Олег Селиверстов. Lady Покер

   – Благодарю, был рад нашей сделке, – сказал я. – Если пожелаете, мой друг из охранного агентства вас проводит, он ждет в приемной.
   – Только до такси. До свидания.
   – До свидания, – я пожал протянутую руку. – Прошу сохранять коммерческую тайну.
   – Не волнуйтесь, – ответил Бывший Директор, а теперь и бывший владелец акций. – Я никому ничего не скажу.
   Дверь громко хлопнула, словно извещая, что путей отступления нет. Мосты сожжены.
   Когда Алесандро проводил Бывшего Директора и вернулся, я протянул ему бумажку с телефоном Барбары:
   – Вот женщина, у которой три процента акций. Надо разузнать все про нее. И очень прошу, аккуратно, без фанфаронства и выпендрежа.
   – Обижаешь, амиго!
   Алесандро переписал телефон Барбары и уже собрался уходить, но остановился и спросил: – Слушай, мистер Джек, а у тебя сколько градусов?
   – Каких градусов? – не понял я.
   – Между животом и членом! – заговорщицки прошептал Алесандро. – Ты журнал, который дал мне вчера, читал?
   – Читал.
   – Ну и что, померил, сколько градусов?
   – А, ты про статью в журнале! – наконец догадался я. – Нет, не успел. А ты?
   – Тоже не успел, но сегодня купил угломер. Вечером замерю. Тебе принести потом угломер?
   – Даже и не знаю… – пробормотал я, сдерживая смех и глядя на серьезно-озабоченный вид потомка испанских грандов.
   – С этим шутить нельзя. – Алесандро поучительно погрозил указательным пальцем. – А вдруг ниже нормы? Надо тут же менять диету, пока не поздно.
   – Если это так важно, тогда принеси.
   – Договорились.
   Алесандро вышел.

* * *

   Стемнело. Я закрыл офис и покатил домой. Особой радости от того, что купил акции, я не испытывал. Как раз наоборот, пока «Шевроле» пробирался по загруженным проспектам, я несколько раз пожалел, что ввязался во все это. Зарабатывал бы понемногу, играл по-мелкому и жил себе спокойно. А теперь ставки сделаны, придется играть до конца.
   Добравшись до дома, я принял душ, переоделся и отправился в казино, где по четвергам традиционно собиралась небольшая компания для игры в покер. Покер был для меня не просто развлечением, но и маленьким праздником: разменять двести-триста евро, иногда выиграть, иногда проиграть. На другие вечеринки теперь приглашали редко: большинство друзей были друзьями бывшей жены, и выходило, что я там лишний.
   За покерным столом, кроме завсегдатаев – толстого Гарри и долговязого в свитере – играли еще трое незнакомцев: двое парней в джинсовых куртках и симпатичная леди в коротком красном платье. Ее лицо показалось знакомым. Леди сидела, закинув ногу на ногу. Тонкая ткань платья бессовестно облегала ее маленькую грудь, а высокий разрез сбоку откровенно выставлял напоказ рисунок на колготках – ползущую ящерицу.
   Я сел напротив леди и вступил в игру.
   Прошел почти час. Игра не шла. Не помогла даже вторая порция виски. Крупье в очередной раз раздал по две карты, ловко метнув их на зеленое сукно. Казалось, возьми он немного выше и брось чуть сильнее, острый край прорежет горло, словно оружие японских ниндзя. Я потрогал свое небритое, но пока целое горло и взглянул на противников, точнее, на одного из них – леди в красном платье. Стрижка – короткое прямое каре. Сжатые губы подчеркнуты помадой, в некоторых местах стертой сигаретой. Усталый, отрешенный взгляд. Интересно, сколько ей лет? Наверное, от тридцати до тридцати пяти, скорее, ближе к тридцати. Очень вкусный возраст, когда тело чувственное и податливое… Облик леди никак не давал сосредоточиться на игре. Особенно отвлекала черная жемчужина в серебристой оправе на шее и край ажурного белья на плече, выглядывающий из-под платья.
   Стук фишек вернул меня к реальности. Толстый Гарри удвоил ставку. Я в раздумье посмотрел на десятку и валета червей у меня на руках. Карта не сильная, но многообещающая, как брошенная украдкой улыбка женщины. Я «прошелся», то есть поставил те же деньги, что и Гарри.
