– Что вы делаете? Разобьетесь же.
Алеша, смеясь, помчался вверх, перепрыгивая через две ступеньки. От него, ругаясь, шарахнулась в сторону пожилая женщина с авоськами.
– Разве достоин жить подлец, погубивший вашу сметану! – патетически воскликнул он и снова перемахнул через эскалатор обратно, очутившись несколькими ступенями ниже девушки.
– Чокнутый! – воскликнула она и вдруг рассмеялась.
Улыбка словно осветила ее лицо: заискрились глаза, выгнулись брови, на щеках заиграли ямочки. У Алеши на мгновение перехватило дыхание. Он издал победный клич, замолотил себя кулаками по груди, изображая дикого Тарзана, и снова дважды перемахнул через эскалатор, туда и обратно.
– Хватит! Прекратите! – еле выговорила девушка, не переставая смеяться.
Наверху у выхода залился трелью милицейский свисток, злобно каркнула что-то по громкой связи диспетчер, и у схода с эскалатора Алешу арестовали.
Алеша выпрямил спину и с хрустом потянулся. После двух часов, проведенных в станционном отделении милиции, казалось, что все тело затекло, а одежда насквозь пропиталась запахом дешевых папирос.
– И чего ты добился? – прошептала ему томившаяся рядом светловолосая девушка. – Просидим тут теперь целый день.
– Я много чего добился! – возразил Алеша.
Милиционер покосился на него, и он продолжил тише:
– Я много чего добился. Во-первых, мы перешли на «ты». А во-вторых, теперь я знаю, что тебя зовут Вера Калинина.
– Для этого нужно было обязательно в милицию попасть! – скептически заметила Вера.
– Конечно! – убежденно заявил Алеша. – Просто, понимаешь, в мире все взаимосвязано. Смотри: поезд опаздывает на двадцать пять минут, а в это время ты стоишь за сметаной. Сколько человек было в очереди?
– Три...
– Видишь, это важно! В очереди три человека. Ты покупаешь сметану четвертой, потом спускаешься в метро. И тут Леня говорит, что ему нужно в Госкомспорт и мне ехать домой одному. Мы прощаемся, а тут как раз мимо проходишь ты, я поворачиваюсь и... Нет, ты только подумай! Если бы этот проклятый поезд опоздал не на двадцать пять минут, а на пятнадцать, если б в очереди было не три человека, а пять, если б Ленька не вскочил в закрывающиеся двери, а остался ждать другого поезда... – я бы никогда не узнал, как тебя зовут. Можешь такое себе представить?
Вера тихонько рассмеялась. Улыбнувшись на эскалаторе, она словно оттаяла, перестала сердиться и теперь, что бы ни происходило, оставалась в хорошем настроении.
– Молодые люди, вам тут очень весело, как я погляжу, – сурово окликнул их милиционер.
– Нет, что вы, – отозвался Алеша. – Мы полны раскаяния и скорбим о нашем возмутительном поведении.
Вера спрятала лицо в ладонях, давясь беззвучным смехом.
– Ты не переживай, сейчас уже, наверно, Ленька подъедет, – сообщил ей Алеша. – Он нас живо отсюда вытащит.
Леонид чувствовал, как клокочет в нем невысказанный гнев. Господи, как ребенок! Ни на минуту нельзя одного оставить. Чего проще, доехать от вокзала до дома. И надо же, угодил в мусарню! Кретин малолетний!
Он хмуро покосился на брата. Алешка же не выглядел ни смущенным, ни раскаявшимся. Наоборот, хорохорился перед какой-то девицей. Леня послал брату уничтожающий взгляд, но тот сделал вид, что не замечает негодования. Да что там, кажется, ему и в самом деле было на это наплевать, он не отводил глаз от новой знакомой. «Вот козел! Я даже пожрать не успел, мчался сюда, а он и в ус не дует! Развалился тут и пялится на девку. Охренел совсем!»
Эта хихикающая подруга не понравилась Лене с первого взгляда. Сразу видно, такая же безмозглая балбеска, как и его отвязный братец. Неудивительно, что Алешка с ней в милицию попал. С такой свяжешься, еще и не туда загремишь! А она, выходит, решила перспективного мальчика к рукам прибрать. Похлопала глазками, повела плечиком, и вот он уже плетется за ней, как под гипнозом. Леонида передернуло от теснящегося в груди неприятного ноющего чувства...
– Наконец-то! – широко улыбнулся Алеша. – Спасибо, брат! Родина тебя не забудет!
Он шутливо хлопнул Леню по плечу, и тот невольно поморщился: «Выкаблучивается перед девкой, совсем совесть потерял! Скотина малолетняя!»
– Поехали! – сухо бросил он. – Бабка там праздничный обед организовывает.
– Зачем это? – насторожился Алеша.
– По случаю твоих подвигов, – огрызнулся Леонид.
Алеша покосился на брата и обернулся к Вере:
– Поехали с нами, а? Должен же я компенсировать эту проклятую сметану и милицию, и вообще. Поехали, правда! Бабушка знаешь как вкусно готовит? Она рада будет.
– Да нет, ну что ты. Неудобно, – отнекивалась Вера.
– Брось, очень даже удобно. Лень, скажи ей, а? – повернулся к брату Алеша.
Леня, сердито нахмурившись, сделал вид, что не расслышал. Не хватало еще, чтобы Алешка притащил эту непонятную девицу домой.
– Видишь, Леня тоже тебя приглашает, – не унимался Алеша. – Поехали, а?
– Хорошо, поехали, – неожиданно легко согласилась Вера.
– Вот и классно! – Парень подхватил Веру под руку и быстро повлек к эскалатору.
Леня шел за ними, недовольно глядя на непринужденно болтающую пару. Что-то подсказывало Макееву, что эта девчонка принесет им одни проблемы.
