Страница:
– Мне не идет? – всполошилась я. – Это выглядит вульгарно?
– Как ни странно, на тебе это выглядит возбуждающе и… забавно. Не поедешь, точно?
– Нет, – ответила я. – Пройдусь немного, потом в издательство.
Ириска чмокнула меня в щеку и пошла в вестибюль метро.
Студию я нашла быстро. Увидев обычный высотный сталинский дом, находившийся буквально в трех минутах ходьбы от метро «Кутузовская», я отчего-то замедлила шаг и засомневалась в правильности происходящего.
«Куда меня несет? – думала я, изучая двух голубей, важно ходивших по краю тротуара. – Я ведь его совсем не знаю. И зачем мне это нужно?»
Тут зазвонил мой сотовый. Это был Сергей.
– Олечка, а ты не заблудилась? – поинтересовался он. – А то со времени твоего звонка прошло уже порядочно. Ты сейчас где? Я тут изнываю от нетерпения.
– Возле твоего метро, только что вышла, – ответила я, начиная волноваться и испытывая желание немедленно повернуть назад.
– Да?! – необычайно обрадовался Сергей. – Милая, я выхожу тебе навстречу!
Я услышала в трубке короткие гудки и вздохнула.
– Чему быть, того не миновать, – тихо сказала я и медленно пошла к подъезду.
И тут же увидела, как дверь открывается и выскакивает раскрасневшийся Сергей, поправляя очки и оглядываясь по сторонам. Я махнула ему рукой, он ускорил шаг, подлетел ко мне и сразу начал целовать, не обращая внимания на двух женщин, которые перестали разговаривать, повернулись в нашу сторону и внимательно наблюдали. Я отодвинулась, поправила сползший с плеча край кофточки и посмотрела в лицо Сергея. Он жадно и не скрываясь изучал меня, его глаза блестели, губы улыбались.
– Прекрасно выглядишь, – заметил он. – Айда ко мне!
Все внутри у меня сжалось, но я, словно под воздействием гипноза, пошла рядом с ним к подъезду.
Сергей набрал код домофона, вошел, миновал лифт и начал спускаться по ступеням куда-то в подвал. Я сразу остановилась, с подозрением изучая ржавую толстую решетку и дверь за ней, обитую рваным коричневым дерматином.
«Я сошла с ума, – метались мысли. – А если это маньяк? Ведет меня в какой-то подвал. Сейчас там изнасилует и убьет».
Я сделала шаг назад. Сергей в этот момент открыл дверь и повернулся ко мне. Он ясно улыбнулся и сказал:
– Вот тут я и творю. И часто здесь же и живу, хотя квартира у меня на «Молодежной».
Его глаза смотрели мягко, улыбка была милой, лицо выглядело интеллигентным, и мои страхи мгновенно улетучились.
Я спустилась и зашла вслед за ним. Он сразу закрыл дверь на ключ и включил свет. Мы находились в подвале, полностью оборудованном и обжитом. Напротив двери я увидела большой старый шкаф, за которым торчала часть деревянной скамьи, на вид уличной. Слева была оборудована небольшая кухонька с электроплиткой, стоящей на деревянном некрашеном столе, рядом притулился маленький холодильник, за ним высился посудный шкаф. На столе на щербатом фаянсовом блюде валялись какие-то помятые тюбики с красками, рядом лежали изношенные кисти и какая-то узкоугольная лопаточка на заляпанной краской черной ручке. Я машинально взяла эту лопаточку и потрогала край. Он был не очень острым.
– Это называется мастихин, – пояснил Сергей, не сводя с меня глаз. – Для работы с масляными красками, чтобы выравнивать слой, снимать лишнее. Ты очень аппетитная женщина, – не к месту добавил он и взял мастихин из моих дрогнувших пальцев.
– А там что? – поинтересовалась я, повернув голову направо.
Сергей, не отвечая, пошел в глубь коридора. Я медленно отправилась следом, оглядывая стены в пятнах сырости и толстые трубы, проходившие под потолком. Мне хотелось уйти, я чувствовала себя все более напряженно. Но тут мы очутились в большом квадратном помещении. Посередине стоял длинный стол, полностью заваленный какими-то листами, карандашами, красками, кисточками и прочими принадлежностями художника. Он дополнительно освещался настольной лампой на регулирующейся ножке. Я заметила, что у стен стоит множество холстов. Некоторые были в рамах. Все картины были отвернуты. В одном углу громоздились несколько мольбертов.
– А там туалет, – зачем-то сообщил Сергей и показал на узкую дверь в глубине помещения. – Там чисто, не беспокойся.
У меня отчего-то вся кровь прилила к щекам, и я смутилась. Я подошла к столу и стала рассматривать большой прямоугольник картона, на котором акварелью был изображен типичный русский пейзаж.
– Это, помнишь, я говорил, – будничным тоном сообщил Сергей, – взял халтуру. Вот, накидал несколько фонов. Нравится? – довольно равнодушно поинтересовался он.
– Красиво, – осторожно ответила я.
Терпеть не могу высказываться о чем-то, в чем не разбираюсь. А в живописи я была полным профаном.
– Это, так сказать, мой кабинет, а теперь, мадам, попрошу пройти в мою спальню, – игриво предложил Сергей.
Я глянула на него испуганно, но он улыбался все шире. Завернув за угол, он отодвинул тяжелые бархатные портьеры темно-фиолетового цвета и пропустил меня. Передо мной оказалась полутемная комната. Посередине находилась большая закругленная кровать, застеленная цветастым, дизайнерским, как сейчас модно говорить, покрывалом. Это было лоскутное покрывало, сшитое явно вручную из ярких шелковых кусочков ткани самых разных цветов. Основным мотивом сего произведения было оранжевое солнце. Его лучи разлетались в разные стороны и ложились на невероятное количество самых разнообразных цветов и листьев. Это было необычно и очень красиво.
