Ольга Баскова. Фиалки под снегом

   Костиков обнял жену, как бы прося прощения:
   – Ну, извини. Разумеется, твоя осведомленность порой ставит в тупик моих коллег.
   Наталья слегка оттолкнула его:
   – Иди. А то твои друзья уже давно колдуют на месте преступления.
 
   Наталья не ошиблась. Когда Валерий приехал на улицу Екатерининскую, Виктор уже почти все осмотрел. Увидев товарища, он улыбнулся и поправил темные волнистые волосы:
   – Привет! Долгонько же ты добирался.
   – Автобус не такси, – пробурчал Костиков. – Давай вводи в курс дела.
   – Дежурный городского управления полиции примерно в восемь утра получил информацию от участкового, – рапортовал капитан. – Ну, а что они обнаружили, ты сам сейчас увидишь – Шлыков взял его за локоть и повел в большую комнату. При взгляде на обстановку квартиры у Костикова завертелась мысль: нет, все же хозяин пытался скрыть свой достаток. Старая мебель, порыжелые обои, выцветшие чехлы на диване и кроватях. Боязнь ограбления или трата всех сбережений на антиквариат? Костиков вздохнул и поморщился. В воздухе витал ощутимый запах смерти.
   – Вот они, – Витька указал на убитых супругов. Хозяина пуля настигла на пороге его кабинета, Веру Степановну – в коридоре. Побледневшие лица не выражали страха или беспокойства. Преступник застал Перепелюшкиных врасплох. Оба готовились ко сну и облачились в соответствующие одежды: Михаил Наумович – в полосатую пижаму, а его жена – в ночную трикотажную сорочку. Возле потерпевших колдовал судмедэксперт Слава Кошечкин, молодой парнишка с черными, как угольки, раскосыми глазами.
   – И хозяин, и его супруга убиты из охотничьего ружья шестнадцатого калибра Тульского оружейного завода, – по-военному докладывал он. – Заряд – крупная картечь. Выстрелы произведены с расстояния менее одного метра. Смерть наступила мгновенно. Время гибели – около полуночи. Остальное скажу позднее, – он покосился на ружье, лежавшее на пропитанном кровью ковре. – Возможно, на нем сохранились отпечатки пальцев.
   – Возможно, – согласился Костиков. – А ты что заметил? – обратился он к Шлыкову.
   – В квартире относительный порядок, – отозвался приятель. – Распахнут настежь сейф, – его тонкий палец указал на стальной ящик, дверца которого была открыта. – Вероятно, тут хранилось самое ценное. Шкафы и полки забиты различными вещами, но их ценность определит экспертиза.
   – Понятно, – вздохнул Костиков. – Картина пока вырисовывается такая: Перепелюшкин знал ночного визитера. Вполне вероятно, они договаривались о встрече. Вот почему хозяева не паниковали. Они спокойно впустили своего убийцу, и он разделался с обоими.
   – А ружье? – поинтересовался Виктор.
   – Ружье, ребята, хозяйское, – отозвался Вячеслав. – Да вы сами глядите, – из раскрытой тумбочки он извлек коробку с патронами и принялся их пересчитывать. – Двух не хватает. Выходит, убийца был осведомлен обо всем. Супруги ему доверяли.
   – Даже слишком, выходит, доверяли, – пробурчал майор. – Видите ли, одно дело – схватить заряженное ружье, скажем, висящее на стенке, которое по законам жанра должно выстрелить, и другое – не только схватить его, но и успеть зарядить на глазах у хозяев.
   – Запутанно, – проговорил Виктор. – Меня еще вот что смущает. Двенадцать часов – время не детское, но и не глубокая ночь. Многие любят допоздна поваляться с книжками. Неужели никто в подъезде не слышал выстрелов?
   – Это не мешало бы проверить, – подтвердил Валерий. – Ну, а с участковым ты разговаривал?
   – Конечно, – кивнул Шлыков. – Он поведал мало интересного. Разумеется, в доме шептались по поводу коллекции Перепелюшкина, но толком никто ничего не знал, поскольку соседей, вхожих в сию обитель, не было. С кем общался покойный, участковый тоже не в курсе. Одно можно утверждать точно: с себе подобными, коих в этом доме нет. Жили супруги довольно уединенно. Когда-то они похоронили сына-младенца, и с тех пор детей у них не было. Единственная оставшаяся в живых родственница – племянница Ирина из Приреченска, такая степенная замужняя дама, наведывалась не слишком часто. Оно и понятно: у женщины семья.
   – Надо получить о ней подробные сведения, – откликнулся Костиков. – Сделай запрос в Приреченск. А теперь пойдем к соседям. То, что супруги жили уединенно, не мешало наблюдать за их житьем-бытьем.
   – Ты прав, – согласился Виктор. – Вячеслав, работай. Мы скоро вернемся.
   Молодой эксперт что-то пробормотал и продолжил делать записи в маленький блокнот.
 
   Выйдя на лестничную клетку, оперативники позвонили в первую же дверь, находившуюся напротив квартиры потерпевших. Она открылась с поразительной быстротой, словно хозяйка, пожилая женщина со смуглым лицом, чуть раскосыми глазами, делающими ее похожей на японку, и крашенными перекисью волосами, давно ждала их визита:
   – Вы из полиции? – спросила она, загородив мужчинам путь в коридор.
   – Да, – ответил Шлыков, улыбнувшись и продемонстрировав белые ровные зубы. – Мы по поводу ваших соседей. Можно нам войти?
   Хозяйка с минуту молчала. Ее темные глаза с любопытством смотрели на незваных гостей:
   – А документики у вас имеются?
   – А как же, – оба полезли за удостоверениями.
   Женщина внимательно изучила документы:
   – Проходите. Меня зовут Барбарина Светлана Игоревна.
   Она провела мужчин в чисто убранную, со вкусом обставленную гостиную и указала на мягкий новенький диван:
   – Пожалуйста, садитесь.
   Хозяйка примостилась рядом на стуле и принялась вздыхать:
   – Ох, горе-то какое! И кому вздумалось лишать жизни двух таких людей!
   – Каких? – поймал ее на слове Костиков.
   – Интеллигентных, – не растерялась Светлана Игоревна. – Впрочем, что скрывать: коллекция проклятущая виновата. Однажды я Верочке так и сказала: «Погубят вас ценности. С вами что случится – кому они достанутся?»
   – А Перепелюшкина что вам ответила? – с интересом подался вперед Виктор.
   Барбарина покраснела:
   – А, буркнула что-то вроде: не твоего ума дело. Покойники нас чурались. Оно и понятно. Еще раз говорю: интеллигенция.
   – Светлана Игоревна, а вы поздно засыпаете? – перевел разговор в другое русло Валерий.
   Женщина задумалась:
   – Как вам сказать… Признаться, на снотворном я живу, с тех пор как муж погиб на стройке. Приму таблетки – сразу сшибает, иногда пробую без них обойтись – так всю ночь маюсь. Да вам это на что?
   – По утверждению нашего эксперта, смерть Перепелюшкиных наступила около полуночи, – пояснил Шлыков. – Вы не слышали выстрелов или, приняв снотворное, уже спали?
   Светлана Игоревна поднесла руку к морщинистому лбу:
   – Вчера я до часу ночи по квартире бродила. Сон все не шел, и я выпила лекарство.
   – До часу ночи? – удивился Виктор. – Вы уверены?
   – Конечно, мои часы не врут, – обиженно заметила хозяйка. – Аккурат когда стрелки час показали, я и побежала к аптечке. Но выстрелов я не слышала.
   Оперативники переглянулись:
   – Странно!
