— Я, точнее перстень, написал это две недели назад, — продолжил Иван. — А ваш внешний вид увидел во сне. Я знаю, что вам нужна помощь. Не знаю какая, но если Трон меня вызвал, значит, он в беде.
— И часто он вас вызывал? Вас или ваших предков?
— Еще ни разу. Но мы были готовы делать все, что он прикажет. Это наш долг. — Плотников пожал плечами — Вы можете мне верить, можете не верить. Если вы откажетесь со мной разговаривать, я все равно выясню, что происходит, и приму меры. Но мне кажется, мы должны сотрудничать — дед говорил, что Трон не ошибается.
— Тогда почему он не вызвал вас десять лет назад? Когда мы его нашли?
— Видимо, Трон был уверен, что у вас ничего не получится.
— Возразить нечего, — развел руками Валентин Павлович. И неожиданно перехватил внимательный взгляд мужчины за два столика справа. Черноволосый, плечистый, он пристально наблюдал за собеседниками. «Человек Александрова!»
— Иван, — негромко произнес профессор, — я думаю, нам надо продолжить разговор в другом месте.
— Это мой помощник, — улыбнулся Плотников, поняв, кто заставил насторожиться Зябликова. — Эммануил Кунцевич, для друзей — Моня. Мне рекомендовали взять его в качестве сопровождающего. В свое время Моня служил в специальном подразделении у Щелокова, организовывал неприятности врагам министра. Очень опытный человек.
— Вы ему доверяете?
— Учитывая, какие деньги я ему плачу, — вполне.
Черноволосый, среагировав на кивок Ивана, присоединился к собеседникам. Его рука оказалась плотной и жесткой.
— Насколько я понимаю, первичные переговоры прошли успешно? — Большие глаза Кунцевича внимательно ощупали ученого. — Вы уже рассказали Ивану о своих неприятностях?
— Нет.
— Тогда начинайте, больше мы никого не ждем.
— Но что вы можете? — тоскливо вздохнул профессор. — Вы даже не представляете, какие силы задействованы в этой игре.
— Учитывая мои связи и средства, которые мистер Плотников готов вложить в дело, мы можем очень много, — спокойно возразил Кунцевич. — В чем суть неприятностей?
Зябликов оглядел неожиданных союзников и вздохнул:
— Генерал Александров, куратор нашего проекта, хочет продать Трон американцам.
— Не проблема, — быстро произнес Иван. — Давайте переговорим с генералом — я дам в два раза больше любой цены.
Зябликов поперхнулся:
— Вы серьезно?
Моня сдержанно кашлянул:
— Иван, я уже просил вас не делать необдуманных предложений. Здесь не Америка.
— Но это возможно? — Валентин Павлович, который и в мыслях не мог допустить столь простого решения, с надеждой посмотрел на Плотникова.
— Технически — да, — ответил Кунцевич. — Иван очень обеспеченный человек. Но на практике ничего не получится: генерал КГБ будет вести дела только с теми, в ком уверен на сто один процент. А у нас нет времени завоевывать его доверие.
— Черт! — Плечи Зябликова обреченно поникли. — Значит, все пропало!
— Хватит соплей, — поморщился Моня. — Вы знаете, когда генерал собирается провернуть сделку?
— Завтра ночью его люди вывезут Трон из Кедрового и погрузят на железнодорожную платформу. Американское судно будет ждать во Владивостоке, там у Александрова свой человек на таможне. Они переправят артефакт под видом лома цветных металлов.
— Как он собирается объяснить исчезновение Трона?
— Никак, — пожал плечами Зябликов. — Скажет, что артефакт исчез. Учитывая, сколько загадок подбросил нам Трон, этот бред вполне проходим.
— Охранники побожатся, что ничего не видели и не слышали, потом получат от генерала пухлые конверты, и все счастливы. Высшее руководство в доле. Комендант на всякий случай огребает взыскание, вы остаетесь без работы, Трон уплывает в Америку, — подытожил Кунцевич. Он действительно был опытным человеком. — Времени в обрез.
— А если донести на Александрова? — предложил Плотников.
— Вряд ли это поможет, — вздохнул профессор. — Генерал подчиняется напрямую Москве, а начальник местного КГБ — его приятель. Максимум, на что мы сможем рассчитывать, что письмо отправится по инстанции…
— В самом лучшем случае Александрова снимут, а Трон продаст американцам его преемник, — отрезал Моня. — К тому же, поскольку нет сомнений в том, что наш генерал делится с вышестоящим товарищем, письмо наверняка ляжет под сукно. — Моня холодно посмотрел на Плотникова и Зябликова. — Я, ребята, эту страну люблю, но отдаю себе отчет, какой бардак здесь сейчас творится. Империя рухнула, страха нет, будущее в тумане, и каждый продает все, до чего может дотянуться. Если на артефакт есть покупатель — считайте, что Россия его потеряла. Это факт.
— Ты прощупал свои каналы? — после паузы спросил Плотников.
— К сожалению, мой авторитет в Красноярске не действует, — развел руками Кунцeвич. — Мне вообще не следует здесь находиться. Извини, Иван.
— Где ты сможешь помочь?
— Если мы доставим Трон в Краснодар, я найду надежных людей, которые припрячут его до лучших времен. Или помогут вывезти через Новороссийск. В любом случае там у нас будут развязаны руки.
— Что вы хотите делать с артефактом? — тихо спросил Зябликов.
— Еще не знаю, — честно ответил Иван. — Возможно, действительно спрячу здесь, в России. Возможно, переправлю за границу. Трон сам скажет, какой вариант его устроит больше. Но все это — будущее, сейчас же мы должны думать о том, как помешать генералу Александрову.
— Да, — пробормотал Валентин Павлович. — Сейчас это главное.
— Вы поможете?
Профессор помолчал, нервно провел рукой по скатерти и кивнул:
— Да.
— Почему? — быстро и жестко спросил Моня. Зябликов в упор посмотрел на Кунцевича.
— Потому что иначе я не могу. Трон должен остаться в России.
— Мы этого не гарантируем.
— Но мне кажется, что рано или поздно Иван вернет его сюда.
— Это так?
Плотников серьезно кивнул:
— Если Трон этого захочет, то обязательно.
— Вот и все, — улыбнулся профессор. — Вы патриот, Иван, несмотря на американский паспорт в кармане. А генерал Александров — торгаш. Мне кажется, это достаточный мотив, чтобы помогать вам.
Плотников крепко пожал протянутую Зябликовым руку.
— Хорошо, что мы можем доверять друг другу, — резюмировал Кунцевич. — В свете того, что нам предстоит, это очень важно.
— Ты знаешь людей, которые могут помочь? — вернулся к делам Иван.
— Знаю, — кивнул Моня. — Мне дали наводку на бандитов, но я к ним не пойду.
— Почему?
— Потому что я им не верю, — спокойно ответил Кунцевич. — Это первое. А второе: на случай неприятностей у нас должен быть козырь в рукаве. Этот козырь — я. Случись что, я смогу вытащить вас отсюда.
— Он прав, — вздохнул Зябликов. — Лучше, если бандиты до поры не будут знать об Эммануиле. Пойдем к ним вдвоем.
— Только, пожалуйста, — голос Мони стал очень сосредоточенным и холодным, — в точности выполняйте инструкции, которые я вам дам…
— Построить особняк в викторианском стиле придумали не мы, — негромко ответил Иван Плотников на вопрос собеседника. — В смысле — не наша семья. Первый владелец поместья был местным скоробогатеем, сделавшим состояние на нефти. Удачливым и кичливым. В двадцать четвертом его удача закончилась, он крупно погорел на бирже, и мой прапрадед купил «Девоншир» с потрохами. — Иван помолчал. — К тому же вторая жена прадеда была англичанкой из рода Мальборо… И с тех пор Плотниковы осели здесь…
— Красивый дом, — повторил гость. — Очень красивый.
Пришелец уже успел побывать в ванной, его длинные волосы еще оставались влажными и слегка намочили выданный хозяином халат. Гость выглядел крепче худощавого Ивана, шире в кости, мощнее, но при этом во внешнем облике мужчин можно было найти общие черты: высокий лоб, большие серые глаза и, самое примечательное, характерное движение губ во время разговора. Вот только вряд ли президент преуспевающей финансовой компании стал бы украшать свое тело сомнительными татуировками, а вот его странный гость — украсил. И не одной. Предплечье левой руки пришельца покрывала черно-красная вязь. Густая и причудливая, она скрывалась в рукаве и появлялась уже на могучей шее, чуть-чуть не доходя до уха. Что таилось под тканью халата, можно было только догадываться. А на предплечье правой руки мужчины плели паутину зеленые пауки, небольшие, но выполненные весьма искусно — хозяину дома даже казалось, что их лапки шевелятся.
— И ваша супруга, Иван, весьма красива, — продолжил гость, смакуя дорогой виски. — Передайте ей мои комплименты.
— С удовольствием, Матвей, — кивнул Плотников. Плотный ужин остался позади. Пришелец не стал скрывать, что давно не ел, и, покинув ванную комнату, с удовольствием уничтожил салат, суп, солидную порцию жаркого и чуть не половину пирога. Ел он быстро, жадно, но, судя по внешнему виду, длительные голодовки были для пришельца скорее исключением, чем правилом. Стол Матвею накрыли здесь же, в большой гостиной, а теперь мужчины расположились в креслах у зажженного камина, вели неторопливую беседу и потягивали виски — от предложенных сигар пришелец отказался.
— Мне показался странным выговор вашей супруги, — произнес гость.
— Лиза родилась и выросла в Ницце, — объяснил Иван. — Ее предки бежали во Францию от революции. Мы познакомились в Париже и обвенчались восемь лет назад.
— В России была революция?
Если Плотников и был удивлен вопросом, то никак не выразил этого.
— В одна тысяча девятьсот семнадцатом году. Император бросил народ на произвол судьбы, отрекся от престола и был убит бунтовщиками где-то в Сибири. На протяжении семидесяти с лишним лет Россией правила диктатура, сейчас — демократически избранный президент.
— Звучит неприятно, — буркнул гость.
— Прапрадед предчувствовал смуту, — бесстрастно продолжил Иван. — Наша семья перебралась в Америку еще в тысяча девятьсот девятом году, так что к семнадцатому все активы оказались за океаном. — Плотников снова выдержал небольшую паузу. — На следующий день после отречения императора прадед обратился к местным властям с просьбой о предоставлении американского гражданства.
— Но вы хорошо говорите по-русски.
— И мои дети будут говорить. И дети моих детей.
— А вот это звучит весьма достойно. — Матвей прикрыл глаза, пару секунд молчал, словно собираясь с мыслями, после чего вновь посмотрел на Плотникова. — Иван, в вашей библиотеке есть книги по истории? Мне бы хотелось узнать, что происходило здесь, пока я… Пока меня…
— Книги есть, — кивнул Плотников, — но мне кажется, будет гораздо лучше, если я снабжу их текст своими комментариями.
— Это будет замечательно, — улыбнулся гость. — Но нам и без того предстоит долгий разговор, и я не хотел излишне утруждать вас…
— Пустое, Матвей, — махнул рукой хозяин дома. — Вы прекрасно понимаете, что значит для меня ваш визит. Мне будет приятно оказать вам любую посильную помощь, и даже больше.
— Благодарю… Вы позволите? — Матвей взял у Плотникова толстый альбом и погрузился в созерцание семейных фотографий.
Иван же, добавив в бокалы виски, откинулся на спинку кресла и устремил задумчивый взгляд на горящий в камине огонь. Ему было о чем поразмышлять. Плотников знал, что рано или поздно эта встреча состоится, что в один прекрасный день откроется дверь и на пороге появится человек с фамильным перстнем. Человек, все желания и просьбы которого надо выполнять, чего бы это ни стоило. Предки Ивана ждали этой встречи всю жизнь, но не дождались. Особенно тяжело было прадеду. Плотников помнил, с какой грустью старый Сергей Саввович вкладывал в руку отца таинственное кольцо. «Они не смогли прийти раньше, — вздохнул он тогда, — не порадовали меня перед смертью. Боюсь, уж не заблудились ли… — Глаза прадеда вспыхнули. — Но ты дождись, сынок, дождись ребят, я верю — они вернутся». Отец кивнул. И вот пришел Матвей. Усталый, голодный, ни черта не знающий о современном мире и событиях, которые происходили на Земле за последние сто лет. Где он путешествовал? Где мог заблудиться? Иван взял в руки лежащие на лакированном столике перстни: тот, который передал гость, и свой, снятый с мизинца. Взял, снова оглядел абсолютно одинаковые украшения и медленно соединил их. Золотые кольца плавно вошли друг в друга, образовав маленькую, из двух звеньев цепочку, а желтые камни изменили цвет, превратились в красные, тускло сияющие угли. Плотников потянул перстни в разные стороны, и цепь послушно распалась. Все так, как и должно быть.
— Пытаешься понять, в чем фокус? — с улыбкой спросил Матвей.
— Я привык к тому, что перстень живет своей жизнью, — серьезно ответил Иван. — Разговаривает, предупреждает… Он помог нам во время Великой депрессии: семья преодолела кризис с минимальными потерями. — Снова пауза. — А несколько лет назад я очень вовремя избавился от крупного пакета акций весьма солидных предприятий… Через неделю они обанкротились.
— Долг семьи — присматривать за Троном, — не спеша произнес Матвей. — А Трон, в свою очередь, помогает семье быть готовой в любой момент выполнить любую задачу. Через перстень Трон предупреждает об опасностях и дает советы.
— Так говорил дед. — Плотников сделал маленький глоток виски. — Но, кажется, я плохо присматривал за артефактом.
— Это сказал перстень?
— Нет, но…
— Тогда не беспокойся ни о чем, — уверенно рассмеялся гость. — Если перстень молчит, значит, Трон находится в безопасности или его устраивает сложившаяся ситуация. В противном случае он бы подал сигнал.
— А если он разочаровался во мне?
— Он не настолько умен. Трон знает, что через перстень может получить поддержку, и продолжал бы взывать о помощи.
— Это точно?
— Абсолютно.
— Вы меня успокоили, — признался Иван. — После того, что было…
Матвей поудобнее устроился в кресле, явно готовясь слушать рассказ Плотникова, но хозяин дома неожиданно замолчал и, глядя прямо в глаза гостя, спросил:
— Перед тем как я расскажу, что знаю, я бы хотел задать вопрос.
— Конечно, — кивнул гость.
— Кто вы?
— А как ты думаешь?
Иван помедлил.
— У прапрадеда было три сына. Старший, Сергей Саввович, мой прадед, и двое младших, которые официально считаются погибшими. Сергей Саввович говорил, что на самом деле его братья не умерли, а ушли. Он не говорил куда, но был уверен, что либо они сами, либо их потомки вернутся. Знаком будет перстень…
— Младшие братья были близнецами, — мягко перебил Ивана гость. — Матвей и Андрей. Мы действительно не умерли, а ушли, причем очень далеко отсюда. — Гость широко улыбнулся: — Надеюсь, Иван, тебя не сильно обескуражит тот факт, что ты разговариваешь с двоюродным прадедушкой?
Москва, Бутово, 17 марта, среда, 14:01
— Почему наша могущественная семья до сих пор не является Великим Домом? Почему мы вынуждены жить на окраине Тайного Города, а не грабим челов так, как нам этого хочется?!
— Потому что мы не самые умные, — самокритично высказался кто-то из толпы.
— Идиот! — высокомерно отмахнулся Напильник. — Жалкий слабак, одурманенный вражеской пропагандой! Да, я согласен, мозги у нас маленькие. Ну и что? Зато какие они тяжелые! Удивительно тяжелые!
— С чего ты взял?
— А ты вспомни, сколько весят по утрам наши головы! — привел железный аргумент уйбуй. Народ задумался.
— И что это значит?
— Это значит… — Напильник заглянул в шпаргалку: — Это значит, что удельная плотность ума у нас выше! Она вообще самая высокая в Тайном Городе!
Пораженные неожиданным выводом сородичи притихли. Уйбуй приободрился.
— И вот я спрашиваю: почему мы вынуждены платить за виски, а не получать его даром?!! Вы знаете почему? Не знаете?!
Невнятный гул собравшейся во дворе Южного Форта толпы подтвердил грустный вывод Напильника — соплеменники не догадывались, почему не играют первые роли в Тайном Городе. Гнилич набрал побольше воздуха:
— А я вам скажу почему! Потому что развитие нашей могущественной семьи идет неправильно! Вместо того чтобы обрести свободу и величие, мы стонем под пятой узурпатора! Под его узурпаторской пяткой!
Правая рука уйбуя смело указала на огромный портрет великого фюрера, висящий рядом с мусорной кучей, а левая выдернула из-за пояса ятаган и воинственно покрутила им в воздухе. Пару секунд собравшиеся изучали нарисованного вождя, а затем начали выражать неодобрение попранию своих гражданских прав. По двору пронесся легкий матерок. Сообразительный Напильник понял, что надо ковать железо, пока горячо.
— Продавшаяся людам клика одноглазого Кувалды специально сдерживает развитие Великого Дома Красных Шапок! Но я это изменю! Я гарантирую процветание и благосостояние! Мы поставим вопрос ребром и снова будем грабить всех, кого захотим! Мы никому не позволим вообще!!
Зрители возбужденно загалдели. Уйбуй вытер пот, скопившийся под красной банданой, и воинственно потряс ятаганом:
— Нам нужен новый великий фюрер! Нам нужен я!!
Гниличи, которые составляли основную массу митингующих, радостно завопили и выразили поддержку кандидату беспорядочной стрельбой в воздух. В нарисованного Кувалду полетели помидоры и тухлые яйца — моральный дух электората рос на глазах.
— Честные выборы поднимут авторитет Красных Шапок! Великим Домам придется иметь дело с истинно народными избранниками, а не с кучкой распоясавшихся проходимцев! И они будут вынуждены уважать наши желания!!
Гладкий предвыборный текст Напильнику состряпали ушлые шасы из рекламного агентства «ТиградМедиа». Увлекшийся идеей сместить фюрера уйбуй понимал, что не сможет самостоятельно зажечь народ, и обратился за помощью к профессионалам, которые, почуяв запах денег, молниеносно заключили с потенциальным кандидатом контракт на проведение кампании. В качестве аванса Напильник написал кабальную долговую расписку, к вечеру он должен был собрать кругленькую сумму на покрытие начальных расходов, но уйбуй не унывал: воодушевленные идеей Гниличи пообещали скинуться на благое дело. Пока же дорогостоящий ход с приглашением шасов оправдывал себя на все сто: красивая речь и наспех отпечатанные цветные листовки возбудили сородичей не хуже виски. Правда, появились и трудности.
— Великий фюрер должен быть выходцем из великого клана! — подали голос от дверей «Средства от перхоти». Там кучковались Дуричи. — А ты, Напильник, даже на самогон наворовать не можешь!
— Зато я умный! — ощерился уйбуй.
— Тогда почему ты в карты всем проигрываешь?
Вопрос прозвучал остро, и соратники Гниличи заволновались. Напильник понимал, что в его собственном клане найдется достаточное количество уйбуев, желающих стать великим фюрером, и надо отвечать на подлые нападки быстро и жестко. Показать свою силу и сторонникам, и противникам.
— А потому, — прорычал он, — что вы, Дуричи, все шулеры! — И злобно помахал ятаганом. — Понятно?
Подчиненная Напильнику десятка дружно лязгнула помповыми ружьями.
— То есть ты такой тупой, что даже на наши трюки ведешься? — с издевкой уточнили политические оппоненты и тоже потянулись за оружием. — Хороший же у нас фюрер будет!
В воздухе запахло потасовкой. Оскорбленные Гниличи, окрыленные пламенной речью кандидата и подавляющим численным превосходством над противником, принялись сжимать кольцо вокруг дерзких Дуричей. Почуявшие неладное оппоненты медленно отступали к дверям «Средства от перхоти».
— Ща мы покажем, на какие фокусы ведется великий фюрер, — пообещал Напильник. — Ща мы покажем, топор тебе в зубы!
— Ну ты, кандидат хренов, — осторожно протянул Булыжник. — Мы же это, чисто дебаты проводили.
— Ща я тебе эти дебаты в глотку засуну, — пообещал осмелевший Гнилич, торопливо распихивая по карманам скомканные листы с текстом речи. — Ща…
Несмотря на то что кабинет великого фюрера размещался на последнем этаже единственной в штаб-квартире высокой башни, а на окнах стояли тройные стеклопакеты, музыка оживленной перестрелки звучала в нем с консерваторским качеством.
— Какая скотина осмелилась нарушить указ великого фюрера?
— Напильник Гнилич, — сообщил уйбуй Копыто, один из самых преданных Кувалде десятников. — Бесится, вонючая морда.
— Повесить. — коротко повелел лидер. — Там на принтере распечатаны приговоры. Возьми офин, впиши имя и повесь смутьяна.
Врожденная шепелявость Красных Шапок была выражена у одноглазого Кувалды необычайно сильно, он совсем не выговаривал букву «д», но тем не менее умел доносить свои мысли до верноподданных. Собственно, несвойственное дикарям умение размышлять и помогло маленькому Шибзичу вознестись столь высоко.
— Видите ли, ваше высокопревосходительство господин великий фюрер, — дипломатично начал Копыто.
Снизу донесся звук взрыва: запертые в кабаке Дуричи пальнули в оппонентов из подствольника. Кувалда побелел от бешенства.
— Копыто, сукин сын, если ты немефленно не расскажешь, что происхофит в Форте, я тебя…
— Напильник проводил предвыборный митинг, мля. — Уйбуй понял, что фюрер позволяет обойтись без церемоний. — Кодлу Гниличей во двор выгнал и публично втирал какой он умный. Дуричи возмутились — у них, наверное, свой кандидат есть — и устроили перестрелку. — Копыто зевнул. — Политические технологии, мля.
Кувалда выкатил на верного помощника единственный глаз, пару мгновений ошарашенно хлопал им, а затем медленно, едва не по складам, поскольку скулы сводило от бешенства, поинтересовался:
— Канфифат куфа?
— Так Напильник хочет выборы великого фюрера устроить, — беспечно ответил Копыто. — Народ, в натуре, не против. Только Дуричи не хотят Напильника, а хотят другого.
— Кого фругого?
— Кого-то из своих, — пожал плечами уйбуй. — Я в подробности не вдавался.
— А я?
— А что ты? — Копыто несколько удивленно посмотрел на вождя.
— Я — великий фюрер?
— Да, — подтвердил уйбуй. — Ты — ваше высокопревосходительство господин великий фюрер… — Копыто неожиданно замолчал: понял, куда клонит одноглазый. — Так это… — Уйбуй судорожно сглотнул. — Так что нам тогда делать?
Внезапное понимание нависшей над кланом угрозы придавило Копыто к земле: плечи бравого десятника поникли, пальцы задрожали, а в голосе появились панические нотки.
— Собирай Шибзичей, — распорядился Кувалда, — пусть бросают все и гонят сюфа. Казармы клана закрыть, никого не пускать…
— Никого, — тоскливо подтвердил Копыто, в маленьких глазках которого отчетливо читалось страстное желание убраться из Форта как можно дальше.
— И часто он вас вызывал? Вас или ваших предков?
— Еще ни разу. Но мы были готовы делать все, что он прикажет. Это наш долг. — Плотников пожал плечами — Вы можете мне верить, можете не верить. Если вы откажетесь со мной разговаривать, я все равно выясню, что происходит, и приму меры. Но мне кажется, мы должны сотрудничать — дед говорил, что Трон не ошибается.
— Тогда почему он не вызвал вас десять лет назад? Когда мы его нашли?
— Видимо, Трон был уверен, что у вас ничего не получится.
— Возразить нечего, — развел руками Валентин Павлович. И неожиданно перехватил внимательный взгляд мужчины за два столика справа. Черноволосый, плечистый, он пристально наблюдал за собеседниками. «Человек Александрова!»
— Иван, — негромко произнес профессор, — я думаю, нам надо продолжить разговор в другом месте.
— Это мой помощник, — улыбнулся Плотников, поняв, кто заставил насторожиться Зябликова. — Эммануил Кунцевич, для друзей — Моня. Мне рекомендовали взять его в качестве сопровождающего. В свое время Моня служил в специальном подразделении у Щелокова, организовывал неприятности врагам министра. Очень опытный человек.
— Вы ему доверяете?
— Учитывая, какие деньги я ему плачу, — вполне.
Черноволосый, среагировав на кивок Ивана, присоединился к собеседникам. Его рука оказалась плотной и жесткой.
— Насколько я понимаю, первичные переговоры прошли успешно? — Большие глаза Кунцевича внимательно ощупали ученого. — Вы уже рассказали Ивану о своих неприятностях?
— Нет.
— Тогда начинайте, больше мы никого не ждем.
— Но что вы можете? — тоскливо вздохнул профессор. — Вы даже не представляете, какие силы задействованы в этой игре.
— Учитывая мои связи и средства, которые мистер Плотников готов вложить в дело, мы можем очень много, — спокойно возразил Кунцевич. — В чем суть неприятностей?
Зябликов оглядел неожиданных союзников и вздохнул:
— Генерал Александров, куратор нашего проекта, хочет продать Трон американцам.
— Не проблема, — быстро произнес Иван. — Давайте переговорим с генералом — я дам в два раза больше любой цены.
Зябликов поперхнулся:
— Вы серьезно?
Моня сдержанно кашлянул:
— Иван, я уже просил вас не делать необдуманных предложений. Здесь не Америка.
— Но это возможно? — Валентин Павлович, который и в мыслях не мог допустить столь простого решения, с надеждой посмотрел на Плотникова.
— Технически — да, — ответил Кунцевич. — Иван очень обеспеченный человек. Но на практике ничего не получится: генерал КГБ будет вести дела только с теми, в ком уверен на сто один процент. А у нас нет времени завоевывать его доверие.
— Черт! — Плечи Зябликова обреченно поникли. — Значит, все пропало!
— Хватит соплей, — поморщился Моня. — Вы знаете, когда генерал собирается провернуть сделку?
— Завтра ночью его люди вывезут Трон из Кедрового и погрузят на железнодорожную платформу. Американское судно будет ждать во Владивостоке, там у Александрова свой человек на таможне. Они переправят артефакт под видом лома цветных металлов.
— Как он собирается объяснить исчезновение Трона?
— Никак, — пожал плечами Зябликов. — Скажет, что артефакт исчез. Учитывая, сколько загадок подбросил нам Трон, этот бред вполне проходим.
— Охранники побожатся, что ничего не видели и не слышали, потом получат от генерала пухлые конверты, и все счастливы. Высшее руководство в доле. Комендант на всякий случай огребает взыскание, вы остаетесь без работы, Трон уплывает в Америку, — подытожил Кунцевич. Он действительно был опытным человеком. — Времени в обрез.
— А если донести на Александрова? — предложил Плотников.
— Вряд ли это поможет, — вздохнул профессор. — Генерал подчиняется напрямую Москве, а начальник местного КГБ — его приятель. Максимум, на что мы сможем рассчитывать, что письмо отправится по инстанции…
— В самом лучшем случае Александрова снимут, а Трон продаст американцам его преемник, — отрезал Моня. — К тому же, поскольку нет сомнений в том, что наш генерал делится с вышестоящим товарищем, письмо наверняка ляжет под сукно. — Моня холодно посмотрел на Плотникова и Зябликова. — Я, ребята, эту страну люблю, но отдаю себе отчет, какой бардак здесь сейчас творится. Империя рухнула, страха нет, будущее в тумане, и каждый продает все, до чего может дотянуться. Если на артефакт есть покупатель — считайте, что Россия его потеряла. Это факт.
— Ты прощупал свои каналы? — после паузы спросил Плотников.
— К сожалению, мой авторитет в Красноярске не действует, — развел руками Кунцeвич. — Мне вообще не следует здесь находиться. Извини, Иван.
— Где ты сможешь помочь?
— Если мы доставим Трон в Краснодар, я найду надежных людей, которые припрячут его до лучших времен. Или помогут вывезти через Новороссийск. В любом случае там у нас будут развязаны руки.
— Что вы хотите делать с артефактом? — тихо спросил Зябликов.
— Еще не знаю, — честно ответил Иван. — Возможно, действительно спрячу здесь, в России. Возможно, переправлю за границу. Трон сам скажет, какой вариант его устроит больше. Но все это — будущее, сейчас же мы должны думать о том, как помешать генералу Александрову.
— Да, — пробормотал Валентин Павлович. — Сейчас это главное.
— Вы поможете?
Профессор помолчал, нервно провел рукой по скатерти и кивнул:
— Да.
— Почему? — быстро и жестко спросил Моня. Зябликов в упор посмотрел на Кунцевича.
— Потому что иначе я не могу. Трон должен остаться в России.
— Мы этого не гарантируем.
— Но мне кажется, что рано или поздно Иван вернет его сюда.
— Это так?
Плотников серьезно кивнул:
— Если Трон этого захочет, то обязательно.
— Вот и все, — улыбнулся профессор. — Вы патриот, Иван, несмотря на американский паспорт в кармане. А генерал Александров — торгаш. Мне кажется, это достаточный мотив, чтобы помогать вам.
Плотников крепко пожал протянутую Зябликовым руку.
— Хорошо, что мы можем доверять друг другу, — резюмировал Кунцевич. — В свете того, что нам предстоит, это очень важно.
— Ты знаешь людей, которые могут помочь? — вернулся к делам Иван.
— Знаю, — кивнул Моня. — Мне дали наводку на бандитов, но я к ним не пойду.
— Почему?
— Потому что я им не верю, — спокойно ответил Кунцевич. — Это первое. А второе: на случай неприятностей у нас должен быть козырь в рукаве. Этот козырь — я. Случись что, я смогу вытащить вас отсюда.
— Он прав, — вздохнул Зябликов. — Лучше, если бандиты до поры не будут знать об Эммануиле. Пойдем к ним вдвоем.
— Только, пожалуйста, — голос Мони стал очень сосредоточенным и холодным, — в точности выполняйте инструкции, которые я вам дам…
* * *
Поместье «Девон широкая аллея», США, 16 марта, вторник, 23:59 (время местное)— Построить особняк в викторианском стиле придумали не мы, — негромко ответил Иван Плотников на вопрос собеседника. — В смысле — не наша семья. Первый владелец поместья был местным скоробогатеем, сделавшим состояние на нефти. Удачливым и кичливым. В двадцать четвертом его удача закончилась, он крупно погорел на бирже, и мой прапрадед купил «Девоншир» с потрохами. — Иван помолчал. — К тому же вторая жена прадеда была англичанкой из рода Мальборо… И с тех пор Плотниковы осели здесь…
— Красивый дом, — повторил гость. — Очень красивый.
Пришелец уже успел побывать в ванной, его длинные волосы еще оставались влажными и слегка намочили выданный хозяином халат. Гость выглядел крепче худощавого Ивана, шире в кости, мощнее, но при этом во внешнем облике мужчин можно было найти общие черты: высокий лоб, большие серые глаза и, самое примечательное, характерное движение губ во время разговора. Вот только вряд ли президент преуспевающей финансовой компании стал бы украшать свое тело сомнительными татуировками, а вот его странный гость — украсил. И не одной. Предплечье левой руки пришельца покрывала черно-красная вязь. Густая и причудливая, она скрывалась в рукаве и появлялась уже на могучей шее, чуть-чуть не доходя до уха. Что таилось под тканью халата, можно было только догадываться. А на предплечье правой руки мужчины плели паутину зеленые пауки, небольшие, но выполненные весьма искусно — хозяину дома даже казалось, что их лапки шевелятся.
— И ваша супруга, Иван, весьма красива, — продолжил гость, смакуя дорогой виски. — Передайте ей мои комплименты.
— С удовольствием, Матвей, — кивнул Плотников. Плотный ужин остался позади. Пришелец не стал скрывать, что давно не ел, и, покинув ванную комнату, с удовольствием уничтожил салат, суп, солидную порцию жаркого и чуть не половину пирога. Ел он быстро, жадно, но, судя по внешнему виду, длительные голодовки были для пришельца скорее исключением, чем правилом. Стол Матвею накрыли здесь же, в большой гостиной, а теперь мужчины расположились в креслах у зажженного камина, вели неторопливую беседу и потягивали виски — от предложенных сигар пришелец отказался.
— Мне показался странным выговор вашей супруги, — произнес гость.
— Лиза родилась и выросла в Ницце, — объяснил Иван. — Ее предки бежали во Францию от революции. Мы познакомились в Париже и обвенчались восемь лет назад.
— В России была революция?
Если Плотников и был удивлен вопросом, то никак не выразил этого.
— В одна тысяча девятьсот семнадцатом году. Император бросил народ на произвол судьбы, отрекся от престола и был убит бунтовщиками где-то в Сибири. На протяжении семидесяти с лишним лет Россией правила диктатура, сейчас — демократически избранный президент.
— Звучит неприятно, — буркнул гость.
— Прапрадед предчувствовал смуту, — бесстрастно продолжил Иван. — Наша семья перебралась в Америку еще в тысяча девятьсот девятом году, так что к семнадцатому все активы оказались за океаном. — Плотников снова выдержал небольшую паузу. — На следующий день после отречения императора прадед обратился к местным властям с просьбой о предоставлении американского гражданства.
— Но вы хорошо говорите по-русски.
— И мои дети будут говорить. И дети моих детей.
— А вот это звучит весьма достойно. — Матвей прикрыл глаза, пару секунд молчал, словно собираясь с мыслями, после чего вновь посмотрел на Плотникова. — Иван, в вашей библиотеке есть книги по истории? Мне бы хотелось узнать, что происходило здесь, пока я… Пока меня…
— Книги есть, — кивнул Плотников, — но мне кажется, будет гораздо лучше, если я снабжу их текст своими комментариями.
— Это будет замечательно, — улыбнулся гость. — Но нам и без того предстоит долгий разговор, и я не хотел излишне утруждать вас…
— Пустое, Матвей, — махнул рукой хозяин дома. — Вы прекрасно понимаете, что значит для меня ваш визит. Мне будет приятно оказать вам любую посильную помощь, и даже больше.
— Благодарю… Вы позволите? — Матвей взял у Плотникова толстый альбом и погрузился в созерцание семейных фотографий.
Иван же, добавив в бокалы виски, откинулся на спинку кресла и устремил задумчивый взгляд на горящий в камине огонь. Ему было о чем поразмышлять. Плотников знал, что рано или поздно эта встреча состоится, что в один прекрасный день откроется дверь и на пороге появится человек с фамильным перстнем. Человек, все желания и просьбы которого надо выполнять, чего бы это ни стоило. Предки Ивана ждали этой встречи всю жизнь, но не дождались. Особенно тяжело было прадеду. Плотников помнил, с какой грустью старый Сергей Саввович вкладывал в руку отца таинственное кольцо. «Они не смогли прийти раньше, — вздохнул он тогда, — не порадовали меня перед смертью. Боюсь, уж не заблудились ли… — Глаза прадеда вспыхнули. — Но ты дождись, сынок, дождись ребят, я верю — они вернутся». Отец кивнул. И вот пришел Матвей. Усталый, голодный, ни черта не знающий о современном мире и событиях, которые происходили на Земле за последние сто лет. Где он путешествовал? Где мог заблудиться? Иван взял в руки лежащие на лакированном столике перстни: тот, который передал гость, и свой, снятый с мизинца. Взял, снова оглядел абсолютно одинаковые украшения и медленно соединил их. Золотые кольца плавно вошли друг в друга, образовав маленькую, из двух звеньев цепочку, а желтые камни изменили цвет, превратились в красные, тускло сияющие угли. Плотников потянул перстни в разные стороны, и цепь послушно распалась. Все так, как и должно быть.
— Пытаешься понять, в чем фокус? — с улыбкой спросил Матвей.
— Я привык к тому, что перстень живет своей жизнью, — серьезно ответил Иван. — Разговаривает, предупреждает… Он помог нам во время Великой депрессии: семья преодолела кризис с минимальными потерями. — Снова пауза. — А несколько лет назад я очень вовремя избавился от крупного пакета акций весьма солидных предприятий… Через неделю они обанкротились.
— Долг семьи — присматривать за Троном, — не спеша произнес Матвей. — А Трон, в свою очередь, помогает семье быть готовой в любой момент выполнить любую задачу. Через перстень Трон предупреждает об опасностях и дает советы.
— Так говорил дед. — Плотников сделал маленький глоток виски. — Но, кажется, я плохо присматривал за артефактом.
— Это сказал перстень?
— Нет, но…
— Тогда не беспокойся ни о чем, — уверенно рассмеялся гость. — Если перстень молчит, значит, Трон находится в безопасности или его устраивает сложившаяся ситуация. В противном случае он бы подал сигнал.
— А если он разочаровался во мне?
— Он не настолько умен. Трон знает, что через перстень может получить поддержку, и продолжал бы взывать о помощи.
— Это точно?
— Абсолютно.
— Вы меня успокоили, — признался Иван. — После того, что было…
Матвей поудобнее устроился в кресле, явно готовясь слушать рассказ Плотникова, но хозяин дома неожиданно замолчал и, глядя прямо в глаза гостя, спросил:
— Перед тем как я расскажу, что знаю, я бы хотел задать вопрос.
— Конечно, — кивнул гость.
— Кто вы?
— А как ты думаешь?
Иван помедлил.
— У прапрадеда было три сына. Старший, Сергей Саввович, мой прадед, и двое младших, которые официально считаются погибшими. Сергей Саввович говорил, что на самом деле его братья не умерли, а ушли. Он не говорил куда, но был уверен, что либо они сами, либо их потомки вернутся. Знаком будет перстень…
— Младшие братья были близнецами, — мягко перебил Ивана гость. — Матвей и Андрей. Мы действительно не умерли, а ушли, причем очень далеко отсюда. — Гость широко улыбнулся: — Надеюсь, Иван, тебя не сильно обескуражит тот факт, что ты разговариваешь с двоюродным прадедушкой?
«Загадочное убийство в центре Москвы! Несколько часов назад в машине, припаркованной на Марксистской улице были обнаружены тела мужчин 27 и 29 лет. Несмотря на то, что один из них был застрелен, а второй получил смертельные увечья во время драки, свидетелей происшествия нет. Судя по царящему в автомобиле беспорядку, двойное убийство было совершено с целью ограбления, и это вызывает у полицейских особое недоумение, поскольку, по неофициальным данным из местного управления, убитые являлись активными членами преступной группировки…»(РБК)
«Вы уже читали криминальную статистику за прошлый год? Кошмар, не так ли? Создается ощущение, что обезумевшие челы, окончательно потеряв остатки моральных принципов, тратят силы исключительно на то, чтобы причинить сородичам максимальный вред: ограбления, убийства, угоны автомобилей, кражи. Жить среди этих созданий просто страшно. Компания „Привратник“, входящая в холдинг „Турчи, Турчи и внуки“, имеет честь предложить уникальные двери для вашей городской квартиры! Подлинно новое решение старых проблем! Больше не нужны хитроумные запоры! Несложное гипнотическое заклинание постоянного действия сделает ваши двери невидимыми для воров…»(«Тиградком»)
* * *
Южный Форт, штаб-квартира семьи Красные ШапкиМосква, Бутово, 17 марта, среда, 14:01
— Почему наша могущественная семья до сих пор не является Великим Домом? Почему мы вынуждены жить на окраине Тайного Города, а не грабим челов так, как нам этого хочется?!
— Потому что мы не самые умные, — самокритично высказался кто-то из толпы.
— Идиот! — высокомерно отмахнулся Напильник. — Жалкий слабак, одурманенный вражеской пропагандой! Да, я согласен, мозги у нас маленькие. Ну и что? Зато какие они тяжелые! Удивительно тяжелые!
— С чего ты взял?
— А ты вспомни, сколько весят по утрам наши головы! — привел железный аргумент уйбуй. Народ задумался.
— И что это значит?
— Это значит… — Напильник заглянул в шпаргалку: — Это значит, что удельная плотность ума у нас выше! Она вообще самая высокая в Тайном Городе!
Пораженные неожиданным выводом сородичи притихли. Уйбуй приободрился.
— И вот я спрашиваю: почему мы вынуждены платить за виски, а не получать его даром?!! Вы знаете почему? Не знаете?!
Невнятный гул собравшейся во дворе Южного Форта толпы подтвердил грустный вывод Напильника — соплеменники не догадывались, почему не играют первые роли в Тайном Городе. Гнилич набрал побольше воздуха:
— А я вам скажу почему! Потому что развитие нашей могущественной семьи идет неправильно! Вместо того чтобы обрести свободу и величие, мы стонем под пятой узурпатора! Под его узурпаторской пяткой!
Правая рука уйбуя смело указала на огромный портрет великого фюрера, висящий рядом с мусорной кучей, а левая выдернула из-за пояса ятаган и воинственно покрутила им в воздухе. Пару секунд собравшиеся изучали нарисованного вождя, а затем начали выражать неодобрение попранию своих гражданских прав. По двору пронесся легкий матерок. Сообразительный Напильник понял, что надо ковать железо, пока горячо.
— Продавшаяся людам клика одноглазого Кувалды специально сдерживает развитие Великого Дома Красных Шапок! Но я это изменю! Я гарантирую процветание и благосостояние! Мы поставим вопрос ребром и снова будем грабить всех, кого захотим! Мы никому не позволим вообще!!
Зрители возбужденно загалдели. Уйбуй вытер пот, скопившийся под красной банданой, и воинственно потряс ятаганом:
— Нам нужен новый великий фюрер! Нам нужен я!!
Гниличи, которые составляли основную массу митингующих, радостно завопили и выразили поддержку кандидату беспорядочной стрельбой в воздух. В нарисованного Кувалду полетели помидоры и тухлые яйца — моральный дух электората рос на глазах.
— Честные выборы поднимут авторитет Красных Шапок! Великим Домам придется иметь дело с истинно народными избранниками, а не с кучкой распоясавшихся проходимцев! И они будут вынуждены уважать наши желания!!
Гладкий предвыборный текст Напильнику состряпали ушлые шасы из рекламного агентства «ТиградМедиа». Увлекшийся идеей сместить фюрера уйбуй понимал, что не сможет самостоятельно зажечь народ, и обратился за помощью к профессионалам, которые, почуяв запах денег, молниеносно заключили с потенциальным кандидатом контракт на проведение кампании. В качестве аванса Напильник написал кабальную долговую расписку, к вечеру он должен был собрать кругленькую сумму на покрытие начальных расходов, но уйбуй не унывал: воодушевленные идеей Гниличи пообещали скинуться на благое дело. Пока же дорогостоящий ход с приглашением шасов оправдывал себя на все сто: красивая речь и наспех отпечатанные цветные листовки возбудили сородичей не хуже виски. Правда, появились и трудности.
— Великий фюрер должен быть выходцем из великого клана! — подали голос от дверей «Средства от перхоти». Там кучковались Дуричи. — А ты, Напильник, даже на самогон наворовать не можешь!
— Зато я умный! — ощерился уйбуй.
— Тогда почему ты в карты всем проигрываешь?
Вопрос прозвучал остро, и соратники Гниличи заволновались. Напильник понимал, что в его собственном клане найдется достаточное количество уйбуев, желающих стать великим фюрером, и надо отвечать на подлые нападки быстро и жестко. Показать свою силу и сторонникам, и противникам.
— А потому, — прорычал он, — что вы, Дуричи, все шулеры! — И злобно помахал ятаганом. — Понятно?
Подчиненная Напильнику десятка дружно лязгнула помповыми ружьями.
— То есть ты такой тупой, что даже на наши трюки ведешься? — с издевкой уточнили политические оппоненты и тоже потянулись за оружием. — Хороший же у нас фюрер будет!
В воздухе запахло потасовкой. Оскорбленные Гниличи, окрыленные пламенной речью кандидата и подавляющим численным превосходством над противником, принялись сжимать кольцо вокруг дерзких Дуричей. Почуявшие неладное оппоненты медленно отступали к дверям «Средства от перхоти».
— Ща мы покажем, на какие фокусы ведется великий фюрер, — пообещал Напильник. — Ща мы покажем, топор тебе в зубы!
— Ну ты, кандидат хренов, — осторожно протянул Булыжник. — Мы же это, чисто дебаты проводили.
— Ща я тебе эти дебаты в глотку засуну, — пообещал осмелевший Гнилич, торопливо распихивая по карманам скомканные листы с текстом речи. — Ща…
* * *
— Что за стрельба во фворе?! — злобно рявкнул Кувалда. — Я же запретил стрелять в Форте!!Несмотря на то что кабинет великого фюрера размещался на последнем этаже единственной в штаб-квартире высокой башни, а на окнах стояли тройные стеклопакеты, музыка оживленной перестрелки звучала в нем с консерваторским качеством.
— Какая скотина осмелилась нарушить указ великого фюрера?
— Напильник Гнилич, — сообщил уйбуй Копыто, один из самых преданных Кувалде десятников. — Бесится, вонючая морда.
— Повесить. — коротко повелел лидер. — Там на принтере распечатаны приговоры. Возьми офин, впиши имя и повесь смутьяна.
Врожденная шепелявость Красных Шапок была выражена у одноглазого Кувалды необычайно сильно, он совсем не выговаривал букву «д», но тем не менее умел доносить свои мысли до верноподданных. Собственно, несвойственное дикарям умение размышлять и помогло маленькому Шибзичу вознестись столь высоко.
— Видите ли, ваше высокопревосходительство господин великий фюрер, — дипломатично начал Копыто.
Снизу донесся звук взрыва: запертые в кабаке Дуричи пальнули в оппонентов из подствольника. Кувалда побелел от бешенства.
— Копыто, сукин сын, если ты немефленно не расскажешь, что происхофит в Форте, я тебя…
— Напильник проводил предвыборный митинг, мля. — Уйбуй понял, что фюрер позволяет обойтись без церемоний. — Кодлу Гниличей во двор выгнал и публично втирал какой он умный. Дуричи возмутились — у них, наверное, свой кандидат есть — и устроили перестрелку. — Копыто зевнул. — Политические технологии, мля.
Кувалда выкатил на верного помощника единственный глаз, пару мгновений ошарашенно хлопал им, а затем медленно, едва не по складам, поскольку скулы сводило от бешенства, поинтересовался:
— Канфифат куфа?
— Так Напильник хочет выборы великого фюрера устроить, — беспечно ответил Копыто. — Народ, в натуре, не против. Только Дуричи не хотят Напильника, а хотят другого.
— Кого фругого?
— Кого-то из своих, — пожал плечами уйбуй. — Я в подробности не вдавался.
— А я?
— А что ты? — Копыто несколько удивленно посмотрел на вождя.
— Я — великий фюрер?
— Да, — подтвердил уйбуй. — Ты — ваше высокопревосходительство господин великий фюрер… — Копыто неожиданно замолчал: понял, куда клонит одноглазый. — Так это… — Уйбуй судорожно сглотнул. — Так что нам тогда делать?
Внезапное понимание нависшей над кланом угрозы придавило Копыто к земле: плечи бравого десятника поникли, пальцы задрожали, а в голосе появились панические нотки.
— Собирай Шибзичей, — распорядился Кувалда, — пусть бросают все и гонят сюфа. Казармы клана закрыть, никого не пускать…
— Никого, — тоскливо подтвердил Копыто, в маленьких глазках которого отчетливо читалось страстное желание убраться из Форта как можно дальше.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента