— Идём со мной, — сказал он. Роран напрягся:
— Зачем?
«Неужели они решили меня выдать?» — засомневался Роран. Впрочем, если это он стал причиной пожара, точнее поджога, легко понять, почему жители деревни хотят, чтобы он ушёл. Было бы неразумно ожидать, что все в Карвахолле готовы ради него пожертвовать собой. Но это вовсе не означало, что он сам сдастся раззакам! После того, что эти чудовища сотворили с Квимби, он готов сражаться с ними не на жизнь, а на смерть, лишь бы не стать их пленником!
— Затем, — сурово отрезал Олбрих, на щеках его заиграли желваки. — Это ведь солдаты устроили пожар. Мать прогнала их из «Семи снопов», так они все равно напились — у них в лагере пива хоть залейся. А потом они зачем-то попёрлись в деревню, и один из них случайно уронил факел прямо на сарай с сеном.
— Из деревенских кто-нибудь пострадал? — спросил Роран.
— Несколько человек получили ожоги. Но Гертруда вполне справилась. Мы пытались вступить с раззаками в переговоры, но им на нас плевать. Вряд ли Империя хоть как-то возместит ущерб, а виновные предстанут перед судом. Они отказались даже запретить своим солдатам пьяными шататься по деревне.
— Ну, и почему я должен вернуться? Олбрих слегка усмехнулся:
— Чтобы поработать с молотом и щипцами. Нам нужна твоя помощь, чтобы… убрать отсюда раззаков.
— Неужели ради меня вы готовы пойти на такой риск?
— Не только ради тебя. Теперь это уже касается всех жителей деревни. Идём, поговоришь с отцом и с другими, послушаешь, что они думают на сей счёт… Между прочим, я был уверен, что ты обрадуешься возможности выбраться из этих проклятых гор.
Но Роран не сразу согласился пойти вместе с Олбрихом. В конце концов он решил, что всегда сможет убежать и опять скрыться в горах. Он привёл кобылу, привязал к седлу сумки с пожиткам, и они двинулись вниз, в долину.
Чем ближе они подходили к Карвахоллу, тем медленнее приходилось идти, пользуясь для прикрытия каждым деревом и кустом, прячась за бочками для дождевой воды. Сперва Олбрих проверял, есть ли кто на улице, и только потом махал рукой Рорану. Оба все время ожидали появления раззаков. Когда они добрались до кузницы, Олбрих открыл лишь одну створку широких двустворчатых дверей, только чтобы Роран с лошадью могли проскользнуть внутрь.
В кузне было темно; горела лишь одна-единственная свеча, и её свет, дрожа, играл на лицах людей, собравшихся в кружок. Особенно выделялась пышная борода Хорста, казавшаяся целым светлым островом; рядом виднелись суровые лица Дельвина, Гедрика и Лоринга и более молодых — сыновей Хорста, сыновей Лоринга, Парра и сынишки покойного Квимби, Нолфавреля, которому исполнилось только тринадцать.
Все разом повернулись, когда вошёл Роран, и посмотрели на него.
— А, значит, ты все-таки пришёл? — сказал Хорст. — Ну что, ничего с тобой в Спайне не случилось?
— Да нет, мне повезло.
— Тогда продолжим разговор.
— Хотелось бы знать, о чем? — вздохнул Роран, привязывая кобылу к наковальне.
Ответил ему башмачник Лоринг; лицо старого мастера было покрыто сетью глубоких и мелких морщин.
— Мы пытались по-хорошему договориться с этими распроклятыми захватчиками! — Лоринг помолчал; в его худой груди слышался какой-то неприятный металлический свист. — Но они по-хорошему не хотят. Чуть всю деревню не сожгли, и хоть бы что им! — В горле у Лоринга заклокотало; он снова помолчал и медленно, но твёрдо проговорил: — Они… должны… отсюда… уйти, твари такие!
— Нет, — сказал Роран. — Не твари. Осквернители.
Лица односельчан ещё больше помрачнели; головы закачались в знак одобрения, и Дельвин, подхватив нить разговора, сказал:
— Дело в том, что теперь на кон поставлена жизнь всей деревни. Если бы этот пожар, к примеру, остановить не удалось, погибли бы очень многие, а те, кому удалось бы спастись, потеряли бы почти все, что имели. В общем, мы тут посоветовались и решили изгнать раззаков из Карвахолла. Ты с нами?
Роран ответил не сразу:
— А что, если они пошлют за подкреплением? Или уйдут, а потом снова вернутся? Вряд ли мы сможем победить всю армию Гальбаторикса.
— Не сможем, — сказал Хорст мрачно, — но и молчать мы тоже больше не можем. Не можем позволять этим тварям убивать людей и уничтожать наше добро. Терпеть можно лишь до определённого предела, а потом приходится драться!
Старый Лоринг засмеялся, откинув назад голову и показывая пеньки стёсанных зубов.
— Но сперва нам нужно укрепить оборону, — прошептал он, радостно сверкая глазами. — Нам не стоит нападать первыми. Мы ещё заставим их пожалеть, что они вообще ступили своими вонючими ножищами на нашу землю!
ВОЗМЕЗДИЕ
СЛЕЗЫ АНГУИН
— Зачем?
«Неужели они решили меня выдать?» — засомневался Роран. Впрочем, если это он стал причиной пожара, точнее поджога, легко понять, почему жители деревни хотят, чтобы он ушёл. Было бы неразумно ожидать, что все в Карвахолле готовы ради него пожертвовать собой. Но это вовсе не означало, что он сам сдастся раззакам! После того, что эти чудовища сотворили с Квимби, он готов сражаться с ними не на жизнь, а на смерть, лишь бы не стать их пленником!
— Затем, — сурово отрезал Олбрих, на щеках его заиграли желваки. — Это ведь солдаты устроили пожар. Мать прогнала их из «Семи снопов», так они все равно напились — у них в лагере пива хоть залейся. А потом они зачем-то попёрлись в деревню, и один из них случайно уронил факел прямо на сарай с сеном.
— Из деревенских кто-нибудь пострадал? — спросил Роран.
— Несколько человек получили ожоги. Но Гертруда вполне справилась. Мы пытались вступить с раззаками в переговоры, но им на нас плевать. Вряд ли Империя хоть как-то возместит ущерб, а виновные предстанут перед судом. Они отказались даже запретить своим солдатам пьяными шататься по деревне.
— Ну, и почему я должен вернуться? Олбрих слегка усмехнулся:
— Чтобы поработать с молотом и щипцами. Нам нужна твоя помощь, чтобы… убрать отсюда раззаков.
— Неужели ради меня вы готовы пойти на такой риск?
— Не только ради тебя. Теперь это уже касается всех жителей деревни. Идём, поговоришь с отцом и с другими, послушаешь, что они думают на сей счёт… Между прочим, я был уверен, что ты обрадуешься возможности выбраться из этих проклятых гор.
