Страница:
Борис Орлов
Робин Гуд с оптическим прицелом. Снайпер-«попаданец»
Автор выражает глубокую признательность Ольге Дорофеевой за неоценимый вклад в создание образа леди Марион и Алексею Лещуку за помощь в работе над книгой.
Часть первая
Наш человек всегда там, где трудно
Глава 1
О мерах предосторожности во время атмосферных явлений
Я приближался к месту своего назначения. Издав шипение обиженного удава, которому подслеповатый носорог наступил на любимый хвост, поезд «Москва – Тайшет» остановился у станции Кипрейный. Стоянка три минуты, ну, да мне этого с избытком хватит. Потому как вещей у меня – шиш да маненько!..
Я десантируюсь с поезда под добрые пожелания проводницы. Если на обратном пути снова придется ехать с ней – доболтаем.
Под привычное насвистывание начал двигаться в сторону моей родной и любимой всем сердцем деревушки Локтево. Эх-х-х… Это только с виду я – москвич, а в душе – кержак, вахлак сибирский! Батя мой родом отсюда… был. Да и маманя – тоже сибирячка. Просто они, по молодости, в Москву рванули да там и осели. А чего, спрашивается?
Соскучился по дому. По бабкиным пельмешкам, вареникам, шаньгам да пирогам, по дедовским задушевным беседам под стопочку-другую… третью… до трех бутылок включительно. У него всего один напиток – самогонка от Алексеича, зато – в тысяче вариантов! Настойка на ромашке, настойка на чесноке, настойка на чернике, настойка на калгане, на антоновском яблоке, на вишневом листе, на кедровых орешках… Я непроизвольно улыбнулся в предвкушении. И на охоту с дедом сходим. Хотя моя охота и… ну, скажем, не вполне законна. Во-первых, я как-то не признаю охотничьих сезонов. Нет, в самом деле: если на человека можно охотиться безо всяких ограничений, то почему у косули или медведя должно быть преимущество? Кто из нас царь природы, в конце-то концов?!
Но это даже и не главное. Я ж не браконьер какой. Не на рынок охочусь, не для продажи, а так – в кастрюлю. Глухаря там, или косулю, или зайца. Ну, конечно, если лось подвернется или кабанчик – тоже не огорчусь. Так что пришел в лес, взял и назад. Больше, чем «на поесть», никогда не брал. И не бил рысь ради шкуры, оленя – ради рогов, волка – ради клыков и ушей. Так что егеря на это бы сквозь пальцы смотрели, когда бы не во-вторых…
С луком я охочусь. С самым настоящим луком. Меня еще сопливым десятилетним пацаном мамочка в секцию по стрельбе из лука отвела. То есть она хотела меня в фигурное катание отдать, но и поздно уже было, и папаня, царствие ему небесное, душе беспокойной, воспротивился. Не хочу, мол, чтобы из моего сына хрен знает что выросло! Я, мол, его лучше в бокс отдам! Парню пригодится.
Ну, тут уже маманю понесло. Мол, кого из ребенка сделать хочешь?! Да вот побьет кого и в милицию попадет, а потом – в тюрьму, а потом… В общем, все знают, как бабы в таких случаях заводятся, а кто не знает, так пусть и дальше не ведает, счастливчик! Короче, препирались мои предки долго, а в результате сошлись на стрельбе. Только оказалось, что в стрельбу из винтовки меня еще не возьмут. Возраст не тот. Вот тут-то и подвернулась секция стрельбы из лука. И начал я из него стрелять, и неплохо так получалось. Между прочим, многие из тех, с кем я тогда вместе занимался, потом больших высот достигли: кто по республике призовые места занимал, кто – по Союзу, а кто и на Олимпийских играх отметился. Только я вот лентяем оказался: камээсом стал, на мастера спорта уже тянуть поленился. Так и остался вечным мальчиком, подающим надежды. Но лук не разлюбил и не забросил. И на охоту хожу исключительно с луком. Сначала ходил с обычным, спортивным, потом – специально прикупал настоящие, охотничьи. В России это запрещено, но прощения просим: с винтовкой я уже на людей так наохотился, что надоело…
Давно это было. Уж почитай двенадцать лет как. А вот как сейчас помню…
Райвоенкомат принял меня – студента, пришедшего своей волей, с распростертыми объятиями. Как же, как же: у них вечный недобор, а тут – такой подарок. А уж как с моим личным делом ознакомились – чуть не до потолка запрыгали. И определили меня в снайперы. Да не просто в снайперы, куда я бы точно попал, будь у меня за спиной пулевая стрельба или биатлон. Попал я в снайперы спецназа, то бишь в снайперы-диверсанты-разведчики. Физподготовка-то у меня ничего себе. Попробуйте-ка по двести раз в день на тренировке лук натянуть – в аккурат шесть тонн и перетаскаете. Так что к рукопашке у меня – все данные. Годен.
Ну вот, стало быть: попал я в учебную часть спецназа, а оттуда – салям алейкум Фергана-Афганистан. По горам набегался, находился и наползался так, что другому на всю бы жизнь хватило. И на прикладе – три десятка зарубок, и на груди – медалька, и что еще, спрашивается, надо? Оказалось – много чего.
После армии вернулся в универ: думал – учеба, работа, и все как у людей станет. И перестанут горы желтые по ночам сниться, и перестанет палец курок искать, и перестану, глядя на людей, упреждение прикидывать. Не перестал. И оказался с казаками в Приднестровье. Пяток зарубок на приклад добавил и в Абхазию махнул. И там добавил… Еще бы где-нибудь попробовал добавить, да не судьба. Вот только мне тихая-спокойная жизнь стала какой-то… Ну, словно щи без соли хлебаешь. И пресной еврейской мацой заедаешь. Еще б немного – честное слово, свинтил бы куда ни попадя. Лишь бы воевать. Все равно где и без разницы – за кого, только бы снова это чувство власти испытать, когда вот человек жив, а вот – нет! И в твоей воле решать: жить ему еще сколько-то или точку в его личном деле ты уже сегодня, прямо сейчас поставишь?!
