Страница:
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- Следующая »
- Последняя >>
Вадим Панов
Ребус Галла
Пролог
За несколько недель до описываемых событий
Зарядье издревле считалось местом приличным, респектабельным, недвижимость в котором, выражаясь языком современным, падала в цене редко и неохотно. Защищенное могучими стенами Китай-города, расположенное в двух шагах от Кремля и в одном – от знаменитых торговых рядов, Зарядье привлекало людей знатных и предприимчивых. Здесь стояли хоромы бояр Романовых, здесь появился первый на Руси Английский двор, и здесь же, на Варварке и в многочисленных переулках, возвышалось множество красивейших церквей. С которых, собственно, коммунисты и начали уничтожение старого района, желая возвести на его месте… Возвести хоть что-нибудь, лишь бы оно не имело отношения ни к русской истории, ни к русским традициям. Планов новые хозяева Руси наплодили множество, от грандиозных до позорных, а реализовали, как водится, наиболее идиотский.
Нет, в самой идее возвести напротив Кремля приличную гостиницу ничего безумного не наблюдалось. Разве найдется турист из Парижа или Нарьян-Мара, который не захочет жить в номере с видом на собор Василия Блаженного, Спасскую башню или бегающие по Москве-реке трамвайчики? Любой захочет. Однако исполнение задуманного превратилось в гимн творческой импотенции. На главной набережной страны, вплотную к древним стенам Кремля, на месте красивейших старинных построек, воткнули безликую бетонную коробку в форме буквы «квадрат». Трудно даже представить что-нибудь более неуместное.
Однако в похабщине, по всей видимости, и заключался сакральный смысл происходящего.
Здание укрепилось на берегу, получило «любовное» прозвище «чемодан» и несколько десятилетий уродовало Москву, пока наконец не было решено избавить город от воплощения архитектурного кошмара. Инвесторы нашлись быстро: все-таки Зарядье, а не Марьино, гостиницу обнесли забором, и работа закипела.
– Интересное место для тайной встречи.
– Извини, но мы должны были увидеться именно здесь.
– На стройке?
– Да.
Двое мужчин, оба широкоплечие, коренастые, и оба – в темных одеждах, медленно шли вдоль огораживающего стройку забора. Время за полночь, но улицы не опустели, прохожие разгуливали по набережной, наслаждаясь теплой, неожиданно теплой для начала сентября ночью, а потому мужчины не привлекали к себе внимания.
– Пойдем внутрь?
– Да.
– Зачем?
– Нужно посетить подвал.
– Зачем?
– Увидишь.
– Объяснить не хочешь?
– Доверься мне.
– Уже доверился. – Любознательный покрутил головой: – Ночная встреча, «накидка пыльных дорог»,[1] подвал стройки… Что за тайну ты собрался мне открыть, Берислав?
– Старинную тайну.
– Ну…
– Я не опоздал?
Берислав, который ожидал появления третьего мужчины, спокойно кивнул:
– Нет.
И пожал протянутую руку.
А вот любознательный сделал маленький шаг назад, хмуро оглядел пришельца, после чего перевел взгляд на спутника:
– Зачем нам рыжий?
– Это необходимо.
– Меня зовут Павел Фердинанд. – Рыцарь жестко посмотрел на любознательного. – Ложа Горностаев.
Среди чудов, основателей Ордена, не встречалось брюнетов или блондинов, отсюда и пошло семейное прозвище…
– Зачем нам рыжий? – повторил любознательный.
– Я открою тайну вам обоим, – ровно объяснил Берислав.
– Почему?
– Потому что Павел – прямой потомок Родерика Утана.
Объяснение Берислава спутники восприняли по-разному. Любознательный удивленно:
– Кто такой Утан?
Фердинанд настороженно:
– Откуда ты знаешь?
Берислав выставил перед собой ладони:
– Обещаю, что отвечу на все вопросы. Однако прежде вы должны увидеть… гм… кое-что увидеть.
– Что именно?
Любознательный всем своим видом показывал, что не сдвинется с места, пока не получит дополнительных объяснений. А вот во взгляде Фердинанда появилась тоска: он догадался, что собирается показать организатор встречи.
– За последние несколько недель на этой стройке пропали трое рабочих, – сообщил Берислав, глядя любознательному в глаза. – Челы, разумеется, ни до чего не докопались. Наши ребята из охраны зоны Кадаф проверили подвал, но тоже ничего не нашли. Я же собираюсь рассказать, куда подевались работяги.
– Неинтересно, – буркнул любознательный.
– Поверь, ты не будешь разочарован, – угрюмо произнес Фердинанд. И отвернулся.
В имперские времена подвалы, особенно подвалы «режимных» объектов, к которым относилась и гостиница «Россия», строили на славу. Основательные помещения могли служить и бомбоубежищами, и военными бункерами, и даже – была бы поставлена задача – пусковыми шахтами межконтинентальных ракет. Однако настолько серьезную цель строители «чемодана» перед собой не ставили, а потому подземелья «России» уходили в глубь земли не особенно далеко.
Готовясь к сносу, подвалы, разумеется, вскрыли, однако до самого нижнего уровня рабочие пока не добрались, перекрытия не убрали, и они надежно скрыли от посторонних глаз троих мужчин, которые вошли в подвал из тайного, умело замаскированного хода. Часть стены беззвучно ушла в сторону, после чего вернулась на место, наглядно продемонстрировав – путешествие окончено.
– Что скажете?
Берислав знал, что сумел произвести впечатление, и теперь ждал, как спутники выразят удивление. Любознательный казался потрясенным. Фердинанд помрачнел еще больше.
– Он проснулся и готов действовать.
Тишина.
– Галла с нами!
Павел откашлялся:
– А рабочие?
– Ему требовалась еда, – объяснил Берислав. – Души.
– И как часто он… питается?
– Ему нужна еще одна или две души.
– Никакой конспирации, – проворчал любознательный.
– Согласен, – ввернул Фердинанд.
– Если исчезновения рабочих продолжатся, здесь будет проведено настоящее расследование.
– У него нет выхода: жертвенные щупальца дотягиваются только до стройки, – вздохнул Берислав.
– Значит, мы должны организовать доставку питания, – перебил его любознательный. – Нельзя ставить под удар храм.
Павел вздрогнул. Берислав широко улыбнулся:
– Ты со мной?
– Не я с тобой, а мы вместе, – поправил его любознательный. – Глупо отказываться от такой возможности.
