Он вынул из кармана записную книжечку. Родительское собрание... Педсовет... Методическое совещание... Партийное собрание. Скоро учительская конференция.
Он закрыл книжечку и глубоко вздохнул: "Нет, гулять не придется. А эти дни вообще все заняты... Прежде всего трубачевскую историю надо распутать".
В окошко кто-то осторожно постучал. Сергей Николаевич увидел приплюснутый к стеклу нос и молодое встревоженное лицо.
Он помахал рукой и пошел к двери.
- Вы извините, Сергей Николаевич! Уже поздно, но такой случай... Я думаю, посоветоваться надо.
- Хорошо, Митя. Я ждал вас. Завтра сбор вы назначили?
- Ясно! - Митя пожал плечами. - Вот какая ерунда получается! Просто безобразие! Может, я сам виноват, Сергей Николаевич. Выдвинули мы такого неустойчивого парнишку, сделали его председателем совета отряда, а он черт знает что делает! - запальчиво сказал Митя, с шумом придвигая к столу табурет.
Сергей Николаевич показал на приоткрытую дверь в соседнюю комнату:
- Там у меня старик спит.
- Ой, простите! - шепотом сказал Митя. - Но я просто готов хоть сейчас бежать к этому Трубачеву.
Учитель улыбнулся:
- Подождите. Не принимайте скороспелых решений. Прежде всего нужно все хорошенько обдумать. Митя поднял брови и виновато улыбнулся:
- Это точно. Но тут случай такой, что просто голова кругом идет. На каждом сборе про эту дисциплину долбишь, долбишь... - Он махнул рукой и отвернулся. Потом вытащил клетчатый платок, шумно высморкался и с испугом покосился на дверь: - Ой, извините! Опять забыл...
- Постараемся разобраться вместе. Случай этот, может быть, очень простой, а может быть, и очень сложный. Его интересно обсудить на сборе. Если вы хотите, чтобы ребята чтонибудь прочно усвоили... здесь и дисциплина и всякие другие насущные вопросы... только не долбить! Сергей Николаевич ближе придвинулся к Мите. - Только через подобные случаи, через опыт их собственной жизни, на ошибках, на хороших примерах... Вспомните себя, Митя. Поставьте себя на место Трубачева, Одинцова и других. - Сергей Николаевич взял Митю за руку. - Вожатый это самый близкий товарищ.
- Сергей Николаевич! Я, вы знаете, все готов... Но эта история... Митя развел руками.
Учитель перебил его:
- Подождите. Всяко бывает. Давайте-ка обсудим эту историю спокойно. У меня есть свои предположения...
Сергей Николаевич говорил, Митя слушал...
Далеко за полночь не гас в окошке учителя привычный огонек, освещая ровным, теплым светом тихую улицу.
Глава 30.
ОДИНОЧЕСТВО
Тетка беспокоилась. Выдерживая характер, она редко заговаривала с Васьком, зато часто жаловалась Тане:
- И что это Павел Васильевич не едет? А тут мальчишка чудить начал. И мне грубостей наговорил, и сам как побитый ходит... То ли возраст у него ломается, то ли обижает его кто, только и с лица и с изнанки совсем не тот парень стал. А приедет отец - с меня спрашивать будет.
- Обязательно спросит, - качала головой Таня.
- Да что же, я за ним плохо смотрю, что ли?
Таня набралась храбрости:
- Плохо не плохо, да все сердитесь на него, а он на ласке вырос.
- "На ласке вырос"! То-то и смотрит волком на всех... "Плохо не плохо"! Ишь, яйца курицу учат! - сердилась тетка.
Но, учитывая про себя Танины слова и вглядываясь в потемневшее, осунувшееся лицо племянника, она решила изменить свою тактику и пойти на мировую.
* * *
Васек бродил по городу, не зная, куда себя деть. Ему казалось, что все, взрослые и дети, смотрят на него и удивляются, почему он не в школе. Вот-вот кто-нибудь спросит.
Васек прятал под мышку сумку и старался держаться отдаленных улиц. Он чувствовал себя пропащим, конченым человеком и с горечью думал об отце: "Знал бы он все - не сидел бы там..."
Положение, в которое попал Васек, казалось ему безвыходным. Единственно, что могло бы оправдать его, - это полное признание Мазина.
"А Мазин сам меня боится, - думал Васек. - Он не знает, что я скорей умру, чем выдам его".
Народу на улице было мало: первая смена рабочих еще не кончила работу, все ребята сидели в школах, одни домашние хозяйки, громко переговариваясь между собой, расходились с рынка.
По дороге рядом с санями, нагруженными кирпичом, лениво потряхивая вожжами, шагали возчики в серых фартуках поверх теплых стеганок. Лошади, упираясь на передние ноги, вытягивали задние и, тяжело дыша, останавливались. Над боками у них поднимался теплый пар. Возчики забегали вперед, кричали, хлестали лошадей вожжами. Дорога была немощеная, талый снег густо смешивался с грязью, полозья попадали в глубокие колеи или, поскрипывая, ползли по голой земле.
Одни сани застряли, очевидно, давно. Лошадь была вся в пене и не двигалась с места. Она вздрагивала под ударами и бессильно вскидывала морду с падающей на глаза челкой. На санях, покрытых брезентом, высилась целая гора аккуратно сложенных кирпичей.
- Ишь, наложили! Чтобы скорей свезти да отделаться. Бессовестные этакие! - сказала, проходя мимо, старушка.
Васек остановился и с жалостью смотрел на выбившееся из сил животное.
- Дяденька, помоги ей, подтолкни сзади! - крикнул он возчику.
- Сама потянет, - откликнулся возчик, прикуривая у товарищей папироску.
Васек подошел ближе.
- Тогда не бейте! - попросил он. Возчик затянулся дымом, сплюнул в сторону и взмахнул вожжами:
- Н-но! Отдохнула! Н-но, дьявол тебя возьми!
Лошадь напрягла мускулы. Под мокрой шкурой у нее пробежала дрожь. Она дернулась и остановилась. Возчик забежал вперед и с размаху ударил ее по морде.
- Брось! - подскочил к нему Васек и, подняв сумку, загородил от ударов морду лошади. - Не смеешь так бить! Я милицию позову!
- Пошел, пошел отсюда, а то и тебе попадет! - пригрозил возчик. - Не мешайся тут!
- Не уйду! По глазам бьете! - загораживая собой лошадь, кричал Васек.
- Защитник нашелся! Тебя самого представить в милицию надо!
- Ты кто такой есть? Почему не в свое дело лезешь? - подошел к Ваську рослый парень, товарищ возчика.
- Я в свое дело лезу! - сказал Васек, закидывая вверх голову. Шапка его съехала на затылок, глаза посинели от злобы. - Я пионер! Председатель совета отряда!.. Наша лошадь, государственная! Бить не дам!
- Ого! Ишь ты, председатель!.. Слыхал, Вань? - подмигнул своему товарищу возчик.
По обеим сторонам улицы останавливался народ, сбегались мальчишки. Подходили мужчины. Возчики сбавили тон:
- Ну что ж, Вань, может, отложить кирпичу маленько?
- А где ты его отложишь?
- Да вот около дома. А тогда заедем, возьмем, - предложил товарищ возчика.
- А какое вы имели право такой груз класть на одни сани? - строго спросил подошедший гражданин, вынимая из портфеля бумагу и самопишущую ручку. - Вот мы сейчас на вас акт составим. Лошади эти мне известны, возчиков я запишу. Там, где надо, вас научат, как такой груз накладывать да еще по глазам лошадь хлестать.
Он написал несколько строчек:
- Кто подтвердит, граждане?
Охотников подписать нашлось много. Васек тоже протянул руку. Он хотел подписать: "Трубачев, председатель совета отряда", но вдруг раздумал и тихо отошел в сторону. Ему показалось, что с тех пор, как он ушел из школы, прошло очень много времени, что за это время в школе уже решилась его судьба и что он теперь уже, наверно, не председатель совета отряда, а просто школьник, осрамивший свой класс грубым и недостойным поведением.
А Мазин? Что же Мазин? Как же он молчал?.. Как он допустил это? Ведь Мазин поступил с ним еще хуже, чем Одинцов. Зачем же тогда, вечером, он пришел к нему как товарищ, как друг? Разве он не пионер? Разве не дорожит своей честью?
Васек почему-то вспомнил, как в прошлом году он с отцом ездил в Москву. Они долго стояли на Красной площади и смотрели на Кремль. Васек стоял с красным галстуком на шее, как стоит на посту часовой. Он боялся пошевелиться. Мысленно он давал себе клятву свершить какой-нибудь небывалый подвиг во славу Родины. И не один! Васек видел себя на воде и на суше бесстрашным моряком и раненым командиром, он побеждал и умирал в жестокой схватке с врагом. Он стоял без шапки, с затуманенными глазами, и, когда отец тронул его за рукав, он молча пошел за ним, унося в душе свое торжественное обещание.
И сейчас, вспомнив об этом, он выпрямился, стряхнул прилипший колбу чуб... Нет, он, Васек Трубачев, еще покажет себя, он не опустит голову перед этой первой бедой в его жизни! И товарища он себе найдет! И оба они будут сражаться за Родину и вместе победят или вместе умрут на поле битвы. И тогда все ребята узнают, что такое настоящая дружба!
Васек не заметил, как миновал несколько улиц и очутился у своего дома.
Тетка увидела, что глаза у Васька блестят, и подумала про себя: "Прежний задор появился. Уж не знаю, что хуже, что лучше".
За обедом она торжественно сказала:
- Геройская картина идет. Сходим с тобой под вечер?
Но Васек вдруг поскучнел и тихо сказал:
- Спасибо, тетя, только у меня голова болит. "Не хватало еще, чтоб меня в кино видели!" - с испугом подумал он.
- Ну, голова твоя пройдет, - успокаивала тетка.
- Не пройдет!
- Как так - не пройдет?
- А так, не пройдет - и все! - упрямо сказал Васек и, не глядя на тетку, снял с вешалки отцовский пиджак и, бросившись на кровать, укрылся им с головой.
- Ну, коли так, завтра пойдем, - добродушно сказала тетка.
Васек не ответил. Он и сам не знал, что будет с ним сегодня... завтра... И только отцовский пиджак со знакомым запахом паровозной гари и табака успокаивал его сердце.
* * *
Васек не пошел в школу и на другой день. Митя приходил в класс, о чем-то говорил с учителем. Ребята волновались:
- Митя, а как же сбор? Ведь сегодня сбор, а Трубачева нет.
Сбор был назначен на шесть часов вечера.
После уроков Сергей Николаевич вызвал в учительскую Одинцова и Булгакова.
- Вот что, ребята! - сказал он, перебирая на столе какие-то бумаги. Сегодня, часиков в пять, зайдете за Трубачевым...
- Я не пойду, - быстро сказал Саша.
- Зайдете за Трубачевым, - как бы не расслышав Сашиных слов, продолжал Сергей Николаевич, - и скажете ему, что сегодня сбор... и что я тоже к нему зайду перед сбором. Понятно?
- Понятно, - пробормотал Одинцов.
Саша молчал.
- Да прихватите с собой Лиду Зорину. И никаких лишних объяснений... Одинцов, полагаюсь на тебя, - быстро сказал учитель, когда Саша вышел.
- Есть никаких объяснений! - ответил Одинцов. Он не понимал, зачем понадобилось Сергею Николаевичу послать их к Трубачеву. Его взволновало и то, что учитель сам придет к Трубачеву.
Выйдя из учительской, он догнал Сашу. Лицо Саши выражало протест и упрямство.
- Так я и пошел! Лучше и не просил бы.
- А он и не просил, - оглядываясь на учительскую, ответил Одинцов. Он приказал.
- Мне это приказать никто не может.
- Тише! Ты что? Он же учитель, он же хочет как лучше сделать...
Саша смолк.
Одинцов пошел договариваться с Зориной.
- И никаких объяснений там. Понятно, Зорина? Полагаюсь на тебя.
Лида Зорина кивнула головой. Она тоже была озадачена поручением учителя.
- Он, верно, хочет, чтобы вы все помирились? - шепотом спросила она.
- Не знаю. Я не ссорился. Одним словом, пообедай и приходи в школу. За Сашей я сам зайду, и вместе пойдем!
Глава 31.
ГОСТИ
День у Васька был мучительный, не похожий ни на один прежний будний день. Он валялся на кровати до десяти часов. На все вопросы тетки кратко отвечал:
- Сегодня нет занятий.
- Да почему же это нет занятий? - удивлялась тетка. - Все ребята в школу бегут!
- А нас отпустили.
- Чудно! А с чего же это ты в постели валяешься? - снова подступила тетка к племяннику. - Заболел, что ли?
- Да нет...
- И в кино не пойдешь?
- Не пойду.
Тетка обиделась и говорила Тане в кухне так, чтобы слышал Васек:
- Все капризы какие-то у него являются. А в кино мы и сами пойдем. Уж очень, говорят, картина геройская идет!
Васек слышал и молчал. Ему было не до кино. Его мучила мысль о школе: "Что-то там теперь делается?"
После обеда тетка решительно подошла к Ваську, потрогала его лоб, заставила смерить температуру. Все было нормально.
- Здоров, - снимая с носа очки, объявила вслух тетка. - Просто свое "я" показываешь! Ну и сиди один!.. Таня, пойдем!
- Еще рано, Евдокия Васильевна, - нехотя сказала Таня.
Ее не на шутку беспокоил Васек, но она побаивалась тетки и не решалась при ней заговорить с Васьком.
"Ты мне все воспитание сбиваешь", - уже однажды упрекнула ее Евдокия Васильевна.
- Пойдем, пойдем! - поджимая губы и туго закручивая на затылке узел, торопила тетка. - Мороженого покушаем, получше места займем!
- Да места все равно согласно взятым билетам, - со вздохом сказала Таня, надевая пальто.
Когда они вышли, Васек подошел к окну и стал смотреть на улицу. По улице шли школьники и школьницы.
"Из школы идут! Поздно. Наверно, совет отряда был у них, - подумал Васек. - У нас тоже часто бывал совет отряда... я сам объявлял ребятам об этом!"
Васек прислонился лбом к холодному стеклу. Потом быстро отодвинулся. На улице стояли три знакомые фигуры. Одна из них отделилась и быстро ушла; Васек узнал Булгакова. "Зачем он приходил?"
На лестнице послышались шаги и голос Лиды Зориной:
- Здесь даже дверь не заперта... Трубачев, ты дома?
Из-за плеча Зориной выглядывал Одинцов.
- Я дома, - сказал Васек, вопросительно глядя на обоих. - Идите в комнату.
- Здорово! - развязно сказал Одинцов и тут же смутился.
- Здравствуй! Мы пришли узнать, как твое здоровье, - поспешила на выручку Лида и вдруг заметила измятые подушки и свисающую с кровати куртку: - Ой, какой беспорядок! Это убрать надо. Сейчас Сергей Николаевич придет.
- Сергей Николаевич? - Васек сдвинул брови и посмотрел на Одинцова. Зачем?
Одинцов пожал плечами:
- Не знаю.
- Нет, знаешь. И говори. А то опять... сам пришел, а сам...
- Честное пионерское... - торжественно начал Одинцов.
Но Лида решительно перебила его:
- Никаких объяснений! Сказал - приду! И все. Понимаешь?.. А у тебя беспорядок, на полу обрезки какие-то. Давай щетку!.. Одинцов, раздевайся.
Лида сняла шубку и платок:
- Васек, на, повесь! И не стой с раскрытым ртом. Смотрите, что кругом делается!
В комнате действительно был беспорядок. С утра тетка ходила расстроенная и в первый раз оставила комнату неубранной. На стуле было брошено ее шитье, на письменном столе Васька валялись какие-то инструменты.
- Скорей, скорей! Ужас что делается! - заткнув за пояс полотенце, говорила Лида. - Одинцов, собирай в ящик инструменты!.. Васек, прибери стол! Он же первым долгом на твой стол посмотрит!
Мальчики, не рассуждая, принялись за работу. Поправляя постель и взбивая подушки, Лида говорила:
- Надо, чтобы все прилично было!
Васек прибрал свой стол. Одинцов сгреб со стула ворох материи:
- А это куда?
- Это теткино! - испугался Васек. - Не тронь, а то спутаешь ей все, она сердиться будет!
- Подожди! - Лида накрыла все газетой. - Нехорошо, но уж раз теткино...
- Мы за тетку не отвечаем, - решили ребята. - Надо только просто так сказать, что это ее.
На обеденном столе на чистой скатерти стояла плетеная сухарница.
- Сюда бы хорошо такую салфеточку... - сказала Лида.
Васек пошарил в комоде и вытащил что-то белое, с кружевами.
- Можно этим, - сказал он.
- Это ж косынка! - возмутилась Лида.
Васек полез в буфет.
- Вот! - с торжеством сказал он, вынимая оттуда вышитую салфеточку.
- Теперь хорошо! Совсем другое дело! - отходя от стола и склонив голову набок, радовалась Лида. И вдруг всплеснула руками: - А что, если учитель захочет... чаю?
Мальчики оторопели.
- Ну, как это захочет... - протянул Одинцов, глядя на Васька.
Тот пожал плечами:
- Я думаю - нет. Он дома напьется.
- А я вам говорю, может и тут захотеть. Он же в гости придет. Вот возьмет да и скажет: "Я хочу чаю".
- Не морочь голову! - рассердился Одинцов и передразнил девочку: "Хочу чаю"! Ведь он же учитель.
- Здравствуйте! - насмешливо сказала Лида. - Если учитель, так и чаю не пьет?
- Нет, пьет, конечно, - озабоченно сказал Васек и вспомнил: - У нас печенье есть.
- Давай! - строго приказала Лида. - Все давай, что есть!
Васек снова полез в буфет:
- Держите: сахар, масло...
Через полчаса ребята торжественно сидели за столом, открыв в кухне входную дверь, чтобы учитель не споткнулся на лестнице. На столе стояли четыре стакана с блюдцами, сухарница с печеньем, масленка с маслом и сахар. Чайник с кипяченой водой на всякий случай был уже приготовлен.
История с зачеркнутой фамилией, ожидание сбора - все отодвинулось на задний план. Васек и Одинцов радовались возможности снова попросту говорить друг с другом, не касаясь недавней размолвки.
И хотя Васек боялся прихода учителя, но в обществе Одинцова и Лиды чувствовал себя спокойнее. А Лида вся ушла в роль хозяйки. Переставляя на столе то масленку, то сухарницу с печеньем, она отходила в сторону и любовалась сервировкой стола.
Одинцов радовался, что у Васька в отношении к нему уже не было враждебности. Беспокоило Одинцова только то, что Саша ослушался Сергея Николаевича и от самого дома Васька решительно повернул обратно.
- Чтоб я еще унижался перед Трубачевым! Этого мне никто приказать не может! Идите сами!
"Упрямый! - подумал Одинцов, сознаваясь себе, что, будь он на месте Саши, он тоже не пошел бы к Ваську первый. - Учителя не знают, какие ребята. У нас ведь сроду никто первый не подойдет, если поссорились!"
Ребята говорили шепотом, прислушиваясь к каждому шороху.
- Тише, - сказала вдруг Лида. - Идет!
На лестнице действительно послышались шаги. Все трое наперегонки бросились туда.
- Пожалуйста, пожалуйста! - кричала Лида.
- Входите! Здесь десять ступенек, - беспокоился Васек. Одинцов держал настежь раскрытую дверь. На пороге показалась... тетка.
- Ой! - пискнула Лида.
- Это... тетя, - сказал Васек.
Тетка подозрительно оглядела всю компанию:
- Здравствуйте, дорогие гости!
- Здравствуйте, - поспешно сказал Одинцов, подтягиваясь и поправляя на груди галстук.
- Здравствуйте... Простите, пожалуйста, мы тут хозяйничали, смущенно улыбаясь, поясняла Лида, идя за теткой и показывая ребятам глазами на сервированный стол.
Тетка быстро оглядела с ног до головы Лиду, так же внимательно Одинцова, потом подошла к столу и подняла вышитую салфетку.
- Чаем поить гостей будешь? - обернулась она к Ваську.
- Да, хотим чаю, - сказал Васек.
Тетка поманила его пальцем и, выйдя на кухню, прикрыла за собой дверь:
- Приличные дети. Брат и сестра, что ли? Это чьи же такие будут?
- Это одного знатного стахановца ребята! - выпалил Васек.
Тетка высоко подняла брови и одобрительно кивнула головой:
- А-а, оно и видно. Не то что твой давешний толстяк. Поздороваться как следует не умеет... Ну, дружи, дружи! Только что ж мне сказать-то побоялся, что гости у тебя нынче? Я бы пирожков хоть спекла!
Васек усмехнулся:
- Так себе...
- То-то "так себе"! - с ласковым укором сказала тетка. - А теперь я должна идти. Там Таня с билетами сидит. Я зашла... думаю, может, сошел с тебя каприз - так побежишь.
- Нет.
- Теперь уж что, раз гости!.. Погоди, я орешков вам положу.
Она прошла в комнату, по пути погладила тугие косички Лиды, улыбнулась Одинцову. Насыпала полную тарелку грецких орехов.
- Ну, играйте, угощайтесь. А я нынче в кино иду. Очень геройская картина! До свиданья, деточки! Вашим родителям привет передайте. Скажите, что очень рада знакомству!
- Спасибо, спасибо, - смущалась Лида.
Одинцов забежал вперед и ловко распахнул перед теткой дверь.
"Что за уважительные ребята! - подумала тетка, выходя на улицу. Отложной воротничок Одинцова, тугие косички Лиды и разглаженные пионерские галстуки на обоих приятно подействовали на тетку. - Достойная семья. Подходящая компания".
Как только за теткой закрылась дверь, Лида прижала руки к бьющемуся сердцу:
- Ой, как я испугалась!
- Я тоже, - сознался Одинцов. - Я забыл, что у тебя тетя есть. Мы тут хозяйничали вовсю!
- Ничего. Я ей сказал, что ваш отец - знатный стахановец.
- А она что?
- Говорит: какие воспитанные...
Васек засмеялся. Ребята тоже расхохотались.
- А Одинцов-то, Одинцов! Как-то ногой шаркал! - заливалась Лида.
- Это я с перепугу, честное пионерское.
- Ха-ха-ха!.. С перепугу!
В шуме никто не заметил, как вошел учитель.
- О, да тут все товарищество! - пошутил он.
Ребята вскочили.
- Садитесь! Садитесь!
- Ну, зачем же я так сразу сяду, - улыбнулся учитель. - Дайте осмотреться сначала. - Он подошел к круглому шкафчику, с интересом оглядел его, потрогал на этажерке книги и, обратив внимание на накрытый стол, лукаво посмотрел на ребят. - Вот теперь я сяду. И даже выпью стакан чаю, если вы меня угостите.
Все трое сразу сорвались и убежали в кухню.
- Подогрей, подогрей! - шептал Одинцов, накачивая изо всех сил потухавший примус.
- Что? Я говорила, я говорила! - торжествовала Лида.
- Хорошо, что печенье и орехи есть, - захлебываясь от волнения, шептал Васек.
А учитель, оставшись один, улыбался. Глаза у него блестели. За чаем он шутил и смеялся. Рассказывал о своем детстве. Одинцов и Лида с восторгом слушали его. Васек тоже слушал, но его мучила неотвязная мысль: зачем пришел учитель? Что он думает о нем, что скажет?
Забывшись, он тревожно смотрел на Сергея Николаевича, но тот ничем не отличал его от Лиды и Одинцова. Посидев полчаса, он взглянул на часы и поднялся:
- Ну, а теперь пойдемте на сбор! Опаздывать пионерам не полагается. И учителю тоже не полагается...
"Вот оно!" понял Васек.
Он надел шапку, пальто и остановился на пороге. Учитель, проходя мимо, легонько обнял его за плечи:
- Пошли.
Глава 32.
МИТЯ
Митя сидел в своей маленькой комнатке и сосредоточенно думал. Мысли были тревожные. Он сожалел, что раньше не пошел к Трубачеву и по-товарищески не поговорил с ним. В дружеском разговоре, один на один, всегда находятся такие простые и нужные слова. Тут и голос другой и глаза смотрят в глаза, прятаться и что-то скрывать делается невозможным. Разве мало было у Мити таких случаев? Никто в школе и не знал о них. Митя откинул со лба волосы и устремил в одну точку взволнованный взгляд.
"Он пионер, я комсомолец. Я сам только что вышел из пионеров; таким же, как он, был. Ошибки у всякого человека бывают - это что же, без этого не обходится. Но тут самое главное что? Чтобы он понял... Он парень неглупый... - Митя грустно покачал головой: - Эх, опоздал я... Без этого дружеского разговора теперь и на сборе не то будет. Как-то и сам не подготовлен, и парнишка внутренне не подготовлен..."
Митя стал думать о сборе: "С чего начать? Если прямо с заметки Одинцова? И непосредственно перейти к дисциплине? Ударить по этому вопросу!"
Он вспомнил совет Сергея Николаевича:
"Вы только не торопитесь... Не выводите поспешных заключений. Дайте ребятам высказаться, поспорить... Трубачев, возможно, заупрямится..."
"Не возможно, а наверняка, - усмехнулся Митя. - Я этого парня как свои пять пальцев знаю. Если он сразу не пришел ко мне и не рассказал, в чем дело, значит, что-то тут есть, чего он, хоть убей его, не скажет. А что? Поди вот, разбери! Верно, ктонибудь еще впутан в это дело. Эх, пошел бы я к нему - все было бы проще!"
- Митенька, - окликнула его из-за перегородки мать, - обедать-то сейчас будешь или с отцом?
- С отцом, с отцом... - рассеянно ответил Митя и вдруг, прислушавшись к возне за перегородкой, побежал в кухню. - У тебя что, мама, пирожки? Дай мне один. Вот так, в рот прямо... Во! Есть! Еще один! Для бодрости, так сказать. Еще, ладно?.. Стой, стой, хватит!
Он вернулся в комнату, держа на ладони пышные горячие пирожки, и, отправляя их в рот один за другим, кричал матери:
- Здорово ты их делаешь! Просто замечательно!
- Ну вот и покушай! - отвечала из-за перегородки мать. - А то все, слышу, бегаешь, бегаешь по комнате... Не ладится, что ли, у тебя что, Митенька? - просовывая в дверь голову, с беспокойством спросила она.
- Ничего, мама, все сладится. У нас да не сладится! - весело ответил Митя.
Он снова мысленно представил себе сбор, всех ребят, Трубачева и решительно стукнул кулаком по столу:
"Вожатый не должен допускать ни малейшего ослабления дисциплины! Трубачев - председатель совета отряда. По нему равняются другие ребята. Надо так крепко начать, чтобы сразу почувствовалось мое отношение к этому делу... со всей строгостью!"
Митя подошел к окну.
"Если б найти такие живые, настоящие слова! Ребята-то, в общем, народ чуткий. Только б начать. А потом они сами... Да, Сергей Николаевич прав!"
Митя взглянул на часы и стал собираться. Почистил лыжную куртку, пригладил волосы, поправил на груди комсомольский значок.
Пора!
Он вышел на улицу и зашагал к школе.
Глава 33.
НА СБОРЕ
Сбор был назначен в пионерской комнате. Ребята стояли кучками, о чем-то тихо переговариваясь между собой. Девочки сидели на скамейках, подобрав ноги и сложив на коленях руки. Не было обычного шума, острот и поддразнивания друг друга.
Митя беглым взглядом окинул собравшихся, поздоровался и сел за стол.
Приход учителя вызвал движение среди ребят. Здоровались негромко, усаживались, стараясь не скрипеть стульями.
Васек Трубачев стоял рядом с Одинцовым. Саша незаметно для себя придвинулся ближе к Ваську. Мазин, засунув руки в карманы, стоял в стороне. Глаза у него были тусклые, лицо равнодушное.
Рядом с ним Петя Русаков со своим серым личиком был похож на мокрого воробушка. Он ежился и натягивал рукава курточки.
Он закрыл книжечку и глубоко вздохнул: "Нет, гулять не придется. А эти дни вообще все заняты... Прежде всего трубачевскую историю надо распутать".
В окошко кто-то осторожно постучал. Сергей Николаевич увидел приплюснутый к стеклу нос и молодое встревоженное лицо.
Он помахал рукой и пошел к двери.
- Вы извините, Сергей Николаевич! Уже поздно, но такой случай... Я думаю, посоветоваться надо.
- Хорошо, Митя. Я ждал вас. Завтра сбор вы назначили?
- Ясно! - Митя пожал плечами. - Вот какая ерунда получается! Просто безобразие! Может, я сам виноват, Сергей Николаевич. Выдвинули мы такого неустойчивого парнишку, сделали его председателем совета отряда, а он черт знает что делает! - запальчиво сказал Митя, с шумом придвигая к столу табурет.
Сергей Николаевич показал на приоткрытую дверь в соседнюю комнату:
- Там у меня старик спит.
- Ой, простите! - шепотом сказал Митя. - Но я просто готов хоть сейчас бежать к этому Трубачеву.
Учитель улыбнулся:
- Подождите. Не принимайте скороспелых решений. Прежде всего нужно все хорошенько обдумать. Митя поднял брови и виновато улыбнулся:
- Это точно. Но тут случай такой, что просто голова кругом идет. На каждом сборе про эту дисциплину долбишь, долбишь... - Он махнул рукой и отвернулся. Потом вытащил клетчатый платок, шумно высморкался и с испугом покосился на дверь: - Ой, извините! Опять забыл...
- Постараемся разобраться вместе. Случай этот, может быть, очень простой, а может быть, и очень сложный. Его интересно обсудить на сборе. Если вы хотите, чтобы ребята чтонибудь прочно усвоили... здесь и дисциплина и всякие другие насущные вопросы... только не долбить! Сергей Николаевич ближе придвинулся к Мите. - Только через подобные случаи, через опыт их собственной жизни, на ошибках, на хороших примерах... Вспомните себя, Митя. Поставьте себя на место Трубачева, Одинцова и других. - Сергей Николаевич взял Митю за руку. - Вожатый это самый близкий товарищ.
- Сергей Николаевич! Я, вы знаете, все готов... Но эта история... Митя развел руками.
Учитель перебил его:
- Подождите. Всяко бывает. Давайте-ка обсудим эту историю спокойно. У меня есть свои предположения...
Сергей Николаевич говорил, Митя слушал...
Далеко за полночь не гас в окошке учителя привычный огонек, освещая ровным, теплым светом тихую улицу.
Глава 30.
ОДИНОЧЕСТВО
Тетка беспокоилась. Выдерживая характер, она редко заговаривала с Васьком, зато часто жаловалась Тане:
- И что это Павел Васильевич не едет? А тут мальчишка чудить начал. И мне грубостей наговорил, и сам как побитый ходит... То ли возраст у него ломается, то ли обижает его кто, только и с лица и с изнанки совсем не тот парень стал. А приедет отец - с меня спрашивать будет.
- Обязательно спросит, - качала головой Таня.
- Да что же, я за ним плохо смотрю, что ли?
Таня набралась храбрости:
- Плохо не плохо, да все сердитесь на него, а он на ласке вырос.
- "На ласке вырос"! То-то и смотрит волком на всех... "Плохо не плохо"! Ишь, яйца курицу учат! - сердилась тетка.
Но, учитывая про себя Танины слова и вглядываясь в потемневшее, осунувшееся лицо племянника, она решила изменить свою тактику и пойти на мировую.
* * *
Васек бродил по городу, не зная, куда себя деть. Ему казалось, что все, взрослые и дети, смотрят на него и удивляются, почему он не в школе. Вот-вот кто-нибудь спросит.
Васек прятал под мышку сумку и старался держаться отдаленных улиц. Он чувствовал себя пропащим, конченым человеком и с горечью думал об отце: "Знал бы он все - не сидел бы там..."
Положение, в которое попал Васек, казалось ему безвыходным. Единственно, что могло бы оправдать его, - это полное признание Мазина.
"А Мазин сам меня боится, - думал Васек. - Он не знает, что я скорей умру, чем выдам его".
Народу на улице было мало: первая смена рабочих еще не кончила работу, все ребята сидели в школах, одни домашние хозяйки, громко переговариваясь между собой, расходились с рынка.
По дороге рядом с санями, нагруженными кирпичом, лениво потряхивая вожжами, шагали возчики в серых фартуках поверх теплых стеганок. Лошади, упираясь на передние ноги, вытягивали задние и, тяжело дыша, останавливались. Над боками у них поднимался теплый пар. Возчики забегали вперед, кричали, хлестали лошадей вожжами. Дорога была немощеная, талый снег густо смешивался с грязью, полозья попадали в глубокие колеи или, поскрипывая, ползли по голой земле.
Одни сани застряли, очевидно, давно. Лошадь была вся в пене и не двигалась с места. Она вздрагивала под ударами и бессильно вскидывала морду с падающей на глаза челкой. На санях, покрытых брезентом, высилась целая гора аккуратно сложенных кирпичей.
- Ишь, наложили! Чтобы скорей свезти да отделаться. Бессовестные этакие! - сказала, проходя мимо, старушка.
Васек остановился и с жалостью смотрел на выбившееся из сил животное.
- Дяденька, помоги ей, подтолкни сзади! - крикнул он возчику.
- Сама потянет, - откликнулся возчик, прикуривая у товарищей папироску.
Васек подошел ближе.
- Тогда не бейте! - попросил он. Возчик затянулся дымом, сплюнул в сторону и взмахнул вожжами:
- Н-но! Отдохнула! Н-но, дьявол тебя возьми!
Лошадь напрягла мускулы. Под мокрой шкурой у нее пробежала дрожь. Она дернулась и остановилась. Возчик забежал вперед и с размаху ударил ее по морде.
- Брось! - подскочил к нему Васек и, подняв сумку, загородил от ударов морду лошади. - Не смеешь так бить! Я милицию позову!
- Пошел, пошел отсюда, а то и тебе попадет! - пригрозил возчик. - Не мешайся тут!
- Не уйду! По глазам бьете! - загораживая собой лошадь, кричал Васек.
- Защитник нашелся! Тебя самого представить в милицию надо!
- Ты кто такой есть? Почему не в свое дело лезешь? - подошел к Ваську рослый парень, товарищ возчика.
- Я в свое дело лезу! - сказал Васек, закидывая вверх голову. Шапка его съехала на затылок, глаза посинели от злобы. - Я пионер! Председатель совета отряда!.. Наша лошадь, государственная! Бить не дам!
- Ого! Ишь ты, председатель!.. Слыхал, Вань? - подмигнул своему товарищу возчик.
По обеим сторонам улицы останавливался народ, сбегались мальчишки. Подходили мужчины. Возчики сбавили тон:
- Ну что ж, Вань, может, отложить кирпичу маленько?
- А где ты его отложишь?
- Да вот около дома. А тогда заедем, возьмем, - предложил товарищ возчика.
- А какое вы имели право такой груз класть на одни сани? - строго спросил подошедший гражданин, вынимая из портфеля бумагу и самопишущую ручку. - Вот мы сейчас на вас акт составим. Лошади эти мне известны, возчиков я запишу. Там, где надо, вас научат, как такой груз накладывать да еще по глазам лошадь хлестать.
Он написал несколько строчек:
- Кто подтвердит, граждане?
Охотников подписать нашлось много. Васек тоже протянул руку. Он хотел подписать: "Трубачев, председатель совета отряда", но вдруг раздумал и тихо отошел в сторону. Ему показалось, что с тех пор, как он ушел из школы, прошло очень много времени, что за это время в школе уже решилась его судьба и что он теперь уже, наверно, не председатель совета отряда, а просто школьник, осрамивший свой класс грубым и недостойным поведением.
А Мазин? Что же Мазин? Как же он молчал?.. Как он допустил это? Ведь Мазин поступил с ним еще хуже, чем Одинцов. Зачем же тогда, вечером, он пришел к нему как товарищ, как друг? Разве он не пионер? Разве не дорожит своей честью?
Васек почему-то вспомнил, как в прошлом году он с отцом ездил в Москву. Они долго стояли на Красной площади и смотрели на Кремль. Васек стоял с красным галстуком на шее, как стоит на посту часовой. Он боялся пошевелиться. Мысленно он давал себе клятву свершить какой-нибудь небывалый подвиг во славу Родины. И не один! Васек видел себя на воде и на суше бесстрашным моряком и раненым командиром, он побеждал и умирал в жестокой схватке с врагом. Он стоял без шапки, с затуманенными глазами, и, когда отец тронул его за рукав, он молча пошел за ним, унося в душе свое торжественное обещание.
И сейчас, вспомнив об этом, он выпрямился, стряхнул прилипший колбу чуб... Нет, он, Васек Трубачев, еще покажет себя, он не опустит голову перед этой первой бедой в его жизни! И товарища он себе найдет! И оба они будут сражаться за Родину и вместе победят или вместе умрут на поле битвы. И тогда все ребята узнают, что такое настоящая дружба!
Васек не заметил, как миновал несколько улиц и очутился у своего дома.
Тетка увидела, что глаза у Васька блестят, и подумала про себя: "Прежний задор появился. Уж не знаю, что хуже, что лучше".
За обедом она торжественно сказала:
- Геройская картина идет. Сходим с тобой под вечер?
Но Васек вдруг поскучнел и тихо сказал:
- Спасибо, тетя, только у меня голова болит. "Не хватало еще, чтоб меня в кино видели!" - с испугом подумал он.
- Ну, голова твоя пройдет, - успокаивала тетка.
- Не пройдет!
- Как так - не пройдет?
- А так, не пройдет - и все! - упрямо сказал Васек и, не глядя на тетку, снял с вешалки отцовский пиджак и, бросившись на кровать, укрылся им с головой.
- Ну, коли так, завтра пойдем, - добродушно сказала тетка.
Васек не ответил. Он и сам не знал, что будет с ним сегодня... завтра... И только отцовский пиджак со знакомым запахом паровозной гари и табака успокаивал его сердце.
* * *
Васек не пошел в школу и на другой день. Митя приходил в класс, о чем-то говорил с учителем. Ребята волновались:
- Митя, а как же сбор? Ведь сегодня сбор, а Трубачева нет.
Сбор был назначен на шесть часов вечера.
После уроков Сергей Николаевич вызвал в учительскую Одинцова и Булгакова.
- Вот что, ребята! - сказал он, перебирая на столе какие-то бумаги. Сегодня, часиков в пять, зайдете за Трубачевым...
- Я не пойду, - быстро сказал Саша.
- Зайдете за Трубачевым, - как бы не расслышав Сашиных слов, продолжал Сергей Николаевич, - и скажете ему, что сегодня сбор... и что я тоже к нему зайду перед сбором. Понятно?
- Понятно, - пробормотал Одинцов.
Саша молчал.
- Да прихватите с собой Лиду Зорину. И никаких лишних объяснений... Одинцов, полагаюсь на тебя, - быстро сказал учитель, когда Саша вышел.
- Есть никаких объяснений! - ответил Одинцов. Он не понимал, зачем понадобилось Сергею Николаевичу послать их к Трубачеву. Его взволновало и то, что учитель сам придет к Трубачеву.
Выйдя из учительской, он догнал Сашу. Лицо Саши выражало протест и упрямство.
- Так я и пошел! Лучше и не просил бы.
- А он и не просил, - оглядываясь на учительскую, ответил Одинцов. Он приказал.
- Мне это приказать никто не может.
- Тише! Ты что? Он же учитель, он же хочет как лучше сделать...
Саша смолк.
Одинцов пошел договариваться с Зориной.
- И никаких объяснений там. Понятно, Зорина? Полагаюсь на тебя.
Лида Зорина кивнула головой. Она тоже была озадачена поручением учителя.
- Он, верно, хочет, чтобы вы все помирились? - шепотом спросила она.
- Не знаю. Я не ссорился. Одним словом, пообедай и приходи в школу. За Сашей я сам зайду, и вместе пойдем!
Глава 31.
ГОСТИ
День у Васька был мучительный, не похожий ни на один прежний будний день. Он валялся на кровати до десяти часов. На все вопросы тетки кратко отвечал:
- Сегодня нет занятий.
- Да почему же это нет занятий? - удивлялась тетка. - Все ребята в школу бегут!
- А нас отпустили.
- Чудно! А с чего же это ты в постели валяешься? - снова подступила тетка к племяннику. - Заболел, что ли?
- Да нет...
- И в кино не пойдешь?
- Не пойду.
Тетка обиделась и говорила Тане в кухне так, чтобы слышал Васек:
- Все капризы какие-то у него являются. А в кино мы и сами пойдем. Уж очень, говорят, картина геройская идет!
Васек слышал и молчал. Ему было не до кино. Его мучила мысль о школе: "Что-то там теперь делается?"
После обеда тетка решительно подошла к Ваську, потрогала его лоб, заставила смерить температуру. Все было нормально.
- Здоров, - снимая с носа очки, объявила вслух тетка. - Просто свое "я" показываешь! Ну и сиди один!.. Таня, пойдем!
- Еще рано, Евдокия Васильевна, - нехотя сказала Таня.
Ее не на шутку беспокоил Васек, но она побаивалась тетки и не решалась при ней заговорить с Васьком.
"Ты мне все воспитание сбиваешь", - уже однажды упрекнула ее Евдокия Васильевна.
- Пойдем, пойдем! - поджимая губы и туго закручивая на затылке узел, торопила тетка. - Мороженого покушаем, получше места займем!
- Да места все равно согласно взятым билетам, - со вздохом сказала Таня, надевая пальто.
Когда они вышли, Васек подошел к окну и стал смотреть на улицу. По улице шли школьники и школьницы.
"Из школы идут! Поздно. Наверно, совет отряда был у них, - подумал Васек. - У нас тоже часто бывал совет отряда... я сам объявлял ребятам об этом!"
Васек прислонился лбом к холодному стеклу. Потом быстро отодвинулся. На улице стояли три знакомые фигуры. Одна из них отделилась и быстро ушла; Васек узнал Булгакова. "Зачем он приходил?"
На лестнице послышались шаги и голос Лиды Зориной:
- Здесь даже дверь не заперта... Трубачев, ты дома?
Из-за плеча Зориной выглядывал Одинцов.
- Я дома, - сказал Васек, вопросительно глядя на обоих. - Идите в комнату.
- Здорово! - развязно сказал Одинцов и тут же смутился.
- Здравствуй! Мы пришли узнать, как твое здоровье, - поспешила на выручку Лида и вдруг заметила измятые подушки и свисающую с кровати куртку: - Ой, какой беспорядок! Это убрать надо. Сейчас Сергей Николаевич придет.
- Сергей Николаевич? - Васек сдвинул брови и посмотрел на Одинцова. Зачем?
Одинцов пожал плечами:
- Не знаю.
- Нет, знаешь. И говори. А то опять... сам пришел, а сам...
- Честное пионерское... - торжественно начал Одинцов.
Но Лида решительно перебила его:
- Никаких объяснений! Сказал - приду! И все. Понимаешь?.. А у тебя беспорядок, на полу обрезки какие-то. Давай щетку!.. Одинцов, раздевайся.
Лида сняла шубку и платок:
- Васек, на, повесь! И не стой с раскрытым ртом. Смотрите, что кругом делается!
В комнате действительно был беспорядок. С утра тетка ходила расстроенная и в первый раз оставила комнату неубранной. На стуле было брошено ее шитье, на письменном столе Васька валялись какие-то инструменты.
- Скорей, скорей! Ужас что делается! - заткнув за пояс полотенце, говорила Лида. - Одинцов, собирай в ящик инструменты!.. Васек, прибери стол! Он же первым долгом на твой стол посмотрит!
Мальчики, не рассуждая, принялись за работу. Поправляя постель и взбивая подушки, Лида говорила:
- Надо, чтобы все прилично было!
Васек прибрал свой стол. Одинцов сгреб со стула ворох материи:
- А это куда?
- Это теткино! - испугался Васек. - Не тронь, а то спутаешь ей все, она сердиться будет!
- Подожди! - Лида накрыла все газетой. - Нехорошо, но уж раз теткино...
- Мы за тетку не отвечаем, - решили ребята. - Надо только просто так сказать, что это ее.
На обеденном столе на чистой скатерти стояла плетеная сухарница.
- Сюда бы хорошо такую салфеточку... - сказала Лида.
Васек пошарил в комоде и вытащил что-то белое, с кружевами.
- Можно этим, - сказал он.
- Это ж косынка! - возмутилась Лида.
Васек полез в буфет.
- Вот! - с торжеством сказал он, вынимая оттуда вышитую салфеточку.
- Теперь хорошо! Совсем другое дело! - отходя от стола и склонив голову набок, радовалась Лида. И вдруг всплеснула руками: - А что, если учитель захочет... чаю?
Мальчики оторопели.
- Ну, как это захочет... - протянул Одинцов, глядя на Васька.
Тот пожал плечами:
- Я думаю - нет. Он дома напьется.
- А я вам говорю, может и тут захотеть. Он же в гости придет. Вот возьмет да и скажет: "Я хочу чаю".
- Не морочь голову! - рассердился Одинцов и передразнил девочку: "Хочу чаю"! Ведь он же учитель.
- Здравствуйте! - насмешливо сказала Лида. - Если учитель, так и чаю не пьет?
- Нет, пьет, конечно, - озабоченно сказал Васек и вспомнил: - У нас печенье есть.
- Давай! - строго приказала Лида. - Все давай, что есть!
Васек снова полез в буфет:
- Держите: сахар, масло...
Через полчаса ребята торжественно сидели за столом, открыв в кухне входную дверь, чтобы учитель не споткнулся на лестнице. На столе стояли четыре стакана с блюдцами, сухарница с печеньем, масленка с маслом и сахар. Чайник с кипяченой водой на всякий случай был уже приготовлен.
История с зачеркнутой фамилией, ожидание сбора - все отодвинулось на задний план. Васек и Одинцов радовались возможности снова попросту говорить друг с другом, не касаясь недавней размолвки.
И хотя Васек боялся прихода учителя, но в обществе Одинцова и Лиды чувствовал себя спокойнее. А Лида вся ушла в роль хозяйки. Переставляя на столе то масленку, то сухарницу с печеньем, она отходила в сторону и любовалась сервировкой стола.
Одинцов радовался, что у Васька в отношении к нему уже не было враждебности. Беспокоило Одинцова только то, что Саша ослушался Сергея Николаевича и от самого дома Васька решительно повернул обратно.
- Чтоб я еще унижался перед Трубачевым! Этого мне никто приказать не может! Идите сами!
"Упрямый! - подумал Одинцов, сознаваясь себе, что, будь он на месте Саши, он тоже не пошел бы к Ваську первый. - Учителя не знают, какие ребята. У нас ведь сроду никто первый не подойдет, если поссорились!"
Ребята говорили шепотом, прислушиваясь к каждому шороху.
- Тише, - сказала вдруг Лида. - Идет!
На лестнице действительно послышались шаги. Все трое наперегонки бросились туда.
- Пожалуйста, пожалуйста! - кричала Лида.
- Входите! Здесь десять ступенек, - беспокоился Васек. Одинцов держал настежь раскрытую дверь. На пороге показалась... тетка.
- Ой! - пискнула Лида.
- Это... тетя, - сказал Васек.
Тетка подозрительно оглядела всю компанию:
- Здравствуйте, дорогие гости!
- Здравствуйте, - поспешно сказал Одинцов, подтягиваясь и поправляя на груди галстук.
- Здравствуйте... Простите, пожалуйста, мы тут хозяйничали, смущенно улыбаясь, поясняла Лида, идя за теткой и показывая ребятам глазами на сервированный стол.
Тетка быстро оглядела с ног до головы Лиду, так же внимательно Одинцова, потом подошла к столу и подняла вышитую салфетку.
- Чаем поить гостей будешь? - обернулась она к Ваську.
- Да, хотим чаю, - сказал Васек.
Тетка поманила его пальцем и, выйдя на кухню, прикрыла за собой дверь:
- Приличные дети. Брат и сестра, что ли? Это чьи же такие будут?
- Это одного знатного стахановца ребята! - выпалил Васек.
Тетка высоко подняла брови и одобрительно кивнула головой:
- А-а, оно и видно. Не то что твой давешний толстяк. Поздороваться как следует не умеет... Ну, дружи, дружи! Только что ж мне сказать-то побоялся, что гости у тебя нынче? Я бы пирожков хоть спекла!
Васек усмехнулся:
- Так себе...
- То-то "так себе"! - с ласковым укором сказала тетка. - А теперь я должна идти. Там Таня с билетами сидит. Я зашла... думаю, может, сошел с тебя каприз - так побежишь.
- Нет.
- Теперь уж что, раз гости!.. Погоди, я орешков вам положу.
Она прошла в комнату, по пути погладила тугие косички Лиды, улыбнулась Одинцову. Насыпала полную тарелку грецких орехов.
- Ну, играйте, угощайтесь. А я нынче в кино иду. Очень геройская картина! До свиданья, деточки! Вашим родителям привет передайте. Скажите, что очень рада знакомству!
- Спасибо, спасибо, - смущалась Лида.
Одинцов забежал вперед и ловко распахнул перед теткой дверь.
"Что за уважительные ребята! - подумала тетка, выходя на улицу. Отложной воротничок Одинцова, тугие косички Лиды и разглаженные пионерские галстуки на обоих приятно подействовали на тетку. - Достойная семья. Подходящая компания".
Как только за теткой закрылась дверь, Лида прижала руки к бьющемуся сердцу:
- Ой, как я испугалась!
- Я тоже, - сознался Одинцов. - Я забыл, что у тебя тетя есть. Мы тут хозяйничали вовсю!
- Ничего. Я ей сказал, что ваш отец - знатный стахановец.
- А она что?
- Говорит: какие воспитанные...
Васек засмеялся. Ребята тоже расхохотались.
- А Одинцов-то, Одинцов! Как-то ногой шаркал! - заливалась Лида.
- Это я с перепугу, честное пионерское.
- Ха-ха-ха!.. С перепугу!
В шуме никто не заметил, как вошел учитель.
- О, да тут все товарищество! - пошутил он.
Ребята вскочили.
- Садитесь! Садитесь!
- Ну, зачем же я так сразу сяду, - улыбнулся учитель. - Дайте осмотреться сначала. - Он подошел к круглому шкафчику, с интересом оглядел его, потрогал на этажерке книги и, обратив внимание на накрытый стол, лукаво посмотрел на ребят. - Вот теперь я сяду. И даже выпью стакан чаю, если вы меня угостите.
Все трое сразу сорвались и убежали в кухню.
- Подогрей, подогрей! - шептал Одинцов, накачивая изо всех сил потухавший примус.
- Что? Я говорила, я говорила! - торжествовала Лида.
- Хорошо, что печенье и орехи есть, - захлебываясь от волнения, шептал Васек.
А учитель, оставшись один, улыбался. Глаза у него блестели. За чаем он шутил и смеялся. Рассказывал о своем детстве. Одинцов и Лида с восторгом слушали его. Васек тоже слушал, но его мучила неотвязная мысль: зачем пришел учитель? Что он думает о нем, что скажет?
Забывшись, он тревожно смотрел на Сергея Николаевича, но тот ничем не отличал его от Лиды и Одинцова. Посидев полчаса, он взглянул на часы и поднялся:
- Ну, а теперь пойдемте на сбор! Опаздывать пионерам не полагается. И учителю тоже не полагается...
"Вот оно!" понял Васек.
Он надел шапку, пальто и остановился на пороге. Учитель, проходя мимо, легонько обнял его за плечи:
- Пошли.
Глава 32.
МИТЯ
Митя сидел в своей маленькой комнатке и сосредоточенно думал. Мысли были тревожные. Он сожалел, что раньше не пошел к Трубачеву и по-товарищески не поговорил с ним. В дружеском разговоре, один на один, всегда находятся такие простые и нужные слова. Тут и голос другой и глаза смотрят в глаза, прятаться и что-то скрывать делается невозможным. Разве мало было у Мити таких случаев? Никто в школе и не знал о них. Митя откинул со лба волосы и устремил в одну точку взволнованный взгляд.
"Он пионер, я комсомолец. Я сам только что вышел из пионеров; таким же, как он, был. Ошибки у всякого человека бывают - это что же, без этого не обходится. Но тут самое главное что? Чтобы он понял... Он парень неглупый... - Митя грустно покачал головой: - Эх, опоздал я... Без этого дружеского разговора теперь и на сборе не то будет. Как-то и сам не подготовлен, и парнишка внутренне не подготовлен..."
Митя стал думать о сборе: "С чего начать? Если прямо с заметки Одинцова? И непосредственно перейти к дисциплине? Ударить по этому вопросу!"
Он вспомнил совет Сергея Николаевича:
"Вы только не торопитесь... Не выводите поспешных заключений. Дайте ребятам высказаться, поспорить... Трубачев, возможно, заупрямится..."
"Не возможно, а наверняка, - усмехнулся Митя. - Я этого парня как свои пять пальцев знаю. Если он сразу не пришел ко мне и не рассказал, в чем дело, значит, что-то тут есть, чего он, хоть убей его, не скажет. А что? Поди вот, разбери! Верно, ктонибудь еще впутан в это дело. Эх, пошел бы я к нему - все было бы проще!"
- Митенька, - окликнула его из-за перегородки мать, - обедать-то сейчас будешь или с отцом?
- С отцом, с отцом... - рассеянно ответил Митя и вдруг, прислушавшись к возне за перегородкой, побежал в кухню. - У тебя что, мама, пирожки? Дай мне один. Вот так, в рот прямо... Во! Есть! Еще один! Для бодрости, так сказать. Еще, ладно?.. Стой, стой, хватит!
Он вернулся в комнату, держа на ладони пышные горячие пирожки, и, отправляя их в рот один за другим, кричал матери:
- Здорово ты их делаешь! Просто замечательно!
- Ну вот и покушай! - отвечала из-за перегородки мать. - А то все, слышу, бегаешь, бегаешь по комнате... Не ладится, что ли, у тебя что, Митенька? - просовывая в дверь голову, с беспокойством спросила она.
- Ничего, мама, все сладится. У нас да не сладится! - весело ответил Митя.
Он снова мысленно представил себе сбор, всех ребят, Трубачева и решительно стукнул кулаком по столу:
"Вожатый не должен допускать ни малейшего ослабления дисциплины! Трубачев - председатель совета отряда. По нему равняются другие ребята. Надо так крепко начать, чтобы сразу почувствовалось мое отношение к этому делу... со всей строгостью!"
Митя подошел к окну.
"Если б найти такие живые, настоящие слова! Ребята-то, в общем, народ чуткий. Только б начать. А потом они сами... Да, Сергей Николаевич прав!"
Митя взглянул на часы и стал собираться. Почистил лыжную куртку, пригладил волосы, поправил на груди комсомольский значок.
Пора!
Он вышел на улицу и зашагал к школе.
Глава 33.
НА СБОРЕ
Сбор был назначен в пионерской комнате. Ребята стояли кучками, о чем-то тихо переговариваясь между собой. Девочки сидели на скамейках, подобрав ноги и сложив на коленях руки. Не было обычного шума, острот и поддразнивания друг друга.
Митя беглым взглядом окинул собравшихся, поздоровался и сел за стол.
Приход учителя вызвал движение среди ребят. Здоровались негромко, усаживались, стараясь не скрипеть стульями.
Васек Трубачев стоял рядом с Одинцовым. Саша незаметно для себя придвинулся ближе к Ваську. Мазин, засунув руки в карманы, стоял в стороне. Глаза у него были тусклые, лицо равнодушное.
Рядом с ним Петя Русаков со своим серым личиком был похож на мокрого воробушка. Он ежился и натягивал рукава курточки.