Ольга Грибова. Бездна

   – Показать фокус? – Конечно, Ксюша была рада похвастаться своим мастерством, и я не мог лишить ее такого шанса.
   – Давай, – я приготовился увидеть исчезающие в рукаве монеты или что-то в этом духе. Вместо этого нас вдруг окружили сотни маленьких разноцветных огоньков. Они танцевали, складываясь то в красочный фейерверк, то в жанровые сценки. В любом случае, это было красиво. Я протянул руку и осторожно дотронулся до одного из них. Огонек был прохладным на ощупь, и мои пальцы в месте соприкосновения слегка покалывало.
   – Тебе нравится? – робко спросила Ксения.
   – Еще как. Никогда не видел ничего подобного.
   Это была сущая правда.
   Вдруг входная дверь распахнулась, и огоньки тут же осыпались на порог, превратившись в бесцветную пыль. Волшебство было грубо прервано. В дверях стояла Оксана и, готов поспорить, она была в бешенстве.
   – Мы немедленно уезжаем, – она схватила Ксюшу за руку и поволокла к машине. Сзади семенил Данил, стараясь держаться как можно незаметнее. Машина почти сразу отъехала от дома. Ксения махала мне рукой с заднего сиденья, и я помахал в ответ. Да, у нее будет трудный день. Впрочем, мой день тоже не обещал стать легким.
   Над кромкой леса почти полностью поднялся диск солнца. Я постоял еще какое-то время, прислушиваясь к шуму леса, а потом из дома вышел отец.
   – Иди спать, Влад. Ты плохо выглядишь, – отец потрепал меня по плечу. По-моему, он не собирался обсуждать со мной случившееся сегодня ночью. Это было странно. Я еще мог понять, почему он никому ничего не сказал. Зачем выносить сор из избы? Но сейчас он просто делал вид, что ничего не было. Хотя чему я удивлялся, ему никогда не было дела до нас с Димой. Вот и теперь он, видимо, решил, что все позади, и постарался просто забыть о случившемся. О, как же ты ошибаешься, папа. Поверь, я еще сумею тебя удивить.
   Улыбаясь этой мысли, я заснул, как только моя голова коснулась подушки.

5
Побег

   Я проснулся где-то в начале первого. Поздновато для обычного человека, но я привык. По роду занятий мы все были вынуждены вести ночной образ жизни, так что вставать в такое время для меня было нормой.
   Одевшись и умывшись, я заглянул в комнату Димы: он еще спал. Больше в доме никого не было. Я выглянул в окно и увидел, что машины нет. Вряд ли ее убрали в гараж, скорее всего, Виктор и Глеб поехали в город по делам. Это было мне на руку. Что ж, надеюсь, они не вернутся до того, как я выполню задуманное.
   Вчера вечером я принял решение спасти вампира, но сегодня, отдохнув и выспавшись, я уже не считал свою идею разумной. Должно быть, это было наваждение, и я ни при каком раскладе не стану этого делать. Вампиры созданы, чтобы убивать людей, а охотники – чтобы уничтожать вампиров. Не стоит забывать об этой простой истине.
   И все же – что мешало мне взглянуть на нее одним глазком? Это не противоречило ни одному из правил. Где сказано, что я не могу увидеть вампира перед тем, как его уничтожат? Я прекрасно знал, где Глеб хранит ключи от подвала. У нас нет секретов от друзей. Вот так-то.
   Успокоив себя подобным образом, уже секунду спустя я стоял перед дверью в подвал с ключами в руках. Мое сердце танцевало канкан. Был ли я напуган? Вряд ли. Скорее, причина была в волнении. Я и правда нервничал, как мальчишка перед первым свиданием. Ключ легко повернулся в замке: Глеб любил порядок, и все в его доме работало исправно.
   Я начал свой спуск по лестнице. Мои шаги отдавались гулким эхом в необъятных просторах подвала. Он был гигантским в прямом смысле этого слова. Если я не ошибаюсь, дед Глеба вырыл его со своими дружками еще до того, как был построен сам дом. Страшно подумать, чего это им стоило.