7
8
Алеша, смеясь, помчался вверх, перепрыгивая через две ступеньки. От него, ругаясь, шарахнулась в сторону пожилая женщина с авоськами.
– Разве достоин жить подлец, погубивший вашу сметану! – патетически воскликнул он и снова перемахнул через эскалатор обратно, очутившись несколькими ступенями ниже девушки.
– Чокнутый! – воскликнула она и вдруг рассмеялась.
Улыбка словно осветила ее лицо: заискрились глаза, выгнулись брови, на щеках заиграли ямочки. У Алеши на мгновение перехватило дыхание. Он издал победный клич, замолотил себя кулаками по груди, изображая дикого Тарзана, и снова дважды перемахнул через эскалатор, туда и обратно.
– Хватит! Прекратите! – еле выговорила девушка, не переставая смеяться.
Наверху у выхода залился трелью милицейский свисток, злобно каркнула что-то по громкой связи диспетчер, и у схода с эскалатора Алешу арестовали.
* * *
В маленькой узкой комнате под потолком плавал сигаретный дым. Милиционер, молодой парень с удивительно красными круглыми щеками, сидел за столом и сосредоточенно что-то писал, время от времени в задумчивости дергая себя за мочку уха.Алеша выпрямил спину и с хрустом потянулся. После двух часов, проведенных в станционном отделении милиции, казалось, что все тело затекло, а одежда насквозь пропиталась запахом дешевых папирос.
– И чего ты добился? – прошептала ему томившаяся рядом светловолосая девушка. – Просидим тут теперь целый день.
– Я много чего добился! – возразил Алеша.
Милиционер покосился на него, и он продолжил тише:
– Я много чего добился. Во-первых, мы перешли на «ты». А во-вторых, теперь я знаю, что тебя зовут Вера Калинина.
– Для этого нужно было обязательно в милицию попасть! – скептически заметила Вера.
– Конечно! – убежденно заявил Алеша. – Просто, понимаешь, в мире все взаимосвязано. Смотри: поезд опаздывает на двадцать пять минут, а в это время ты стоишь за сметаной. Сколько человек было в очереди?
– Три...
– Видишь, это важно! В очереди три человека. Ты покупаешь сметану четвертой, потом спускаешься в метро. И тут Леня говорит, что ему нужно в Госкомспорт и мне ехать домой одному. Мы прощаемся, а тут как раз мимо проходишь ты, я поворачиваюсь и... Нет, ты только подумай! Если бы этот проклятый поезд опоздал не на двадцать пять минут, а на пятнадцать, если б в очереди было не три человека, а пять, если б Ленька не вскочил в закрывающиеся двери, а остался ждать другого поезда... – я бы никогда не узнал, как тебя зовут. Можешь такое себе представить?
Вера тихонько рассмеялась. Улыбнувшись на эскалаторе, она словно оттаяла, перестала сердиться и теперь, что бы ни происходило, оставалась в хорошем настроении.
– Молодые люди, вам тут очень весело, как я погляжу, – сурово окликнул их милиционер.
– Нет, что вы, – отозвался Алеша. – Мы полны раскаяния и скорбим о нашем возмутительном поведении.
Вера спрятала лицо в ладонях, давясь беззвучным смехом.
– Ты не переживай, сейчас уже, наверно, Ленька подъедет, – сообщил ей Алеша. – Он нас живо отсюда вытащит.
* * *
Разговаривая с милиционером, Макеев едва сдерживал ярость. Вернувшись из Госкомспорта, он с удивлением узнал от Валентины Васильевны, что младший брат дома до сих пор не появился. Ломая голову, куда мог запропаститься этот добрый молодец, Леня умылся с дороги, переоделся и только собрался приняться за приготовленный бабушкой завтрак, как раздался телефонный звонок. И пришлось бросить все и мчаться на выручку непутевому братцу.Леонид чувствовал, как клокочет в нем невысказанный гнев. Господи, как ребенок! Ни на минуту нельзя одного оставить. Чего проще, доехать от вокзала до дома. И надо же, угодил в мусарню! Кретин малолетний!
Он хмуро покосился на брата. Алешка же не выглядел ни смущенным, ни раскаявшимся. Наоборот, хорохорился перед какой-то девицей. Леня послал брату уничтожающий взгляд, но тот сделал вид, что не замечает негодования. Да что там, кажется, ему и в самом деле было на это наплевать, он не отводил глаз от новой знакомой. «Вот козел! Я даже пожрать не успел, мчался сюда, а он и в ус не дует! Развалился тут и пялится на девку. Охренел совсем!»
Эта хихикающая подруга не понравилась Лене с первого взгляда. Сразу видно, такая же безмозглая балбеска, как и его отвязный братец. Неудивительно, что Алешка с ней в милицию попал. С такой свяжешься, еще и не туда загремишь! А она, выходит, решила перспективного мальчика к рукам прибрать. Похлопала глазками, повела плечиком, и вот он уже плетется за ней, как под гипнозом. Леонида передернуло от теснящегося в груди неприятного ноющего чувства...
* * *
Уладив все дела с милицией, Леня, Алеша и Вера вышли из отделения на станцию.– Наконец-то! – широко улыбнулся Алеша. – Спасибо, брат! Родина тебя не забудет!
Он шутливо хлопнул Леню по плечу, и тот невольно поморщился: «Выкаблучивается перед девкой, совсем совесть потерял! Скотина малолетняя!»
– Поехали! – сухо бросил он. – Бабка там праздничный обед организовывает.
– Зачем это? – насторожился Алеша.
– По случаю твоих подвигов, – огрызнулся Леонид.
Алеша покосился на брата и обернулся к Вере:
– Поехали с нами, а? Должен же я компенсировать эту проклятую сметану и милицию, и вообще. Поехали, правда! Бабушка знаешь как вкусно готовит? Она рада будет.
