Страница:
Ольга Юнязова
Легенда о бабочке
Легенда о бабочке
Старик сидел на солнечном камне в блаженном безмыслии. Иногда его привлекал смех маленьких баловней, которые бегали по поляне, гоняя яркокрылых мотыльков. Он уже давно запутался, какие из них его правнуки, а какие соседские. Внуков еще помнил, но тоже, случалось, ошибался, какой из них, от которого из его сыновей.
Старик чувствовал, что годы его сочтены, что времени осталось только подвести итоги и замечтать новое рождение, а потом решить, через кого из малышей он придет младенцем.
На его посох села крупная бабочка и ритмично замигала замысловатым узором, радуя глаз и приглашая в свой мир. Бабушка рассказывала, что после смерти душа превращается в бабочку. Сказки, конечно… А что там на самом деле?
Вот уже несколько дней он не решался даже задуматься на эту тему. Благо, стояли теплые осенние дни.
Старик сосредоточился и в очередной раз начал поиск единственно правильного решения. Это была не просто дань традиции. Нельзя было наугад ткнуть пальцем в самого симпатичного ребенка, ведь от этого решения зависела судьба не только этого малыша, но и всего рода. Своим решением он направлял живу по конкретному руслу: сын – внук – правнук и далее. Но это вовсе не означало, что все остальные его потомки не были им любимы. Это означало лишь то, что на одного из них он возлагает особую ответственность и доверяет ему свою следующую жизнь. Никто из многочисленной родни, которая соберется, чтобы попрощаться с ним, не узнает, кому из детворы прадед скажет заветное слово.
Старик улыбнулся, вспомнив тот яркий осенний день, когда его прадед и прабабка собрались уходить к предкам. На этой же самой поляне собрали они свой род. Было много людей: его двоюродные дедушки и бабушки, дяди и тети и множество двоюродных и троюродных братьев и сестер. Некоторых он видел впервые.
Праздник продолжался несколько дней. Знакомились, играли в разные игры, дедушки и бабушки рассказывали сказки и загадывали загадки. А в конце, уже перед тем, как всем разойтись, старик со старухой сели на этот самый камень, и к ним по очереди начали подходить малыши. И каждому они что-то шептали на ушко, обняв и поглаживая по голове. Бабушка пожелала, чтобы он обязательно научился играть на дудочке. «Научишься?» – спросила она. «Да», – кивнул он. «Спасибо, – улыбнулась бабушка. – Я буду слушать, как ты играешь». А дед обнял его и сказал: «Внучек, береги свое чистое сердце, передавай свет свой детям и правнукам, потому как хочу через твою веточку вновь родиться молодым листочком на древе нашего рода. Согласен ли ты стать проводником души моей?» – «Да», – кивнул он, и на глаза его внезапно набежали слезы, а сердце как-то особенно сильно заколотилось. «Только никому не говори, – подмигнул прадед. – Это наш с тобой секрет».
После тех проводов они прожили еще несколько лет и ушли незаметно.
Старик улыбнулся этим воспоминаниям. Он выполнил свое обещание. У прадеда теперь богатый выбор, кого из этих сорванцов выбрать себе отцом или матерью. Пришло время и ему выбирать, кто понесет сквозь годы его живу.
– Дедушка! Сыграй на дудочке, – писклявым голоском попросила маленькая девочка, дергая его за рукав.
«Ладно, – решил старик. – Завтра уже точно начну думать, а пока…» – Он достал из-за пояса флейту и заиграл…
– Ага… доброе…
– Ты что? Не слышишь? Сотовый…
– Слышу…
– А почему не берешь трубку?
– Это будильник, «Одинокий пастух», я всегда под нее просыпаюсь, – улыбнулась Оксана и снова провалилась в утренний сон.
– Красивая музыка, – Александр потянулся. – А главное так в тему: мне как раз снилось, что я достал дудочку и заиграл. Играю, а сам удивляюсь: «Надо же, как красиво я умею!»
Оксана засмеялась, потом резко вытянулась, как кошка, перевернулась, мяукнула, зевнула и открыла глаза.
– Везет тебе! На дудочке во сне играешь! А мне все еще снятся суды, адвокаты, прокуроры. Никак не могу поверить, что все закончилось. Просыпаюсь каждое утро и чувствую страх.
– Да ну? А я думал, ты вообще не знаешь, что это такое. Я просто удивлялся твоему спокойствию. Особенно тогда, помнишь, когда зачитали приговор? Твое лицо даже не дрогнуло.
– Да? – Оксана усмехнулась. – Смутно помню, как будто все это было не со мной.
Она перевернулась на спину и обратила свой взор куда-то сквозь белый потолок.
Старик чувствовал, что годы его сочтены, что времени осталось только подвести итоги и замечтать новое рождение, а потом решить, через кого из малышей он придет младенцем.
На его посох села крупная бабочка и ритмично замигала замысловатым узором, радуя глаз и приглашая в свой мир. Бабушка рассказывала, что после смерти душа превращается в бабочку. Сказки, конечно… А что там на самом деле?
Вот уже несколько дней он не решался даже задуматься на эту тему. Благо, стояли теплые осенние дни.
Старик сосредоточился и в очередной раз начал поиск единственно правильного решения. Это была не просто дань традиции. Нельзя было наугад ткнуть пальцем в самого симпатичного ребенка, ведь от этого решения зависела судьба не только этого малыша, но и всего рода. Своим решением он направлял живу по конкретному руслу: сын – внук – правнук и далее. Но это вовсе не означало, что все остальные его потомки не были им любимы. Это означало лишь то, что на одного из них он возлагает особую ответственность и доверяет ему свою следующую жизнь. Никто из многочисленной родни, которая соберется, чтобы попрощаться с ним, не узнает, кому из детворы прадед скажет заветное слово.
Старик улыбнулся, вспомнив тот яркий осенний день, когда его прадед и прабабка собрались уходить к предкам. На этой же самой поляне собрали они свой род. Было много людей: его двоюродные дедушки и бабушки, дяди и тети и множество двоюродных и троюродных братьев и сестер. Некоторых он видел впервые.
Праздник продолжался несколько дней. Знакомились, играли в разные игры, дедушки и бабушки рассказывали сказки и загадывали загадки. А в конце, уже перед тем, как всем разойтись, старик со старухой сели на этот самый камень, и к ним по очереди начали подходить малыши. И каждому они что-то шептали на ушко, обняв и поглаживая по голове. Бабушка пожелала, чтобы он обязательно научился играть на дудочке. «Научишься?» – спросила она. «Да», – кивнул он. «Спасибо, – улыбнулась бабушка. – Я буду слушать, как ты играешь». А дед обнял его и сказал: «Внучек, береги свое чистое сердце, передавай свет свой детям и правнукам, потому как хочу через твою веточку вновь родиться молодым листочком на древе нашего рода. Согласен ли ты стать проводником души моей?» – «Да», – кивнул он, и на глаза его внезапно набежали слезы, а сердце как-то особенно сильно заколотилось. «Только никому не говори, – подмигнул прадед. – Это наш с тобой секрет».