   Здесь было сыро и пахло плесенью, а еще – болью и смертью. Конечно, замученные и убитые здесь существа не были людьми в полном смысле этого слова, но смерть для всех одинакова вне зависимости от того, кто ты.
   Я был благодарен Глебу за то, что он провел сюда электричество. Не хватало только пробираться по этому склепу при свете фонарика или, не дай бог, масляной лампы. Я нажал на выключатель, и мгновенно все осветилось лампами дневного света. Казалось, у коридора не было конца. По обе стороны шли камеры со стальными дверями, в каждой из которых было небольшое смотровое окошко. По понятным причинам щель для подачи пищи в дверях отсутствовала. Здесь не было принято кормить заключенных. Пробить такую дверь не мог даже вампир, все тут говорило о прочности и надежности. В коридоре не было ни одного окна, они находились в камерах, почти под самым потолком, и были забраны крепкими решетками.
   Я медленно шел по коридору, заглядывая в смотровые окошки в поисках пленницы. Господи, неужели когда-то все эти камеры были заполнены? Казалось, им не будет конца.
   Я уже хотел было отвернуться от очередной двери и продолжить свой путь, но что-то меня задержало, и я решил присмотреться внимательнее. На первый взгляд камера была пустой, и все же… Большая ее часть была освещена льющимися из окна солнечными лучами, лишь дальняя от смотрового окошка часть помещения была темной. И там определенно кто-то затаился, стараясь, чтобы ни единый лучик не коснулся кожи. Так бояться света мог только вампир. У меня не осталось сомнений – я нашел то, что искал.
   Снова ключ идеально легко повернулся в замке, и дверь открылась, даже не скрипнув. В который раз меня восхитила такая забота о вещах. Думаю, если бы не Глеб, этот подвал давно бы обвалился.
   Я вошел в камеру и прикрыл за собой дверь. Зачем нам необдуманные побеги? Я встал так, чтобы находиться четко в лучах солнца. Это давало мне неплохой шанс выжить. Наверное, я сделал это автоматически, ведь я почему-то чувствовал, что мне ничто не угрожает. Возможно, дело было в том, что я знал – она сыта.
   Она сидела на полу боком ко мне, подтянув ноги к подбородку и обхватив их руками. Вид у нее был вполне здоровый, насколько это вообще возможно для вампира. Кажется, вчерашняя рана зажила, не оставив других следов, кроме порванного и заляпанного кровью платья. Она смотрела прямо перед собой, как будто не замечая меня. Я опустился на корточки, чтобы наши лица оказалось на одном уровне.
   Она повернула голову и посмотрела на меня. Кажется, на секунду я забыл, как дышать. Ее глаза были удивительными. Я не мог рассмотреть их в прошлый раз, но сейчас, когда я мог бы коснуться ее, протянув руку, все было иначе. Никогда прежде я не видел ничего подобного. Разве бывают глаза такого цвета? Они были глубокого синего оттенка, как летнее небо на закате или как океан перед штормом. И вместе с тем казалось, что они светятся изнутри каким-то неземным светом. В таких глазах можно было утонуть, потерять себя навсегда. Я не мог отвести от них взгляд, да, по правде говоря, и не хотел.
   Я не нашел ничего более умного, чем сказать:
   – Привет. Я – Влад. А как зовут тебя?
   Знакомства с девушками не были моим коньком. Я ждал ответа, затаив дыхание. Интересно, какой у нее голос? Я догадывался, что он будет очень красивым и глубоким, но ее голос превзошел все мои ожидания.
   – Амаранта, – она с легким акцентом прошептала свое имя, и этого оказалось достаточно: я услышал все, что хотел. В ее голосе звучали миллионы маленьких колокольчиков, искрились ручейки, порхали бабочки. Можно было придумать сотню сравнений, но ни одно из них не было способно передать суть. Ее голос был нежным и мелодичным, казалось, он окутывал тебя всего, и становилось трудно дышать. Хотелось бросить все и идти на звук этого голоса, даже если в конце пути ждала лишь смерть.
   Следующая моя мысль была об ее имени. Амаранта! Какое странное и вместе с тем красивое имя. Наверное, оно старинное. Я подумал, сколько ей может быть лет. Глеб вчера говорил, что она молодой, недавно обращенный вампир, значит, есть надежда, что ее возраст исчислялся десятками, а не сотнями лет. В одном я был точно уверен – это не русское имя. Я прибавил к этому небольшой акцент, с которым она его произносила, и у меня почти не осталось сомнений, что девушка была родом не из России.