– Да нет, ну что ты. Неудобно, – отнекивалась Вера.
– Брось, очень даже удобно. Лень, скажи ей, а? – повернулся к брату Алеша.
Леня, сердито нахмурившись, сделал вид, что не расслышал. Не хватало еще, чтобы Алешка притащил эту непонятную девицу домой.
– Видишь, Леня тоже тебя приглашает, – не унимался Алеша. – Поехали, а?
– Хорошо, поехали, – неожиданно легко согласилась Вера.
– Вот и классно! – Парень подхватил Веру под руку и быстро повлек к эскалатору.
Леня шел за ними, недовольно глядя на непринужденно болтающую пару. Что-то подсказывало Макееву, что эта девчонка принесет им одни проблемы.
7
– Как ты любишь, Алешенька, с картошкой! – Валентина Васильевна вынесла из кухни еще одно блюдо с золотистыми поджаристыми пирожками и тяжело опустила его на стол.
– Спасибо, бабуля, – Алеша схватил самый верхний, венчавший блюдо пирожок.
– И ты тоже бери, чего стесняться-то? – сказала старуха Вере.
– Ой, спасибо, я наелась, – покачала головой девушка.
– Бери, говорю. – Валентина Васильевна, не обращая внимания на возражения, положила ей в тарелку два пирожка. – Худая-то какая, смотреть не на что. Ешь, тебе говорят.
Вера вспыхнула и опустила глаза. Алеша еле слышно проговорил:
– Ты ей понравилась. Теперь она тебя закармливать будет.
Он осторожно протянул под столом руку и взял Веру за тонкое запястье, почувствовал под пальцами маленькую пульсирующую жилку и на мгновение зажмурился. Казалось, Вера сейчас посмотрит на него, как там, в метро, сумрачно и строго, выдернет руку и громко скажет что-нибудь жесткое. Но Вера не убрала руки, и радостный Алеша чуть сжал ее ладонь, чувствуя, как от прикосновения к нежной прохладной коже бежит по пальцам электрический ток.
Марианна, сидевшая напротив, это заметила, прыснула в кулак и толкнула Леонида ногой под столом, глазами указывая на одинаково смущенных и рассеянных Алешу и Веру. Кажется, она считала эту парочку крайне забавной и вовсю веселилась. Леня в раздражении отодвинулся от нее и бросил вилку. Что за манера – притаскивать посторонних на семейный обед? Он и Марианну приглашать не хотел, сама навязалась. Ну эта-то понятно, втирается в семью, ждет не дождется, когда же ее замуж позовут. Приучает потихоньку к мысли – мол, видишь, без меня никуда. Но Вера-то эта чего приперлась? Странно, что бабка ее не выставила. Наоборот, вроде даже прониклась, пирожки подкладывает. Кто бы мог подумать?
В коридоре задребезжал телефон, Валентина Васильевна прислушалась и многозначительно вскинула указательный палец:
– Междугородный! Это мать ваша, зараза такая, названивает. Пойду узнаю, что ей надо.
Старуха величественно прошествовала в коридор, и вскоре по квартире начали разноситься раскаты ее грозного голоса:
– Приехал, приехал. Первое место. Ах, ты уже знаешь? Смотри, как тебя наши дела интересуют. Да в порядке, Ларка, в порядке, что с ними сделается? Здоровые лбы. Что ты вызваниваешь сюда каждую неделю, я не пойму. Обо мне? Обо мне можешь не беспокоиться, не дождетесь!
Марианна, воспользовавшись отсутствием Валентины Васильевны, подалась вперед через стол и, блестя любопытными карими глазами, спросила:
– Давай расскажи про милицию-то? За что вас туда упекли? Говорят, ты через эскалаторы прыгал?
– Ага, – с готовностью подтвердил Алеша. – И сальто делал. И еще это... по крыше поезда бегал. Представление показывал, а прохожие монетки в шапку кидали. Понимаешь, Мариш, в нашей стране спортсменам платят мало. Вот и приходится крутиться.
Марианна заливисто расхохоталась, демонстрируя крепкие ровные зубы.
– Ну и братец у тебя, – обернулась она к Лене. – Ему не в спорт надо, а на сцене выступать.
– Я, Мариш, думаю, еще не поздно, – раздухарился Алеша. – Вот брошу все и пойду в эстрадно-цирковое. Думаешь, не возьмут? Смотри!
Он выхватил из блюда три пирожка и принялся жонглировать ими над столом. Пирожки взлетали к потолку и падали обратно в крупные мозолистые ладони Алеши.
– Браво-браво! – зааплодировала Марианна.
Алеша, не переставая жонглировать, принялся шутливо кланяться, не успел подхватить очередной пирожок, и тот приземлился прямиком на его макушку. В этот момент в комнату вплыла бабка и замерла на пороге, олицетворяя собой праведный гнев.
– Спасайся, кто может, – вполголоса констатировал Алеша.
– Вы тут совсем распоясались! – скрестила на груди костлявые руки старуха. – С хлебом шутить вздумали. Да если б в блокаду...
– Все, бабушка, все, мы исчезаем.
Алеша, схватив Веру за руку, потащил ее из комнаты.
– Валентина Васильевна, может быть, вам с посудой помочь? – с готовностью предложила Марианна.
– Еще чего! – взбеленилась старуха. – Когда станешь тут хозяйкой, тогда и будешь на кухне распоряжаться.
Марианна опустила глаза. Нарочно или нет, но Валентина Васильевна попала прямиком в больное место, и Леонид удовлетворенно хмыкнул. Значит, не он один разгадал матримониальные планы Маришки.
– Ладно, пойдем в комнату, – скомандовал Ленька. – Бабушка, спасибо за обед.
