Екатериной Скуратовой-Шуйской.