– Нравится? – поинтересовался Сергей, садясь на покрывало и поглаживая его пальцами. – Это моя бабуля своими руками сотворила. Она у меня известная мастерица была. Такие вещи простой иголкой делала, что куда там современным рукодельницам!
– Бесподобно! – с чувством произнесла я и остановилась возле кровати, ощущая все нарастающую неловкость.
– Может, хочешь руки помыть? – спросил Сергей с невинным видом.
– Да, – кратко ответила я и направилась к выходу из спальни.
Но Сергей тут же остановил меня и показал на второй выход, который я сразу и не заметила. Он тоже был задрапирован портьерами.
Там оказалась небольшая умывальня, если можно так выразиться. Квадратное и старинное на вид зеркало в вычурной кованой раме, розовая раковина, стеклянная полка со множеством флаконов духов, лосьонов, с разнокалиберными баночками кремов, несколько махровых полотенец. Я умылась, расчесала волосы и попыталась охладить водой горевшие щеки. Но они от этого только ярче раскраснелись. Возле раковины была еще одна дверь, из некрашеного дерева. Я робко заглянула туда и не смогла сдержать смешка. Это была самая настоящая сауна, полностью обитая узкими деревянными планками.
«Вот вам и бедный художник! – подумала я. – Представляю, сколько он вложил денег, чтобы так оборудовать и обустроить этот огромный подвал».
Когда я вернулась в спальню, Сергей все так же сидел на кровати.
– Иди ко мне, – ласково позвал он.
Я села рядом на покрывало. Кровать мягко спружинила подо мной и еле слышно заскрипела. Я огляделась. Возле одной стены находился вполне современный на вид высокий и плоский шкаф. За его стеклянными дверцами я увидела множество книг и дисков. Напротив кровати возвышался стол. Я улыбнулась, так как только что заметила открытый ноутбук. Левее стояла какая-то аппаратура. Над ней висела плазменная панель. Все стены были увешаны картинами. Я заметила в уголках подпись «Русаков» и поняла, что все это работы Сергея.
– Что-нибудь нравится? – спросил он, наблюдая за мной.
– Вон та, – ответила я, показывая на довольно большое полотно, висевшее посередине стены.
Сюжет был на первый взгляд странным и непонятным. В центре словно парил человек. На вид он был современным мужчиной средних лет. Его лицо чем-то неуловимо походило на лицо Сергея, и он даже одет был в деловой костюм. Но за его спиной раскрылись огромные птичьи крылья. А снизу со всех сторон к нему тянулись руки с раскрытыми пальцами.
– Моя любимая, – заметил Сергей. – Мне давно ее предлагают продать, но все никак не могу расстаться. На прошлой неделе один товарищ из Гонконга предлагал не одну тысячу долларов.
– О чем она? – поинтересовалась я после затянувшейся паузы.
– То-то и оно, что каждый видит то, что хочет, – охотно ответил Сергей. – Я подписал: «К Нему». Пытался отобразить сущность творца и его путь. Но со временем этот смысл как-то размылся. Картина оказалась значительнее меня. Так, кстати, часто бывает с хорошими произведениями искусства. Представляешь парадокс, когда произведение оказывается значительнее, чем его автор?
Я искоса глянула на Сергея. Но он был серьезен и говорил вполне искренно. И вдруг обхватил меня и опрокинул на спину. Я почувствовала его горячие сухие губы и попыталась отстраниться. Но Сергей навалился на меня. Его пальцы гладили мои волосы, губы целовали лицо. Я закрыла глаза.
В записную книжку
– Ты чего? – удивленно спросил он и тоже сел.
Потом нащупал очки и водрузил их себе на нос, пристально на меня глядя.
– Ничего, – сухо ответила я и встала.
– Мы же не маленькие дети, – произнес он стандартную фразу. – Разве я тебе не нравлюсь? Разве ты меня не хочешь?
– Вначале спрашивать нужно, а потом бросаться.
Я наклонилась и начала натягивать спавшие туфли. Сергей неожиданно грохнулся на колени и стал целовать кончик туфли, которую я успела надеть. Оторвавшись, он поднял глаза и медленно проговорил:
– Пора, пора мне быть умней! Но узнаю по всем приметам болезнь любви в душе моей…
– Возможно, – сказала я, удивляясь в душе своей холодности.
– Но кто вы, милое дитя? – громко спросил Сергей и встал с колен.
Он сел за стол и внимательно на меня смотрел.
– Человек, – улыбнулась я.
– А более конкретно и, если возможно, в двух– трех словах, – предложил Сергей и улыбнулся в ответ.
– Лазорева Ольга Николаевна, – сказала я после паузы. – Устраивает?
– Вполне, – засмеялся Сергей. – Но таких женщин я и не встречал. Ты сопротивляешься, ты сразу не даешь, а это разжигает. И что это? Умелое кокетство или простодушная чистота? Как узнать правду бедному художнику? А у меня появилась мысль! – обрадованно заявил он и включил ноутбук. – Иногда это дает неожиданные результаты.
Я с любопытством, не понимая, смотрела, что он собирается делать. Но когда до меня дошло, было уже поздно. Сергей набрал в поисковике мою фамилию и имя и, естественно, получил ответ. Увидев названия книг, вышедших под моей фамилией, он присвистнул и в изумлении на меня уставился.
– И что это такое, позвольте вас спросить, сударыня? – после паузы, во время которой внимательно изучал мое лицо, тихо поинтересовался он. – «Мемуары русской гейши», «Я – порнозвезда», «Секс по телефону». И все это написала Ольга Лазорева. Это простое совпадение имени и фамилии? Или как?
– Сейчас объясню, – сказала я и отчего-то залилась краской.