После тех проводов они прожили еще несколько лет и ушли незаметно.
Старик улыбнулся этим воспоминаниям. Он выполнил свое обещание. У прадеда теперь богатый выбор, кого из этих сорванцов выбрать себе отцом или матерью. Пришло время и ему выбирать, кто понесет сквозь годы его живу.
– Дедушка! Сыграй на дудочке, – писклявым голоском попросила маленькая девочка, дергая его за рукав.
«Ладно, – решил старик. – Завтра уже точно начну думать, а пока…» – Он достал из-за пояса флейту и заиграл…
* * *
– Доброе утро!– Ага… доброе…
– Ты что? Не слышишь? Сотовый…
– Слышу…
– А почему не берешь трубку?
– Это будильник, «Одинокий пастух», я всегда под нее просыпаюсь, – улыбнулась Оксана и снова провалилась в утренний сон.
– Красивая музыка, – Александр потянулся. – А главное так в тему: мне как раз снилось, что я достал дудочку и заиграл. Играю, а сам удивляюсь: «Надо же, как красиво я умею!»
Оксана засмеялась, потом резко вытянулась, как кошка, перевернулась, мяукнула, зевнула и открыла глаза.
– Везет тебе! На дудочке во сне играешь! А мне все еще снятся суды, адвокаты, прокуроры. Никак не могу поверить, что все закончилось. Просыпаюсь каждое утро и чувствую страх.
– Да ну? А я думал, ты вообще не знаешь, что это такое. Я просто удивлялся твоему спокойствию. Особенно тогда, помнишь, когда зачитали приговор? Твое лицо даже не дрогнуло.
– Да? – Оксана усмехнулась. – Смутно помню, как будто все это было не со мной.
Она перевернулась на спину и обратила свой взор куда-то сквозь белый потолок.
Воспоминания
Услышав про семь лет лишения свободы, она даже не успела отобразить на лице тот внезапный ужас, который буквально раздавил ее душу.
Первая мысль, которая пробилась к ней сквозь черный туман, была: «Хорошо, что мама этого не слышит». Вторая мысль выбралась из-под обломков разрушенной жизни и жалобно каркнула: «Странно! Адвокат был на сто процентов уверен в успехе». И она поползла куда-то, волоча поломанное крыло.
Оксана бросилась за ней. Казалось, что самое необходимое сейчас – это правильно сложить раздробленные косточки и наложить шину, а все остальное не так уж и важно. Но как только она попыталась взять несчастную на руки, так тут же получила агрессивный удар клювом в запястье – это в реальности защелкнулись браслеты-наручники. А птица-мысль продолжала удирать от нее, опираясь о землю здоровым крылом. Когда Оксану выводили из зала суда, она старалась не упустить из виду беглянку, чтобы потом все-таки поймать ее и оказать необходимую помощь.
Что происходило дальше, уже почти стерлось из памяти. Ее куда-то везли, потом вели, потом заперли в камере. Но зато она отлично помнила, как шла по следам раненой птицы, находя в дорожной пыли то свежие капли крови, то потерянные белые перья.
«Куда же она может идти?» – задумалась Оксана, когда окончательно потеряла след и заблудилась. Она огляделась по сторонам, и лес показался ей знакомым. Да это же та самая поляна, на которой ждет древний волхв, обещавший взять на обучение ее далекого прадеда. А вот и он сам. Если не знать, что он здесь, ни за что его не заметишь. Оксана подошла к нему медленно и осторожно, чтобы не напугать белую птицу, которая смирно сидела, пока старец исцелял ее.
Волхв поднял взгляд на Оксану, а потом перевел его на маленький холмик, который удобно было использовать как сиденье.
«Спасибо, я еще насижусь», – подумала Оксана, и старец беззвучно усмехнулся, оценив черный юмор своей гостьи. Немного подумав, Оксана все-таки села и замерла, подобно птице, ощущая, как срастаются разрушенные нервы и как уходят из души боль и страх. Через некоторое время птица очнулась, взмахнула исцеленным крылом, как бы проверяя, не затаилось ли где, между перышками, остатков боли, потом подпрыгнула и полетела.
Старец проводил ее взглядом и перевел его на Оксану.
– Ну, здравствуй! – сказал он с той интонацией в голосе, которой встречает директор школы набедокурившего ученика.
– Добрый день, – ответила Оксана.
Какое-то время они сидели молча, потом Оксана спросила:
– Неужели вы тоже считаете, что я виновата?
Старец посмотрел на нее с хитрым прищуром, едва пряча в бороде улыбку.
– Мы? – удивился он и огляделся по сторонам, как бы в поисках остальных. Потом он глянул куда-то вверх и кивнул: – Ах да, конечно же мы. Да, мы считаем, что ты виновата… в том, что слишком самоуверенна, в том, что недооценила сложность ситуации, не увидела подводных камней.
– Да как же? – начала оправдываться Оксана. – В чем моя самоуверенность? Я поручила ведение дела адвокату, одному из лучших в городе…
– Кроме того, – перебил ее старец, – ты виновата в том, что доверила свою судьбу чужому человеку. Ты виновата в том, что до сих пор думаешь, что за деньги можно купить помощь.
– Я не понимаю! Разве у меня есть другие варианты? Неужели я должна сама себя защищать? Вот это было бы действительно слишком самоуверенно.
– Нет, конечно! Все нужно делать профессионально. А ты не юрист.
– Но ты же сам себе противоречишь! Где я найду хорошего адвоката, и не за деньги? В нашем мире бесплатно никто не работает, и уж особенно хорошие юристы.
– В нашем мире, Ксюша, деньги ничего не значат. Деньги – это всего лишь бумага…
– Всего лишь! – возмутилась Оксана. – Обычно так говорят те, кто их не имеет. Зелен виноград…
– Да, ты права! – усмехнулся волхв. – Нищие люди ненавидят деньги. А за что им любить их? За то, что ради них приходится заниматься трудными и скучными делами? За то, что едва появившись в кошельке, они так и норовят сбежать к другому хозяину? Да! Нищета не любит деньги, и деньги отвечают ей взаимностью.
– Да. Но при чем здесь мой адвокат? Его-то не назовешь нищим! Он очень любит свою работу! Да и деньги тоже любит, – засмеялась Оксана.
– Деньги, Ксюша, они как кровь: их недостаток ощущается весьма болезненно, но их излишек… Вот скажи: может у человека быть лишняя кровь?