– Давайте-давайте, нечего тут под ногами путаться, – ворчливо отозвалась Валентина Васильевна.
Леонид вошел в комнату и растянулся на кровати, закинув руки за голову. День получился сумасшедшим, голова гудела. Хотелось закрыть глаза и провалиться в небытие.
Марианна опустилась на пол около кровати, положила голову ему на грудь, принялась гладить губы кончиками пальцев. Леонид посмотрел на нее из-под опущенных век. Девушка тихо нашептывала что-то, накручивая прядь своих каштановых волос на его палец. В последнее время подобные нежности выводили парня из себя. Макеев с удивлением вспоминал, что когда-то с полоборота заводился от ее приглушенного смеха, от забавных словечек, которые она хрипло шептала ему на ухо. Теперь ничего не осталось, только глухое раздражение.
Он и сам не знал, почему до сих пор не порвал с Марианной. Казалось бы, раз все угасло, умерло, можно развязаться с ней, найти другую любовницу. Временами у Лени бывали случайные связи – мало, что ли, крутится на выездных соревнованиях симпатичных покладистых девок? Леониду нравилось, что с ними все просто, не нужно ухаживаний, долгих разговоров – переспали, сбросили пар и разбежались, чистая физиология. Если же искать новую постоянную бабу, придется прилагать усилия, покорять, через эскалаторы прыгать, как этот дурачок. Нет, на все это у него не было ни времени, ни желания. Сейчас нужно добиться, чтобы брат вышел на мировой уровень, стал настоящей звездой спортивной гимнастики. В Алеше все его устремления и чаяния. А размениваться на всякую ерунду нельзя, это успеется как-нибудь потом. И братец должен бы это понимать... Нет, Марианна все-таки своя, давно знакомая. С ней легко, она не станет дергать и беспокоить лишний раз.
– Мариш, я устал, – он снова прикрыл глаза и отвернулся к стене. – Давай просто полежим, а?
Марианна легла рядом, прижалась к его спине и нежно шепнула:
– Конечно. Отдыхай, мой хороший.
Леониду на мгновение стало совестно за собственное раздражение. Марианна была такой нежной, такой понимающей... Он попытался выискать себе оправдание.
– Я же только с поезда, забегался. Да и за Алешку переволновался. Связался с этой девицей, в милицию угодил...
– Да ладно тебе, – улыбнулась Марианна. – По-моему, нормальная девчонка. И смешные они такие, сидят за столом, все красные, глаза друг на друга поднять боятся. Честно говоря, – добавила она, – я им даже немножко завидую.
– Вот что ты несешь, а? – поморщился Леня, высвобождаясь из ее объятий. – У парня впереди чемпионат мира. Ты представляешь, что это такое? Какой это уровень? Ему вот о чем сейчас думать надо, а не за девками таскаться.
Марианна поднялась с кровати, отошла к окну и глухо проговорила:
– Зато ты способен думать только о чемпионате. Этого вполне достаточно.
– Какой длинный день, – сказала Вера.
– Тебя дома потеряли, наверно, – рассмеялся Алеша. – Отправили дочку за сметаной...
Впереди высился широкий массивный мост из темного гранита. Они поднялись по ступенькам и пошли вдоль парапета. Справа по проезжей части неслись машины, а далеко внизу медленно текла, отражая вечерние огни города, Яуза. Алеша остановился, облокотился на парапет и свесился вниз. Вера замерла рядом с ним.
– Давай монетку бросим, а? – предложил он. – Чтобы обязательно сюда вернуться.
– Зачем? – удивилась Вера. – Мы же не туристы. Зачем нам в Москву возвращаться, если мы и так в ней живем?
– Да нет, именно сюда вернемся, – объяснил Алеша. – Вместе! Ну давай, а?
– Ладно, – пожала плечами Вера.
Алеша вытащил из кармана пятикопеечную монету, подкинул ее и, размахнувшись, швырнул в воду. Вера, затаив дыхание, следила за полетом монетки. Девушка наклонилась, чтобы рассмотреть, как пятачок, переворачиваясь, опускается на дно, и в этот момент Алеша, хмелея от собственной смелости, быстро взял ее за плечи и поцеловал.
Губы Веры, теплые и нежные, дрогнули под его губами. Она не закрыла глаза, и прямо перед собой, совсем близко, Алексей видел вздрагивающие изогнутые ресницы, крохотную точку зрачка. Он ощущал ее запах – свежий запах хвои, быстрой речной воды и нагретого солнцем песка.
В груди что-то тяжело бухнуло и взорвалось, зазвенело в ушах, фейерверком забилось перед глазами. Чувствуя, что сейчас задохнется от накатившего счастья и сумасшедшего восторга, Алеша отпустил Веру и отступил на шаг. Девушка прижала к губам ладонь, продолжая так же, не мигая, смотреть на него. Алеша шумно вдохнул воздух и вдруг подпрыгнул, поставил ладони на парапет и, подкинув тело в воздух, замер, стоя на руках над водой. Он успел увидеть, как странно, будто над головой, катит волны река, как проскакивают мимо перевернутые машины. Показалось даже, что темная вода, сделавшись ближе, обдала его своим дыханием.
– Алеша! Алеша! – вскрикнула Вера. – Слезай, пожалуйста!
Пару секунд он еще стоял на руках, наслаждаясь ощущением легкости, свободы, собственной силы, чувствуя на лице прохладу речной воды. В первый раз это произошло с ним! Он решился, не испугался, и она его не оттолкнула. Как это чудесно, ново и удивительно. Как легко и приятно быть взрослым и сильным, быть мужчиной.
Ловко извернувшись, Алеша спрыгнул обратно на мост.
– Ты совсем придурочный, – покачала головой Вера. – Сейчас же опять в милицию заберут.