   – А ничего странного нет! – разрешила их сомнения Барбарина. – В нашем доме пацаны этими проклятущими петардами балуются, особенно по ночам. Хоть вы этим займитесь. Участковому сто раз говорила: во-первых, это опасно, сами же ребята и покалечатся, во-вторых, не дай бог, кого-нибудь из жильцов подстрелят. Нашей Капитоновне чуть в глаз не попали. Но наш участковый Ефимович настолько занят своими делами, что на это и внимания не обращает. Я сама к их родителям подходила. И что вы думаете? Никакой реакции. Поможете мне? Я ведь не только о себе забочусь.
   – Поможем, – пообещал Виктор и повернулся к приятелю: – А это объясняет, почему никто не слышал выстрелов. Вернее, слышали, но не прореагировали.
   – Видели дверь моих соседей? – вдруг поинтересовалась Барбарина.
   Милиционеры насторожились:
   – А что с дверью?
   – Она металлическая, – пояснила соседка. – И замков на ней, наверное, куча, причем оставшихся с давних времен. Поди, сейчас другие делают, – она вежливо откашлялась в кулак и продолжила: – Так вот, когда они ее запирают или отпирают, мне слышны лязг и скрежет. А к чему я это вам говорю? Да к тому, что хозяева дверь заперли в двадцать один час, когда программа новостей вечерняя началась, и больше никто к ним не приходил, за это головой ручаюсь.
   Оперативники переглянулись. Получалось, если женщина не ошибалась, преступник залетел в квартиру через окно, а такого просто не могло быть. Однако старушка сама подбросила им версию:
   – Выходит, он у них уже сидел?
   – Мы возьмем это на заметку, – пообещал Валерий. – Светлана Игоревна, мне кажется, что вы очень наблюдательный человек. Скажите, а в гости кто к Перепелюшкиным наведывался?
   Похвала оперативника отозвалась в сердце женщины приятной музыкой и, наморщив лоб, она принялась вспоминать:
   – Приходили. А как же! Да только все люди солидные и, честно признаюсь, мне незнакомые. Один такой сухонький старичок интеллигентного вида. Ну, не иначе большой начальник, второй – помоложе. Высокий, плечистый, черноволосый. Тоже интеллигент. По всему видать. Да только имен и фамилий я их не знаю, так что извините.
   Шлыков расплылся в улыбке:
   – За что же, милая Светлана Игоревна? Вы и так нам помогли.
   Женщина отвела глаза в сторону и добавила:
   – Ежели вам нужны мои советы, то потрясите их племянницу Ирку.
   Оперативники напряглись, и Костиков с деланным изумлением обратился к соседке потерпевших:
   – Но она тоже солидная дама. Экономист. Или они с мужем позарились на дядюшкино наследство?
   Барбарина надула полные губы:
   – Ну. Это ваше дело – разбирать, на что они позарились. А про Иркину порядочность вы мне не говорите. Она долгонько маскировалась. Да ума, видать, не хватило. В последний свой приезд совсем с катушек съехала. Однажды с хахалем заявилась. Куда такое годится?
   – А вы ничего не путаете? – с сомнением в голосе произнес Валерий. – Может, встретила знакомого и привела в гости? С ее зарплатой по кафе ходить дорого. И решили посидеть у дяди с теткой.
   Светлана Игоревна усмехнулась:
   – Возможно, Верке она так и сказала. Да только я их целующимися в нашем парке видела. Шла из магазина, дай, думаю, пройдусь через парк. Дошла до фонтана – а они на скамейке. Как голуби, милуются. Я глазам своим не поверила. Ну, Ирка! Такой муж порядочный, и сынок славный. И зачем ей этот хлюст? И вовсе он не старый знакомый, она бы с ним приходила. Видать, познакомилась в дороге и притащила в дом первого встречного. А потом, наверное, Вера-покойница ее стыдить стала. Так Ирка укатила за город, в пансионате каком-то жила. Ну, ясное дело, он к ней наведывался. Иначе зачем от дядьки с теткой бежать?
   Эта информация была очень ценной.
   – А вы не могли бы его описать?