Вся эта история меня порядком нервировала.
– «Самая горячая литературная сенсация! Самый громкий литературный скандал! Подлинная история популярной порнозвезды, рассказанная ею самой!.. Самые скандальные откровения, самые «клубничные» подробности, весь мир отечественного порнобизнеса – в новой сенсационной книге О. Лазоревой», – четко прочитал Сергей с монитора. – Что это, Оленька? – с неподдельным ужасом спросил он, вновь повернувшись ко мне
– Понимаешь, случилось так, что в один прекрасный день ко мне совершенно случайно попали диски с записями самой настоящей порнозвезды, – начала я объяснять, чувствуя в душе усталость и желание немедленно уйти.
Я только могла себе представить удивление Сергея. Автор таких разнузданных, судя по названию, книг сидит у него на кровати и корчит из себя скромницу-разумницу.
– У меня есть хороший друг Саша. Он работает в одном из издательств главным редактором, – продолжила я после паузы. – Я обратилась к нему. И он настоял на том, чтобы все это опубликовать.
– И ты еще жива? – рассмеялся Сергей. – Да настоящий автор давно должен был тебя в клочья порвать. Конечно, если все это правда, а не грамотно придуманный пиар-ход, – пробормотал он и вновь на меня уставился. – Но ведь ты ни за что правду не скажешь.
– Отстаньте все от меня! – зло бросила я и встала.
– Ну ты и штучка оказалась! – добавил Сергей. – А на вид вполне приличная женщина.
– Думай, что хочешь, – ответила я и направилась к выходу. – Мне все равно.
Когда я оказалась на улице, то почувствовала странное облегчение, что все закончилось, так и не начавшись. События развивались совсем не так, как мне хотелось. Сергей понравился мне, но то, что он вот так без затей набросился на меня, вызвало чувство странной брезгливости, прежде всего по отношению к себе самой. Я-то ожидала постепенного развития отношений, длительную цветочно-конфетную фазу, возможность получше узнать друг друга. Но ему это, по всей видимости, нужно не было. Он, судя по его поведению, видел во мне лишь доступного сексуального партнера, возможно, одноразового.
«Вот же козел! – с возмущением думала я, быстро идя к метро. – А еще Пушкина цитировал, на колени падал».
Но когда я уже подошла к вестибюлю и хотела спускаться, кто-то крепко схватил меня за руку. Я резко обернулась. Это был Сергей. Он сильно запыхался, видимо, бежал всю дорогу.
– Как хорошо, что я успел! – заговорил он прерывающимся голосом. – Так сердце сжалось, когда я понял, что ты уходишь и, возможно, навсегда. Да плевать я хотел на то, что ты что-то там напечатала или даже написала. Ты мне нравишься, и только это имеет значение.
– А нравишься ли ты мне, значения не имеет? – усмехнулась я и вырвала руку.
– А разве это не так? – спросил он с обиженным видом.
– Пока! – сказала я, не ответив на его вопрос. – Я уехала.
И быстро зашла в вестибюль метро.
– Можно позвонить? – услышала вслед.
Но даже не обернулась.
И уже сидя в вагоне, вдруг почувствовала, как непрошеные слезы застилают глаза. Мне казалось, что я в чем-то испачкалась. И приехав домой, первым делом забралась в ванную и долго стояла под струями очень горячей воды.
Ириска позвонила, как всегда, непростительно рано. И сразу начала в восторженных выражениях рассказывать мне о собеседовании и фирме.
– Ты не представляешь, какие важные дамы там работают! А как все выглядят! Я просто ошалела, когда увидела, – тараторила она. – Это вам не доморощенное турагентство! И я сразу заключила контракт. И ты сегодня едешь со мной. Там специальный семинар проходит для новичков, два раза в неделю. И заметь, совершенно бесплатно!
– Ты меня просто оглушила, – пробормотала я. – Ты хоть знаешь, который час?
– Знаю, – удивленно ответила Ириска. – 7.30. Я Левку только на работу отправила. Он, кстати, крайне раздражен из-за того, что я ищу работу. Не хочет, видишь ли! Ишь, домработницу себе завел когда-то много лет назад и сейчас боится, что в доме все пойдет вверх дном. А я – женщина! – сделала странный вывод Ириска и хихикнула. – Короче, Оля, тебе тоже нужно там работать. Фирма солидная, между прочим, израильская, продукт на основе какой-то хрени из Мертвого моря, я толком не поняла пока. И мы будем менеджерами медицинского сервиса.
– О господи, – вздохнула я и накрылась одеялом с головой.
– В общем, жду тебя в десять у себя в метро у первого вагона, – не унималась Ириска. – И оденься поприличнее.
Она, не дожидаясь ответа, положила трубку. Я попыталась вновь уснуть, но это, конечно, не получилось. Лежа на спине, я вспоминала вчерашнюю встречу с Сергеем и чувствовала все возрастающую обиду.
«За шлюху он меня, что ли, принимает? – думала я. – Сразу набросился. Не нужно было эту откровенную кофточку надевать! Хотя при чем тут кофточка? Еще и эти книги! Сейчас-то он наверняка уверен, что я просто цену себе набивала. А ну его! Не хочу больше об этом думать!»
И мысли тотчас унеслись к Нику. Контраст был резким. Я вспомнила его юное лицо, нежные оливковые глаза, ощутила ласковое прикосновение мягких губ, услышала, как он говорит, что любит, как называет меня «мой малыш», «мой любимый котенок», и невольно начала улыбаться.
«Все-таки молодые ребята еще сохранили романтическое мироощущение, – думала я, – не то, что эти пожившие ловеласы, которые по определению уже не могут быть романтиками, потому что становятся циниками. Но ведь Сергей творческая натура и должен быть совсем другим. Странно все это».
Зазвонил телефон.