   Последнее слово оставалось за леди в красном платье. Она нехотя проверила карты и медленно подняла глаза. Этот взгляд сытого хищника несколько смущал. Я улыбнулся, не в силах оторваться от пальчика с изящным ноготком, двигающегося вверх-вниз по шее и оставляющего чуть видимый след на гладкой коже. «Рейз» – бросила она короткое слово и вместе с ним – несколько фишек на игровое поле.
   – Господа, под вас банк. Леди удваивает ставку, – прокомментировал крупье.
   Жестко играет. В начале кона сразу двойной банк – это опасно, неизвестно, какие карты потом раздадут. Кто знает, как повернет судьба. Два туза вначале проигрывают трем двойкам в конце.
   Я усмехнулся про себя, вспомнив правила покера: найди слабые места противника! Какие слабые места у этой хищницы? Если только за ушком.
   Я решил не нервничать, определив для себя, что она скучающая бизнес-леди и ей просто не хватает развлечений. А раз так – значит, она часто блефует.
   – Добил, – я поправил на пальце перстень с рубином и подвинул ставку к центру стола.
   Остальные игроки бросили карты, сказав «пас». Через пару минут банк достался мне. Она не стала уравнивать следующую ставку, а бросила карты. Я выиграл: что ж, это вдохновляло.
   Ближе к полуночи, когда мой выигрыш уже составлял почти четыреста евро, среди трех карт, которые вскрыл крупье, выпала дама пик.
   – О, а вот и она, злодейка! – воскликнула леди в красном и удвоила банк.
   Другие игроки вышли из игры, мы опять остались вдвоем. «И все-таки зачем она так броско и вызывающе одевается?» – вертелось в голове.
   – Пиковая дама – моя любимая карта, – леди произнесла это насмешливо, заметив мою нерешительность. – Вас случайно зовут не Герман?
   – Нет, и я не суеверный.
   – Восхитительно! Тогда, если вы ничего не боитесь, предлагаю «all in» – сыграть на все деньги, у нас с вами их осталось примерно поровну. Но при одном условии: если я проиграю, вы угостите меня бокалом вина?
   – А если проиграю я, то вы оплатите мое такси, – согласился я, хотя понимал, что поддаюсь на обычную женскую провокацию.
   Она кивнула и взглядом указала крупье на свои фишки. Он повиновался и аккуратно подвинул их в банк, потом, положив туда же и мои фишки, вскрыл последние две карты.
   Леди вздохнула и бросила карты:
   – Я проиграла. Что ж, так бывает. – Она с улыбкой оглядела присутствующих. – Извините, господа, но я вынуждена похитить у вас партнера. Он при свидетелях обещал угостить меня вином.
   – Давайте лучше я вас угощу шампанским! – воскликнул толстый Гарри.
   – Как-нибудь потом. Удачи.
   Пальчик с изящным ноготком с легким сожалением коснулся стола, прощаясь с игроками. Она выжидающе протянула руку. Я помог ей подняться. Ящерица на колготках уползла вверх, под платье.
 
   – Любите Пушкина? – спросил я, намекая на пиковую даму.
   Мы сидели за барной стойкой. Марго (так представилась леди) разглядывала цвет вина в бокале.
   – Моей истерзанной душе гораздо ближе Федор Михайлович.
   – Достоевский? – на всякий случай уточнил я, чтобы не оказаться в идиотской ситуации.
   Она рассмеялась.
   – Когда держишь в руке бокал с вином, всегда хочется поднести его к глазам и посмотреть через темно-красную плоть на мир вокруг – вдруг он окажется другим? – Марго чуть склонила голову и подмигнула мне через стекло бокала.
   – Да? – я тоже поднял бокал к глазам, взглянул на собеседницу и в очередной раз смутился, заметив, как она водит по ножке бокала пальцами вверх-вниз. Меня соблазняют или со мной играют? Мы сидели за стойкой бара и пили красное бордо с сыром. Марго сама выбрала бутылку. По реакции бармена стало ясно, что это не простое французское вино и далеко не дешевое. На скромной этикетке было нарисовано сердце.
   – Мое настоящее имя – Мария, но с детства все зовут меня Марго. Это прозвище дал мне отец, который был неисправимым романтиком и любил историю.
   – У Александра Дюма есть роман «Королева Марго». В нем, кажется, королеве отрубили голову в конце?