– Пусть, – отмахнулся Алеша, расплываясь рассеянной счастливой улыбкой.
– Спасибо, бабуля, – Алеша схватил самый верхний, венчавший блюдо пирожок.
– И ты тоже бери, чего стесняться-то? – сказала старуха Вере.
– Ой, спасибо, я наелась, – покачала головой девушка.
– Бери, говорю. – Валентина Васильевна, не обращая внимания на возражения, положила ей в тарелку два пирожка. – Худая-то какая, смотреть не на что. Ешь, тебе говорят.
Вера вспыхнула и опустила глаза. Алеша еле слышно проговорил:
– Ты ей понравилась. Теперь она тебя закармливать будет.
Он осторожно протянул под столом руку и взял Веру за тонкое запястье, почувствовал под пальцами маленькую пульсирующую жилку и на мгновение зажмурился. Казалось, Вера сейчас посмотрит на него, как там, в метро, сумрачно и строго, выдернет руку и громко скажет что-нибудь жесткое. Но Вера не убрала руки, и радостный Алеша чуть сжал ее ладонь, чувствуя, как от прикосновения к нежной прохладной коже бежит по пальцам электрический ток.
Марианна, сидевшая напротив, это заметила, прыснула в кулак и толкнула Леонида ногой под столом, глазами указывая на одинаково смущенных и рассеянных Алешу и Веру. Кажется, она считала эту парочку крайне забавной и вовсю веселилась. Леня в раздражении отодвинулся от нее и бросил вилку. Что за манера – притаскивать посторонних на семейный обед? Он и Марианну приглашать не хотел, сама навязалась. Ну эта-то понятно, втирается в семью, ждет не дождется, когда же ее замуж позовут. Приучает потихоньку к мысли – мол, видишь, без меня никуда. Но Вера-то эта чего приперлась? Странно, что бабка ее не выставила. Наоборот, вроде даже прониклась, пирожки подкладывает. Кто бы мог подумать?
В коридоре задребезжал телефон, Валентина Васильевна прислушалась и многозначительно вскинула указательный палец:
– Междугородный! Это мать ваша, зараза такая, названивает. Пойду узнаю, что ей надо.
Старуха величественно прошествовала в коридор, и вскоре по квартире начали разноситься раскаты ее грозного голоса:
– Приехал, приехал. Первое место. Ах, ты уже знаешь? Смотри, как тебя наши дела интересуют. Да в порядке, Ларка, в порядке, что с ними сделается? Здоровые лбы. Что ты вызваниваешь сюда каждую неделю, я не пойму. Обо мне? Обо мне можешь не беспокоиться, не дождетесь!
Марианна, воспользовавшись отсутствием Валентины Васильевны, подалась вперед через стол и, блестя любопытными карими глазами, спросила:
– Давай расскажи про милицию-то? За что вас туда упекли? Говорят, ты через эскалаторы прыгал?
– Ага, – с готовностью подтвердил Алеша. – И сальто делал. И еще это... по крыше поезда бегал. Представление показывал, а прохожие монетки в шапку кидали. Понимаешь, Мариш, в нашей стране спортсменам платят мало. Вот и приходится крутиться.
Марианна заливисто расхохоталась, демонстрируя крепкие ровные зубы.
– Ну и братец у тебя, – обернулась она к Лене. – Ему не в спорт надо, а на сцене выступать.
– Я, Мариш, думаю, еще не поздно, – раздухарился Алеша. – Вот брошу все и пойду в эстрадно-цирковое. Думаешь, не возьмут? Смотри!
Он выхватил из блюда три пирожка и принялся жонглировать ими над столом. Пирожки взлетали к потолку и падали обратно в крупные мозолистые ладони Алеши.
– Браво-браво! – зааплодировала Марианна.
Алеша, не переставая жонглировать, принялся шутливо кланяться, не успел подхватить очередной пирожок, и тот приземлился прямиком на его макушку. В этот момент в комнату вплыла бабка и замерла на пороге, олицетворяя собой праведный гнев.
– Спасайся, кто может, – вполголоса констатировал Алеша.
– Вы тут совсем распоясались! – скрестила на груди костлявые руки старуха. – С хлебом шутить вздумали. Да если б в блокаду...
– Все, бабушка, все, мы исчезаем.
Алеша, схватив Веру за руку, потащил ее из комнаты.
– Валентина Васильевна, может быть, вам с посудой помочь? – с готовностью предложила Марианна.
– Еще чего! – взбеленилась старуха. – Когда станешь тут хозяйкой, тогда и будешь на кухне распоряжаться.
Марианна опустила глаза. Нарочно или нет, но Валентина Васильевна попала прямиком в больное место, и Леонид удовлетворенно хмыкнул. Значит, не он один разгадал матримониальные планы Маришки.
– Ладно, пойдем в комнату, – скомандовал Ленька. – Бабушка, спасибо за обед.
– Давайте-давайте, нечего тут под ногами путаться, – ворчливо отозвалась Валентина Васильевна.
Леонид вошел в комнату и растянулся на кровати, закинув руки за голову. День получился сумасшедшим, голова гудела. Хотелось закрыть глаза и провалиться в небытие.
Марианна опустилась на пол около кровати, положила голову ему на грудь, принялась гладить губы кончиками пальцев. Леонид посмотрел на нее из-под опущенных век. Девушка тихо нашептывала что-то, накручивая прядь своих каштановых волос на его палец. В последнее время подобные нежности выводили парня из себя. Макеев с удивлением вспоминал, что когда-то с полоборота заводился от ее приглушенного смеха, от забавных словечек, которые она хрипло шептала ему на ухо. Теперь ничего не осталось, только глухое раздражение.
Он и сам не знал, почему до сих пор не порвал с Марианной. Казалось бы, раз все угасло, умерло, можно развязаться с ней, найти другую любовницу. Временами у Лени бывали случайные связи – мало, что ли, крутится на выездных соревнованиях симпатичных покладистых девок? Леониду нравилось, что с ними все просто, не нужно ухаживаний, долгих разговоров – переспали, сбросили пар и разбежались, чистая физиология. Если же искать новую постоянную бабу, придется прилагать усилия, покорять, через эскалаторы прыгать, как этот дурачок. Нет, на все это у него не было ни времени, ни желания. Сейчас нужно добиться, чтобы брат вышел на мировой уровень, стал настоящей звездой спортивной гимнастики. В Алеше все его устремления и чаяния. А размениваться на всякую ерунду нельзя, это успеется как-нибудь потом. И братец должен бы это понимать... Нет, Марианна все-таки своя, давно знакомая. С ней легко, она не станет дергать и беспокоить лишний раз.
– Мариш, я устал, – он снова прикрыл глаза и отвернулся к стене. – Давай просто полежим, а?
Марианна легла рядом, прижалась к его спине и нежно шепнула:
– Конечно. Отдыхай, мой хороший.
Леониду на мгновение стало совестно за собственное раздражение. Марианна была такой нежной, такой понимающей... Он попытался выискать себе оправдание.
– Я же только с поезда, забегался. Да и за Алешку переволновался. Связался с этой девицей, в милицию угодил...
– Да ладно тебе, – улыбнулась Марианна. – По-моему, нормальная девчонка. И смешные они такие, сидят за столом, все красные, глаза друг на друга поднять боятся. Честно говоря, – добавила она, – я им даже немножко завидую.
– Вот что ты несешь, а? – поморщился Леня, высвобождаясь из ее объятий. – У парня впереди чемпионат мира. Ты представляешь, что это такое? Какой это уровень? Ему вот о чем сейчас думать надо, а не за девками таскаться.
Марианна поднялась с кровати, отошла к окну и глухо проговорила:
– Зато ты способен думать только о чемпионате. Этого вполне достаточно.
* * *
Вечером, когда почти стемнело, Алеша провожал Веру домой. Они миновали квадратный, со всех сторон закрытый домами дворик, прошли мимо магазина «Нумизмат», где все еще толпились бессонные коллекционеры в поисках редких монет, вышли на Гончарную набережную и медленно побрели по нагретому за день тротуару. На улицы опускались сиреневые сумерки, вспыхивали и дрожали, разгораясь, фонари. Зажигались окна в старых особняках, где в незапамятные времена жили московские дворяне и строгие купцы-старообрядцы. Впереди торчал освещенный яркими огнями шпиль высотки, слева тускло поблескивала куполами церковь Успения Пресвятой Богородицы.– Какой длинный день, – сказала Вера.
– Тебя дома потеряли, наверно, – рассмеялся Алеша. – Отправили дочку за сметаной...
Впереди высился широкий массивный мост из темного гранита. Они поднялись по ступенькам и пошли вдоль парапета. Справа по проезжей части неслись машины, а далеко внизу медленно текла, отражая вечерние огни города, Яуза. Алеша остановился, облокотился на парапет и свесился вниз. Вера замерла рядом с ним.
– Давай монетку бросим, а? – предложил он. – Чтобы обязательно сюда вернуться.
– Зачем? – удивилась Вера. – Мы же не туристы. Зачем нам в Москву возвращаться, если мы и так в ней живем?
– Да нет, именно сюда вернемся, – объяснил Алеша. – Вместе! Ну давай, а?
– Ладно, – пожала плечами Вера.
Алеша вытащил из кармана пятикопеечную монету, подкинул ее и, размахнувшись, швырнул в воду. Вера, затаив дыхание, следила за полетом монетки. Девушка наклонилась, чтобы рассмотреть, как пятачок, переворачиваясь, опускается на дно, и в этот момент Алеша, хмелея от собственной смелости, быстро взял ее за плечи и поцеловал.
Губы Веры, теплые и нежные, дрогнули под его губами. Она не закрыла глаза, и прямо перед собой, совсем близко, Алексей видел вздрагивающие изогнутые ресницы, крохотную точку зрачка. Он ощущал ее запах – свежий запах хвои, быстрой речной воды и нагретого солнцем песка.
В груди что-то тяжело бухнуло и взорвалось, зазвенело в ушах, фейерверком забилось перед глазами. Чувствуя, что сейчас задохнется от накатившего счастья и сумасшедшего восторга, Алеша отпустил Веру и отступил на шаг. Девушка прижала к губам ладонь, продолжая так же, не мигая, смотреть на него. Алеша шумно вдохнул воздух и вдруг подпрыгнул, поставил ладони на парапет и, подкинув тело в воздух, замер, стоя на руках над водой. Он успел увидеть, как странно, будто над головой, катит волны река, как проскакивают мимо перевернутые машины. Показалось даже, что темная вода, сделавшись ближе, обдала его своим дыханием.
– Алеша! Алеша! – вскрикнула Вера. – Слезай, пожалуйста!
Пару секунд он еще стоял на руках, наслаждаясь ощущением легкости, свободы, собственной силы, чувствуя на лице прохладу речной воды. В первый раз это произошло с ним! Он решился, не испугался, и она его не оттолкнула. Как это чудесно, ново и удивительно. Как легко и приятно быть взрослым и сильным, быть мужчиной.
Ловко извернувшись, Алеша спрыгнул обратно на мост.
– Ты совсем придурочный, – покачала головой Вера. – Сейчас же опять в милицию заберут.
– Пусть, – отмахнулся Алеша, расплываясь рассеянной счастливой улыбкой.
