- Начинаю вводить стимуляторы митозного деления клеток.
- Молодчина, - похвалил Илья электронного помощника и добавил, обращаясь уже к Полине: - Подберите режим митогенетического облучения. Активный режим!
Начал поступать трансплантат. Розовая масса аккуратно ложилась на остатки руки, на плечо Исаева, но Илье показалось, что тубус хирургического комбайна движется чересчур медленно, и он приказал вскрыть еще один консервант.
Зачерпнул рукой. Бросил на операционный стол, будто ком глины. Еще и еще. Затем начал наращивать трансплантат на кость. Хуже всего было с формой руки. Илья лепил кисть и с нетерпением поглядывал на громоздкую установку диагноста: тот явно опаздывал с изготовлением форм. И если бывший врач Ефремов как хирург умел многое, то как скульптор - он это почувствовал сам - был беспомощен.
- Что там? - не выдержал Илья. - Посмотрите, что там с формой. Готова?
- На подходе, - тотчас ответила Лоран. - Идет стерилизация.
Она поглядывала на Илью с удивлением и робостью. С тех пор, как он принял решение изменить ход операции и резко отмел соображения электронного эскулапа, а также ее собственные, Илья словно забыл и о сверхгуманности своей новой профессии, и о тонкостях этикета - даже на "вы" перешел и покрикивает. Она понимала: сказывается колоссальное нервное напряжение, которое во все времена иссушало, сжигало талантливых хирургов.
"Он не просто талантлив, - подумала Полина. - Он еще и чертовски смел. Определить грань, за которой регенерация органов - напрасное дело, за которой остается чистое биопротезирование, - задача не из легких. А он решил ее, вопреки советам диагноста решил и, кажется, успешно".
Полина подалась к операционному столу, быстрым движением вытерла пот со лба Ильи. И пока рука ее уносила тампон, он успел ответить на заботу взглядом: коротким, полным тепла и немного обиженным.
"Какие у него сильные руки, - удивилась девушка. - Нет, не то слово. Надежные, что ли. Они, наверное, легко снимают боль. Боль... Не из боязни ли новой боли ты так резко и глупо говорила с Ильей? Ох, эта женская логика! Сама почти объяснилась, а потом... Испугалась его тепла, ведь правда? Испугалась, что раскиснешь, сдашься и обрушишь свою беду на любимого человека... Господи, а это откуда? Откуда это слово взялось?!"
Исаев очнулся.
"Что со мной?" - одними глазами спросил он.
- Все хорошо, Иван, - успокоил его Илья. - Руку мы тебе подлатали. И плечо... А вот и форма... Недельки две полежишь - будешь, как новенький.
Исаев тускло улыбнулся. Глаза его опять закрылись.
- Режим активной регенерации, - распорядился Илья, обращаясь к диагносту. - Ну и, само собой разумеется, общий контроль деятельности организма, стимулирование.
Он вышел из операционной, на ходу срывая с себя стерильную пленку халата. В холле медотсека, возле экрана, показывавшего ход операции, собралось человек двадцать. От них отделилась худенькая женщина, чем-то даже похожая на Исаева, и Илья сразу понял - это она, жена энергетика, зовут, кажется, Марией. Мария ни о чем не спрашивала, просто глядела на него, но Илья почувствовал, как одиноко и холодно сейчас этой маленькой женщине. Очень буднично и деловито он сказал:
- Завтра можно навещать. Проследите, чтоб его калорийно кормили...
Он знал, что лучшее лекарство от отчаяния - работа, занятие. Пусть бесцельное, потому что к питанию больного диагност никого не допустит, но душевное спокойствие оно возвратит. А большего и не надо.
Подошел Крайнев, пожал руку.
- Ваша первая профессия пришлась весьма кстати, - он помедлил, прищурился. - И вообще... Вы удачно вписываетесь в наш коллектив, брат Илья. Смотрите, для вас это небезопасно. Свою судьбу придется потом решать.
- А как же иначе? - удивился Илья. Он все еще жил операцией, радовался ей, потому что знал: с этим делом - случайным, полузабытым, рискованным он справился. - Мы всегда так работаем. Как свою судьбу, точно.
- Мы ничем не можем помочь Ивану? - спросил Крайнев.
- Нет. Впрочем, он "лунатик"?
- Да, а что?
- На время болезни, я думаю, - Илья показал глазами в сторону медотсека, - неплохо было бы оградить его психику. Экранирование какое-нибудь, что ли...
- Попробуем, - обрадовался Крайнев. - Вы представляете, что значит для наших светлых умов конкретное задание? Да еще такое!
- Да, кстати. Не спросил о главном. Как это произошло?
- Амебы... - голос Крайнева дрогнул. - Обнаружился сбой в защите седьмого сектора - это вспомогательные хозяйства, склады, и там нет систем дублирования. Иван решил выйти, посмотреть. В скафандре. Амебы в это время вели очередную атаку...
Илья представил, как это происходило - серебрится громадное тело Станции, щуплый человечек в скафандре топает к антеннам защиты, а над ним, в вышине, в желтой мути туманности кружат черные листья - падают, рушатся, пикируют на невидимый колпак поля - представил и отчетливо почувствовал холодок незащищенности. Не покидало его и ноющее, как зуб, ощущение несоответствия энергий. Исаева как энергетика это, наверное, тоже не могло не волновать. Он знал всю огромную мощь Станции, но мощь конечную, имеющую пределы, а силы "простейших" множились так стремительно и легко, что за ними угадывалась мощь невообразимых звездных величин - непонятная, а значит временно недоступная человеку... По-видимому, Илья о чем-то спросил Крайнева, потому что тот покачал головой:
- Нет, сбой в защите вовсе не означал ее прорыва. Амебы не могли прорваться. Но... они применили новый вид "оружия" - обстрел крошечными сгустками своего вещества. Пока автоматы подбирали новый режим защиты, одна из "шаровых молний" зацепила Ивана. Скафандр тут же самозарастился, однако этих долей секунды хватило на все...
Мария вздохнула и, по-прежнему глядя в сторону операционной, сказала со скрытой угрозой:
- Еще две недели терпения. А там мы, наконец, разберемся...
- Через две недели придет рейсовый грузовой, - пояснил Крайнев. - Мы заказали девять космоботов с генераторами искривления пространства. Четверо из них поймают нам хоть парочку амеб, а остальные под прикрытием генераторов пойдут на разведку к Питателю.
"Сегодня же, - думал Илья по дороге в свою каюту, - сегодня же надо выяснить, на что горазды эти проклятые амебы. Исаев - уже девятая их жертва... Знать сущность амеб, конечно, надо. Но еще важнее знать возможности этой пресловутой сущности. Ибо мы, кажется, раздразнили могущественные силы. Раздразнили, даже не поинтересовавшись пределами их могущества. Мы раздразнили целое гнездо космических ос, не представляя, как далеко в случае бегства они будут преследовать нас. Способны ли они вообще на такое?"