   – Голову отрубили ее любовнику… или его четвертовали, не помню точно. А из королев обезглавили Марию Стюарт, шотландскую королеву. – Марго стала загибать пальцы. – Французскую – Марию-Антуанетту, а еще…
   – Достаточно, – запротестовал я. – Что-то мне везет последнее время на королев.
   – Не поняла. Что ты сказал?
   – Это я о своем. И как мне тебя называть – Марго или Мария?
   – Конечно, «Марго». И я тоже буду называть тебя «мистер Джек», а не по имени. «Мистер Джек»… Звучит романтично. – Она достала из розовой пачки тонкую сигарету с золотым ободком и замерла. Зажигалка лежала на стойке между нами.
   – Извини, отвлекся, – осознав свою оплошность, я взял со стола зажигалку и поднес к сигарете.
   – Почему ты играешь в покер, мистер Джек? – спросила Марго.
   – Просто нравится. Динамичная и увлекательная игра. Можно блефовать. Интересно и…
   – А я люблю покер за таинственность, – прервала мои рассуждения «королева». – Или, лучше сказать, непредсказуемость. Пока не вскрыта последняя карта, неизвестно, кто выиграет и как повернет судьба. Это же здорово – неизвестность, когда ты не знаешь, что там, за поворотом дороги, что тебе готовит новый день или новая ночь.
   – И ночь нежна…. – блеснул я эрудицией.
   – Это Фицджеральд. Кстати, он играл в покер?
   – Не знаю, – честно признался я, – а вот Пушкин играл. Только не в покер, а в какую-то другую игру, и даже проиграл однажды свой роман.
   – Не роман, а вторую главу «Евгения Онегина». – Марго подняла бокал. – За тех, кто умеет рисковать!
   – Повинуюсь! – поддержал я в легком смятении: когда женщина, сидящая рядом, знает литературу, играет в покер и пьет дорогое вино – добра не жди.
   – Еще покер раскрывает характеры людей, – продолжала Марго. – За карточным столом сразу видно, кому не хватает решимости, кто не умеет рисковать, кто жмот, а кто щедрой души человек – как Гарри.
   – А зачем щедрость в картах? – возразил я.
   – Причем здесь карты? – улыбнулась Марго. – Я говорю про жизнь.
   Я пробормотал что-то невразумительное в ответ и запихал в рот последний кусок сыра. Вина в бутылке оставалось еще больше половины. Марго почти не пила.
   – Принести еще сыра? – спросил бармен, убирая тарелку.
   Марго отрицательно покачала головой и посмотрела на часы.
   – Спасибо, нам уже пора. Поедем, мистер Джек, я тебя подвезу.
   – Хорошо, сейчас рассчитаюсь и выйду.
   – Это вино неправильно хранили, из-за этого оно горчит, – бросила Марго на прощание бармену и направилась к выходу.
   Бармен пожал плечами и предъявил мне счет. Триста евро! Я с нескрываемым сожалением посмотрел на недопитую бутылку и вытащил из кармана деньги.
   На улице нас ждала серебристая «Хонда» последней модели, с хищным разрезом фар. Я проявил галантность и открыл Марго дверцу. Ящерица на колготках снова вынырнула из-под платья, когда она садилась за руль.
   – Можно, я на заднее сидение? – невольно вырвалось у меня.
   – Нет! Пожалуйста, сядь вперед. Это меры безопасности – вдруг ты захочешь меня ограбить?
   Ее смех привел меня в замешательство: осталось только, чтобы меня пригласили домой на чашку кофе.
   «Хонда» утюжила проспект на приличной скорости. Широкие колеса на литых дисках отлично держали дорогу.
   «Надо будет тоже купить такие диски, «Шевроле» будет рад», – промелькнуло в голове.
   – Мне кажется, тебе трудно зарабатывать деньги, мистер Джек.
   – Почему?
   – Галантным и скромным мужчинам всегда нелегко в бизнесе.
   – Да вообще-то нет. Бизнес у меня небольшой – консультационная фирма по инвестициям.
   Я достал визитку, положил в углубление на передней панели и с гордостью начал описывать свою профессиональную деятельность.
   Она молча вела машину. Когда ее правая нога нажимала на педали, ящерица на колготках извивалась всем телом.
   – А чем занимаешься ты? – поинтересовался я, закончив рассказ. Спрашивать «кем работаешь» у женщины с такой машиной было бы глупо.
   Марго не ответила, а начала совсем о другом:
   – Знаешь, в каменистой пустыне Калифорнии живут удивительные пятнистые ящерицы. Самки ящериц серенькие, неприметные, под цвет окружающей среды, а вот самцы с ярко окрашенной шеей. Причем у одних самцов шея синяя, у других – оранжевая. «Синие» самцы – обычные, они ухаживают за самками, живут с ними и склоняют их к спариванию. Но в самый ответственный момент иногда появляются «оранжевые», одинокие и сильные донжуаны. Они вступают в борьбу и, как правило, побеждают – тогда самка достается им.
   – Хитро придумано: один возбуждает, а другой пользуется!
   – Это еще не все. Самое удивительное в другом. Когда завязывается борьба между обычным «синим» самцом и донжуаном, приходит самец с желтой шеей, и пока те выясняют отношения, он незаметно спаривается с самкой, причем она не только не против, а даже с радостью ему отдается.
   – Поразительно.
   – А знаешь, почему она это делает?
   – Может, она легкомысленна? – предположил я.
   Марго не удержалась от смеха:
   – Потому что боится остаться одна.
   Тормоза заскрипели, и машина встала как вкопанная перед светофором перекрестка. Я не мог не заметить, как непристойно изогнулась ящерица.
   – Хорошие колготки? – Марго прищурилась.
   – Да, нестандартные.
   Когда подъезжали к моему кварталу, я попросил остановиться на проспекте, чтобы пройтись пешком. «Хонда» плавно затормозила. Марго включила свет в салоне и неожиданно сказала:
   – Может быть, заедем ко мне выпить по чашке кофе? Здесь недалеко.
   Прощальный комплимент застрял у меня в горле. Она снисходительно рассмеялась, не дожидаясь ответа.
   – Я шучу, никогда не знакомлюсь с мужчинами в казино и тем более не приглашаю их в постель после первого бокала вина. – Она вдруг стала серьезной. – Казино – мир личностный, здесь есть только ты и игра. Игра – все: друг, любовник, дети. Это другая жизнь, в которой порой хочется остаться навсегда. Увидимся в следующий четверг.
   – Предлагаю созвониться, – ответил я, ожидая, что она оставит номер телефона.
   Но Марго ограничилась обещанием:
   – Обязательно.
   Через минуту «Хонда» скрылась из виду.
   Ночь пахла опавшими листьями и мокрой травой. Я застегнул плащ, надвинул шляпу и свернул в темноту. Шаги гулко отдавались в пустынном переулке. «А как герой Достоевского убил старуху – обухом топора или лезвием?» – подумал я и невольно обернулся. Не было никого, кроме равнодушных фонарей, пригнувших к земле головы-светильники.

* * *

   Проснувшись, я вспомнил вчерашний день и Марго. Перед глазами отчетливо всплыл ночной город, ящерица на колготках и колеса на литых дисках. Необычный вечер, окрашенный в темно-красный цвет – цвет опасности и любви. Почему люди присвоили любви красный цвет? Потому что любовь – это всегда опасность? Или потому, что любовь часто заканчивается кровоточащими ранами?
   Я невольно сравнил Элизабет и Марго и с ужасом понял, что если б мне сейчас предложили выбрать, с кем из них провести ночь, я бы растерялся: тут изящная грудь, там – коленки… Везет мусульманам: можно иметь гарем.
   Я рассмеялся собственным глупым мыслям, вылез из-под одеяла и пошел умываться. Размечтался! У одной есть бой-френд, а вторая вообще не оставила телефона. Может, я ее больше и не увижу никогда?
   Утро было бархатно-солнечное, чирикающее неугомонными воробьями. «Шевроле», не обращая внимания на красоток в проносящихся мимо автомобилях, степенно ехал по знакомому маршруту. И только единственный раз чуть не сбился с намеченного курса – когда обогнал вишневое «Пежо» с беззаботно болтающей по телефону девушкой за рулем. У нее были длинные светло-русые волосы. Мы пристроились впереди «Пежо» и всячески пытались обратить на себя внимание, но безуспешно. На очередном перекрестке я почувствовал, что «Шевроле» от возбуждения вот-вот резко тормознет, чтобы девушка стукнулась лбом о стекло и обратила внимание на нас. Ее спасло то, что наш путь сворачивал направо. Мой верный друг с сожалением повернул колеса.
   Беззаботность – лучшее лекарство от старости.
 
   В приемной Ирен угощала сыщика кофе и круассанами, а он рассказывал ей свежий анекдот. У его ног стояла спортивная сумка, из которой торчал объектив фотоаппарата.
   – Буэнос диас, амиго! – воскликнул Алесандро. – Почему у тебя такой невеселый вид? Похмелье?
   – Привет. Ты что без звонка, в такую рань? – я внутренне напрягся, понимая, что сыщик прискакал столь неожиданно не просто так.
   – Одно дельце подвернулось здесь неподалеку, вот и решил заглянуть к тебе на чашечку кофе.
   – Угу, – недоверчиво буркнул я. – На чашечку кофе…
   Мы прошли в кабинет. Судя по красным усталым глазам, идальго провел бессонную ночь, выслеживая и фотографируя очередную жертву неверности. Кому-то из мужчин не поздоровится, когда компрометирующие фото будут готовы.
   Алесандро скинул кожаную куртку, снял солнцезащитные очки и подошел к зеркалу.
   – Ну и вид. Хорошо, что меня не видит мама.
   Он распустил волосы и начал заново заделывать их в хвостик. Я терпеливо ждал. Алесандро не терпел неаккуратности во внешнем виде.
   – Вот черт, опять вылез седой волос, – сокрушенно вздохнул Алесандро, рассматривая прическу со всех сторон. – Мне же еще только сорок!
   – Сорок один, – поправил я его. – Так что случилось?
   – Ничего особенного. – Сыщик еще раз вздохнул, глядя на свое отражение, затем неспешно проследовал в кресло и уселся, вытянув ноги. – Уф, подустал я что-то. Пора заводить помощников. За этими молодыми кобелями не угонишься – таскаются всю ночь с дискотеки на дискотеку. Родители невесты захотели узнать, как проводит время их будущий зять. Сдается мне, свадьбу придется отложить.
   Он достал из кармана пачку миндальных орехов и протянул мне:
   – Будешь?
   Я отрицательно покачал головой.
   – Зря. Очень полезно. – Алесандро не спеша доел орехи, смял пустую пачку и бросил в корзину для мусора.
   – Барбара – это жена Бывшего Директора, – наконец выдал Алесандро то, ради чего пришел так рано.
   – Еще раз повтори, кто чья жена?
   – Женщина, которая владеет тремя процентами акций – если помнишь, ее зовут Барбара, – это ЖЕНА Бывшего Директора.
   – Понятно, – пробормотал я, пока еще не осознавая, хорошая это новость или плохая. – Так вот почему ерзал замызганный портфель: Бывший тоже блефовал. Точнее, не блефовал, а не договаривал. Вот пройдоха! Прикидывался униженным и оскорбленным, а сам туда же! Но подожди… – я вопросительно уставился на сыщика. – Если Барбара – жена Бывшего Директора, то как его смогли уволить? У них же на двоих контрольный пакет!
   – Просто! Очень просто! – хитро заулыбался Алесандро. – Барбара – любовница NB, Нового Босса!
   – Ну вот, начинается… – пробормотал я.
   – Что начинается? – переспросил сыщик.
   – Так, ничего, – я развел руками. – Сначала появляются бывшие мужья, затем выясняется, что все друг с другом любовники, потом, как пить дать, объявятся гангстеры и кого-то обязательно застрелят.
   Видимо, мой вид был настолько жалок, что Алесандро громко расхохотался.
   – Не вижу ничего смешного! – разозлился я. Мой план рушится, как карточный домик, а он куражится и ржет. – Ты понимаешь, что для нас это значит?
   – Не знаю. Но вижу только одно: важные сеньоры режутся друг с другом, думая, что у них на руках сильная карта, а козырный туз припрятан в декольте у сеньориты!
   – Да мы вляпались! – воскликнул я, вскакивая. – Нам теперь ни за что не купить три процента!
   – Почему? – сыщик удивился настолько искренне, что я даже опешил.
   – Как почему?! Ты же сам сказал, что Барбара любовница NB!
   – Ну и что? Ей всего сорок с небольшим.
