Орлов Алекс. Шварцкау

   Джек его понимал, часто при таких сложных операциях кто-то куда-то не успевал, ведь тем же стритмодулям для удара следовало преодолеть пару сотен километров.

23

   Примерно в половине шестого утра дверь в кубрик Джека распахнулась и кто-то бесцеремонно включил верхний свет, отчего в комнате сразу стало неуютно.
   – Что? Кто это? – хрипло спросил Джек, приподнимаясь, и увидел лейтенанта Хирша, в прожженном комбинезоне, но с улыбкой на лице.
   – Стентон, почему спим?
   – Потому что рано, сэр, подъем у нас в семь, если вы не забыли…
   – Как ты разговариваешь с командиром взвода?! Ну-ка встал, упал и отжался! Пятьдесят раз… Хотя нет, прошлый раз ты выиграл спор на шестидесяти. Семьдесят раз – встал и отжался!
   – Да что случилось-то? Вы просадили свой «грей»? – спросил Джек, спуская босые ноги на пол.
   – Нет, – отмахнулся лейтенант и, шагнув к столу, сел на казавшийся детским для него стул. – Моя машина в порядке, но два «гасса» и «чино» продырявлены основательно.
   – Потери? – быстро спросил Джек.
   – Сид Хардин ранен, а Стретфорду – земляку Рыбака повезло, хотя чуть ракетой пополам не разорвало.
   – Так они, что, совсем плохи?
   – Ну, месяц на простынку гадить будут, это точно, – лейтенант вздохнул и взъерошил обгоревшие волосы.
   – А почему вы в таком виде, сэр, если «грей» уцелел?
   – Стретфорда в кабине зажало, пришлось выскакивать и по песку, блин, как цапля между снарядами прыгать. Но успел, сумел как-то выдернуть его… Хорошо Папа Рико в форме был, два залпа – и оба точных, от бетонных закладок только башни остались. Помог он здорово, а то бы нас там зажарили.
   – Термобарами сыпали?
   – Да уж…
   Джек вздохнул – сна как не бывало. Термобары жгли металл, словно бумагу, правда, использовали их только с близкого расстояния и часто прямо из окопчиков. Но могли и с позиций накидывать, вот как у лейтенанта получилось.
   – Как же вам удалось уйти?
   – Ну я же сказал – Папа Рико хорошо отработал, у его «гасса» чуть пушка не расплавилась, как он садил налево и направо. Придется ему проставиться.
   – Придется, – кивнул Джек.
   Для него после «Машинерии» тоже проставлялись, но, поскольку он пил немного, то отпил у каждого из проставлявшихся по символическому глотку. Это была лучшая награда, отражавшая доверие боевых товарищей.
   – Ну, а по делу что-то получилось? – спросил Джек.
   – Да ни хрена!.. Ждали нас.
   – Как, ждали?
   – А так! – воскликнул лейтенант и хлопнул по столу. – Сдали нас, Стентон! Предала нас какая-то сука из своих!
   – Да ну? – не поверил Джек.
   – Точно тебе говорю, – понизив голос, проговорил лейтенант и посмотрел на свои часы. – Через полчаса Джо на эвакуаторе подкатить должен.
   – Джо? Он же здесь оставался.
   – Оставался, но потом мы его вызвали – туда на вертолете, а обратно на эвакуаторе из танкового полка. У них эвакуторы посолидней нашего будут – «гасса» и «чино» разом на спину закинул и попер.
   – И как он успеет, далеко ведь?
   – Далеко, – согласился Хирш и снова взглянул на часы. – Вот полночи и шарашил не останавливаясь.
   – Ничего себе.
   – Ну не бросать же свои машины на чужом поле?
   – Это – да, – согласился Джек. – Печенья хотите, сэр?
   – Печенья? Хочу. А у тебя есть?
   – Есть. Овсяное. И молоко в холодильнике.
   – Вот так фокус! А откуда у тебя?
   – Хотел вас как-нибудь угостить, да все случай не подворачивался, – признался Джек, натягивая штаны.
   – Ладно врать-то, – отмахнулся лейтенант и полез в холодильник. Джек спорить не стал. Он действительно купил печенье, чтобы угостить лейтенанта, поскольку очень жалел этого человека, заболевшего после ранения странной нервной болезнью, сделавшей из него мнительного старика.
   Каково было видеть такое, ведь он знал лейтенанта Хирша как строгого и требовательного офицера, пилота со стальными нервами.
   Жалко его было, очень жалко.
   – Не, ну ты меня просто обрадовал! – сказал лейтенант, возвращаясь за стол с пакетом молока и двумя пачками печенья «Овсяное традиционное».
   – А где ваша трость, сэр? – спросил Джек.
   – Костыль? Да я его потерял где-то, должно быть, когда выскакивал из кабины. Да он мне и не нужен больше, я уже почти не хромаю.
   Хирш налил в стакан молоко и положил в него три печенья – на размачивание. Это был его любимый способ, освоенный в раннем детстве.
   – Видимо, излечился, когда по песку цаплей вытанцовывал, а осколки, знаешь, по штанинам так – щелк-щелк, но я не боялся, я понимал, что это не их день, а вот когда термобары полетели – ужаснулся в полной мере. Рванул метрах в трех от меня, и всего прямо как сухим паром обожгло. Думал, сгорю! Но все ограничилось порчей штанов.
   Лейтенант сунул палец в прогоревшую дыру в комбинезоне и вывернул ее обуглившиеся края.
   – Совсем новый комбез был, я его у скобаря за полпузыря горькой выменял… Пропала одежка!

24

   Джек успел умыться и одеться, а лейтенант съесть полторы пачки печенья, когда со стороны парка донесся грохот гусениц эвакуатора, позаимствованного в танковом полку.
   – Ну вот, Джо прибыл! – произнес лейтенант, поднимаясь из-за стола и засовывая в прогоревшие карманы оставшееся печенье. – Ты идешь?
   – Конечно! – сказал Джек.
   Они вышли в коридор и увидели там Папу Рико. Джек поразился тому, насколько измученным тот выглядел, хотя его комбинезон, в отличие от одежды Хирша, был в полном порядке.
   Все вместе они вышли из казармы и поспешили в техпарк, над которым поднимались облака черного дыма из выхлопной трубы эвакуатора. Машина сердито рычала, маневрируя на тесном для нее дворе, чтобы сгрузить туши поврежденных роботов.
   И хотя Джек знал, что обошлось без потерь, он бежал за прихрамывающим лейтенантом, сильно волнуясь.
   Но ничего такого, чего бы он еще не видел, в техпарке не было. Огромный, по здешним меркам, эвакуатор развернулся и подставил груз под выносные двутавры кран-балок. С них спустились кованые крюки, которыми механики подцепили подбитые машины и утащили в темные пасти распахнутых ворот.
   – Чего собрались? – недовольным голосом поинтересовался старшина Тильгаузен. Он кутался в клетчатое одеяло и широко зевал.
   – Не думал, Берт, что увижу тебя здесь так рано, – сказал Хирш.
   – И я не думал, Тедди, встретить тебя в это время, – в тон ему ответил главный механик. – Крепко поджарили?
   – Не то слово. Сдали нас. Как есть сдали – с потрохами.
   – Это плохо, – кивнул Тильгаузен. – Папа Рико, антенну на твоем «гассе» сменим уже к вечеру, так что иди спи.
   – Спасибо, Берт, – сказал Папа Рико и, повернувшись, побрел к выходу из парка.
   – А что с другими машинами, когда они будут готовы? – спросил Хирш.
   – Ну ты и спросил… Ты видел, в каком они состоянии? Дай мне сначала доспать и проснуться утром, а не среди ночи.
   – Уже рассвет, – возразил Хирш.
   – Тедди, какой рассвет? Я просыпаюсь в восемь часов – это мой персональный режим.
   Тильгаузен взмахнул краями одеяла и, закутавшись, стал похож на нахохлившуюся птицу, какую-нибудь там сову или даже курицу. Джек вздохнул и представил себе курятник – белый домик из покрашенных грубых досок. Он продолжал собирать информацию о курицах и теперь уже знал, что эти удивительные птицы жили не только на птичьих фермах, но даже в курятниках.
   – Это такие птичьи фермы, только маленькие, – объяснял ему капрал Баркли, который лично видел курятник два раза.
   – Мы с родителями каждый год ездили на море и проезжали через одну и ту же деревню, – рассказывал он. – И пару раз останавливались возле дома одной старушки. Она продавала нам молоко от коровы и яйца от курицы, а потом мы с сестрой ходили по ее двору и старушка показывала нам курятник.
   – А куры, они были там? Ты видел их? – перебивал капрала Джек.
   – Нет, мы проезжали эту деревню вечером, и старушка говорила, что куры уже спят.
   Услышав собственное имя, Джек вздрогнул и закрутил головой.
   – Ты чего пришел, Джек? С твоим «таргаром» вроде все в порядке…
   – Да я вот – с командиром. – Джек кивнул на Хирша.
   – А-а, ну это понятно. А ты, Тедди, где свой костылик посеял?
   – Он мне больше не нужен. Я теперь здоров и почти не хромаю.
   – Бывает, – согласился Берт, подавляя зевок. – Так чего ты хочешь от меня услышать?
   – Как с машинами? Когда начнут бегать?
   – Но ведь твои ребята в госпитале, я правильно понял? Мне сказали – одному ребра переломало, другого термобаром обожгло, а это, если выжил, два месяца минимум…
   – Чего ты меня пугаешь? – начал раздражаться Хирш. – Знаю я, все знаю, но во взводе возможны замены. Может, нам новичков пришлют?
   – Как же, разбежались вам новичков присылать. Вы их не бережете…
   Хирш посмотрел на Джека, но тот даже не шелохнулся, дескать, к этой провокации он не имеет никакого отношения.
   – Короче, механик! Что по делу?
   – А по делу… «гассу» кабина вся под замену, даже латку нельзя поставить – основание перебило бронебойным…
   – Сто миллиметров, – вздохнул Хирш.
   – Вот именно. А «чино» всю ходовую менять нужно, термобар ее начисто выжег.
   – А снаружи как новенький, – заметил лейтенант.
   – Да, как новенький, но тросы и гидравлика – в пыль. Так что две недели на «чино», это без вопросов. А вот корпус останется, залатаем корпус.
   – Значит, на все две недели?
   – Две недели.
   – Ладно, пойдем мы.
   – Идите уже, – махнул рукой главный механик. – Покою от вас нет, так и вьетесь перед мордой, как гнус какой-нибудь.
   Лейтенант подмигнул Джеку, и они направились к выходу.
   – Ты видел, в каком он виде приперся? – спросил Хирш.
   – А вы, сэр, чего ожидали?
   – Да ничего, – пожал плечами Хирш, а Джек отметил, что лейтенант действительно почти излечился от хромоты. – Я вообще удивился, что он там оказался в это время.
   – Берт за свое дело болеет, – сказал Джек.
   – Это точно, – согласился Хирш. – Иногда наорешь на него, а потом стыдно становится.
   – Да, – улыбнулся Джек. Он и сам, бывало, терял голову, когда его покалеченного «таргара» волоком доставляли на ремонт.
   – Кстати, насчет трофея, который в парке валяется… Ты заметил, как у этого ихтиоформа ходовая устроена?
   – Закрытая гидравлика?
   – Ну да. Я поначалу никак не мог разобраться, думал, как это они масло в контур смазки подают?
   – А все дело в компенсаторах.
   – Вот именно. Так сразу и не догадаешься.

25

   До подъема еще оставалось время, и Джек вернулся в кубрик, чтобы подремать, однако под столом заскрипел сверчок – и дремы как не бывало.
   Джек давно охотился за этим насекомым, но сверчок хорошо маскировался и прекращал свои трели, едва Джек выходил на поиски.
   По коридору прошаркал сержант-хозяйственник. Он поднимался раньше всех – не любил, когда в умывальнике толпятся.
   Джек встал и подошел к окну – край солнца уже поднимался над горизонтом, а на крыше казармы, пока несмело, зачирикали воробьи.
   Вернувшись к шкафу, Джек поправил постер с изображением двух куриц и петуха. Этот подарок сделал ему один пилот из второй роты. Узнав, что Джек «куриный фанат», он купил ему в городе этот постер.
   – Я раньше в университете учился, – пояснил он. – На орнитолога…
   – А что это такое?
   – Специалист по птицам. Но недоучился. А тут узнал от Сэмми, что ты по курам фанатеешь, ну и захотелось подарить тебе что-то такое. Я ведь тоже люблю птиц, особенно канареек – с них и начинал.
   – Да я птиц… не особенно люблю… В смысле – не всех, – ответил Джек, погладив глянцевый постер. – А вот куры – да, их просто обожаю. Ты ел их когда-нибудь? Чем отличается темное мясо от белого?
   Не придумав, на что потратить оставшиеся до подъема минуты, Джек вышел из кубрика и отправился в столовую. «Ранних пташек» там не приветствовали, но можно было, попивая чаек, подождать, пока придет вся рота, и тогда получить свой завтрак.
   Над городком лениво проплывал сторожевой айрбот. На высоте двухсот метров его двигателей слышно не было, и он казался легким облаком, которое несло попутным ветром. Однако в айрботе имелась разведывательная аппаратура весом сто килограммов и еще пулемет с дальностью стрельбы четыре тысячи метров.
   Аппарат сутками кружил в небе, присматривая за пограничными зонами, и сообщал о перемещениях неопознанных объектов, а в случае отдачи приказа наводил на цель ракеты, снаряды или сам стрелял из пулемета.
   Однажды Джек стал свидетелем того, как айрбот обстреливал невидимую вдалеке цель, как оказалось впоследствии – снайперский модуль. Его пулемету такая задача оказалась не по зубам, но стритмодули слетали на место и уничтожили цель ракетами. Тогдашние действия айрбота произвели на Джека хорошее впечатление, и впоследствии он чувствовал себя значительно спокойнее в присутствии этих неторопливых аппаратов.
   На проходной посигналил внедорожник с широкими «гражданскими» колесами.
   «Из города прибыл», – подумал Джек. Здешнюю технику обували в зубастые покрышки, чтобы карабкаться по мокрой глине и барханам, а из города приезжали на резине для асфальта.
   И чего им тут понадобилось с утра пораньше? Может, какие-то важные новости? Например – наступление.
   Джек даже остановился на крыльце столовой и посмотрел вслед проехавшей к офицерскому корпусу машине.
   – Вряд ли, – произнес он вслух и вошел в столовую.
   Взяв из стопки стаканчик, он налил из конвертора чая с сахаром, уселся за стол и решил дожидаться своих. Запах еды, тепло и деловитая суета кухонных рабочих создавали какую-то домашнюю обстановку.
   Неожиданно рядом шлепнулся на стул капитан Хольмер.
   – О, Джек! А ты чего так рано?
   – Меня лейтенант Хирш разбудил…
   – А-а, – кивнул капитан. – Видел я его, слушал отчет. Выглядит молодцом, все вроде целы, но, похоже, нас действительно подставили.

26

   Завидев Хольмера, к столу поспешил кухонный рабочий. Капитан был из тех, кто любил погонять ленивую обслугу.
   – Что возьмете, сэр, первый или второй комплекс?
   – Давай первый. И ему тоже, – сказал капитан и кивнул на Джека.
   – Я подожду своих, сэр.
   – Нет, ты пойдешь со мной. Там человек важный приехал, поговорить с тобой хочет.
   – Значит, два? – уточнил рабочий.
   – Да, неси два.
   – Что за человек, сэр? – спросил Джек шепотом.
   – Похоже, из контрразведки, – ответил капитан и вздохнул.
   Появился кухонный рабочий со стопкой поставленных друг на друга тарелок. Местный персонал обходился без подносов и мог перетаскивать по паре десятков порций в каждой руке.
   Видя это, Джек всякий раз опасался, как бы башня из горячих блюд не свалилась ему на голову.
   – А вам он что сказал? – спросил Джек, принимая у официанта свою кашу.
   – Сказал: «Где Джек Стентон»?
   – Так и сказал? – удивился Джек и даже привстал.
   – Сиди, – одернул его Хольмер и огляделся. – Ешь давай и пойдем разбираться.
   – Но я ничего такого не делал, сэр! Я просто не мог! Я же сидел в казарме или был на операциях, за что меня арестовывать?
   – Прекрати, Стентон, – приказал Хольмер, сердито пережевывая кашу. – Никто тебя не арестовывает. Возможно, это простая проверка, а может, они уже предательство расследуют, про которое Хирш докладывал.
   – Ага, как же. Вы когда доклад в дивизию отправили?
   – Полчаса назад.
   – Так этот – на машине, к тому времени был уже здесь.
   – Ладно, ешь, это обычное дело. Меня, между прочим, контрразведка дважды на допрос таскала.
   – Правда, что ли? – не поверил Джек, берясь за бутерброды и какао.
   – Правда.
   – А за что вас вызывали, сэр? Предателей искали?
   – Первый раз – да, расследование было. Я тогда еще лейтенантом был. Кто-то украл из штаба пачку секретных карт, абсолютно чистых, но секретных. Вот и таскали нас по-одному, да еще обыск в офицерской делали.
   – А другой раз?
   – А другой раз из-за бабы пострадал. Дал одному рыжему в табло во время отпуска в городе, а он контрразведчиком оказался.
   – Но вы же сказали из-за бабы…
   – Так из-за бабы и дал в табло. Но подробностей уже не помню, пьяный был. Я тогда хорошо закладывал.
   – Разве это хорошо?
   – Тогда считалось хорошо.
   Они быстро закончили завтрак и вышли на крыльцо, когда первый взвод второй роты уже шел в столовую.
   – Вечно наши запаздывают, – заметил Хольмер, поправляя кепи. – Ты заметил, что за каша была?
   – Пшенная? – предположил Джек.
   – Вот и я не заметил. Ладно, идем скорее в штабную, а то нам этот приезжий устроит…
   – За что?
   – За неуважение.

27

   Джек постучался в дверь штабной комнаты, обычного офицерского кубрика, где вместо кроватей и шкафов стояла пара столов, на которых обычно раскладывали карты боевых действий или расставляли бутылки – в зависимости от ситуации.
   – Входите! – крикнули из штабной.
   Джек приоткрыл дверь и, заглянув внутрь, застыл на месте. Незнакомец в штормовке защитного цвета стоял посреди штабной комнаты и целился в него из пистолета с расстояния в пару метров. Не было ни шанса, чтобы сбежать или захлопнуть дверь.
   – Кто такой? – спросил незнакомец.
   – Джек Стентон, вообще-то…
   – А-а, – протянул незнакомец и убрал пистолет в наплечную кобуру. – Заходи, садись, располагайся, а то уж я подумал, что они меня снова достали.
   – Кто, сэр? – спросил Джек, осторожно входя и прикрывая за собой дверь.
   – Оставим эту тему. Садись, угощайся. Тут какой-то парень притащил молока с печеньем, а я просил пива и чипсов. Как думаешь, издевается?
   – Нет, сэр, это, наверно, мой командир взвода. Молоко и печенье его любимая еда.
   Незнакомец внимательно посмотрел на Джека, потом сел на стул и запахнулся в широкие полы штормовки.
   – Честно говоря, Стентон, думал, ты выглядишь посолиднее. Хотя и знал, что ты молод.
   – Я доберу вес, сэр, и буду в порядке.
   – Это понятно. Но я имею в виду солидность, понимаешь?
   – Нет, – признался Джек и почувствовал себя виноватым.
   – Ну и наплюй, – махнул рукой незнакомец и улыбнулся, чтобы поддержать собеседника. – Я, вообще-то, майор Стоун.
   – Очень приятно, сэр, – сказал Джек, привставая со стула.
   – Работаю в службе безопасности, а проще говоря – в контрразведке Тардиона, и приехал, чтобы предупредить тебя, Стентон.
   – О чем?
   – Арконы хотят тебя прикончить.
   Джек помолчал, сосредоточенно анализируя услышанное. Звучало это не слишком приятно, но отнюдь не ново.
   – Я знаю, сэр. Они всех нас хотят прикончить и пытаются делать это все то время, пока я здесь нахожусь.
   Майор Стоун коротко рассмеялся и снова стал серьезным.
   – Стентон, может быть, я не слишком четко выразился, но арконы хотят добраться именно до тебя лично. Понимаешь?
   – Но почему?
   – Есть мнение, что ты их здорово обидел.
   – А что же я сделал не так? – растерялся Джек, и Стоун снова улыбнулся, но быстро посерьезнел. Если за кем-то начиналась персональная охота, а такое случалось нередко, спасало такого человека только немедленное увольнение и отъезд на далекую родину. Но отъездов допускать не рекомендовалось, это отражалось на имидже промышленной группы. Вместе с тем предупреждать о персональной охоте считалось необходимым.
   Майору Стоуну такие противоречивые инструкции не нравились, но против инструкций не попрешь.
   – Наверно, ты все делал так, как надо, потому они на тебя и взъелись.
   – А они вам это… сами сказали? – задал Джек совсем уже детский вопрос. Он был обескуражен. Мало того что война, так у противника на него еще и какие-то обиды!
   – Нет, конечно. Нам удалось перехватить информацию с помощью одного из наших агентов.
   – И что же это за информация?
   – Она секретна, парень, но не для тебя. Одним словом, им очень не понравилось, когда кто-то разделал их шагающую технику в битве при «Машинерии». Это ведь ты был?
   – Нет, – совсем растерялся Джек. Ему казалось, что еще можно как-то отовраться в такой ситуации.
   – Ну как же нет, приятель? Там у них был целый список из повреждений, некоторые стали фатальными, а другие вызвали серьезные проблемы с управлением и ведением огня. Как-то так.