   – Могла бы, – с готовностью откликнулась Барбарина. – Красавец, ничего не скажешь. Глазищи голубые, волосы пшеничного цвета, черты лица как у киноактера. Тонкие, словно выписанные. Сам высокий, стройный, прекрасно одетый. Пару раз видела – и все в разных костюмах. Последний раз на нем были светлые брюки и такая же рубашка. Чистый коттон. Мой сыночек себе такую одежку приобрести хотел. Да зарплата не дозволяла. А этот, как сейчас выражаются, крутые обновки ухватил и на такси разъезжал. А, как говорится, наши люди в булочную на такси не ездят. Ворюга, не иначе.
   – Ну, почему вы так думаете… – вставил Виктор. – Есть должности, на которых получают поболее нашего с вами. Может, он тоже солидный, как те двое, приятели Перепелюшкина.
   Светлана Игоревна скривилась:
   – Ох, не смешите. Солидность – она не только в одежде. Согласитесь. А этот… Бабник и альфонс.
   – Но вы же его первый раз видели…
   – И слава богу, – перекрестилась соседка.
   – Вы такая наблюдательная женщина, – продолжали льстить оперативники, – Поможете нам составить фоторобот?
   – Обязательно, – обрадовалась Светлана Игоревна.
   – От вас можно позвонить?
   Костиков подошел к телефону и набрал номер управления:
   – Андрей? Сейчас мы привезем к тебе женщину, которая видела и приятелей Перепелюшкина, и друга его племянницы. Твоя задача – составить хорошие портреты. Понятно? – он положил трубку на рычаг и обратился к Барбариной: – Пойдемте с нами.
   Она принялась натягивать светлую кофту:
   – Сейчас. Только борщ выключу.
   Мужчины галантно довели даму до поджидавшей их служебной машины и открыли заднюю дверцу:
   – Милости просим.
   Барбарина с гордостью протиснулась в узкий для ее габаритов салон.
   – Подожди, Костя, – попросил Шлыков водителя, светлоусого сержанта. – Чует мое сердце: Кошечкин заканчивает работу.
   Как бы в подтверждение его слов, из подъезда выбежал судмедэксперт, неся тяжелый чемоданчик. Увидев коллег, он улыбнулся своей знаменитой белозубой улыбкой:
   – Спасибо, что подождали.
   – Не стоит.
   Слава сел вместе со Светланой Игоревной, и машина сорвалась с места.

Глава 4

   Когда все необходимые процедуры были окончены и фотороботы составлены, оперативники сидели в кабинете Костикова и пили чай с лимоном. Виктор держал в руках произведение лейтенанта Андрея Жахова и Барбариной и всматривался в действительно интеллигентные, как говорила соседка потерпевших, лица друзей семьи, и довольно симпатичное лицо знакомого Ирины.
   – Приятные граждане. Трудно представить, что кто-то из них организовал убийство и кражу.
   Валерий отхлебнул кипятку и поморщился:
   – А я так склоняюсь к этой мысли все более и более. Ну, сам посуди: матерый преступник редко идет на двойное убийство. Предположим, он надеялся не застать хозяев дома, но почему-то не подгадал время. Допустим, он случайно увидел ружье в чулане. Допустим, хозяин застал его врасплох, хотя по его позе этого не скажешь, и убийца выстрелил, то есть вынужден был это сделать. Однако лишить жизни Перепелюшкину – согласись, такая необходимость вряд ли существовала. Любой бы просто оглушил женщину, связал и оставил одну. И вообще в этой версии слишком много «допустим». Мы и раньше высказывали мысль: одно дело – обнаружить оружие, другое – иметь время и возможность его зарядить, знать, где взять патроны. Нет, это, конечно, кто-то из приближенных к коллекционеру. Теперь привожу аргументы в пользу этой версии. Во-первых, преступник сразу схватил быка за рога – открыл сейф, где наверняка лежали самые ценные приобретения Перепелюшкина. И в то же время Слава сказал: дорогие серьги и бриллиантовую брошь хозяйки не тронули. Во-вторых, ружье и патроны мы только обсуждали. Несомненно, негодяя узнали, и он решил избавиться от ненужных свидетелей. Если есть желание – опровергай мое мнение.
   Шлыков задумался:
   – Ты прав. Теперь возникает вопрос: сколько преступников вломилось в квартиру Перепелюшкиных? Как ты думаешь?
   Валерий потер переносицу:
   – Итак, уголовников, отнявших две жизни ради вещей, ценности которых они не знают, мы отмели. Остаются его соратники-коллекционеры. Вернее, один из них. Если так, то никакого сообщника не было. Вряд ли коллекционер возьмет с собой матерого уголовника. Тот потом так его зашантажирует, что свет покажется не мил.
   – А друга? – поинтересовался Виктор.
   Костиков покачал головой:
   – Нет. Друга тоже не возьмет. Они знают настоящую цену коллекции, и поделить добро им будет очень трудно. И потом коллекционеры – натуры тонкие. Ведь нервишки могут и сдать, и тогда кто-то не выдержит и побежит в полицию. Так что любой из них, собираясь на дело, проиграет такой вариант и смекнет: «Вдруг после придется убирать и сообщника?» Нет, Витя, убийца пришел один. Впрочем, может, я и ошибаюсь. Время покажет. Однако нам с тобой надо во что бы то ни стало найти этих людей, – он бросил фотороботы на стол. – В принципе, у нас, кроме друзей хозяина, есть какой-то ухажер. Что нам о нем известно?
   – Наверняка не местный, – вставил Виктор. – Смотри, по словам соседки, молодой человек был прекрасно упакован в дорогие шмотки, однако это еще ни о чем не говорит. Если бы у него действительно имелись деньги, приезжал бы на своей машине или, в крайнем случае, на автомобиле товарища, чтобы пустить пыль в глаза. А он прикатывал на такси.
   Костиков усмехнулся:
   – Интересное наблюдение. Возможно, ты и прав. Однако меня сейчас другое волнует, – майор потер переносицу. – Барбарина сказала: к Перепелюшкиным никто не заходил после девяти, но тем не менее преступник как-то проник в квартиру? Не по воздуху же.
   – А если Барбарина вздремнула и не помнит этого? – усомнился в ее словах Виктор.
   – А по-моему, нужно еще раз осмотреть место происшествия, – парировал Валерий. Он встал со стула и отодвинул чашку с недопитым чаем: – Пойдем, любезный друг, в квартиру Перепелюшкиных.
   Шлыкову не хотелось выходить в летний зной, и он лениво потянулся:
   – Намекаешь, что мы в прошлый раз недоглядели?
   – Вот именно.
   Капитан тяжело вздохнул. Он знал: в большинстве, если не во всех случаях, Валера оказывался прав.
   – Ладно, черт с тобой, уже собираюсь.
   Через двадцать минут они снова были в четырехкомнатной квартире убитых. Костиков еще раз осмотрел стены, а потом открыл дверь в маленькую кладовку, к удивлению милиционеров, не заставленную разным ненужным хламом.
   – А вот и потайная дверь, – Валерий постучал по ней кулаком. – Я понимаю, почему мы с тобой ее не заметили в прошлый раз. Она выкрашена под цвет стен и плотно прикрыта.
   Шлыков кивнул и уперся в нее плечом:
   – Похоже, закрыта на замок. Что же делать? – он вдруг улыбнулся и стукнул себя по лбу. – А давай попробуем пройти к ней через подвал. Я знаю планировку таких квартир. В советское время их называли буржуйскими. Между прочим, в каждой из них имелся черный ход, ведущий в подвал.
   – Если это так, становится ясно, как преступник проник в квартиру, – кивнул Валерий. – Замок снаружи наверняка взломан. Идем. Дверь в подвал, по-моему, тоже открыта.
 
   Дверь подвала действительно оказалась незапертой, однако типичный приморский извилистый подвал выглядел ухоженным.
   – Возможно, на него положила глаз какая-нибудь фирма, мечтая устроить тут очередной офис, – предположил Виктор. – Вот только собирается ли она доводить дело до конца? Сколько раз конторы подготавливали нужные документы, а потом разорялись. Жаль, если сюда вскоре заселятся бомжи или молодежь будет устраивать оргии.
   – Это сейчас неважно, – отмахнулся приятель и вдруг остановился. – А вот это интересно.
   На крепкой двери черного хода висел массивный замок. Он выглядел целым, пока Костиков не потянул за его дужку.
   – Все объясняется просто, – Валерий поднес его к глазам. – Видишь, дужка подпилена. Итак, мы знаем, как преступник проник в квартиру.
   – Зачем ему понадобилась такая конспирация? – удивился Виктор. – Я понимаю, если бы он собирался выносить из квартиры ценности, картины, например, тогда лучшего не придумаешь.
   – Мне как раз это понятно, – откликнулся Валерий. – Убийца очень осторожный, он не хотел рисковать. Ну посуди сам, двор и дом большие, нынче лето. Молодежь с гуляния возвращается поздно. Зайди он в подъезд, может, кто-нибудь его бы и заметил. А тут, как говорится, без шума и пыли. Интересно, следы он нам оставил?
   Костиков посветил на пол заранее приготовленным фонариком и скривился. На пыли мышиного цвета четко выделялся след.
   – Похоже, обычные китайские кеды, – пробормотал Шлыков. – В таких полгорода ходит. Не факт, что, кроме нашего преступника, тут был кто-то еще.
   – Это верно.
   Минут двадцать приятели тщательно осматривали все вокруг, но больше ничего не обнаружили.
   – Пойдем отсюда, – сказал Валерий.
   – Пойдем, – отозвался Виктор и чихнул.
   Выбравшись наружу, они зажмурились от яркого солнца.
   – Получается, у нас три подозреваемых – двое друзей Перепелюшкина и ухажер Ирины – и ни одной весомой улики, – мрачно заметил Костиков.
   – Я ставлю на ухажера, – сказал Виктор. – Ох, чует мое сердце, он не зря возле Ирины вился.
   – Значит, остается одно – найти эту самую Ирину, – согласился Валерий. – Кроме нее, нам никто не поможет проверить версию с ухажером.
   – Ей уже дали телеграмму, она приезжает, – бросил Шлыков.
 
   Ирина стояла в кабинете Костикова и судорожно комкала носовой платок. Валерий смотрел на нее и все больше удивлялся: как такая могла пойти на измену мужу? Внешне ничем не примечательная серенькая мышка: жидкие тусклые волосы неопределенного цвета, лицо без ярких красок, даже губы какие-то синеватые. Может, сказывается отсутствие косметики? Или усталость и внезапно обрушившееся несчастье? Немного поразмыслив, он пришел к выводу: это здесь ни при чем. Костиков знал такой тип женщин. Они страшно не любят следить за собой и в своих неудачах на личном фронте винят злодейку-судьбу. Воистину правы французы, утверждающие: нет некрасивых женщин, есть ленивые. Дама именно из этой категории. Оперативник хотел задать первый вопрос, но внезапно женщина покачнулась, и он еле успел прийти на помощь.
   – Воды! – крикнул Валерий Шлыкову, усаживая Ирину в кресло. – Что с вами? Вам плохо?
   Ее бесцветные ресницы трепетали, как крылья бабочки. Женщина быстро пришла в себя и тем самым навлекла подозрения: не актриса ли она?
   – Пейте, – Костиков приблизил стакан к ее губам. Однако племянница потерпевшего оттолкнула его руку:
   – Спасибо, мне уже лучше. Где… дядя и тетя?
   – Вас скоро проведут к ним, – сказал майор. – Извините, что вынуждены задавать вам вопросы, но чем быстрее мы выясним для себя все нюансы, тем скорее найдем преступника.
   Ее лицо было белее мела:
   – Да, я понимаю. Что вы хотите знать?
   – Вам знакомы эти люди?