– Ну, Ириска, погоди! – пробормотала я. – Опять что-то забыла сообщить суперважное!
– И что тебе еще надо? – строго спросила я, не посмотрев на определитель.
– «Я пришел к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало, что оно горячим светом на листве затрепетало», – услышала я голос Сергея и замерла. – Доброе утро, милая, – поздоровался он каким-то странным голосом.
– Привет, – хмуро ответила я и замолчала, ожидая продолжения.
Я-то думала, что он больше не позвонит.
– Я всю ночь не сплю, – весело сообщил он и вдруг громко икнул. – Весь в мыслях о тебе, о нашей встрече. Слушай, Оль, – более серьезно начал он, – я тут в Инете глянул на оформление твоих книг. И кто обложки делал?
– Художник, – глупо ответила я.
– Мемуары как оформлены, мне не понравилось. Картинка явно скачана из Сети, и ее плохо отфотошопили. У твоей гейши почему-то голубое лицо.
– Ты за этим позвонил в такую рань? – разозлилась я.
– Не только! Но я, как человек не самый последний в живописи, не мог остаться равнодушным….
– Мне нравится, как оформлены книги, понятно? Тема закрыта! – строго сказала я и положила трубку.
Потом встала и отправилась в душ. Когда вышла, услышала, что телефон звонит, не умолкая.
«Нет, все это начинает выводить из себя!» – окончательно разозлилась я и ответила.
Это был, конечно, Сергей.
– Оленька, – торопливо заговорил он, – не нужно бросать трубку! Прости меня, дорогая!
И Сергей, к моему изумлению, тонко заплакал. Вот этого я никак не ожидала.
– Никто меня не любит, всем я противен, – приговаривал он сквозь всхлипывания. – Жена бросила, девушки не любят. Как картины выпрашивать в подарок, все тут как тут, а как просто понять художника, никого! Моцарт! – вдруг громко выкрикнул он. – Моцарт писал без черновиков! Представляешь, какой гений?!
«При чем тут Моцарт? – удивилась я. – Да он, кажется, пьян в стельку!»
– «Я памятник себе воздвиг нерукотворный! – закричал Сергей. – К нему не зарастет народная тропа, Вознёсся выше он главою непокорной Александрийского…»
Не дослушав, я положила трубку. Телефон тут же зазвонил вновь, но я не ответила. А потом вообще отключила, потому что Сергей звонил без перерыва.
– У нас сегодня была та-а-акая ночь! – зашептала она, наклонившись ко мне. – Ты даже представить себе не можешь! Левка прямо лев! И я сейчас с трудом стою, так все болит.
– Поздравляю, – улыбнулась я.
– И тебе давно пора устроить свою личную жизнь и, возможно, даже выйти замуж. А то смотреть жаль, что пропадает такая женщина!
– Как ни странно, на тебе это выглядит возбуждающе и… забавно. Не поедешь, точно?
– Нет, – ответила я. – Пройдусь немного, потом в издательство.
Ириска чмокнула меня в щеку и пошла в вестибюль метро.
Студию я нашла быстро. Увидев обычный высотный сталинский дом, находившийся буквально в трех минутах ходьбы от метро «Кутузовская», я отчего-то замедлила шаг и засомневалась в правильности происходящего.
«Куда меня несет? – думала я, изучая двух голубей, важно ходивших по краю тротуара. – Я ведь его совсем не знаю. И зачем мне это нужно?»
Тут зазвонил мой сотовый. Это был Сергей.
– Олечка, а ты не заблудилась? – поинтересовался он. – А то со времени твоего звонка прошло уже порядочно. Ты сейчас где? Я тут изнываю от нетерпения.
– Возле твоего метро, только что вышла, – ответила я, начиная волноваться и испытывая желание немедленно повернуть назад.
– Да?! – необычайно обрадовался Сергей. – Милая, я выхожу тебе навстречу!
Я услышала в трубке короткие гудки и вздохнула.
– Чему быть, того не миновать, – тихо сказала я и медленно пошла к подъезду.
И тут же увидела, как дверь открывается и выскакивает раскрасневшийся Сергей, поправляя очки и оглядываясь по сторонам. Я махнула ему рукой, он ускорил шаг, подлетел ко мне и сразу начал целовать, не обращая внимания на двух женщин, которые перестали разговаривать, повернулись в нашу сторону и внимательно наблюдали. Я отодвинулась, поправила сползший с плеча край кофточки и посмотрела в лицо Сергея. Он жадно и не скрываясь изучал меня, его глаза блестели, губы улыбались.
– Прекрасно выглядишь, – заметил он. – Айда ко мне!
Все внутри у меня сжалось, но я, словно под воздействием гипноза, пошла рядом с ним к подъезду.
Сергей набрал код домофона, вошел, миновал лифт и начал спускаться по ступеням куда-то в подвал. Я сразу остановилась, с подозрением изучая ржавую толстую решетку и дверь за ней, обитую рваным коричневым дерматином.
«Я сошла с ума, – метались мысли. – А если это маньяк? Ведет меня в какой-то подвал. Сейчас там изнасилует и убьет».
Я сделала шаг назад. Сергей в этот момент открыл дверь и повернулся ко мне. Он ясно улыбнулся и сказал:
– Вот тут я и творю. И часто здесь же и живу, хотя квартира у меня на «Молодежной».
Его глаза смотрели мягко, улыбка была милой, лицо выглядело интеллигентным, и мои страхи мгновенно улетучились.
Я спустилась и зашла вслед за ним. Он сразу закрыл дверь на ключ и включил свет. Мы находились в подвале, полностью оборудованном и обжитом. Напротив двери я увидела большой старый шкаф, за которым торчала часть деревянной скамьи, на вид уличной. Слева была оборудована небольшая кухонька с электроплиткой, стоящей на деревянном некрашеном столе, рядом притулился маленький холодильник, за ним высился посудный шкаф. На столе на щербатом фаянсовом блюде валялись какие-то помятые тюбики с красками, рядом лежали изношенные кисти и какая-то узкоугольная лопаточка на заляпанной краской черной ручке. Я машинально взяла эту лопаточку и потрогала край. Он был не очень острым.