   – Но почему они все валят на меня?
   – Не знаю, приятель. Но вроде бы ты был еще причастен к падению форта «Аллегро».
   – Первый раз слышу, сэр! – в отчаянии воскликнул Джек.
   – Это там, где роботам и танкам прострелили какие-то штуки и они после этого ни хрена толком работать не могли…
   – А-а… – протянул Джек, вспоминая, и кивнул с обреченным видом.
   – Они вычислили, что в обоих случая был «таргар» и стрельба из бронебойного ружья.
   – Бронебойных ружей много, – попытался отмазаться Джек.
   – Да, но они определили, что диверсионный комплекс «рапира» был распределен именно в вашу часть. Когда все совпало – и ты, и «таргар», и ружье, других кандидатур не осталось.
   – Понятно, – кивнул Джек и совсем пал духом. Шутка ли дело, Аркон объявляет ему персональную войну!
   – Да ладно, не дрейфь, это же война. Сегодня они тебе угрожают, а завтра ты им! – решился поддержать Джека майор, а сам подумал: «Грохнут они его».
   – А может, вы мне как-то поможете?
   – Как я тебе могу помочь?
   – Но вы же контрразведка!
   – Контрразведка – это не бронированная комната с теплым сортиром и ванной, приятель. Мы, как и вы, на переднем крае, только мы бойцы фронта невидимого…
   – Как это? – не понял Джек.
   – А вот так. Ты видишь своего врага, фиксируешь его перемещения и так далее. А мы своих врагов не видим, и они нас.
   – А как же вы тогда воюете?
   – В кромешной темноте, приятель. При полной невидимости.
   В дверь требовательно постучали, и не успел Стоун, как старший в помещении, ответить, как она распахнулась и вошел капитан Хольмер. Он выглядел взволнованным и нервно поправлял на голове кепи.
   – Прошу прощения, сэр, но у нас тут… Срочный вызов!
   – Да пожалуйста, мы уже закончили, – развел руками майор и, встав со стула, отошел к окну.
   – Так, Стентон! – произнес Хольмер, затем метнулся столу и выдернул из пачки подходящую карту. – Вот смотри, это район Бининской возвышенности, видишь?
   – Вроде так, сэр, – ответил Джек, который пока плохо разбирался в бумажных картах.
   – Вот сухое озеро, вот дорога, узнаешь?
   – Я видел это на экране, сэр.
   – Неважно, Баркли тебя сориентирует.
   – Капрал Баркли?
   – Не перебивай меня, время дорого! Вот тут и тут появились четыре блинкера арконов, роют песок и строят укрепления как заводные. Если мы их не уничтожим, через десять часов здесь встанет укрепрайон и к нам – прямо сюда, будут наведываться легкие танки. Усекаешь, что за жизнь начнется?
   – Усекаю, сэр. Но блинкеров нам не пробить, у них броня, как…
   – Не перебивай меня! – воскликнул Хольмер и нервно поправил кепи. – Блинкеров кумулятивными гранатами полетят убивать стритмодули, но вот тут, тут и тут стоят временные зенитные позиции, врубаешься?
   – Так точно, сэр, – кивнул Джек, глядя на карту и легко представляя, как топорщатся в небо счетверенные стволы зенитных установок. – Зенитки нужно уничтожить.
   – Молодец! До места высадки сто двадцать километров. Пойдешь ты, Баркли на своем «грее» и еще Лаховский из второй роты – тоже на «грее». Через двадцать минут вас прямо с техзоны поднимет середнячок «гудзон». Прямо с техзоны, Стентон, не тормози!
   – Я понял, сэр! Понял! – кивнул Джек, не отрываясь от карты. Это была всего лишь цветная вощенная пластиком бумага, но он уже видел на ней реальные цели и скрытые подходы для «середнячка» на малой высоте.
   – Если понял, бегом в техпарк! Время дорого! Транспорт уже в воздухе, механики выводят машины из ангаров!