Светлана не знала, что вчера Юджин Гарт прежде чем поздороваться объявил ему решение комиссии о присвоении Илье Ефремову квалификации Садовника и, подмигнув, поинтересовался:
"Не передумал лететь на стройку? Смотри, Анатоль уже будто бы взялся за ум, кроме того, с ним Ирина. Экзамен тебе зачли. Теперь ты волен выбирать".
Его опять начала одолевать усталость, клонило ко сну. Илья глянул на браслет связи. До встречи оставалось четыре часа. Он вернулся на лоджию, устроился в кресле и стал слушать, как свистит ветер. И опять услышал голоса птиц. Как тогда, в Птичьем Гаме, ранним утром...
Его разбудило солнце. Огромное, лохматое, оно, казалось, раскачивалось перед самым носом и беспощадно слепило. Он зажмурился, а когда открыл глаза, то первым делом увидел внизу плавный и мощный изгиб Волги. Река сверкала чистотой и солнцем. Само же светило вернулось на свой пост, а вместо него метрах в трехстах от Ильи плыл желтый модуль Жданова.
- Эй там, на палубе, - крикнула Язычница, высовываясь из окна. Приготовиться к стыковке! Кос-с-смический вариант! В небе над Волгой!
Модули медленно сближались.
- Где Анатоль? - крикнул Илья.
- На кухне, - засмеялась Ирина. - Я поручила ему, как монументалисту, украсить стол. Надеюсь, ты не успел позавтракать.
Их модуль стал разворачиваться.
- Осторожно, ребята, - предупредил Илья. - Сейчас тряханет.
Удар оказался сильнее, чем он предполагал.
Высокая ваза из монохрусталя упала на пол и разбилась. Что-то рухнуло с полок. Только ванька-встанька сначала бешено заплясал на столе, потом раскланялся, но все-таки не упал.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СВЕТ В ОКНЕ
ОСОБЫЕ ПОЛНОМОЧИЯ
- Давай на скоростную, - предложил Егор.
Они перепрыгнули на голубую дорожку. Скорость движения заметно возросла. Только на этих узких дорожках Илья замечал, что под ногами не твердь, а жидкость. Тяжелая, маслянистая, чуть вздрагивающая то ли от их движений, то ли от лихого нрава электромагнитных полей, которые увлекали ее за собой, но все-таки жидкость. Конечно, все это элементарно, но ощущение такое, будто несет тебя по земле не чудо техники, а всамделишный голубенький ручей. Так казалось в детстве. С возрастом ощущение не прошло и Илья каждый раз ему радовался.
- Тебе-то куда спешить? - спросил он. - Или, может, вдвоем махнем?!
- Оля в порту ждет, - пояснил Егор. Лицо его чуть погрустнело. - Хочет проводить тебя.
"Это здорово, что придет Ольга, - подумал Илья. - От нее светлей становится. Вот уж кто от рождения создан для Службы Солнца: одним своим видом исцеляет душевную маету. Счастливец Егор! Три года любви и работы разве это не счастье?! Интересно, что сказали в институте трансплантации?"
- Как у нее дела? - спросил он. - В институте, имею в виду.
- Ты знаешь, - Егор развел руками. - Она отказалась от... живой ткани. Не хочу, говорит, чужие глаза. Вдруг, мол, мы не понравимся друг другу, что тогда делать? Ты же знаешь - у Ольги очень своеобразная логика.
- И что решили?
- Будут выращивать искусственно. Дело новое, еще не отработанное. Особенно, говорят, с сетчаткой много возни и с передачей цветового спектра... В случае удачи месяца через три можно ожидать... - Егор умолк.
- К тому времени я, наверное, уже вернусь, - заметил Илья. - Двадцать дней на дорогу - туда и обратно. И на "Галактике" максимум два месяца. Правда, пользы с меня никакой. Я уже сто лет не оперировал, хотя это и не меняет дела. Операцию вживления все равно ведут автоматы.
Дорожка перемахнула через холм, заросший кустами орешника. В лица ударило ветром, остро пахнущим грозой. В долине, километрах в двух от них, на белокаменной террасе стояло веретено здания космопорта дальнего следования, а на зеленых склонах будто грибы-дождевики белели шары нуль-пространственных звездолетов. Снабжали окрестности озоном именно они: Илья не раз наблюдал, как насыщается все электричеством, когда многотонная громадина, окруженная ядовито-голубым свечением, с легким свистом воспаряет над землей и плавно уходит на ионной тяге в небеса.
- Да, сроки жесткие, - тихо сказал Егор, и непонятно было, что он имеет в виду, - то ли командировку Ильи, то ли время надежд на прозрение Ольги.
На встречных пассажирских ручьях появилось несколько групп людей. Лица в основном были будничные и деловые, хотя попадались и рассеянно-удивленные. "Новички, - безошибочно определил Илья. - Дальний космос ошарашивает любого. Интересно, с каким лицом я прибуду на Станцию? Ведь я как-никак уже нырял во вселенную..."
Он поймал на себе несколько любопытных девичьих взглядов, открытых и смелых, и машинально отметил, что причина, наверное, в форме Садовника. Великолепной белой форме с веселой мордашкой Солнца на груди. Форма по сравнению с рабочим комбинезоном была тяжеловата, зато обладала массой преимуществ. При желании она мгновенно превращалась в скафандр средней защиты, имела гравитационный движитель, систему автономного жизнеобеспечения, модуль поливита и еще с десяток различных приспособлений вплоть до миниатюрного логического блока с довольно обширным запасом знаний. Так называемого "Помощника". Экипировку Ильи довершала кобура с универсальным инструментом, который в случае необходимости мог служить и как грозное оружие. Илья знал, что и форма эта, и инструмент - почти точная копия амуниции исследователей. Знал он и то, что Садовникам подчас приходится работать в невероятно сложных и опасных условиях, в одиночку, да и задачи у них бывают такие, которые обычно решают целые экспедиции - с базовой техникой, коллективным мышлением и надежным контактом с Землей.
- Ты после возвращения обязательно пощеголяй в форме, - засмеялся Егор, меняя тему разговора. - Может, наконец, женишься. А то меня как специалиста твой культ Прекрасной Незнакомки начинает настораживать. До сорока - еще ладно, а...
- А я с ней, кстати, познакомился, - сказал Илья и перепрыгнул на красную, среднюю дорожку.
- Ух ты! - Егор мгновенно последовал за ним. - И что в результате?
- В результате она ждет мужа, - ответил Илья. На миг он снова перенесся в тревожный ночной лес, ощутил на руках безвольное тельце Аленушки, а затем все затмили потемневшие от горя глаза Незнакомки, губы ее, что повторяли: "Его друзья верят... друзья верят..."
"Зачем я солгал Егору? - спросил Илья у этих глаз, но они не заметили его, как и тогда, три года назад. - Почему не оборвал этот никчемный разговор, не сказал правду?"
Молчание товарища только разожгло любопытство Егора.
- Он тоже улетел, да? В космос? И она его любит?
- Она его ждет, - неохотно ответил Илья. - А раз ждет - значит, любит.
Егор обрадовался известию. Он терпеть не мог неопределенные, тупиковые ситуации.
- Это же великолепно! Мой брат, наконец, сбросил оковы душевного рабства. Он свободен, как птица, и всемогущ, как бог... потому что в форме... Илья, послушай, Илья. А как ты лечил сердечную рану? - лицо Егора стало хитры м-прехитрым. - Самовнушением или... того, зашел украдкой в кабинку Службы Солнца и...
- Да ну тебя, - отмахнулся Илья и, спрыгнув с движущегося тротуара на перрон, пошел навстречу молодой женщине в темных очках.
- Здравствуйте, Ольга, - заговорил он еще издали. - Я не видел вас тысячу лет, а этот болтун житья мне не дает. Через него я, наверное, и рейсового дожидаться не стану - отправлюсь налегке, в скафандре... Вы случайно не знаете, Ольга, как таким легкомысленным людям, как ваш муж, доверяют заботу о морали и счастье других?
Ольга обернулась и с улыбкой протянула Илье свою узкую ладошку.
Музыка грянула очень громко и торжественно. И, главное, - неожиданно.
- Что это? - спросила Ольга. Лицо ее стало напряженным, ладошка, которую Илья до сих пор держал в своей руке, налилась силой, как бы затвердела.
Всего какая-то доля секунды понадобилась Илье, чтобы мгновенно отключиться от непринужденной беседы, все увидеть и понять.
Патетика невидимого оркестра... звездолетчики, построившиеся во фронт... их взгляды - пристальные, вопрошающие и чуть ироничные.
- Все нормально, Ольга, - засмеялся Илья. - В старину это называлось почетный караул. Да, да, - продолжал он беспечно. - Есть прекрасные ритуалы, которые переживут нас и детей наших тоже. Вон и флаг Совета Обитаемых миров... Четче шаг, Оля. Форма лица - бесстрастно-значительная. Егор, убери живот... Сейчас должен объявиться капитан звездолета и отрапортовать.
Капитан действительно объявился. Окруженный какими-то людьми, он стоял у входа в космопорт - пожилой, в серебристом комбинезоне со множеством знаков профессионального различия.
- Калчо Драгнев, - представился звездолетчик. - Экипаж "Джордано Бруно" готов к старту.
- Рад, - сказал Илья и прищурился: - За экипаж я крайне рад. И за вас, капитан, тоже рад. Особенно!
К ним пристроился худенький юркий распорядитель. Он шел впереди, настороженно поглядывая на богатырскую фигуру Ильи, затем нырнул в сторону, тут же вернулся и наклонил голову:
- Прошу в зал прощаний.
Они остались одни. В огромном пустом зале, светлом, будто последние дни сентября. Но не успели они перемолвиться даже словом, как из стен вдруг вышли хороводы берез, открылась даль - свежая, утренняя - и закапали звуки. Немножко грустные, немножко обнадеживающие, будто перезвон капели.
- Отставить! - повелительно сказал Илья и поднял руку, сигнализируя какому-то невидимому автомату.
Березки тотчас же растаяли, бирюзовые стены, в которых копошились желтые искорки света, вернулись на свои места. А музыка осталась. Только стала тише, растеклась вокруг.
- Зачем все это? - спросил Егор, недоумевая и немного сердясь. - Ты же дважды летал. И безо всякой буффонады.
- Особый случай, друзья, - задумчиво сказал Илья. Они подошли к стене-окну, за которым открывался амфитеатр космопорта. Ольга прислушалась: ловила отзвуки капели и в то же время старалась ничего не пропустить из их разговора.
- Особый случай, друзья, - повторил Илья. - Хотя, в конечном счете, все это мальчишество. А причин для эдакой нарочитой торжественности много. Во-первых, Окно, куда я сейчас лечу, не просто кусок пространства, наделенный странными свойствами, а одна из самых больших тайн, с которыми человечеству приходилось иметь дело. Там, на Станции, собрались лучшие умы Обитаемых миров. Представьте себе интерес к Окну остальных людей и прежде всего, конечно же, исследователей. Представили?
Ольга улыбнулась.
- Во-вторых, - продолжал Илья, - это первое серьезное вмешательство Службы Солнца в исследования дальнего космоса. Тут срабатывают и боязнь за тайну (вдруг отберут?), и какие-то реликты престижности профессии. Ведь почти два столетия все мальчишки буквально бредили космосом, мечтали только об одном - о героических путях первопроходцев и исследователей. Затем эти пути превратились в рейсовые линии, звездных избранников оказалось двенадцать миллионов и пришла пора заняться самим человеком. Его микровселенной. Для некоторых чересчур деятельных натур это кажется преждевременным, несущественным... Понимаешь?
- Я понимаю, - тихо сказала Ольга.
- А поработаешь когда-нибудь с нами - убедишься, - заключил Илья. Услышав тройную трель звонка, Садовник решительно шагнул к двери.
У выхода на поле он обернулся:
- В-третьих, и это главное, - голос Ильи зазвучал вдруг сухо и официально, - там бессмысленно гибнут люди, а я наделен особыми полномочиями... Восемь человек... Погибло... Между этими двумя фактами существует прямая и жесткая связь.
ТОСТ В ПОЛЬЗУ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Они как раз вышли из тени Земли, но скорость вырастала так стремительно, что пока Илья приноравливался к иллюминатору, шарик планеты откатился уже довольно далеко - отсюда она казалась трогательно маленькой и беззащитной.
"Интересно, - Илья все еще не мог оторваться от иллюминатора, приходит ли исследователям мысль о беззащитности нашей планеты? Должна приходить. Ведь им, хоть и не часто, случается иметь дело со всяческой дрянью. Наверное, должна выработаться привычка, даже рефлекс, как у врачей-инфекционников - после окончания работы обязательная дезинфекция. Нужна именно привычка, а не обязанность, продиктованная инструкцией. Ведь первопроходцы и исследователи могут не только занести на Землю зло, но и привести его за собой. Указать адрес... Надо будет, кстати, выяснить..."
"Бруно" вздрогнул, принимая очередную порцию ускорения. Логическая цепочка оборвалась. И сразу же расхотелось куда-либо идти, заводить разговоры.
"Спрячу я пока свои врожденные и нажитые способности к общению и пойду спать, - решил Илья. - До Наковальни еще четыре дня пути, успеется".
Он затопал по коридору, увязая ботинками в толстом ворсе ковра. Невесомость в обычных условиях Илье не нравилась - мало того, что бесполезна, так еще и отвлекает, - и он включил поле гравитации скафандра.
Неподалеку, в спортзале, забухал мяч; отозвался свисток судьи. "Вот где на невесомость молятся", - отметил про себя Илья. Звездолетчики "Бруно" не без оснований считали себя первооткрывателями популярнейшего нынче пространственного футбола.
В следующий миг Илья увидел, что по коридору стремительно летит светловолосая девушка в спортивном трико, и отступил ровно настолько, сколько требовалось любительнице "экстренных способов передвижения в условиях невесомости", чтобы избежать столкновения. Пилотом незнакомка оказалась неважным. Разгоряченное тело со всего размаху ударилось о грудь Ильи, и он, покачнувшись, придержал девушку, чтобы незадачливого пилота не понесло кубарем.
- Это что - подарок судьбы? - смеясь, поинтересовался Илья.
- Простите, у меня плохо получаются виражи, - незнакомка осторожно, но решительно высвободилась.
- Хоть сто раз, - ответил Илья. - Я вообще гожусь для этого. Ефремов идеальная мишень. При желании можете обстреливать меня даже кварками.
- Это идея, - девушка глянула на Илью снизу вверх. В ее зеленоватых, чуть удлиненных глазах он заметил явный вызов и удивился - дело, оказывается, не только в его шутливом тоне. - В м-алых дозах действует успокаивающе, - продолжала она. - Будто ионный душ. Снимает с синапсов избыток потенциалов. Бремя... особых полномочий тогда кажется не таким тягостным.
- Спасибо за совет, - уже серьезно сказал Илья. - Но вы, милая, преувеличиваете роль ионного душа. Моя первая специальность - врач.
- Простите, - девушка зарделась. - Я не хотела вас обидеть.
Она отступила, наконец, в сторону, ухватилась за эластичный полукруг, выступающий из стены, и приготовилась оттолкнуться, чтобы опять взмыть в воздух. Дышала девушка все еще часто, и Илья невольно залюбовался ее телосложением гимнастки, загорелым лицом с золотистым пушком над верхней губой.
- Погодите, - попросил Илья и легонько придержал незнакомку за руку. Что вам так дались мои полномочия? Они вас тревожат? Почему?
- Не только меня, - на лицо девушки упала тень усталости. - Они тревожат двенадцать миллионов человек.
Она легонько оттолкнулась и медленно поплыла вдоль коридора. То ли ждала ответных слов, то ли подсознательно чувствовала, что ею любуются.
- Эй, послушайте, - окликнул ее Илья. - Зовут-то вас хоть как?
- Спросите у своего Помощника. Пусть вычислит.
Девушка вдруг рассмеялась и точным сильным броском послала свое тело в боковое ответвление коридора.
"Ну и ну, - покачал головой Илья. - Какие они все же благородно-слепые. До сих пор считают, что платить за познание человеческими жизнями обычное дело. А времена давно уже не те!"
Он вошел к себе и запер дверь. Над столом все еще плавали ромашки, которые принесла в порт Ольга. Илья поспешно включил в каюте гравитацию, налил в вазу воды... "Лишь бы с Ольгой все было благополучно, - мелькнула тревожная мысль. - И Егор, наконец, успокоится. Он такой, что свои бы глаза ей отдал, да..."
Спать расхотелось. Илья высветил наружную стену каюты, и в проеме видеоокна заискрилась звездная пыль. Что-то мешало ему, и он не сразу понял: мешает тяжелая форма-скафандр, но снимать ее не стал, потому что она еще зачем-то была нужна, а зачем - непонятно.
"Задира, которую тревожат мои полномочия, - осенило вдруг Илью. - Она предлагала вычислить ее. А что? Сейчас попробуем".
Он позвал Помощника, и тот немедленно откликнулся, словно был не логическим устройством, а запасным уголком мозга, его резервом. Помощника в свое время "законтачили" на слуховые центры, то есть ответы и вопросы его возникали в сознании Ильи, как тихий шепот.
"Для определения личности методом исключения не хватает данных, отозвался Помощник. - Назовите еще несколько деталей".
- Натура холеричная, экспрессивная... Глаза зеленые... - Илья задумался. - Да, имеет познания в медицине.
"Достаточно, - прошелестел бесстрастный голос. - Вашу новую знакомую зовут Полина Лоран. Тридцать два года. Отец - известный французский микробиолог, мать - русская, художник. По образованию Лоран - психиатр. Работает главным врачом исследовательской станции "Галактика". Незамужняя..."
Помощник сделал паузу и осторожно добавил:
"Натура в самом деле холеричная. Острый склад ума, агрессивная ирония. По всем комплексным данным вашему идеалу не соответствует. Лоран, кстати, противник Службы Солнца. Право вето использовано ею шестнадцать лет назад".
- Ну, спасибо, дружище, - пробормотал Илья. - У тебя та же блажь, что и у Егора. Всем почему-то хочется меня женить.
...Решив, что пора, наконец, заняться делом, Илья достал коробочку личной библиотеки, набрал код-требование. Секунду спустя он уже крутил в пальцах иголку держателя, на конце которого посверкивал зеленоватый кристаллик. В нем содержались отчеты по Станции, а также все сведения и гипотезы относительно загадочной сущности Окна.
Илья воткнул держатель в "пуговицу" проектора. Пространство ярко освещенной каюты в нескольких шагах от него как бы свернулось, налилось чернотой, в которой появилось светлое пятнышко. Голос комментатора сообщил:
"Новая звезда и псевдотуманность зарегистрированы службой наблюдений 23 марта .... года в районе звезды Росс 248. Расстояние немногим более трех парсеков..."
"Близко, - подумал Илья. - Чрезвычайно близко".
Пятнышко выросло, превратилось в сферическую желтоватую туманность. Ближе к ее краю мерцала искорка звезды.
"Молодой пульсар, находящийся в псевдотуманности, - продолжил комментатор, - по основным параметрам является вращающейся нейтронной звездой. К числу аномалий пульсара следует отнести необъяснимую скупость как радиоизлучения, так и нейтринного, гравитационного. Магнитное поле очень мощное, порядка... Взаимосвязь этих явлений исследуется в гипотезе Всеволода Иванченко... Пульсар Скупая выбрасывает струю вещества с периодом в 14,2 земных суток..."
От звездочки вдруг отделилась огненная нитка. Уперлась в черноту, окружающую туманность, замерла, а потом и вовсе исчезла.
Илья вообразил колоссальную мощь этой так называемой "нитки" и невольно поежился. Не так от грандиозности явления, как от мысли, насколько сложная и непонятная штука - геометрия пространства - времени вблизи звездных объектов. Куда, например, уходят, куда деваются эти звездные выбросы? Непостижимо!
Комментатор заговорил как раз о том, что волновало Илью. В объеме голографического изображения туманности появились разноцветные обозначения - рисунки, объясняющие текст:
"Физическая природа явлений. Обобщенная гипотеза Раньери - Туманова... Сам факт появления в области межзвездной плазмы молодого пульсара без первичной звезды и без периода сверхновой..."
"Все-таки в науке, наверное, невозможно не мудрствовать лукаво, улыбнулся про себя Илья. - Ну, почему бы не сказать человеческим языком, что в чистом космосе не может появиться из ничего даже самая захудалая звезда, не говоря уже о сверхновых и пульсарах?"
"...А также необычно четкие для глобальных явлений границы псевдотуманности (толщина "слоя размыва" 12-13 тысяч километров) и отдельные флуктуации времени... В предположение Раньери - Туманова о том, что данная туманность есть локальный разрыв геометрии пространства времени нашей Вселенной прекрасно вписывается и факт исчезновения (поглощения) вещества звездных выбросов у границы туманности..."
Илья подошел к изображению, вгляделся в желтоватую дымку.
"Иначе говоря, имеем прореху в мироздании, точнее - малюсенькую дырочку, - подумал он. - Вернее даже - прокол, в который "выпихнуло" из параллельного мира пульсар. Рабочее название прорехи - Окно".
Древнейшая идея о том, что Вселенная - не что иное, как бесконечный ряд вложенных друг в друга миров, различающихся своими пространственно-временными масштабами, по всей вероятности, подтверждается. Эта мысль взволновала Илью. Он медленно ходил по каюте, припоминая нужные сведения по космологии... Анаксагор, Бруно, французские энциклопедисты, Лейбниц и, наконец, 1922 год, ленинградский физик А.А.Фридман. Его решения описывали многосвязную вселенную, состоящую из множества замкнутых трехмерных миров, живущих в своем собственном ритме времени. Пути их, естественно, не могут ни пересечься, ни соприкоснуться... Нет, это не то... Дальше идут "черные дыры", то есть случаи неполного свертывания пространства - времени. Их еще называют "воротами", через которые полузамкнутый мир может быть связан с соседним... Это уже ближе к истине... Модель Черняка... Гипотеза Гордеева о промежуточной стадии коллапсирования - "робких черных дырах". Однако у этой туманности нет даже намека на схлопывание звезды... Короче, как ни крути, элементарная логика подсказывает: Окно - это прокол в мироздании. Факт, о котором уже почти не спорят. Спорят о природе факта, но это совсем другое дело. Для меня важен факт...
Илья, наконец, снял тяжелый панцирь формы, прилег.
...Он снова шел коридором, снова навстречу ему летела светловолосая девушка. Он расставил руки, чтобы поймать ее, но вместо "подарка судьбы" увидел вдруг перед собой какой-то огромный разлом, бездну, заполненную тяжелым туманом. Он попробовал свернуть, потому что вспомнил о смертельной опасности, но было уже поздно... За спиной Ильи кто-то грустно шепнул: "Это - девятый, запомните, он будет девятым..." Желтый туман наступал, обволакивал, уносил в бездну...
Вечером следующего дня капитан пригласил Илью на традиционный кофе.
Они встретились в саду, на первом уровне общения. Столик был рассчитан на двоих, однако в саду отдыхало множество свободных от дежурств звездолетчиков, прогуливались или ужинали исследователи, и Илья понял, что разговор их интересен многим и что с этими людьми ухо надо держать востро.
Однако Драгнев начал разговор неожиданно искренне.
- Ради бога, вы хоть не обиделись? - поинтересовался он, набирая на клавиатуре синтезатора какой-то сложный заказ.
- Я не обидчивый, Калчо, - улыбнулся Илья. - Разумеется, вы имеете в виду некоторую помпезность встречи и ту долю настороженности, с какой братство звездолетчиков и исследователей отнеслось к моему визиту на Станцию.
- Какое хорошее слово - настороженность. - Драгнев покачал головой. Нас можно понять, брат, - употребив это обращение, он автоматически перешел на "ты". - И ты, конечно, давно нас понял. И, конечно же, не обиделся, потому что обидчивых Садовников не бывает. А настороженность... Это, по-моему, всегда только производное. Производное от незнания или непонимания...
- Что же непонятно тебе, брат? Или твоим друзьям?
К их разговору явно прислушивались.
"Что ж, - подумал Илья, - на первом уровне общения секретов не бывает. Да и тон беседы не может быть другим. Только доверительный".
- Мы не понимаем, как можно судить поиск, не зная его результатов, сказал Драгнев. - Ведь исследования только разворачиваются. Мы еще слепые, будто щенки... И потом... Почему Окном и его проблемами занялась именно Служба Солнца, а не совет Мира?
- Ну, во-первых, я не собираюсь на Станции уподобляться Фемиде... с завязанными глазами. - Илья отхлебнул кофе. - Мы тоже исследователи. Только другого профиля. В данном случае, Калчо, я буду специалистом по установлению причинно-следственных связей между фактами, событиями, поступками людей.
- Это сложно, - сказал Драгнев.
- А кто говорит - просто? - вздохнул Илья. - Судить я могу только очевидное... А "результаты" у поиска уже, кстати, есть. Разве восемь жизней не есть результат, достойный печали всех Обитаемых миров?
Тяжелое молчание разлилось по саду, еще несколько минут назад такому оживленному.
- Я не считаю, что гибель товарищей - повод для немедленного сворачивания всех работ, - спокойно продолжал Илья. - Мы - в пути. А при любом движении возможны потери... Не знаю, может, вся беда в методике исследований, не знаю...
Звездолетчик поднял на собеседника грустные глаза:
- Это хорошо, что ты сначала исследователь, а уж потом - судья. Но ты не ответил на второй вопрос: почему нами занялась именно Служба Солнца?
- Теперь уж ты не обижайся, - Илья упрямо наклонил голову. - Ваше братство, то есть исследователи и звездолетчики, узко специализировано раз. Вы находитесь на острие научно-технического прогресса и сами же создаете его движение - два. Вы наиболее разбросаны во Вселенной, то есть, вы дети малых коллективов - три. Не так ли?
- Логично, - согласился Драгнев. Его крупная голова чуть склонилась, как бы подтверждая аргументы собеседника.
- Я сейчас чуток отклонюсь от темы, - сказал Илья. - Чтобы все связать... Ты знаешь, что научно-технический прогресс вообще всегда опережал мировоззренческое, духовное, наконец, этическое развитие общества. Пока... - Илья сделал паузу. - Пока для этого существовала объективная историческая необходимость. Пока для человечества были главными проблемы энерговооруженности и пищи, материального производства и быта. Пока существовали борьба идеологий, угроза войны и страстная необходимость объединения всего человечества на коммунистических началах. Наконец, ценой огромных усилий все эти проблемы были решены. Потом... Извини, брат, за лекцию, но нам надо дойти до полной ясности... Потом был переходной период. Мы долго и трудно оттаивали душой. Страх, ненависть, агрессивность, подлость, равнодушие... Их не надо мерить глыбами. Даже в объеме песчинки они убивают личность, разрушают гармонию... Наконец, оттаяли. Не совсем, не полностью, есть еще рудименты, есть регрессивные явления. Но грубая, грубейшая очистка совершилась. Она продолжается и сейчас: диалектически видоизменившись, в более сложных и тонких формах. Так вот. Этим сейчас живут все Обитаемые миры. И если в прогрессе разума и души нет еще равновесия, то хоть тенденция к этому появилась. Властная тенденция. Эдакая духовная акселерация...
"Не передумал лететь на стройку? Смотри, Анатоль уже будто бы взялся за ум, кроме того, с ним Ирина. Экзамен тебе зачли. Теперь ты волен выбирать".
Его опять начала одолевать усталость, клонило ко сну. Илья глянул на браслет связи. До встречи оставалось четыре часа. Он вернулся на лоджию, устроился в кресле и стал слушать, как свистит ветер. И опять услышал голоса птиц. Как тогда, в Птичьем Гаме, ранним утром...
Его разбудило солнце. Огромное, лохматое, оно, казалось, раскачивалось перед самым носом и беспощадно слепило. Он зажмурился, а когда открыл глаза, то первым делом увидел внизу плавный и мощный изгиб Волги. Река сверкала чистотой и солнцем. Само же светило вернулось на свой пост, а вместо него метрах в трехстах от Ильи плыл желтый модуль Жданова.
- Эй там, на палубе, - крикнула Язычница, высовываясь из окна. Приготовиться к стыковке! Кос-с-смический вариант! В небе над Волгой!
Модули медленно сближались.
- Где Анатоль? - крикнул Илья.
- На кухне, - засмеялась Ирина. - Я поручила ему, как монументалисту, украсить стол. Надеюсь, ты не успел позавтракать.
Их модуль стал разворачиваться.
- Осторожно, ребята, - предупредил Илья. - Сейчас тряханет.
Удар оказался сильнее, чем он предполагал.
Высокая ваза из монохрусталя упала на пол и разбилась. Что-то рухнуло с полок. Только ванька-встанька сначала бешено заплясал на столе, потом раскланялся, но все-таки не упал.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СВЕТ В ОКНЕ
ОСОБЫЕ ПОЛНОМОЧИЯ
- Давай на скоростную, - предложил Егор.
Они перепрыгнули на голубую дорожку. Скорость движения заметно возросла. Только на этих узких дорожках Илья замечал, что под ногами не твердь, а жидкость. Тяжелая, маслянистая, чуть вздрагивающая то ли от их движений, то ли от лихого нрава электромагнитных полей, которые увлекали ее за собой, но все-таки жидкость. Конечно, все это элементарно, но ощущение такое, будто несет тебя по земле не чудо техники, а всамделишный голубенький ручей. Так казалось в детстве. С возрастом ощущение не прошло и Илья каждый раз ему радовался.
- Тебе-то куда спешить? - спросил он. - Или, может, вдвоем махнем?!
- Оля в порту ждет, - пояснил Егор. Лицо его чуть погрустнело. - Хочет проводить тебя.
"Это здорово, что придет Ольга, - подумал Илья. - От нее светлей становится. Вот уж кто от рождения создан для Службы Солнца: одним своим видом исцеляет душевную маету. Счастливец Егор! Три года любви и работы разве это не счастье?! Интересно, что сказали в институте трансплантации?"
- Как у нее дела? - спросил он. - В институте, имею в виду.
- Ты знаешь, - Егор развел руками. - Она отказалась от... живой ткани. Не хочу, говорит, чужие глаза. Вдруг, мол, мы не понравимся друг другу, что тогда делать? Ты же знаешь - у Ольги очень своеобразная логика.
- И что решили?
- Будут выращивать искусственно. Дело новое, еще не отработанное. Особенно, говорят, с сетчаткой много возни и с передачей цветового спектра... В случае удачи месяца через три можно ожидать... - Егор умолк.
- К тому времени я, наверное, уже вернусь, - заметил Илья. - Двадцать дней на дорогу - туда и обратно. И на "Галактике" максимум два месяца. Правда, пользы с меня никакой. Я уже сто лет не оперировал, хотя это и не меняет дела. Операцию вживления все равно ведут автоматы.
Дорожка перемахнула через холм, заросший кустами орешника. В лица ударило ветром, остро пахнущим грозой. В долине, километрах в двух от них, на белокаменной террасе стояло веретено здания космопорта дальнего следования, а на зеленых склонах будто грибы-дождевики белели шары нуль-пространственных звездолетов. Снабжали окрестности озоном именно они: Илья не раз наблюдал, как насыщается все электричеством, когда многотонная громадина, окруженная ядовито-голубым свечением, с легким свистом воспаряет над землей и плавно уходит на ионной тяге в небеса.
- Да, сроки жесткие, - тихо сказал Егор, и непонятно было, что он имеет в виду, - то ли командировку Ильи, то ли время надежд на прозрение Ольги.
На встречных пассажирских ручьях появилось несколько групп людей. Лица в основном были будничные и деловые, хотя попадались и рассеянно-удивленные. "Новички, - безошибочно определил Илья. - Дальний космос ошарашивает любого. Интересно, с каким лицом я прибуду на Станцию? Ведь я как-никак уже нырял во вселенную..."
Он поймал на себе несколько любопытных девичьих взглядов, открытых и смелых, и машинально отметил, что причина, наверное, в форме Садовника. Великолепной белой форме с веселой мордашкой Солнца на груди. Форма по сравнению с рабочим комбинезоном была тяжеловата, зато обладала массой преимуществ. При желании она мгновенно превращалась в скафандр средней защиты, имела гравитационный движитель, систему автономного жизнеобеспечения, модуль поливита и еще с десяток различных приспособлений вплоть до миниатюрного логического блока с довольно обширным запасом знаний. Так называемого "Помощника". Экипировку Ильи довершала кобура с универсальным инструментом, который в случае необходимости мог служить и как грозное оружие. Илья знал, что и форма эта, и инструмент - почти точная копия амуниции исследователей. Знал он и то, что Садовникам подчас приходится работать в невероятно сложных и опасных условиях, в одиночку, да и задачи у них бывают такие, которые обычно решают целые экспедиции - с базовой техникой, коллективным мышлением и надежным контактом с Землей.
- Ты после возвращения обязательно пощеголяй в форме, - засмеялся Егор, меняя тему разговора. - Может, наконец, женишься. А то меня как специалиста твой культ Прекрасной Незнакомки начинает настораживать. До сорока - еще ладно, а...
- А я с ней, кстати, познакомился, - сказал Илья и перепрыгнул на красную, среднюю дорожку.
- Ух ты! - Егор мгновенно последовал за ним. - И что в результате?
- В результате она ждет мужа, - ответил Илья. На миг он снова перенесся в тревожный ночной лес, ощутил на руках безвольное тельце Аленушки, а затем все затмили потемневшие от горя глаза Незнакомки, губы ее, что повторяли: "Его друзья верят... друзья верят..."
"Зачем я солгал Егору? - спросил Илья у этих глаз, но они не заметили его, как и тогда, три года назад. - Почему не оборвал этот никчемный разговор, не сказал правду?"
Молчание товарища только разожгло любопытство Егора.
- Он тоже улетел, да? В космос? И она его любит?
- Она его ждет, - неохотно ответил Илья. - А раз ждет - значит, любит.
Егор обрадовался известию. Он терпеть не мог неопределенные, тупиковые ситуации.
- Это же великолепно! Мой брат, наконец, сбросил оковы душевного рабства. Он свободен, как птица, и всемогущ, как бог... потому что в форме... Илья, послушай, Илья. А как ты лечил сердечную рану? - лицо Егора стало хитры м-прехитрым. - Самовнушением или... того, зашел украдкой в кабинку Службы Солнца и...
- Да ну тебя, - отмахнулся Илья и, спрыгнув с движущегося тротуара на перрон, пошел навстречу молодой женщине в темных очках.
- Здравствуйте, Ольга, - заговорил он еще издали. - Я не видел вас тысячу лет, а этот болтун житья мне не дает. Через него я, наверное, и рейсового дожидаться не стану - отправлюсь налегке, в скафандре... Вы случайно не знаете, Ольга, как таким легкомысленным людям, как ваш муж, доверяют заботу о морали и счастье других?
Ольга обернулась и с улыбкой протянула Илье свою узкую ладошку.
Музыка грянула очень громко и торжественно. И, главное, - неожиданно.
- Что это? - спросила Ольга. Лицо ее стало напряженным, ладошка, которую Илья до сих пор держал в своей руке, налилась силой, как бы затвердела.
Всего какая-то доля секунды понадобилась Илье, чтобы мгновенно отключиться от непринужденной беседы, все увидеть и понять.
Патетика невидимого оркестра... звездолетчики, построившиеся во фронт... их взгляды - пристальные, вопрошающие и чуть ироничные.
- Все нормально, Ольга, - засмеялся Илья. - В старину это называлось почетный караул. Да, да, - продолжал он беспечно. - Есть прекрасные ритуалы, которые переживут нас и детей наших тоже. Вон и флаг Совета Обитаемых миров... Четче шаг, Оля. Форма лица - бесстрастно-значительная. Егор, убери живот... Сейчас должен объявиться капитан звездолета и отрапортовать.
Капитан действительно объявился. Окруженный какими-то людьми, он стоял у входа в космопорт - пожилой, в серебристом комбинезоне со множеством знаков профессионального различия.
- Калчо Драгнев, - представился звездолетчик. - Экипаж "Джордано Бруно" готов к старту.
- Рад, - сказал Илья и прищурился: - За экипаж я крайне рад. И за вас, капитан, тоже рад. Особенно!
К ним пристроился худенький юркий распорядитель. Он шел впереди, настороженно поглядывая на богатырскую фигуру Ильи, затем нырнул в сторону, тут же вернулся и наклонил голову:
- Прошу в зал прощаний.
Они остались одни. В огромном пустом зале, светлом, будто последние дни сентября. Но не успели они перемолвиться даже словом, как из стен вдруг вышли хороводы берез, открылась даль - свежая, утренняя - и закапали звуки. Немножко грустные, немножко обнадеживающие, будто перезвон капели.
- Отставить! - повелительно сказал Илья и поднял руку, сигнализируя какому-то невидимому автомату.
Березки тотчас же растаяли, бирюзовые стены, в которых копошились желтые искорки света, вернулись на свои места. А музыка осталась. Только стала тише, растеклась вокруг.
- Зачем все это? - спросил Егор, недоумевая и немного сердясь. - Ты же дважды летал. И безо всякой буффонады.
- Особый случай, друзья, - задумчиво сказал Илья. Они подошли к стене-окну, за которым открывался амфитеатр космопорта. Ольга прислушалась: ловила отзвуки капели и в то же время старалась ничего не пропустить из их разговора.
- Особый случай, друзья, - повторил Илья. - Хотя, в конечном счете, все это мальчишество. А причин для эдакой нарочитой торжественности много. Во-первых, Окно, куда я сейчас лечу, не просто кусок пространства, наделенный странными свойствами, а одна из самых больших тайн, с которыми человечеству приходилось иметь дело. Там, на Станции, собрались лучшие умы Обитаемых миров. Представьте себе интерес к Окну остальных людей и прежде всего, конечно же, исследователей. Представили?
Ольга улыбнулась.
- Во-вторых, - продолжал Илья, - это первое серьезное вмешательство Службы Солнца в исследования дальнего космоса. Тут срабатывают и боязнь за тайну (вдруг отберут?), и какие-то реликты престижности профессии. Ведь почти два столетия все мальчишки буквально бредили космосом, мечтали только об одном - о героических путях первопроходцев и исследователей. Затем эти пути превратились в рейсовые линии, звездных избранников оказалось двенадцать миллионов и пришла пора заняться самим человеком. Его микровселенной. Для некоторых чересчур деятельных натур это кажется преждевременным, несущественным... Понимаешь?
- Я понимаю, - тихо сказала Ольга.
- А поработаешь когда-нибудь с нами - убедишься, - заключил Илья. Услышав тройную трель звонка, Садовник решительно шагнул к двери.
У выхода на поле он обернулся:
- В-третьих, и это главное, - голос Ильи зазвучал вдруг сухо и официально, - там бессмысленно гибнут люди, а я наделен особыми полномочиями... Восемь человек... Погибло... Между этими двумя фактами существует прямая и жесткая связь.
ТОСТ В ПОЛЬЗУ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Они как раз вышли из тени Земли, но скорость вырастала так стремительно, что пока Илья приноравливался к иллюминатору, шарик планеты откатился уже довольно далеко - отсюда она казалась трогательно маленькой и беззащитной.
"Интересно, - Илья все еще не мог оторваться от иллюминатора, приходит ли исследователям мысль о беззащитности нашей планеты? Должна приходить. Ведь им, хоть и не часто, случается иметь дело со всяческой дрянью. Наверное, должна выработаться привычка, даже рефлекс, как у врачей-инфекционников - после окончания работы обязательная дезинфекция. Нужна именно привычка, а не обязанность, продиктованная инструкцией. Ведь первопроходцы и исследователи могут не только занести на Землю зло, но и привести его за собой. Указать адрес... Надо будет, кстати, выяснить..."
"Бруно" вздрогнул, принимая очередную порцию ускорения. Логическая цепочка оборвалась. И сразу же расхотелось куда-либо идти, заводить разговоры.
"Спрячу я пока свои врожденные и нажитые способности к общению и пойду спать, - решил Илья. - До Наковальни еще четыре дня пути, успеется".
Он затопал по коридору, увязая ботинками в толстом ворсе ковра. Невесомость в обычных условиях Илье не нравилась - мало того, что бесполезна, так еще и отвлекает, - и он включил поле гравитации скафандра.
Неподалеку, в спортзале, забухал мяч; отозвался свисток судьи. "Вот где на невесомость молятся", - отметил про себя Илья. Звездолетчики "Бруно" не без оснований считали себя первооткрывателями популярнейшего нынче пространственного футбола.
В следующий миг Илья увидел, что по коридору стремительно летит светловолосая девушка в спортивном трико, и отступил ровно настолько, сколько требовалось любительнице "экстренных способов передвижения в условиях невесомости", чтобы избежать столкновения. Пилотом незнакомка оказалась неважным. Разгоряченное тело со всего размаху ударилось о грудь Ильи, и он, покачнувшись, придержал девушку, чтобы незадачливого пилота не понесло кубарем.
- Это что - подарок судьбы? - смеясь, поинтересовался Илья.
- Простите, у меня плохо получаются виражи, - незнакомка осторожно, но решительно высвободилась.
- Хоть сто раз, - ответил Илья. - Я вообще гожусь для этого. Ефремов идеальная мишень. При желании можете обстреливать меня даже кварками.
- Это идея, - девушка глянула на Илью снизу вверх. В ее зеленоватых, чуть удлиненных глазах он заметил явный вызов и удивился - дело, оказывается, не только в его шутливом тоне. - В м-алых дозах действует успокаивающе, - продолжала она. - Будто ионный душ. Снимает с синапсов избыток потенциалов. Бремя... особых полномочий тогда кажется не таким тягостным.
- Спасибо за совет, - уже серьезно сказал Илья. - Но вы, милая, преувеличиваете роль ионного душа. Моя первая специальность - врач.
- Простите, - девушка зарделась. - Я не хотела вас обидеть.
Она отступила, наконец, в сторону, ухватилась за эластичный полукруг, выступающий из стены, и приготовилась оттолкнуться, чтобы опять взмыть в воздух. Дышала девушка все еще часто, и Илья невольно залюбовался ее телосложением гимнастки, загорелым лицом с золотистым пушком над верхней губой.
- Погодите, - попросил Илья и легонько придержал незнакомку за руку. Что вам так дались мои полномочия? Они вас тревожат? Почему?
- Не только меня, - на лицо девушки упала тень усталости. - Они тревожат двенадцать миллионов человек.
Она легонько оттолкнулась и медленно поплыла вдоль коридора. То ли ждала ответных слов, то ли подсознательно чувствовала, что ею любуются.
- Эй, послушайте, - окликнул ее Илья. - Зовут-то вас хоть как?
- Спросите у своего Помощника. Пусть вычислит.
Девушка вдруг рассмеялась и точным сильным броском послала свое тело в боковое ответвление коридора.
"Ну и ну, - покачал головой Илья. - Какие они все же благородно-слепые. До сих пор считают, что платить за познание человеческими жизнями обычное дело. А времена давно уже не те!"
Он вошел к себе и запер дверь. Над столом все еще плавали ромашки, которые принесла в порт Ольга. Илья поспешно включил в каюте гравитацию, налил в вазу воды... "Лишь бы с Ольгой все было благополучно, - мелькнула тревожная мысль. - И Егор, наконец, успокоится. Он такой, что свои бы глаза ей отдал, да..."
Спать расхотелось. Илья высветил наружную стену каюты, и в проеме видеоокна заискрилась звездная пыль. Что-то мешало ему, и он не сразу понял: мешает тяжелая форма-скафандр, но снимать ее не стал, потому что она еще зачем-то была нужна, а зачем - непонятно.
"Задира, которую тревожат мои полномочия, - осенило вдруг Илью. - Она предлагала вычислить ее. А что? Сейчас попробуем".
Он позвал Помощника, и тот немедленно откликнулся, словно был не логическим устройством, а запасным уголком мозга, его резервом. Помощника в свое время "законтачили" на слуховые центры, то есть ответы и вопросы его возникали в сознании Ильи, как тихий шепот.
"Для определения личности методом исключения не хватает данных, отозвался Помощник. - Назовите еще несколько деталей".
- Натура холеричная, экспрессивная... Глаза зеленые... - Илья задумался. - Да, имеет познания в медицине.
"Достаточно, - прошелестел бесстрастный голос. - Вашу новую знакомую зовут Полина Лоран. Тридцать два года. Отец - известный французский микробиолог, мать - русская, художник. По образованию Лоран - психиатр. Работает главным врачом исследовательской станции "Галактика". Незамужняя..."
Помощник сделал паузу и осторожно добавил:
"Натура в самом деле холеричная. Острый склад ума, агрессивная ирония. По всем комплексным данным вашему идеалу не соответствует. Лоран, кстати, противник Службы Солнца. Право вето использовано ею шестнадцать лет назад".
- Ну, спасибо, дружище, - пробормотал Илья. - У тебя та же блажь, что и у Егора. Всем почему-то хочется меня женить.
...Решив, что пора, наконец, заняться делом, Илья достал коробочку личной библиотеки, набрал код-требование. Секунду спустя он уже крутил в пальцах иголку держателя, на конце которого посверкивал зеленоватый кристаллик. В нем содержались отчеты по Станции, а также все сведения и гипотезы относительно загадочной сущности Окна.
Илья воткнул держатель в "пуговицу" проектора. Пространство ярко освещенной каюты в нескольких шагах от него как бы свернулось, налилось чернотой, в которой появилось светлое пятнышко. Голос комментатора сообщил:
"Новая звезда и псевдотуманность зарегистрированы службой наблюдений 23 марта .... года в районе звезды Росс 248. Расстояние немногим более трех парсеков..."
"Близко, - подумал Илья. - Чрезвычайно близко".
Пятнышко выросло, превратилось в сферическую желтоватую туманность. Ближе к ее краю мерцала искорка звезды.
"Молодой пульсар, находящийся в псевдотуманности, - продолжил комментатор, - по основным параметрам является вращающейся нейтронной звездой. К числу аномалий пульсара следует отнести необъяснимую скупость как радиоизлучения, так и нейтринного, гравитационного. Магнитное поле очень мощное, порядка... Взаимосвязь этих явлений исследуется в гипотезе Всеволода Иванченко... Пульсар Скупая выбрасывает струю вещества с периодом в 14,2 земных суток..."
От звездочки вдруг отделилась огненная нитка. Уперлась в черноту, окружающую туманность, замерла, а потом и вовсе исчезла.
Илья вообразил колоссальную мощь этой так называемой "нитки" и невольно поежился. Не так от грандиозности явления, как от мысли, насколько сложная и непонятная штука - геометрия пространства - времени вблизи звездных объектов. Куда, например, уходят, куда деваются эти звездные выбросы? Непостижимо!
Комментатор заговорил как раз о том, что волновало Илью. В объеме голографического изображения туманности появились разноцветные обозначения - рисунки, объясняющие текст:
"Физическая природа явлений. Обобщенная гипотеза Раньери - Туманова... Сам факт появления в области межзвездной плазмы молодого пульсара без первичной звезды и без периода сверхновой..."
"Все-таки в науке, наверное, невозможно не мудрствовать лукаво, улыбнулся про себя Илья. - Ну, почему бы не сказать человеческим языком, что в чистом космосе не может появиться из ничего даже самая захудалая звезда, не говоря уже о сверхновых и пульсарах?"
"...А также необычно четкие для глобальных явлений границы псевдотуманности (толщина "слоя размыва" 12-13 тысяч километров) и отдельные флуктуации времени... В предположение Раньери - Туманова о том, что данная туманность есть локальный разрыв геометрии пространства времени нашей Вселенной прекрасно вписывается и факт исчезновения (поглощения) вещества звездных выбросов у границы туманности..."
Илья подошел к изображению, вгляделся в желтоватую дымку.
"Иначе говоря, имеем прореху в мироздании, точнее - малюсенькую дырочку, - подумал он. - Вернее даже - прокол, в который "выпихнуло" из параллельного мира пульсар. Рабочее название прорехи - Окно".
Древнейшая идея о том, что Вселенная - не что иное, как бесконечный ряд вложенных друг в друга миров, различающихся своими пространственно-временными масштабами, по всей вероятности, подтверждается. Эта мысль взволновала Илью. Он медленно ходил по каюте, припоминая нужные сведения по космологии... Анаксагор, Бруно, французские энциклопедисты, Лейбниц и, наконец, 1922 год, ленинградский физик А.А.Фридман. Его решения описывали многосвязную вселенную, состоящую из множества замкнутых трехмерных миров, живущих в своем собственном ритме времени. Пути их, естественно, не могут ни пересечься, ни соприкоснуться... Нет, это не то... Дальше идут "черные дыры", то есть случаи неполного свертывания пространства - времени. Их еще называют "воротами", через которые полузамкнутый мир может быть связан с соседним... Это уже ближе к истине... Модель Черняка... Гипотеза Гордеева о промежуточной стадии коллапсирования - "робких черных дырах". Однако у этой туманности нет даже намека на схлопывание звезды... Короче, как ни крути, элементарная логика подсказывает: Окно - это прокол в мироздании. Факт, о котором уже почти не спорят. Спорят о природе факта, но это совсем другое дело. Для меня важен факт...
Илья, наконец, снял тяжелый панцирь формы, прилег.
...Он снова шел коридором, снова навстречу ему летела светловолосая девушка. Он расставил руки, чтобы поймать ее, но вместо "подарка судьбы" увидел вдруг перед собой какой-то огромный разлом, бездну, заполненную тяжелым туманом. Он попробовал свернуть, потому что вспомнил о смертельной опасности, но было уже поздно... За спиной Ильи кто-то грустно шепнул: "Это - девятый, запомните, он будет девятым..." Желтый туман наступал, обволакивал, уносил в бездну...
Вечером следующего дня капитан пригласил Илью на традиционный кофе.
Они встретились в саду, на первом уровне общения. Столик был рассчитан на двоих, однако в саду отдыхало множество свободных от дежурств звездолетчиков, прогуливались или ужинали исследователи, и Илья понял, что разговор их интересен многим и что с этими людьми ухо надо держать востро.
Однако Драгнев начал разговор неожиданно искренне.
- Ради бога, вы хоть не обиделись? - поинтересовался он, набирая на клавиатуре синтезатора какой-то сложный заказ.
- Я не обидчивый, Калчо, - улыбнулся Илья. - Разумеется, вы имеете в виду некоторую помпезность встречи и ту долю настороженности, с какой братство звездолетчиков и исследователей отнеслось к моему визиту на Станцию.
- Какое хорошее слово - настороженность. - Драгнев покачал головой. Нас можно понять, брат, - употребив это обращение, он автоматически перешел на "ты". - И ты, конечно, давно нас понял. И, конечно же, не обиделся, потому что обидчивых Садовников не бывает. А настороженность... Это, по-моему, всегда только производное. Производное от незнания или непонимания...
- Что же непонятно тебе, брат? Или твоим друзьям?
К их разговору явно прислушивались.
"Что ж, - подумал Илья, - на первом уровне общения секретов не бывает. Да и тон беседы не может быть другим. Только доверительный".
- Мы не понимаем, как можно судить поиск, не зная его результатов, сказал Драгнев. - Ведь исследования только разворачиваются. Мы еще слепые, будто щенки... И потом... Почему Окном и его проблемами занялась именно Служба Солнца, а не совет Мира?
- Ну, во-первых, я не собираюсь на Станции уподобляться Фемиде... с завязанными глазами. - Илья отхлебнул кофе. - Мы тоже исследователи. Только другого профиля. В данном случае, Калчо, я буду специалистом по установлению причинно-следственных связей между фактами, событиями, поступками людей.
- Это сложно, - сказал Драгнев.
- А кто говорит - просто? - вздохнул Илья. - Судить я могу только очевидное... А "результаты" у поиска уже, кстати, есть. Разве восемь жизней не есть результат, достойный печали всех Обитаемых миров?
Тяжелое молчание разлилось по саду, еще несколько минут назад такому оживленному.
- Я не считаю, что гибель товарищей - повод для немедленного сворачивания всех работ, - спокойно продолжал Илья. - Мы - в пути. А при любом движении возможны потери... Не знаю, может, вся беда в методике исследований, не знаю...
Звездолетчик поднял на собеседника грустные глаза:
- Это хорошо, что ты сначала исследователь, а уж потом - судья. Но ты не ответил на второй вопрос: почему нами занялась именно Служба Солнца?
- Теперь уж ты не обижайся, - Илья упрямо наклонил голову. - Ваше братство, то есть исследователи и звездолетчики, узко специализировано раз. Вы находитесь на острие научно-технического прогресса и сами же создаете его движение - два. Вы наиболее разбросаны во Вселенной, то есть, вы дети малых коллективов - три. Не так ли?
- Логично, - согласился Драгнев. Его крупная голова чуть склонилась, как бы подтверждая аргументы собеседника.
- Я сейчас чуток отклонюсь от темы, - сказал Илья. - Чтобы все связать... Ты знаешь, что научно-технический прогресс вообще всегда опережал мировоззренческое, духовное, наконец, этическое развитие общества. Пока... - Илья сделал паузу. - Пока для этого существовала объективная историческая необходимость. Пока для человечества были главными проблемы энерговооруженности и пищи, материального производства и быта. Пока существовали борьба идеологий, угроза войны и страстная необходимость объединения всего человечества на коммунистических началах. Наконец, ценой огромных усилий все эти проблемы были решены. Потом... Извини, брат, за лекцию, но нам надо дойти до полной ясности... Потом был переходной период. Мы долго и трудно оттаивали душой. Страх, ненависть, агрессивность, подлость, равнодушие... Их не надо мерить глыбами. Даже в объеме песчинки они убивают личность, разрушают гармонию... Наконец, оттаяли. Не совсем, не полностью, есть еще рудименты, есть регрессивные явления. Но грубая, грубейшая очистка совершилась. Она продолжается и сейчас: диалектически видоизменившись, в более сложных и тонких формах. Так вот. Этим сейчас живут все Обитаемые миры. И если в прогрессе разума и души нет еще равновесия, то хоть тенденция к этому появилась. Властная тенденция. Эдакая духовная акселерация...