Оксана задумалась над подобным сравнением. Лишний вес – может быть, весьма неприятное явление. А лишняя кровь…
– Нет, конечно, лишней крови быть не может. Крови может быть только мало и достаточно.
– Вот именно! – продолжил старец. – Лишние деньги – это уже не деньги. Они вроде бы и есть, но они бесполезны. Они как лишний вес, точно так же приносят неудобства и боль в жизнь своего хозяина. Богачи также зависимы от доходов, как обжора от еды. И так же как толстяк ненавидит свой жир и пытается от него избавиться, богач пытается сжечь лишние финансовые калории. Существует целая индустрия прожигания излишков: казино, различные безумные хобби, неоправданно дорогие вещи и услуги. Богатые люди тоже ненавидят деньги. Поэтому щедрая оплата, хоть и доставляет им удовольствие, но не создает мотивацию работать творчески и качественно.
– Хм, – пожала плечами Оксана. – Но ведь можно пускать лишние деньги на благотворительность.
– Что ты имеешь в виду, говоря это слово?
– Как что? – удивилась Оксана. – Помощь детским домам, церквям, инвалидам, да просто людям, которые нуждаются в помощи.
– Ах, это… Ну да. Это тоже можно отнести к способам сжигания финансового жира. Но не стоит называть это благотворительностью. Подобная «помощь» никому не приносит блага.
– Это почему?! – возмутилась Оксана. – Вот я уже пообещала Александру, что если эта история закончится благополучно, то я помогу ему воплотить в реальность мечты о спасении деревни и выкуплю оставшиеся паи колхозников. Разве это не пойдет на благо жителям деревни?
– Нет, не пойдет, – старец грустно улыбнулся. – И именно для того, чтобы ты не смогла им «помочь», это дело может закончиться неблагополучно.
– Не понимаю! Что ж получается, если я приму решение не помогать, то меня сразу же выпустят? – Оксана нервно засмеялась.
– Не все так просто. Тем более, что ты уже пообещала. Разве ты сможешь не выполнить обещание? Вот представь: тебя оправдали, дело закрыли, а ты берешь и говоришь Александру: «Ты знаешь, я пошутила… Не буду я выкупать эти паи, потому, что…»
– Нет! Конечно, не смогу. Хотя, если честно, когда он рассказывал мне всю эту историю, у меня не было никакого желания покупать эту землю. Во-первых, потому что я понимала, что это будет пустая трата денег, а во-вторых…
– Ну, что же ты замолчала?
– Стыдно признаться, но я даже обрадовалась такому повороту событий. Ведь если их всех из деревни этой выселят, то Александру ничего не останется, как вернуться в город. И тогда мы купим участок в каком-нибудь коттеджном поселке, перевезем туда его пчел, деревья и даже домик его сможем перевезти…
– А если ты не хотела ему помогать, то зачем же пообещала?
– Я подумала, что если я пообещаю помочь благому делу, то Бог поможет мне выпутаться из этой истории.
Старец засмеялся.
– Ах, Ксюша! Какая же ты еще глупая!
– Теперь вижу, – грустно улыбнулась Оксана, – что милость Бога не купить за деньги.
– Дело не в деньгах, дело в твоем желании! Богу вовсе не нужно, чтобы ты делала то, чего не желаешь! Чтобы получить Его помощь, ты должна делать только то, что хочешь сама.
– Не понимаю! Я что, должна бросить Александра, Владимира с Галиной, Раю и всю деревню на произвол судьбы?
– А ты хочешь бросить их?
– Нет! Я хочу им помочь!
– А ты хочешь покупать эти земли?
– Нет… – Оксана тяжело вздохнула. – Как же быть?
– Разве ответ не очевиден?
– Ты хочешь сказать, что моя помощь должна быть не деньгами и не выкупом этих дурацких паев?
– Именно! – усмехнулся старец.
– А как же тогда? – пожала плечами Оксана.
– Иди вослед своим желаниям, – ответил старик и поднялся. Потом он посмотрел вверх и протянул руку. Белая птица, по спирали пролетев над поляной, села ему на локоть.
Оксана открыла глаза и оглядела место своего заключения. Это была вполне уютная камера. Светлые стены, чистое, хоть и зарешеченное окно со шторками. Здесь было намного комфортнее, чем в той тюремной келье, в которой она гостила у тети Веры. Оксана улыбнулась и снова закрыла глаза, в надежде увидеть свои желания.
Первое, что вспомнилось, это тот обед, в гостях у Кузнецовых, когда рыжий Рихард предлагал Владимиру взять кредит, чтобы увеличить объемы производства. У Оксаны тогда вспыхнула яркая идея. Мгновенно, словно падающая звезда, в голове пронесся детальный план ее реализации и погас. Потом события начали развиваться так, что стало уже не до осмысления этого плана, но сейчас он вновь завибрировал в мозгу, требуя конкретизации. Оксана с увлечением начала восстанавливать образ, который промелькнул тогда в ее голове.
Первым делом надо установить прямо на ферме линию по разливу молока в герметичные пакеты и сертифицировать производство. Конечно, для тех объемов, что пока производит семья Кузнецовых, это делать нерентабельно. Но зато это исключит всякую возможность разбавлять молоко. Оксана почувствовала приступ детской радости, когда представила, как она в своих магазинах оформит витрины, на которых будет выставляться этот эксклюзивный продукт. А в те районы, где нет ее магазинов, но есть постоянные покупатели, козье молоко будет развозить специально оборудованный автомобильчик. Оксана даже представила нарисованную на его борту забавную козочку и семерых козлят. Один козленок нюхал цветок, на котором сидела пчелка. У другого козленка на маленьком остром рожке она заметила наколотый гриб. Третий жевал морковку…
Идея расширялась. «А почему бы, – подумала Оксана, – попутно вместе с молоком не везти в город дикоросы, мед и другие продукты?» Тем более, что все это можно собирать не с одной деревни, но и со всех окрестных. Деревенские жители, да и дачники, будут рады подзаработать за лето. Можно на той же ферме Кузнецовых установить еще камеру быстрой заморозки продуктов.
Конечно, такое дело потребует больших вложений, при долгом сроке окупаемости, но это Оксану не заботило. В конце концов, можно представить эти затраты как увлекательное хобби, которое не только даст ей отдых и развлечение, но и принесет пользу многим людям, да и Владимиру развяжет руки и даст возможность заняться более творческим и интересным делом. Интересно, каким?
И фантазия понесла Оксану дальше. Она увидела, что Владимир открыл центр по обучению владельцев собак телепатической дрессировке.
Грезы Оксаны оборвал лязг замка. Открыв глаза, она оцепенела от удивления. В ее камеру вошли Александр и еще один незнакомый человечек забавной внешности.
– Привет! – сказал Александр. – Знакомься, это Иосиф Яковлевич, адвокат. Предлагает свои услуги…
– Да? – Оксана хлопала глазами, пытаясь вернуть мысли в реальность. – А что случилось со старым?
– Пока ничего. Но ты же видишь, он не справился.
Оксана кивнула. Она и сама уже почти пришла к решению, что надо искать другого адвоката, но как-то немного иначе она себе его представляла.
– Как вы сюда прошли? – наконец сформулировала она свое удивление.
Проигнорировав вопрос, адвокат сел на свободную койку и начал бесцеремонно разглядывать Оксану, как будто оценивая, стоит ее покупать или не стоит. Александр, как обычно, сел прямо на пол.
– Пегейдем сгазу к делу, – начал адвокат сильно картавя. – Меня зовут Иосиф Яковлевич, но для пгостоты можете звать меня кгатко Йосиф Якич. Скажу сгазу: то, что пгоисходит здесь сейчас, абсолютно незаконно. Я имею в виду нашу встгечу. Она оказалась возможной благодагя моим оггомным связям и вашим пока еще не конфискованным деньгам. Но мы пгостим себе эту вольность, потому что, как вы уже сумели убедиться, закон в этих стенах вообще гость гедкий.
Оксана испуганно перевела взгляд на Александра, требуя объяснений, но выражение его лица было таким же растерянным и удивленным, как и ее.
– Сгазу хочу ответить на вопгосы, котогые вы стесняетесь задать, – продолжил Йосиф Якич. – Каковы шансы у нашего дела, и почему вы должны довегить его именно мне?
Оксана слегка кивнула.
– Напомню, что после вынесения обвинительного пгиговога, вы имеете пгаво в течение тгех дней его опготестовать. Так вот: вегоятность опгавдательного пгиговога в вашем случае, догогуша, гавна полному кгуглому нулю! Почему? Отвечу: потому что ни вам, ни вашему адвокату больше нечего добавить! Вы уже выложили все свои козыги. Я ознакомился с матегиалами дела и в очегедной газ с удовольствием обнагужил, что оно полностью заказное и абсолютно сфабгикованное. Более того, и пгокугог, и судья отлично знают, что ни вы, ни ваш этот самоубийца ни в чем не виноваты. Но им велено обвинять, и они будут это делать. Ваши козыги пгосто смахиваются с иггального стола. Вы понимаете, о чем я?
– Нет, не понимаю.
Азартно потирая руки, Йосиф Якич вскочил и возбужденно забегал по камере.
– Ну, вот пгедставьте: вы садитесь иггать с человеком в шахматы, ходите тгадиционным Е2-Е4, а он вместо того, чтобы как-то адекватно ответить, пгосто бьет щелчком по какой-нибудь пешке и одним удагом сшибает с доски вашего коголя. Что вы на это скажете?
– Так нельзя!
– А ему можно! – воскликнул Йосиф Якич и развел руками, слегка присев. – Потому что он иггает не в шахматы, а в щелчки! И если вы планируете выиггать, ну или хотя бы сыггать вничью, то должны иггать по его пгавилам, потому что он по вашим иггать и не собигается! Вы понимаете?
– Нет, не понимаю!
– Это ногмально! – спокойно махнул рукой Йосиф Якич. – Главное, что я понимаю и знаю, как надо вести иггу. От вас же мне нужно только согласие на сотгудничество.
– Но почему я должна вам доверять? – напомнила Оксана второй вопрос.
Йосиф Якич замер посреди камеры, задумчиво потирая подбородок и имитируя озадаченность.
– Хогоший вопгос! Если честно, я надеялся, что вы о нем забудете. Но газ уж напомнили, то отвечу кгатко: вы не должны! И вообще, знаете ли, вега – это всегда оггомный гиск. И особенно, если пъедлагают довеиться лицу моей национальности, – и Йосиф Якич забавно захихикал. – Кстати, анекдот: у англичанина спгашивают: «Почему в вашей стгане нет антисемитизма?» А тот отвечает: «Пгосто мы не считаем себя глупее евгеев».
Оксана перевела взгляд на Александра. Заметив это, адвокат перестал смеяться и спокойно сказал:
– Ну, спгосите же его, спгосите! Не стесняйтесь! «Где ты его нашел?» Вегно? Давайте договогимся: если мы хотим габотать вместе, то между нами не должно быть никаких секгетиков, никаких неудобств и лжепгиличий. Я отлично понимаю ваши сомнения, но никак не могу помочь вам их газвеять. Ну, газве что гекомендации моих бывших клиентов… Один из них сегодня как газ и погекомендовал меня вашему дгугу. Но, впгочем, ведь и пгошлого адвоката вам тоже погекомендовали уважаемые люди. Не знаю. Гешайте сами. Я оставлю вас на пять минут. Не скучайте!
И Йосиф Якич вышел за дверь.
– Боже мой! Саша! Где ты его откопал? – ужаснулась Оксана.
– Я сам в шоке. Пока мы шли сюда, он вел себя абсолютно нормально. Если бы он сразу начал рассказывать мне анекдоты…
– Нормально?! – Оксана перешла на сдавленный шепот: – Дырявый свитер, мятые штаны и стоптанные башмаки, это, по-твоему, нормально?
– Ну… э-э-э…
– И что? Ты хочешь, чтобы я наняла этого клоуна?
– Теперь уже даже и не знаю. Но посоветовал нам его, действительно, вполне нормальный человек.
– Хотя, ты знаешь, а ведь он прав в том, что игра ведется по каким-то странным правилам. Против меня не было ни одной веской улики, все доказательства моей вины рассыпались, свидетели говорили только в мою защиту. А когда адвокат привел доказательства, что все фирмы, которые проходили по этому делу были подставные… все, кроме моей… и при этом никаких обвинений в адрес директоров подставных фирм! А мне семь лет…
Александр нервно засмеялся:
– Директоров?! Да эти бомжи, наверное, только и мечтают оказаться в тюрьме. Здесь хоть кормят.
– Такое преступное лжеобвинение возможно только в том случае, если и судьи, и прокурор абсолютно уверены в своей безнаказанности. А кто его отрекомендовал, этого Якича?
– Да какой-то Лехин знакомый, – сказал Александр, почесывая затылок. – Мы вышли из суда в полном ужасе, не зная, что делать. И тут вдруг к нам подбегает этот взъерошенный человек и протягивает свою визитку. А у Лехи в этот момент телефон заиграл. Звонил кто-то из его «афганцев». Сказал, что у нас есть надежда, если доверим продолжение дела Иосифу Яковлевичу. А дальше мы даже опомниться не успели, как он взял всю инициативу в свои руки. Сказал, что действовать надо быстро, и поэтому сегодня вечером мы пойдем к тебе, чтобы убедить сменить адвоката. Я не мог отказаться от свидания.
– Да уж, убедительно! – улыбнулась Оксана. – Хотя сам факт, что ему удалось пройти сюда, говорит о том, что это не просто чудак с улицы. Может, рискнем? Что мы теряем? Ведь он прав в том, что козырей-то у нас больше нет.
– Решай сама.
– Ну а ты-то, как думаешь?
– Знаешь, мне он показался честным… и загадочным. Так нелепо одеваться и вести себя может только тот, кто намного глубже, чем хочет казаться. Конечно, он перебарщивает…
– Вот и я подумала о том же. Если бы это враги его к нам подослали, то они бы позаботились о его внешнем виде. Давай попробуем…
В этот момент дверь открылась, и вошел Йосиф Якич, подтягивая вытянутые в коленях штаны.
– Ну что, дгузья мои? Что вы гешили?
– Иосиф Яковлевич, но если вы уверены, что оправдательный приговор в моем деле невозможен, то почему хотите взяться за него? – спросила Оксана.
– А зачем вам опгавдательный пгиговоу? Это негеально, учитывая те силы, котогые на вас наехали. Опгавдать вас для любого судьи означает подписать себе досгочное освобождение от должности без выходного пособия. Максимум, что я могу обещать, это отпгавление вашего дела на пегесмотв и забывание о нем на веки вечные. Получится, что вас и не осудили, и не опгавдали, значит, вы свободны.
– А минимум? – спросила Оксана.
– Ну, а минимум, отсгочка, пока дело пегесматгивают. А там посмотгим.
– Хорошо, – вздохнула Оксана. – Давайте обсудим ваш гонорар.
– Гоногар? – обрадовался Йосиф Якич, как будто бы не ожидал, что ему дадут позаниматься этим делом, да еще и денег предложат. – Гоногар, это хоошо, это я люблю. Я пгошу совсем немного, пять ублей в час, вас устгоит?
– Вы шутите? – засмеялась Оксана.
– Конечно, шучу, – засмущался Йосиф Якич. – Тьи убля, но это уже кайняя цена. Меньше не могу.
Пока Оксана хлопала глазами, придумывая, что бы пошутить в ответ, Йосиф Якич задрал рукав вязаного зеленого свитера и глянул на часы, которые вместо ремешка были привязаны к запястью какой-то веревочкой.
– Ой, ой! Дузья мои, мне поа бежать. А то жена гешит, что я опять остался ночевать у любовницы. Саша, пойдем! Оксана, до завтга! Я гад, что мы договогились.
Первая мысль, которая пробилась к ней сквозь черный туман, была: «Хорошо, что мама этого не слышит». Вторая мысль выбралась из-под обломков разрушенной жизни и жалобно каркнула: «Странно! Адвокат был на сто процентов уверен в успехе». И она поползла куда-то, волоча поломанное крыло.
Оксана бросилась за ней. Казалось, что самое необходимое сейчас – это правильно сложить раздробленные косточки и наложить шину, а все остальное не так уж и важно. Но как только она попыталась взять несчастную на руки, так тут же получила агрессивный удар клювом в запястье – это в реальности защелкнулись браслеты-наручники. А птица-мысль продолжала удирать от нее, опираясь о землю здоровым крылом. Когда Оксану выводили из зала суда, она старалась не упустить из виду беглянку, чтобы потом все-таки поймать ее и оказать необходимую помощь.
Что происходило дальше, уже почти стерлось из памяти. Ее куда-то везли, потом вели, потом заперли в камере. Но зато она отлично помнила, как шла по следам раненой птицы, находя в дорожной пыли то свежие капли крови, то потерянные белые перья.
«Куда же она может идти?» – задумалась Оксана, когда окончательно потеряла след и заблудилась. Она огляделась по сторонам, и лес показался ей знакомым. Да это же та самая поляна, на которой ждет древний волхв, обещавший взять на обучение ее далекого прадеда. А вот и он сам. Если не знать, что он здесь, ни за что его не заметишь. Оксана подошла к нему медленно и осторожно, чтобы не напугать белую птицу, которая смирно сидела, пока старец исцелял ее.
Волхв поднял взгляд на Оксану, а потом перевел его на маленький холмик, который удобно было использовать как сиденье.
«Спасибо, я еще насижусь», – подумала Оксана, и старец беззвучно усмехнулся, оценив черный юмор своей гостьи. Немного подумав, Оксана все-таки села и замерла, подобно птице, ощущая, как срастаются разрушенные нервы и как уходят из души боль и страх. Через некоторое время птица очнулась, взмахнула исцеленным крылом, как бы проверяя, не затаилось ли где, между перышками, остатков боли, потом подпрыгнула и полетела.
Старец проводил ее взглядом и перевел его на Оксану.
– Ну, здравствуй! – сказал он с той интонацией в голосе, которой встречает директор школы набедокурившего ученика.
– Добрый день, – ответила Оксана.
Какое-то время они сидели молча, потом Оксана спросила:
– Неужели вы тоже считаете, что я виновата?
Старец посмотрел на нее с хитрым прищуром, едва пряча в бороде улыбку.
– Мы? – удивился он и огляделся по сторонам, как бы в поисках остальных. Потом он глянул куда-то вверх и кивнул: – Ах да, конечно же мы. Да, мы считаем, что ты виновата… в том, что слишком самоуверенна, в том, что недооценила сложность ситуации, не увидела подводных камней.
– Да как же? – начала оправдываться Оксана. – В чем моя самоуверенность? Я поручила ведение дела адвокату, одному из лучших в городе…
– Кроме того, – перебил ее старец, – ты виновата в том, что доверила свою судьбу чужому человеку. Ты виновата в том, что до сих пор думаешь, что за деньги можно купить помощь.
– Я не понимаю! Разве у меня есть другие варианты? Неужели я должна сама себя защищать? Вот это было бы действительно слишком самоуверенно.
– Нет, конечно! Все нужно делать профессионально. А ты не юрист.
– Но ты же сам себе противоречишь! Где я найду хорошего адвоката, и не за деньги? В нашем мире бесплатно никто не работает, и уж особенно хорошие юристы.
– В нашем мире, Ксюша, деньги ничего не значат. Деньги – это всего лишь бумага…
– Всего лишь! – возмутилась Оксана. – Обычно так говорят те, кто их не имеет. Зелен виноград…
– Да, ты права! – усмехнулся волхв. – Нищие люди ненавидят деньги. А за что им любить их? За то, что ради них приходится заниматься трудными и скучными делами? За то, что едва появившись в кошельке, они так и норовят сбежать к другому хозяину? Да! Нищета не любит деньги, и деньги отвечают ей взаимностью.
– Да. Но при чем здесь мой адвокат? Его-то не назовешь нищим! Он очень любит свою работу! Да и деньги тоже любит, – засмеялась Оксана.
– Деньги, Ксюша, они как кровь: их недостаток ощущается весьма болезненно, но их излишек… Вот скажи: может у человека быть лишняя кровь?
Оксана задумалась над подобным сравнением. Лишний вес – может быть, весьма неприятное явление. А лишняя кровь…
– Нет, конечно, лишней крови быть не может. Крови может быть только мало и достаточно.
– Вот именно! – продолжил старец. – Лишние деньги – это уже не деньги. Они вроде бы и есть, но они бесполезны. Они как лишний вес, точно так же приносят неудобства и боль в жизнь своего хозяина. Богачи также зависимы от доходов, как обжора от еды. И так же как толстяк ненавидит свой жир и пытается от него избавиться, богач пытается сжечь лишние финансовые калории. Существует целая индустрия прожигания излишков: казино, различные безумные хобби, неоправданно дорогие вещи и услуги. Богатые люди тоже ненавидят деньги. Поэтому щедрая оплата, хоть и доставляет им удовольствие, но не создает мотивацию работать творчески и качественно.
– Хм, – пожала плечами Оксана. – Но ведь можно пускать лишние деньги на благотворительность.
– Что ты имеешь в виду, говоря это слово?
– Как что? – удивилась Оксана. – Помощь детским домам, церквям, инвалидам, да просто людям, которые нуждаются в помощи.
– Ах, это… Ну да. Это тоже можно отнести к способам сжигания финансового жира. Но не стоит называть это благотворительностью. Подобная «помощь» никому не приносит блага.
– Это почему?! – возмутилась Оксана. – Вот я уже пообещала Александру, что если эта история закончится благополучно, то я помогу ему воплотить в реальность мечты о спасении деревни и выкуплю оставшиеся паи колхозников. Разве это не пойдет на благо жителям деревни?
– Нет, не пойдет, – старец грустно улыбнулся. – И именно для того, чтобы ты не смогла им «помочь», это дело может закончиться неблагополучно.
– Не понимаю! Что ж получается, если я приму решение не помогать, то меня сразу же выпустят? – Оксана нервно засмеялась.
– Не все так просто. Тем более, что ты уже пообещала. Разве ты сможешь не выполнить обещание? Вот представь: тебя оправдали, дело закрыли, а ты берешь и говоришь Александру: «Ты знаешь, я пошутила… Не буду я выкупать эти паи, потому, что…»
– Нет! Конечно, не смогу. Хотя, если честно, когда он рассказывал мне всю эту историю, у меня не было никакого желания покупать эту землю. Во-первых, потому что я понимала, что это будет пустая трата денег, а во-вторых…
– Ну, что же ты замолчала?
– Стыдно признаться, но я даже обрадовалась такому повороту событий. Ведь если их всех из деревни этой выселят, то Александру ничего не останется, как вернуться в город. И тогда мы купим участок в каком-нибудь коттеджном поселке, перевезем туда его пчел, деревья и даже домик его сможем перевезти…
– А если ты не хотела ему помогать, то зачем же пообещала?
– Я подумала, что если я пообещаю помочь благому делу, то Бог поможет мне выпутаться из этой истории.
Старец засмеялся.
– Ах, Ксюша! Какая же ты еще глупая!
– Теперь вижу, – грустно улыбнулась Оксана, – что милость Бога не купить за деньги.
– Дело не в деньгах, дело в твоем желании! Богу вовсе не нужно, чтобы ты делала то, чего не желаешь! Чтобы получить Его помощь, ты должна делать только то, что хочешь сама.
– Не понимаю! Я что, должна бросить Александра, Владимира с Галиной, Раю и всю деревню на произвол судьбы?
– А ты хочешь бросить их?
– Нет! Я хочу им помочь!
– А ты хочешь покупать эти земли?
– Нет… – Оксана тяжело вздохнула. – Как же быть?
– Разве ответ не очевиден?
– Ты хочешь сказать, что моя помощь должна быть не деньгами и не выкупом этих дурацких паев?
– Именно! – усмехнулся старец.
– А как же тогда? – пожала плечами Оксана.
– Иди вослед своим желаниям, – ответил старик и поднялся. Потом он посмотрел вверх и протянул руку. Белая птица, по спирали пролетев над поляной, села ему на локоть.
Оксана открыла глаза и оглядела место своего заключения. Это была вполне уютная камера. Светлые стены, чистое, хоть и зарешеченное окно со шторками. Здесь было намного комфортнее, чем в той тюремной келье, в которой она гостила у тети Веры. Оксана улыбнулась и снова закрыла глаза, в надежде увидеть свои желания.
Первое, что вспомнилось, это тот обед, в гостях у Кузнецовых, когда рыжий Рихард предлагал Владимиру взять кредит, чтобы увеличить объемы производства. У Оксаны тогда вспыхнула яркая идея. Мгновенно, словно падающая звезда, в голове пронесся детальный план ее реализации и погас. Потом события начали развиваться так, что стало уже не до осмысления этого плана, но сейчас он вновь завибрировал в мозгу, требуя конкретизации. Оксана с увлечением начала восстанавливать образ, который промелькнул тогда в ее голове.
Первым делом надо установить прямо на ферме линию по разливу молока в герметичные пакеты и сертифицировать производство. Конечно, для тех объемов, что пока производит семья Кузнецовых, это делать нерентабельно. Но зато это исключит всякую возможность разбавлять молоко. Оксана почувствовала приступ детской радости, когда представила, как она в своих магазинах оформит витрины, на которых будет выставляться этот эксклюзивный продукт. А в те районы, где нет ее магазинов, но есть постоянные покупатели, козье молоко будет развозить специально оборудованный автомобильчик. Оксана даже представила нарисованную на его борту забавную козочку и семерых козлят. Один козленок нюхал цветок, на котором сидела пчелка. У другого козленка на маленьком остром рожке она заметила наколотый гриб. Третий жевал морковку…
Идея расширялась. «А почему бы, – подумала Оксана, – попутно вместе с молоком не везти в город дикоросы, мед и другие продукты?» Тем более, что все это можно собирать не с одной деревни, но и со всех окрестных. Деревенские жители, да и дачники, будут рады подзаработать за лето. Можно на той же ферме Кузнецовых установить еще камеру быстрой заморозки продуктов.
Конечно, такое дело потребует больших вложений, при долгом сроке окупаемости, но это Оксану не заботило. В конце концов, можно представить эти затраты как увлекательное хобби, которое не только даст ей отдых и развлечение, но и принесет пользу многим людям, да и Владимиру развяжет руки и даст возможность заняться более творческим и интересным делом. Интересно, каким?
И фантазия понесла Оксану дальше. Она увидела, что Владимир открыл центр по обучению владельцев собак телепатической дрессировке.
Грезы Оксаны оборвал лязг замка. Открыв глаза, она оцепенела от удивления. В ее камеру вошли Александр и еще один незнакомый человечек забавной внешности.
– Привет! – сказал Александр. – Знакомься, это Иосиф Яковлевич, адвокат. Предлагает свои услуги…
– Да? – Оксана хлопала глазами, пытаясь вернуть мысли в реальность. – А что случилось со старым?
– Пока ничего. Но ты же видишь, он не справился.
Оксана кивнула. Она и сама уже почти пришла к решению, что надо искать другого адвоката, но как-то немного иначе она себе его представляла.
– Как вы сюда прошли? – наконец сформулировала она свое удивление.
Проигнорировав вопрос, адвокат сел на свободную койку и начал бесцеремонно разглядывать Оксану, как будто оценивая, стоит ее покупать или не стоит. Александр, как обычно, сел прямо на пол.
– Пегейдем сгазу к делу, – начал адвокат сильно картавя. – Меня зовут Иосиф Яковлевич, но для пгостоты можете звать меня кгатко Йосиф Якич. Скажу сгазу: то, что пгоисходит здесь сейчас, абсолютно незаконно. Я имею в виду нашу встгечу. Она оказалась возможной благодагя моим оггомным связям и вашим пока еще не конфискованным деньгам. Но мы пгостим себе эту вольность, потому что, как вы уже сумели убедиться, закон в этих стенах вообще гость гедкий.
Оксана испуганно перевела взгляд на Александра, требуя объяснений, но выражение его лица было таким же растерянным и удивленным, как и ее.
– Сгазу хочу ответить на вопгосы, котогые вы стесняетесь задать, – продолжил Йосиф Якич. – Каковы шансы у нашего дела, и почему вы должны довегить его именно мне?
Оксана слегка кивнула.
– Напомню, что после вынесения обвинительного пгиговога, вы имеете пгаво в течение тгех дней его опготестовать. Так вот: вегоятность опгавдательного пгиговога в вашем случае, догогуша, гавна полному кгуглому нулю! Почему? Отвечу: потому что ни вам, ни вашему адвокату больше нечего добавить! Вы уже выложили все свои козыги. Я ознакомился с матегиалами дела и в очегедной газ с удовольствием обнагужил, что оно полностью заказное и абсолютно сфабгикованное. Более того, и пгокугог, и судья отлично знают, что ни вы, ни ваш этот самоубийца ни в чем не виноваты. Но им велено обвинять, и они будут это делать. Ваши козыги пгосто смахиваются с иггального стола. Вы понимаете, о чем я?
– Нет, не понимаю.
Азартно потирая руки, Йосиф Якич вскочил и возбужденно забегал по камере.
– Ну, вот пгедставьте: вы садитесь иггать с человеком в шахматы, ходите тгадиционным Е2-Е4, а он вместо того, чтобы как-то адекватно ответить, пгосто бьет щелчком по какой-нибудь пешке и одним удагом сшибает с доски вашего коголя. Что вы на это скажете?
– Так нельзя!
– А ему можно! – воскликнул Йосиф Якич и развел руками, слегка присев. – Потому что он иггает не в шахматы, а в щелчки! И если вы планируете выиггать, ну или хотя бы сыггать вничью, то должны иггать по его пгавилам, потому что он по вашим иггать и не собигается! Вы понимаете?
– Нет, не понимаю!
– Это ногмально! – спокойно махнул рукой Йосиф Якич. – Главное, что я понимаю и знаю, как надо вести иггу. От вас же мне нужно только согласие на сотгудничество.
– Но почему я должна вам доверять? – напомнила Оксана второй вопрос.
Йосиф Якич замер посреди камеры, задумчиво потирая подбородок и имитируя озадаченность.
– Хогоший вопгос! Если честно, я надеялся, что вы о нем забудете. Но газ уж напомнили, то отвечу кгатко: вы не должны! И вообще, знаете ли, вега – это всегда оггомный гиск. И особенно, если пъедлагают довеиться лицу моей национальности, – и Йосиф Якич забавно захихикал. – Кстати, анекдот: у англичанина спгашивают: «Почему в вашей стгане нет антисемитизма?» А тот отвечает: «Пгосто мы не считаем себя глупее евгеев».
Оксана перевела взгляд на Александра. Заметив это, адвокат перестал смеяться и спокойно сказал:
– Ну, спгосите же его, спгосите! Не стесняйтесь! «Где ты его нашел?» Вегно? Давайте договогимся: если мы хотим габотать вместе, то между нами не должно быть никаких секгетиков, никаких неудобств и лжепгиличий. Я отлично понимаю ваши сомнения, но никак не могу помочь вам их газвеять. Ну, газве что гекомендации моих бывших клиентов… Один из них сегодня как газ и погекомендовал меня вашему дгугу. Но, впгочем, ведь и пгошлого адвоката вам тоже погекомендовали уважаемые люди. Не знаю. Гешайте сами. Я оставлю вас на пять минут. Не скучайте!
И Йосиф Якич вышел за дверь.
– Боже мой! Саша! Где ты его откопал? – ужаснулась Оксана.
– Я сам в шоке. Пока мы шли сюда, он вел себя абсолютно нормально. Если бы он сразу начал рассказывать мне анекдоты…
– Нормально?! – Оксана перешла на сдавленный шепот: – Дырявый свитер, мятые штаны и стоптанные башмаки, это, по-твоему, нормально?
– Ну… э-э-э…
– И что? Ты хочешь, чтобы я наняла этого клоуна?
– Теперь уже даже и не знаю. Но посоветовал нам его, действительно, вполне нормальный человек.
– Хотя, ты знаешь, а ведь он прав в том, что игра ведется по каким-то странным правилам. Против меня не было ни одной веской улики, все доказательства моей вины рассыпались, свидетели говорили только в мою защиту. А когда адвокат привел доказательства, что все фирмы, которые проходили по этому делу были подставные… все, кроме моей… и при этом никаких обвинений в адрес директоров подставных фирм! А мне семь лет…
Александр нервно засмеялся:
– Директоров?! Да эти бомжи, наверное, только и мечтают оказаться в тюрьме. Здесь хоть кормят.
– Такое преступное лжеобвинение возможно только в том случае, если и судьи, и прокурор абсолютно уверены в своей безнаказанности. А кто его отрекомендовал, этого Якича?
– Да какой-то Лехин знакомый, – сказал Александр, почесывая затылок. – Мы вышли из суда в полном ужасе, не зная, что делать. И тут вдруг к нам подбегает этот взъерошенный человек и протягивает свою визитку. А у Лехи в этот момент телефон заиграл. Звонил кто-то из его «афганцев». Сказал, что у нас есть надежда, если доверим продолжение дела Иосифу Яковлевичу. А дальше мы даже опомниться не успели, как он взял всю инициативу в свои руки. Сказал, что действовать надо быстро, и поэтому сегодня вечером мы пойдем к тебе, чтобы убедить сменить адвоката. Я не мог отказаться от свидания.
– Да уж, убедительно! – улыбнулась Оксана. – Хотя сам факт, что ему удалось пройти сюда, говорит о том, что это не просто чудак с улицы. Может, рискнем? Что мы теряем? Ведь он прав в том, что козырей-то у нас больше нет.
– Решай сама.
– Ну а ты-то, как думаешь?
– Знаешь, мне он показался честным… и загадочным. Так нелепо одеваться и вести себя может только тот, кто намного глубже, чем хочет казаться. Конечно, он перебарщивает…
– Вот и я подумала о том же. Если бы это враги его к нам подослали, то они бы позаботились о его внешнем виде. Давай попробуем…
В этот момент дверь открылась, и вошел Йосиф Якич, подтягивая вытянутые в коленях штаны.
– Ну что, дгузья мои? Что вы гешили?
– Иосиф Яковлевич, но если вы уверены, что оправдательный приговор в моем деле невозможен, то почему хотите взяться за него? – спросила Оксана.
– А зачем вам опгавдательный пгиговоу? Это негеально, учитывая те силы, котогые на вас наехали. Опгавдать вас для любого судьи означает подписать себе досгочное освобождение от должности без выходного пособия. Максимум, что я могу обещать, это отпгавление вашего дела на пегесмотв и забывание о нем на веки вечные. Получится, что вас и не осудили, и не опгавдали, значит, вы свободны.
– А минимум? – спросила Оксана.
– Ну, а минимум, отсгочка, пока дело пегесматгивают. А там посмотгим.
– Хорошо, – вздохнула Оксана. – Давайте обсудим ваш гонорар.
– Гоногар? – обрадовался Йосиф Якич, как будто бы не ожидал, что ему дадут позаниматься этим делом, да еще и денег предложат. – Гоногар, это хоошо, это я люблю. Я пгошу совсем немного, пять ублей в час, вас устгоит?
– Вы шутите? – засмеялась Оксана.
– Конечно, шучу, – засмущался Йосиф Якич. – Тьи убля, но это уже кайняя цена. Меньше не могу.
Пока Оксана хлопала глазами, придумывая, что бы пошутить в ответ, Йосиф Якич задрал рукав вязаного зеленого свитера и глянул на часы, которые вместо ремешка были привязаны к запястью какой-то веревочкой.
– Ой, ой! Дузья мои, мне поа бежать. А то жена гешит, что я опять остался ночевать у любовницы. Саша, пойдем! Оксана, до завтга! Я гад, что мы договогились.
Иосиф Яковлевич
– Что ты улыбаешься? – спросил Александр, выдернув Оксану из воспоминаний. – Ты вспомнила Йосиф Якича?
Оксана засмеялась.
– До сих пор так и не понимаю, что это было.
Она встала с постели, накинула халат и пошла на кухню.
– И, главное, куда он внезапно исчез? – спросила она входящего следом Александра.
Вопрос был риторический. Эту тему они уже обсуждали неоднократно, но каждый раз воспоминания о Йосиф Якиче доставляли им с Александром особое удовольствие.
– Даже не представляю, – пожал плечами Александр.
– Знаешь, – задумчиво сказала Оксана, делая бутерброды, – если бы всю эту историю я прочитала в какой-нибудь книге, то сказала бы, что автор явно переборщил с мистикой и спецэффектами.
На следующее утро, после скучного тюремного завтрака, камеру открыл охранник.
– На встречу с адвокатом, – пояснил он, выводя Оксану в коридор. – Лицом к стене! – скомандовал он, остановившись возле одной из дверей, и забренчал ключами.
Оксана вошла в комнату, разделенную металлической сеткой. Посередине стоял стол, одна часть которого была по одну сторону сетки, а другая – по другую.
Сев на привинченный к полу стул, Оксана приготовилась к новой встрече с Йосиф Якичем. Но вместо него в комнату вошла совсем молоденькая, робкая девушка. Выражение лица у нее было такое, с каким обычно студенты входят на экзамен к строгому преподавателю. Ее костюм выглядел абсолютно новым, как будто был сшит специально для этого случая. Девушка осторожно села на краешек стула и вытащила из портфеля папку с бумагами.
– Здравствуйте, Оксана Васильевна, – сказала она. – Меня прислал Иосиф Яковлевич. Он сказал, что вам нужен адвокат.
– Вот здрасьте! – удивилась Оксана. – А разве он не сам?
Оксана засмеялась.
– До сих пор так и не понимаю, что это было.
Она встала с постели, накинула халат и пошла на кухню.
– И, главное, куда он внезапно исчез? – спросила она входящего следом Александра.
Вопрос был риторический. Эту тему они уже обсуждали неоднократно, но каждый раз воспоминания о Йосиф Якиче доставляли им с Александром особое удовольствие.
– Даже не представляю, – пожал плечами Александр.
– Знаешь, – задумчиво сказала Оксана, делая бутерброды, – если бы всю эту историю я прочитала в какой-нибудь книге, то сказала бы, что автор явно переборщил с мистикой и спецэффектами.
На следующее утро, после скучного тюремного завтрака, камеру открыл охранник.
– На встречу с адвокатом, – пояснил он, выводя Оксану в коридор. – Лицом к стене! – скомандовал он, остановившись возле одной из дверей, и забренчал ключами.
Оксана вошла в комнату, разделенную металлической сеткой. Посередине стоял стол, одна часть которого была по одну сторону сетки, а другая – по другую.
Сев на привинченный к полу стул, Оксана приготовилась к новой встрече с Йосиф Якичем. Но вместо него в комнату вошла совсем молоденькая, робкая девушка. Выражение лица у нее было такое, с каким обычно студенты входят на экзамен к строгому преподавателю. Ее костюм выглядел абсолютно новым, как будто был сшит специально для этого случая. Девушка осторожно села на краешек стула и вытащила из портфеля папку с бумагами.
– Здравствуйте, Оксана Васильевна, – сказала она. – Меня прислал Иосиф Яковлевич. Он сказал, что вам нужен адвокат.
– Вот здрасьте! – удивилась Оксана. – А разве он не сам?