   – Да пошел ты со своими… – вспылил я, вышагивая взад-вперед по кабинету. Неужели меня так легко обыграли? Сам виноват! Нужно все проверять и перепроверять самому, всегда только самому, а не поручать кому-то!
   Алесандро попросил Ирен принести кофе и чай.
   – Успокойся, мистер Джек, – заявил он. – Если Барбара до сих пор не продала акции ни мужу, ни любовнику, значит, здесь что-то не то! У меня нюх на женские штучки. Поэтому нужно действовать, как мы решили.
   – Это как? – недоуменно спросил я.
   – Надо соблазнить Барбару, а потом выкупить у нее акции. И поручить это мне. Я же тебе еще в прошлый раз это предлагал.
   Мой нервный смех чуть не заставил Ирен уронить чашки и поднос. Она боязливо поставила кофе и чай на стол.
   – Ну да, ты же у нас специалист по обманутым женам и брошенным любовницам! – воскликнул я, когда помощница вышла.
   – А для надежности Барбару и Нового Босса сначала надо поссорить, – продолжал Алесандро, игнорируя мои колкости. – Подошлем к нему проститутку с шикарным бюстом. Она его соблазняет, мы делаем пару непристойных снимков – и все шито-крыто. Любовь прошла, завяли помидоры, а нам – акции! Конечно, план нуждается в финансовой поддержке, поскольку подразумевает шампанское, икру, цветочки… Думаю, пара тысяч евро покроет расходы.
   – Может, три тысячи – чего уж мелочиться? – я снова посерьезнел. – Мне кажется, что если Барбара действительно подставила своего мужа, то она точно знает, что делает. А ты про бюст!
   – Знаешь, почему мы с тобой так долго работаем вместе, мистер Джек? Потому что каждый из нас профессионал в своем деле. Ты разбираешься в цифрах, а я – в женских сердцах. Доверься мне, и все будет в ажуре.
   – А вдруг у них настоящая любовь? И что тогда?
   – Деньги и секс – вот что правит миром! Это куда надежнее любви.
   – Надежнее, но скучнее.
   – Ладно, – Алесандро обреченно махнул рукой. – Как хочешь. Если тебе не нравится мой план, можешь предложить свой. Мне пора. Ты инвестор, тебе и решать.
   – Возможно, ты прав, – я обессилено опустился в кресло. – Но ты же знаешь, что я терпеть не могу все эти полузаконные методы. Надо подумать. Может быть, удастся договориться по-хорошему.
   – Ты бы сам отдал «по-хорошему»?
   – Не знаю… – пробормотал я, хотя в душе был уверен, что нет: когда на кону большие деньги, «по-хорошему» не бывает.
   – И кстати, – добавил Алесандро, надевая куртку и темные очки. – Барбара съехала от мужа пару месяцев назад. С любовником она тоже не живет. И на звонки не отвечает – похоже, шифруется. А ты говоришь, любовь! Так что думай скорее, мистер Джек, время – деньги, денег нет. Вечером позвоню.
   – Лучше завтра. Сегодня я вряд ли что-нибудь надумаю.
   – Тогда до понедельника. Мне надо за выходные починить крышу на фазенде (так он называл свою дачу).
   – Хорошо, – согласился я. – Все равно за субботу и воскресенье ничего не произойдет. Только будь осторожен, не свались с крыши, вдруг что-нибудь сломаешь.
   – Не волнуйся. Меня будет кому поддержать. – Алесандро подхватил сумку с фотоаппаратом и направился к двери. – Надеюсь, двух дней тебе хватит, чтобы придумать что-нибудь стоящее.
   Этот любитель круассанов еще подкалывал.
   – Сколько градусов? – язвительно спросил я вдогонку. – Лучший друг в порядке?
   Он развернулся и просиял:
   – Шестьдесят восемь градусов! Как у тридцатилетнего! Несколько раз замерял – все точно, как в аптеке. Так что будь здоров и береги печень: виски для нее гораздо вреднее, чем водка и красное вино. Пока, амиго. И кушай гречневую кашу, в ней полно пиридоксина и цинка.
   Алесандро вышел. Через минуту из-за двери послышалось хихиканье Ирен. У Алесандро всегда имелась в запасе парочка шуток и приколов.
