Островский Александр Николаевич. Лес

   Счастливцев. У меня и сроду много-то не было, а теперь копейки за душой нет.
   Несчастливцев. Как же в дорогу без денег-то? Без табаку и без денег. Чудак!
   Счастливцев. Лучше, не ограбят-с. Да разве не все равно без денег-то, что на месте сидеть, что по дороге идти?
   Несчастливцев. Ну, до Воронежа, положим, ты с богомольцами дойдешь, Христовым именем пропитаешься; а дальше-то как? Землей войска Донского? Там, не то что даром, а и за деньги не накормят табачника. Облика христианского на тебе нет, а ты хочешь по станицам идти: ведь казачки-то тебя за беса сочтут — детей стращать станут.
   Счастливцев. Уж вы не хотите ли мне взаймы дать, Геннадий Демьяныч? Надо правду сказать, душа-то нынче только у трагиков и осталась. Вот покойный Корнелий, бывало, никогда товарищу не откажет, последними поделится. Всем бы трагикам с него пример брать.
   Несчастливцев. Ну, ты этого мне не смей говорить! И у меня тоже душа широкая; только денег я тебе не дам, самому, пожалуй, не хватит. А пожалеть тебя, брат Аркашка, я пожалею. У тебя нет тут поблизости родных или знакомых?
   Счастливцев. Нет; да ведь если б и были, так они денег не дадут.
   Несчастливцев. Не об деньгах речь! А хорошо бы отдохнуть с дороги, пирогов домашних, знаешь, наливочки попробовать. Как же это, братец ты мой, у тебя ни родных, ни знакомых нет? Что же ты за человек?
   Счастливцев. Да ведь и у вас тоже нет.
   Несчастливцев. У меня-то есть, да я было хотел мимо пройти, горд я очень. Да уж, видно, завернуть.
   Счастливцев. Ведь и у родных-то тоже не велика радость нам, Геннадий Демьяныч. Мы народ вольный, гулящий, — нам трактир дороже всего. Я у родных-то пожил, знаю. У меня есть дяденька, лавочник в уездном городе, верст за пятьсот отсюда, погостил я у него, да кабы не бежал, так…
   Несчастливцев. Что же?
   Счастливцев. Нехорошо-с. Да вот я вам расскажу-с. Шлялся я без дела месяца три, надоело; дай, думаю, дяденьку навещу. Ну и пришел-с. Долго меня в дом не пущали, все разные лица на крыльцо выглядывали. Наконец выходит сам. «Ты, говорит, зачем?» — «Навестить, говорю, вас, дяденька». — «Значит, ты свои художества бросил?» — «Бросил», — говорю. «Ну, что ж, говорит, вот тебе каморка, поживи у меня, только прежде в баню сходи». Стал я у них жить. Встают в четыре часа, обедают в десять; спать ложатся в восьмом часу; за обедом и за ужином водки пей сколько хочешь, после обеда спать. И все в доме молчат, Геннадий Демьяныч, точно вымерли. Дядя с утра уйдет в лавку, а тетка весь день чай пьет и вздыхает. Взглянет на меня, ахнет и промолвит: «Бессчастный ты человек, душе своей ты погубитель!» Только у нас и разговору. «Не пора ли тебе, душе своей погубитель, ужинать; да шел бы ты спать».
   Несчастливцев. Чего ж тебе лучше?
   Счастливцев. Оно точно-с, я было поправился и толстеть уже стал, да вдруг как-то за обедом приходит в голову мысль: не удавиться ли мне? Я, знаете ли, тряхнул головой, чтоб она вышла, погодя немного опять эта мысль, вечером опять. Нет, вижу, дело плохо, да ночью и бежал из окошка. Вот каково нашему брату у родных-то.
   Несчастливцев. Я бы и сам, братец, не пошел, да, признаться тебе сказать, устал, а еще до Рыбинска с неделю пропутешествуешь, да и дело-то найдешь ли, неизвестно. Вот, если бы нам найти актрису драматическую, молодую, хорошую…
   Счастливцев. Тогда бы уж и хлопотать нечего-с, мы бы сами-с… остальных подобрать легко. Мы бы такую труппу составили… Я кассиром…
   Несчастливцев. За малым дело стало, актрисы нет.
   Счастливцев. Да их теперь и нигде нет-с.
   Несчастливцев. Да понимаешь ли ты, что такое драматическая актриса? Знаешь ли ты, Аркашка, какую актрису мне нужно? Душа мне, братец, нужна, жизнь, огонь.
   Счастливцев. Ну, уж огня-то, Геннадий Демьяныч, днем с огнем не найдешь.
   Несчастливцев. Ты у меня не смей острить, когда я серьезно разговариваю. У вас, водевильных актеров, только смех на уме, а чувства ни на грош. Бросится женщина в омут головой от любви — вот актриса. Да чтоб я сам видел, а то не поверю. Вытащу из омута, тогда поверю. Ну, видно, идти.
   Счастливцев. Куда-с?
   Несчастливцев. Не твое дело. Пятнадцать лет, братец, не был, а ведь я чуть не родился здесь. Детские лета, невинные игры, голубятни, знаешь ли, все это в памяти. (Опускает голову.) Что ж, отчего ей не принять меня? Она уж старушка; ей, по самому дамскому счету, давно за пятьдесят лет. Я ее не забывал, посылал, братец, ей часто подарки. Из Карасубазара послал ей туфли татарские, мороженую нельму из Иркутска, бирюзы — из Тифлиса, кирпичного чаю, братец, из Ирбита, балык — из Новочеркасска, малахитовые четки — из Екатеринбурга, да всего и не упомнишь. Конечно, лучше бы нам с тобой подъехать к крыльцу в карете; дворня навстречу… а теперь пешком, в рубище. (Утирает слезы.) Горд я, Аркадий, горд! (Надевает чемодан.) Пойдем, и тебе угол будет.
   Счастливцев. Куда же, Геннадий Демьяныч?
   Несчастливцев. Куда? (Указывает на столб.) Читай!
   Счастливцев (читает). В усадьбу «Пеньки», помещицы госпожи Гурмыжской.
   Несчастливцев. Туда ведет меня мой жалкий жребий. Руку, товарищ.
 