Он шел быстро и чуть было не наскочил на огромный экран-иллюминатор, в глубине которого яростно пылала Скупая. Ни нагромождения скал, ни ручейка не было и в помине. Только связавшись с логическим блоком Станции, Илья узнал, что его каюта переместилась с седьмого коридора в девятый. Узнал и возмутился. Вернее, насторожился, потому что понял: логический блок явно зачастил с корректировками "изменяющегося мира", а во всем странном, что делают автоматы, уже скрыта или какая-то неисправность, или неучтенный фактор. И то, и другое одинаково опасно.
- Интересно, - пробормотал Илья, - период клаустрофобических кризисов, помнится мне, в пределах нескольких месяцев. А здесь...
Но разбираться в новой загадке Окна было некогда. Впереди Илью ждал опасный эксперимент.
ОХОТА НА... СЕБЯ
"- Это авантюра, Илья, - сказал Иван Антонович. - Ты многого достиг, но я ума не приложу, как мог совет Мира наделить тебя особыми полномочиями.
- Нет! - ответил он. - Это эксперимент. Рискованный, не спорю, однако необходимый. Я не виноват, что Крайнев "скормил" амебам два последних космобота. Я бы тоже хотел послать беспилотный корабль и не рисковать, но ожидать две недели рейсового, который доставит автоматику, не могу.
- Почему?
- По космическим масштабам Окно находится рядом с Солнечной системой. Энерговооруженность его громадна. Агрессивность амеб возрастает, ряды их множатся, а тактика с каждым днем становится гибче и как бы осмысленней. Поэтому мне нужно срочно выяснить: может ли мир Окна взаимодействовать с нашим миром, с нашей вселенной... Я буду приманкой для амеб.
- А если ты погибнешь? - рассердился старик. - Ты подумал о людях "Галактики", о судьбе исследований? Их и так могут свернуть в любой момент.
- Я обо всем подумал, Иван Антонович, - Илья помедлил. - Если меня, извините на слове, "съедят" за пределами Окна, это будет прямое доказательство, что экспансия амеб возможна. Тогда... Тогда немедленная эвакуация Станции со всеми мерами предосторожности. Я уже заготовил приказ.
- Мне страшно за тебя, сынок, - прошептал наставник.
- Мне тоже..."
"Довольно, - подумал Илья. - Довольно воображаемых диалогов с учителем, да еще с мелодраматическими концовками".
Он неторопливо облачился в тяжелый кокон формы, пробежал пальцами по сенсорным датчикам на поясе, приводя сложнейшие системы своей универсальной одежды в действие. Затем положил на видном месте кристалл с записями и распоряжениями, надиктованными еще "днем".
Подумал немного, неловко улыбнулся и бросил в диктофон еще один кристалл:
"Полине Лоран. Личное.
Извини меня, Поль. Это, наверное, очень старомодно - оставлять прощальные письма.
Дело в том, что я все-таки решил проверить, насколько обоснованы мои опасения. Я ухожу в Окно.
Жаль, конечно, что этим варварским экспериментом я немного дискредитирую гуманологию Службы Солнца, однако - я полагаю - особые полномочия дают мне право на риск. Ждать две недели рейсовый с космоботами я просто не имею морального права.
Да, Поль, чем ближе к главному, тем корявее становится мой слог...
Короче, я люблю тебя, Поль. Вернее, любил. То, о чем ты говорила, оказалось настоящим.
"Охоту" на меня будет снимать зонд. Если она окажется для амеб удачной, передай Крайневу мой приказ о немедленном прекращении всех работ в Окне и эвакуации Станции.
Будь счастлива".
Он вышел из каюты и, чуть подпрыгнув, полетел по направлению к служебным отсекам. В коридоре мерцали редкие светляки ламп - электроника прилежно создавала иллюзию чередования дня и ночи - и только на "перекрестках" сияли большие плафоны. Станция спала.
Ближе к шлюзам все чаще стали попадаться автоматические двери, и Илья впервые обрадовался своим полномочиям - его жетон Садовника легко отпирал их запоры. Вот и последняя - ярко-красная, даже на вид очень массивная. Вход в шлюз, который остался за спиной, загерметизировался. Над наружной дверью зажглась предупреждающая надпись: "Внимание! За бортом безвоздушное пространство!"
Илья остановился.
Он перевел костюм в режим скафандра, и на двух "усах", которые выскочили из надплечных утолщений, развернулась и захлопнулась полусфера шлема.
- Теперь твой черед, - шепнул он Помощнику. - Договаривайся с замком шлюза как хочешь, но сигнал о выходе человека в открытый космос в командной рубке должен молчать. Если надо, можешь даже испортить схему запора.
Секунды ожидания... Илье казалось, что их уже очень много, чересчур много. Они заполнили шлюзовую камеру, их гнет ощущается даже сквозь скафандр...
В следующий миг наружная дверь куда-то исчезла. Легкий хлопок - и Илья окунулся в желтоватую дымку туманности.
Дальше все (или почти все) зависело от Помощника.
Илья даже не предполагал, что волна перегрузки, нахлынувшая на него, будет такой липкой и тошнотворной. Он раз десять был на Луне и на Марсе, дважды летал в Обитаемые миры, даже несколько часов работал в открытом космосе. Но все это - прогулки, парение, прыжки - было ничто в сравнении с нынешним сумасшедшим движением, с этим пронизыванием пространства, причем пространства не обычного, а наполненного каким-то странным вездесущим светом, вязким на вид, а местами наоборот - зыбким и текучим. Амеб пока не было, хотя Илья доподлинно знал: псевдотуманность буквально нашпигована ими.
Началось торможение. Так по крайней мере показалось. На самом деле Помощник просто изменил курс у границ Окна и разматывал теперь широкую спираль. Такая тактика увеличивала шанс на встречу и в то же время позволяла держать приличную скорость. "Благо, что амебы все-таки медлительные", - подумал Илья.
- Зонд, - напомнил Помощник. - Пора запускать.
Илья разжал руку, и металлическое "яблоко" скользнуло в желтоватую, неспокойную дымку. Здесь, на окраине Окна, она была гораздо жиже: дыбилась волнами, текла и растекалась, огромными призрачными гребнями обрушивалась на невидимый берег. Илья вспомнил пространные рассуждения ученых о парадоксах "границы Окна". По их расчетам толщина переходного слоя должна была достигать нескольких сотен тысяч километров. В действительности переходного слоя (по астрономическим меркам) почти не было. "Наш мир дорожит своей целостностью, - отметил Илья. - Он как бы выталкивает, капсулирует псевдотуманность..."
В просветах между клубами дымки он заметил холодную искорку звезды и обрадовался ей, как чему-то родному в этом чужом мире. Мир был не только чужой, но и крайне опасный. "Защита, конечно, пустяковая, - подумал с иронией Илья о своем костюме-скафандре. - Это только фантасты прошлого раздавали направо и налево эдакую суперброню. Хочешь - грейся в ней в эпицентре ядерного взрыва, хочешь - в Солнце ныряй... На деле все оказалось гораздо скромнее и гибче. Выяснилось, например, что лучше потерять в мощности защитного поля, но обрести взамен большую свободу передвижения и скорость; пожертвовать лишним слоем антирадиационной защиты ради логического блока... В итоге получилась многофункциональная система, которая за шесть - восемь часов работы "съедает" колоссальный запас энергии, а потом превращается в ординарный скафандр, способный только поддерживать жизнь своего хозяина".
Илья знал: все эти рассуждения ничего в принципе не значат. Какой смысл думать о защитных свойствах скафандра, если амебы легко расправляются с космоботами, энерговооруженность которых в сотни раз выше?
Помощник вдруг резко изменил курс.
Илья тревожно осмотрелся - ничего необычного вокруг не было.
- Преследование началось, - прошелестел тихий голос. - Простейшие слева по курсу. Перехожу к выполнению основного задания. Попутно выясним, различают ли они биологический фактор или же атакуют любое инородное тело.
"Вот они! - в душе Ильи шевельнулась тревога. - До чего же мерзкие... создания. Создания ли? А может, создания в прямом смысле этого слова? Созданные кем-то. Но кем?"
Слева в желтой дымке обозначились три черные проталины. Через несколько секунд они приблизились, стали походить, на огромные бесформенные кляксы какого-то красителя. Края псевдоподий амеб хищно шевелились.
Помощник снова изменил курс, увеличил скорость. Амебы ринулись вслед, и они понеслись по заранее рассчитанной траектории к границе Окна.
"Клюнули, - с удовлетворением подумал Илья. - Одно уже и сейчас можно считать доказанным: на человеческий фактор им, конечно же, наплевать. Они его тоже... "кушают". Значит, это или осознанная агрессивность (нет, не верю, слишком уж они тупые), или форма питания - годится все, что из атомов, или функция защиты, запрограммированная то ли разумными существами, то ли самой природой".
- Они маневрируют, - сообщил Помощник. - Тактика весьма примитивная. Если только Простейшие не обладают резервом скорости.
Амебы скользнули в противоположные стороны, намереваясь таким образом окружить беглеца.
- Вверх или вниз перпендикулярно плоскости их полета, - приказал Илья.
Амебы тотчас повторили маневр человека.
"Нет уж, - с внезапной злобой подумал Илья. - Я вам все равно не дамся! Достаточно с вас тишайшего Юдзо Сакаи, Анджея... И еще шести умнейших, прекрасных людей... Достаточно слез Марии! Я не хочу, чтобы и моя Поль... Подожди, почему ты вдруг решил, что Полина твоя и что она станет оплакивать первого встречного Садовника?"
Он инстинктивно потянулся к кобуре "универсального инструмента", но тут же вспомнил: амебы не материальны в буквальном смысле этого слова и могущественное антивещество ничего этим мерзким сгусткам полей не сделает.
Помощник опять бросил его куда-то в сторону, причем так резко, что Илья на миг потерял сознание.
- Простейших четверо, - доложил Помощник. - Вновь появившийся пытался атаковать.
"Уже недолго, - устало подумал Илья. - Все решится в считанные минуты..."
Он летел в самой гуще желтоватого эфемерного "прибоя". Неподалеку уже начиналась зона затишья, а еще дальше открывались холодные глубины обычной вселенной. Туда проникали лишь жалкие отзвуки энергетических страстей Окна.
Краем глаза Илья заметил, что одна из амеб, замыкающая, вдруг резко ускорила ход. Черные полотнища псевдоподий начали загибаться, чтобы схлопнуться затем над жертвой.
И тут Илью осенило. Маловероятная, смехотворная догадка, но это было уже хоть что-то. Это был шанс выиграть смертельный марафон. Ефремов убрал защитное поле до нуля, а когда черные полотнища ринулись на него сразу со всех сторон, резко включил - на полную мощность.
Псевдоподии отпрянули. Амеба, оглушенная внезапным силовым ударом, поотстала.
- Не нравится?! - захохотал Илья.
Это была неожиданная, пьянящая удача. Ну кто мог предположить, что чудовища, не обращающие внимания даже на стационарные защитные поля космоботов, так болезненно реагируют на силовые удары? Это была удача и на случай неудачи. Потому что где-то рядом летело металлическое "яблоко" зонда, послушно повторяя все виражи Ильи, и до мельчайших подробностей фиксировало погоню. На Станции, конечно, разберутся что к чему.
- Начинаю торможение, - сообщил наконец Помощник. - Мы находимся в обычном мире. В случае атаки... - Помощник помедлил, - буду маневрировать и применять силовые удары.
- Можно еще успеть помолиться господу богу, - машинально заметил Илья.
- Не понял вас, - отозвался логический блок.
"Я тоже не все понимаю, - подумал Илья. С какой-то холодной беспечностью он наблюдал, как приближаются черные полотнища. За спиной его уже" сияли звезды, желтой дымки вокруг не было, только впереди кипело ее безбрежное варево. - Я тоже не понимаю... По всем расчетам получалось, что наш мир "аллергичен" для Окна. Этому подтверждение - смехотворная толщина переходного слоя. А на деле амебы сейчас легонько позавтракают и умчатся дальше... И Полина Лоран на деле не моя, и плакать, конечно, не станет".
В глаза ему словно плеснули кипятком, и он зажмурил их от нестерпимой боли: "Тот же симптом, о котором успел сообщить Марков... Это конец!"
И тут боль отступила.
Илья попробовал протереть глаза: руки скользнули по колпаку шлема, но он все же кое-что разглядел - мельком, преодолевая резкое жжение, - и понял: экспансии не будет.
Амебы остановились.
Они вяло болтались в эфемерных волнах туманности. Псевдоподии их прятались в "тела". Простейшие сейчас выглядели, будто усталые, но довольные собой воины, только что изгнавшие врага.
"Какая дикая аналогия, - подумал Илья. - Мы же им не враги. Хотя, если они запрограммированы как стражи..."
- После силового удара я зарегистрировал слабое электромагнитное эхо, сообщил Помощник. - Это значит, что появилась возможность локации простейших. Приступаю к ее реализации.
Амебы уходили. Черные полотнища быстро погружались в туманность, растворялись в желтом блеске. Через несколько секунд они исчезли.
- Ты у меня умница, - ласково ответил Илья логическому блоку.
Он подлетел к Станции, совершенно очистившись от разных глупых мыслей, беспочвенных переживаний, душевной смуты и суеты. Это было несложно каскад давным-давно отработанных аутогенных приемов плюс непреходящее чувство успеха быстро помогли сознанию освободиться от всего наносного и ненужного. После этого Илья еще покопался в камнепаде последних стрессов и отобрал полезные; полезные стрессы - великолепный строительный материал для здания душевной гармонии.
Шлюз принял его, напоил озоном, обдал ионным душем.
Илья выключил костюм-скафандр, и тот буквально на глазах стал оседать. Вспомогательные блоки и устройства, выращенные механическими генами, тотчас рассосались, активное вещество вернулось в ячейки подкладки. Теперь, на обратном пути, ему казалось, что дверей на Станции стало гораздо меньше. Да и открывались они как-то быстрее.
Он влетел в сумрачный и оттого бездонный зал прогулочных уровней и резко затормозил. Из горловины центрального коридора, обозначенного голубыми бусинками плафонов, навстречу ему стремглав летел человек в белом.
- Ты?! - удивился Илья. - Что ты делаешь здесь, Поль?
Она молча и сильно рванула его к себе. Ее бледное лицо, застывшие зеленые глаза приблизились и растворились у его лица, а дальше случилось и вовсе невероятное. Илья почувствовал, что тело Полины бессильно сползает вниз (разве тут есть низ, разве тут, черт побери, есть куда падать!), подхватил ее - растрепанную, измученную, в каком-то нелепом халате или рубашке, и услышал ее шепот. Жаркий, бессвязный, сквозь слезы:
- Как ты мог? Ненаглядный мой, мучитель... Я будто чувствовала... Ну как же ты мог так, любимый! У меня сердце весь вечер ныло, ныло... Жив! Ох, люди, милые, жив он! - Полина уже смеялась, и это тоже было непостижимо: как можно одновременно плакать, смеяться и говорить. - Я потом не выдержала... Прилетела в каюту, ничего не понимаю, а там это письмо... Такое глупое и страшное письмо... Ну что же ты молчишь, душегуб?.. Я тогда в рубку. Чтоб ходовые запустить. Может, думаю, успеем... - Полина постепенно затихала. - Лечу, лечу, а тут ты навстречу... Ну что ты молчишь, окаянный?!
Лицо Полины было соленым от слез. И губы тоже. И даже жилка на шее.
Они давно потеряли ориентацию и теперь плыли во тьме, задевая мокрые от росы листья деревьев. С шумом взлетела сонная птица, треснула какая-то ветка, но ни Илья, ни Полина не заметили этого.
Они падали вверх.
Ее тело обжигало Илью. Оно было доверчивым и требовательным, и он задыхался от внезапного зноя, обрушившегося на сонный сад. Казалось, сейчас остановится сердце. Вздрогнет еще раз - и остановится...
Ее отчаянная щедрость вконец ошеломила Илью.
ЗНАКОМЫЙ СИМПТОМ
Он долго и крепко спал. Проснулся в четверть десятого и, решив, что весь день будет отдыхать, отправился в сад.
В кафе, несмотря на поздний час, было многолюдно.
- Брат Илья, - окликнули его с крайнего столика. - Садись к нам.
Он узнал Драгнева и обрадовался. Как-то так получилось, что после прибытия на Станцию Илья с болгарином ни разу больше не встречался.
- Здравствуй, Калчо.
За одним столом с Драгневым сидел Крайнев. Федор Иванович был хмур. Возле его бокала лежала "пуговица" проектора, над ней дрожал и переливался перламутровый шар голографического объема. "Запись кончилась, а он даже не замечает", - подумал Илья.
- Редкое зрелище сейчас будет, - лукаво прищурился капитан "Бруно". Бой титанов, сражение былинных богатырей... Или же новейший вариант "Преступления и наказания". Учтите, Илья, у руководителя Станции тоже солидные полномочия.
- Достоевщина отменяется, Калчо. - Илья наугад нажал несколько клавиш синтезатора. Он понял, что на Станции уже каким-то образом узнали о ночном эксперименте. - Будет дружеский завтрак и краткое объяснение.
- Я отказываюсь вас понимать, - не выдержал Крайнев. Лицо его побагровело от сдерживаемого гнева. - Вы проповедуете благоразумие и осторожность. Вы требуете их от нас, а сами... Тайком! Какие-то гонки с амебами... Да вы хоть представляете, чем это могло кончиться? Для вас, для всех нас. Ну что это за цирк?!
Крайнев сердито ткнул "пуговицу". В объеме изображения закипело знакомое желтое варево, и три зловещие черные тени начали смыкать кольцо вокруг крошечной фигурки в скафандре.
- Это не гонки, Федор Иванович, - негромко, но твердо сказал Илья. Какие могут быть гонки? Да мне на этих тварей глядеть тошно. А вот что тайком - виноват. Дело, сами понимаете, рискованное. Не хотелось мне да и не мог я ни с кем из вас делить ответственность. И ожидать две недели тоже не мог. Слишком уж активизировались амебы.
- Ничегошеньки не понимаю, - Крайнев помотал головой, выключил "пуговицу".
- Остальные, наверное, тоже? - спросил Илья и протянул руку. - Федор Иванович, позвольте ваш браслет связи. Я объясню сразу всем.
Кратко и четко он изложил цель эксперимента, упомянул о своем "завещании" с приказом об эвакуации на случай выхода амеб в открытый космос, а в конце сообщения заметил:
- Только не обвиняйте себя в беспечности, друзья. Каждый из нас делает свое дело. Повторяю: Службу Солнца интересует не только гармония личности, но и, прежде всего, гармония общества. А в данном случае и того больше безопасность его. Вы изучаете Окно как явление, в целом. Меня же интересует одна деталь. Насколько оно опасно для людей.
За столом воцарилась тишина.
- Это серьезно... - пробормотал наконец Драгнев и поднялся. - И неожиданно. Никогда даже не задумывался...
Он ушел. Крайнев упрямо покачал головой:
- И все же так нельзя, Илья. Нельзя одному! Мы бы обязательно что-нибудь придумали. Эх, пора Службе Солнца тобой заняться, пора.
Чуть легче стало. Самую малость. Боль вытекает из меня тонким ручейком, а внутри ее море бездонное, просторы немерянные... Мама, ты пришла? Спасибо, мамочка. Посиди возле меня. Нет, нет, только не прикасайся ко мне. А то вдруг и на тебя выплеснется эта проклятая, тоскливая боль. В ней можно утонуть, мама... Четвертый раз, четвертый раз я выплываю, выкарабкиваюсь, выживаю. Это так страшно, что я каждый раз схожу с ума. Не потому, что боль такая острая, нет. И даже не потому, что она безбрежная. Да, да, она не вмещается в моем маленьком теле, ей не хватает клеток, она разливается так широко... Теперь я понимаю, почему о ней иногда говорят беспредельная. Нет ей предела, мама, понимаешь? Но я не потому схожу с ума. Все, что можно описать словами, можно пережить. Меня убивает то, что эта боль качественно иная - _чужая_. Я чувствую это ежесекундно, всеми аксонами и дендритами, всей нервной тканью. Бедная нервная ткань! Она не признает, не принимает, она несовместима с тем, что обрушивает на меня Окно. Это _нечеловеческая_ боль, мама! _Не от человека_!
- Молодчина, - похвалил Илья электронного помощника и добавил, обращаясь уже к Полине: - Подберите режим митогенетического облучения. Активный режим!
Начал поступать трансплантат. Розовая масса аккуратно ложилась на остатки руки, на плечо Исаева, но Илье показалось, что тубус хирургического комбайна движется чересчур медленно, и он приказал вскрыть еще один консервант.
Зачерпнул рукой. Бросил на операционный стол, будто ком глины. Еще и еще. Затем начал наращивать трансплантат на кость. Хуже всего было с формой руки. Илья лепил кисть и с нетерпением поглядывал на громоздкую установку диагноста: тот явно опаздывал с изготовлением форм. И если бывший врач Ефремов как хирург умел многое, то как скульптор - он это почувствовал сам - был беспомощен.
- Что там? - не выдержал Илья. - Посмотрите, что там с формой. Готова?
- На подходе, - тотчас ответила Лоран. - Идет стерилизация.
Она поглядывала на Илью с удивлением и робостью. С тех пор, как он принял решение изменить ход операции и резко отмел соображения электронного эскулапа, а также ее собственные, Илья словно забыл и о сверхгуманности своей новой профессии, и о тонкостях этикета - даже на "вы" перешел и покрикивает. Она понимала: сказывается колоссальное нервное напряжение, которое во все времена иссушало, сжигало талантливых хирургов.
"Он не просто талантлив, - подумала Полина. - Он еще и чертовски смел. Определить грань, за которой регенерация органов - напрасное дело, за которой остается чистое биопротезирование, - задача не из легких. А он решил ее, вопреки советам диагноста решил и, кажется, успешно".
Полина подалась к операционному столу, быстрым движением вытерла пот со лба Ильи. И пока рука ее уносила тампон, он успел ответить на заботу взглядом: коротким, полным тепла и немного обиженным.
"Какие у него сильные руки, - удивилась девушка. - Нет, не то слово. Надежные, что ли. Они, наверное, легко снимают боль. Боль... Не из боязни ли новой боли ты так резко и глупо говорила с Ильей? Ох, эта женская логика! Сама почти объяснилась, а потом... Испугалась его тепла, ведь правда? Испугалась, что раскиснешь, сдашься и обрушишь свою беду на любимого человека... Господи, а это откуда? Откуда это слово взялось?!"
Исаев очнулся.
"Что со мной?" - одними глазами спросил он.
- Все хорошо, Иван, - успокоил его Илья. - Руку мы тебе подлатали. И плечо... А вот и форма... Недельки две полежишь - будешь, как новенький.
Исаев тускло улыбнулся. Глаза его опять закрылись.
- Режим активной регенерации, - распорядился Илья, обращаясь к диагносту. - Ну и, само собой разумеется, общий контроль деятельности организма, стимулирование.
Он вышел из операционной, на ходу срывая с себя стерильную пленку халата. В холле медотсека, возле экрана, показывавшего ход операции, собралось человек двадцать. От них отделилась худенькая женщина, чем-то даже похожая на Исаева, и Илья сразу понял - это она, жена энергетика, зовут, кажется, Марией. Мария ни о чем не спрашивала, просто глядела на него, но Илья почувствовал, как одиноко и холодно сейчас этой маленькой женщине. Очень буднично и деловито он сказал:
- Завтра можно навещать. Проследите, чтоб его калорийно кормили...
Он знал, что лучшее лекарство от отчаяния - работа, занятие. Пусть бесцельное, потому что к питанию больного диагност никого не допустит, но душевное спокойствие оно возвратит. А большего и не надо.
Подошел Крайнев, пожал руку.
- Ваша первая профессия пришлась весьма кстати, - он помедлил, прищурился. - И вообще... Вы удачно вписываетесь в наш коллектив, брат Илья. Смотрите, для вас это небезопасно. Свою судьбу придется потом решать.
- А как же иначе? - удивился Илья. Он все еще жил операцией, радовался ей, потому что знал: с этим делом - случайным, полузабытым, рискованным он справился. - Мы всегда так работаем. Как свою судьбу, точно.
- Мы ничем не можем помочь Ивану? - спросил Крайнев.
- Нет. Впрочем, он "лунатик"?
- Да, а что?
- На время болезни, я думаю, - Илья показал глазами в сторону медотсека, - неплохо было бы оградить его психику. Экранирование какое-нибудь, что ли...
- Попробуем, - обрадовался Крайнев. - Вы представляете, что значит для наших светлых умов конкретное задание? Да еще такое!
- Да, кстати. Не спросил о главном. Как это произошло?
- Амебы... - голос Крайнева дрогнул. - Обнаружился сбой в защите седьмого сектора - это вспомогательные хозяйства, склады, и там нет систем дублирования. Иван решил выйти, посмотреть. В скафандре. Амебы в это время вели очередную атаку...
Илья представил, как это происходило - серебрится громадное тело Станции, щуплый человечек в скафандре топает к антеннам защиты, а над ним, в вышине, в желтой мути туманности кружат черные листья - падают, рушатся, пикируют на невидимый колпак поля - представил и отчетливо почувствовал холодок незащищенности. Не покидало его и ноющее, как зуб, ощущение несоответствия энергий. Исаева как энергетика это, наверное, тоже не могло не волновать. Он знал всю огромную мощь Станции, но мощь конечную, имеющую пределы, а силы "простейших" множились так стремительно и легко, что за ними угадывалась мощь невообразимых звездных величин - непонятная, а значит временно недоступная человеку... По-видимому, Илья о чем-то спросил Крайнева, потому что тот покачал головой:
- Нет, сбой в защите вовсе не означал ее прорыва. Амебы не могли прорваться. Но... они применили новый вид "оружия" - обстрел крошечными сгустками своего вещества. Пока автоматы подбирали новый режим защиты, одна из "шаровых молний" зацепила Ивана. Скафандр тут же самозарастился, однако этих долей секунды хватило на все...
Мария вздохнула и, по-прежнему глядя в сторону операционной, сказала со скрытой угрозой:
- Еще две недели терпения. А там мы, наконец, разберемся...
- Через две недели придет рейсовый грузовой, - пояснил Крайнев. - Мы заказали девять космоботов с генераторами искривления пространства. Четверо из них поймают нам хоть парочку амеб, а остальные под прикрытием генераторов пойдут на разведку к Питателю.
"Сегодня же, - думал Илья по дороге в свою каюту, - сегодня же надо выяснить, на что горазды эти проклятые амебы. Исаев - уже девятая их жертва... Знать сущность амеб, конечно, надо. Но еще важнее знать возможности этой пресловутой сущности. Ибо мы, кажется, раздразнили могущественные силы. Раздразнили, даже не поинтересовавшись пределами их могущества. Мы раздразнили целое гнездо космических ос, не представляя, как далеко в случае бегства они будут преследовать нас. Способны ли они вообще на такое?"
Он шел быстро и чуть было не наскочил на огромный экран-иллюминатор, в глубине которого яростно пылала Скупая. Ни нагромождения скал, ни ручейка не было и в помине. Только связавшись с логическим блоком Станции, Илья узнал, что его каюта переместилась с седьмого коридора в девятый. Узнал и возмутился. Вернее, насторожился, потому что понял: логический блок явно зачастил с корректировками "изменяющегося мира", а во всем странном, что делают автоматы, уже скрыта или какая-то неисправность, или неучтенный фактор. И то, и другое одинаково опасно.
- Интересно, - пробормотал Илья, - период клаустрофобических кризисов, помнится мне, в пределах нескольких месяцев. А здесь...
Но разбираться в новой загадке Окна было некогда. Впереди Илью ждал опасный эксперимент.
ОХОТА НА... СЕБЯ
"- Это авантюра, Илья, - сказал Иван Антонович. - Ты многого достиг, но я ума не приложу, как мог совет Мира наделить тебя особыми полномочиями.
- Нет! - ответил он. - Это эксперимент. Рискованный, не спорю, однако необходимый. Я не виноват, что Крайнев "скормил" амебам два последних космобота. Я бы тоже хотел послать беспилотный корабль и не рисковать, но ожидать две недели рейсового, который доставит автоматику, не могу.
- Почему?
- По космическим масштабам Окно находится рядом с Солнечной системой. Энерговооруженность его громадна. Агрессивность амеб возрастает, ряды их множатся, а тактика с каждым днем становится гибче и как бы осмысленней. Поэтому мне нужно срочно выяснить: может ли мир Окна взаимодействовать с нашим миром, с нашей вселенной... Я буду приманкой для амеб.
- А если ты погибнешь? - рассердился старик. - Ты подумал о людях "Галактики", о судьбе исследований? Их и так могут свернуть в любой момент.
- Я обо всем подумал, Иван Антонович, - Илья помедлил. - Если меня, извините на слове, "съедят" за пределами Окна, это будет прямое доказательство, что экспансия амеб возможна. Тогда... Тогда немедленная эвакуация Станции со всеми мерами предосторожности. Я уже заготовил приказ.
- Мне страшно за тебя, сынок, - прошептал наставник.
- Мне тоже..."
"Довольно, - подумал Илья. - Довольно воображаемых диалогов с учителем, да еще с мелодраматическими концовками".
Он неторопливо облачился в тяжелый кокон формы, пробежал пальцами по сенсорным датчикам на поясе, приводя сложнейшие системы своей универсальной одежды в действие. Затем положил на видном месте кристалл с записями и распоряжениями, надиктованными еще "днем".
Подумал немного, неловко улыбнулся и бросил в диктофон еще один кристалл:
"Полине Лоран. Личное.
Извини меня, Поль. Это, наверное, очень старомодно - оставлять прощальные письма.
Дело в том, что я все-таки решил проверить, насколько обоснованы мои опасения. Я ухожу в Окно.
Жаль, конечно, что этим варварским экспериментом я немного дискредитирую гуманологию Службы Солнца, однако - я полагаю - особые полномочия дают мне право на риск. Ждать две недели рейсовый с космоботами я просто не имею морального права.
Да, Поль, чем ближе к главному, тем корявее становится мой слог...
Короче, я люблю тебя, Поль. Вернее, любил. То, о чем ты говорила, оказалось настоящим.
"Охоту" на меня будет снимать зонд. Если она окажется для амеб удачной, передай Крайневу мой приказ о немедленном прекращении всех работ в Окне и эвакуации Станции.
Будь счастлива".
Он вышел из каюты и, чуть подпрыгнув, полетел по направлению к служебным отсекам. В коридоре мерцали редкие светляки ламп - электроника прилежно создавала иллюзию чередования дня и ночи - и только на "перекрестках" сияли большие плафоны. Станция спала.
Ближе к шлюзам все чаще стали попадаться автоматические двери, и Илья впервые обрадовался своим полномочиям - его жетон Садовника легко отпирал их запоры. Вот и последняя - ярко-красная, даже на вид очень массивная. Вход в шлюз, который остался за спиной, загерметизировался. Над наружной дверью зажглась предупреждающая надпись: "Внимание! За бортом безвоздушное пространство!"
Илья остановился.
Он перевел костюм в режим скафандра, и на двух "усах", которые выскочили из надплечных утолщений, развернулась и захлопнулась полусфера шлема.
- Теперь твой черед, - шепнул он Помощнику. - Договаривайся с замком шлюза как хочешь, но сигнал о выходе человека в открытый космос в командной рубке должен молчать. Если надо, можешь даже испортить схему запора.
Секунды ожидания... Илье казалось, что их уже очень много, чересчур много. Они заполнили шлюзовую камеру, их гнет ощущается даже сквозь скафандр...
В следующий миг наружная дверь куда-то исчезла. Легкий хлопок - и Илья окунулся в желтоватую дымку туманности.
Дальше все (или почти все) зависело от Помощника.
Илья даже не предполагал, что волна перегрузки, нахлынувшая на него, будет такой липкой и тошнотворной. Он раз десять был на Луне и на Марсе, дважды летал в Обитаемые миры, даже несколько часов работал в открытом космосе. Но все это - прогулки, парение, прыжки - было ничто в сравнении с нынешним сумасшедшим движением, с этим пронизыванием пространства, причем пространства не обычного, а наполненного каким-то странным вездесущим светом, вязким на вид, а местами наоборот - зыбким и текучим. Амеб пока не было, хотя Илья доподлинно знал: псевдотуманность буквально нашпигована ими.
Началось торможение. Так по крайней мере показалось. На самом деле Помощник просто изменил курс у границ Окна и разматывал теперь широкую спираль. Такая тактика увеличивала шанс на встречу и в то же время позволяла держать приличную скорость. "Благо, что амебы все-таки медлительные", - подумал Илья.
- Зонд, - напомнил Помощник. - Пора запускать.
Илья разжал руку, и металлическое "яблоко" скользнуло в желтоватую, неспокойную дымку. Здесь, на окраине Окна, она была гораздо жиже: дыбилась волнами, текла и растекалась, огромными призрачными гребнями обрушивалась на невидимый берег. Илья вспомнил пространные рассуждения ученых о парадоксах "границы Окна". По их расчетам толщина переходного слоя должна была достигать нескольких сотен тысяч километров. В действительности переходного слоя (по астрономическим меркам) почти не было. "Наш мир дорожит своей целостностью, - отметил Илья. - Он как бы выталкивает, капсулирует псевдотуманность..."
В просветах между клубами дымки он заметил холодную искорку звезды и обрадовался ей, как чему-то родному в этом чужом мире. Мир был не только чужой, но и крайне опасный. "Защита, конечно, пустяковая, - подумал с иронией Илья о своем костюме-скафандре. - Это только фантасты прошлого раздавали направо и налево эдакую суперброню. Хочешь - грейся в ней в эпицентре ядерного взрыва, хочешь - в Солнце ныряй... На деле все оказалось гораздо скромнее и гибче. Выяснилось, например, что лучше потерять в мощности защитного поля, но обрести взамен большую свободу передвижения и скорость; пожертвовать лишним слоем антирадиационной защиты ради логического блока... В итоге получилась многофункциональная система, которая за шесть - восемь часов работы "съедает" колоссальный запас энергии, а потом превращается в ординарный скафандр, способный только поддерживать жизнь своего хозяина".
Илья знал: все эти рассуждения ничего в принципе не значат. Какой смысл думать о защитных свойствах скафандра, если амебы легко расправляются с космоботами, энерговооруженность которых в сотни раз выше?
Помощник вдруг резко изменил курс.
Илья тревожно осмотрелся - ничего необычного вокруг не было.
- Преследование началось, - прошелестел тихий голос. - Простейшие слева по курсу. Перехожу к выполнению основного задания. Попутно выясним, различают ли они биологический фактор или же атакуют любое инородное тело.
"Вот они! - в душе Ильи шевельнулась тревога. - До чего же мерзкие... создания. Создания ли? А может, создания в прямом смысле этого слова? Созданные кем-то. Но кем?"
Слева в желтой дымке обозначились три черные проталины. Через несколько секунд они приблизились, стали походить, на огромные бесформенные кляксы какого-то красителя. Края псевдоподий амеб хищно шевелились.
Помощник снова изменил курс, увеличил скорость. Амебы ринулись вслед, и они понеслись по заранее рассчитанной траектории к границе Окна.
"Клюнули, - с удовлетворением подумал Илья. - Одно уже и сейчас можно считать доказанным: на человеческий фактор им, конечно же, наплевать. Они его тоже... "кушают". Значит, это или осознанная агрессивность (нет, не верю, слишком уж они тупые), или форма питания - годится все, что из атомов, или функция защиты, запрограммированная то ли разумными существами, то ли самой природой".
- Они маневрируют, - сообщил Помощник. - Тактика весьма примитивная. Если только Простейшие не обладают резервом скорости.
Амебы скользнули в противоположные стороны, намереваясь таким образом окружить беглеца.
- Вверх или вниз перпендикулярно плоскости их полета, - приказал Илья.
Амебы тотчас повторили маневр человека.
"Нет уж, - с внезапной злобой подумал Илья. - Я вам все равно не дамся! Достаточно с вас тишайшего Юдзо Сакаи, Анджея... И еще шести умнейших, прекрасных людей... Достаточно слез Марии! Я не хочу, чтобы и моя Поль... Подожди, почему ты вдруг решил, что Полина твоя и что она станет оплакивать первого встречного Садовника?"
Он инстинктивно потянулся к кобуре "универсального инструмента", но тут же вспомнил: амебы не материальны в буквальном смысле этого слова и могущественное антивещество ничего этим мерзким сгусткам полей не сделает.
Помощник опять бросил его куда-то в сторону, причем так резко, что Илья на миг потерял сознание.
- Простейших четверо, - доложил Помощник. - Вновь появившийся пытался атаковать.
"Уже недолго, - устало подумал Илья. - Все решится в считанные минуты..."
Он летел в самой гуще желтоватого эфемерного "прибоя". Неподалеку уже начиналась зона затишья, а еще дальше открывались холодные глубины обычной вселенной. Туда проникали лишь жалкие отзвуки энергетических страстей Окна.
Краем глаза Илья заметил, что одна из амеб, замыкающая, вдруг резко ускорила ход. Черные полотнища псевдоподий начали загибаться, чтобы схлопнуться затем над жертвой.
И тут Илью осенило. Маловероятная, смехотворная догадка, но это было уже хоть что-то. Это был шанс выиграть смертельный марафон. Ефремов убрал защитное поле до нуля, а когда черные полотнища ринулись на него сразу со всех сторон, резко включил - на полную мощность.
Псевдоподии отпрянули. Амеба, оглушенная внезапным силовым ударом, поотстала.
- Не нравится?! - захохотал Илья.
Это была неожиданная, пьянящая удача. Ну кто мог предположить, что чудовища, не обращающие внимания даже на стационарные защитные поля космоботов, так болезненно реагируют на силовые удары? Это была удача и на случай неудачи. Потому что где-то рядом летело металлическое "яблоко" зонда, послушно повторяя все виражи Ильи, и до мельчайших подробностей фиксировало погоню. На Станции, конечно, разберутся что к чему.
- Начинаю торможение, - сообщил наконец Помощник. - Мы находимся в обычном мире. В случае атаки... - Помощник помедлил, - буду маневрировать и применять силовые удары.
- Можно еще успеть помолиться господу богу, - машинально заметил Илья.
- Не понял вас, - отозвался логический блок.
"Я тоже не все понимаю, - подумал Илья. С какой-то холодной беспечностью он наблюдал, как приближаются черные полотнища. За спиной его уже" сияли звезды, желтой дымки вокруг не было, только впереди кипело ее безбрежное варево. - Я тоже не понимаю... По всем расчетам получалось, что наш мир "аллергичен" для Окна. Этому подтверждение - смехотворная толщина переходного слоя. А на деле амебы сейчас легонько позавтракают и умчатся дальше... И Полина Лоран на деле не моя, и плакать, конечно, не станет".
В глаза ему словно плеснули кипятком, и он зажмурил их от нестерпимой боли: "Тот же симптом, о котором успел сообщить Марков... Это конец!"
И тут боль отступила.
Илья попробовал протереть глаза: руки скользнули по колпаку шлема, но он все же кое-что разглядел - мельком, преодолевая резкое жжение, - и понял: экспансии не будет.
Амебы остановились.
Они вяло болтались в эфемерных волнах туманности. Псевдоподии их прятались в "тела". Простейшие сейчас выглядели, будто усталые, но довольные собой воины, только что изгнавшие врага.
"Какая дикая аналогия, - подумал Илья. - Мы же им не враги. Хотя, если они запрограммированы как стражи..."
- После силового удара я зарегистрировал слабое электромагнитное эхо, сообщил Помощник. - Это значит, что появилась возможность локации простейших. Приступаю к ее реализации.
Амебы уходили. Черные полотнища быстро погружались в туманность, растворялись в желтом блеске. Через несколько секунд они исчезли.
- Ты у меня умница, - ласково ответил Илья логическому блоку.
Он подлетел к Станции, совершенно очистившись от разных глупых мыслей, беспочвенных переживаний, душевной смуты и суеты. Это было несложно каскад давным-давно отработанных аутогенных приемов плюс непреходящее чувство успеха быстро помогли сознанию освободиться от всего наносного и ненужного. После этого Илья еще покопался в камнепаде последних стрессов и отобрал полезные; полезные стрессы - великолепный строительный материал для здания душевной гармонии.
Шлюз принял его, напоил озоном, обдал ионным душем.
Илья выключил костюм-скафандр, и тот буквально на глазах стал оседать. Вспомогательные блоки и устройства, выращенные механическими генами, тотчас рассосались, активное вещество вернулось в ячейки подкладки. Теперь, на обратном пути, ему казалось, что дверей на Станции стало гораздо меньше. Да и открывались они как-то быстрее.
Он влетел в сумрачный и оттого бездонный зал прогулочных уровней и резко затормозил. Из горловины центрального коридора, обозначенного голубыми бусинками плафонов, навстречу ему стремглав летел человек в белом.
- Ты?! - удивился Илья. - Что ты делаешь здесь, Поль?
Она молча и сильно рванула его к себе. Ее бледное лицо, застывшие зеленые глаза приблизились и растворились у его лица, а дальше случилось и вовсе невероятное. Илья почувствовал, что тело Полины бессильно сползает вниз (разве тут есть низ, разве тут, черт побери, есть куда падать!), подхватил ее - растрепанную, измученную, в каком-то нелепом халате или рубашке, и услышал ее шепот. Жаркий, бессвязный, сквозь слезы:
- Как ты мог? Ненаглядный мой, мучитель... Я будто чувствовала... Ну как же ты мог так, любимый! У меня сердце весь вечер ныло, ныло... Жив! Ох, люди, милые, жив он! - Полина уже смеялась, и это тоже было непостижимо: как можно одновременно плакать, смеяться и говорить. - Я потом не выдержала... Прилетела в каюту, ничего не понимаю, а там это письмо... Такое глупое и страшное письмо... Ну что же ты молчишь, душегуб?.. Я тогда в рубку. Чтоб ходовые запустить. Может, думаю, успеем... - Полина постепенно затихала. - Лечу, лечу, а тут ты навстречу... Ну что ты молчишь, окаянный?!
Лицо Полины было соленым от слез. И губы тоже. И даже жилка на шее.
Они давно потеряли ориентацию и теперь плыли во тьме, задевая мокрые от росы листья деревьев. С шумом взлетела сонная птица, треснула какая-то ветка, но ни Илья, ни Полина не заметили этого.
Они падали вверх.
Ее тело обжигало Илью. Оно было доверчивым и требовательным, и он задыхался от внезапного зноя, обрушившегося на сонный сад. Казалось, сейчас остановится сердце. Вздрогнет еще раз - и остановится...
Ее отчаянная щедрость вконец ошеломила Илью.
ЗНАКОМЫЙ СИМПТОМ
Он долго и крепко спал. Проснулся в четверть десятого и, решив, что весь день будет отдыхать, отправился в сад.
В кафе, несмотря на поздний час, было многолюдно.
- Брат Илья, - окликнули его с крайнего столика. - Садись к нам.
Он узнал Драгнева и обрадовался. Как-то так получилось, что после прибытия на Станцию Илья с болгарином ни разу больше не встречался.
- Здравствуй, Калчо.
За одним столом с Драгневым сидел Крайнев. Федор Иванович был хмур. Возле его бокала лежала "пуговица" проектора, над ней дрожал и переливался перламутровый шар голографического объема. "Запись кончилась, а он даже не замечает", - подумал Илья.
- Редкое зрелище сейчас будет, - лукаво прищурился капитан "Бруно". Бой титанов, сражение былинных богатырей... Или же новейший вариант "Преступления и наказания". Учтите, Илья, у руководителя Станции тоже солидные полномочия.
- Достоевщина отменяется, Калчо. - Илья наугад нажал несколько клавиш синтезатора. Он понял, что на Станции уже каким-то образом узнали о ночном эксперименте. - Будет дружеский завтрак и краткое объяснение.
- Я отказываюсь вас понимать, - не выдержал Крайнев. Лицо его побагровело от сдерживаемого гнева. - Вы проповедуете благоразумие и осторожность. Вы требуете их от нас, а сами... Тайком! Какие-то гонки с амебами... Да вы хоть представляете, чем это могло кончиться? Для вас, для всех нас. Ну что это за цирк?!
Крайнев сердито ткнул "пуговицу". В объеме изображения закипело знакомое желтое варево, и три зловещие черные тени начали смыкать кольцо вокруг крошечной фигурки в скафандре.
- Это не гонки, Федор Иванович, - негромко, но твердо сказал Илья. Какие могут быть гонки? Да мне на этих тварей глядеть тошно. А вот что тайком - виноват. Дело, сами понимаете, рискованное. Не хотелось мне да и не мог я ни с кем из вас делить ответственность. И ожидать две недели тоже не мог. Слишком уж активизировались амебы.
- Ничегошеньки не понимаю, - Крайнев помотал головой, выключил "пуговицу".
- Остальные, наверное, тоже? - спросил Илья и протянул руку. - Федор Иванович, позвольте ваш браслет связи. Я объясню сразу всем.
Кратко и четко он изложил цель эксперимента, упомянул о своем "завещании" с приказом об эвакуации на случай выхода амеб в открытый космос, а в конце сообщения заметил:
- Только не обвиняйте себя в беспечности, друзья. Каждый из нас делает свое дело. Повторяю: Службу Солнца интересует не только гармония личности, но и, прежде всего, гармония общества. А в данном случае и того больше безопасность его. Вы изучаете Окно как явление, в целом. Меня же интересует одна деталь. Насколько оно опасно для людей.
За столом воцарилась тишина.
- Это серьезно... - пробормотал наконец Драгнев и поднялся. - И неожиданно. Никогда даже не задумывался...
Он ушел. Крайнев упрямо покачал головой:
- И все же так нельзя, Илья. Нельзя одному! Мы бы обязательно что-нибудь придумали. Эх, пора Службе Солнца тобой заняться, пора.
Чуть легче стало. Самую малость. Боль вытекает из меня тонким ручейком, а внутри ее море бездонное, просторы немерянные... Мама, ты пришла? Спасибо, мамочка. Посиди возле меня. Нет, нет, только не прикасайся ко мне. А то вдруг и на тебя выплеснется эта проклятая, тоскливая боль. В ней можно утонуть, мама... Четвертый раз, четвертый раз я выплываю, выкарабкиваюсь, выживаю. Это так страшно, что я каждый раз схожу с ума. Не потому, что боль такая острая, нет. И даже не потому, что она безбрежная. Да, да, она не вмещается в моем маленьком теле, ей не хватает клеток, она разливается так широко... Теперь я понимаю, почему о ней иногда говорят беспредельная. Нет ей предела, мама, понимаешь? Но я не потому схожу с ума. Все, что можно описать словами, можно пережить. Меня убивает то, что эта боль качественно иная - _чужая_. Я чувствую это ежесекундно, всеми аксонами и дендритами, всей нервной тканью. Бедная нервная ткань! Она не признает, не принимает, она несовместима с тем, что обрушивает на меня Окно. Это _нечеловеческая_ боль, мама! _Не от человека_!