Орлов Антон. Комнаты страха

Антон Орлов
Комнаты страха

Глава 1

«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ЗЕМЛЮ-ПАРК!!!»

   Мало того, что оно разноцветно переливалось и мигало – вдобавок то исчезало, то появлялось каждый раз на новом месте: под матово-золотым потолком с ячеистыми светильниками, около регистрационных кабин, смахивающих на вереницу поставленных стоймя школьных пеналов, возле мозаики побитых жизнью автоматов с горячими и прохладительными напитками.
   Бланка Ингер, полчаса назад сошедшая с космолайнера «Амстердам», следила за блуждающим приветствием, пытаясь угадать, где оно вспыхнет после очередного промежутка. Безнадежный номер. Ее глаза, похожие на двух тревожно мерцающих серых светляков, раз за разом оставались ни с чем. Этот фокус для того и придумали, чтобы ожидание в очереди не казалось господам туристам чересчур монотонным процессом.
   Громадный зал гудел, как наполненная отголосками эха океанская раковина. Большинство присутствующих принадлежало к земной расе или же к расам, отличающимся от людей Земли незначительно. Ничего удивительного, корпорация «Иллюзориум», фактически владеющая всем Парком, специализируется на развлечениях для гуманоидов.
   В этой пестрой толпе никто не выделялся на общем фоне, как бы экстремально ни выглядел. Бланка тем более не выделялась. Острые и печальные черты бледного подросткового личика. Серо-голубая «пилотская» куртка, исчерканная косыми серебристыми застежками, стильная, но слишком просторная (на два размера больше, чем требуется). Потертые джинсы и потертая дорожная сумка с прицепленным сбоку брелком.
   Пышная шапка вьющихся пепельных волос придавала Бланке сходство с одуванчиком, однако главной ее приметой были не волосы, а отягощенная совесть.
   Не сказать, чтобы за двадцать лет своей жизни Бланка Ингер успела натворить что-нибудь из ряда вон выходящее, просто каждый ее поступок и каждый отказ от действия тянули за собой причинно-следственные цепочки, чреватые трагедиями, техногенными катастрофами, скоропостижными смертями, воздушными и наземными авариями, прорывами на водопроводных магистралях и неловкими ситуациями для совершенно незнакомых ей людей, хотя Бланка изо всех сил старалась жить осторожно, чтобы никому не навредить.
   Когда подошла ее очередь, из трех предложенных регистрационным компьютером вариантов (Вы прибыли: а) с официальным или деловым визитом; б) как турист; в) иные цели) она отметила второй. Ее задача напоминает диверсионную вылазку на территорию неприятельского государства. Или благую, но нелегальную гуманитарную миссию. Незачем раньше времени об этом распространяться.
   После выполнения формальностей для нее прокрутили коротенький рекламный ролик:

   «Поздравляем Вас, госпожа Бланка Ингер, Вы гость Земли-Парк!
   Посетите нашу главную достопримечательность – Исторический Парк! Древние города, замки, пирамиды, стойбища, крепости, храмы, примитивные заводы и монастыри воссозданы в том виде, в каком они существовали в докосмическую эпоху на Земле – прародине человеческой расы.
   Посетите Империю Аттракционов – там есть все, что Вы способны вообразить! Если там чего-то пока еще нет – просто сделайте заявку, и оно там будет!
   Мегареал!!! Несколько сотен самых популярных в Галактике реалити-шоу на любой вкус – все это снимается здесь! Ознакомительная экскурсия в святая святых и уникальная возможность понаблюдать за интересующими Вас героями в реальном времени, на мониторах нашей поливизионной системы.
   Корпорация «Иллюзориум» рада позаботиться о Вашем досуге и желает Вам приятно провести время!»

   Пока доброжелательный голос вещал, на экране сменяли друг друга завлекательные картинки. Потом вместо них появилась текучая цветная заставка, и открылась дверь – не та, через которую Бланка вошла, а противоположная, регистрационные кабины были своего рода шлюзами для новоприбывших.
   Необъятный зал-атриум, по бурлящей толпе блуждают солнечные пятна. Под ногами шныряют черепахи-уборщики, собирая с истоптанных миллионами подошв иссиня-белых плит всевозможный мусор. Если б не эта кибернетическая фауна, здешний космопорт был бы несказанно грязным местечком.
   Плавающие в воздухе огненные предостережения советовали гостям Парка не связываться с нелицензированными гидами и не оставлять личные вещи без присмотра, так как за последствия администрация ответственности не несет. На всякий случай Бланка отцепила от сумки брелок и спрятала в карман. Вряд ли кому-нибудь понадобится дешевая безделушка, но, с другой стороны, клептоманы хватают все, что под руку попадется.
   На миниатюрном снимке красивая загорелая блондинка в черной майке держала золотисто-оранжевую банку с напитком, за спиной у нее сверкало на солнце море. Когда Бланке было шесть лет, этот брелок дала ей бабушка:
   – Здесь хорошая тетя, которая тебя спасла.
   – А почему она не спасла маму с папой? – тихо и хмуро поинтересовалась Бланка.
   Разговор происходил в больнице, мама тоже была здесь, но в другой палате, и к ней никого не пускали.
   – Деточка, они просто не выдержали, не дождались…
   Бабушка сморщилась, словно готовилась заплакать, но женщина-психотерапевт, первое время ни на шаг от Бланки не отходившая, начала деликатно жестикулировать, и разговор свернул на другие темы – на новых кукол, на разные виды мороженого, на поход в Большой Океанариум по возвращении на Землю.
   Позже, узнав подробности, Бланка решила, что брелок будет ее талисманом, и никогда с ним не расставалась. Все думали, что это портрет топ-модели Моны Янг, рекламирующей апельсиновую санду.
   Большая группа мальчиков и девочек офисного пошиба целеустремленно снялась с места, освободив дорогу, и Бланка увидела впереди справочные терминалы. Сбоку, возле ребристых металлических колонн, двое босых мужчин в соломенно-желтых рясах и бисерных налобных повязках пытались всучить пачку брошюр подвыпившим краснобровым гинтийцам с сердитыми лицами, а чуть поодаль стоял Генри. Он тоже прилетел на «Амстердаме» и всю дорогу пытался Бланку снимать. Сейчас он не заметил ее, потому что с любопытством наблюдал за проповедниками, которые приставали к нетрезвым туристам с Гинта.
   Секунду помедлив, Бланка повернула в другую сторону. Ничто не должно отвлекать ее от выполнения задачи… а если они вдруг столкнутся и она постарается поскорее распрощаться, Генри может обидеться. В отличие от нее, он прилетел на Парк «бездельничать и вести искусственную жизнь среди искусственных исторических памятников» – так он определил свои планы, угощая Бланку крохотными, с наперсток, незийскими пирожными в корабельном ресторане.
   Чтобы избежать встречи, она обогнула сверкающий павильончик с вывеской «СТРИЖКА ЗА 5 МИНУТ» и внезапно очутилась в двух шагах от наружной стены из толстого подкрашенного стекла. За стеной простирался ад.
   Как будто она в эту прозрачную преграду с разбегу врезалась, и стекло ее поймало, превратив мгновение в вечность… Или как будто ее накрыло взрывной волной… На Парке действительно есть все, что только можно себе представить. Даже это.
   Ад выглядел, как скучная серая даль до горизонта, кое-где оживленная редко расставленными невысокими скалами и пятнами невзрачного кустарника. Именно таким он запомнился шестилетней Бланке – еще бы она его не узнала! Посреди слепящего светлого неба с бледными, словно вырезанными из папиросной бумаги облаками ярилось маленькое недоброе солнце. Казалось, прямо оттуда, с неба, хлынуло ощущение тоски, ужаса и собственной виновности: ты отвечаешь за все беды, какие происходят в мире, за каждое произнесенное вслух грубое слово, за каждую растоптанную травинку…
   Это длилось не слишком долго. Все-таки те психотерапевты, которые мучились с Бланкой на протяжении четырнадцати лет, свое дело знали. Она вспомнила, где находится, и вырвалась из похожего на расплавленное мутное стекло кошмара. Повернулась к залу. Колени ослабли, футболка под мышками промокла от пота.
   Вокруг все то же самое.
   Проповедники со своими брошюрами исчезли в толпе, их спугнул полицейский робот с видеокамерой, медленно круживший под застекленным потолком, словно скат в толще пронизанной солнцем воды.
   Генри разговаривал с вертлявой смуглой девушкой в тунике и лосинах из золотой «зеркалки», потом они вместе направились к эскалаторам. Девушка напоминала позолоченную статуэтку с приклеенной гривой растрепанных черных волос, Бланка видела такие фигурки на какой-то из выставок инопланетного изобразительного искусства.
   Около парикмахерского павильона мужчина с непритязательной куцей шевелюрой сердито спрашивал у своей спутницы:
   – Это у них называется – стрижка за пять минут?! Меня обкорнали!
   – А чего ты хотел за пять минут? – лениво, с затаенной ехидцей поинтересовалась высокая женщина в облегающем чешуйчатом костюме.
   – Я хотел качественной услуги! Я им этого так не оставлю!
   В дальнем конце помещения взмыл над сутолокой броско раскрашенный робот-рекламоноситель:
   – У нас акция! Подарки! Призы!
   На него коршуном ринулся полицейский робот, и он сразу куда-то юркнул, начавшая распускаться голограмма погасла. Видимо, в этом зале реклама под запретом.
   Все такое, каким должно быть. Бланка снова повернулась к стеклянной стене.
   Там была самая обыкновенная пустошь в сероватых тонах. Кустарника и скал чуть-чуть, зато камней сколько угодно. Новый вокзальный комплекс построили на окраине космопорта, а дальше лежит пустынная территория, похожая на вьянгасианские ландшафты. Все подобные ландшафты друг на друга похожи, и Бланка не побежит из-за этого в местную службу психологической реабилитации, не дождетесь.
   Подхватив съехавшую с плеча сумку, она решительно зашагала через толпу к справочным терминалам.
 
   – Меня хотят убить. Не знаю, кто и почему. Они приговорили меня к смерти.
   – Ух ты, вот это класс! Просто супер!
   Восторженный возглас Дигны вызвал у Мориса унылую усмешку. Ну да, с точки зрения Мегареала, он счастливчик…
   – Что-то не так? – на ее изящно-некрасивом смуглом лице появилось недоумевающее выражение.
   – Это по-настоящему, понимаешь? А я даже не знаю, в чем дело.
   Морис с угнетенным видом отвернулся к окну. Эти мощенные булыжником европейские улочки, до того узкие, что можно, разведя руки в стороны, одновременно коснуться шершавых стен двух противостоящих домов, всегда казались ему придуманными. Не могло быть на самом деле таких улиц!
   Он снова посмотрел на Дигну. Кожа покрылась мурашками, словно стоишь на бортике бассейна и собираешься нырнуть в холодную переливчато-зеленую воду. Рассказывать о себе, так же, как и плавать, Морис умел хуже некуда.
   – Это уже целый месяц. А насчет приговора вчера позвонили и сказали, что это будет вроде как жертвоприношение, и я сам должен угадать, за что. Какой-то дурдом, но они залезли к нам в подъезд и забрызгали дверь моей квартиры настоящей кровью.
   – Чьей? Человеческой?.. Супер!
   Дигна Балчуг выросла в Мегареале. Когда ей исполнилось пятнадцать, ее родители погибли – одна из тех словно на заказ разыгранных мелодрам, какие случаются в Мегареале время от времени. Дигне завидовали: к ней теперь приковано всеобщее внимание, и если она сумеет этим воспользоваться – за здорово живешь станет звездой, вот уж повезло так повезло! Но тут объявилась бабка с Земли и выкупила у «Иллюзориума» ее контракт, подписанный в свое время бестолочами-родителями. Или, по слухам, даже не выкупила: Ксана Балчуг – известный правозащитник и общественный деятель, активистка межзвездного движения за полный запрет реалити-шоу, и корпорация отдала ей девчонку даром, не заикаясь о возмещении затрат, еще и приплатила, чтобы не связываться.
   Год спустя Дигна взбунтовалась против бабкиного диктата и сбежала обратно на Землю-Парк. Госпожа Балчуг ничего не могла с ней поделать, не навредив своему реноме: не пристало видной правозащитнице быть домашним тираном и ущемлять в правах собственную внучку.
   Сейчас Дигна болталась по всему Парку и подрабатывала то статисткой, то гидом, хотя регулярно получала от Ксаны денежные переводы. Как и большинство детей Мегареала, она была существом ветреным, артистичным и раскованным – даже слишком, до легкой расхлябанности.
   Черты лица у нее были мелкие и неправильные, но тщательно прорисованные, как на старинной миниатюре. Рот слишком большой, зато и глаза большие. Пышные жесткие волосы черной туманностью окутывали голову и угловатые плечи.
   Глядя на стушевавшегося Мориса, Дигна играла переливчатым дешевым браслетиком и оживленно улыбалась, строила то вопросительные, то подбадривающие гримасы. Одна из заповедей Мегареала: «Не будь скучным!» О Мегареале она отзывалась без особой теплоты, но его заповеди соблюдала.
   Морис гадал, верит она ему или нет. В полиции, например, не поверили.
   Сглотнув, он продолжил:
   – Возможно, это была кровь какого-нибудь животного. Меня хотели напугать. Это не вымогательство денег, потому что они ничего не требуют. Еще у меня как раз начались неприятности на работе… Я наладчик, занимаюсь техобслуживанием парикмахерских автоматов. И везде пошла какая-то ерунда, как будто эти роботы все разом сдурели. Клиенты ругаются. Вирус, наверное, но программисты пока ничего не нашли.
   – У тебя, часом, не мания преследования?
   Дигна один глаз сощурила, другим выжидательно уставилась на Мориса.
   Напрасно заикнулся об автоматах. Теперь она тоже решит, что он сочиняет.
   – Да я-то нормальный, но со мной творится что-то ненормальное! Может, есть какая-то секта или банда, которая этим занимается… Ты не слышала, с кем-нибудь еще ничего такого не случалось? Та моя знакомая, ну, которая посоветовала поговорить с тобой, Софья Мангер, она сказала, что ты многих знаешь.
   – О таком я слышу в первый раз, – Дигна озадаченно наморщила лоб, словно показывая, что проделала быструю, но основательную умственную работу. – В полицию ходил?
   – В том-то и дело. Меня там послали далеко и надолго, потому что ролевики из Мегареала уже втягивали полицию в свои игры, а киношники снимали. Они сразу подумали, что я такой же и опять будет мистификация. Сказали, вот если меня убьют не понарошку, тогда они займутся этим делом, а то им надоело оставаться в дураках. Я-то знаю, что я не ролевик и ни во что не играю, а они отмахнулись. Как бы у них со всяким жульем хлопот по горло, и я могу не беспокоить их до тех пор, пока не назову конкретно, кто мне угрожает. На частного детектива у меня денег нет. Может, что-нибудь подскажешь?
   – Ну-у… – протянула Дигна, продолжая демонстрировать свои эмоции выразительно и немного преувеличенно, как принято у обитателей Мегареала. – Я общительная, но это не значит, что я знакома со всей планетой. Ты сам кого-нибудь подозреваешь?
   – Да, – поколебавшись, ответил Морис шепотом. – Помнишь, здесь ведь иногда устраивали реалити-шоу с людьми, которые об этом не знали… Ну, скрытая камера. Я подумал, и со мной так могут. Больше просто некому, я же ни с кем не поссорился!
   – Тогда все в порядке! – Дигна просияла, ее ярко накрашенные губы растянулись алым полумесяцем почти до ушей.
   – Нечему тут радоваться! Что в порядке? Я же не знаю, наверняка это или нет и когда это закончится. Они меня до психушки доведут.
   – Не доведут, потому что я все бабе Ксане расскажу. Если это нелегальное реалити-шоу без твоего согласия, баба Ксана в бараний рог их согнет, ей только повод дай, – Дигна тоже перешла на заговорщический шепот. – Я пошлю ей письмо космической почтой, и скоро она будет здесь. От тебя сразу отстанут, еще и компенсацию за моральный ущерб заплатят. А теперь мне надо мчаться, меня клиент ждет. Я оставила его в Венеции, чтобы по каналам покатался, так он, наверное, уже замаялся кататься. Сейчас спрошу, живой он там или утонул от нечего делать.
   Она извлекла из-за шнурованного бархатного корсажа миниатюрный телефон.
   – Генри, приветики! Это я, Дигна, твой персональный гид и проводник по Парку, если еще не забыл… Чудесненько, что не забыл!.. Скоро буду, выбирайся на площадь Сан-Марко, там встретимся… Если захочешь в бордель, без меня не ходи, а то тебя заманят в какой-нибудь самый-самый, и останешься без кредиток и без штанов. Гондольеру больше двух галов не давай, они на самом деле все на окладе, плюс квартальные премии. Я уже несусь к тебе сломя голову, через пять минут буду!
   Спрятав телефон, она объяснила:
   – Генри – турист с Земли, прилетел сегодня утром. Меня ему порекомендовали мои земные знакомые. Пользуюсь спросом! Только знаешь, Морис, когда увидишь бабу Ксану, не говори ей, что я так ее называла. А то она сказала, если я еще буду называть ее «бабой», она плюнет на свою репутацию и пришибет меня, а у нее черный пояс по каким-то там единоборствам. Я тебе свистну, когда что-нибудь образуется.
   Она выскочила из полуподвальчика, хлопнув тяжелой дубовой дверью. За окном вихрем промелькнула подметающая мостовую красная юбка и черный корсаж со шнуровкой, пышные белые рукава, тонкие, как палочки, смуглые руки, встрепанная масса черных волос.
   Дигне предстоит добежать до ближайшего спуска в подземку, переодеться (скорее всего, в знатную венецианку), доехать на пневмопоезде до Венеции, подняться наверх, туда, где палаццо с резными позолоченными балконами и каменными завитками вырастают прямо из теплой мутновато-зеленой воды – и все это за пять минут.
   «Она обо мне забудет».
   Ему тоже пора. На кривых булыжных улочках Мориса не отпускало ощущение слежки. Он понимал, что поддаваться нельзя, ведь тогда получится, что он принял их условия, включился в игру, и дальше все пойдет так, как хочется им.
   Надо показать, что ему до их дурацких затей нет никакого дела. Надо показать, что он не играет.
   Намерение было правильное, но Морис слишком извелся, чтобы его выполнить. Чего уж там, он давно уже вступил на их территорию… На встречных он смотрел настороженно, оценивая каждого как возможного врага. Если его сейчас схватят, прохожие подумают, что это разыгранная статистами сценка, типичная для средневековой Европы.
   Вход в подземку притворялся входом в лавку мясника. Помещение с низким закопченным потолком и подслеповатыми окнами в ромбик, по стенам развешаны бутафорские окорока и колбасы, а посередине – широкая арка, за которой начинается иной мир.
   Сойдя с эскалатора, Морис завернул в костюмерный зал, закрылся в свободной кабине, вставил в прорезь карточку с чипом, набрал пароль.
   Ходили байки, что система иногда глючит, и бывает, что посетителю выдают или чужую одежду, или какой-нибудь экзотический наряд. Якобы президенту одной незначительной планеты, когда он, вволю нагулявшись по Историческому Парку, захотел обратно, всучили древнеегипетское женское платье. Морис слышал много таких историй, но на практике никогда с этим не сталкивался.
   В нише доставки появился пакет. Его пакет, никаких глюков. Сняв камзол, рубаху, башмаки и штаны европейского горожанина эпохи феодализма, он натянул джинсы и куртку с голограммой космического крейсера на спине, зашнуровал кроссовки.
   Над зеркалом вспыхнула надпись:
   «Не забудьте в карманах свои личные вещи!»
   Что не нравилось Морису в ЗИПе (то есть в проекте «Земля – Исторический Парк»), так это драконовы правила относительно внешнего вида посетителей: костюм должен соответствовать месту и времени. Если пойдешь слоняться по Древнему Риму в шортах и футболке или появишься в стойбище первобытных охотников в боярской шубе, не переодевшись после визита в Москву семнадцатого столетия, в два счета выдворят. Подходящую одежду можно принести с собой либо взять напрокат – недорого, но народу здесь каждый день бывает чертова уйма, и «Иллюзориум» с одного только проката шмоток получает солидный доход.
   Морис невесело поглядел в зеркало. Лицо круглее, чем хотелось бы, и уши чересчур оттопыренные – хоть клеем приклеивай, но, вообще-то, девушки несколько раз говорили ему, что он симпатичный. А сейчас вид у него был бледный и затравленный. Объект охоты. Приговоренный к смерти. Или просто жертва дурацкого розыгрыша.
   В правом кармане куртки лежал парализатор, разрешенное законом оружие самообороны. Морис подозревал, что в случае нападения не успеет им воспользоваться. Они – кто бы ни были эти «они» – вряд ли предоставят ему такую возможность.
   До Портаона Морис долетел рейсовым аэробусом. У него были пилотские права и аэрокар дешевой модели, купленный полгода назад на распродаже подержанной техники, но если его настигнут в воздухе, да к тому же над морем… Одно он знал о своей машине наверняка: на ней ни от кого не удерешь. Зато напасть на общественный транспорт его мучители не посмеют. А если все-таки посмеют, тем лучше: тогда в полиции наконец-то поймут, что охотятся на Мориса всерьез.
   От аэровокзала до дома две остановки на пневмопоезде. Переменчивая мозаика лиц, светильников и подмигивающих рекламных голограмм так режет глаза, что хочется зажмуриться. Впрочем, дело не в пестроте этой с детства привычной среды, просто с тех пор, как его начали преследовать, он взял в привычку вглядываться во все подряд до рези в глазах.
   Дом, окруженный вечнозеленым подстриженным кустарником, выглядел новеньким и скучным. Благодаря грязеотталкивающему покрытию стены уже который год сохраняли первозданную белизну. Кое-где по этому сахарному фону расползлись разноцветные граффити – стандартный набор настенных непристойностей, но было там и несколько кроваво-красных угроз в адрес Мориса Фарбе. Треугольные портики над подъездами производили странное впечатление, словно их по случаю где-то стибрили и приспособили сюда, на радость жильцам Морисовой многоэтажки.
   Соседние дома выглядели так же, с незначительными вариациями. Портаон находится за пределами территории развлечений, туристы сюда не заглядывают, а значит, незачем заботиться о разнообразии. Жилой дом должен быть благоустроенным, этого хватит.
   Приближаясь к подъезду, Морис нервничал. В кустах шуршали роботы, принадлежащие коммунальной службе – подравнивали растительность и собирали мусор. Всем известно, что они снабжены видеокамерами, поэтому рядом с ними Морису вряд ли что-нибудь угрожает. Другое дело, когда он поднимется к себе на десятый этаж и зайдет в квартиру… Самый опасный момент. Возвращаясь домой, он каждый раз думал о возможной засаде.
   Все как обычно. Взгляд налево, взгляд направо. В коридоре посторонних нет, ярко сияют ромбовидные плафоны, только один, неисправный, заходится в беззвучной истерике, а жизнерадостные плакатики призывают заботиться о процветании Парка, соблюдать корпоративную культуру («Вся планета – одна дружная компания!») и не оставлять где попало надписи нецензурного характера.
   Дверь в порядке, уже хорошо. Постоять на пороге, прислушиваясь к звукам. Запросить данные у домашнего компьютера. Обойти три смежные комнаты, заглянуть на кухню и в совмещенный с душем санузел. Уф, пусто!
   Морис запер входную дверь и с облегчением плюхнулся в ярко-желтое гелевое кресло.
   Вокруг господствует его собственный, безопасный кавардак. Со стен смотрят изображения Вероники Ло. Заурчал кухонный автомат, запрограммированный включаться, когда хозяин приходит домой. Тихо играет фоновая музыка – приятная, ненавязчивая, но уже поднадоевшая, пора бы поменять ее на другую.
   Морис никогда не приводил девушек к себе домой. На Парке предостаточно мест, где можно с ними встречаться. Свою личную территорию он делил с Вероникой – и больше ни с кем.
   Однажды он попробовал сосчитать все ее снимки, большие и маленькие, двумерные и объемные, но на второй сотне сбился. Во всяком случае, он насобирал их достаточно, чтобы сплошь оклеить малометражную холостяцкую квартиру. Повсюду мерцало волшебной белизной прелестное удлиненное лицо Вероники Ло. Огромные глаза, осененные загнутыми ресницами, походили на фантастические цветы: как будто вокруг зрачков распустились переливчатые серые лепестки. Наверное, именно так должны выглядеть эльфийские принцессы, но Вероника была не сказочным существом, а известной на всю Галактику топ-моделью.
   Морис влюбился, еще когда учился в школе-интернате. Каких только портретов у него не было! Разный фон, разные наряды, волосы тоже разные: иссиня-черные, платиновые, розовые, золотистые, зеленые, как у русалки… В обнаженном виде она позировала неохотно и редко, однако он раздобыл даже эти эксклюзивные снимки.
   Как и полагается истинному фанату, он накопил целый архив материалов о своем божестве. Он знал, какие у нее волосы на самом деле: темно-каштановые. Знал, что родилась она в одном из тех сумасшедших захолустных миров, где политическая жизнь бьет ключом – то путч, то гражданская война, а выборы в парламент равняются стихийному бедствию. Когда ей исполнилось шестнадцать, ее семья рванула оттуда в космос в поисках лучшей доли, и через год после этого Вероника дебютировала в качестве модели на Незе. Миновал еще год – и она пробилась в первую десятку самых красивых и высокооплачиваемых топ-моделей земной расы.
   Недавно она отпраздновала свой тридцать третий день рождения (Морис, как и миллиарды других поклонников, отправил ей поздравление и подарок) и по-прежнему обитала на сияющих небесах, где движутся по головокружительным орбитам галактические знаменитости.
   Знал он и о том, что не все в ее жизни было безоблачно. Однажды какие-то сумасшедшие террористы стреляли в нее кислотой, но, к счастью, промазали. Да еще у нее украли жениха, и даже Космопол ничего не мог сделать, а потом этот парень нашелся сам и сознался, что в действительности его не похищали, это была инсценировка, и бросил Веронику ради никому не известной невзрачной девчонки с тощей косичкой.