   Медленно уходят.

Действие третье

Лица

   Гурмыжская.
   Буланов.
   Несчастливцев.
   Счастливцев.
   Восмибратов.
   Петр.
   Карп.
 
   Старый густой сад; налево от зрителей невысокая терраса барского дома, уставленная цветами; с террасы сход в три или четыре ступени.

Явление первое

   Гурмыжская на террасе. Буланов в саду.
 
   Буланов (увидав Гурмыжскую, помогает ей сойти с террасы и целует ее руку). С добрым утром, Раиса Павловна!
   Гурмыжская. Здравствуй, мой друг!
   Буланов (с участием). Как ваше здоровье-с?
   Гурмыжская. Благодарю тебя, мой милый. Я здорова и как-то особенно свежо чувствую себя сегодня, несмотря на то что плохо ночь спала. Какое-то волнение, и такие все неприятные сны видела. Ты снам веришь?
   Буланов. Как же не верить-с? Может быть, если б я поучился побольше, я б и не верил-с. (Злобно улыбаясь.) А ведь я не доучился-с, я и растрепанный не хожу, и умываюсь каждый день, и снам верю-с.
   Гурмыжская. Бывают сны, которых целый день не выживешь из головы.
   Буланов. Что же вы, Раиса Павловна, изволили видеть?
   Гурмыжская. Ну, положим, что я тебе всего не скажу.
   Буланов. Извините!
   Гурмыжская. И вины никакой нет. Другой сон я тебе скажу, а этот нет.
   Буланов. Отчего же-с?
   Гурмыжская. Оттого, что рассказывать сны иногда точно то же, что рассказывать свои тайные мысли или желания; а это не всегда удобно: я — женщина, ты — мужчина.
   Буланов. Так что ж, что мужчина-с?
   Гурмыжская. Уж это такая невинность, что из рук вон. Ну, я тебя видела.
   Буланов. Меня? Это мне очень приятно-с.
   Гурмыжская. Будто?
   Буланов. Значит, вы обо мне думали-с, как почивать ложились.
   Гурмыжская. Скажите пожалуйста! И ты этим очень доволен?
   Буланов. Да как же не доволен-с? Я все боюсь, что вы на меня рассердитесь за что-нибудь и прогоните к маменьке.
   Гурмыжская. Ах, как это смешно! Да за что же мне рассердиться на тебя? Бедный, ты меня боишься?
   Буланов. Как же не бояться; говорят, вы очень строги.
   Гурмыжская. Это хорошо, что так говорят. Но с тобой, мой друг, я строга не буду: хуже всего для тебя, если ты меня будешь бояться.
   Буланов. Хорошо-с. Вот, если б я знал…
   Гурмыжская. Что?
   Буланов. Как угодить вам.
   Гурмыжская. Догадайся.
   Буланов. Догадаться-то разве легко-с? Да у меня на это и ума нет.
   Гурмыжская. На что же у тебя ум?
   Буланов. На все, что прикажут; вот еще имением управлять, мужиками-с. Если б были крепостные, вам бы лучше меня управляющего не найти; нужды нет, что я молод.
   Гурмыжская. Ах, этот сон! Нейдет из головы, да и только.
   Буланов. Чем же он вас так беспокоит?
   Гурмыжская. Довольно трудно объяснить; но с тобой я могу говорить откровенно; я вижу, что ты мне предан. Вот видишь: у меня есть племянник.
   Буланов. Я знаю-с. Вы его очень любите и часто говорите про него.
   Гурмыжская. Мой друг, иногда говорят одно, а думают совсем другое. Зачем я всякому стану объяснять свои чувства! Я по родству должна любить его, ну, я и говорю, что люблю.
   Буланов. А в самом-то деле не любите?
   Гурмыжская. Не то что не люблю, а… как тебе сказать… он теперь лишний. Я так покойна, я уж задумала, как мне распорядиться своим состоянием, и вдруг он явится. Как ему отказать! Надо будет и ему дать какую-нибудь часть, и я должна буду отнять у того, кого люблю…
   Буланов. Так вы не отдавайте-с.
   Гурмыжская. Да нельзя. За что ж я ему откажу, если он почтителен и ведет себя хорошо! Да я здесь так себя поставила, что отказать родственнику не могу. Ну, а если он приедет без средств? надо будет его содержать; пожалуй, захочет поселиться у меня. Ведь не выгнать же его.
   Буланов. Прикажите мне, я выгоню.
   Гурмыжская (с испугом). Ах, сохрани тебя бог! Береги себя, береги! Вот что я видела во сне: будто он приехал и убил тебя из пистолета при моих глазах.
   Буланов. Меня? Ну, еще мы это посмотрим-с. Да вы, Раиса Павловна, лучше о нем не думайте, а то он все вам будет сниться.
   Гурмыжская. Он очень умен был до сих пор, пятнадцать лет сюда и не заглядывал. Желала бы я, очень желала, чтоб и еще пятнадцать лет так прошло.
   Буланов. Так вы, Раиса Павловна, лучше о нем забудьте совсем и не говорите, а то, чего доброго, накличете, пожалуй.
   Гурмыжская. В самом деле, как бы не накликать.
 
   Входит Карп.

Явление второе

   Гурмыжская, Буланов, Карп.
 
   Карп. Пожалуйте, сударыня, чай кушать, самовар готов-с.
   Гурмыжская. Пойдем, Алексис!
   Карп. Сударыня, сегодня ночью барин приехали.
   Гурмыжская. Барин? Какой барин?
   Карп. Геннадий Демьяныч-с.
   Гурмыжская (с испугом). Неужели? Слышишь, Алексис? (Карпу.) Где же он?
   Карп. Я их в беседку проводил, там и почивать им приготовил-с. Они говорили, что остановились в городе в гостинице, всю поклажу там оставили, а к нам пешком из городу заместо прогулки.
   Гурмыжская. Еще ничего не говорил?
   Карп. Ничего-с. Они были не в духе-с.
   Гурмыжская. Как не в духе?
   Карп. Как вроде в забвении-с; надо полагать, с дороги-с. Требовали бумаги и чернил; долго ходили по беседке, все думали; сели к столу, написали записку и приказали вам отдать. (Подает записку.)
   Гурмыжская. Что такое? Стихи какие-то. (Читает.)

 
Судьба моя, жестокая!
Жестокая, судьба моя!
Ах, теперь одна могила…
 

   Что это, Алексис? Я не понимаю.
   Буланов. Вы не понимаете, а мне-то где же-с?
   Гурмыжская (Карпу). Он спит?
   Карп. Никак нет-с. Встали рано и ушли, должно быть, купаться. Я их сегодня не видал-с.
   Гурмыжская. Ну, когда придет, проси в гостиную чай кушать!
   Карп. Слушаю-с. (Уходит.)
   Гурмыжская (пожимая плечами). Вот и не верь снам. Пойдем, Алексис.
 
   Уходят.
 
   Выходят: Несчастливцев, одетый очень прилично, на голове черная складная шляпа, и Счастливцев в прежнем костюме.

Явление третье

   Несчастливцев, Счастливцев.
 
   Несчастливцев. Ну, Аркадий, тетушка моя женщина почтенная, строгая; я не хочу, братец, чтоб она знала, что я актер, да еще провинциальный. (Грозит пальцем.) Смотри, не проговорись; я Геннадий Демьяныч Гурмыжский, капитан в отставке или майор, уж как тебе угодно будет; одним словом, я барин, а ты мой лакей.
   Счастливцев. Как лакей?
   Несчастливцев. Так, просто, лакей, да и все тут. Нельзя ж мне тебя вести в гостиную! Как я тебя представлю тетеньке? Она женщина набожная, в доме, братец, тишина, скромность — и вдруг, представьте себе, — физиономия. А лакеем быть тебе, с твоей рожей, братец, в самый раз.
   Счастливцев. Нет уж, извините! Это еще неизвестно.
   Несчастливцев. Что неизвестно?
   Счастливцев. Насчет рожи-то.
   Несчастливцев. Нет, уж ты, брат Аркадий, не сомневайся.
   Счастливцев. Да, как же!
   Несчастливцев (грозно). Так же, говорю я тебе! Чего тебе еще? Накормят тебя здесь хорошо, служить ты будешь только мне.
   Счастливцев. Да ведь я горд, Геннадий Демьяныч.
   Несчастливцев. Очень мне нужно, что ты горд. Не тебе чета, сам Мартынов играл лакеев, а ты стыдишься! Как ты, братец, глуп!
   Счастливцев. Да ведь то на сцене.
   Несчастливцев. Ну, и ты, братец, представь себе, что ты на сцене.
   Счастливцев. Нет, я не хочу. Ишь что выдумали! Как же! Я лучше уйду, и у меня есть амбиция.
   Несчастливцев. Я знаю, что амбиция есть; а паспорт есть ли?
   Счастливцев. Вам что за дело?
   Несчастливцев. А вот что: уйди попробуй, так увидишь. Мне, братец, только мигнуть, и пойдешь ты по этапу на место жительства, как бродяга. Я ведь знаю, ты двенадцать лет без паспорта ходишь. Вместо паспорта у тебя в кармане статья Курских губернских ведомостей, где напечатано, что приехал актер такой-то и играл очень скверно. Вот и весь твой вид. Ну, что ж ты замолчал? То-то же! А ты сделай, братец, для меня! Кто тебя просит, подумай! Ну, по-товарищески, понимаешь, по-товарищески!
   Счастливцев. Если по-товарищески, я пожалуй.
   Несчастливцев. Ты не подумай, братец, что я гнушаюсь своим званием. А неловко, братец; дом такой: тишина, смирение. А ведь мы с тобой почти черти, немного лучше. Сам знаешь: скоморох попу не товарищ. Только ты насчет ссоры или драки, ну, и насчет чужого поостерегись, Аркаша! Хоть тебе и трудно будет, а постарайся, братец, вести себя, как следует порядочному лакею. Вот, во-первых, сними, братец, картуз да отойди к стороне, кто-то идет.
 
   Входит Карп.

Явление четвертое

   Несчастливцев, Счастливцев, Карп.
 
   Карп. Здравствуйте, батюшка барин! Как почивать изволили?
   Несчастливцев. Ничего, братец, соснул недурно.
   Карп. Что это, сударь, как вы постарели.
   Несчастливцев. Жизнь, братец…
   Карп. Понимаю, сударь, как не понимать. Тоже ведь эта служба…
   Несчастливцев. Да, братец, эта служба…
   Карп. Опять же, сударь, и походы…
   Несчастливцев (со вздохом). Ох, походы, походы!
   Карп. С места на место, сударь…
   Несчастливцев. Да, брат, с места на место. Вы как здесь поживаете?
   Карп. Какая наша жизнь, сударь! Живем в лесу, молимся пенью, да и то с ленью. Пожалуйте, сударь, пожалуйте! Тетенька вас чай кушать дожидаются.
   Несчастливцев (подходя к террасе). Послушай, Карп, не забудь моего Аркашку, напой чайком, братец!
   Карп. Слушаю, сударь, будьте покойны.
 
   Несчастливцев уходит.
 
   Счастливцев. Ах, черт возьми, ушел, оставил с хамом! Вот уж он и с разговором лезет.
   Карп. Как вас звать?
   Счастливцев. Сганарель.
   Карп. Вы кто же будете? Иностранец, что ли?
   Счастливцев. Иностранец буду. А вас как?
   Карп. Карп Савельич.
   Счастливцев. Не может быть.
   Карп. Верно.
   Счастливцев. Да ведь карп — рыба.
   Карп. То карпия.
   Счастливцев. Да что карпия, что карп — все равно. Уж лучше бы вас Сазаном Савельичем звали.
   Карп. Ну, как можно. Хотите чаю?
   Счастливцев. Нет.
   Карп. Как нет?
   Счастливцев. Так, нет.
   Карп. Так-таки совсем и не хотите?
   Счастливцев. Совсем и не хочу.
   Карп. Да почему же так?
   Счастливцев. Потому же.
   Карп. Это я не понимаю.
   Счастливцев. Очень просто. Оно после купанья-то лучше бы…
   Карп. Само собой, что лучше бы… только где взять?
   Счастливцев. Потрудитесь, Окунь Савельич!
   Карп. Да не окунь, Карп. Нешто у ключницы попросить?
   Счастливцев. Попросите да принесите к нам в беседку!
   Карп. Да уж постараюсь для вас.
   Счастливцев. Постарайтесь, Налим Савельич! (Кланяется и уходит.)
   Карп. Ах шут гороховый! Откуда его вывезли, из каких таких земель? Должно быть, издалека. Вот так камардин. Да и то сказать — образование; а здесь что? Одно слово: лес.
 
   Входят Восмибратов и Петр.

Явление пятое

   Карп, Восмибратов, Петр.
 
   Карп. Вам что?
   Восмибратов. Барыню любопытно бы видеть, любезнейший.
   Карп. Дожидайтесь своего термину, когда вас позовут.
   Петр. Да чудак, ведь у нас с тятенькой дела.
   Карп. Нужда нам велика до ваших дел! Нельзя же, помилуйте! Куда же вы лезете!
   Петр. А ты все-таки поди доложь, попробуй!
   Карп. Как вы говорите доложить, коли заняты с полковником. Племянник ихний приехал.
   Восмибратов. Полковник?
   Карп. Разумеется, полковник… Пятнадцать лет не видавшись.
   Восмибратов. Надолго?
   Карп. Зачем ему надолго? Совсем приехали.
   Восмибратов (подумав). Строги?
   Карп. Само собой, а то как же! Об чем говорить еще! Какое звание! Возьмите себе в ум!
   Восмибратов (махнув рукой). Ну, пущай их!.. А ты все-таки в свое время… (Уходит, за ним Петр.)
   Карп. Учите еще!
 
   Выходят из дому Несчастливцев и Буланов. Карп уходит.

Явление шестое

   Несчастливцев и Буланов.
 
   Несчастливцев. Какова у меня сестренка, братец?
   Буланов. Да-с.
   Несчастливцев. Женись, братец, женись!
   Буланов. Вы одобряете?
   Несчастливцев. Да мне-то что за дело? Родятся люди, женятся, умирают; значит, так нужно, значит, хорошо.
   Буланов. Прошу вас полюбить меня-с.
   Несчастливцев. Да на что тебе моя любовь? Что в ней, братец, толку?
   Буланов. Все-таки-с.
   Несчастливцев. Разве наследства ждешь? Жди, братец, жди! А ты вот что ты подыграйся к тетушке, она женщина богатая. Молод еще ты; а впрочем, как знать, эти способности рано открываются. Умеешь?
   Буланов (стыдливо). Умею-с.
   Несчастливцев. Браво! Где же это ты научился в такие младенческие годы?
   Буланов. Чему-с?
   Несчастливцев. Подыгрываться-то, братец, угождать, ползать-то?
   Буланов. Нужда научит-с.
   Несчастливцев. Нужда? А почем ты ее знаешь, эту нужду-то?
   Буланов. Как мне не знать-с? Я в жизни очень несчастлив-с.
   Несчастливцев. Вздор, не верю. Ты счастлив. Несчастлив тот, кто угождать и подличать не умеет. Чем ты несчастлив, говори!
   Буланов. Во-первых, мне папенька мало наследства оставил.
   Несчастливцев. А тебе сколько нужно?
   Буланов. Хоть бы тысячи две, три десятин земли-с, или деньгами тысяч сорок-с.
   Несчастливцев. И ты был бы счастлив? Немного же тебе, братец, надо.
   Буланов. Оно точно, что немного, а можно жить порядочно-с.
   Несчастливцев. Ну, подожди, братец, я тебе больше оставлю.
   Буланов. Вы нарочно-с?
   Несчастливцев. Ну, вот еще! Родных у меня нет, ты мне очень понравился. А еще какое несчастие у тебя?
   Буланов. Ученьем несчастлив-с… я даже в гимназии не кончил-с.
   Несчастливцев (снимает шляпу и кланяется). Уж ты меня, братец, извини, сделай милость!
   Буланов. В чем же-с?
   Несчастливцев. В этом я тебе помочь никак не могу. И рад бы, да не могу.
   Буланов. Да ничего, помилуйте-с! Это и не нужно-с; были бы деньги. Маменька говорит, что у меня ум не такой, не для ученья-с.
   Несчастливцев. Какой же?
   Буланов. Практический-с.
   Несчастливцев. Ну, благодари творца, что хоть какой-нибудь есть. А то часто бывает, что и никакого нет.
   Буланов. Да и это ничего-с. Было бы только земли побольше, да понимать свой интерес, помещичий; а то и без ума можно прожить-с!
   Несчастливцев. Да оно и лучше, голове легче. Так ума у тебя нет? Хоть папиросы есть ли?
 
   Гурмыжская показывается на террасе.
 
   Буланов (смеется). Тоже нет-с.
   Несчастливцев. Чему же ты, братец, смеешься? Да ты куришь или нет?
   Буланов (тихо). Я курю-с, и папиросы есть, только вот Раиса Павловна идут, а при них я никогда себе не позволяю.
 
   Гурмыжская сходит в сад.

Явление седьмое

   Гурмыжская, Несчастливцев, Буланов, потом Карп.
 
   Гурмыжская. Я бы тебя никак не узнала, так ты изменился. Благодарю, что ты меня не совсем забыл; а мы тебя вспоминали чуть не каждый день.
   Несчастливцев. Могу ли я забыть вас! Вы не знаете моего сердца. Я помнил вас, помню и буду помнить.
   Гурмыжская. Знаю, мой друг, и благодарю тебя за память. Уж ничем ты мне так не угодил, как четками.
   Несчастливцев. Когда я посылал эти четки, я думал: «Добрая женщина, ты возьмешь их в руки и будешь молиться. О, помяни меня в твоих святых молитвах!»
   Гурмыжская. Поминаю, мой друг, поминаю. Однако я до сих пор не спрошу у тебя. Судя по твоему платью, ты уж больше не служишь в военной службе.
   Несчастливцев. Нет. Плохо здоровье, плохи силы, враг не грозит. Но, если… а!.. мне по душе кровавые потехи! Служить в мирное время для чинов, для почестей!.. Я не честолюбив.
   Гурмыжская. Но я не думаю, чтоб ты мог жить без дела. Ты, вероятно, только переменил службу?
   Несчастливцев. Переменил.
   Гурмыжская. И ты доволен своим положением?
   Несчастливцев. Моя служба, тетушка, по мне: я доволен, и мной довольны.
   Гурмыжская. Ты в отпуске?
   Несчастливцев. Нет, я проездом, захотелось отдохнуть.
   Гурмыжская. Очень рада, что ты догадался навестить меня. Удобно ли тебе в беседке?
   Несчастливцев. О, не беспокойтесь! Сад, природа, зелень, уединение! Это рай для моей души.
 
   Входит Карп.
 
   Карп. Сударыня, Восмибратов давно дожидается-с.
   Гурмыжская. Ах да, я и забыла, что велела приходить ему пораньше. Позови его сюда!
 
   Карп уходит.
 
   Не хочешь ли погулять по окрестностям? Вот Алексис будет тебе товарищем.
   Несчастливцев. Нет, я гуляю только ночью. (Буланову.) Пойдем, братец, в беседку!
   Буланов. Пойдемте-с.
 
   Уходят. Входят Восмибратов и Петр.

Явление восьмое

   Гурмыжская, Восмибратов, Петр.
 
   Гурмыжская. Ты меня извини, я про тебя и забыла.
   Восмибратов. Ничего-с. Племянничек приехал?
   Гурмыжская. Да, племянник.
   Восмибратов. Дело хорошее-с. Однако, сударыня, не задерживайте!
   Гурмыжская. Нет, уж я теперь тебя не задержу.
   Восмибратов. То-то уж, не задерживайте-с!
   Гурмыжская. Нет, нет, мы сейчас.
   Восмибратов. Хорошо-с!
 
   Молчание.
 
   Гурмыжская. Ты принес?
   Восмибратов. Как же, свое дело помним-с.
   Гурмыжская. Ну, так вот мы сейчас.
   Восмибратов. Хорошо, хорошо-с.
 
   Молчание.
 
   Гурмыжская. Так как же, много ль там?
   Восмибратов. Пожалуйте-с.
   Гурмыжская. Что?
   Восмибратов. Записочку-с, условьице-то наше.
   Гурмыжская. Да как же, право; я не знаю, куда я ее дела.
   Восмибратов. Поищите-с.
   Гурмыжская. Где ж ее искать! Я, право, не знаю; я, должно быть, ее потеряла.
   Восмибратов. Как же это так-с? Ведь вы меня таким манером можете обидеть.
   Гурмыжская. Что за вздор! Как я тебя обижу?
   Восмибратов. Да как только вам угодно, так и обидите. Вы записочку потеряли, я тогда с вас тоже, по глупости, не взял. Вы скажете, что за десять тысяч продали: ведь уж я лес-то срубил и вывез, торговаться теперь не станешь.
   Гурмыжская. Ну, вот еще! Разве ты меня не знаешь?
   Восмибратов. Уж я на вас в надежде-с; потому я теперь весь в ваших руках-с.
   Гурмыжская. А впрочем, что ж тебе сомневаться, Иван Петрович; я тебе записку приготовила новую.
   Восмибратов. Приготовили-с?
   Гурмыжская. Да. Что деньги я все сполна получила.
   Восмибратов. Да-с. Это дело другое-с. Много вами благодарен. Однако же позвольте эту самую записочку полюбопытствовать.
   Гурмыжская. Вот она! (Подает записку.) Посмотри!
   Восмибратов (принимая). Без очков-то я не очень-с, а в очках-то еще хуже. Да вот сын прочитает. Петр, читай! (Отдаст записку Петру.)
   Петр (читает). За проданный мною калиновскому купцу, Ивану Петрову Восмибратову…
   Восмибратов. Да-с, это так точно-с!
   Петр (читает). …на сруб лес в пустошах: Горелой и Паленой…
   Восмибратов. Они самые-с.
   Петр (читает). …и две десятины в Пылаевой, деньги все сполна получила, калиновская помещица Раиса Гурмыжская.
   Восмибратов (берет записку). Очень хорошо-с. (Вынимает бумажник и тщательно укладывает в него записку.) Извольте получить-с. (Вынимает деньги и считает.) Тысяча… тысяча триста, пятьсот, семьсот… (задумывается и как будто вспоминает) восемьсот. Пожалуйте-с! (Подает Гурмыжской.)
   Гурмыжская. Как же тысяча восемьсот? Да ведь мне нужно…
   Восмибратов. Виноват-с, простите великодушно! Вот память-то! (Вынимает деньги и подает.) Еще двести рублей! Теперь так точно. Кажется, так? Петрушка, так? Что ж ты молчишь? (Грозно.) Говори, дерево стоеросовое!