   Теперь мне стоило взять себя в руки и подумать о главном. В любую минуту Виктор и Глеб могли вернуться, а они не должны были застать меня здесь. Зачем вызывать ненужные подозрения?
   – Ты знаешь, зачем ты здесь? – спросил я, и вдруг она оказалась на ногах. Я резко встал. Подойти ближе она не могла, ей мешало солнце, и я решил пока не паниковать.
   Боже, она рычала на меня! Это был глухой, гортанный рык. Так может рычать тигр на свою добычу. Это было забавно, и я не смог удержаться от смеха.
   Она отступила от меня так же внезапно, как и подошла. Я почувствовал холод там, где еще секунду назад было тепло ее тела. Это было неприятно, как если бы я упустил что-то важное и ценное.
   – Я здесь, потому что вы собираетесь меня убить.
   Когда она говорила в полный голос, эффект был еще сильнее. Я вслушивался в тона и полутона этого чуда, пока, наконец, до меня не дошел смысл сказанного. Так вот в чем причина ее гнева! Она думает, я пришел ее убить! Но она заблуждается, наоборот, я хочу ее спасти. Как сказал один из классиков, стоит человеку облечь в слова свои почти неосознанные желания, как он чувствует себя обязанным воплотить их в жизнь. Так было и со мной.
   Я замер, прислушиваясь к себе. Глупо было себя обманывать, мое желание спасти ее никуда не делось. Теперь, когда я видел ее глаза, слышал ее восхитительный голос, я не мог позволить такому совершенству погибнуть. Это было бы кощунство, сопоставимое для меня с богохульством. А значит, я собирался преступить неписаный закон охотников и выпустить вампира. Но неужели на свете найдется хоть один человек, который меня осудит? Я уверен, любой при виде такой красоты поступил бы на моем месте так же.
   Я еще раз посмотрел в окно. На улице вовсю светило солнце и радостно щебетали птицы. И это после вчерашней пасмурной погоды! Это было неожиданной помехой, похоже, сама природа была против меня, а с ней не поспоришь. Придется отложить все на вечер, хотя, конечно, было жаль терять такой шанс.
   – Нет, нет, – начал я поспешно. – Я здесь совсем не за этим, – она, конечно, мне не верила, а я не знал, как ее убедить. Она стояла так же напряженно, как тогда в школе. Ожидание нападения, вот как бы я назвал эту позу. – Послушай, я хочу помочь тебе выбраться отсюда. К сожалению, сейчас это невозможно, – я показал рукой на солнце. – Но, как только стемнеет, даю слово, я вытащу тебя.
   Взгляд Амаранты выражал недоверие. И это меня раздражало. Ей что, нужны доказательства?
   – Ты помнишь меня? Я был в школе, когда все случилось. Это я спас тебя от выстрела Виктора.
   Но не смог защитить от других стрелявших, подумал я. Вряд ли она знала, кто такой Виктор, но выстрел помнила отлично, это было видно по ее глазам.
   – Зачем ты это сделал? – пропела она. Именно пропела, так как назвать ее манеру произношения слов обычной речью было нельзя.
   – Что за вопрос? Чтобы спасти тебя, естественно.
   – Я не понимаю. Ты ведь человек, я в этом уверена. Я слышу, как бьется твое сердце. А люди не спасают вампиров. Зачем тебе это?
   Я совершенно не мог сосредоточиться на смысле ее слов. Неужели я никогда не привыкну к этому голосу? Каждый раз, когда она замолкала, мне требовалось время, чтобы прийти в себя и снова собрать разбегающиеся мысли. Я обдумал ее вопрос. Он был, что называется, по существу, но я и сам толком не знал ответа. Пожалуй, лучше быть честным.
   – Не знаю. Наверное, мне стало жаль тебя.
   Она фыркнула:
   – Жаль?! Да я одной рукой могу сломать тебе шею.
   – Может быть, «жаль» – не то слово. Просто я на самом деле не знаю, почему хочу спасти тебя. Разве это важно? Я ведь могу тебе помочь. Вот что должно тебя волновать.
   – Когда, – она замялась, – когда они собираются это сделать?
   – Думаю, они хотят убить тебя сегодня ночью, в крайнем случае – завтра на рассвете.
   – И как ты собираешься мне помочь? – В ее голосе все еще чувствовалось недоверие. Но ей придется преодолеть его, если, конечно, она хочет жить.
   – Я просто выведу тебя отсюда, – мой план был прост до гениальности, но ключевой его составляющей было отсутствие помехи. Что ж, его всегда можно было скорректировать в процессе.
   Вдруг до нас донесся шум подъезжающей машины. Она вздрогнула и взглянула на меня.
   – Мне сейчас лучше уйти. Но я непременно вернусь, – сказал я, вышел в коридор, запер дверь камеры и побежал наверх. Я как раз успел закрыть дверь в подвал и отвернуться от нее, когда в кухню вошли Виктор и Глеб. Отец взглянул на меня так, будто застал за страшным преступлением, но промолчал. Глеб ничего не заметил. Виктор же волновал меня все больше и больше.
   Когда они вышли из кухни, я положил ключи на место. Не хватало только, чтобы кто-то заметил их отсутствие.
   Оказывается, Глеб и отец ездили в город за продуктами. Ничего примечательного. Похоже, остаток дня они собирались посвятить нам с Димой. Ничего хуже и придумать нельзя. Я был уверен, до вечера они не вспомнят об Амаранте. Мне нужно было как-то заставить их уйти из дома, но в голову не приходило ни одной толковой идеи. Я метался между комнатами и кухней в тщетной попытке найти решение. Даже думать не хотелось, чем может обернуться моя неудача.
   Помощи ждать было неоткуда, я прекрасно это понимал. Рискни я кому-нибудь признаться в том, что меня гложет, и я мигом окажусь в камере, по крайней мере, до тех пор, пока Амаранту не прикончат. Как же быть? Я решил, что попробую ее освободить, даже если мне не удастся выманить их из дома. Не мог же я просто смотреть на ее убийство! Раньше я, как и все, назвал бы это казнью, но по отношению к хрупкому ангелу, находящемуся в подвале, это слово было неприменимо.
   Я молился всем богам, которых только знал, чтобы они послали мне хоть малейший шанс на спасение. Я не знаю, который из них меня услышал, и поэтому теперь на всякий случай благодарю их всех.
   Когда я уже был на грани полного отчаяния, отец вдруг, сам того не подозревая (или это мое очередное заблуждение?), пришел мне на помощь.
   – Мы поедем, уберем трупы из школы, – сказал Виктор, зайдя в гостиную, где сидели мы с Димой. – Ты с нами, Влад? – Отец ждал моего ответа. От радости я чуть не пустился в пляс. Тихо, тихо, никто не должен ничего заметить, напомнил я себе.
   – Пожалуй, я останусь. Что-то неважно себя чувствую после вчерашнего.
   Отец кивнул мне, будто он не ожидал услышать другого ответа.
   – Дима? А ты составишь нам компанию?
   Лицо Димки выразило крайнюю степень страдания:
   – Ты же знаешь, папа, мне легче справиться с армией вампиров, чем закопать один труп.
   – Ладно уж, пусть сидят дома. Они свое еще накопают, – проворчал Глеб из коридора. Он, должно быть, пошел в сарай за лопатами, и уже через несколько минут я услышал звук работающего мотора машины.
   Виктор все еще мялся на пороге. Мы остались с ним одни в небольшой прихожей, куда я вышел его проводить. Отца что-то беспокоило, это было видно по тому, как он хмурил лоб. Мне снова, уже в который раз за последние несколько дней, показалось, что он хочет мне что-то сказать. Но он всего лишь взялся за ручку и дернул входную дверь на себя. Он почти вышел из дома, но вдруг резко обернулся и заглянул мне в глаза:
   – Будь осторожен, малыш, – и вот он уже садился в машину.
   «Малыш». Как странно, он не называл меня так с тех пор, как мне исполнилось пять лет. Что-то определенно изменилось в этом мире, и я понятия не имел, что именно.
   Войдя в дом, я отбросил мысли об отце, сосредоточившись на Димке. Сейчас, когда старшие уехали, он был единственным препятствием на пути осуществления моего плана. Разумеется, я не собирался «убирать» своего брата, как говорят во второсортных боевиках, но его следовало на время обезвредить. И, кажется, я даже знал, как это сделать. Конечно, это нехорошо, и Дима потом еще долго будет дуться на меня. Но, подумал я, если у меня все получится, это будет наименьшая из моих проблем. Например, отец вообще наверняка попытается меня убить. А уж о том, что сделает Глеб, совсем думать не хотелось.
   Я прошел на кухню и начал рыться в шкафах. Там у Глеба хранились травы; некоторые из них были целебными, другие отпугивали тварей. Я был уверен, что видел среди них сонный корень. Если искрошить его Диме в чай, он проспит сном младенца несколько часов, и у меня будет возможность вывести Эмми (так я про себя называл девочку) из дома. Имя «Амаранта», конечно, красиво, но мне хотелось чего-то более теплого и нежного. К тому же я сам придумал так ее называть, а это делало меня как будто ближе к ней. Не знаю, откуда родилось это имя, но мне оно определенно нравилось.
   Я наконец отыскал сонный корень, измельчил его и бросил в свежезаваренный чай. По идее, корень безвкусен и Дима не должен ничего заподозрить. Осталось сделать так, чтобы он выпил приготовленный мной напиток.
   – Дима, я сделал чай. Будешь? – спросил я с замиранием сердца, входя в гостиную. Если брата и удивила моя неожиданная забота, он не подал вида. Думаю, он просто был увлечен футбольным матчем по телевизору – как раз в этот момент «Спартак» в очередной раз готовился забить гол в ворота противника. Наверняка эта попытка, как и все предыдущие, закончится неудачей, но Дима, как истинный болельщик, переживал за команду и слабо реагировал на то, что происходило в реальном мире.
   – Спасибо, – он взял чашку, даже не глядя в мою сторону, и жадно набросился на питье. Похоже, его мучила жажда, что было как нельзя кстати. Допив чай, он поставил кружку на столик рядом с диваном. Я было решил ополоснуть чашку, но потом передумал. Нет смысла заметать следы: все равно, если мой замысел удастся, все сразу поймут, кто виноват в случившемся.
   Минуты текли медленнее обычного. Наконец, когда я уже было решил, что мне достался выдохшийся корень, Дима зевнул. Я улыбнулся. Наверное, со стороны я был похож на какого-нибудь маньяка, наблюдавшего за своей жертвой. Кажется, я деградирую. Еще неделю назад я бы стукнул себя за мысль усыпить брата, а теперь мне это даже нравилось.
   Стоило Диме закрыть глаза, как я уже был на ногах. Нельзя было терять времени, Виктор и Глеб могли вернуться в любой момент. Прежде чем войти в подвал, я взглянул в окно. Солнце медленно клонилось к закату, но до сих пор светило достаточно сильно. Что поделаешь, придется рискнуть, второго шанса у нас не будет.
   И вот я уже стоял перед дверью ее камеры. Мои руки дрожали, и я никак не мог попасть ключом в замочную скважину, но, наконец, последнее препятствие было устранено, и я вошел. Солнце ушло на другую сторону небосклона, и в камере стало темнее, чем было днем. Больше не было спасительных лучей, в свете которых я мог бы чувствовать себя в относительной безопасности. Но теперь слишком поздно думать об этом, я уже был внутри, и моя жизнь зависела от доброй воли вампира, которого я пытался спасти.
   Амаранта тут же оказалась передо мной и теперь рассматривала меня, слегка наклонив голову. О чем она думает? Наверное, прикидывает, как лучше тебя убить – шепнул мерзкий голос в моей голове (возможно, это был голос разума). В горле у меня стоял ком, и я не мог произнести ни слова. Что ни говори, было страшно. Я еще помнил ее слова о сломанной шее.
   Она тихо вздохнула и прикрыла глаза, как будто чем-то наслаждаясь.
   – А ты неплохо пахнешь, – промурлыкала она еще более вкрадчивым голосом, чем обычно. Она здорово напоминала мне кошку. Та же грация, те же интонации. Это была хищница до мозга костей, я отчетливо видел это во всех ее движениях. Если она захочет меня убить, у меня не будет ни единого шанса на спасение. – Мы так и будем здесь стоять? – В ее голосе послышалось нетерпение.
   Похоже, она не собирается пить мою кровь прямо сейчас. Я не мог понять причину ее решения оставить меня в живых. Но мне ли копаться в мотивах ее поведения? Ведь я толком не понимал даже себя самого.
   – Идем. У нас не так много времени, – с этими словами я вышел из камеры, и она пошла за мной.
   По дороге я вспомнил, что отец хотел ее допросить. У меня был неплохой шанс задать ей пару вопросов на интересующие нас темы, чтобы хоть немного искупить свою вину. Я решил, что непременно спрошу ее об оборотнях, как только представится случай.
   В кухне она замешкалась:
   – Солнце еще не село. Я не могу выйти на улицу.
   – Ничего, сейчас что-нибудь придумаем. Где-то я видел старый плащ Глеба. Если ты накроешься им с головой, то сможешь добежать до леса, а там уже будет тень, – я принялся лихорадочно вспоминать, где может быть плащ.
   Тем временем Амаранта сделала пару шагов в сторону коридора, и казалось, к чему-то прислушивалась. Я похолодел. Дима! В сущности, мне все равно, если она убьет меня, ведь это будет просто наказанием за совершенную мною ошибку. Но я совсем забыл о брате: его смерти я желал менее всего. И что мне было делать?
   – Там кто-то есть, – скорее утверждение, чем вопрос.
   Я не видел смысла лгать.
   – В комнате мой младший брат. Я дал ему снотворное, и теперь он неопасен. Пожалуйста, не трогай его, – сказал я с мольбой в голосе.
   Она как-то странно взглянула на меня. Что было в ее глазах? Обида? Неужели я оскорбил ее, предположив, что она может причинить Диме вред? Она была странной. Хорошая пара, с усмешкой подумал я: вампир, который не убивает людей, и охотник, который спасает вампиров.
   Наконец я нашел этот чертов плащ.
   – Накинь это на себя, – я протянул его Амаранте.
   Глеб был высоким, даже выше меня, с моим-то ростом метр восемьдесят четыре, а Эмми была явно не выше метра шестидесяти пяти, так что плащ укрыл ее с головой.
   – Готова? – спросил я. Она кивнула, сжав зубы. Бедная девочка, ей явно было очень страшно. Вампиры жутко боятся солнца, возможно, солнце вообще единственная вещь, которая их пугает. Но выбора не было – ждать заката слишком опасно.
   Мы вышли из дома и побежали к лесу. Мне было за ней не угнаться, она бегала намного быстрее меня. Я мог бы вернуться в дом, где было относительно безопасно, но вместо этого упрямо бежал в сторону леса.
   Оказавшись под кронами деревьев, я остановился. Было очень тихо. Неужели она ушла? Я почувствовал горькое разочарование. Вот и все. Наверное, мне стоило радоваться тому, что я еще жив, но я испытывал боль от того, что больше ее не увижу.
   – Спасибо за плащ. Он действительно очень помог.
   Я резко обернулся; она стояла справа от меня, протягивая мне плащ Глеба и улыбаясь. Ее улыбка была чудо как хороша. Я мог бы смотреть на нее вечно.
   Волна эйфории накрыла меня с головой. Она не ушла. Возможно, причина в том, что она собирается убить тебя, напомнил о себе здравый смысл. Я внимательно посмотрел на нее. Нет, сказал я здравому смыслу, не собирается. Теперь это было для меня так же очевидно, как и то, что мне будет страшно не хватать ее, когда она уйдет.
   Я забрал плащ. Мои пальцы слегка коснулись ее, и она тут же отдернула руку. Но ощущение все равно было приятным, хоть и мимолетным. Ее кожа все еще была теплой.
   Тут я вспомнил о своем намерении расспросить ее об оборотнях. Меньше всего мне сейчас хотелось об этом думать, но другой возможности наверняка не представится. Поэтому я заговорил с ней о стае.