   Ирина взяла фотороботы:
   – Это друзья дяди Миши. Помоложе – Антон Сергеевич Величко, постарше – Семен Авдеевич Лукин. А этого, – она указала на своего предположительного любовника, – я впервые вижу.
   – Серьезно?
   Что-то в голосе оперативника заставило ее вздрогнуть:
   – Не понимаю вас…
   – А по-моему, отлично понимаете, Ирина Викторовна. Где вы познакомились с этим мужчиной? В каких были отношениях?
   Она гневно выпрямилась:
   – Я пожалуюсь вашему начальству… Вы делаете мне непонятные и оскорбительные намеки.
   – Это пожалуйста, – усмехнулся Шлыков. – Начальство думает так же, как и мы. Оно задаст вам те же вопросы, только в еще более резкой форме. Итак, вы сами все расскажете или мне вызвать свидетелей, которые подтвердят, что вы мило целовались с этим молодым человеком в парке? Опознание – вещь неприятная. Тогда обо всем узнает ваш муж, а я полагаю, вы хотите оставить все в тайне.
   Ирина еще больше побледнела.
   – То есть вы намекаете… Он специально познакомился со мной, чтобы подобраться к дяде?
   Молчание оперативника подействовало сильнее утвердительного ответа.
   – Значит, если я скажу все честно, Володя ни о чем не догадается?
   Костиков кивнул:
   – Обещаем вам.
   Женщина судорожно глотнула:
   – Ну, хорошо. Спрашивайте.
   – Где вы познакомились?
   Она посмотрела на Валерия, как загнанная газель на охотника:
   – В поезде.
   – Вы всегда так быстро сходитесь с незнакомыми людьми?
   Ирина заломила руки:
   – Нет. Поймите меня правильно. Я всегда комплексовала по поводу своей внешности. Мужчины обходили меня вниманием. И тут, в вагоне, появляется он… Такой красивый, сильный, уверенный, и тут же начинает ухаживать за мной. Я пыталась бороться с собой, но это оказалось сильнее меня.
   – Понимаю, – успокоил ее Виктор, хотя никогда не понял бы и не простил такое поведение жены. – Как он вам представился?
   – Его зовут Валентин, он житель Санкт-Петербурга и работник приреченского музея. Я думала, мы попрощаемся после приезда в Приморск, однако Валентин выразил желание еще раз встретиться. Ну, а потом… Я стала его любовницей.
   – Он приходил домой к Перепелюшкиным?
   Она сжала тонкие губы:
   – Да. Валентин настоял, чтобы я их познакомила. Он убедил меня… – женщина уже не стеснялась своих слез, которые обильно текли по лицу, – что мы поженимся.
   – И вы привели его в дом, – констатировал Шлыков. – Что было после?
   – Валентин принес мне путевку в Дом отдыха и сказал: мол, постоянно встречаться в городе опасно: я часто бываю в Приморске, многие меня знают и могут сообщить мужу, а его реакции никто не предугадает. У Перепелюшкиных часто мелькать тоже нельзя: вот когда Михаил Наумович убедится, что у нас все серьезно и мы обязательно поженимся, тогда они с Верой Степановной и распахнут нам свои объятья. А пока все это преждевременно.
   – И вы отправились в тот Дом отдыха, – вздохнул Валерий. – Он часто вас навещал?
   Ирина высморкалась в платок:
   – Каждый день. Валентин приходил вечером. Мы гуляли у моря.
   – А когда вы вернулись в Приреченск?
   Женщина стиснула дрожавшие руки:
   – Кавалер обещал позвонить, но исчез. Мне следовало догадаться обо всем самой.
   – Догадаться о чем? – не понял Виктор.
   – Просто ему захотелось весело провести время, – скорбно улыбнулась Ирина. – Валентин и не собирался продолжать наше знакомство, а уж тем более жениться.
   Шлыков повернулся к товарищу:
   – Надо навести справки в музее, работает ли там такой сотрудник.
   – Это лишнее, – отозвалась племянница Перепелюшкиных. – По приезде домой я искала его. Он никогда там не работал.