– Согласен, – рассмеялся Берислав, обрадованный тем, что один из спутников столь быстро принял его сторону.
Теперь должен был высказаться Фердинанд.
Рыцарь тяжело вздохнул и покачал головой.
– В прошлый раз все закончилось большой кровью.
– В прошлый раз получилась гражданская война, – напомнил любознательный.
– А что ты планируешь теперь?
И услышал ответ, сопровождаемый смехом. Не натянутым, а искренним, веселым.
– Челы, мой дорогой Павел, речь идет о челах! Они весьма подвержены чужому влиянию и легко воспримут новое Слово.
– Тайному Городу ничего не угрожает? – с облегчением спросил рыцарь.
– Тайный Город получит возможность вернуть себе мировое влияние!
– То есть мы устроим встречу лидеров Великих Домов, предложим наш план, и…
Берислав и любознательный переглянулись.
– Павел, – мягко произнес Берислав, – ты забываешь, что иерархия Тайного Города построена на магии.
– Наше предложение не примут.
– А храм уничтожат.
– Но вы же не хотите начать войну?! – растерялся Фердинанд.
– Пострадают только те, кто окажет сопротивление! – рубанул Берислав.
Однако любознательный оказался гораздо хитрее приятеля. Он понял, какие сомнения овладели верным присяге рыцарем, и поспешил сгладить возникшую остроту:
– Павел, не пострадает никто!
– Но Берислав…
– Берислав слишком категоричен. – Любознательный улыбнулся и дружески потрепал второго люда по плечу. Так дружески, что Берислава изрядно тряхнуло. – Скажи, Павел, твое положение в Ордене соответствует твоим способностям?
– Я знаю, что последует дальше, – отозвался Фердинанд, – но не хочу убивать братьев.
– И не придется! Выводы, которые я могу сделать на основании ваших сбивчивых рассказов о прошлом, говорят, что твой, Павел, предок – Родерик Утан, был столь же категоричен, как Берислав. Или одно, или другое. Согласитесь: такой подход абсолютно неконструктивен. Мы способны выстроить параллельную, совершенно независимую от Великих Домов иерархию, на вершине которой может оказаться каждый… Подчеркиваю: каждый, невзирая на его способности к магии. А самое главное: мы в состоянии раз и навсегда решить проблему челов, объединив их под нашими знаменами. Ты представляешь перспективы, Павел?
– Э-э…
Не представлял. Воображения не хватало. Или времени, чтобы все обдумать. Любознательный не собирался останавливаться и принялся рисовать радужные перспективы:
– Нам больше не придется прятаться. Челы получат единый Дом и окончательно распрощаются с магией. Благодаря которой Тайный Город обретет в обновленном мире элитное положение.
– Ты очень убедителен.
– Спасибо.
– Но я не понимаю, почему бы тебе не выступить со столь привлекательным предложением перед лидерами Великих Домов?
– Потому, что ни один из них не способен мыслить широко. Потому, что они выбрали тактику выжидания и выживания. Потому, что те, кто будет контролировать объединившихся челов, смогут говорить с Великими Домами на равных. По-моему, этих оснований вполне достаточно для уничтожения храма.
Любознательный умел быть убедительным. И еще он был прирожденным лидером. Открывший тайну Берислав совершенно потерялся на фоне спутника. Точнее – единомышленника.
– Что скажешь, Павел?
– А если я пообещаю молчать? – неуверенно протянул рыцарь.
– Нам нужен Орден, Павел, а тебе – другое будущее. Или мы будем вместе, или вся затея потеряет смысл.
Фердинанд продолжал колебаться.
– А как же кровь?
– Кровь, мой дорогой Павел, будут лить челы, – твердо пообещал любознательный.
Зарядье издревле считалось местом приличным, респектабельным, недвижимость в котором, выражаясь языком современным, падала в цене редко и неохотно. Защищенное могучими стенами Китай-города, расположенное в двух шагах от Кремля и в одном – от знаменитых торговых рядов, Зарядье привлекало людей знатных и предприимчивых. Здесь стояли хоромы бояр Романовых, здесь появился первый на Руси Английский двор, и здесь же, на Варварке и в многочисленных переулках, возвышалось множество красивейших церквей. С которых, собственно, коммунисты и начали уничтожение старого района, желая возвести на его месте… Возвести хоть что-нибудь, лишь бы оно не имело отношения ни к русской истории, ни к русским традициям. Планов новые хозяева Руси наплодили множество, от грандиозных до позорных, а реализовали, как водится, наиболее идиотский.
Нет, в самой идее возвести напротив Кремля приличную гостиницу ничего безумного не наблюдалось. Разве найдется турист из Парижа или Нарьян-Мара, который не захочет жить в номере с видом на собор Василия Блаженного, Спасскую башню или бегающие по Москве-реке трамвайчики? Любой захочет. Однако исполнение задуманного превратилось в гимн творческой импотенции. На главной набережной страны, вплотную к древним стенам Кремля, на месте красивейших старинных построек, воткнули безликую бетонную коробку в форме буквы «квадрат». Трудно даже представить что-нибудь более неуместное.
Однако в похабщине, по всей видимости, и заключался сакральный смысл происходящего.
Здание укрепилось на берегу, получило «любовное» прозвище «чемодан» и несколько десятилетий уродовало Москву, пока наконец не было решено избавить город от воплощения архитектурного кошмара. Инвесторы нашлись быстро: все-таки Зарядье, а не Марьино, гостиницу обнесли забором, и работа закипела.
– Интересное место для тайной встречи.
– Извини, но мы должны были увидеться именно здесь.
– На стройке?
– Да.
Двое мужчин, оба широкоплечие, коренастые, и оба – в темных одеждах, медленно шли вдоль огораживающего стройку забора. Время за полночь, но улицы не опустели, прохожие разгуливали по набережной, наслаждаясь теплой, неожиданно теплой для начала сентября ночью, а потому мужчины не привлекали к себе внимания.
– Пойдем внутрь?
– Да.
– Зачем?
– Нужно посетить подвал.
– Зачем?
– Увидишь.
– Объяснить не хочешь?
– Доверься мне.
– Уже доверился. – Любознательный покрутил головой: – Ночная встреча, «накидка пыльных дорог»,[1] подвал стройки… Что за тайну ты собрался мне открыть, Берислав?
– Старинную тайну.
– Ну…
– Я не опоздал?