– Это называется мастихин, – пояснил Сергей, не сводя с меня глаз. – Для работы с масляными красками, чтобы выравнивать слой, снимать лишнее. Ты очень аппетитная женщина, – не к месту добавил он и взял мастихин из моих дрогнувших пальцев.
– А там что? – поинтересовалась я, повернув голову направо.
Сергей, не отвечая, пошел в глубь коридора. Я медленно отправилась следом, оглядывая стены в пятнах сырости и толстые трубы, проходившие под потолком. Мне хотелось уйти, я чувствовала себя все более напряженно. Но тут мы очутились в большом квадратном помещении. Посередине стоял длинный стол, полностью заваленный какими-то листами, карандашами, красками, кисточками и прочими принадлежностями художника. Он дополнительно освещался настольной лампой на регулирующейся ножке. Я заметила, что у стен стоит множество холстов. Некоторые были в рамах. Все картины были отвернуты. В одном углу громоздились несколько мольбертов.
– А там туалет, – зачем-то сообщил Сергей и показал на узкую дверь в глубине помещения. – Там чисто, не беспокойся.
У меня отчего-то вся кровь прилила к щекам, и я смутилась. Я подошла к столу и стала рассматривать большой прямоугольник картона, на котором акварелью был изображен типичный русский пейзаж.
– Это, помнишь, я говорил, – будничным тоном сообщил Сергей, – взял халтуру. Вот, накидал несколько фонов. Нравится? – довольно равнодушно поинтересовался он.
– Красиво, – осторожно ответила я.
Терпеть не могу высказываться о чем-то, в чем не разбираюсь. А в живописи я была полным профаном.
– Это, так сказать, мой кабинет, а теперь, мадам, попрошу пройти в мою спальню, – игриво предложил Сергей.
Я глянула на него испуганно, но он улыбался все шире. Завернув за угол, он отодвинул тяжелые бархатные портьеры темно-фиолетового цвета и пропустил меня. Передо мной оказалась полутемная комната. Посередине находилась большая закругленная кровать, застеленная цветастым, дизайнерским, как сейчас модно говорить, покрывалом. Это было лоскутное покрывало, сшитое явно вручную из ярких шелковых кусочков ткани самых разных цветов. Основным мотивом сего произведения было оранжевое солнце. Его лучи разлетались в разные стороны и ложились на невероятное количество самых разнообразных цветов и листьев. Это было необычно и очень красиво.
– Нравится? – поинтересовался Сергей, садясь на покрывало и поглаживая его пальцами. – Это моя бабуля своими руками сотворила. Она у меня известная мастерица была. Такие вещи простой иголкой делала, что куда там современным рукодельницам!
– Бесподобно! – с чувством произнесла я и остановилась возле кровати, ощущая все нарастающую неловкость.
– Может, хочешь руки помыть? – спросил Сергей с невинным видом.
– Да, – кратко ответила я и направилась к выходу из спальни.
Но Сергей тут же остановил меня и показал на второй выход, который я сразу и не заметила. Он тоже был задрапирован портьерами.
Там оказалась небольшая умывальня, если можно так выразиться. Квадратное и старинное на вид зеркало в вычурной кованой раме, розовая раковина, стеклянная полка со множеством флаконов духов, лосьонов, с разнокалиберными баночками кремов, несколько махровых полотенец. Я умылась, расчесала волосы и попыталась охладить водой горевшие щеки. Но они от этого только ярче раскраснелись. Возле раковины была еще одна дверь, из некрашеного дерева. Я робко заглянула туда и не смогла сдержать смешка. Это была самая настоящая сауна, полностью обитая узкими деревянными планками.
«Вот вам и бедный художник! – подумала я. – Представляю, сколько он вложил денег, чтобы так оборудовать и обустроить этот огромный подвал».
Когда я вернулась в спальню, Сергей все так же сидел на кровати.
– Иди ко мне, – ласково позвал он.
Я села рядом на покрывало. Кровать мягко спружинила подо мной и еле слышно заскрипела. Я огляделась. Возле одной стены находился вполне современный на вид высокий и плоский шкаф. За его стеклянными дверцами я увидела множество книг и дисков. Напротив кровати возвышался стол. Я улыбнулась, так как только что заметила открытый ноутбук. Левее стояла какая-то аппаратура. Над ней висела плазменная панель. Все стены были увешаны картинами. Я заметила в уголках подпись «Русаков» и поняла, что все это работы Сергея.
– Что-нибудь нравится? – спросил он, наблюдая за мной.
– Вон та, – ответила я, показывая на довольно большое полотно, висевшее посередине стены.
Сюжет был на первый взгляд странным и непонятным. В центре словно парил человек. На вид он был современным мужчиной средних лет. Его лицо чем-то неуловимо походило на лицо Сергея, и он даже одет был в деловой костюм. Но за его спиной раскрылись огромные птичьи крылья. А снизу со всех сторон к нему тянулись руки с раскрытыми пальцами.
– Моя любимая, – заметил Сергей. – Мне давно ее предлагают продать, но все никак не могу расстаться. На прошлой неделе один товарищ из Гонконга предлагал не одну тысячу долларов.
– О чем она? – поинтересовалась я после затянувшейся паузы.
– То-то и оно, что каждый видит то, что хочет, – охотно ответил Сергей. – Я подписал: «К Нему». Пытался отобразить сущность творца и его путь. Но со временем этот смысл как-то размылся. Картина оказалась значительнее меня. Так, кстати, часто бывает с хорошими произведениями искусства. Представляешь парадокс, когда произведение оказывается значительнее, чем его автор?