Но Роран не сразу согласился пойти вместе с Олбрихом. В конце концов он решил, что всегда сможет убежать и опять скрыться в горах. Он привёл кобылу, привязал к седлу сумки с пожиткам, и они двинулись вниз, в долину.
Чем ближе они подходили к Карвахоллу, тем медленнее приходилось идти, пользуясь для прикрытия каждым деревом и кустом, прячась за бочками для дождевой воды. Сперва Олбрих проверял, есть ли кто на улице, и только потом махал рукой Рорану. Оба все время ожидали появления раззаков. Когда они добрались до кузницы, Олбрих открыл лишь одну створку широких двустворчатых дверей, только чтобы Роран с лошадью могли проскользнуть внутрь.
В кузне было темно; горела лишь одна-единственная свеча, и её свет, дрожа, играл на лицах людей, собравшихся в кружок. Особенно выделялась пышная борода Хорста, казавшаяся целым светлым островом; рядом виднелись суровые лица Дельвина, Гедрика и Лоринга и более молодых — сыновей Хорста, сыновей Лоринга, Парра и сынишки покойного Квимби, Нолфавреля, которому исполнилось только тринадцать.
Все разом повернулись, когда вошёл Роран, и посмотрели на него.
— А, значит, ты все-таки пришёл? — сказал Хорст. — Ну что, ничего с тобой в Спайне не случилось?
— Да нет, мне повезло.
— Тогда продолжим разговор.
— Хотелось бы знать, о чем? — вздохнул Роран, привязывая кобылу к наковальне.
Ответил ему башмачник Лоринг; лицо старого мастера было покрыто сетью глубоких и мелких морщин.
— Мы пытались по-хорошему договориться с этими распроклятыми захватчиками! — Лоринг помолчал; в его худой груди слышался какой-то неприятный металлический свист. — Но они по-хорошему не хотят. Чуть всю деревню не сожгли, и хоть бы что им! — В горле у Лоринга заклокотало; он снова помолчал и медленно, но твёрдо проговорил: — Они… должны… отсюда… уйти, твари такие!
— Нет, — сказал Роран. — Не твари. Осквернители.
Лица односельчан ещё больше помрачнели; головы закачались в знак одобрения, и Дельвин, подхватив нить разговора, сказал:
— Дело в том, что теперь на кон поставлена жизнь всей деревни. Если бы этот пожар, к примеру, остановить не удалось, погибли бы очень многие, а те, кому удалось бы спастись, потеряли бы почти все, что имели. В общем, мы тут посоветовались и решили изгнать раззаков из Карвахолла. Ты с нами?
Роран ответил не сразу:
— А что, если они пошлют за подкреплением? Или уйдут, а потом снова вернутся? Вряд ли мы сможем победить всю армию Гальбаторикса.
— Не сможем, — сказал Хорст мрачно, — но и молчать мы тоже больше не можем. Не можем позволять этим тварям убивать людей и уничтожать наше добро. Терпеть можно лишь до определённого предела, а потом приходится драться!
Старый Лоринг засмеялся, откинув назад голову и показывая пеньки стёсанных зубов.
— Но сперва нам нужно укрепить оборону, — прошептал он, радостно сверкая глазами. — Нам не стоит нападать первыми. Мы ещё заставим их пожалеть, что они вообще ступили своими вонючими ножищами на нашу землю!
ВОЗМЕЗДИЕ
Когда Роран дал своё согласие, Хорст принялся раздавать заступы, вилы, цепы — все, что можно было использовать в качестве оружия.
Роран взвесил на ладони кирку и отставил её в сторону. Его никогда особенно не привлекали истории, которые рассказывал Бром, но одна из них, «Песнь о Геранде», каждый раз находила отклик в его сердце. Геранд был великим воином, который оставил свой меч ради семейного счастья и куска земли, но ни счастья, ни покоя так и не обрёл, потому что завистливый лорд принялся травить его семью, и Геранду пришлось снова взяться за оружие. Только на этот раз воевал он не с мечом в руках, а обычным молотом.
Роран выбрал средних размеров молот с длинной ручкой, побросал его из руки в руку, подошёл к Хорсту и спросил:
— Можно мне взять его?
Хорст глянул сперва на молот, потом на Рорана и сказал:
— Бери, но без дела им не маши. — И, повернувшись к остальным, прибавил: — Послушайте, мы ведь хотим только припугнуть этих солдат, а не перебить их, верно? Можете, если так уж будет нужно, кое-кому переломать кости, но не увлекайтесь. И в любом случае — никаких поединков! Я знаю, люди вы храбрые и чувства испытываете самые благородные, да только с хорошо обученными и хорошо вооружёнными воинами связываться все же не стоит.
Наконец маленький отряд двинулся к лагерю раззаков. Солдаты уже легли спать, бодрствовали лишь четверо часовых, бродивших вокруг серых военных палаток. У едва тлевшего костра были привязаны странные кони, принадлежавшие раззакам.
Хорст тихо приказал Олбриху и Дельвину взять двух часовых, а Парру и Рорану — двух других.
Роран, затаив дыхание, подкрадывался к ничего не подозревавшему солдату. Сердце у него бешено колотилось, тело напряглось, точно перед прыжком. Он притаился за углом палатки, ожидая последнего сигнала Хорста.
«Погоди, погоди…»
Хорст с рёвом выскочил из укрытия, ведя свой крошечный отряд прямо на палатки. Роран стрелой метнулся к часовому, взмахнул молотом и попал тому по плечу. Раздался противный хруст.
Часовой взвыл и выронил свою алебарду, но Роран, как безумный, продолжал сокрушать его ребра. Когда он в очередной раз замахнулся молотом, часовой бросился бежать, громко зовя на помощь.
Роран попытался его нагнать, даже не сознавая, что тоже громко кричит, и на бегу изо всей силы ударил по краю палатки, круша то, что находилось внутри. Из палатки высунулась чья-то голова в шлеме, и он с размаху опустил на неё молот. Звук был такой, словно он ударил в колокол. Мимо Рорана, словно пританцовывая и ловко накалывая солдат вилами, пробежал старый хромой Лоринг. Схватка разгоралась не на шутку.
Резко обернувшись, Роран заметил солдата, прицелившегося в него и уже натягивавшего тетиву лука. Он бросился на лучника и так ударил молотом по луку, что тот разлетелся в щепки. Солдат испуганно присел, потом бросился бежать.
Из своей палатки, издавая ужасные, нечеловеческие, хриплые крики, выползли раззаки с мечами в руках, но напасть они не успели: Балдор отвязал их коней, и те галопом бросились прямо к хозяевам, грозя их растоптать. Раззаки бросились в разные стороны, потом снова сошлись; их уродливые силуэты были отчётливо видны в свете костра. Но напасть им снова не дали: совершенно утратившие боевой дух солдаты попросту смели их со своего пути.
И все как-то сразу закончилось. И наступила тишина.
Роран, застыв как изваяние, слушал своё хриплое дыхание; рука его по-прежнему судорожно сжимала рукоять молота. Придя в себя после схватки, он, обходя поваленные палатки и тела раненых, двинулся к Хорсту. Кузнец, улыбнувшись в бороду, с удовольствием сказал:
— Давненько не участвовал я в такой славной драчке!
А Карвахолл тем временем быстро оживал; за ставнями вспыхивал свет; разбуженные шумом люди пытались понять, что происходит. Вдруг Роран услышал тихие рыдания и обернулся.
Мальчик Нолфаврель стоял на коленях возле распростёртого тела одного из солдат и методично ударял его кинжалом в грудь, а слезы текли и текли по его щекам. Солдат был, разумеется, уже мёртв, и Гедрик с Олб-рихом поспешно оттащили мальчишку от трупа.
— Не надо было ему с нами идти, — сказал Роран.
— Он имел на это полное право, — пожал плечами Хорст.
Роран промолчал. Он понимал, что убийство одного из воинов Гальбаторикса лишь ещё больше затруднит и без того сложное положение жителей деревни. Теперь, чтобы раззаки со своим войском не застали нас врасплох, думал он, придётся забаррикадировать главную дорогу и проходы между домами. Кое-кто из односельчан Рорана тоже был ранен; у Дельвина, например, на предплечье виднелась длинная рубленая рана, которую он, правда, сумел сам перевязать, оторвав кусок ткани от полы собственной рубахи.
Собрав свой маленький отряд, Хорст быстро отдал несколько коротких приказаний: послал Олбриха и Балдора в кузню за тележкой Квимби, а троих сыновей Лоринга вместе с Парром — в Карвахолл за теми приспособлениями, которые пригодятся при строительстве оборонительных сооружений на подступах к деревне.
У границ лагеря уже начинали собираться люди, с ужасом глядя на разгромленные палатки и мёртвого солдата.
— Что случилось? — крикнул плотник Фиск. Лоринг, сильно прихрамывая, вышел вперёд и остановился перед ним.
— Что случилось? Я скажу тебе, что случилось. Мы напали на этих говнюков… Мы выгнали их — босыми, без порток — из палаток и выпороли, точно паршивых собак!
— Вот и хорошо! — громко крикнула рыжеволосая Биргит, прижимая к себе заплаканного Нолфавреля, с ног до головы перемазанного кровью. — Так им и надо! Пусть бы и умерли все, как последние трусы. Это им месть за смерть моего мужа!
По толпе селян пролетел шёпот одобрения, но Тэйн возмущённо воскликнул:
— Ты что, Хорст, спятил? Даже если тебе и удалось прогнать этих раззаков с их отрядом, то Гальбаторикс наверняка пришлёт новых воинов. Империя ни за что от нас не отступится, пока Рорана не заполучит.
— Да сдать его надо и дело с концом! — прорычал Слоан.
Хорст поднял обе руки:
— Я согласен; ни один человек не стоит того, чтобы рисковать целой деревней. Но даже если мы сдадим Рорана, то неужели вы всерьёз думаете, что Гальбаторикс оставит нас без наказания? Ведь мы оказали сопротивление его воинам! Да в его глазах мы ничуть не лучше варденов!
— Ну, и зачем же вы на них напали? — сердито спросил Тэйн. — Кто вас просил принимать такое решение? Кто дал вам на это право? Вы же нас всех приговорили!
На этот раз ему ответила Биргит:
— А что бы ты сказал, если б они убили твою жену? — Она прижала ладони к щекам своего сына, потом показала окровавленные ладони Тэйну. И продолжила обвиняющим тоном: — А если бы они сожгли твой дом? Где же твоё мужество, Тэйн?
Он потупился не в силах выдержать её сурового взгляда.
— Они уничтожили мою ферму, — сказал Роран, — они сожрали Квимби, они чуть весь Карвахолл не сожгли! Разве можно оставить без наказания тех, кто совершил все эти преступления? Неужели мы, как кролики, будем трусливо прятаться в норах и покорно сносить удары судьбы? Нет, ни за что! Мы имеем полное право защищать себя и свой дом! — Он умолк, увидев, что Олбрих и Балдор тащат тележку. — Ладно, поспорить можно и потом. А сейчас надо готовиться к обороне. Кто нам поможет?
Вызвалось человек сорок с лишним. Задача перед ними стояла нелёгкая: превратить Карвахолл в неприступную крепость. Роран трудился не покладая рук; он вбивал между домами колья, перегораживал проходы бочками, набитыми камнями, наваливал поперёк главной дороги бревна. Кроме того, дорогу для начала перегородили двумя телегами, связанными вместе.
Хватаясь то за одно, то за другое, Роран наконец заметил Катрину. Она отозвала его в сторонку, обняла и сказала:
— Я так рада, что ты вернулся! И что с тобой ничего не случилось!
Он поцеловал её и пообещал:
— Мы обязательно вскоре с тобой увидимся. Мне нужно кое-что сказать тебе. — Она неуверенно улыбнулась и посмотрела на него с надеждой. — Ты была права: глупо с моей стороны без конца откладывать разговор с твоим отцом. Судьба не бывает добра к тем, кто слишком робок.
Роран поливал водой тростниковую крышу дома Кизельта — на всякий случай, чтоб не вспыхнула при пожаре, — когда Парр крикнул:
— Раззак!
Бросив ведро, Роран помчался к повозкам, возле которых оставил свой молот. Схватив его, он увидел на дороге и довольно далеко от них одинокого раззака верхом на лошади. Стрела туда не долетит, сразу понял Роран. Уродливую сгорбленную фигуру освещал факел, который раззак держал в левой руке; его правая рука была заведена за спину, словно он собирался что-то кинуть.
Роран рассмеялся:
— Он что, камнями в нас собирается кидаться? Так оттуда ему не попасть…
Его смех оборвался, когда раззак вдруг резко выбросил правую руку, и какой-то стеклянный флакон, описав дугу, с силой ударился о повозку справа от Рорана. Секундой позже повозка превратилась в огненный шар; мощная волна горячего воздуха швырнула Рорана к стене дома.
В голове у него помутилось; он упал на четвереньки, хватая ртом воздух. Уши заложило, но он все же сумел расслышать стук копыт и заставил себя встать и повернуться в ту сторону, откуда доносился звук. Он едва успел отступить за угол — раззаки на полном скаку ворвались в Карвахолл сквозь пробитую взрывом и все ещё объятую пламенем брешь в возведённой на дороге баррикаде.
Раззаки на своих мощных конях, не останавливаясь, рубили мечами направо и налево. Роран сам видел, как погибли трое. Затем Хорст и Лоринг начали было теснить раззаков своими вилами, но тут сквозь брешь в баррикаде хлынули солдаты, убивая в темноте всех без разбора и не давая жителям деревни опомниться.
Роран понимал, что их необходимо остановить, иначе Карвахолл будет взят. Он прыгнул на какого-то солдата и, застав его врасплох, ударил молотом в лицо. Солдат без единого звука согнулся пополам и рухнул на землю. Пока к ним бежали другие солдаты, Роран успел сдёрнуть с руки убитого щит и, прикрываясь им от ударов мечей, стал упорно продвигаться к раззакам. На ходу он сумел сразить ещё одного воина, нанеся ему удар под подбородок.
— Ко мне! — кричал Роран. — Защищайте свои дома! — Он ловко ушёл от удара, отскочив в сторону, и увидел, что к нему подбираются сразу пять солдат, пытаясь его окружить. — Ко мне! — ещё громче закричал он.
Первыми на его зов откликнулись Балдор и Олбрих. Потом к ним присоединились сыновья Лоринга. Затаившись в боковых проулках и за изгородями, женщины и дети забрасывали солдат камнями.
— Старайтесь держаться вместе! — крикнул односельчанам Роран. — Нас в любом случае значительно больше.
Солдаты действительно почувствовали, что перевес не на их стороне, и остановились, а толпа жителей деревни, преграждавшая им путь, становилась все плотнее. Когда у Рорана за спиной собралось не менее ста человек, он стал медленно наступать на солдат.
— Не с-с-стойте, трус-с-сы! В атаку! — пронзительно зашипел один из раззаков, опасливо сторонясь нацеленных на него вил Лоринга.
Одинокая стрела просвистела в сторону Рорана, и он, отразив её своим щитом, рассмеялся. Теперь раз-заки стояли в одну линию с солдатами и злобно шипели, сверкая глазами из-под низко надвинутых чёрных капюшонов. Роран чувствовал, что их огненные взгляды будто пронзают его насквозь, лишая сил и вызывая странное сонное оцепенение; даже думать было трудно; невероятная усталость сковала тело…
И тут издалека, из центра деревни, донёсся жуткий вопль. Это кричала Биргит. Секундой позже здоровенный камень пролетел у Рорана над головой, нацеленный в того раззака, что стоял ближе. Мерзкая тварь с невероятной ловкостью изогнулась, избегая удара, и Роран вдруг странным образом почувствовал облегчение, точно освободившись от неких усыпляющих магических чар.
Бросив щит и покрепче перехватив молот обеими руками, он поднял его высоко над головой — в точности как Хорст, когда молотом растягивал раскалённую полосу металла. Поднявшись на цыпочки и сильно прогнувшись назад, Роран резким движением выбросил молот вперёд, целясь в ближайшего раззака. Тот успел прикрыться щитом, и молот, просвистев в воздухе, с оглушительным грохотом врезался в щит.
После этого Рорану стало ещё легче. Магические силы раззаков явно истощились. Они что-то быстро прощелкали друг другу, глядя, как жители Карвахолла с грозным рёвом надвигаются на них, потом ударили шпорами своих коней и, резко развернувшись, прорычали своему войску:
— Отступаем! — И воины в алых доспехах послушно отступили, пятясь, огрызаясь и нанося удары всякому, кто осмеливался подойти к ним слишком близко. Лишь отойдя на значительное расстояние от горящих повозок, они решились повернуться к деревне спиной.
Роран вздохнул и опустил наконец свой молот. Только сейчас он почувствовал, как болит бок, которым он ударился о стену дома, отброшенный взрывом. И вдруг увидел убитого Парра. Он печально склонил над ним голову, слушая жалобные вопли и причитания женщин: в сражении, как оказалось, погибли ещё девять человек.
«Неужели все это произошло у нас, в Карвахолле?»
— Эй, идите все сюда! — услышал Роран крик Балдо-ра и, спотыкаясь, побрёл к нему.
Балдор стоял посреди дороги, а шагах в двадцати от него на своём жутком коне сидел один из раззаков, похожий на огромного чёрного жука. Выпростав из-под плаща руку, раззак скрюченным пальцем ткнул в сторону Рорана и прошипел:
— У тебя… запах, как у твоего братца. А мы запахов никогда не забываем!
— Что вам надо? — крикнул ему Роран. — Зачем вы сюда явились?
Раззак захихикал и ещё больше стал похож на какое-то ужасное насекомое.
— Нам нужны… с-с-сведения! — Раззак глянул через плечо в ту сторону, куда ушёл его отряд, и потребовал у собравшейся толпы: — Отдайте нам Рорана — и вас-с-с всего лиш-ш-шь… продадут в рабс-с-ство. А если будете его защищать, мы с-с-съедим вас всех, всех до пос-с-след-него! Ответ дадите, когда мы придём сюда в с-с-следую-щий рас-с-с. С-с-скоро! И пос-с-старайтесь, чтобы ответ был правильным.
Роран взвесил на ладони кирку и отставил её в сторону. Его никогда особенно не привлекали истории, которые рассказывал Бром, но одна из них, «Песнь о Геранде», каждый раз находила отклик в его сердце. Геранд был великим воином, который оставил свой меч ради семейного счастья и куска земли, но ни счастья, ни покоя так и не обрёл, потому что завистливый лорд принялся травить его семью, и Геранду пришлось снова взяться за оружие. Только на этот раз воевал он не с мечом в руках, а обычным молотом.
Роран выбрал средних размеров молот с длинной ручкой, побросал его из руки в руку, подошёл к Хорсту и спросил:
— Можно мне взять его?
Хорст глянул сперва на молот, потом на Рорана и сказал:
— Бери, но без дела им не маши. — И, повернувшись к остальным, прибавил: — Послушайте, мы ведь хотим только припугнуть этих солдат, а не перебить их, верно? Можете, если так уж будет нужно, кое-кому переломать кости, но не увлекайтесь. И в любом случае — никаких поединков! Я знаю, люди вы храбрые и чувства испытываете самые благородные, да только с хорошо обученными и хорошо вооружёнными воинами связываться все же не стоит.
Наконец маленький отряд двинулся к лагерю раззаков. Солдаты уже легли спать, бодрствовали лишь четверо часовых, бродивших вокруг серых военных палаток. У едва тлевшего костра были привязаны странные кони, принадлежавшие раззакам.
Хорст тихо приказал Олбриху и Дельвину взять двух часовых, а Парру и Рорану — двух других.
Роран, затаив дыхание, подкрадывался к ничего не подозревавшему солдату. Сердце у него бешено колотилось, тело напряглось, точно перед прыжком. Он притаился за углом палатки, ожидая последнего сигнала Хорста.
«Погоди, погоди…»
Хорст с рёвом выскочил из укрытия, ведя свой крошечный отряд прямо на палатки. Роран стрелой метнулся к часовому, взмахнул молотом и попал тому по плечу. Раздался противный хруст.
Часовой взвыл и выронил свою алебарду, но Роран, как безумный, продолжал сокрушать его ребра. Когда он в очередной раз замахнулся молотом, часовой бросился бежать, громко зовя на помощь.
Роран попытался его нагнать, даже не сознавая, что тоже громко кричит, и на бегу изо всей силы ударил по краю палатки, круша то, что находилось внутри. Из палатки высунулась чья-то голова в шлеме, и он с размаху опустил на неё молот. Звук был такой, словно он ударил в колокол. Мимо Рорана, словно пританцовывая и ловко накалывая солдат вилами, пробежал старый хромой Лоринг. Схватка разгоралась не на шутку.
Резко обернувшись, Роран заметил солдата, прицелившегося в него и уже натягивавшего тетиву лука. Он бросился на лучника и так ударил молотом по луку, что тот разлетелся в щепки. Солдат испуганно присел, потом бросился бежать.
Из своей палатки, издавая ужасные, нечеловеческие, хриплые крики, выползли раззаки с мечами в руках, но напасть они не успели: Балдор отвязал их коней, и те галопом бросились прямо к хозяевам, грозя их растоптать. Раззаки бросились в разные стороны, потом снова сошлись; их уродливые силуэты были отчётливо видны в свете костра. Но напасть им снова не дали: совершенно утратившие боевой дух солдаты попросту смели их со своего пути.
И все как-то сразу закончилось. И наступила тишина.
Роран, застыв как изваяние, слушал своё хриплое дыхание; рука его по-прежнему судорожно сжимала рукоять молота. Придя в себя после схватки, он, обходя поваленные палатки и тела раненых, двинулся к Хорсту. Кузнец, улыбнувшись в бороду, с удовольствием сказал:
— Давненько не участвовал я в такой славной драчке!
А Карвахолл тем временем быстро оживал; за ставнями вспыхивал свет; разбуженные шумом люди пытались понять, что происходит. Вдруг Роран услышал тихие рыдания и обернулся.
Мальчик Нолфаврель стоял на коленях возле распростёртого тела одного из солдат и методично ударял его кинжалом в грудь, а слезы текли и текли по его щекам. Солдат был, разумеется, уже мёртв, и Гедрик с Олб-рихом поспешно оттащили мальчишку от трупа.
— Не надо было ему с нами идти, — сказал Роран.
— Он имел на это полное право, — пожал плечами Хорст.
Роран промолчал. Он понимал, что убийство одного из воинов Гальбаторикса лишь ещё больше затруднит и без того сложное положение жителей деревни. Теперь, чтобы раззаки со своим войском не застали нас врасплох, думал он, придётся забаррикадировать главную дорогу и проходы между домами. Кое-кто из односельчан Рорана тоже был ранен; у Дельвина, например, на предплечье виднелась длинная рубленая рана, которую он, правда, сумел сам перевязать, оторвав кусок ткани от полы собственной рубахи.
Собрав свой маленький отряд, Хорст быстро отдал несколько коротких приказаний: послал Олбриха и Балдора в кузню за тележкой Квимби, а троих сыновей Лоринга вместе с Парром — в Карвахолл за теми приспособлениями, которые пригодятся при строительстве оборонительных сооружений на подступах к деревне.
У границ лагеря уже начинали собираться люди, с ужасом глядя на разгромленные палатки и мёртвого солдата.
— Что случилось? — крикнул плотник Фиск. Лоринг, сильно прихрамывая, вышел вперёд и остановился перед ним.
— Что случилось? Я скажу тебе, что случилось. Мы напали на этих говнюков… Мы выгнали их — босыми, без порток — из палаток и выпороли, точно паршивых собак!
— Вот и хорошо! — громко крикнула рыжеволосая Биргит, прижимая к себе заплаканного Нолфавреля, с ног до головы перемазанного кровью. — Так им и надо! Пусть бы и умерли все, как последние трусы. Это им месть за смерть моего мужа!
По толпе селян пролетел шёпот одобрения, но Тэйн возмущённо воскликнул:
— Ты что, Хорст, спятил? Даже если тебе и удалось прогнать этих раззаков с их отрядом, то Гальбаторикс наверняка пришлёт новых воинов. Империя ни за что от нас не отступится, пока Рорана не заполучит.
— Да сдать его надо и дело с концом! — прорычал Слоан.
Хорст поднял обе руки:
— Я согласен; ни один человек не стоит того, чтобы рисковать целой деревней. Но даже если мы сдадим Рорана, то неужели вы всерьёз думаете, что Гальбаторикс оставит нас без наказания? Ведь мы оказали сопротивление его воинам! Да в его глазах мы ничуть не лучше варденов!
— Ну, и зачем же вы на них напали? — сердито спросил Тэйн. — Кто вас просил принимать такое решение? Кто дал вам на это право? Вы же нас всех приговорили!
На этот раз ему ответила Биргит:
— А что бы ты сказал, если б они убили твою жену? — Она прижала ладони к щекам своего сына, потом показала окровавленные ладони Тэйну. И продолжила обвиняющим тоном: — А если бы они сожгли твой дом? Где же твоё мужество, Тэйн?
Он потупился не в силах выдержать её сурового взгляда.
— Они уничтожили мою ферму, — сказал Роран, — они сожрали Квимби, они чуть весь Карвахолл не сожгли! Разве можно оставить без наказания тех, кто совершил все эти преступления? Неужели мы, как кролики, будем трусливо прятаться в норах и покорно сносить удары судьбы? Нет, ни за что! Мы имеем полное право защищать себя и свой дом! — Он умолк, увидев, что Олбрих и Балдор тащат тележку. — Ладно, поспорить можно и потом. А сейчас надо готовиться к обороне. Кто нам поможет?
Вызвалось человек сорок с лишним. Задача перед ними стояла нелёгкая: превратить Карвахолл в неприступную крепость. Роран трудился не покладая рук; он вбивал между домами колья, перегораживал проходы бочками, набитыми камнями, наваливал поперёк главной дороги бревна. Кроме того, дорогу для начала перегородили двумя телегами, связанными вместе.
Хватаясь то за одно, то за другое, Роран наконец заметил Катрину. Она отозвала его в сторонку, обняла и сказала:
— Я так рада, что ты вернулся! И что с тобой ничего не случилось!
Он поцеловал её и пообещал:
— Мы обязательно вскоре с тобой увидимся. Мне нужно кое-что сказать тебе. — Она неуверенно улыбнулась и посмотрела на него с надеждой. — Ты была права: глупо с моей стороны без конца откладывать разговор с твоим отцом. Судьба не бывает добра к тем, кто слишком робок.
Роран поливал водой тростниковую крышу дома Кизельта — на всякий случай, чтоб не вспыхнула при пожаре, — когда Парр крикнул:
— Раззак!
Бросив ведро, Роран помчался к повозкам, возле которых оставил свой молот. Схватив его, он увидел на дороге и довольно далеко от них одинокого раззака верхом на лошади. Стрела туда не долетит, сразу понял Роран. Уродливую сгорбленную фигуру освещал факел, который раззак держал в левой руке; его правая рука была заведена за спину, словно он собирался что-то кинуть.
Роран рассмеялся:
— Он что, камнями в нас собирается кидаться? Так оттуда ему не попасть…
Его смех оборвался, когда раззак вдруг резко выбросил правую руку, и какой-то стеклянный флакон, описав дугу, с силой ударился о повозку справа от Рорана. Секундой позже повозка превратилась в огненный шар; мощная волна горячего воздуха швырнула Рорана к стене дома.
В голове у него помутилось; он упал на четвереньки, хватая ртом воздух. Уши заложило, но он все же сумел расслышать стук копыт и заставил себя встать и повернуться в ту сторону, откуда доносился звук. Он едва успел отступить за угол — раззаки на полном скаку ворвались в Карвахолл сквозь пробитую взрывом и все ещё объятую пламенем брешь в возведённой на дороге баррикаде.
Раззаки на своих мощных конях, не останавливаясь, рубили мечами направо и налево. Роран сам видел, как погибли трое. Затем Хорст и Лоринг начали было теснить раззаков своими вилами, но тут сквозь брешь в баррикаде хлынули солдаты, убивая в темноте всех без разбора и не давая жителям деревни опомниться.
Роран понимал, что их необходимо остановить, иначе Карвахолл будет взят. Он прыгнул на какого-то солдата и, застав его врасплох, ударил молотом в лицо. Солдат без единого звука согнулся пополам и рухнул на землю. Пока к ним бежали другие солдаты, Роран успел сдёрнуть с руки убитого щит и, прикрываясь им от ударов мечей, стал упорно продвигаться к раззакам. На ходу он сумел сразить ещё одного воина, нанеся ему удар под подбородок.
— Ко мне! — кричал Роран. — Защищайте свои дома! — Он ловко ушёл от удара, отскочив в сторону, и увидел, что к нему подбираются сразу пять солдат, пытаясь его окружить. — Ко мне! — ещё громче закричал он.
Первыми на его зов откликнулись Балдор и Олбрих. Потом к ним присоединились сыновья Лоринга. Затаившись в боковых проулках и за изгородями, женщины и дети забрасывали солдат камнями.
— Старайтесь держаться вместе! — крикнул односельчанам Роран. — Нас в любом случае значительно больше.
Солдаты действительно почувствовали, что перевес не на их стороне, и остановились, а толпа жителей деревни, преграждавшая им путь, становилась все плотнее. Когда у Рорана за спиной собралось не менее ста человек, он стал медленно наступать на солдат.
— Не с-с-стойте, трус-с-сы! В атаку! — пронзительно зашипел один из раззаков, опасливо сторонясь нацеленных на него вил Лоринга.
Одинокая стрела просвистела в сторону Рорана, и он, отразив её своим щитом, рассмеялся. Теперь раз-заки стояли в одну линию с солдатами и злобно шипели, сверкая глазами из-под низко надвинутых чёрных капюшонов. Роран чувствовал, что их огненные взгляды будто пронзают его насквозь, лишая сил и вызывая странное сонное оцепенение; даже думать было трудно; невероятная усталость сковала тело…
И тут издалека, из центра деревни, донёсся жуткий вопль. Это кричала Биргит. Секундой позже здоровенный камень пролетел у Рорана над головой, нацеленный в того раззака, что стоял ближе. Мерзкая тварь с невероятной ловкостью изогнулась, избегая удара, и Роран вдруг странным образом почувствовал облегчение, точно освободившись от неких усыпляющих магических чар.
Бросив щит и покрепче перехватив молот обеими руками, он поднял его высоко над головой — в точности как Хорст, когда молотом растягивал раскалённую полосу металла. Поднявшись на цыпочки и сильно прогнувшись назад, Роран резким движением выбросил молот вперёд, целясь в ближайшего раззака. Тот успел прикрыться щитом, и молот, просвистев в воздухе, с оглушительным грохотом врезался в щит.
После этого Рорану стало ещё легче. Магические силы раззаков явно истощились. Они что-то быстро прощелкали друг другу, глядя, как жители Карвахолла с грозным рёвом надвигаются на них, потом ударили шпорами своих коней и, резко развернувшись, прорычали своему войску:
— Отступаем! — И воины в алых доспехах послушно отступили, пятясь, огрызаясь и нанося удары всякому, кто осмеливался подойти к ним слишком близко. Лишь отойдя на значительное расстояние от горящих повозок, они решились повернуться к деревне спиной.
Роран вздохнул и опустил наконец свой молот. Только сейчас он почувствовал, как болит бок, которым он ударился о стену дома, отброшенный взрывом. И вдруг увидел убитого Парра. Он печально склонил над ним голову, слушая жалобные вопли и причитания женщин: в сражении, как оказалось, погибли ещё девять человек.
«Неужели все это произошло у нас, в Карвахолле?»
— Эй, идите все сюда! — услышал Роран крик Балдо-ра и, спотыкаясь, побрёл к нему.
Балдор стоял посреди дороги, а шагах в двадцати от него на своём жутком коне сидел один из раззаков, похожий на огромного чёрного жука. Выпростав из-под плаща руку, раззак скрюченным пальцем ткнул в сторону Рорана и прошипел:
— У тебя… запах, как у твоего братца. А мы запахов никогда не забываем!
— Что вам надо? — крикнул ему Роран. — Зачем вы сюда явились?
Раззак захихикал и ещё больше стал похож на какое-то ужасное насекомое.
— Нам нужны… с-с-сведения! — Раззак глянул через плечо в ту сторону, куда ушёл его отряд, и потребовал у собравшейся толпы: — Отдайте нам Рорана — и вас-с-с всего лиш-ш-шь… продадут в рабс-с-ство. А если будете его защищать, мы с-с-съедим вас всех, всех до пос-с-след-него! Ответ дадите, когда мы придём сюда в с-с-следую-щий рас-с-с. С-с-скоро! И пос-с-старайтесь, чтобы ответ был правильным.
СЛЕЗЫ АНГУИН
Со скрипом отворились тяжёлые ворота, и свет ворвался в тоннель. Эрагон зажмурился, мучительно заморгал, из глаз невольно полились слезы — он совершенно отвык от солнечного света, столько времени проведя под землёй. Рядом с ним раздражённо шипела, вытягивая шею, Сапфира; видимо, и ей свет резал глаза.
Им понадобилось всего двое суток, чтобы преодолеть расстояние, отделявшее их теперь от Фартхен Дура, но Эрагону показалось, что шли они гораздо дольше — из-за постоянно окутывавшего их мрака и той странной тишины, что царила в подземных тоннелях гномов. Тьма и тишина плохо действовали и на остальных; вряд ли за это время они в целом обменялись хотя бы десятком предложений; даже на стоянках все предпочитали молчать.
Эрагон надеялся во время совместного путешествия побольше узнать об Арье, но пока единственное, что ему удалось, это смотреть на неё сколько угодно. Он никогда прежде не делил с нею трапезу и был очень удивлён тем, что она прихватила с собой какую-то особенную еду. Оказалось, что она в рот не берет мяса. Когда Эрагон спросил её, почему, она ответила:
— Ты тоже больше не захочешь есть плоть живых существ, когда завершишь своё обучение. Может быть, только в редчайших случаях.
— Это ещё почему? С какой стати мне отказываться от мяса? — нахмурился Эрагон. — Я очень его люблю.
— Я не могу объяснить это тебе сейчас. Ты сам все поймёшь, когда мы доберёмся до Эллесмеры и ты начнёшь учиться.
Эрагон, впрочем, довольно быстро забыл об' этом разговоре. Сейчас же им владело одно желание: увидеть, наконец, цель их долгого пути под землёй. Он бросился к открывшемуся проходу и оказался на гранитном выступе, нависавшем прямо над озером. Внизу, футах в ста, сверкала в лучах восходящего солнца вода, казавшаяся пурпурной, и, как и в озере Костамерна, заполнявшая всю горную лощину целиком — от одной горы до другой. В дальнем конце озера брала своё начало река Аз Рагни и, извиваясь меж скалистых утёсов, текла на север, к Беорским горам.
Справа горы казались совершенно пустынными, хотя на них он разглядел несколько утоптанных троп, а вот слева… Слева открывался вид на столицу гномов, город Тарнаг. Гномы умудрились превратить гранитные скалы и незыблемые, казалось бы, склоны Беор-ских гор в бесчисленные террасы. Нижние террасы служили главным образом для земледелия, там виднелись тёмные полукружия возделанной земли и жилища, построенные, насколько мог судить Эрагон, исключительно из камня. Верхние же террасы были почти сплошь застроены разнообразными зданиями и часто связанными между собой переходами, и всю эту гигантскую пирамиду венчал большой белый с золотом купол. Казалось, весь город представляет собой просто ступени огромной лестницы, ведущей к этому куполу. Поверхность его сверкала, как полированный лунный камень — молочного цвета кабошон, возложенный на вершину серой горы.
Орик предвосхитил вопрос Эрагона, пояснив:
— Это Кельбедиль, величайший из наших храмов; там же обитает и Дургримст Кван — клан, члены которого являются слугами и посланниками богов.
«Они что же, правят Тарнагом?» — спросила Сапфира.
Эрагон повторил её вопрос вслух, и Арья, проходя мимо, сказала:
— Нет, этот клан хотя и очень силён, но весьма малочислен, несмотря на все свои магические способности и связь с загробным миром… Я уж не говорю о том, сколько золота в их сокровищнице. Тарнагом правит Рагни Хефтхин — Речная Гвардия. Мы остановимся у вождя клана Кван — Ундина.
Когда они следом за эльфийкой спустились с гранитного выступа и ступили под сень странных шишковатых и кривоватых деревьев, плотным покрывалом окутавших плечо горы, Орик шепнул Эрагону:
— Ты не особенно её слушай. Она уже много лет в ссоре с Дургримст Кван. Каждый раз, когда она бывает в Тарнаге и разговаривает с кем-то из жрецов, вспыхивает очередная ссора, причём настолько свирепая, что и кулл испугался бы.
— Арья с кем-то ссорится? — удивился Эрагон. Орик с мрачным видом кивнул:
— Я мало что об этом знаю, но слыхал, что она весьма сильно расходится во мнениях с членами Дургримст
Кван относительно тех верований, которым они посвятили свою жизнь. Похоже, эльфы отнюдь не всегда придерживаются своего принципа «просить помощи лишь у воздуха и шёпотом».
Эрагон, глядя в спину Арье, шедшей впереди, пытался угадать, справедливы ли слова Орика, и если справедливы, то во что же верит сама Арья. Он глубоко вдохнул чистый воздух и постарался выбросить все это из головы, наслаждаясь запахом мхов, папоротников, лесных деревьев и тёплыми лучами солнца. Вокруг слышалось непрерывное гудение и жужжание пчёл и других насекомых.
Тропа вывела их на берег озера, а потом начала снова подниматься к распахнутым воротам Тарнага.
— Как вам удалось скрыть такой город от Гальбаторикса? — спросил Эрагон. — Фартхен Дур — это я понимаю, он в горе, но здесь-то все на виду. И красота такая, какой я никогда в жизни не видел!
Орик тихонько засмеялся:
— Скрыть, говоришь? Нет, скрыть Тарнаг было бы невозможно. После падения Всадников нам пришлось покинуть все наши наземные города и скрываться в тоннелях, спасаясь от Гальбаторикса и Проклятых. Они тогда часто летали над Беорскими горами и убивали каждого, кто попадётся им на глаза.
— А я думал, гномы всегда жили под землёй. Орик сердито насупился:
— С какой это стати? Возможно, мы действительно питаем особую любовь к камням, но простор и свежий воздух любим не меньше эльфов или людей. Однако мы лишь в последние пятнадцать лет — уже после смерти Морзана — осмелились вернуться в Тарнаг и в некоторые другие наши старинные города. Гальбаторикс, конечно, очень силён, но даже он не станет в одиночку атаковать целый огромный город. Разумеется, он и его дракон могут и сейчас причинить нам неисчислимые беды, если захотят, но они редко покидают Урубаен даже ради коротких вылетов. А если Гальбаторикс и вздумает послать сюда свою армию, то ей сперва придётся заставить пасть такие города-крепости, как Бу-рагх или Фартхен Дур.
«Что, кстати, его армии почти удалось», — заметила Сапфира.
Эрагон ей не ответил, потому что как раз в этот момент из кустов на тропу вылетело какое-то странное животное. Эрагон замер, поражённый его видом. Животное было довольно тощим и больше всего походило на горную козу, какие во множестве водились в Спайне, но только значительно крупнее. Тяжёлые ребристые рога, закрученные в баранки и почти прилегавшие к морде, казались такими большими, что по сравнению с ними рога ургалов можно было бы назвать рожками. Ещё более странно выглядело то, что на спине у «козы» красовалось настоящее седло, а в нем уверенно восседал гном, целившийся в них из лука.
Им понадобилось всего двое суток, чтобы преодолеть расстояние, отделявшее их теперь от Фартхен Дура, но Эрагону показалось, что шли они гораздо дольше — из-за постоянно окутывавшего их мрака и той странной тишины, что царила в подземных тоннелях гномов. Тьма и тишина плохо действовали и на остальных; вряд ли за это время они в целом обменялись хотя бы десятком предложений; даже на стоянках все предпочитали молчать.
Эрагон надеялся во время совместного путешествия побольше узнать об Арье, но пока единственное, что ему удалось, это смотреть на неё сколько угодно. Он никогда прежде не делил с нею трапезу и был очень удивлён тем, что она прихватила с собой какую-то особенную еду. Оказалось, что она в рот не берет мяса. Когда Эрагон спросил её, почему, она ответила:
— Ты тоже больше не захочешь есть плоть живых существ, когда завершишь своё обучение. Может быть, только в редчайших случаях.
— Это ещё почему? С какой стати мне отказываться от мяса? — нахмурился Эрагон. — Я очень его люблю.
— Я не могу объяснить это тебе сейчас. Ты сам все поймёшь, когда мы доберёмся до Эллесмеры и ты начнёшь учиться.
Эрагон, впрочем, довольно быстро забыл об' этом разговоре. Сейчас же им владело одно желание: увидеть, наконец, цель их долгого пути под землёй. Он бросился к открывшемуся проходу и оказался на гранитном выступе, нависавшем прямо над озером. Внизу, футах в ста, сверкала в лучах восходящего солнца вода, казавшаяся пурпурной, и, как и в озере Костамерна, заполнявшая всю горную лощину целиком — от одной горы до другой. В дальнем конце озера брала своё начало река Аз Рагни и, извиваясь меж скалистых утёсов, текла на север, к Беорским горам.
Справа горы казались совершенно пустынными, хотя на них он разглядел несколько утоптанных троп, а вот слева… Слева открывался вид на столицу гномов, город Тарнаг. Гномы умудрились превратить гранитные скалы и незыблемые, казалось бы, склоны Беор-ских гор в бесчисленные террасы. Нижние террасы служили главным образом для земледелия, там виднелись тёмные полукружия возделанной земли и жилища, построенные, насколько мог судить Эрагон, исключительно из камня. Верхние же террасы были почти сплошь застроены разнообразными зданиями и часто связанными между собой переходами, и всю эту гигантскую пирамиду венчал большой белый с золотом купол. Казалось, весь город представляет собой просто ступени огромной лестницы, ведущей к этому куполу. Поверхность его сверкала, как полированный лунный камень — молочного цвета кабошон, возложенный на вершину серой горы.
Орик предвосхитил вопрос Эрагона, пояснив:
— Это Кельбедиль, величайший из наших храмов; там же обитает и Дургримст Кван — клан, члены которого являются слугами и посланниками богов.
«Они что же, правят Тарнагом?» — спросила Сапфира.
Эрагон повторил её вопрос вслух, и Арья, проходя мимо, сказала:
— Нет, этот клан хотя и очень силён, но весьма малочислен, несмотря на все свои магические способности и связь с загробным миром… Я уж не говорю о том, сколько золота в их сокровищнице. Тарнагом правит Рагни Хефтхин — Речная Гвардия. Мы остановимся у вождя клана Кван — Ундина.
Когда они следом за эльфийкой спустились с гранитного выступа и ступили под сень странных шишковатых и кривоватых деревьев, плотным покрывалом окутавших плечо горы, Орик шепнул Эрагону:
— Ты не особенно её слушай. Она уже много лет в ссоре с Дургримст Кван. Каждый раз, когда она бывает в Тарнаге и разговаривает с кем-то из жрецов, вспыхивает очередная ссора, причём настолько свирепая, что и кулл испугался бы.
— Арья с кем-то ссорится? — удивился Эрагон. Орик с мрачным видом кивнул:
— Я мало что об этом знаю, но слыхал, что она весьма сильно расходится во мнениях с членами Дургримст
Кван относительно тех верований, которым они посвятили свою жизнь. Похоже, эльфы отнюдь не всегда придерживаются своего принципа «просить помощи лишь у воздуха и шёпотом».
Эрагон, глядя в спину Арье, шедшей впереди, пытался угадать, справедливы ли слова Орика, и если справедливы, то во что же верит сама Арья. Он глубоко вдохнул чистый воздух и постарался выбросить все это из головы, наслаждаясь запахом мхов, папоротников, лесных деревьев и тёплыми лучами солнца. Вокруг слышалось непрерывное гудение и жужжание пчёл и других насекомых.
Тропа вывела их на берег озера, а потом начала снова подниматься к распахнутым воротам Тарнага.
— Как вам удалось скрыть такой город от Гальбаторикса? — спросил Эрагон. — Фартхен Дур — это я понимаю, он в горе, но здесь-то все на виду. И красота такая, какой я никогда в жизни не видел!
Орик тихонько засмеялся:
— Скрыть, говоришь? Нет, скрыть Тарнаг было бы невозможно. После падения Всадников нам пришлось покинуть все наши наземные города и скрываться в тоннелях, спасаясь от Гальбаторикса и Проклятых. Они тогда часто летали над Беорскими горами и убивали каждого, кто попадётся им на глаза.
— А я думал, гномы всегда жили под землёй. Орик сердито насупился:
— С какой это стати? Возможно, мы действительно питаем особую любовь к камням, но простор и свежий воздух любим не меньше эльфов или людей. Однако мы лишь в последние пятнадцать лет — уже после смерти Морзана — осмелились вернуться в Тарнаг и в некоторые другие наши старинные города. Гальбаторикс, конечно, очень силён, но даже он не станет в одиночку атаковать целый огромный город. Разумеется, он и его дракон могут и сейчас причинить нам неисчислимые беды, если захотят, но они редко покидают Урубаен даже ради коротких вылетов. А если Гальбаторикс и вздумает послать сюда свою армию, то ей сперва придётся заставить пасть такие города-крепости, как Бу-рагх или Фартхен Дур.
«Что, кстати, его армии почти удалось», — заметила Сапфира.
Эрагон ей не ответил, потому что как раз в этот момент из кустов на тропу вылетело какое-то странное животное. Эрагон замер, поражённый его видом. Животное было довольно тощим и больше всего походило на горную козу, какие во множестве водились в Спайне, но только значительно крупнее. Тяжёлые ребристые рога, закрученные в баранки и почти прилегавшие к морде, казались такими большими, что по сравнению с ними рога ургалов можно было бы назвать рожками. Ещё более странно выглядело то, что на спине у «козы» красовалось настоящее седло, а в нем уверенно восседал гном, целившийся в них из лука.