Выручил меня от этой беды дружок закадычный. В одном дворе росли, вместе в школу бегали. Пока я по войнам мотался, Олегинс в бизнес попер. Попер со страшной силой. Сначала палатка, потом – вторая, потом – еще чего-то и еще что-то. А потом – бац! – и наш Олегинс уже никакой не «Олегинс», и даже не «Олег», а Олег Михайлович – надежа, опора и светоч отечественного бизнеса и предпринимательства… А потом понадобился ему друг, потому как в бизнесе друзей – нет. Честно говоря, у них даже любимых жен нет. Либо – партнеры, либо – конкуренты. Только ни в том, ни в другом случае расслабляться с ними нельзя, потому как сожрут. Даже если сейчас не собираются, потом – обязательно. Вот. А я – просто друг, которого можно на работу определить, денюжку ему положить немалую и вызывать к себе, когда душу отвести попросту захотелось. Милое дело…
Я целый год благоденствовал. Вроде и сам бизнесом заинтересовался, стал въезжать, разбираться. Уже и войну потихоньку забывать стал. Только все хорошее в жизни имеет тенденцию плохо заканчиваться. И чем лучше тебе было, тем хуже закончится…
У Олега свет Михайловича объявились какие-то конкуренты, сильно крутые и шибко борзые. И стали они моего «благодетеля» и «задушевного друга» давить по всем фронтам. Вот тут-то он и вспомнил, чем его лепший кореш, Роман Гудков, занимался на малых и больших войнах. И ко мне. Сначала давай плакаться: мол, завалят его да замочат, по миру пустят, до черного волоса ограбят. А потом слезки утер и поставил вопрос ребром: не пора ли отрабатывать те блага, которые он на меня щедрой рукой высыпал. Ну, и что делать? Отработал…
Отработал я их чисто. Что ни говори, а в городе снайперу, а снайперу-диверсанту – особенно, намного легче, чем в горах или, скажем, в зеленке. Тут и подход проще сорганизовать, и лежки тебе – на выбор, да и по дорожке отхода за тобой с собаками на «бэхах» не рванут. Тишь, гладь да божья благодать. Так что и гордиться особо было нечем. Я и зарубки ставить не стал. И не только на прикладе, а и в сердце – тоже. В принципе, все верно: Олег мне друг? Друг. Должен я за него впрячься? Должен. Пусть знают, гады, что за него есть кому постоять! Мы ж друзья…
Олегинс на радостях пир в сауне закатил, с Байкалом выпивки, Эльбрусом шашлыка и целой ротой обнаженных доступных красавиц. Там-то все и случилось.
Сперва он мне гонорар выдал. Типа – приз за снайперскую стрельбу. И кроме щедрого приза в виде толстой такой пачки зеленых бумажек с заокеанскими дядьками, Олегинс на радостях мне еще и лук подарил. Такой лук – закачаешься! Американский, блочный, дорогущий. Называется Bear Attack. Угодил ведь, ничего не скажешь.
Стою я с ним в руках, чисто малолетка с леденцом, а Олег рядышком пританцовывает:
– Ром, прикинь, на него в проспекте написано, что «Беар Атак это не просто убийца – это ИДЕАЛЬНЫЙ УБИЙЦА!» – и давай ржать радостно.
А потом, когда я его тут же опробовал да стрелами подброшенные апельсины попротыкал, когда в уже футляр сложил да стрелы спрятал, когда девочка сауновая ко мне уже на коленки мостится, Михалыч вдруг ко мне, со стаканами вискаря до краев, опять подходит. Девок турнул, меня за плечи приобнял да и выдал:
– Ну, давай, братан, дернем за то, что теперь у меня работает идеальный убийца, вооруженный идеальным убийцей!
Я сперва не понял, а потом глянул на него – мама дорогая! Сам-то он, может, и пьяный, а глаза – глаза трезвые, холодные. И в них, как на экране калькулятора: цифры, цифры, цифры… Сколько за заказы брать, какой процент мне отстегивать, сколько себе оставлять. Кого и за сколько нанять, чтоб меня прикрывали и чтоб убрали, случись что… И понимаю я, что там на войне я воином был, а тут – простым исполнителем. И случись что…
Так что на следующий день написал я заявление об уходе, с дедом связался: мол, приеду, и дернул из Москвы, не особо и задумываясь. Не надо мне такого бизнеса.
Подарок последний, правда, с собой прихватил. Лежит себе в сумке, в футляре, часа своего ждет. Ничего-ничего, беар мой атаковый, твое время скоро настанет. Тут, знаешь, какое зверье? У-у-у!..
Сойдя с проторенной дорожки и отвлекаясь от мыслей, я прошел вдоль деревьев-великанов и остановился.
Звонила моя «моторолка». Кто бы это? Олег? Да наверняка… А ну его! Я в твои игры играть не стану. Денежки по счетам раскидал, вон и карты в карманах плюхаются.
Уже десять минут иду, а телефон все звонит. Противно. И погода мерзопакостная. Тучи неизвестно откуда набежали. Быть дождю…
– Да ты задрал, сука! – достал из кармана телефон. Но номер… Странно, почему-то не определился. С каким-то мстительным чувством я отключил этого пищащего гаденыша и сунул в сумку поглубже. На кой вы мне сдались?!!
И в этот момент пришел дождь. Да не «дождь», а «ДОЖДЬ»! Дождище! Тропический ливень! В одно мгновение я промок до нитки. Не, ты глянь! Уже и мутные ручейки побежали! Вот ты ж!.. Так, срочно ищем укрытие. Вот хотя бы это дерево. Хотя и говорят, что нельзя прятаться под деревьями во время дождя – молния может шарахнуть, но мокнуть за здорово живешь – фигушки! Сейчас, вот только я до него добегу…
Что-то свистнуло, грохотнуло, и весь мир отделился от меня черной, звуконепроницаемой стеной. Я куда-то провалился и кубарем полетел в бездонную пропасть.
Я десантируюсь с поезда под добрые пожелания проводницы. Если на обратном пути снова придется ехать с ней – доболтаем.
Под привычное насвистывание начал двигаться в сторону моей родной и любимой всем сердцем деревушки Локтево. Эх-х-х… Это только с виду я – москвич, а в душе – кержак, вахлак сибирский! Батя мой родом отсюда… был. Да и маманя – тоже сибирячка. Просто они, по молодости, в Москву рванули да там и осели. А чего, спрашивается?
Соскучился по дому. По бабкиным пельмешкам, вареникам, шаньгам да пирогам, по дедовским задушевным беседам под стопочку-другую… третью… до трех бутылок включительно. У него всего один напиток – самогонка от Алексеича, зато – в тысяче вариантов! Настойка на ромашке, настойка на чесноке, настойка на чернике, настойка на калгане, на антоновском яблоке, на вишневом листе, на кедровых орешках… Я непроизвольно улыбнулся в предвкушении. И на охоту с дедом сходим. Хотя моя охота и… ну, скажем, не вполне законна. Во-первых, я как-то не признаю охотничьих сезонов. Нет, в самом деле: если на человека можно охотиться безо всяких ограничений, то почему у косули или медведя должно быть преимущество? Кто из нас царь природы, в конце-то концов?!