8
В спортзале было душно. В тяжелом спертом воздухе витал запах затхлости, пыли, потных тел. Послеобеденное солнце беспощадно било в высокие окна, еще больше раскаляя помещение. За окном дремал асфальтированный двор, на каменных ступеньках входа грелся в солнечных лучах пятнистый рыжеватый котенок. Леонид, напрягая зрение, пытался рассмотреть людей, проходящих за воротами, разглядеть, нет ли среди них Алексея. Мимо невысокого кирпичного забора пробежали двое мальчишек-школьников в темно-синих форменных костюмах, проплыли неторопливо молодые мамаши с колясками, прошаркал по мостовой пенсионер в летней белой кепке. Непутевого братца видно не было.
Макеев чертыхнулся, отвернулся от окна и в раздражении прошелся по залу. Брат опаздывал уже на сорок минут. «Раздолбай проклятый! – матерился про себя Леня. – Кому это надо, в конце концов, ему или мне?» Черт возьми, ведь он это предвидел с самого начала, как только появилась эта телка, догадывался, чем все обернется. И вот пожалуйста: два месяца, как они знакомы, а Лешка уже опаздывает, пропускает тренировки. Режим давно забыт – брат шляется где-то по ночам, возвращается домой под утро, спит до обеда, а проснувшись, мчится названивать своей пассии. И девка эта должна ведь понимать, что он спортсмен, что ему заниматься надо. Совсем, что ли, дура набитая, дальше своего носа видеть ничего не хочет?
Внутри перемешались горечь, обида, злость и еще какое-то непонятное, сосущее под ложечкой чувство. Где брат сейчас? Что делает? Целуется с этой бледной немочью? Оторваться не может? Леня с силой стукнул кулаком по стене, на костяшках пальцев выступила кровь.
Проклятый мальчишка. Он всем ради него пожертвовал, выложился без остатка, похерил собственную жизнь, лишь бы брат добился настоящего успеха в спорте. А теперь что? Первая встречная махнула хвостом и увела его за собой. И все, старший брат больше не авторитет, скорее, наоборот, назойливый советчик, от которого так и хочется избавиться. Нет, этому нужно положить конец.
Дверь в конце зала отворилась, вбежал запыхавшийся Алеша. Он приветственно махнул рукой тренировавшимся на ковре знакомым ребятам и побежал через зал к Лене. Синие глаза смотрят виновато, на губах извиняющаяся улыбка, золотистые кудри вздрагивают на бегу. Леонид почувствовал, как где-то под лопаткой кольнула острая боль и, мешая дышать, разлилась по груди. Чертов мальчишка! Знает ведь, что на него невозможно долго сердиться.
– Прости, брат, прости! – выкрикнул Лешка еще на бегу и склонился в комическом поклоне. – Был не прав, достоин порицания.
Леонид смотрел молча, без улыбки, и Алеша шутливо прикрыл лицо руками:
– Только не бей!
– Это ты не мне, а судьям на чемпионате скажешь, – стараясь сдержать ярость, произнес Леонид. – Им будешь объяснять про опоздавшие автобусы, светофоры и остановившиеся часы. Или, может, про свои бесконечные гулянки, как сочтешь нужным.
– Да брось, Лень, – примирительно начал Алеша. – Чуть-чуть опоздал, подумаешь!
– Сегодня опоздал, вчера проспал, позавчера вообще отменил тренировку, – перечислил по пальцам Леонид. – А чемпионат через два месяца...
– Успеется, – отмахнулся брат. – Время еще есть. Надо же мне было Веру проводить, сам подумай...
– Я подумал, – жестко выговорил Леонид. – И мне удивительно, что твоя... эммм... знакомая не хочет войти в твое положение. Что она требует от тебя свиданий, провожаний, ночных посиделок и не хочет понять, что все это ломает твою жизнь. В спорте, Алеша, не бывает потом, попозже, когда время найдется. Или сейчас, или никогда. Просрал соревнования – до свидания. Помнишь, как со мной было...
– Помню, – процедил младший брат.
Он мгновенно потемнел лицом, глаза неожиданно стали чужими. Леня решил, что недостаточно убедительно говорит, не может достучаться до упрямого сопляка, и с удвоенным пылом принялся взывать к Алешиному здравому смыслу. Он заставит его порвать с этой девкой, иначе...
– Да, мне удивительно, что Вера этого не понимает. Значит, ей плевать на твое будущее? Что же это за любовь такая странная, а? Может быть, ей и на тебя самого плевать? А ты, гробя свою карьеру, ошиваешься вокруг нее днями и ночами...
– Леня! – резко перебил Алеша.
Леонид взглянул на него и осекся. Синие глаза брата сузились и смотрели с холодным гневом, тонкие, резко очерченные ноздри дрожали.
– Ты, конечно, мой брат и мой тренер, – продолжал Алеша. – Но это тебя не касается. Я не желаю обсуждать свои отношения с Верой с кем бы то ни было. Давай закончим на этом раз и навсегда.
Макеев опешил. До этого дня Алексей мог спорить с ним, ругаться, кричать, но в конце концов соглашался и поступал так, как сочтет нужным старший брат. Этот новый Леша, чужой, холодный, яростно оберегающий свое личное пространство, поразил Леонида. Ноющая боль в груди усилилась, тяжело застучало в висках... Неужели он все забыл? Вот так просто все перечеркнул и его, родного брата, решил выбросить из жизни? Да нет же, не может быть. Это она, шалашовка мелкая. Это она влезла между ними и дурит младшему брату голову. Убрать ее, и все снова станет хорошо.
Алеша стоял напротив, независимо вздернув плечи, глядя куда-то в залитое солнцем окно спортивного зала. И Леонид осознал, что криком и угрозами ничего не добьешься. Чем больше он будет давить, тем яростнее брат станет отбиваться и в конце концов совсем вырвется из-под контроля. Сопляк, что он знает о жизни, что понимает? Останется один, наломает дров, угробит все начинания. Да и ему, Леониду, что тогда делать? Снова разлетится на куски налаженная жизнь, снова собирать себя по частям и начинать сначала. Ну нет! Нужно найти подход. Взбрыкнуть решил? Ладно, применим дипломатию, будем действовать хитростью.