Берислав, который ожидал появления третьего мужчины, спокойно кивнул:
– Нет.
И пожал протянутую руку.
А вот любознательный сделал маленький шаг назад, хмуро оглядел пришельца, после чего перевел взгляд на спутника:
– Зачем нам рыжий?
– Это необходимо.
– Меня зовут Павел Фердинанд. – Рыцарь жестко посмотрел на любознательного. – Ложа Горностаев.
Среди чудов, основателей Ордена, не встречалось брюнетов или блондинов, отсюда и пошло семейное прозвище…
– Зачем нам рыжий? – повторил любознательный.
– Я открою тайну вам обоим, – ровно объяснил Берислав.
– Почему?
– Потому что Павел – прямой потомок Родерика Утана.
Объяснение Берислава спутники восприняли по-разному. Любознательный удивленно:
– Кто такой Утан?
Фердинанд настороженно:
– Откуда ты знаешь?
Берислав выставил перед собой ладони:
– Обещаю, что отвечу на все вопросы. Однако прежде вы должны увидеть… гм… кое-что увидеть.
– Что именно?
Любознательный всем своим видом показывал, что не сдвинется с места, пока не получит дополнительных объяснений. А вот во взгляде Фердинанда появилась тоска: он догадался, что собирается показать организатор встречи.
– За последние несколько недель на этой стройке пропали трое рабочих, – сообщил Берислав, глядя любознательному в глаза. – Челы, разумеется, ни до чего не докопались. Наши ребята из охраны зоны Кадаф проверили подвал, но тоже ничего не нашли. Я же собираюсь рассказать, куда подевались работяги.
– Неинтересно, – буркнул любознательный.
– Поверь, ты не будешь разочарован, – угрюмо произнес Фердинанд. И отвернулся.
В имперские времена подвалы, особенно подвалы «режимных» объектов, к которым относилась и гостиница «Россия», строили на славу. Основательные помещения могли служить и бомбоубежищами, и военными бункерами, и даже – была бы поставлена задача – пусковыми шахтами межконтинентальных ракет. Однако настолько серьезную цель строители «чемодана» перед собой не ставили, а потому подземелья «России» уходили в глубь земли не особенно далеко.
Готовясь к сносу, подвалы, разумеется, вскрыли, однако до самого нижнего уровня рабочие пока не добрались, перекрытия не убрали, и они надежно скрыли от посторонних глаз троих мужчин, которые вошли в подвал из тайного, умело замаскированного хода. Часть стены беззвучно ушла в сторону, после чего вернулась на место, наглядно продемонстрировав – путешествие окончено.
– Что скажете?
Берислав знал, что сумел произвести впечатление, и теперь ждал, как спутники выразят удивление. Любознательный казался потрясенным. Фердинанд помрачнел еще больше.
– Он проснулся и готов действовать.
Тишина.
– Галла с нами!
Павел откашлялся:
– А рабочие?
– Ему требовалась еда, – объяснил Берислав. – Души.
– И как часто он… питается?
– Ему нужна еще одна или две души.
– Никакой конспирации, – проворчал любознательный.
– Согласен, – ввернул Фердинанд.
– Если исчезновения рабочих продолжатся, здесь будет проведено настоящее расследование.
– У него нет выхода: жертвенные щупальца дотягиваются только до стройки, – вздохнул Берислав.
– Значит, мы должны организовать доставку питания, – перебил его любознательный. – Нельзя ставить под удар храм.
Павел вздрогнул. Берислав широко улыбнулся:
– Ты со мной?
– Не я с тобой, а мы вместе, – поправил его любознательный. – Глупо отказываться от такой возможности.
– Согласен, – рассмеялся Берислав, обрадованный тем, что один из спутников столь быстро принял его сторону.
Теперь должен был высказаться Фердинанд.
Рыцарь тяжело вздохнул и покачал головой.
– В прошлый раз все закончилось большой кровью.
– В прошлый раз получилась гражданская война, – напомнил любознательный.
– А что ты планируешь теперь?
И услышал ответ, сопровождаемый смехом. Не натянутым, а искренним, веселым.
– Челы, мой дорогой Павел, речь идет о челах! Они весьма подвержены чужому влиянию и легко воспримут новое Слово.
– Тайному Городу ничего не угрожает? – с облегчением спросил рыцарь.
– Тайный Город получит возможность вернуть себе мировое влияние!
– То есть мы устроим встречу лидеров Великих Домов, предложим наш план, и…
Берислав и любознательный переглянулись.
– Павел, – мягко произнес Берислав, – ты забываешь, что иерархия Тайного Города построена на магии.
– Наше предложение не примут.
– А храм уничтожат.
– Но вы же не хотите начать войну?! – растерялся Фердинанд.
– Пострадают только те, кто окажет сопротивление! – рубанул Берислав.
Однако любознательный оказался гораздо хитрее приятеля. Он понял, какие сомнения овладели верным присяге рыцарем, и поспешил сгладить возникшую остроту:
– Павел, не пострадает никто!
– Но Берислав…
– Берислав слишком категоричен. – Любознательный улыбнулся и дружески потрепал второго люда по плечу. Так дружески, что Берислава изрядно тряхнуло. – Скажи, Павел, твое положение в Ордене соответствует твоим способностям?
– Я знаю, что последует дальше, – отозвался Фердинанд, – но не хочу убивать братьев.
– И не придется! Выводы, которые я могу сделать на основании ваших сбивчивых рассказов о прошлом, говорят, что твой, Павел, предок – Родерик Утан, был столь же категоричен, как Берислав. Или одно, или другое. Согласитесь: такой подход абсолютно неконструктивен. Мы способны выстроить параллельную, совершенно независимую от Великих Домов иерархию, на вершине которой может оказаться каждый… Подчеркиваю: каждый, невзирая на его способности к магии. А самое главное: мы в состоянии раз и навсегда решить проблему челов, объединив их под нашими знаменами. Ты представляешь перспективы, Павел?
– Э-э…
Не представлял. Воображения не хватало. Или времени, чтобы все обдумать. Любознательный не собирался останавливаться и принялся рисовать радужные перспективы:
– Нам больше не придется прятаться. Челы получат единый Дом и окончательно распрощаются с магией. Благодаря которой Тайный Город обретет в обновленном мире элитное положение.
– Ты очень убедителен.
– Спасибо.
– Но я не понимаю, почему бы тебе не выступить со столь привлекательным предложением перед лидерами Великих Домов?
– Потому, что ни один из них не способен мыслить широко. Потому, что они выбрали тактику выжидания и выживания. Потому, что те, кто будет контролировать объединившихся челов, смогут говорить с Великими Домами на равных. По-моему, этих оснований вполне достаточно для уничтожения храма.
Любознательный умел быть убедительным. И еще он был прирожденным лидером. Открывший тайну Берислав совершенно потерялся на фоне спутника. Точнее – единомышленника.
– Что скажешь, Павел?
– А если я пообещаю молчать? – неуверенно протянул рыцарь.
– Нам нужен Орден, Павел, а тебе – другое будущее. Или мы будем вместе, или вся затея потеряет смысл.
Фердинанд продолжал колебаться.
– А как же кровь?
– Кровь, мой дорогой Павел, будут лить челы, – твердо пообещал любознательный.
Глава 1
Северный Ульнар, владение ложи Черного Вепря,
несколько тысяч лет назад
Если в тихий безоблачный вечер, когда солнце уже скрылось за острыми пиками Шиканских гор, уступив свое место холодным звездам, подняться на скалу Одинокая Че и посмотреть на северо-запад, то взору откроется удивительно красивый вид на Хикмар-Кас, столицу Северного Ульнара. Множество освещенных окон жилых домов и таверн, огоньки уличных фонарей и факелы на городских стенах сливались в аккуратный овал, от которого разбегались в разные стороны шесть коротких ножек. Четыреста лет назад великий магистр Цун ле Го повелел освещать подходящие к городам дороги не менее чем на пол-лиги, и потому в темноте Хикмар-Кас напоминал огненного паука, замершего у подошвы Шиканских гор. Не злого паука, совсем нет. Скорее – добродушного, ибо, несмотря на грозное название ложи, Вепри отличались рассудительностью и весьма спокойным нравом, предпочитая хороший ужин хорошей драке. Большая редкость для вспыльчивых чудов.
Может, именно поэтому в Северном Ульнаре нечасто рождались маги?
Огненный паук выглядел мирно. И два его глаза – подсвеченные красным шпили Башни Магистра и Башни Мага – разглядывали небо без всякой ярости.
Днем же, в ярком свете южного солнца, Хикмар-Кас переставал напоминать паука, однако красота маленькой столицы не исчезала. Небольшой и очень аккуратный городок, построенный из знаменитого белого камня, располагался на берегах узкой, но быстрой речки, выбегающей из Шиканских гор, и казался их естественным продолжением. Форпостом, предупреждающим путников, что впереди их ждут непроходимые скалы. Опоясывающая Хикмар-Кас стена была настолько изящной, что казалась макетом, декорацией, выстроенной вокруг столицы Северного Ульнара бродячими комедиантами. Стене не доводилось слышать мрачного рева штурмующих отрядов, а из бережно выточенных башенок никогда не летели стрелы. Стену построили потому, что чуды видели свои города только защищенными, однако воевать Вепри предпочитали на чужих территориях и ни разу, ни в одной междоусобице, не допустили врагов к сердцу Северного Ульнара.
Да и охотников захватить долину было, говоря откровенно, немного.
Через Шиканские горы караваны не ходили, основные торговые пути лежали в стороне от Северного Ульнара, однако купцы о Хикмар-Касе не забывали. Несколько раз в год к Вепрям приходили за медью, которую те добывали и которая служила основой благосостояния ложи.
Дорога, связывающая столицу с центральной частью материка, проходила мимо Одинокой Че, и стоящие на вершине скалы мужчины с любопытством, присущим любому жителю медвежьего угла, следили за приближающимися к городу торговцами.
– Тридцать пять кибиток, – пробормотал Родерик Утан, машинально пересчитав повозки. – Хороший караван.
– Завтра будем торговать, – негромко отозвался Шарль де ла Куа.
– И еще два дня.
– Да. И еще два дня.
Караван – это не только прибыль, но и праздник.
Нетерпеливые дети давным-давно высыпали за городские стены и с радостными воплями носились вокруг скрипящих кибиток и ступающих с неспешной важностью хадатарских тяжеловозов. Караваны в Северный Ульнар снаряжались только ими: медь штука тяжелая, а неторопливые хадатарцы без труда тащили кибитку, груженную в три раза тяжелее обычного.
Но куда большие, чем леденцы, эмоции у детей вызвали пять замыкающих караван кибиток бродячего цирка. Размалеванные повозки, вокруг которых подбрасывали булавы жонглеры, крутили сальто акробаты и падали в пыль клоуны. Завтра будет не только ярмарка, но и представление. Завтра будет праздник.
Завтра.
А сейчас на вершине скалы начинался трудный разговор.
– О чем ты хотел спросить? – поинтересовался Родерик, когда последняя кибитка втянулась в городские ворота. – И почему позвал меня именно сюда?
– А куда же еще, Род? Мы с тобой всегда решали проблемы именно здесь, – ответил Шарль. – Разве не так?
– У нас проблемы?
Они знали друг друга всю жизнь. Родерик Утан, магистр ложи Черного Вепря, и Шарль де ла Куа, верховный маг ложи Черного Вепря. Вместе росли на улицах Хикмар-Каса, бегали встречать караваны, плечом к плечу дрались с такими же сорванцами с Заречья. А все недоразумения, возникавшие лично между ними, решали на вершине Одинокой Че, договорившись, что, если когда-нибудь не придут к компромиссу, один из них спрыгнет вниз.
Рыцари, даже малолетние, имели свой взгляд на понятие «честь».
В юности пути Утана и де ла Куа разошлись. Шарль, у которого обнаружились незаурядные способности к магии, отправился в Канагар-Дабар, в самую престижную академию Ордена – его родители могли себе позволить дать сыну достойное образование. Родерик учился в заведении попроще, в рыцарском корпусе Гастазара, столицы одноименного удела, объединяющего два десятка лож, в том числе и Вепрей. Утану не было дано работать с магической энергией, а потому максимум, на что он мог рассчитывать, – занять должность магистра ложи. И Родерик рассчитывал. Он с отличием окончил корпус, вернулся в Северный Ульнар и уже через десять лет занял высший пост: на выборах, которые состоялись после смерти предыдущего лидера ложи, рассудительные Вепри решили, что молодой Утан идеально подходит на должность магистра. А еще через пару лет в родной город вернулся де ла Куа, дослужившийся к тому времени до чина лейтенанта гвардии и решивший принять предложение старого друга стать верховным магом ложи.
С тех пор они снова стали неразлучны. Пережили голод Гиблой Зимы, плечом к плечу сдерживали натиск Полосатых Ящериц во время Большой Гастазарской междоусобицы, вместе заботились о процветании и безопасности ложи.
И ни разу не поднимались на вершину Одинокой Че.
– Не думал, что у нас проблемы, Шарль.
– Надеюсь, Род.
– Что тебя тревожит?
– Настроения.
– У тебя плохое настроение? Предчувствие беды?
– Меня тревожат настроения, которые в последнее время овладевают Вепрями. Они становятся замкнутыми.
– Приближается зима, – пожал плечами Утан. – А после Гиблой все зимы вызывают настороженность.
– До нее еще полгода.
– Приближается осень.
Верховный маг покачал головой, пытаясь понять, смеется ли над ним старый друг или магистр на самом деле не видит, что происходит в ложе.
– Род! Веселье, которое мы наблюдаем сейчас, – это вспышка, вызванная прибытием каравана. Через три дня шасы уйдут, и настанут будни. А в обычные дни Хикмар-Кас не похож сам на себя. Чуды прячут глаза! Отворачиваются!
– Ты преувеличиваешь…
– Род! Вепри прячут глаза! Когда это было?
Магистр ложи тяжело вздохнул.
– Ну… Вепрям есть о чем подумать, Шарль. Я ведь не зря упомянул о зиме.
– До нее полгода, – повторно напомнил маг.
– Но ведь обещают очень суровую зиму. Твои предсказания и те сводки, что присылают из Гастазара, никого не радуют. Вы клянетесь, что голод не повторится, но чуды опасаются ошибки: Гиблую Зиму тоже не предсказывали, а как все обернулось?
– Вепри не доверяют магам?
– Вепри опасаются ошибки магов.
– А ты?
– Я – магистр ложи. Я обязан мыслить шире и смотреть дальше рядового рыцаря. Но в то же время моя главная задача состоит в том, чтобы Вепри жили хорошо. И с этой точки зрения я всегда буду на их стороне.
– Мы уже делим друг друга на стороны?
Пару секунд Родерик смотрел Шарлю в глаза, после чего медленно кивнул.
– Я неудачно выразился, друг. Извини меня.
– А мне кажется, ты высказался именно так, как сказал бы любой Вепрь, окажись он на твоем месте, – негромко произнес де ла Куа. – Чуды начали сторониться магов.
– Чушь!
– А в последнее время появляется и враждебность.
– Ерунда! Шарль, мы вместе! Что значит: «начали сторониться магов»? О какой враждебности ты говоришь? Мы ведь чуды!
Однако де ла Куа не уловил в голосе друга железобетонной уверенности. Утан не был предельно искренним, он хотел казаться предельно искренним.
Большая разница.
– Два дня назад избили мага.
Родерик хмыкнул:
– Так и знал, что наш разговор сведется к этому мелкому инциденту.
Он действительно должен был остаться мелким. В таверне «Медная лошадь» рыцарь и маг не сошлись во мнении относительно достоинств одной легкомысленной официантки. Обычное дело. Рыцарь навернул оппоненту в скулу. Маг поднялся с пола, отряхнул одежду и ответил, усилив удар соответствующим заклинанием. Рыцарь отделался сломанным ребром. Как правило, на этой фазе подобные поединки и заканчивались: все знали, что с магами, даже хлипкими на вид, лучше не связываться. Однако посетители «Медной лошади» проигнорировали правило и неожиданно выступили на стороне пострадавшего. Маг получил кувшином по голове сзади, потерял сознание, после чего его долго били ногами. Результат плачевен: не менее двух месяцев на восстановление.
– Ты по-прежнему считаешь, что речь идет о заурядной кабацкой драке?
– Разумеется.
– И не накажешь виновных?
– Не за что.
– Ты действительно так считаешь?
– Шарль, – проникновенно начал Утан, – ты не хуже меня знаешь, что любой маг способен без труда разбросать десяток драчунов. И все это знают. И маги знают, что мы это знаем. А некоторые из них, увы, пользуются положением и ведут себя весьма вызывающе. Я допрашивал тех, кто был в «Медной лошади». Твой парень вел себя очень нагло и, по общему мнению, получил по заслугам.
– Я не верю.
– Достаточно того, что в это верит большинство Вепрей, – отрезал магистр. – Я не пойду против ложи.
И вновь верховному магу показалось, что Родерик недоговаривает.
– А если я скажу, что одного из моих парней убили?
– Кого? – растерялся Утан.
Вот теперь – искренне. И стал похож на того парнишку, что когда-то бегал с маленьким Шарлем купаться на речку.
Де ла Куа рассмеялся.
– Ну, хоть это тебя проняло! Я уж думал, ты окончательно зачерствел.
Родерик, секунду поколебавшись, поддержал друга. И смех на вершине Одинокой Че звучал искренне. То ли мужчины были хорошими актерами, то ли им действительно нужно было выпустить пар.
«Ладно, к драке мы еще вернемся, – пообещал себе де ла Куа. – Понятно, что с настроениями в ложе не все в порядке, однако сейчас давить на Рода не стоит. Пусть думает, что я удовлетворен. Сменим тему…»
Некоторое время назад магистр распорядился прекратить работы на одной из дальних шахт. Ничего удивительного – бывает. Однако утверждениям, что руда неожиданно обеднела, Шарль не поверил. Шахта новая, он сам предсказывал, где ее нужно закладывать, и знал, что порода там богатая. Утану ничего не сказал, решил съездить, проверить и был крайне удивлен, увидев, что Вепри завалили тоннель.
– Род, насчет Березовой шахты… Я был там…
Утан, словно не услышав друга, продолжил предыдущую тему:
– И еще, Шарль, меня беспокоит, что ты нянчишься с магами. Ты отходишь от Вепрей, от своих корней. А ты должен быть с нами.
Настроение де ла Куа, слегка улучшившееся, вновь испортилось.
«Он не хочет говорить о шахте? Почему?!»
– Ты перестал быть чудом, Шарль, – продолжил Утан. – Ты – маг. Молодому нахалу набили морду в таверне, и ты требуешь суда магистра ложи. Кем ты выставляешь меня перед Вепрями? Я не обязан вытирать мальчишкам сопли. Мы вместе воевали, вместе голодали, вместе веселились, так давай и дальше жить вместе. Пора бы тебе вспомнить, что маги такие же чуды, как все.
Де ла Куа был сбит с толку. Ведь эту тему они закрыли, почему Родерик вновь за нее взялся? Неужели только для того, чтобы не говорить о шахте?
– И маги не могут рассчитывать на привилегии.
«Я и не просил!» – хотел бросить Шарль, но вместо этого буркнул:
– О каких привилегиях ты говоришь?
Непонимание сменилось злостью.
– Почему умные и сильные чуды не могут влиять на политику Ордена только на том основании, что они не маги?
– Они могут стать советниками великого магистра. Стать магистрами лож!
– Никто не слушает магистров лож, – хмыкнул Утан. – Даже в Гастазаре всем плевать на мое мнение, чего уж говорить о столице! Ты формально стоишь ниже меня, но в уделе к твоим словам прислушиваются гораздо внимательнее. А меня всегда спрашивают, согласен ли ты с моим решением.
«Обида? Да, похоже, обида. Родерик вступил в опасный возраст: сил много, амбиций не меньше, но потолок достигнут. Рано, слишком рано Утан стал магистром ложи. А ведь за такие слова можно поплатиться. Это не междоусобица, проиграв в которой можно отделаться ссылкой, тут речь о расколе Ордена. Такие случаи расследует мастерская Дознаний, что прячется внутри гвардии великого магистра, а с магами из этой службы шутки плохи».
Злость ушла, и де ла Куа попытался образумить друга:
– Ты видишь все в темном свете.
– Я вижу так, как есть. Маги захватили власть.
– Род, ты понимаешь, что говоришь опасные вещи?
– Я говорю правдивые вещи.
Магистр смотрел в глаза мага. И теперь в его голосе звучала неподдельная убежденность в собственной правоте. У Шарля задрожали пальцы.
– Ты кому-нибудь еще высказывал подобные идеи?
– Почему ты интересуешься?
– Потому что я о нашем разговоре никому не скажу. А вот кто-нибудь другой…
Дружба – это честь. И даже сейчас де ла Куа об этом не забывал.
Утан, в свою очередь, отмахнулся от вопроса, словно от чего-то малозначительного. И продолжал высказывать накипевшее:
– Ты мог бы остаться в столице, продолжить карьеру в гвардии и, возможно, стать великим магистром. Но при этом мы оба знаем, что я лучше тебя управляюсь с хозяйством ложи. Я лучший, чем ты, политик и дипломат.
– Ты можешь стать магистром удела.
– Великий магистр и магистр удела. Разницу чувствуешь? К тому же меня всегда будут спрашивать, поддерживает ли мои решения верховный маг удела.
– Что ты хочешь сказать?
– Я хочу сказать, что ты, плохой правитель, плохой политик и плохой дипломат, можешь сделать карьеру, которая мне и не снилась. Только на том основании, что ты – маг.
– Не волнуйся, плохие политики, плохие правители и плохие дипломаты высоко не поднимаются, – раздраженно ответил Шарль. – Верховным магистром становится лучший из чудов. Но при этом он еще и маг.
– Это обязательное условие, и оно перечеркивает три предыдущих! Чтобы ковать мечи, делать повозки и выращивать скот, не обязательно быть магом. И чтобы договариваться с магистрами, не доводить их до междоусобиц, тоже не нужна магия. Нужен здравый смысл, ум и желание жить в мире. Хорошим правителем может стать любой чуд, но почему правитель – обязательно маг? Где справедливость?
несколько тысяч лет назад
Если в тихий безоблачный вечер, когда солнце уже скрылось за острыми пиками Шиканских гор, уступив свое место холодным звездам, подняться на скалу Одинокая Че и посмотреть на северо-запад, то взору откроется удивительно красивый вид на Хикмар-Кас, столицу Северного Ульнара. Множество освещенных окон жилых домов и таверн, огоньки уличных фонарей и факелы на городских стенах сливались в аккуратный овал, от которого разбегались в разные стороны шесть коротких ножек. Четыреста лет назад великий магистр Цун ле Го повелел освещать подходящие к городам дороги не менее чем на пол-лиги, и потому в темноте Хикмар-Кас напоминал огненного паука, замершего у подошвы Шиканских гор. Не злого паука, совсем нет. Скорее – добродушного, ибо, несмотря на грозное название ложи, Вепри отличались рассудительностью и весьма спокойным нравом, предпочитая хороший ужин хорошей драке. Большая редкость для вспыльчивых чудов.
Может, именно поэтому в Северном Ульнаре нечасто рождались маги?
Огненный паук выглядел мирно. И два его глаза – подсвеченные красным шпили Башни Магистра и Башни Мага – разглядывали небо без всякой ярости.
Днем же, в ярком свете южного солнца, Хикмар-Кас переставал напоминать паука, однако красота маленькой столицы не исчезала. Небольшой и очень аккуратный городок, построенный из знаменитого белого камня, располагался на берегах узкой, но быстрой речки, выбегающей из Шиканских гор, и казался их естественным продолжением. Форпостом, предупреждающим путников, что впереди их ждут непроходимые скалы. Опоясывающая Хикмар-Кас стена была настолько изящной, что казалась макетом, декорацией, выстроенной вокруг столицы Северного Ульнара бродячими комедиантами. Стене не доводилось слышать мрачного рева штурмующих отрядов, а из бережно выточенных башенок никогда не летели стрелы. Стену построили потому, что чуды видели свои города только защищенными, однако воевать Вепри предпочитали на чужих территориях и ни разу, ни в одной междоусобице, не допустили врагов к сердцу Северного Ульнара.
Да и охотников захватить долину было, говоря откровенно, немного.
Через Шиканские горы караваны не ходили, основные торговые пути лежали в стороне от Северного Ульнара, однако купцы о Хикмар-Касе не забывали. Несколько раз в год к Вепрям приходили за медью, которую те добывали и которая служила основой благосостояния ложи.
Дорога, связывающая столицу с центральной частью материка, проходила мимо Одинокой Че, и стоящие на вершине скалы мужчины с любопытством, присущим любому жителю медвежьего угла, следили за приближающимися к городу торговцами.
– Тридцать пять кибиток, – пробормотал Родерик Утан, машинально пересчитав повозки. – Хороший караван.
– Завтра будем торговать, – негромко отозвался Шарль де ла Куа.
– И еще два дня.
– Да. И еще два дня.
Караван – это не только прибыль, но и праздник.
Нетерпеливые дети давным-давно высыпали за городские стены и с радостными воплями носились вокруг скрипящих кибиток и ступающих с неспешной важностью хадатарских тяжеловозов. Караваны в Северный Ульнар снаряжались только ими: медь штука тяжелая, а неторопливые хадатарцы без труда тащили кибитку, груженную в три раза тяжелее обычного.
В ответ на детские дразнилки носатые шасы беззлобно кивали и периодически швыряли в толпу леденцы, словно откупаясь от придорожных разбойников. «Пожертвования» вызывали бурю восторга и небольшие потасовки.
Эй, торговец, дай монету,
А не то сживу со свету!
Но куда большие, чем леденцы, эмоции у детей вызвали пять замыкающих караван кибиток бродячего цирка. Размалеванные повозки, вокруг которых подбрасывали булавы жонглеры, крутили сальто акробаты и падали в пыль клоуны. Завтра будет не только ярмарка, но и представление. Завтра будет праздник.
Завтра.
А сейчас на вершине скалы начинался трудный разговор.
– О чем ты хотел спросить? – поинтересовался Родерик, когда последняя кибитка втянулась в городские ворота. – И почему позвал меня именно сюда?
– А куда же еще, Род? Мы с тобой всегда решали проблемы именно здесь, – ответил Шарль. – Разве не так?
– У нас проблемы?
Они знали друг друга всю жизнь. Родерик Утан, магистр ложи Черного Вепря, и Шарль де ла Куа, верховный маг ложи Черного Вепря. Вместе росли на улицах Хикмар-Каса, бегали встречать караваны, плечом к плечу дрались с такими же сорванцами с Заречья. А все недоразумения, возникавшие лично между ними, решали на вершине Одинокой Че, договорившись, что, если когда-нибудь не придут к компромиссу, один из них спрыгнет вниз.
Рыцари, даже малолетние, имели свой взгляд на понятие «честь».
В юности пути Утана и де ла Куа разошлись. Шарль, у которого обнаружились незаурядные способности к магии, отправился в Канагар-Дабар, в самую престижную академию Ордена – его родители могли себе позволить дать сыну достойное образование. Родерик учился в заведении попроще, в рыцарском корпусе Гастазара, столицы одноименного удела, объединяющего два десятка лож, в том числе и Вепрей. Утану не было дано работать с магической энергией, а потому максимум, на что он мог рассчитывать, – занять должность магистра ложи. И Родерик рассчитывал. Он с отличием окончил корпус, вернулся в Северный Ульнар и уже через десять лет занял высший пост: на выборах, которые состоялись после смерти предыдущего лидера ложи, рассудительные Вепри решили, что молодой Утан идеально подходит на должность магистра. А еще через пару лет в родной город вернулся де ла Куа, дослужившийся к тому времени до чина лейтенанта гвардии и решивший принять предложение старого друга стать верховным магом ложи.
С тех пор они снова стали неразлучны. Пережили голод Гиблой Зимы, плечом к плечу сдерживали натиск Полосатых Ящериц во время Большой Гастазарской междоусобицы, вместе заботились о процветании и безопасности ложи.
И ни разу не поднимались на вершину Одинокой Че.
– Не думал, что у нас проблемы, Шарль.
– Надеюсь, Род.
– Что тебя тревожит?
– Настроения.
– У тебя плохое настроение? Предчувствие беды?
– Меня тревожат настроения, которые в последнее время овладевают Вепрями. Они становятся замкнутыми.
– Приближается зима, – пожал плечами Утан. – А после Гиблой все зимы вызывают настороженность.
– До нее еще полгода.
– Приближается осень.
Верховный маг покачал головой, пытаясь понять, смеется ли над ним старый друг или магистр на самом деле не видит, что происходит в ложе.
– Род! Веселье, которое мы наблюдаем сейчас, – это вспышка, вызванная прибытием каравана. Через три дня шасы уйдут, и настанут будни. А в обычные дни Хикмар-Кас не похож сам на себя. Чуды прячут глаза! Отворачиваются!
– Ты преувеличиваешь…
– Род! Вепри прячут глаза! Когда это было?
Магистр ложи тяжело вздохнул.
– Ну… Вепрям есть о чем подумать, Шарль. Я ведь не зря упомянул о зиме.
– До нее полгода, – повторно напомнил маг.
– Но ведь обещают очень суровую зиму. Твои предсказания и те сводки, что присылают из Гастазара, никого не радуют. Вы клянетесь, что голод не повторится, но чуды опасаются ошибки: Гиблую Зиму тоже не предсказывали, а как все обернулось?
– Вепри не доверяют магам?
– Вепри опасаются ошибки магов.
– А ты?
– Я – магистр ложи. Я обязан мыслить шире и смотреть дальше рядового рыцаря. Но в то же время моя главная задача состоит в том, чтобы Вепри жили хорошо. И с этой точки зрения я всегда буду на их стороне.
– Мы уже делим друг друга на стороны?
Пару секунд Родерик смотрел Шарлю в глаза, после чего медленно кивнул.
– Я неудачно выразился, друг. Извини меня.
– А мне кажется, ты высказался именно так, как сказал бы любой Вепрь, окажись он на твоем месте, – негромко произнес де ла Куа. – Чуды начали сторониться магов.
– Чушь!
– А в последнее время появляется и враждебность.
– Ерунда! Шарль, мы вместе! Что значит: «начали сторониться магов»? О какой враждебности ты говоришь? Мы ведь чуды!
Однако де ла Куа не уловил в голосе друга железобетонной уверенности. Утан не был предельно искренним, он хотел казаться предельно искренним.
Большая разница.
– Два дня назад избили мага.
Родерик хмыкнул:
– Так и знал, что наш разговор сведется к этому мелкому инциденту.
Он действительно должен был остаться мелким. В таверне «Медная лошадь» рыцарь и маг не сошлись во мнении относительно достоинств одной легкомысленной официантки. Обычное дело. Рыцарь навернул оппоненту в скулу. Маг поднялся с пола, отряхнул одежду и ответил, усилив удар соответствующим заклинанием. Рыцарь отделался сломанным ребром. Как правило, на этой фазе подобные поединки и заканчивались: все знали, что с магами, даже хлипкими на вид, лучше не связываться. Однако посетители «Медной лошади» проигнорировали правило и неожиданно выступили на стороне пострадавшего. Маг получил кувшином по голове сзади, потерял сознание, после чего его долго били ногами. Результат плачевен: не менее двух месяцев на восстановление.
– Ты по-прежнему считаешь, что речь идет о заурядной кабацкой драке?
– Разумеется.
– И не накажешь виновных?
– Не за что.
– Ты действительно так считаешь?
– Шарль, – проникновенно начал Утан, – ты не хуже меня знаешь, что любой маг способен без труда разбросать десяток драчунов. И все это знают. И маги знают, что мы это знаем. А некоторые из них, увы, пользуются положением и ведут себя весьма вызывающе. Я допрашивал тех, кто был в «Медной лошади». Твой парень вел себя очень нагло и, по общему мнению, получил по заслугам.
– Я не верю.
– Достаточно того, что в это верит большинство Вепрей, – отрезал магистр. – Я не пойду против ложи.
И вновь верховному магу показалось, что Родерик недоговаривает.
– А если я скажу, что одного из моих парней убили?
– Кого? – растерялся Утан.
Вот теперь – искренне. И стал похож на того парнишку, что когда-то бегал с маленьким Шарлем купаться на речку.
Де ла Куа рассмеялся.
– Ну, хоть это тебя проняло! Я уж думал, ты окончательно зачерствел.
Родерик, секунду поколебавшись, поддержал друга. И смех на вершине Одинокой Че звучал искренне. То ли мужчины были хорошими актерами, то ли им действительно нужно было выпустить пар.
«Ладно, к драке мы еще вернемся, – пообещал себе де ла Куа. – Понятно, что с настроениями в ложе не все в порядке, однако сейчас давить на Рода не стоит. Пусть думает, что я удовлетворен. Сменим тему…»
Некоторое время назад магистр распорядился прекратить работы на одной из дальних шахт. Ничего удивительного – бывает. Однако утверждениям, что руда неожиданно обеднела, Шарль не поверил. Шахта новая, он сам предсказывал, где ее нужно закладывать, и знал, что порода там богатая. Утану ничего не сказал, решил съездить, проверить и был крайне удивлен, увидев, что Вепри завалили тоннель.
– Род, насчет Березовой шахты… Я был там…
Утан, словно не услышав друга, продолжил предыдущую тему:
– И еще, Шарль, меня беспокоит, что ты нянчишься с магами. Ты отходишь от Вепрей, от своих корней. А ты должен быть с нами.
Настроение де ла Куа, слегка улучшившееся, вновь испортилось.
«Он не хочет говорить о шахте? Почему?!»
– Ты перестал быть чудом, Шарль, – продолжил Утан. – Ты – маг. Молодому нахалу набили морду в таверне, и ты требуешь суда магистра ложи. Кем ты выставляешь меня перед Вепрями? Я не обязан вытирать мальчишкам сопли. Мы вместе воевали, вместе голодали, вместе веселились, так давай и дальше жить вместе. Пора бы тебе вспомнить, что маги такие же чуды, как все.
Де ла Куа был сбит с толку. Ведь эту тему они закрыли, почему Родерик вновь за нее взялся? Неужели только для того, чтобы не говорить о шахте?
– И маги не могут рассчитывать на привилегии.
«Я и не просил!» – хотел бросить Шарль, но вместо этого буркнул:
– О каких привилегиях ты говоришь?
Непонимание сменилось злостью.
– Почему умные и сильные чуды не могут влиять на политику Ордена только на том основании, что они не маги?
– Они могут стать советниками великого магистра. Стать магистрами лож!
– Никто не слушает магистров лож, – хмыкнул Утан. – Даже в Гастазаре всем плевать на мое мнение, чего уж говорить о столице! Ты формально стоишь ниже меня, но в уделе к твоим словам прислушиваются гораздо внимательнее. А меня всегда спрашивают, согласен ли ты с моим решением.
«Обида? Да, похоже, обида. Родерик вступил в опасный возраст: сил много, амбиций не меньше, но потолок достигнут. Рано, слишком рано Утан стал магистром ложи. А ведь за такие слова можно поплатиться. Это не междоусобица, проиграв в которой можно отделаться ссылкой, тут речь о расколе Ордена. Такие случаи расследует мастерская Дознаний, что прячется внутри гвардии великого магистра, а с магами из этой службы шутки плохи».
Злость ушла, и де ла Куа попытался образумить друга:
– Ты видишь все в темном свете.
– Я вижу так, как есть. Маги захватили власть.
– Род, ты понимаешь, что говоришь опасные вещи?
– Я говорю правдивые вещи.
Магистр смотрел в глаза мага. И теперь в его голосе звучала неподдельная убежденность в собственной правоте. У Шарля задрожали пальцы.
– Ты кому-нибудь еще высказывал подобные идеи?
– Почему ты интересуешься?
– Потому что я о нашем разговоре никому не скажу. А вот кто-нибудь другой…
Дружба – это честь. И даже сейчас де ла Куа об этом не забывал.
Утан, в свою очередь, отмахнулся от вопроса, словно от чего-то малозначительного. И продолжал высказывать накипевшее:
– Ты мог бы остаться в столице, продолжить карьеру в гвардии и, возможно, стать великим магистром. Но при этом мы оба знаем, что я лучше тебя управляюсь с хозяйством ложи. Я лучший, чем ты, политик и дипломат.
– Ты можешь стать магистром удела.
– Великий магистр и магистр удела. Разницу чувствуешь? К тому же меня всегда будут спрашивать, поддерживает ли мои решения верховный маг удела.
– Что ты хочешь сказать?
– Я хочу сказать, что ты, плохой правитель, плохой политик и плохой дипломат, можешь сделать карьеру, которая мне и не снилась. Только на том основании, что ты – маг.
– Не волнуйся, плохие политики, плохие правители и плохие дипломаты высоко не поднимаются, – раздраженно ответил Шарль. – Верховным магистром становится лучший из чудов. Но при этом он еще и маг.
– Это обязательное условие, и оно перечеркивает три предыдущих! Чтобы ковать мечи, делать повозки и выращивать скот, не обязательно быть магом. И чтобы договариваться с магистрами, не доводить их до междоусобиц, тоже не нужна магия. Нужен здравый смысл, ум и желание жить в мире. Хорошим правителем может стать любой чуд, но почему правитель – обязательно маг? Где справедливость?