Но это даже и не главное. Я ж не браконьер какой. Не на рынок охочусь, не для продажи, а так – в кастрюлю. Глухаря там, или косулю, или зайца. Ну, конечно, если лось подвернется или кабанчик – тоже не огорчусь. Так что пришел в лес, взял и назад. Больше, чем «на поесть», никогда не брал. И не бил рысь ради шкуры, оленя – ради рогов, волка – ради клыков и ушей. Так что егеря на это бы сквозь пальцы смотрели, когда бы не во-вторых…
С луком я охочусь. С самым настоящим луком. Меня еще сопливым десятилетним пацаном мамочка в секцию по стрельбе из лука отвела. То есть она хотела меня в фигурное катание отдать, но и поздно уже было, и папаня, царствие ему небесное, душе беспокойной, воспротивился. Не хочу, мол, чтобы из моего сына хрен знает что выросло! Я, мол, его лучше в бокс отдам! Парню пригодится.
Ну, тут уже маманю понесло. Мол, кого из ребенка сделать хочешь?! Да вот побьет кого и в милицию попадет, а потом – в тюрьму, а потом… В общем, все знают, как бабы в таких случаях заводятся, а кто не знает, так пусть и дальше не ведает, счастливчик! Короче, препирались мои предки долго, а в результате сошлись на стрельбе. Только оказалось, что в стрельбу из винтовки меня еще не возьмут. Возраст не тот. Вот тут-то и подвернулась секция стрельбы из лука. И начал я из него стрелять, и неплохо так получалось. Между прочим, многие из тех, с кем я тогда вместе занимался, потом больших высот достигли: кто по республике призовые места занимал, кто – по Союзу, а кто и на Олимпийских играх отметился. Только я вот лентяем оказался: камээсом стал, на мастера спорта уже тянуть поленился. Так и остался вечным мальчиком, подающим надежды. Но лук не разлюбил и не забросил. И на охоту хожу исключительно с луком. Сначала ходил с обычным, спортивным, потом – специально прикупал настоящие, охотничьи. В России это запрещено, но прощения просим: с винтовкой я уже на людей так наохотился, что надоело…
Давно это было. Уж почитай двенадцать лет как. А вот как сейчас помню…
Райвоенкомат принял меня – студента, пришедшего своей волей, с распростертыми объятиями. Как же, как же: у них вечный недобор, а тут – такой подарок. А уж как с моим личным делом ознакомились – чуть не до потолка запрыгали. И определили меня в снайперы. Да не просто в снайперы, куда я бы точно попал, будь у меня за спиной пулевая стрельба или биатлон. Попал я в снайперы спецназа, то бишь в снайперы-диверсанты-разведчики. Физподготовка-то у меня ничего себе. Попробуйте-ка по двести раз в день на тренировке лук натянуть – в аккурат шесть тонн и перетаскаете. Так что к рукопашке у меня – все данные. Годен.
Ну вот, стало быть: попал я в учебную часть спецназа, а оттуда – салям алейкум Фергана-Афганистан. По горам набегался, находился и наползался так, что другому на всю бы жизнь хватило. И на прикладе – три десятка зарубок, и на груди – медалька, и что еще, спрашивается, надо? Оказалось – много чего.
После армии вернулся в универ: думал – учеба, работа, и все как у людей станет. И перестанут горы желтые по ночам сниться, и перестанет палец курок искать, и перестану, глядя на людей, упреждение прикидывать. Не перестал. И оказался с казаками в Приднестровье. Пяток зарубок на приклад добавил и в Абхазию махнул. И там добавил… Еще бы где-нибудь попробовал добавить, да не судьба. Вот только мне тихая-спокойная жизнь стала какой-то… Ну, словно щи без соли хлебаешь. И пресной еврейской мацой заедаешь. Еще б немного – честное слово, свинтил бы куда ни попадя. Лишь бы воевать. Все равно где и без разницы – за кого, только бы снова это чувство власти испытать, когда вот человек жив, а вот – нет! И в твоей воле решать: жить ему еще сколько-то или точку в его личном деле ты уже сегодня, прямо сейчас поставишь?!
Выручил меня от этой беды дружок закадычный. В одном дворе росли, вместе в школу бегали. Пока я по войнам мотался, Олегинс в бизнес попер. Попер со страшной силой. Сначала палатка, потом – вторая, потом – еще чего-то и еще что-то. А потом – бац! – и наш Олегинс уже никакой не «Олегинс», и даже не «Олег», а Олег Михайлович – надежа, опора и светоч отечественного бизнеса и предпринимательства… А потом понадобился ему друг, потому как в бизнесе друзей – нет. Честно говоря, у них даже любимых жен нет. Либо – партнеры, либо – конкуренты. Только ни в том, ни в другом случае расслабляться с ними нельзя, потому как сожрут. Даже если сейчас не собираются, потом – обязательно. Вот. А я – просто друг, которого можно на работу определить, денюжку ему положить немалую и вызывать к себе, когда душу отвести попросту захотелось. Милое дело…
Я целый год благоденствовал. Вроде и сам бизнесом заинтересовался, стал въезжать, разбираться. Уже и войну потихоньку забывать стал. Только все хорошее в жизни имеет тенденцию плохо заканчиваться. И чем лучше тебе было, тем хуже закончится…
У Олега свет Михайловича объявились какие-то конкуренты, сильно крутые и шибко борзые. И стали они моего «благодетеля» и «задушевного друга» давить по всем фронтам. Вот тут-то он и вспомнил, чем его лепший кореш, Роман Гудков, занимался на малых и больших войнах. И ко мне. Сначала давай плакаться: мол, завалят его да замочат, по миру пустят, до черного волоса ограбят. А потом слезки утер и поставил вопрос ребром: не пора ли отрабатывать те блага, которые он на меня щедрой рукой высыпал. Ну, и что делать? Отработал…
Отработал я их чисто. Что ни говори, а в городе снайперу, а снайперу-диверсанту – особенно, намного легче, чем в горах или, скажем, в зеленке. Тут и подход проще сорганизовать, и лежки тебе – на выбор, да и по дорожке отхода за тобой с собаками на «бэхах» не рванут. Тишь, гладь да божья благодать. Так что и гордиться особо было нечем. Я и зарубки ставить не стал. И не только на прикладе, а и в сердце – тоже. В принципе, все верно: Олег мне друг? Друг. Должен я за него впрячься? Должен. Пусть знают, гады, что за него есть кому постоять! Мы ж друзья…
Олегинс на радостях пир в сауне закатил, с Байкалом выпивки, Эльбрусом шашлыка и целой ротой обнаженных доступных красавиц. Там-то все и случилось.
Сперва он мне гонорар выдал. Типа – приз за снайперскую стрельбу. И кроме щедрого приза в виде толстой такой пачки зеленых бумажек с заокеанскими дядьками, Олегинс на радостях мне еще и лук подарил. Такой лук – закачаешься! Американский, блочный, дорогущий. Называется Bear Attack. Угодил ведь, ничего не скажешь.
Стою я с ним в руках, чисто малолетка с леденцом, а Олег рядышком пританцовывает:
– Ром, прикинь, на него в проспекте написано, что «Беар Атак это не просто убийца – это ИДЕАЛЬНЫЙ УБИЙЦА!» – и давай ржать радостно.
А потом, когда я его тут же опробовал да стрелами подброшенные апельсины попротыкал, когда в уже футляр сложил да стрелы спрятал, когда девочка сауновая ко мне уже на коленки мостится, Михалыч вдруг ко мне, со стаканами вискаря до краев, опять подходит. Девок турнул, меня за плечи приобнял да и выдал:
– Ну, давай, братан, дернем за то, что теперь у меня работает идеальный убийца, вооруженный идеальным убийцей!
Я сперва не понял, а потом глянул на него – мама дорогая! Сам-то он, может, и пьяный, а глаза – глаза трезвые, холодные. И в них, как на экране калькулятора: цифры, цифры, цифры… Сколько за заказы брать, какой процент мне отстегивать, сколько себе оставлять. Кого и за сколько нанять, чтоб меня прикрывали и чтоб убрали, случись что… И понимаю я, что там на войне я воином был, а тут – простым исполнителем. И случись что…
Так что на следующий день написал я заявление об уходе, с дедом связался: мол, приеду, и дернул из Москвы, не особо и задумываясь. Не надо мне такого бизнеса.
Подарок последний, правда, с собой прихватил. Лежит себе в сумке, в футляре, часа своего ждет. Ничего-ничего, беар мой атаковый, твое время скоро настанет. Тут, знаешь, какое зверье? У-у-у!..
Сойдя с проторенной дорожки и отвлекаясь от мыслей, я прошел вдоль деревьев-великанов и остановился.
Звонила моя «моторолка». Кто бы это? Олег? Да наверняка… А ну его! Я в твои игры играть не стану. Денежки по счетам раскидал, вон и карты в карманах плюхаются.
Уже десять минут иду, а телефон все звонит. Противно. И погода мерзопакостная. Тучи неизвестно откуда набежали. Быть дождю…
– Да ты задрал, сука! – достал из кармана телефон. Но номер… Странно, почему-то не определился. С каким-то мстительным чувством я отключил этого пищащего гаденыша и сунул в сумку поглубже. На кой вы мне сдались?!!
И в этот момент пришел дождь. Да не «дождь», а «ДОЖДЬ»! Дождище! Тропический ливень! В одно мгновение я промок до нитки. Не, ты глянь! Уже и мутные ручейки побежали! Вот ты ж!.. Так, срочно ищем укрытие. Вот хотя бы это дерево. Хотя и говорят, что нельзя прятаться под деревьями во время дождя – молния может шарахнуть, но мокнуть за здорово живешь – фигушки! Сейчас, вот только я до него добегу…
Что-то свистнуло, грохотнуло, и весь мир отделился от меня черной, звуконепроницаемой стеной. Я куда-то провалился и кубарем полетел в бездонную пропасть.
Глава 2
О том, как нужно сохранять бдительность на дороге, ведущей бог весть куда
Голова-то болит, но… Да хоть и болит, но на месте! А вот дорога!.. Дорогу, суки, куда дели?! Не, я не понял…
Повертев раскалывающейся на части головой, я окончательно убедился, что дорога потерялась. Как и куда – понятия не имею, но потерялась.
Вместо нормальной, накатанной колеи – а какой ей еще прикажете быть, когда минимум раза два в день по ней грузовик проезжает? – передо мной имелись:
– просека узкая, изрядно заросшая каким-то кустарником – одна штука;
– тропинка, еще у€же – одна штука;
– подозрительные цепочки следов, вернее – просто полоски примятой травы, вдоль которых на сучьях то тут, то там видны клочки чьей-то шерсти – две штуки.
Вот, Роман Алексеевич, а теперь, будь так добр, отгадай загадку: какая из этих «дорог» выведет тебя к родной деревушке Локтево? А на каких ждут тебя развеселые события, навроде «прямо поехати – убитому быти, налево поехати – женатому быти»?..
Однако долго размышлять времени у меня и нет. Я ж еще из Москвы дал телеграмму, в которой сообщал деду с бабкой дату и время прибытия поезда. Могу себе представить, что начнется, когда в назначенный срок меня не будет. Дед-то еще ничего, а бабушка у меня – сердечница, так что… Так что нечего себя жалеть и пялиться на изменившийся пейзаж. Наверняка всему происходящему есть самое простое объяснение…
Подбодрив себя таким нехитрым рассуждением и глоточком коньяку из фляжечки, я поправил сумку на плече и бодро зашагал по тропинке. Вроде бы какая-то тропинка отходила в сторону от дороги… Правда, мне казалось, что с тех пор я уже успел отмахать добрых два-три кэмэ, но… В общем, поспешай, солдат, труба зовет!
Чертова тропинка петляла припадочным удавом, так что очень скоро я перестал понимать, в какую сторону двигаюсь, да и двигаюсь ли вообще в какую-нибудь сторону или тупо кружусь на одном месте? Вот же незадача! Хоть бы какой человек навстречу попался. Хотя, если вдуматься, с моим «удивительным везением» встречный путник окажется либо заблудившимся еще почище меня туристом, либо глухонемым. Либо и то и другое в одном флаконе!
Нечего и говорить, что подобные домыслы не прибавляли мне ни бодрости, ни оптимизма. Так что окончательно разнюниться мне не давала только фронтовая закалка и абсолютная вера в то, что со мной ничего не может случиться до самой смерти. В свое время эту веру нам вбивал в наши стриженые головы замполит, и, надо заметить, преуспел. Хороший был мужик замполит, стихи нам читал – про Гайавату, например. Все о нашем внутреннем развитии пекся. Хороший был мужик, жаль только…
Опа! А впереди, кажется… не кажется, а совершенно точно – конский топот! Аллах акбар! Воистину – акбар! Ура! Сейчас мы дорожку разузнаем. Только бы этот буденновец мимо не успел проскакать. А ну-ка, поднажмем…
Мы выскочили на тропу одновременно, но из-за разных поворотов. Навстречу мне легкой, неспешной рысцой ехал верхом парень в длинном, чуть не до земли, плаще. На секунду я даже растерялся: уж больно нереальным казался этот всадник. Чтобы быть совсем точным – нереально красивым. Тонкие черты лица – холеного, заметим, лица, длинные светлые волосы, схваченные тонким серебристым ободком с камушком на лбу, большие, чуть зеленоватые глаза, красиво очерченный рот со слегка припухшими алыми губами, тонкие длинные пальцы на тонких длинных руках… Короче, не парень, а мечта старшеклассницы!..
– Эй, паренек! Как тут до Локтево дойти?
Парень чуть придержал коня – красивого, под стать хозяину, и уставился на меня с таким выражением лица, словно с ним заговорил пень, камень или белка. Блин, неужто и впрямь – глухонемой?!
– Слышь, малый, мне в Локтево надо! Очень надо!
Молчит… Может, надо лучше артикулировать, чтобы он по губам прочитать смог?..
– Па-рень! Мне, – тычу себя пальцем в грудь, – мне – в Лок-те-во!
Вроде понимать начинает…
– Смо-три! Ты, – пальцем в его грудь, – ты до-ро-гу зна-ешь? По-ка-зать мо-жешь?
Слава богу, кажись, дотумкал… Всадник поднимает руку с хлыстом. Я смотрю, в какую же сторону он мне сейчас покаже…
Сука! СУКА!!! Острая боль молнией пронзила лицо. Ах ты, гад! Ты меня хлыстом?!
Парень усмехается, затем поворачивает коня и спокойно едет обратно. Ну, падла, это ты напрасно выдумал: спиной ко мне поворачиваться! Я, знаешь ли, не из интеллигентов! Я, знаешь ли, из спецназа!
Можно было бы, конечно, вытащить из сумки моего «беар атак» – «идеального убийцу», да ведь уйдет гаденыш, да и не убивать же хулигана, в самом-то деле. А тут как раз под руку мне подвернулся симпатичный кусок деревяшки, удобно лег в ладонь. Вес – ну, примерно пара кило, расстояние – метров десять, центровка… Н-на!..
Деревяха врезалась парню в затылок, и он, не сказав худого слова, мешком ухнул с седла. Ну вот, обмен любезностями произошел, теперь можно подойти и вдумчиво порасспросить местного «золотого молодежа», какого пса он на людей кидается и как до Локтево дойти. Даже если у него очень крутой папа и очень крутые покровители, в нашей деревне им ни х… не светит: мужики у нас серьезные, таежники, с оружием дружат и своих никому не отдадут! Хоть сам алканавт-президент приезжай – пошлют пьяное рыло куда подальше, вот и вся недолга. «Роман Гудков? Какой такой Гудков? Не знаем, не понимаем, не видали и вообще: надысь только из тайги пришли. Живем в лесу, молимся колесу, гудков твоих не слыхали, романов твоих не читали, ступай себе, пьяненький, ступай, убогенький…»
…Да, блин, порасспросил! Да что ж я косоруким-то таким стал?!! Ведь в затылок метил, а что вышло?!! Парень лежит ничком, неловко подвернув под себя руку. Затылок, который должен быть, по идее, в крови, чистый, зато ниже… Черт, всего на пару сантиметров ошибся! Полешко въехало парню аккурат в основание черепа!
– Тьфу! – Я редко беседую сам с собой, но тут – накатило. – Чего пялиться-то? Двухсотка натуральная…
Ладно, с паршивой овцы – хоть шерсти клок. Может, у него «мобилка» есть? А то моя «Моторола» велела мне после этой проклятой молнии жить долго и счастливо. Эх, сейчас бы позвонить… Мать моя, женщина!..
Парень одет, вернее – был одет в очень странную… кой черт «странную»?! – совершенно невероятная одежа! Узкие штанцы, на вид и на ощупь – замша, шелковая рубаха, больше всего напоминающая верхнюю часть дамского выходного платья, бархатная курточка такого фасона, какой у нас самый отвязный модельер не смоделирует. Сплошные разрезы, рюшечки, бантики. Я бы сказал, что он – педик, но на поясе кинжал столь серьезных габаритов, какой и у братков-то не всегда увидишь… СТОП! А пуговицы у него где? ГДЕ ПУГОВИЦЫ?!!
На всей одежде покойничка не нашлось ни одной пуговицы, не говоря уже о «липучках» и застежках-«молниях». Только какие-то ремешки да ленточки, завязанные простенькими узелками. А ботинки? Это вообще улет!
Остроносые туфли без каблуков, расшитые по тонкой коже металлической нитью. Япона мама, я чего – артиста какого уходил?
Постой, Роман Алексеевич, постой… Если это артист, то позвольте полюбопытствовать: где съемочная группа? Хорошо, допустим, съемка – километрах в десяти… бред! Кто б ему разрешил в одиночку по тайге на коняге разъезжать, в сценическом костюме? Значит, киношники должны быть ближе, но чего ж я их не слышу? В лесу не в лесу, а в наших местах звук всяко-разно километра на три разносится. Хоть что-то я должен был услышать? Даром, что ли, у меня слух натренированный?..
Так, хорошо. В том, что это – не артист, я себя, похоже, убедил. И что дальше?.. Не артист, а кто?.. Так сказать, ху?
Ну, ху бы он ни был, а тело лучше куда-нибудь деть. Коня бы прихватить, да вот коня-то вмиг опознают. Жаль, но, похоже, придется конягу того-с…
Точно прочтя мои мысли, серый в яблоках красавец осторожно отшагнул от меня в сторону. Вот зараза… Ладно, конь, авось, не наведет заботливых хозяев на могилку «дорогого усопшего». Пусть его катится на все четыре стороны, тем более что кавалерист из меня – не очень. Лучше, чем из дерьма – снаряд, но не очень. И не очень лучше…
За этими мыслями я как-то не обратил внимания на то, что руки, мгновенно вспомнив былые уроки, сноровисто разоблачили покойничка, отвязали от пояса мешок, видом своим вызывавший в памяти смутно знакомое слово «калита», и теперь, в полном отрыве от воли хозяина, упоенно в нем шарили. Я уж собрался было прекратить это безобразие, но тут шаловливые ручонки извлекли из мешочка на свет божий добычу, от вида которой я окончательно и бесповоротно убедился в своем самом страшном предположении. Как это ни грустно, но, судя по всему, от удара молнии у меня в мозгах что-то основательно перемкнуло, так что теперь я – псих. Полный и абсолютный. Потому что ничем другим, кроме как знатным переклином в мозгах, невозможно объяснить наличие у этого «странного странника» ТАКИХ штуковин!..
На ладони переливались всеми цветами радуги несколько камней. Явно – драгоценных. Два из них, синий и зеленый, были огранены, остальные – просто отшлифованы или вовсе не обработаны. Та-ак… Картина Репина «Приплыли бревна к водопаду»…
Находка сия означать могла только одно: где-то неподалеку появился прииск по добыче драгоценных камней. Про который я ничегошеньки не слышал. А такого не может быть: дед уж наверняка сообщил бы, что невдалеке от нашей родной деревни народ в земле роется. Но он не сообщал, а откуда еще могут быть в одном мешке такие разные необработанные камни? Шлифованные камни – это полуфабрикаты для огранки, а граненые… Кстати, огранка-то фиговая, я это и своим дилетантским взглядом вижу. Небось, на прииске и огранили, на пробу, так сказать… СТОП! СТОП!!! Какой, к японской маме, прииск?! Какой прииск, если в одном мешке – разноцветные камни? РАЗНОЦВЕТНЫЕ!..
Я в геологии дуб дубом, но одно знаю точно: не могут в одном месте добываться похожие на сапфиры синие камни, напоминающие изумруды зеленые и красные – не то гранаты, не то рубины! Не могут! Такое только в сказках про самоцветные горы бывает! Но даже если бы такой прииск и существовал и о нем бы никто ничего не знал, то уж в любом случае такие камни, самый крупный из которых с мой большой палец, этому клоуну-педику перевозить бы не доверил! Вывод? Правильно: ты, Роман Алексеевич, умом тронулся, вот и чудится тебе невесть что!..
Я сидел и пытался переварить случившееся. Ладно, однако, в своем я уме или в чужом, а идти в деревню все равно надо. Шмотки с голого покойничка я аккуратно уложил в свою сумку. Не поместился только плащ, который я пристроил на манер скатки, да ремень с шикарным тесаком, который я, на всякий пожарный, просто надел поверх своего, как ковбойский оружейный пояс. На нем же остался и кошель, в который я аккуратно сложил камушки. Кстати, там еще оказалась горсть серебряных монеток, от вида которых я расстроился окончательно. Нумизмат я еще хуже, чем геолог, но то, что монет таких не чеканят уже лет пятьсот, понять сумел. Голый труп аккуратно забросал ветками и прикрыл пластами мха, который надрал тут же, с ближайших деревьев. Так, вот вроде и все. Ну что, псих, пошли?..
Через полчаса узкая тропка вывела меня на более или менее широкую дорогу. Солнышко над головой, так что сориентироваться, где запад, а где – восток, труда не составило. Мне – на восток, так что вот туда я и пойду, тем более что дорога как раз туда и ведет. Примерно. Первые двести метров…
Я прошагал двести метров до поворота, потом еще метров пятьсот – до следующего, потом еще поворот, и еще поворот, и еще… Повороты не то чтобы крутые, наоборот: мягко так вписываются в окружающий пейзаж. То холмик обогнут, то дерево здоровенное, то какую-то низинку с лужицей на самом дне. А это что такое?
Следующий поворот не привел никуда. Вернее, куда привел? Прямо за поворотом лежало здоровенное, в добрых полтора-два обхвата дерево, под которым и терялась проказница дорога. М-да… как же через такого монстра перебираться? Вон, сучья толстенные и торчат так часто, что и застрять между ними недолго. Может, обойти?
Ага, обойти! С одной стороны верхушка дерева терялась в густом можжевельнике, продраться через который можно только на танке. С другой стороны дороги стояли такие же лесные великаны, да как плотно! Ну, стало быть, придется перелезать. Я ухватился за торчащий перпендикулярно стволу сук, подтянулся…
Раздался свистящий шорох, потом глухой удар, и прямо перед моим носом выросла стрела. От неожиданности я выпустил сук и плюхнулся задницей на дорогу. И тут же, с тем же самым звуком над моей головой вонзилась еще одна стрела…
И вот откуда только силы берутся у людей в экстремальной ситуации? Я почти одним прыжком перелетел через эту махину под свист еще парочки стрел. Так, Романыч, дело-то очень-очень плохо! Если я до последней секунды думал, что тронулся своим невеликим умишком, то как тогда объяснить вполне реальные стрелы? Подобрав длинную ветку, я пристроил на нее скатанный плащ и стал поднимать. Несколько раз свистнуло, и хороший плащ стал походить на лохмотья. И снова в лесу – тишина. Ну, теперь кто кого перемолчит?..
Где-то сбоку неосторожно хрустнула ветка. Вон ты где, сволочь! Сейчас ты у меня получишь. Я потянулся было к тесаку незадачливого кавалериста-педераста, но передумал и достал из кармана привычную «раскладушку». Тут я и в клинке уверен, да и руке привычней. Бесшумно продвигаясь к краю этого нехилого бревнышка, я выжидал. Чутье и военная выучка подсказывали, что с первым противником я увижусь довольно скоро. В том, что я с ним управлюсь, сомневаться не приходилось. Бывали мы в переделках и похуже…
Вот из-за дерева показалась нога этого идиота-лучника, и я тут же вогнал ему нож прямо в ступню. Чуть не по самую рукоять. Вместо здрасьте.
Мужик взвыл, да так, что даже мне стало не по себе. И тут кто-то за моей спиной что-то произнес на самом настоящем тарабарском языке.
Дальше все произошло на одних рефлексах. Бросив складник в ноге охромевшего лучника, я мгновенно оказался на ногах, спиной к дереву. Хромого пришлось использовать в качестве щита, для уверенности приставив ему к горлу трофейный тесачок. Пленник было завозился, но поняв, что еще чуть-чуть, и он сам перережет себе горло, стал смирным и больше не рыпался.
Передо мной стояли два типа с луками в руках. Луки не олимпийские и не английская «классика», это я как бывший кандидат в мастера спорта мог бы и с закрытыми глазами сказать, но вот стрелы… Хотя тоже не олимпийские, но менее опасными от этого не кажутся. На обеих хищные широкие наконечники, которые, случись что, такую рану нанесут – мало не покажется. Пара таких ран, и кровью изойдешь раньше, чем «ква» сказать успеешь!
Повертев раскалывающейся на части головой, я окончательно убедился, что дорога потерялась. Как и куда – понятия не имею, но потерялась.
Вместо нормальной, накатанной колеи – а какой ей еще прикажете быть, когда минимум раза два в день по ней грузовик проезжает? – передо мной имелись:
– просека узкая, изрядно заросшая каким-то кустарником – одна штука;
– тропинка, еще у€же – одна штука;
– подозрительные цепочки следов, вернее – просто полоски примятой травы, вдоль которых на сучьях то тут, то там видны клочки чьей-то шерсти – две штуки.
Вот, Роман Алексеевич, а теперь, будь так добр, отгадай загадку: какая из этих «дорог» выведет тебя к родной деревушке Локтево? А на каких ждут тебя развеселые события, навроде «прямо поехати – убитому быти, налево поехати – женатому быти»?..
Однако долго размышлять времени у меня и нет. Я ж еще из Москвы дал телеграмму, в которой сообщал деду с бабкой дату и время прибытия поезда. Могу себе представить, что начнется, когда в назначенный срок меня не будет. Дед-то еще ничего, а бабушка у меня – сердечница, так что… Так что нечего себя жалеть и пялиться на изменившийся пейзаж. Наверняка всему происходящему есть самое простое объяснение…
Подбодрив себя таким нехитрым рассуждением и глоточком коньяку из фляжечки, я поправил сумку на плече и бодро зашагал по тропинке. Вроде бы какая-то тропинка отходила в сторону от дороги… Правда, мне казалось, что с тех пор я уже успел отмахать добрых два-три кэмэ, но… В общем, поспешай, солдат, труба зовет!
Чертова тропинка петляла припадочным удавом, так что очень скоро я перестал понимать, в какую сторону двигаюсь, да и двигаюсь ли вообще в какую-нибудь сторону или тупо кружусь на одном месте? Вот же незадача! Хоть бы какой человек навстречу попался. Хотя, если вдуматься, с моим «удивительным везением» встречный путник окажется либо заблудившимся еще почище меня туристом, либо глухонемым. Либо и то и другое в одном флаконе!
Нечего и говорить, что подобные домыслы не прибавляли мне ни бодрости, ни оптимизма. Так что окончательно разнюниться мне не давала только фронтовая закалка и абсолютная вера в то, что со мной ничего не может случиться до самой смерти. В свое время эту веру нам вбивал в наши стриженые головы замполит, и, надо заметить, преуспел. Хороший был мужик замполит, стихи нам читал – про Гайавату, например. Все о нашем внутреннем развитии пекся. Хороший был мужик, жаль только…
Опа! А впереди, кажется… не кажется, а совершенно точно – конский топот! Аллах акбар! Воистину – акбар! Ура! Сейчас мы дорожку разузнаем. Только бы этот буденновец мимо не успел проскакать. А ну-ка, поднажмем…
Мы выскочили на тропу одновременно, но из-за разных поворотов. Навстречу мне легкой, неспешной рысцой ехал верхом парень в длинном, чуть не до земли, плаще. На секунду я даже растерялся: уж больно нереальным казался этот всадник. Чтобы быть совсем точным – нереально красивым. Тонкие черты лица – холеного, заметим, лица, длинные светлые волосы, схваченные тонким серебристым ободком с камушком на лбу, большие, чуть зеленоватые глаза, красиво очерченный рот со слегка припухшими алыми губами, тонкие длинные пальцы на тонких длинных руках… Короче, не парень, а мечта старшеклассницы!..
– Эй, паренек! Как тут до Локтево дойти?
Парень чуть придержал коня – красивого, под стать хозяину, и уставился на меня с таким выражением лица, словно с ним заговорил пень, камень или белка. Блин, неужто и впрямь – глухонемой?!
– Слышь, малый, мне в Локтево надо! Очень надо!
Молчит… Может, надо лучше артикулировать, чтобы он по губам прочитать смог?..
– Па-рень! Мне, – тычу себя пальцем в грудь, – мне – в Лок-те-во!
Вроде понимать начинает…
– Смо-три! Ты, – пальцем в его грудь, – ты до-ро-гу зна-ешь? По-ка-зать мо-жешь?
Слава богу, кажись, дотумкал… Всадник поднимает руку с хлыстом. Я смотрю, в какую же сторону он мне сейчас покаже…
Сука! СУКА!!! Острая боль молнией пронзила лицо. Ах ты, гад! Ты меня хлыстом?!
Парень усмехается, затем поворачивает коня и спокойно едет обратно. Ну, падла, это ты напрасно выдумал: спиной ко мне поворачиваться! Я, знаешь ли, не из интеллигентов! Я, знаешь ли, из спецназа!
Можно было бы, конечно, вытащить из сумки моего «беар атак» – «идеального убийцу», да ведь уйдет гаденыш, да и не убивать же хулигана, в самом-то деле. А тут как раз под руку мне подвернулся симпатичный кусок деревяшки, удобно лег в ладонь. Вес – ну, примерно пара кило, расстояние – метров десять, центровка… Н-на!..
Деревяха врезалась парню в затылок, и он, не сказав худого слова, мешком ухнул с седла. Ну вот, обмен любезностями произошел, теперь можно подойти и вдумчиво порасспросить местного «золотого молодежа», какого пса он на людей кидается и как до Локтево дойти. Даже если у него очень крутой папа и очень крутые покровители, в нашей деревне им ни х… не светит: мужики у нас серьезные, таежники, с оружием дружат и своих никому не отдадут! Хоть сам алканавт-президент приезжай – пошлют пьяное рыло куда подальше, вот и вся недолга. «Роман Гудков? Какой такой Гудков? Не знаем, не понимаем, не видали и вообще: надысь только из тайги пришли. Живем в лесу, молимся колесу, гудков твоих не слыхали, романов твоих не читали, ступай себе, пьяненький, ступай, убогенький…»
…Да, блин, порасспросил! Да что ж я косоруким-то таким стал?!! Ведь в затылок метил, а что вышло?!! Парень лежит ничком, неловко подвернув под себя руку. Затылок, который должен быть, по идее, в крови, чистый, зато ниже… Черт, всего на пару сантиметров ошибся! Полешко въехало парню аккурат в основание черепа!
– Тьфу! – Я редко беседую сам с собой, но тут – накатило. – Чего пялиться-то? Двухсотка натуральная…
Ладно, с паршивой овцы – хоть шерсти клок. Может, у него «мобилка» есть? А то моя «Моторола» велела мне после этой проклятой молнии жить долго и счастливо. Эх, сейчас бы позвонить… Мать моя, женщина!..
Парень одет, вернее – был одет в очень странную… кой черт «странную»?! – совершенно невероятная одежа! Узкие штанцы, на вид и на ощупь – замша, шелковая рубаха, больше всего напоминающая верхнюю часть дамского выходного платья, бархатная курточка такого фасона, какой у нас самый отвязный модельер не смоделирует. Сплошные разрезы, рюшечки, бантики. Я бы сказал, что он – педик, но на поясе кинжал столь серьезных габаритов, какой и у братков-то не всегда увидишь… СТОП! А пуговицы у него где? ГДЕ ПУГОВИЦЫ?!!
На всей одежде покойничка не нашлось ни одной пуговицы, не говоря уже о «липучках» и застежках-«молниях». Только какие-то ремешки да ленточки, завязанные простенькими узелками. А ботинки? Это вообще улет!
Остроносые туфли без каблуков, расшитые по тонкой коже металлической нитью. Япона мама, я чего – артиста какого уходил?
Постой, Роман Алексеевич, постой… Если это артист, то позвольте полюбопытствовать: где съемочная группа? Хорошо, допустим, съемка – километрах в десяти… бред! Кто б ему разрешил в одиночку по тайге на коняге разъезжать, в сценическом костюме? Значит, киношники должны быть ближе, но чего ж я их не слышу? В лесу не в лесу, а в наших местах звук всяко-разно километра на три разносится. Хоть что-то я должен был услышать? Даром, что ли, у меня слух натренированный?..
Так, хорошо. В том, что это – не артист, я себя, похоже, убедил. И что дальше?.. Не артист, а кто?.. Так сказать, ху?
Ну, ху бы он ни был, а тело лучше куда-нибудь деть. Коня бы прихватить, да вот коня-то вмиг опознают. Жаль, но, похоже, придется конягу того-с…
Точно прочтя мои мысли, серый в яблоках красавец осторожно отшагнул от меня в сторону. Вот зараза… Ладно, конь, авось, не наведет заботливых хозяев на могилку «дорогого усопшего». Пусть его катится на все четыре стороны, тем более что кавалерист из меня – не очень. Лучше, чем из дерьма – снаряд, но не очень. И не очень лучше…
За этими мыслями я как-то не обратил внимания на то, что руки, мгновенно вспомнив былые уроки, сноровисто разоблачили покойничка, отвязали от пояса мешок, видом своим вызывавший в памяти смутно знакомое слово «калита», и теперь, в полном отрыве от воли хозяина, упоенно в нем шарили. Я уж собрался было прекратить это безобразие, но тут шаловливые ручонки извлекли из мешочка на свет божий добычу, от вида которой я окончательно и бесповоротно убедился в своем самом страшном предположении. Как это ни грустно, но, судя по всему, от удара молнии у меня в мозгах что-то основательно перемкнуло, так что теперь я – псих. Полный и абсолютный. Потому что ничем другим, кроме как знатным переклином в мозгах, невозможно объяснить наличие у этого «странного странника» ТАКИХ штуковин!..
На ладони переливались всеми цветами радуги несколько камней. Явно – драгоценных. Два из них, синий и зеленый, были огранены, остальные – просто отшлифованы или вовсе не обработаны. Та-ак… Картина Репина «Приплыли бревна к водопаду»…
Находка сия означать могла только одно: где-то неподалеку появился прииск по добыче драгоценных камней. Про который я ничегошеньки не слышал. А такого не может быть: дед уж наверняка сообщил бы, что невдалеке от нашей родной деревни народ в земле роется. Но он не сообщал, а откуда еще могут быть в одном мешке такие разные необработанные камни? Шлифованные камни – это полуфабрикаты для огранки, а граненые… Кстати, огранка-то фиговая, я это и своим дилетантским взглядом вижу. Небось, на прииске и огранили, на пробу, так сказать… СТОП! СТОП!!! Какой, к японской маме, прииск?! Какой прииск, если в одном мешке – разноцветные камни? РАЗНОЦВЕТНЫЕ!..
Я в геологии дуб дубом, но одно знаю точно: не могут в одном месте добываться похожие на сапфиры синие камни, напоминающие изумруды зеленые и красные – не то гранаты, не то рубины! Не могут! Такое только в сказках про самоцветные горы бывает! Но даже если бы такой прииск и существовал и о нем бы никто ничего не знал, то уж в любом случае такие камни, самый крупный из которых с мой большой палец, этому клоуну-педику перевозить бы не доверил! Вывод? Правильно: ты, Роман Алексеевич, умом тронулся, вот и чудится тебе невесть что!..
Я сидел и пытался переварить случившееся. Ладно, однако, в своем я уме или в чужом, а идти в деревню все равно надо. Шмотки с голого покойничка я аккуратно уложил в свою сумку. Не поместился только плащ, который я пристроил на манер скатки, да ремень с шикарным тесаком, который я, на всякий пожарный, просто надел поверх своего, как ковбойский оружейный пояс. На нем же остался и кошель, в который я аккуратно сложил камушки. Кстати, там еще оказалась горсть серебряных монеток, от вида которых я расстроился окончательно. Нумизмат я еще хуже, чем геолог, но то, что монет таких не чеканят уже лет пятьсот, понять сумел. Голый труп аккуратно забросал ветками и прикрыл пластами мха, который надрал тут же, с ближайших деревьев. Так, вот вроде и все. Ну что, псих, пошли?..
Через полчаса узкая тропка вывела меня на более или менее широкую дорогу. Солнышко над головой, так что сориентироваться, где запад, а где – восток, труда не составило. Мне – на восток, так что вот туда я и пойду, тем более что дорога как раз туда и ведет. Примерно. Первые двести метров…
Я прошагал двести метров до поворота, потом еще метров пятьсот – до следующего, потом еще поворот, и еще поворот, и еще… Повороты не то чтобы крутые, наоборот: мягко так вписываются в окружающий пейзаж. То холмик обогнут, то дерево здоровенное, то какую-то низинку с лужицей на самом дне. А это что такое?
Следующий поворот не привел никуда. Вернее, куда привел? Прямо за поворотом лежало здоровенное, в добрых полтора-два обхвата дерево, под которым и терялась проказница дорога. М-да… как же через такого монстра перебираться? Вон, сучья толстенные и торчат так часто, что и застрять между ними недолго. Может, обойти?
Ага, обойти! С одной стороны верхушка дерева терялась в густом можжевельнике, продраться через который можно только на танке. С другой стороны дороги стояли такие же лесные великаны, да как плотно! Ну, стало быть, придется перелезать. Я ухватился за торчащий перпендикулярно стволу сук, подтянулся…
Раздался свистящий шорох, потом глухой удар, и прямо перед моим носом выросла стрела. От неожиданности я выпустил сук и плюхнулся задницей на дорогу. И тут же, с тем же самым звуком над моей головой вонзилась еще одна стрела…
И вот откуда только силы берутся у людей в экстремальной ситуации? Я почти одним прыжком перелетел через эту махину под свист еще парочки стрел. Так, Романыч, дело-то очень-очень плохо! Если я до последней секунды думал, что тронулся своим невеликим умишком, то как тогда объяснить вполне реальные стрелы? Подобрав длинную ветку, я пристроил на нее скатанный плащ и стал поднимать. Несколько раз свистнуло, и хороший плащ стал походить на лохмотья. И снова в лесу – тишина. Ну, теперь кто кого перемолчит?..
Где-то сбоку неосторожно хрустнула ветка. Вон ты где, сволочь! Сейчас ты у меня получишь. Я потянулся было к тесаку незадачливого кавалериста-педераста, но передумал и достал из кармана привычную «раскладушку». Тут я и в клинке уверен, да и руке привычней. Бесшумно продвигаясь к краю этого нехилого бревнышка, я выжидал. Чутье и военная выучка подсказывали, что с первым противником я увижусь довольно скоро. В том, что я с ним управлюсь, сомневаться не приходилось. Бывали мы в переделках и похуже…
Вот из-за дерева показалась нога этого идиота-лучника, и я тут же вогнал ему нож прямо в ступню. Чуть не по самую рукоять. Вместо здрасьте.
Мужик взвыл, да так, что даже мне стало не по себе. И тут кто-то за моей спиной что-то произнес на самом настоящем тарабарском языке.
Дальше все произошло на одних рефлексах. Бросив складник в ноге охромевшего лучника, я мгновенно оказался на ногах, спиной к дереву. Хромого пришлось использовать в качестве щита, для уверенности приставив ему к горлу трофейный тесачок. Пленник было завозился, но поняв, что еще чуть-чуть, и он сам перережет себе горло, стал смирным и больше не рыпался.
Передо мной стояли два типа с луками в руках. Луки не олимпийские и не английская «классика», это я как бывший кандидат в мастера спорта мог бы и с закрытыми глазами сказать, но вот стрелы… Хотя тоже не олимпийские, но менее опасными от этого не кажутся. На обеих хищные широкие наконечники, которые, случись что, такую рану нанесут – мало не покажется. Пара таких ран, и кровью изойдешь раньше, чем «ква» сказать успеешь!