Макеев чертыхнулся, отвернулся от окна и в раздражении прошелся по залу. Брат опаздывал уже на сорок минут. «Раздолбай проклятый! – матерился про себя Леня. – Кому это надо, в конце концов, ему или мне?» Черт возьми, ведь он это предвидел с самого начала, как только появилась эта телка, догадывался, чем все обернется. И вот пожалуйста: два месяца, как они знакомы, а Лешка уже опаздывает, пропускает тренировки. Режим давно забыт – брат шляется где-то по ночам, возвращается домой под утро, спит до обеда, а проснувшись, мчится названивать своей пассии. И девка эта должна ведь понимать, что он спортсмен, что ему заниматься надо. Совсем, что ли, дура набитая, дальше своего носа видеть ничего не хочет?
Внутри перемешались горечь, обида, злость и еще какое-то непонятное, сосущее под ложечкой чувство. Где брат сейчас? Что делает? Целуется с этой бледной немочью? Оторваться не может? Леня с силой стукнул кулаком по стене, на костяшках пальцев выступила кровь.
Проклятый мальчишка. Он всем ради него пожертвовал, выложился без остатка, похерил собственную жизнь, лишь бы брат добился настоящего успеха в спорте. А теперь что? Первая встречная махнула хвостом и увела его за собой. И все, старший брат больше не авторитет, скорее, наоборот, назойливый советчик, от которого так и хочется избавиться. Нет, этому нужно положить конец.
Дверь в конце зала отворилась, вбежал запыхавшийся Алеша. Он приветственно махнул рукой тренировавшимся на ковре знакомым ребятам и побежал через зал к Лене. Синие глаза смотрят виновато, на губах извиняющаяся улыбка, золотистые кудри вздрагивают на бегу. Леонид почувствовал, как где-то под лопаткой кольнула острая боль и, мешая дышать, разлилась по груди. Чертов мальчишка! Знает ведь, что на него невозможно долго сердиться.
– Прости, брат, прости! – выкрикнул Лешка еще на бегу и склонился в комическом поклоне. – Был не прав, достоин порицания.
Леонид смотрел молча, без улыбки, и Алеша шутливо прикрыл лицо руками:
– Только не бей!
– Это ты не мне, а судьям на чемпионате скажешь, – стараясь сдержать ярость, произнес Леонид. – Им будешь объяснять про опоздавшие автобусы, светофоры и остановившиеся часы. Или, может, про свои бесконечные гулянки, как сочтешь нужным.
– Да брось, Лень, – примирительно начал Алеша. – Чуть-чуть опоздал, подумаешь!
– Сегодня опоздал, вчера проспал, позавчера вообще отменил тренировку, – перечислил по пальцам Леонид. – А чемпионат через два месяца...
– Успеется, – отмахнулся брат. – Время еще есть. Надо же мне было Веру проводить, сам подумай...
– Я подумал, – жестко выговорил Леонид. – И мне удивительно, что твоя... эммм... знакомая не хочет войти в твое положение. Что она требует от тебя свиданий, провожаний, ночных посиделок и не хочет понять, что все это ломает твою жизнь. В спорте, Алеша, не бывает потом, попозже, когда время найдется. Или сейчас, или никогда. Просрал соревнования – до свидания. Помнишь, как со мной было...
– Помню, – процедил младший брат.
Он мгновенно потемнел лицом, глаза неожиданно стали чужими. Леня решил, что недостаточно убедительно говорит, не может достучаться до упрямого сопляка, и с удвоенным пылом принялся взывать к Алешиному здравому смыслу. Он заставит его порвать с этой девкой, иначе...
– Да, мне удивительно, что Вера этого не понимает. Значит, ей плевать на твое будущее? Что же это за любовь такая странная, а? Может быть, ей и на тебя самого плевать? А ты, гробя свою карьеру, ошиваешься вокруг нее днями и ночами...
– Леня! – резко перебил Алеша.
Леонид взглянул на него и осекся. Синие глаза брата сузились и смотрели с холодным гневом, тонкие, резко очерченные ноздри дрожали.
– Ты, конечно, мой брат и мой тренер, – продолжал Алеша. – Но это тебя не касается. Я не желаю обсуждать свои отношения с Верой с кем бы то ни было. Давай закончим на этом раз и навсегда.
Макеев опешил. До этого дня Алексей мог спорить с ним, ругаться, кричать, но в конце концов соглашался и поступал так, как сочтет нужным старший брат. Этот новый Леша, чужой, холодный, яростно оберегающий свое личное пространство, поразил Леонида. Ноющая боль в груди усилилась, тяжело застучало в висках... Неужели он все забыл? Вот так просто все перечеркнул и его, родного брата, решил выбросить из жизни? Да нет же, не может быть. Это она, шалашовка мелкая. Это она влезла между ними и дурит младшему брату голову. Убрать ее, и все снова станет хорошо.
Алеша стоял напротив, независимо вздернув плечи, глядя куда-то в залитое солнцем окно спортивного зала. И Леонид осознал, что криком и угрозами ничего не добьешься. Чем больше он будет давить, тем яростнее брат станет отбиваться и в конце концов совсем вырвется из-под контроля. Сопляк, что он знает о жизни, что понимает? Останется один, наломает дров, угробит все начинания. Да и ему, Леониду, что тогда делать? Снова разлетится на куски налаженная жизнь, снова собирать себя по частям и начинать сначала. Ну нет! Нужно найти подход. Взбрыкнуть решил? Ладно, применим дипломатию, будем действовать хитростью.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента