Страница:
Митя. А ведь это, должно быть, Любим Карпыч, очень хорошо в театре представляют.
Любим Карпыч. Я все трагедию ходил смотреть, очень любил, только не видал ничего путем и не помню ничего, потому что больше все пьяный. (Встает.)«Пей под ножом Прокопа Ляпунова!» (Садится.)Таким-то пЎЎбытом деньжонки все я ухнул; что осталось, поверил приятелю Африкану Коршунову на божбу да на честное слово; с ним же я пил да гулял, он же всему беспутству заводчик, главный заторщик из бражного, он же меня и надул, вывел на свежую воду. И сел я как рак на мели: выпить не на что, а выпить-то хочется. Как тут быть? Куда бежать, тоску девать? Продал платье, все свои модные штуки, взял бумажками, разменял на серебро, серебро на медные, а там только пшик, да и все тут!
Митя. Как же вы жили, Любим Карпыч?
Любим Карпыч. Как жил? Не дай Бог лихому татарину. Жил в просторной квартире, между небом и землей, ни с боков ни сверху нет ничего. Людей стыдно, от свету хоронишься, а выйти на Божий свет надобно: есть нечего. Идешь по улице, все на тебя смотрят… Все видели, какие я штуки выделывал, на лихачах с градом закатывал, а теперь иду оборванный да обдерганный, небритый… Покачают головами, да и прочь пойдут. Страмота, страмота, страмота! (Сидит повеся голову.)Есть ремесло хорошее, коммерция выгодная – воровать. Да не гожусь я на это дело – совесть есть, опять же и страшно: никто этой промышленности не одобряет.
Митя. Последнее дело!
Любим Карпыч. Говорят, в других землях за это по талеру плотят, а у нас добрые люди по шеям колотят. Нет, брат, воровать скверно! Это штука стара, ее бросить пора… Да ведь голод-то не тетка, что-нибудь надобно делать! Стал по городу скоморохом ходить, по копеечке собирать, шута из себя разыгрывать, прибаутки рассказывать, артикулы разные выкидывать. Бывало, дрожишь с утра раннего в городе, где-нибудь за углом от людей хоронишься да дожидаешься купцов. Как приедет, особенно кто побогаче, выскочишь, сделаешь колено, ну и даст, кто пятачок, кто гривну. Что наберешь, тем и дышишь день-то, тем и существуешь.
Митя. Вы бы лучше, Любим Карпыч, к брату ехали, чем так жить-то.
Любим Карпыч. Нельзя, втянулся. Эх, Митя, попадешь на эту зарубку – не скоро соскочишь. Да ты не перебивай, твоя речь впереди. Ну вот слушай! Простудился я в городе – зима-то стояла холодная, а я вот в этом пальтишке щеголял, в кулаки подувал, с ноги на ногу перепрыгивал. Свезли меня добрые люди в больницу. Как стал я выздоравливать да в рассудок приходить, хмелю-то нет в голове – страх на меня напал, ужасть на меня нашла!… Как я жил? Что я за дела делал? Стал я тосковать, да так тосковать, что, кажется, умереть лучше. Так уж решился, как совсем выздоровею, так сходить Богу помолиться да идти к брату, пусть возьмет хоть в дворники. Так и сделал. Бух ему в ноги!… Будь, говорю, вместо отца! Жил так и так, теперь хочу за ум взяться. А ты знаешь, как брат меня принял! Ему, видишь, стыдно, что у него брат такой. А ты поддержи меня, говорю ему, оправь, обласкай, я человек буду. Так нет, говорит, – куда я тебя дену. Ко мне гости хорошие ездят, купцы богатые, дворяне; ты, говорит, с меня голову снимешь. По моим чувствам и понятиям мне бы совсем, говорит, не в этом роду родиться. Я, видишь, говорит, как живу: кто может заметить, что у нас тятенька мужик был? С меня, говорит, и этого стыда довольно, а то еще тебя на шею навязать. Сразил он меня, как громом! С этих-то слов я опять стал зашибаться немного. Ну да, я думаю, Бог с ним, у него вот эта кость очень толста. (Показывает на лоб.)Ему, дураку, наука нужна. Нам, дуракам, не впрок богатство, оно нас портит. С деньгами нужно обращаться умеючи… (Дремлет.)Митя, я полежу у тебя, мне соснуть хочется.
Митя. Прилягте, Любим Карпыч.
Любим Карпыч (встает).Митя, ты мне денег не давай… то есть много не давай, а немножко дай. Я вот сосну, да схожу погреться немного, понимаешь!… Только я немного… ни-ни!… Будет дурачиться.
Митя (вынимает деньги).Вот извольте, сколько вам нужно.
Любим Карпыч (берет).Гривенник надо. Тут все серебро, мне серебра не надо. Ты дай мне еще семитку, вот и будет в настоящий такт. (Митя дает.)Вот и довольно. Добрая ты душа, Митя! (Ложится.)Брат не умеет ценить тебя. Ну, да я с ним штуку сделаю. Дуракам богатство – зло! Дай умному человеку деньги, он дело сделает. Я походил по Москве-то, я все видел, все… Большую науку произошел! А дураку лучше денег не давай, а то он заломается… фу, фу, фу, трр!… вот как брат, да как я, скотина… (Полусонным голосом.)Митя, я ночевать к тебе приду.
Митя. Приходите. Теперь контора пустая… праздники…
Любим Карпыч (засыпая).А я с братом смешную штуку сделаю. (Засыпает.)
Митя (подойдя к двери, вынимает письмо из кармана).Что-то тут? Боюсь!… Руки дрожат!… Ну уж, что будет, то будет – прочитаю. (Читает.)«И я тебя люблю. Любовь Торцова». (Схватывает себя за голову и убегает.)
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Любим Карпыч. Я все трагедию ходил смотреть, очень любил, только не видал ничего путем и не помню ничего, потому что больше все пьяный. (Встает.)«Пей под ножом Прокопа Ляпунова!» (Садится.)Таким-то пЎЎбытом деньжонки все я ухнул; что осталось, поверил приятелю Африкану Коршунову на божбу да на честное слово; с ним же я пил да гулял, он же всему беспутству заводчик, главный заторщик из бражного, он же меня и надул, вывел на свежую воду. И сел я как рак на мели: выпить не на что, а выпить-то хочется. Как тут быть? Куда бежать, тоску девать? Продал платье, все свои модные штуки, взял бумажками, разменял на серебро, серебро на медные, а там только пшик, да и все тут!
Митя. Как же вы жили, Любим Карпыч?
Любим Карпыч. Как жил? Не дай Бог лихому татарину. Жил в просторной квартире, между небом и землей, ни с боков ни сверху нет ничего. Людей стыдно, от свету хоронишься, а выйти на Божий свет надобно: есть нечего. Идешь по улице, все на тебя смотрят… Все видели, какие я штуки выделывал, на лихачах с градом закатывал, а теперь иду оборванный да обдерганный, небритый… Покачают головами, да и прочь пойдут. Страмота, страмота, страмота! (Сидит повеся голову.)Есть ремесло хорошее, коммерция выгодная – воровать. Да не гожусь я на это дело – совесть есть, опять же и страшно: никто этой промышленности не одобряет.
Митя. Последнее дело!
Любим Карпыч. Говорят, в других землях за это по талеру плотят, а у нас добрые люди по шеям колотят. Нет, брат, воровать скверно! Это штука стара, ее бросить пора… Да ведь голод-то не тетка, что-нибудь надобно делать! Стал по городу скоморохом ходить, по копеечке собирать, шута из себя разыгрывать, прибаутки рассказывать, артикулы разные выкидывать. Бывало, дрожишь с утра раннего в городе, где-нибудь за углом от людей хоронишься да дожидаешься купцов. Как приедет, особенно кто побогаче, выскочишь, сделаешь колено, ну и даст, кто пятачок, кто гривну. Что наберешь, тем и дышишь день-то, тем и существуешь.
Митя. Вы бы лучше, Любим Карпыч, к брату ехали, чем так жить-то.
Любим Карпыч. Нельзя, втянулся. Эх, Митя, попадешь на эту зарубку – не скоро соскочишь. Да ты не перебивай, твоя речь впереди. Ну вот слушай! Простудился я в городе – зима-то стояла холодная, а я вот в этом пальтишке щеголял, в кулаки подувал, с ноги на ногу перепрыгивал. Свезли меня добрые люди в больницу. Как стал я выздоравливать да в рассудок приходить, хмелю-то нет в голове – страх на меня напал, ужасть на меня нашла!… Как я жил? Что я за дела делал? Стал я тосковать, да так тосковать, что, кажется, умереть лучше. Так уж решился, как совсем выздоровею, так сходить Богу помолиться да идти к брату, пусть возьмет хоть в дворники. Так и сделал. Бух ему в ноги!… Будь, говорю, вместо отца! Жил так и так, теперь хочу за ум взяться. А ты знаешь, как брат меня принял! Ему, видишь, стыдно, что у него брат такой. А ты поддержи меня, говорю ему, оправь, обласкай, я человек буду. Так нет, говорит, – куда я тебя дену. Ко мне гости хорошие ездят, купцы богатые, дворяне; ты, говорит, с меня голову снимешь. По моим чувствам и понятиям мне бы совсем, говорит, не в этом роду родиться. Я, видишь, говорит, как живу: кто может заметить, что у нас тятенька мужик был? С меня, говорит, и этого стыда довольно, а то еще тебя на шею навязать. Сразил он меня, как громом! С этих-то слов я опять стал зашибаться немного. Ну да, я думаю, Бог с ним, у него вот эта кость очень толста. (Показывает на лоб.)Ему, дураку, наука нужна. Нам, дуракам, не впрок богатство, оно нас портит. С деньгами нужно обращаться умеючи… (Дремлет.)Митя, я полежу у тебя, мне соснуть хочется.
Митя. Прилягте, Любим Карпыч.
Любим Карпыч (встает).Митя, ты мне денег не давай… то есть много не давай, а немножко дай. Я вот сосну, да схожу погреться немного, понимаешь!… Только я немного… ни-ни!… Будет дурачиться.
Митя (вынимает деньги).Вот извольте, сколько вам нужно.
Любим Карпыч (берет).Гривенник надо. Тут все серебро, мне серебра не надо. Ты дай мне еще семитку, вот и будет в настоящий такт. (Митя дает.)Вот и довольно. Добрая ты душа, Митя! (Ложится.)Брат не умеет ценить тебя. Ну, да я с ним штуку сделаю. Дуракам богатство – зло! Дай умному человеку деньги, он дело сделает. Я походил по Москве-то, я все видел, все… Большую науку произошел! А дураку лучше денег не давай, а то он заломается… фу, фу, фу, трр!… вот как брат, да как я, скотина… (Полусонным голосом.)Митя, я ночевать к тебе приду.
Митя. Приходите. Теперь контора пустая… праздники…
Любим Карпыч (засыпая).А я с братом смешную штуку сделаю. (Засыпает.)
Митя (подойдя к двери, вынимает письмо из кармана).Что-то тут? Боюсь!… Руки дрожат!… Ну уж, что будет, то будет – прочитаю. (Читает.)«И я тебя люблю. Любовь Торцова». (Схватывает себя за голову и убегает.)
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Гостиная в доме Торцова. У задней стены диван, перед диваном круглый стол и шесть кресел, по три на стороне; в левом углу дверь; на стенах по зеркалу и под ними маленькие столики; в боковых стенах по двери и дверь на задней в углу. На сцене темно; из левой двери свет.
Любовь Гордеевна и Анна Ивановна входят из двери освещенной.
Анна Ивановна. Что ж это они не идут, соколы-то наши?… Не сходить ли за ними?
Любовь Гордеевна. Нет, не надо. А то, пожалуй, сходи. (Обнимает ее.)Сходи-ка, Аннушка.
Анна Ивановна. Что, видно, защемило сердечко-то?
Любовь Гордеевна. Ах, Аннушка, как я его люблю-то, кабы ты знала!…
Анна Ивановна. А ты, девка, люби, да ума не теряй. Не давай повадки, чтоб не было оглядки. Посмотри прежде хорошенько, каков парень-то.
Любовь Гордеевна. Парень-то хороший… Больно уж он мне по сердцу, такой тихий да сиротливый.
Анна Ивановна. Ну, а коли хорош, так люби, тебе ближе знать. Я ведь так говорю, к примеру. Мало ли нашей сестры от них плачутся. Долго ль до греха, не спросившись-то ума-разума.
Любовь Гордеевна. Что наша любовь? Как былинка в поле: не расцветет путем, да и поблекнет.
Анна Ивановна. Постой-ка, девушка, никак кто-то идет. Не он ли? Я пойду, а ты подожди, может, это и он… Потолкуете по душе. (Уходит.)
Входит Митя.
Любовь Гордеевна и Митя.
Любовь Гордеевна. Кто там?
Митя. Я-с, Митя.
Любовь Гордеевна. Что ж ты так долго не шел?
Митя. Меня задержали-с. (Подходит.)Любовь Гордеевна, вы одне-с?
Любовь Гордеевна. Одна. А что?
Митя. Любовь Гордеевна, как прикажете понимать вашу записку, в правду или в шутку-с?
Любовь Гордеевна молчит.
Скажите, Любовь Гордеевна! Я теперича нахожусь в таком сумнении, что не могу этого вам выразить. Положение мое в вашем доме вам известно-с: от всякого зависим, от Гордея Карпыча я, можно сказать, пренебрежен совсем; у меня только и было одно чувство что к вам-с: если же от вас я буду принят в насмешку, значит, лучше мне не жить на свете-с. Это вы поверьте душе моей. Я вам истину говорю-с.
Любовь Гордеевна. Нет, Митенька, я тебе в правду написала, а не в шутку. А ты меня любишь?
Митя. Конечно, Любовь Гордеевна, я не умею вам всего выразить, что чувствую; но хоша позвольте тем заверить. что я имею у себя сердце, а не камень. Вы можете мою любовь видеть из всего-с.
Любовь Гордеевна. А я думала, что ты любишь Анну Ивановну.
Митя. Это неправда-с.
Любовь Гордеевна. Право, мне так сказывали.
Митя. Если б это было правда, значит, что же я за человек после этого! Могу ли я выразить словами то, чего сердце не чувствует! А я считаю так, что это бесчестно. Я и того, может быть, не стою, что вы ко мне внимание имеете, а не то что вас обмануть.
Любовь Гордеевна. Вам нельзя верить: все мужчины на свете обманщики.
Митя. Пущай же их обманщики, но только не я.
Любовь Гордеевна. Почем знать! Может быть, и ты обманываешь, хочешь насмешку надо мной сделать.
Митя. Легче бы мне, кажется, умереть на этом месте, чем слышать от вас такие слова! (Отворачивается.)
Любовь Гордеевна. Нет, Митя, я нарочно. Я знаю, что ты меня любишь; мне только так хотелось пошутить с тобой.
Митя молчит.
Митенька, Митя… Что ж ты молчишь? Ты рассердился на меня? Я ведь говорю тебе, что шучу. Митя! Да ну же, скажи что-нибудь. (Берет его за руку.)
Митя. Эх, Любовь Гордеевна, не шутки у меня на уме! Не такой я человек.
Любовь Гордеевна. Да не сердись.
Митя. Ты, коли любишь, эти шутки брось! Не к месту они. Эх, пропадай моя голова! (Обнимает ее.)Разве силой возьмут, волей не отдам. Я за тебя, Люба, душу положу!
Любовь Гордеевна (прижимаясь к нему).Митенька, как же нам быть-то теперь?
Митя. Как быть? Не на то уж мы слюбились, чтоб расставаться.
Любовь Гордеевна. А ну, как да меня сговорят за кого-нибудь?
Митя. А вот что, Люба: одно слово – надоть идти завтра к Гордею Карпычу нам вместе, да в ноги ему. Так и так, мол, на все ваша воля, а нам друг без друга не жить Да уж коль любишь друга, так забудь гордость!
Любовь Гордеевна. Какая гордость, Митенька! До гордости ли теперь! Ты, Митенька, не сердись на меня, не попомни моих прежних слов: это только девичья глупость была одна, я винюсь перед тобой! Не шутки с тобой шутить, а приласкать бы мне тебя, бедного, надо было. (Прилегает к нему на грудь.)А ну как тятенька да не захочет нашего счастия, что тогда?
Митя. Что загадывать вперед, там как Бог даст. Не знаю, как тебе, а мне без тебя жизнь не в жизнь!
Молчание.
Любовь Гордеевна. Идет кто-то!… Ступай, голубчик, потихоньку, а я после приду.
Митя тихо уходит; Арина входит со свечой; Любовь Гордеевна идет к ней навстречу.
Арина, Любовь Гордеевна и потом Егорушка.
Арина. Ну тебя! Перепугала совсем. Что ты тут делаешь? Маменька там ищет тебя, а ты вот где. Чтой-то в потемках-то бродишь! Ишь ты, скромница, несмеяна царевна.
Любовь Гордеевна уходит.
Уж и в самом деле не было ль тут кого с ней. (Смотрит по углам.)И я-то, дура, на кого подумала! (Зажигает свечи.)Ведь ишь ты, грех-то какой придет на старости лет.
Егорушка входит.
Поди, Егорушка, позови соседних девушек. Скажи, мол, Пелагея Егоровна приказала звать песни петь.
Егорушка. Ой! Что ты, Аринушка, матушка! (Пляшет.)
Арина. Чему ж ты рад-то, глупый!
Егорушка. Еще б не радоваться, этакое веселье! Ай, ай, ай!… (Прыгает.)
Арина. Еще, может, ряженые будут; молодцы нарядиться хотели.
Егорушка. Ай, умру! Батюшки, умру!
Арина. Да что ты, постреленок?
Егорушка. Да со смеху умру; смешлив я больно, бабушка!
Арина. А ты сам нарядись.
Егорушка. Наряжусь, наряжусь! Ай, батюшки, ай, ай, ай!
Арина. Да ты беги поскорей за девками-то.
Егорушка. В секунт! (Уходит.)
Входит Пелагея Егоровна.
Арина и Пелагея Егоровна.
Пелагея Егоровна. Аринушка, послала ты за девушками-то?
Арина. Послала, матушка.
Пелагея Егоровна. То-то. Пусть попоют с нашими-то. Любушку с гостьями потешат. По тех пор и веселиться-то, пока молоды… да; известно, дело девичье, взаперти да взаперти, свету не видят… Ну, а теперь их праздник… да, уж пусть их, пусть их!
Арина. Что ж, матушка, что ж! Пускай их, что ж!
Пелагея Егоровна. Да мадерки, Аринушка, мадерки-то… постарше которым; ну, а молодым пряничков, конфеток, там что знаешь… да! Сама уж, сама уж догадайся. Да мадерки-то, Аринушка, не забудь.
Арина. Знаю, матушка, знаю! Уж всего будет довольно. Сейчас, матушка, сейчас!
Пелагея Егоровна. Да молодцам-то закусочки.
Арина. Все, все, матушка, будет. Уж ты не беспокойся, ты поди к гостям-то, а я уж все с удовольствием сделаю. (Уходит.)
Пелагея Егоровна (подойдя к двери).Девушки, молодцы, подите сюда, тут попросторней да посветлее.
Входят Любовь Гордеевна, Маша, Лиза, Анна Ивановна, Разлюляев, Митя, Гуслин и две гостьи: 1-я и 2-я.
Пелагея Егоровна, Любовь Гордеевна, Маша, Лиза, Анна Ивановна, Разлюляев, Митя, Гуслин и две гостьи-старухи: 1-я и 2-я.
Пелагея Егоровна (старухам).А мы вот здесь усядемся.
Садится на диван, старухи подле нее; Анна Ивановна и Гуслин садятся на стулья и говорят тихо; Митя стоит подле них; Маша, Любовь Гордеевна и Лиза ходят по зале, обнявшись; Разлюляев ходит за ними.
Поглядим на них, пусть их играют.
Лиза. Я говорю: представьте, маменька, он не имеет никакой политики в разговоре и даже такие слова говорит, что совсем неучтиво.
Разлюляев. Это не в наш ли огород?
Лиза. Не об вас речь; ваше дело сторона. (Продолжает.)Но за что же, маменька, я должна его любить… (Говорит шепотом.)
Пелагея Егоровна. Я, матушка, люблю по-старому, по-старому… да, по-нашему, по-русскому. Вот муж у меня не любит, что делать, характером такой вышел. А я люблю, я веселая… да… чтоб попотчевать, да чтоб мне песни пели… да, в родню в свою: у нас весь род веселый… песельники.
1-я гостья. Как я посмотрю, матушка Пелагея Егоровна, нет того веселья, как прежде, как мы-то были молоды.
2-я гостья. Нету, нету.
Пелагея Егоровна. Я молодая-то была первая затейница – и попеть, и поплясать – уж меня взять… да… что песен знала! Уж теперь таких и не поют.
1-я гостья. Нет, не поют, все новые пошли.
2-я гостья. Да, да, вспомянешь старину-то.
Пелагея Егоровна. Яшенька, спой-ка какую-нибудь песенку старенькую.
Гуслин берет гитару.
Разлюляев (девушкам).Стало быть, уж мне и не дожидаться; видно, от вас никакого толку не будет.
Лиза. Какого вам толку, я не понимаю.
Маша. Даже смешно слышать.
Разлюляев. Да, вам смешно, а мне-то каково? За что в самом деле, не любите?
Любовь Гордеевна. Сядемте.
Садятся.
Гуслин (поет).
Пелагея Егоровна (девушке).Попотчуй барышень-то.
Девушка обносит девиц, ставит поднос на стол и уходит.
Арина, а вино-то ты дай сюда. Да налей, налей мадеры-то, мадеры-то… Повеселей будет. Что ж, ничего, выпьем. Нас не осудят – мы старухи, да… (Пьют.)Аннушка, поди выпей винца. Выпьешь, что ли?
Анна Ивановна. Вота, что ж не выпить! Говорят, без людей не пей, а при людях нужды нет. (Подходит к Пелагее Егоровне, пьет и разговаривает потихоньку.)
Арина. Молодцы, что ж вы осовели?
Митя. Я не пью-с.
Разлюляев. Можно! (Подходит с Гуслиным и пьет потом, ухватив Арину.)Ну-ка, тряхнем стариной! (Поет.)
Разлюляев (поет).
Анна Ивановна. Да ты что старуху-то теребишь, давай со мной.
Разлюляев. Ну, давай! Играй, Яша!
Яша играет, они пляшут.
1-я гостья. Веселая бабочка-то.
Пелагея Егоровна. Веселая, веселая.
Разлюляев (топнув ногой).У нас вот как! (Перестает плясать.)
Егорушка (входит).Девушки пришли.
Пелагея Егоровна. Ну зови их.
Егорушка уходит; девушки входят; Арина приносит блюдо и покрывает.
Садитесь-ка, садитесь, да запойте подблюдные, я их очень люблю.
Любовь Гордеевна, Маша, Лиза и Анна Ивановна снимают кольца и кладут на блюдо; девушки запевают.
Пелагея Егоровна. Пора уж, пора.
Девушки (запевают).
Пелагея Егоровна. Что ж, пусти, пусть попляшут. А вы, девушки, после попоете.
Те же и ряженые: старик с балалайкой или гитарой, вожак с медведем и козой, Егорушка с патокой.
Старик (кланяется).Всей честной беседе поклон.
Вожак. Кланяйся, Мишка.
Медведь кланяется.
Старик. Прикажите попеть, поплясать, позабавить, свои старые косточки поправить.
Пелагея Егоровна. Что ж, ничего, попляшите. Попотчуй их, Аринушка, винцом.
Арина подносит вино; некоторые пьют.
Старик. Благодарим покорно на ласковом слове да на потчеванье. (Запевает.)
Егорушка (пляшет с патокой).
1-я гостья. Ишь ты какой молодец!… а!
Пелагея Егоровна. Что ж, матушка, по детству, как умеет. Ведь ребенок еще. Поди сюда, Егорушка.
Егорушка подходит.
На тебе пряничка… (Дает.)
Егорушка кланяется и уходит.
Да… ребенок еще, что с него взять-то!
Вожак водит медведя; коза пляшет.
Старик (поет).
Медведь кланяется.
Пелагея Егоровна. Аринушка, попотчуй ряженых-то.
Арина подносит; они пьют и кланяются.
Вожак. А ну-ка, Мишенька, потешь честных господ. А как красные девицы, молодые молодицы белятся, румянятся, на молодцов поглядывают, женихов выглядывают.
Медведь ломается.
А как старая старушка на работу идет, сгорбимшись, съежимшись, пришибла ее старость, одолела ее древность.
Медведь ломается.
Ну, поклонись теперь честным господам. (Отходят.)
Старик играет на гитаре, прочие ряженые пляшут; все на них смотрят; Гуслин и Митя стоят подле Любови Гордеевны; Митя шепчет ей что-то и целует; Разлюляев подходит.
Разлюляев. Это ты что делаешь?
Митя. А тебе что за дело?
Разлюляев. Вот я Пелагее-то Егоровне скажу, дай срок!
Митя. Ты у меня пикни только!
Гуслин (наступает на него).Ты смотри у меня! Нам ведь вместе идти отсюда: дело-то ночное, а переулок-то у вас глухой, так ты помни это!
Разлюляев. Что вы пристали? К чему? Я жениться хочу на ней, хочу свататься. Что, взяли! Да, женюсь!
Митя. Увидим.
Разлюляев. Так за тебя, что ль, отдадут? Как же, держи карман-то!… А у нас денег много!…
Арина. Ведь ишь ты шум какой!… Перестаньте вы!… Никак, кто-то стучит…
Все прислушиваются.
Так и есть… стучат.
Пелагея Егоровна. Отопри поди.
Арина (уходит, потом возвращается).Сам приехал!
Все встают.
Те же, Гордей Карпыч и Коршунов.
Гордей Карпыч (к ряженым).Это что за сволочь!… Вон! (К жене.)Жена! Пелагея Егоровна! Принимай гостя. (Тихо.)Зарезала ты меня!
Пелагея Егоровна. Милости просим, Африкан Савич, милости просим.
Коршунов. Здравствуйте, Пелагея Егоровна… Хе, хе, хе… Да у вас веселье! Вот как мы впору попали.
Пелагея Егоровна. А я вот с девушками… Да, я все с девушками. Что ж, Святки; дочку потешить хочется.
Гордей Карпыч. Милости просим, Африкан Савич, без церемонии.
Африкан Савич садится на кресло к столу.
(К жене).Гони девок-то вон!
Коршунов. За что их гнать! Кто ж девушек гонит… Хе, хе, хе… Они попоют, а мы послушаем, да посмотрим на них, да еще денег дадим, а не то что гнать.
Гордей Карпыч. Как тебе угодно, Африкан Савич! Мне только конфузно перед тобою! Но ты не заключай из этого про наше необразование – вот все жена. Никак не могу вбить ей в голову. (К жене.)Сколько раз говорил я тебе: хочешь сделать у себя вечер, позови музыкантов, чтобы это было по всей форме. Кажется, тебе ни в чем отказу нет.
Пелагея Егоровна. Ну уж, куда нам музыкантов… старухам. Это уж вы забавляйтесь.
Гордей Карпыч. Вот какие у них понятия об жизни. Даже, я думаю, тебе смешно слушать.
Пелагея Егоровна. Да что понятия, понятия! Ты бы вот лучше попотчевал гостя. Не угодно ли, Африкан
Савич, винца с нами, со старухами. (Наливает мадеры.)
Гордей Карпыч (строго).Жена! С ума, что ль, сошла в самом деле? Не видывал Африкан Савич твоей мадеры-то! Шампанского вели подать… полдюжины… да проворней. Да вели зажечь свечи в гостиной, что новая небель поставлена. Там совсем другой ефект будет.
Пелагея Егоровна. Сейчас сама все сделаю. (Встает.)Аринушка, пойдем. Извините, соседушки.
1-я гостья. Э, матушка, и мы с тобой пойдем. У; нам и ко дворам пора.
2-я гостья. Пора, пора! Ночи темные, собаки по переулкам лихие.
1-я гостья. Ох, лихи, лихи!…
Раскланиваются и уходят.
Гордей Карпыч, Коршунов, Любовь Гордеевна, Анна Ивановна, Маша, Лиза, девушки, Митя, Гуслин и Разлюляев.
Коршунов. Пойдем к барышням. Где это ты таких красавиц подобрал… Хе! (Подходит к Любови Гордеевне.)Здравствуйте, Любовь Гордеевна, красавица вы моя!…
Любовь Гордеевна кланяется.
Примите меня в свою компанию.
Любовь Гордеевна. Мы никого от себя не гоним.
Анна Ивановна. Садитесь, так гости будете.
Коршунов. Сухо принимаете старичка. Нынче дни святочные, и поцеловаться, чай, можно.
Анна Ивановна. Зачем эти нежности заводить.
Коршунов. Гордей Карпыч, можно с дочкой поцеловаться? А я, признаться… хе, хе… до этого охотник. Да ведь и кто ж не любит!… Хе, хе…
Гордей Карпыч. Сделай милость, без церемонии.
Коршунов. Поцелуемтесь, барышня.
Любовь Гордеевна. Если тятеньке угодно… (Целуется.)
Коршунов. Ну, да уж со всеми по порядку.
Анна Ивановна. Я, пожалуй! Я не спесива.
Маша. Ах, стыд какой!…
Лиза. Ну уж, нечего сказать, велика приятность!
Гордей Карпыч (подходя к Мите).Ты зачем? Разве здесь твое место? Залетела ворона в высокие хоромы!
Митя, Гуслин и Разлюляев уходят.
Гордей Карпыч, Коршунов, Любовь Гордеевна, Анна Ивановна, Маша, Лиза и девушки.
Коршунов (садясь подле Любови Гордеевны).Я, Любовь Гордеевна, не в вас: вы меня и поцеловать не хотели, хе, хе, хе! а я вам подарочек принес.
Любовь Гордеевна. Напрасно беспокоились.
Коршунов. Вот я вам бриллиантик привез, хе, хе… (Отдает.)
Любовь Гордеевна. Это серьги. Покорно вас благодарю.
Анна Ивановна. Покажи-ка.
Маша. Но это прелестно!
Лиза. И с большим вкусом!
Коршунов. Дайте мне вашу ручку-то. (Берет и целует.)Я вас ведь очень люблю, хе, хе, хе! очень люблю, а ведь вы меня, чай, не любите, а?
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Любовь Гордеевна и Анна Ивановна входят из двери освещенной.
Анна Ивановна. Что ж это они не идут, соколы-то наши?… Не сходить ли за ними?
Любовь Гордеевна. Нет, не надо. А то, пожалуй, сходи. (Обнимает ее.)Сходи-ка, Аннушка.
Анна Ивановна. Что, видно, защемило сердечко-то?
Любовь Гордеевна. Ах, Аннушка, как я его люблю-то, кабы ты знала!…
Анна Ивановна. А ты, девка, люби, да ума не теряй. Не давай повадки, чтоб не было оглядки. Посмотри прежде хорошенько, каков парень-то.
Любовь Гордеевна. Парень-то хороший… Больно уж он мне по сердцу, такой тихий да сиротливый.
Анна Ивановна. Ну, а коли хорош, так люби, тебе ближе знать. Я ведь так говорю, к примеру. Мало ли нашей сестры от них плачутся. Долго ль до греха, не спросившись-то ума-разума.
Любовь Гордеевна. Что наша любовь? Как былинка в поле: не расцветет путем, да и поблекнет.
Анна Ивановна. Постой-ка, девушка, никак кто-то идет. Не он ли? Я пойду, а ты подожди, может, это и он… Потолкуете по душе. (Уходит.)
Входит Митя.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Любовь Гордеевна и Митя.
Любовь Гордеевна. Кто там?
Митя. Я-с, Митя.
Любовь Гордеевна. Что ж ты так долго не шел?
Митя. Меня задержали-с. (Подходит.)Любовь Гордеевна, вы одне-с?
Любовь Гордеевна. Одна. А что?
Митя. Любовь Гордеевна, как прикажете понимать вашу записку, в правду или в шутку-с?
Любовь Гордеевна молчит.
Скажите, Любовь Гордеевна! Я теперича нахожусь в таком сумнении, что не могу этого вам выразить. Положение мое в вашем доме вам известно-с: от всякого зависим, от Гордея Карпыча я, можно сказать, пренебрежен совсем; у меня только и было одно чувство что к вам-с: если же от вас я буду принят в насмешку, значит, лучше мне не жить на свете-с. Это вы поверьте душе моей. Я вам истину говорю-с.
Любовь Гордеевна. Нет, Митенька, я тебе в правду написала, а не в шутку. А ты меня любишь?
Митя. Конечно, Любовь Гордеевна, я не умею вам всего выразить, что чувствую; но хоша позвольте тем заверить. что я имею у себя сердце, а не камень. Вы можете мою любовь видеть из всего-с.
Любовь Гордеевна. А я думала, что ты любишь Анну Ивановну.
Митя. Это неправда-с.
Любовь Гордеевна. Право, мне так сказывали.
Митя. Если б это было правда, значит, что же я за человек после этого! Могу ли я выразить словами то, чего сердце не чувствует! А я считаю так, что это бесчестно. Я и того, может быть, не стою, что вы ко мне внимание имеете, а не то что вас обмануть.
Любовь Гордеевна. Вам нельзя верить: все мужчины на свете обманщики.
Митя. Пущай же их обманщики, но только не я.
Любовь Гордеевна. Почем знать! Может быть, и ты обманываешь, хочешь насмешку надо мной сделать.
Митя. Легче бы мне, кажется, умереть на этом месте, чем слышать от вас такие слова! (Отворачивается.)
Любовь Гордеевна. Нет, Митя, я нарочно. Я знаю, что ты меня любишь; мне только так хотелось пошутить с тобой.
Митя молчит.
Митенька, Митя… Что ж ты молчишь? Ты рассердился на меня? Я ведь говорю тебе, что шучу. Митя! Да ну же, скажи что-нибудь. (Берет его за руку.)
Митя. Эх, Любовь Гордеевна, не шутки у меня на уме! Не такой я человек.
Любовь Гордеевна. Да не сердись.
Митя. Ты, коли любишь, эти шутки брось! Не к месту они. Эх, пропадай моя голова! (Обнимает ее.)Разве силой возьмут, волей не отдам. Я за тебя, Люба, душу положу!
Любовь Гордеевна (прижимаясь к нему).Митенька, как же нам быть-то теперь?
Митя. Как быть? Не на то уж мы слюбились, чтоб расставаться.
Любовь Гордеевна. А ну, как да меня сговорят за кого-нибудь?
Митя. А вот что, Люба: одно слово – надоть идти завтра к Гордею Карпычу нам вместе, да в ноги ему. Так и так, мол, на все ваша воля, а нам друг без друга не жить Да уж коль любишь друга, так забудь гордость!
Любовь Гордеевна. Какая гордость, Митенька! До гордости ли теперь! Ты, Митенька, не сердись на меня, не попомни моих прежних слов: это только девичья глупость была одна, я винюсь перед тобой! Не шутки с тобой шутить, а приласкать бы мне тебя, бедного, надо было. (Прилегает к нему на грудь.)А ну как тятенька да не захочет нашего счастия, что тогда?
Митя. Что загадывать вперед, там как Бог даст. Не знаю, как тебе, а мне без тебя жизнь не в жизнь!
Молчание.
Любовь Гордеевна. Идет кто-то!… Ступай, голубчик, потихоньку, а я после приду.
Митя тихо уходит; Арина входит со свечой; Любовь Гордеевна идет к ней навстречу.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Арина, Любовь Гордеевна и потом Егорушка.
Арина. Ну тебя! Перепугала совсем. Что ты тут делаешь? Маменька там ищет тебя, а ты вот где. Чтой-то в потемках-то бродишь! Ишь ты, скромница, несмеяна царевна.
Любовь Гордеевна уходит.
Уж и в самом деле не было ль тут кого с ней. (Смотрит по углам.)И я-то, дура, на кого подумала! (Зажигает свечи.)Ведь ишь ты, грех-то какой придет на старости лет.
Егорушка входит.
Поди, Егорушка, позови соседних девушек. Скажи, мол, Пелагея Егоровна приказала звать песни петь.
Егорушка. Ой! Что ты, Аринушка, матушка! (Пляшет.)
Арина. Чему ж ты рад-то, глупый!
Егорушка. Еще б не радоваться, этакое веселье! Ай, ай, ай!… (Прыгает.)
Арина. Еще, может, ряженые будут; молодцы нарядиться хотели.
Егорушка. Ай, умру! Батюшки, умру!
Арина. Да что ты, постреленок?
Егорушка. Да со смеху умру; смешлив я больно, бабушка!
Арина. А ты сам нарядись.
Егорушка. Наряжусь, наряжусь! Ай, батюшки, ай, ай, ай!
Арина. Да ты беги поскорей за девками-то.
Егорушка. В секунт! (Уходит.)
Входит Пелагея Егоровна.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Арина и Пелагея Егоровна.
Пелагея Егоровна. Аринушка, послала ты за девушками-то?
Арина. Послала, матушка.
Пелагея Егоровна. То-то. Пусть попоют с нашими-то. Любушку с гостьями потешат. По тех пор и веселиться-то, пока молоды… да; известно, дело девичье, взаперти да взаперти, свету не видят… Ну, а теперь их праздник… да, уж пусть их, пусть их!
Арина. Что ж, матушка, что ж! Пускай их, что ж!
Пелагея Егоровна. Да мадерки, Аринушка, мадерки-то… постарше которым; ну, а молодым пряничков, конфеток, там что знаешь… да! Сама уж, сама уж догадайся. Да мадерки-то, Аринушка, не забудь.
Арина. Знаю, матушка, знаю! Уж всего будет довольно. Сейчас, матушка, сейчас!
Пелагея Егоровна. Да молодцам-то закусочки.
Арина. Все, все, матушка, будет. Уж ты не беспокойся, ты поди к гостям-то, а я уж все с удовольствием сделаю. (Уходит.)
Пелагея Егоровна (подойдя к двери).Девушки, молодцы, подите сюда, тут попросторней да посветлее.
Входят Любовь Гордеевна, Маша, Лиза, Анна Ивановна, Разлюляев, Митя, Гуслин и две гостьи: 1-я и 2-я.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Пелагея Егоровна, Любовь Гордеевна, Маша, Лиза, Анна Ивановна, Разлюляев, Митя, Гуслин и две гостьи-старухи: 1-я и 2-я.
Пелагея Егоровна (старухам).А мы вот здесь усядемся.
Садится на диван, старухи подле нее; Анна Ивановна и Гуслин садятся на стулья и говорят тихо; Митя стоит подле них; Маша, Любовь Гордеевна и Лиза ходят по зале, обнявшись; Разлюляев ходит за ними.
Поглядим на них, пусть их играют.
Лиза. Я говорю: представьте, маменька, он не имеет никакой политики в разговоре и даже такие слова говорит, что совсем неучтиво.
Разлюляев. Это не в наш ли огород?
Лиза. Не об вас речь; ваше дело сторона. (Продолжает.)Но за что же, маменька, я должна его любить… (Говорит шепотом.)
Пелагея Егоровна. Я, матушка, люблю по-старому, по-старому… да, по-нашему, по-русскому. Вот муж у меня не любит, что делать, характером такой вышел. А я люблю, я веселая… да… чтоб попотчевать, да чтоб мне песни пели… да, в родню в свою: у нас весь род веселый… песельники.
1-я гостья. Как я посмотрю, матушка Пелагея Егоровна, нет того веселья, как прежде, как мы-то были молоды.
2-я гостья. Нету, нету.
Пелагея Егоровна. Я молодая-то была первая затейница – и попеть, и поплясать – уж меня взять… да… что песен знала! Уж теперь таких и не поют.
1-я гостья. Нет, не поют, все новые пошли.
2-я гостья. Да, да, вспомянешь старину-то.
Пелагея Егоровна. Яшенька, спой-ка какую-нибудь песенку старенькую.
Гуслин берет гитару.
Разлюляев (девушкам).Стало быть, уж мне и не дожидаться; видно, от вас никакого толку не будет.
Лиза. Какого вам толку, я не понимаю.
Маша. Даже смешно слышать.
Разлюляев. Да, вам смешно, а мне-то каково? За что в самом деле, не любите?
Любовь Гордеевна. Сядемте.
Садятся.
Гуслин (поет).
Арина (входит с бутылками, стаканами и девушка с закусками).Вот, матушка, я принесла.
За реченькой за быстрою
Четыре двора;
В этих ли во двориках
Четыре кумы.
Вы, кумушки, голубушки,
Подружки мои,
Кумитеся, любитеся,
Любите меня.
Пойдете вы в зеленый сад -
Возьмите меня;
Вы станете цветочки рвать -
Сорвите и мне;
Вы станете веночки плесть -
Сплетите и мне;
Пойдете на реченьку -
Возьмите меня;
Вы станете венки бросать -
Вы бросьте и мой.
Как все венки посверх воды,
А мой потонул;
Как все дружки домой пришли,
А мой не пришел.
Пелагея Егоровна (девушке).Попотчуй барышень-то.
Девушка обносит девиц, ставит поднос на стол и уходит.
Арина, а вино-то ты дай сюда. Да налей, налей мадеры-то, мадеры-то… Повеселей будет. Что ж, ничего, выпьем. Нас не осудят – мы старухи, да… (Пьют.)Аннушка, поди выпей винца. Выпьешь, что ли?
Анна Ивановна. Вота, что ж не выпить! Говорят, без людей не пей, а при людях нужды нет. (Подходит к Пелагее Егоровне, пьет и разговаривает потихоньку.)
Арина. Молодцы, что ж вы осовели?
Митя. Я не пью-с.
Разлюляев. Можно! (Подходит с Гуслиным и пьет потом, ухватив Арину.)Ну-ка, тряхнем стариной! (Поет.)
Арина. Отстань, озорник, изломал всю!
Эх, тряхону ль я старину
Про Ерему, про Фому…
Разлюляев (поет).
Арина. Отвяжись, говорят!… Ну те совсем! (Уходит.)
Ах, вожжи во Калуге,
Хомут во Тарусе,
Сани с подрезами,
Едут они сами.
Девушки смеются.
Анна Ивановна. Да ты что старуху-то теребишь, давай со мной.
Разлюляев. Ну, давай! Играй, Яша!
Яша играет, они пляшут.
1-я гостья. Веселая бабочка-то.
Пелагея Егоровна. Веселая, веселая.
Разлюляев (топнув ногой).У нас вот как! (Перестает плясать.)
Егорушка (входит).Девушки пришли.
Пелагея Егоровна. Ну зови их.
Егорушка уходит; девушки входят; Арина приносит блюдо и покрывает.
Садитесь-ка, садитесь, да запойте подблюдные, я их очень люблю.
Любовь Гордеевна, Маша, Лиза и Анна Ивановна снимают кольца и кладут на блюдо; девушки запевают.
Разлюляев засучивает рукава, вынимает кольцо, отдает Любови Гордеевне.
Сей, мати, мучицу,
Пеки пироги.
Слава!
К тебе будут гости,
Ко мне женихи.
Слава!
К тебе будут в лаптях,
Ко мне в сапогах.
Слава!
Кому спели -
Тому добро.
Слава!
Кому вынется -
Тому сбудется.
Слава!
Пелагея Егоровна. Пора уж, пора.
Девушки (запевают).
Арина (входит).Ряженые пришли; прикажете пустить?
Сидит воробей
На Беле-городе.
Слава!
На Беле-городе,
На высокой стене.
Слава!
Глядит воробей
На чужу сторону.
Слава!
Кому вынется -
Тому сбудется.
Слава!
Пелагея Егоровна. Что ж, пусти, пусть попляшут. А вы, девушки, после попоете.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Те же и ряженые: старик с балалайкой или гитарой, вожак с медведем и козой, Егорушка с патокой.
Старик (кланяется).Всей честной беседе поклон.
Вожак. Кланяйся, Мишка.
Медведь кланяется.
Старик. Прикажите попеть, поплясать, позабавить, свои старые косточки поправить.
Пелагея Егоровна. Что ж, ничего, попляшите. Попотчуй их, Аринушка, винцом.
Арина подносит вино; некоторые пьют.
Старик. Благодарим покорно на ласковом слове да на потчеванье. (Запевает.)
(Отходит в сторону.)
Как уж наши молодцы,
Хоть голы, да удалы!
Они сукна ткут
Во двенадцать рук.
Они сукна переткали -
Всем кафтаны першивали.
Нам не дороги кафтаны,
Были б денежки в кармане.
Целковые по мошнам
Не дают спать по ночам;
Медны денежки гремят -
Во кабак идти велят.
Целовальничек Андрей,
Отпирай кабак скорей:
У нас новый кафтан есть,
Мы заложим его здесь,
Не домой же его несть.
Егорушка (пляшет с патокой).
(Кланяется.)
Ах, патока, патка,
Варёная, сладка!
Зима, зимушка-зима
Студена больно была!
Больно вьюжливая
И мятельливая -
Все дорожки замети,
Нельзя к миленькой пройти.
Ах, патока, патка,
Варёная, сладка!
Сидит моя женка,
Ровно перепелка!
Я за то ее люблю,
За то почитаю,
Что чопорно ходит,
Хорошо гуляет.
1-я гостья. Ишь ты какой молодец!… а!
Пелагея Егоровна. Что ж, матушка, по детству, как умеет. Ведь ребенок еще. Поди сюда, Егорушка.
Егорушка подходит.
На тебе пряничка… (Дает.)
Егорушка кланяется и уходит.
Да… ребенок еще, что с него взять-то!
Вожак водит медведя; коза пляшет.
Старик (поет).
Вожак (медведю).Проси вина, поминать козла.
Как у нас-то козел
Что за умный был:
Сам и по воду ходил,
Сам и кашу варил -
Деда с бабкой кормил.
Как пошел наш козел,
Он во темный лес,
Как навстречу козлу
Да семь волков:
Как один-то волк,
Он голодный был,
Он три года ходил,
Все козлятинки просил.
Медведь кланяется.
Пелагея Егоровна. Аринушка, попотчуй ряженых-то.
Арина подносит; они пьют и кланяются.
Вожак. А ну-ка, Мишенька, потешь честных господ. А как красные девицы, молодые молодицы белятся, румянятся, на молодцов поглядывают, женихов выглядывают.
Медведь ломается.
А как старая старушка на работу идет, сгорбимшись, съежимшись, пришибла ее старость, одолела ее древность.
Медведь ломается.
Ну, поклонись теперь честным господам. (Отходят.)
Старик играет на гитаре, прочие ряженые пляшут; все на них смотрят; Гуслин и Митя стоят подле Любови Гордеевны; Митя шепчет ей что-то и целует; Разлюляев подходит.
Разлюляев. Это ты что делаешь?
Митя. А тебе что за дело?
Разлюляев. Вот я Пелагее-то Егоровне скажу, дай срок!
Митя. Ты у меня пикни только!
Гуслин (наступает на него).Ты смотри у меня! Нам ведь вместе идти отсюда: дело-то ночное, а переулок-то у вас глухой, так ты помни это!
Разлюляев. Что вы пристали? К чему? Я жениться хочу на ней, хочу свататься. Что, взяли! Да, женюсь!
Митя. Увидим.
Разлюляев. Так за тебя, что ль, отдадут? Как же, держи карман-то!… А у нас денег много!…
Арина. Ведь ишь ты шум какой!… Перестаньте вы!… Никак, кто-то стучит…
Все прислушиваются.
Так и есть… стучат.
Пелагея Егоровна. Отопри поди.
Арина (уходит, потом возвращается).Сам приехал!
Все встают.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же, Гордей Карпыч и Коршунов.
Гордей Карпыч (к ряженым).Это что за сволочь!… Вон! (К жене.)Жена! Пелагея Егоровна! Принимай гостя. (Тихо.)Зарезала ты меня!
Пелагея Егоровна. Милости просим, Африкан Савич, милости просим.
Коршунов. Здравствуйте, Пелагея Егоровна… Хе, хе, хе… Да у вас веселье! Вот как мы впору попали.
Пелагея Егоровна. А я вот с девушками… Да, я все с девушками. Что ж, Святки; дочку потешить хочется.
Гордей Карпыч. Милости просим, Африкан Савич, без церемонии.
Африкан Савич садится на кресло к столу.
(К жене).Гони девок-то вон!
Коршунов. За что их гнать! Кто ж девушек гонит… Хе, хе, хе… Они попоют, а мы послушаем, да посмотрим на них, да еще денег дадим, а не то что гнать.
Гордей Карпыч. Как тебе угодно, Африкан Савич! Мне только конфузно перед тобою! Но ты не заключай из этого про наше необразование – вот все жена. Никак не могу вбить ей в голову. (К жене.)Сколько раз говорил я тебе: хочешь сделать у себя вечер, позови музыкантов, чтобы это было по всей форме. Кажется, тебе ни в чем отказу нет.
Пелагея Егоровна. Ну уж, куда нам музыкантов… старухам. Это уж вы забавляйтесь.
Гордей Карпыч. Вот какие у них понятия об жизни. Даже, я думаю, тебе смешно слушать.
Пелагея Егоровна. Да что понятия, понятия! Ты бы вот лучше попотчевал гостя. Не угодно ли, Африкан
Савич, винца с нами, со старухами. (Наливает мадеры.)
Гордей Карпыч (строго).Жена! С ума, что ль, сошла в самом деле? Не видывал Африкан Савич твоей мадеры-то! Шампанского вели подать… полдюжины… да проворней. Да вели зажечь свечи в гостиной, что новая небель поставлена. Там совсем другой ефект будет.
Пелагея Егоровна. Сейчас сама все сделаю. (Встает.)Аринушка, пойдем. Извините, соседушки.
1-я гостья. Э, матушка, и мы с тобой пойдем. У; нам и ко дворам пора.
2-я гостья. Пора, пора! Ночи темные, собаки по переулкам лихие.
1-я гостья. Ох, лихи, лихи!…
Раскланиваются и уходят.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Гордей Карпыч, Коршунов, Любовь Гордеевна, Анна Ивановна, Маша, Лиза, девушки, Митя, Гуслин и Разлюляев.
Коршунов. Пойдем к барышням. Где это ты таких красавиц подобрал… Хе! (Подходит к Любови Гордеевне.)Здравствуйте, Любовь Гордеевна, красавица вы моя!…
Любовь Гордеевна кланяется.
Примите меня в свою компанию.
Любовь Гордеевна. Мы никого от себя не гоним.
Анна Ивановна. Садитесь, так гости будете.
Коршунов. Сухо принимаете старичка. Нынче дни святочные, и поцеловаться, чай, можно.
Анна Ивановна. Зачем эти нежности заводить.
Коршунов. Гордей Карпыч, можно с дочкой поцеловаться? А я, признаться… хе, хе… до этого охотник. Да ведь и кто ж не любит!… Хе, хе…
Гордей Карпыч. Сделай милость, без церемонии.
Коршунов. Поцелуемтесь, барышня.
Любовь Гордеевна. Если тятеньке угодно… (Целуется.)
Коршунов. Ну, да уж со всеми по порядку.
Анна Ивановна. Я, пожалуй! Я не спесива.
Маша. Ах, стыд какой!…
Лиза. Ну уж, нечего сказать, велика приятность!
Гордей Карпыч (подходя к Мите).Ты зачем? Разве здесь твое место? Залетела ворона в высокие хоромы!
Митя, Гуслин и Разлюляев уходят.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Гордей Карпыч, Коршунов, Любовь Гордеевна, Анна Ивановна, Маша, Лиза и девушки.
Коршунов (садясь подле Любови Гордеевны).Я, Любовь Гордеевна, не в вас: вы меня и поцеловать не хотели, хе, хе, хе! а я вам подарочек принес.
Любовь Гордеевна. Напрасно беспокоились.
Коршунов. Вот я вам бриллиантик привез, хе, хе… (Отдает.)
Любовь Гордеевна. Это серьги. Покорно вас благодарю.
Анна Ивановна. Покажи-ка.
Маша. Но это прелестно!
Лиза. И с большим вкусом!
Коршунов. Дайте мне вашу ручку-то. (Берет и целует.)Я вас ведь очень люблю, хе, хе, хе! очень люблю, а ведь вы меня, чай, не любите, а?