Я искоса глянула на Сергея. Но он был серьезен и говорил вполне искренно. И вдруг обхватил меня и опрокинул на спину. Я почувствовала его горячие сухие губы и попыталась отстраниться. Но Сергей навалился на меня. Его пальцы гладили мои волосы, губы целовали лицо. Я закрыла глаза.
Современные фильмы буквально напичканы сценами быстрого спонтанного секса. И это понятно, ведь в кинематографе главное – действие, зрелищность. На нас, зрителей, такой накал страстей действует вполне определенно: возникает желание попробовать, хочется такой же необузданности и неприкрытой страсти. Но, поддавшись этому искушению, мы неожиданно обнаруживаем, что в действительности все не так хорошо, как на экране.
А дело в физиологии. Женское тело требует разогрева, а на это нужно хоть какое-то время. Иначе, почувствовав определенный дискомфорт, женщина откажется продолжать так хорошо начавшуюся встречу. Поэтому спонтанный секс почти всегда может порадовать мужчину и только иногда – женщину. Так мы получаем первое правило качественного спонтанного секса: женщина должна быть к нему готова, то есть хорошо возбуждена.
Но разве не бывает так, что женщина заводится от одного взгляда на мужчину? Конечно, когда видит очень желанного партнера, скажем признанного секс-символа или возлюбленного, роман с которым начался не так давно, или она встречается с любимым после длительной разлуки и поэтому хочет его «прямо сейчас». Вот и второе правило: партнер должен вызывать острое и сильное желание.
Как внешние факторы, например риск быть обнаруженными, так и внутренние, потому что гормоны выделяются в сумасшедших дозах, не позволяют приятному процессу затянуться. Даже пять минут – это успешный результат. Но женщине для достижения оргазма требуется в среднем минут десять, поэтому ее окончательное удовлетворение отнюдь не гарантировано. Так что хотя бы на секунду задумайтесь, что вы чувствуете, прежде чем поддаться мужчине. Если нет настоящей бури страстей и вы не готовы взорваться, может быть, есть смысл остановиться?
Очевидно, что самый быстрый из всех вариантов спонтанного секса – оральный. И его любят практиковать мужчины. Им это очень удобно: почти не нужно раздеваться, а о готовности женщины можно вообще не думать! Но и женщине иной раз вполне достаточно доставить удовольствие своему мужчине. Представить же его активной стороной при таком виде секса не просто, но, в принципе, возможно.
А вот тем, кто видел в порнофильмах страстный анальный секс, произошедший спонтанно, не стоит брать пример с героев. Актеры тщательно готовятся к таким сценам, а вы рискуете получить серьезную травму. Поэтому лучше обойтись без экстрима. И отсюда правило третье: избегаем по возможности экстремальных ситуаций, которые могут угрожать здоровью или даже жизни.
Следует сказать, что спонтанный секс хорош как экзотика, как встряска ваших эмоций, то есть в одном-двух случаях из десяти.
В записную книжку
Если ваш партнер стойко отдает предпочтение спонтанному сексу при том, что ваши отношения длятся больше двух недель, вам необходимо задуматься. Ведь довольно сложно объяснить взрослому мужчине, что такие действия характеризуют его не как хорошего любовника, а совсем наоборот. И возможно, этот мужчина совершенно вам не подходит.Я расслабилась, с удовольствием ощущая поцелуи и трепетные движения пальцев. Но в какой-то момент перед моим внутренним взором появилось нежное лицо Ника, его грустные глаза. Я резко оттолкнула Сергея, поправила сбившуюся кофточку и застегнула ширинку своих брюк, которую он уже начал расстегивать.
– Ты чего? – удивленно спросил он и тоже сел.
Потом нащупал очки и водрузил их себе на нос, пристально на меня глядя.
– Ничего, – сухо ответила я и встала.
– Мы же не маленькие дети, – произнес он стандартную фразу. – Разве я тебе не нравлюсь? Разве ты меня не хочешь?
– Вначале спрашивать нужно, а потом бросаться.
Я наклонилась и начала натягивать спавшие туфли. Сергей неожиданно грохнулся на колени и стал целовать кончик туфли, которую я успела надеть. Оторвавшись, он поднял глаза и медленно проговорил:
– Пора, пора мне быть умней! Но узнаю по всем приметам болезнь любви в душе моей…
– Возможно, – сказала я, удивляясь в душе своей холодности.
– Но кто вы, милое дитя? – громко спросил Сергей и встал с колен.
Он сел за стол и внимательно на меня смотрел.
– Человек, – улыбнулась я.
– А более конкретно и, если возможно, в двух– трех словах, – предложил Сергей и улыбнулся в ответ.
– Лазорева Ольга Николаевна, – сказала я после паузы. – Устраивает?
– Вполне, – засмеялся Сергей. – Но таких женщин я и не встречал. Ты сопротивляешься, ты сразу не даешь, а это разжигает. И что это? Умелое кокетство или простодушная чистота? Как узнать правду бедному художнику? А у меня появилась мысль! – обрадованно заявил он и включил ноутбук. – Иногда это дает неожиданные результаты.
Я с любопытством, не понимая, смотрела, что он собирается делать. Но когда до меня дошло, было уже поздно. Сергей набрал в поисковике мою фамилию и имя и, естественно, получил ответ. Увидев названия книг, вышедших под моей фамилией, он присвистнул и в изумлении на меня уставился.
– И что это такое, позвольте вас спросить, сударыня? – после паузы, во время которой внимательно изучал мое лицо, тихо поинтересовался он. – «Мемуары русской гейши», «Я – порнозвезда», «Секс по телефону». И все это написала Ольга Лазорева. Это простое совпадение имени и фамилии? Или как?
– Сейчас объясню, – сказала я и отчего-то залилась краской.
Вся эта история меня порядком нервировала.
– «Самая горячая литературная сенсация! Самый громкий литературный скандал! Подлинная история популярной порнозвезды, рассказанная ею самой!.. Самые скандальные откровения, самые «клубничные» подробности, весь мир отечественного порнобизнеса – в новой сенсационной книге О. Лазоревой», – четко прочитал Сергей с монитора. – Что это, Оленька? – с неподдельным ужасом спросил он, вновь повернувшись ко мне
– Понимаешь, случилось так, что в один прекрасный день ко мне совершенно случайно попали диски с записями самой настоящей порнозвезды, – начала я объяснять, чувствуя в душе усталость и желание немедленно уйти.
Я только могла себе представить удивление Сергея. Автор таких разнузданных, судя по названию, книг сидит у него на кровати и корчит из себя скромницу-разумницу.
– У меня есть хороший друг Саша. Он работает в одном из издательств главным редактором, – продолжила я после паузы. – Я обратилась к нему. И он настоял на том, чтобы все это опубликовать.
– И ты еще жива? – рассмеялся Сергей. – Да настоящий автор давно должен был тебя в клочья порвать. Конечно, если все это правда, а не грамотно придуманный пиар-ход, – пробормотал он и вновь на меня уставился. – Но ведь ты ни за что правду не скажешь.
– Отстаньте все от меня! – зло бросила я и встала.
– Ну ты и штучка оказалась! – добавил Сергей. – А на вид вполне приличная женщина.
– Думай, что хочешь, – ответила я и направилась к выходу. – Мне все равно.
Когда я оказалась на улице, то почувствовала странное облегчение, что все закончилось, так и не начавшись. События развивались совсем не так, как мне хотелось. Сергей понравился мне, но то, что он вот так без затей набросился на меня, вызвало чувство странной брезгливости, прежде всего по отношению к себе самой. Я-то ожидала постепенного развития отношений, длительную цветочно-конфетную фазу, возможность получше узнать друг друга. Но ему это, по всей видимости, нужно не было. Он, судя по его поведению, видел во мне лишь доступного сексуального партнера, возможно, одноразового.
«Вот же козел! – с возмущением думала я, быстро идя к метро. – А еще Пушкина цитировал, на колени падал».
Но когда я уже подошла к вестибюлю и хотела спускаться, кто-то крепко схватил меня за руку. Я резко обернулась. Это был Сергей. Он сильно запыхался, видимо, бежал всю дорогу.
– Как хорошо, что я успел! – заговорил он прерывающимся голосом. – Так сердце сжалось, когда я понял, что ты уходишь и, возможно, навсегда. Да плевать я хотел на то, что ты что-то там напечатала или даже написала. Ты мне нравишься, и только это имеет значение.
– А нравишься ли ты мне, значения не имеет? – усмехнулась я и вырвала руку.
– А разве это не так? – спросил он с обиженным видом.
– Пока! – сказала я, не ответив на его вопрос. – Я уехала.
И быстро зашла в вестибюль метро.
– Можно позвонить? – услышала вслед.
Но даже не обернулась.
И уже сидя в вагоне, вдруг почувствовала, как непрошеные слезы застилают глаза. Мне казалось, что я в чем-то испачкалась. И приехав домой, первым делом забралась в ванную и долго стояла под струями очень горячей воды.
Ириска позвонила, как всегда, непростительно рано. И сразу начала в восторженных выражениях рассказывать мне о собеседовании и фирме.
– Ты не представляешь, какие важные дамы там работают! А как все выглядят! Я просто ошалела, когда увидела, – тараторила она. – Это вам не доморощенное турагентство! И я сразу заключила контракт. И ты сегодня едешь со мной. Там специальный семинар проходит для новичков, два раза в неделю. И заметь, совершенно бесплатно!
– Ты меня просто оглушила, – пробормотала я. – Ты хоть знаешь, который час?
– Знаю, – удивленно ответила Ириска. – 7.30. Я Левку только на работу отправила. Он, кстати, крайне раздражен из-за того, что я ищу работу. Не хочет, видишь ли! Ишь, домработницу себе завел когда-то много лет назад и сейчас боится, что в доме все пойдет вверх дном. А я – женщина! – сделала странный вывод Ириска и хихикнула. – Короче, Оля, тебе тоже нужно там работать. Фирма солидная, между прочим, израильская, продукт на основе какой-то хрени из Мертвого моря, я толком не поняла пока. И мы будем менеджерами медицинского сервиса.
– О господи, – вздохнула я и накрылась одеялом с головой.
– В общем, жду тебя в десять у себя в метро у первого вагона, – не унималась Ириска. – И оденься поприличнее.
Она, не дожидаясь ответа, положила трубку. Я попыталась вновь уснуть, но это, конечно, не получилось. Лежа на спине, я вспоминала вчерашнюю встречу с Сергеем и чувствовала все возрастающую обиду.
«За шлюху он меня, что ли, принимает? – думала я. – Сразу набросился. Не нужно было эту откровенную кофточку надевать! Хотя при чем тут кофточка? Еще и эти книги! Сейчас-то он наверняка уверен, что я просто цену себе набивала. А ну его! Не хочу больше об этом думать!»
И мысли тотчас унеслись к Нику. Контраст был резким. Я вспомнила его юное лицо, нежные оливковые глаза, ощутила ласковое прикосновение мягких губ, услышала, как он говорит, что любит, как называет меня «мой малыш», «мой любимый котенок», и невольно начала улыбаться.
«Все-таки молодые ребята еще сохранили романтическое мироощущение, – думала я, – не то, что эти пожившие ловеласы, которые по определению уже не могут быть романтиками, потому что становятся циниками. Но ведь Сергей творческая натура и должен быть совсем другим. Странно все это».
Зазвонил телефон.
– Ну, Ириска, погоди! – пробормотала я. – Опять что-то забыла сообщить суперважное!
– И что тебе еще надо? – строго спросила я, не посмотрев на определитель.
– «Я пришел к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало, что оно горячим светом на листве затрепетало», – услышала я голос Сергея и замерла. – Доброе утро, милая, – поздоровался он каким-то странным голосом.
– Привет, – хмуро ответила я и замолчала, ожидая продолжения.
Я-то думала, что он больше не позвонит.
– Я всю ночь не сплю, – весело сообщил он и вдруг громко икнул. – Весь в мыслях о тебе, о нашей встрече. Слушай, Оль, – более серьезно начал он, – я тут в Инете глянул на оформление твоих книг. И кто обложки делал?
– Художник, – глупо ответила я.
– Мемуары как оформлены, мне не понравилось. Картинка явно скачана из Сети, и ее плохо отфотошопили. У твоей гейши почему-то голубое лицо.
– Ты за этим позвонил в такую рань? – разозлилась я.
– Не только! Но я, как человек не самый последний в живописи, не мог остаться равнодушным….
– Мне нравится, как оформлены книги, понятно? Тема закрыта! – строго сказала я и положила трубку.
Потом встала и отправилась в душ. Когда вышла, услышала, что телефон звонит, не умолкая.
«Нет, все это начинает выводить из себя!» – окончательно разозлилась я и ответила.
Это был, конечно, Сергей.
– Оленька, – торопливо заговорил он, – не нужно бросать трубку! Прости меня, дорогая!
И Сергей, к моему изумлению, тонко заплакал. Вот этого я никак не ожидала.
– Никто меня не любит, всем я противен, – приговаривал он сквозь всхлипывания. – Жена бросила, девушки не любят. Как картины выпрашивать в подарок, все тут как тут, а как просто понять художника, никого! Моцарт! – вдруг громко выкрикнул он. – Моцарт писал без черновиков! Представляешь, какой гений?!
«При чем тут Моцарт? – удивилась я. – Да он, кажется, пьян в стельку!»
– «Я памятник себе воздвиг нерукотворный! – закричал Сергей. – К нему не зарастет народная тропа, Вознёсся выше он главою непокорной Александрийского…»
Не дослушав, я положила трубку. Телефон тут же зазвонил вновь, но я не ответила. А потом вообще отключила, потому что Сергей звонил без перерыва.
Алкогольная депрессия врачами-наркологами условно подразделяется на два типа.Когда я доехала до станции «Нахимовский проспект», Ириска уже стояла у первого вагона. Она, увидев меня, радостно заулыбалась и вошла в вагон, тут же оглядывая места. Но свободных не было. Мы встали в уголок. Ириска окинула меня критичным взглядом. Я оделась нейтрально – бежевые брюки и шелковая блузка цвета горького шоколада. Ириска вырядилась в дорогущий костюм, который она как-то в порыве расточительности приобрела в Доме моды Славы Зайцева. И даже серьги с крохотными, но настоящими бриллиантиками нацепила. Они ярко искрили, Ириска постоянно улыбалась, ее глаза возбужденно блестели.
Первый тип – это когда на следующий день после чрезмерного употребления алкоголя возникает немотивированное чувство вины. Оно вызывает подавленное настроение. Человек начинает копаться в себе, мысленно ругает себя, ему кажется, что хуже его нет никого на свете. Затем он начинает жалеть себя, всячески оправдывать, обвинять окружающих в своих бедах. Эта депрессия может быстро пройти даже без специального лечения.
Второй тип депрессии намного сложнее и требует особого внимания. Может развиться, когда человек решил надолго отказаться от спиртного после длительного периода злоупотребления алкоголем. Это так называемая матовая депрессия. Внешне человек выглядит вполне здоровым, он работает, выполняет обязанности в семье, находится в удовлетворительной физической форме. Родственники не замечают, что происходит что-то неладное, потому что, как правило, верят, что человек наконец-то избавился от алкогольной зависимости и все сейчас будет хорошо. Измученные пьянками своего близкого, все счастливы, что человек выздоровел. К тому же на их осторожные вопросы типа «не хочешь ли ты чуточку выпить?» он, как правило, отшучивается или отвечает резким отказом. Но проблема в том, что сам человек больше не испытывает удовольствия от жизни. Ему все кажется однообразным, пресным, скучным, он живет по инерции. И просто притворяется, что у него все замечательно, чтобы родственники не приставали со своей заботой. Но все чаще у него возникает желание хоть как-то изменить эту надоевшую преснятину, вернуть острые ощущения. И если проглядеть этот момент и вовремя не оказать квалифицированную помощь, то он вскоре обязательно найдет повод вернуться к алкоголю, чтобы хоть на короткое время раскрасить свои эмоции и попасть в привычный мир, где, как ему кажется, на душе становится спокойно, жизненные проблемы уходят на задний план, а сам человек представляет себя яркой незаурядной личностью.
Но это замкнутый круг. Начав снова пить, человек употребляет все большие дозы, чтобы добиться такого эффекта. Однако это мимолетное состояние заканчивается и сменяется еще более глубокой депрессией, когда алкоголь уже не способен вызвать хоть какой-то проблеск хорошего настроения. И зачастую такие люди начинают искать более сильные стимуляторы и часто переходят к употреблению наркотиков.
– У нас сегодня была та-а-акая ночь! – зашептала она, наклонившись ко мне. – Ты даже представить себе не можешь! Левка прямо лев! И я сейчас с трудом стою, так все болит.
– Поздравляю, – улыбнулась я.
– И тебе давно пора устроить свою личную жизнь и, возможно, даже выйти замуж. А то смотреть жаль, что пропадает такая женщина!