   За окном белые ребристые полоски облаков, похожие на следы от гусениц танков, тянулись через все небо. От всей этой истории с женами-любовницами мне стало грустно и захотелось повидаться с дочкой. Как там она? Наверное, играет в детском саду, а после обеда пойдет с няней гулять в парк. Я вздохнул, еще раз посмотрел на небесные колеи и, сказав себе «На войне как на войне», попытался сосредоточиться и проанализировать ситуацию. Но мозг отказывался повиноваться. Я тупо смотрел, как перетекает песок в колбах песочных часов, и рисовал на листе какие-то иероглифы. Наконец, поняв, что разложить в мозгах пасьянс из любовницы, NB и акций не удастся, решил позвонить Элизабет. Вдруг она свободна сегодня вечером и составит компанию выпить виски?
   – Кто это? – послышался в трубке ее голос.
   – Это мистер Джек, – неуклюже ответил я.
   – А, добрый рыцарь! Привет! Пока не узнаю твой голос, извини. Как дела?
   – Нормально. У меня сегодня неожиданно освободился вечер, и мы можем провести второй урок, если хочешь…
   – Конечно, хочу, но сразу предупреждаю: в девять часов должна буду тебя бросить, у меня есть одно важное дело, а потом, сам понимаешь, – пятница. Такой вечер и ночь – один раз в неделю.
   – Понимаю. Но у нас же не любовное свидание, а всего лишь урок покера.
   – Давай встретимся в казино, часов в семь, – предложила Элизабет.
   – Договорились.
   В трубке раздалось пиканье, похожее на участившийся пульс. «Это всего лишь урок игры в карты, почему ты разволновался?» – спросил я сам себя и вспомнил «партизанский» берет, в котором Элизабет расхаживала по казино в прошлый раз. Улыбнулся. Интересно, а как бы смотрелась в берете Марго?
   Элизабет опаздывала. Я ждал ее в казино больше получаса, обсуждая с барменом достоинства виски с острова Айла на юге Шотландии. Два пустых бокала уже стояли передо мной на барной стойке. В тот момент, когда я начал объяснять бармену, что для настоящего виски нужна вода исключительно из горных источников, в зал влетела запыхавшаяся ученица. Она обругала пробки на улицах, извинилась за опоздание и заказала сок со льдом. Мы прошли за игровой стол.
   – Давай повторим комбинации карт, – я протянул ей колоду. – Это было твое домашнее задание.
   – Я все выучила, дорогой учитель, – она расстегнула жакет и стала раскладывать карты на зеленом сукне. На ее запястьях тускло поблескивали браслеты под бронзу.
   – «Двойка», «две пары»… – Элизабет начала бойко перечислять комбинации. Сегодня берет не скрывал ее длинных волос, а карие глаза не прятались за темными линзами очков. Она и выглядела более расслабленно, чем в нашу прошлую встречу, – не вертелась и не озиралась. Жакет из светло-коричневой замши подчеркивал ее талию. Две верхние пуговки на белой блузке были расстегнуты ровно настолько, чтобы угадывались очертания груди. Глядя на пуговки, я вдруг представил, какая у нее кожа на вкус – как сливочное пирожное, в голову даже пришло слово «лакомство»… Жаль, что ей нравятся сверстники. Лакомство можно оценить по-настоящему лишь тогда, когда оно редко достается. Наверное, самые мудрые женщины – те, которые в любом возрасте умеют находить ценителей лакомства.
   – Все правильно? – Элизабет постучала пальцем по столу, привлекая мое внимание.
   – Молодец, ты способная ученица. Ставлю за домашнюю работу высшую оценку. Теперь задача. Кто из игроков выиграет: тот, у кого две дамы и три десятки, или тот, у кого две двойки и три валета?
   – В покере выиграет тот, у кого три валета, а в жизни – у кого две дамы.
   – Почему?
   – Если тебя любят две дамы одновременно, значит, ты превосходный мужчина, – пояснила Элизабет. – И не смотри голодными глазами на мою пуговичку на блузке, вечером я занята.
   Искры в ее больших глазах, казалось, сейчас устроят пожар. Чтобы не воспламениться, я, потупив взор, начал перемешивать карты.
   – И не задавай мне слишком простых задачек, – продолжила ученица, допивая остатки сока. – Я, как-никак, учусь в юридическом колледже и подрабатываю в адвокатской конторе. Когда тебя так откровенно задирают, ничего не остается, как не обращать внимания. Я сделал серьезное лицо, раздал карты и стал объяснять дальше: