Страница:
Итак, историю прасубстрата мы оставляем совсем в стороне: нет достаточно материала для сколько-нибудь серьезного суждения. Мы займемся исследованием субстрата, т.е. основных этнических масс, создавших современную картину народонаселения главным образом Центральной Европы. Естественно начинать с тех областей, которые лежали ближе к центрам тогдашнего культурного мира, т.е. к Риму и Византии, ибо о них осталось много сведений не только археологического, но и исторического характера. В запутанном клубке их мы и постараемся разобраться.
Глава 9.
Глава 9.
В поисках предков славян
Огромная площадь Европы, занятая славянами к моменту появления их на страницах писаной истории, является неопровержимым доказательством их древности. Народы не возникают подобно грибам за одну ночь, как ни стараются убедить нас в этом некоторые историки. Путь этногенеза долгий, медленный, на многие столетия, поэтому образование славян несомненно уходит в глубину тысячелетий (от уточнения времени мы пока уклонимся). Как могло случиться, что этот многомиллионный народ появился на арене истории лишь в начале VI в., если верить нашим историкам? Из того, что славяне так поздно явились на арене истории, делают вовсе ложный вывод, будто они пришли к этому моменту откуда-то.
Когда племя «склавинов» в 517 г. перешло Дунай с севера, это вовсе не значит, что его не было до этого тут. Это лишь означает, что римский или византийский историк впервые занес для этого года имя племени в историю. Точно так же когда Колумб в 1494 г. открыл Америку, то это не равнозначно тому, что американские туземцы стали существовать лишь с этого года. Словом, то же, что и со славянами.
Была совершена и другая крупнейшая ошибка: единичное, частное имя одного из славянских племен приняли за все славянство. Историк того же VI в. Иордан писал, что славян три большие группы племен: венеды, склавины и анты, а еще других очень много. Конечно, в имени «склавинов» нельзя не узнать славян, но на то и дан человеку разум, чтобы подумать: а как звались другие славянские племена, где они жили и что о них известно? Как связать сообщение Прокопия Кесарийского, что славяне в 517 г. впервые перешли Дунай с севера, со сведениями Моисея Хоренского (ум. в 487 г.) о том, что к югу от Дуная уже жило 7 славянских племен? Подобных недоуменных вопросов о славянах можно поставить десятки и ни на один из них не получить ясного ответа. Почему? Потому что историей славян никто всерьез не занимался. После XVII и XVIII вв., когда история Европы еще была в пеленках, но все же было опубликовано несколько «историй славян», никто в дальнейшем не дал солидной работы, которая была бы специально посвящена славянам.
Причины этого понятны. Историки Запада сталкивались с огромным затруднением — незнанием славянских языков. Наконец, существенным препятствием служило убеждение, что «славяне — неисторический народ» (Гегель). Никому не приходило в голову писать историю «неисторического» народа. Если что-то и публиковалось, то всегда в плоскости более мелких частных вопросов. Славянство как целое оставалось вне поля зрения публикаторов. В результате создалась совершенно невероятная ситуация: когда заходила речь о месте происхождения славян, этого крупнейшего народа Европы, об их коренных землях, — для них не находилось вовсе места в Европе! Ответ был: откуда-то пришли, а откуда — не знаем. Один из самых капитальных трудов начала нашего века («Кэмбриджская» история) не нашел ничего лучшего, как указать прародину славян в… Полесье, т.е. в области, вообще мало пригодной для существования человека и до сих пор остающейся одной из самых малонаселенных областей Европы! Трудно понять логику историков, принимавших (и долгое время!) всерьез подобное трагикомическое утверждение. Что же касается самих славян, то им было не до истории: большинство из них находилось либо под турецким, либо под немецким игом, единственной свободной политически страной являлась Россия, но и она была еще в духовном плену у немцев, призванных еще со времен Петра I создать в России европейскую науку.
Таким образом, историей славянства заниматься было некому. О славянстве было написано, конечно, очень много, но все это поверхностно, попутно и без достаточной глубины. Писали потому, что вовсе замолчать славян было нельзя, а толковали о славянах с предвзятых точек зрения, не замечая вовсе, как «неисторический» народ начал переворачивать всю жизнь «исторических» народов Европы. Спохватившись же, стали писать всякие благоглупости о «славянской душе», о миссии России и т.д., вовсе не замечая, что не только «исторические» народы, но их специалисты-историки просто не знают действительной истории, роли в ней и значения славян.
Единственным выходом из создавшегося положения является писание, притом совершенно заново, истории славянских народов в Европе. Задача эта очень трудна: процесс расселения и изменения местоположения народов в Европе весьма сложен, происходил он в течение многих веков и в разных направлениях. Названия городов менялись, или один и тот же народ назывался соседями по-разному. Возьмем германцев. Для нас это «немцы», для французов — «алемань», итальянцев — «тедеско», англичан — «ждерман» и т.д. А сами себя они называют «дейче». То же было, конечно, и в древности. Расшифровкой же этого хаоса либо вообще не занимались, либо ставили себе заранее задачу возвеличивания Германии (примеры будут приведены в дальнейшем в достаточном количестве). Узкоплеменные названия мешались с национальными или, наоборот, этнические сменялись политическими, а последние — в зависимости от имени вождя в данный момент. Официальные имена народов заменялись их прозвищами и т.д. Разные народы в силу политических причин носили одинаковые имена, ибо принадлежали одному и тому же государству. Бывало же, один и тот же народ называли по-разному, потому что он входил в состав различных государственных объединений и т.д.
И чтобы размотать этот запутанный клубок имен, необходимо иметь какую-то руководящую нить. Она появится, если мы не упустим двух основных моментов-загадок. 1. Как могло случиться, что германские племена, в IV в. якобы распространявшиеся от Темзы до Дона через всю Европу, в VII—VIII вв. оказались уже борющимися за свое продвижение только на восток от Рейна и Эльбы? Что могло их смести за эти столетия на всем протяжении от Эльбы до Дона? 2. Как могло случиться, что славяне с прародиной будто бы в Полесье, т.е. из пространства, составляющего лишь половину Англии, в течение VI и VII вв. захлестнули своими волнами Балканский полуостров (не исключая Пелопоннеса), всю Центральную Европу и оказались даже западнее Эльбы? Ведь люди неспособны к массовым размножениям подобно саранче и другим насекомым.
Перед разрешением каких бы деталей мы ни стояли, мы можем избежать крупной ошибки лишь тогда, когда примем, что никогда германские племена сплошной цепью не простирались на восток от Дона и что всегда на памяти истории и археологии славянские племена занимали не только Полесье, но и огромные пространства к западу и югу. Каждое историческое сведение следует проверить под этим углом зрения. И проверять оба эти постулата, всячески памятуя, что мы ищем истину.
Не нужно упускать из виду возможности также следующих ошибок. 1. Появление какого-нибудь племени А на землях Б, В и Г вовсе еще не означает, что племя А совершенно покинуло свою родину. Часто лишь боевые группы племени А занимали главенствующее положение в отношении Б, В и Г. По прошествии же обычно не слишком большого времени они исчезали и все возвращалось в прежнее положение: А, Б, В, Г. 2. Если часть племени А в ходе исторических событий попадала в Г, это еще означало, что оно жило и в промежуточных землях Б и В. Это могло быть, но могло и не быть. Критически рассматривая судьбы племен главным образом Центральной Европы, необходимо прежде всего установить, к какой группе основных племен принадлежит исследуемое племя. В основном мы имеем три возможности: либо племя германское, либо славянское, либо кельтское. Четвертая возможность редка (племя может быть угро-финским или еще каким-нибудь иным).
Историки готовы видеть в кельтах тот основной субстрат, на котором развились современные народы Центральной Европы. Кельтам приписывают распространение от Ирландии до устья Дуная (по крайней мере), не забывая их походов в Малую Азию и т.д. Им присваивают воинственность, высокую культуру (например, бронзового века) и вместе с тем описывают постепенное падение кельтов. Получается так, будто кельты погибли потому, что были очень малочисленны, воинственны и культурны, а славяне, занимавшие площадь с пол-Англии, являвшиеся самой многочисленной нацией в Европе, — потому, что они были малочисленны, невоинственны и некультурны. Этой нелепости почему-то никто из историков не заметил.
Перейдем теперь к примерам, которые пояснят нам, как следует расшифровывать значение, вернее этническую принадлежность, отдельных племен. Иордан говорит, что «в постоянных нападениях в VI в. на Римскую империю принимали участие болгары, анты и склавины», т.е. славяне. Однако другие авторы, анализируя те же события, указывают, что нападали гунны, анты и склавины. Отсюда становится совершенно ясно, что болгар называли также гуннами, и наоборот. Как и почему — здесь не место разбирать. Это еще не значит, что болгары всегда были гуннами или все гунны были болгарами. Приблизительное направление решения уже найдено. Во всяком случае дополнительных доказательств не требуется, что ни гунны, ни болгары германцами не были. Сравнивая показания разных авторов об одном и том же, можно установить содержание разных имен, принимаемое именно этими авторами.
Мы указывали выше, что для Средней Европы следует принимать три наиболее важных этнических корня — кельтский, германский и славянский. Как, однако, дело обстоит с племенами на Балканском полуострове, теперь заселенном главным образом славянами? Как и когда они здесь появились? Что за народ жил на Балканах севернее классической Греции? Нам ответят: «варвары», «скифы», «геты» и т.д. Или несколько точнее: «фракийцы», «иллирийцы» и т.д. Но это не этнические названия. Это географические термины, указывающие место, но не корень народа. Эти термины подобны терминам «балканцы», «европейцы», липа не столь широки. Где они, спрашивается, теперь? Их почти нет. Все они, за исключением албанцев, «растворились» в местном славянском населении. А по данным древних авторов, здесь жили крупные народности. Как же они могли исчезнуть? Ведь Балканы — горная страна, перерезанная реками, ущельями, покрытая лесами, изобилующая скрытыми убежищами. Словом, было где спрятаться и пережить любое лихолетье — это не равнина. Наконец, если верить историкам, процесс славянизации Балкан продолжался не так уж долго. Он начался якобы с начала VI в., а осуществился, в сущности, в VII. Но не следует забывать, что процесс славянизации нейтрализовался все время то грецизацией, то латинизацией, то, наконец, тюркизацией. Неужели мог умолкнуть язык, потеряться бесследно языки больших народов?
В ответ нам скажут, что существуют, например, «фракийские» слова, имена, географические названия и т.д. Но умолчат о том, что ни одной фразы фракийского или иллирийского языка мы не знаем. Те слова, которыми мы располагаем и считаем фракийскими, крайне спорны. Нет никаких доказательств их фракийского происхождения — сколько филологов, столько и различных мнений.
Мы, конечно, не отрицаем существования на Балканах издревле народов неславянского корня. Одновременно не можем согласиться с тем, что славяне сравнительно поздно явились на Балканы и совершенно стерли автохтонное население Балкан. Не можем потому, что, исследуя все периоды славянских инвазий, мы нигде не находим указаний, что славяне оседали на Балканах. Все рейды с севера оканчивались однообразно: либо нападающих отбивали, либо нападающие, награбив, сколько могли, возвращались назад за Дунай. Но факт остается фактом: славяне доминируют на Балканах. Это могло произойти двумя путями. Во-первых, еще до начала VI в. значительные массы людей бывали переселяемы с северного берега Дуная в пределы Византии. Правда, ни разу не было сказано, что переселялись славяне. Но мы вполне можем догадываться, что на деле это так и было. Только под неизвестными названиями не могли угадать славян, ибо салю понятие славянства тогда не существовало. Переселялись племена под их частными названиями либо туманными, ничего не выражающими понятиями вроде «скифы» и др. В некоторых случаях, однако, мы определенно можем утверждать, что переселялись, например, бастарны, которых без достаточных оснований причисляли к германцам. Несомненно, однако, что такие частичные вливания новых масс славян вовсе не решали процесс славянизации полуострова — это были лишь известные пополнения, возмещения убыли, вызываемой войнами, набегами, болезнями эпидемического характера и т.д. Даже стотысячные пополнения не могли иметь сильного влияния на местное население, наоборот, ассимиляция пришельцев была неизбежной.
Основным фактором славянизации Балкан было, очевидно, присутствие здесь издревле местного славянского населения. Мы не имеем возможности сразу начинать с изложения деталей, подтверждающих это положение. Мы сначала изложим нашу концепцию в ее главных чертах, тогда детали свободнее улягутся в предоставленные им границы. Мы полагаем, что в населении Балкан можно различать четыре, так сказать, автохтонных элемента. 1. Эллинский. Он захватывал преимущественно Пелопоннес и побережье Эгейского моря. Этот элемент по своему существу пришлый. Но эллины появились на указанных землях так давно, что для наших целей вполне будет удовлетворительно считать и эллинов автохтонным элементом. 2. Фракийский. Он охватывал главным образом восточную часть Балкан, но оставлял свободной область Добруджи, Малую Скифию и широкую полосу вдоль южного берега Дуная. 3. Иллирийский (в географическом понимании). Он распространялся на западную часть полуострова, оставляя свободной значительную часть Далмации и Либурнии. 4. Славянский. Он занимал северную часть полуострова, идя от Адриатики широкой полосой вдоль Дуная до Черного моря.
Это, разумеется, лишь схема. В ходе истории элементы эти вклинивались один в другой, наступали друг на друга и т.д. Судьбы их различны. Фракийский элемент оказался лингвинистически уничтоженным. Этнически он растворился в эллинском и славянском. В лице гетов он поднялся до высокой ступени государственности и культуры (письменность Ульфилы), но вынужден был уступить эллинскому. Так как он, фракийский элемент, стоял ближе всего к Византии, то ему пришлось принимать участие в превратностях судеб империи, и часто на его полях разыгрывались кровопролитнейшие сражения. Политически выигрывали эллины, а этнически славяне, постепенно замещая фракийцев.
Судьба эллинского элемента общеизвестна. В несколько более выгодном положении оказался иллирийский элемент, значительно сузивший область своего распространения (Албания), но сохранивший свой язык и часть былой территории. Албания была в течение веков предметом раздоров между Римом и Византией, с севера нависали славяне. Крайне гористая местность и удаленность от центральных путей позволили все же сохраниться иллирийскому элементу, хотя и в придавленном виде.
Особо следует сказать о славянском элементе. Он выиграл потому, что был наиболее удален от Византии, занимал не слишком-то важные международные пути, часто бывал разрываем в срединной части своего распространения (оставаясь целым на крайних позициях — Либурния на западе, Малая Скифия на востоке); кроме того, он имел постоянные пополнения с северного берега Дуная. Несомненно, положительную роль сыграло и то обстоятельство, что славяне сравнительно поздно развили свою собственную государственность, что позволило им обходиться без крупных международных конфликтов, без излишней потери сил. Они развивались исподволь, незаметно, не выдвигаясь на высокие и заметные места, но постепенно качественно крепчая. Этим-то и объясняется, что на арене истории Балкан славяне как будто отсутствовали, а затем словно свалились с неба. Главными все это время были эллинский и фракийский элементы.
В пользу теории пребывания славян на Балканах издревле говорят прежде всего географические названия — большинство их славянские. Это могло случиться двумя путями: либо славяне заняли совершенно пустые земли и вынуждены были давать рекам, ручьям, горам, лесам, урочищам, развалинам жилья свои собственные названия, либо те существуют издревле. Если мы примем господствующую теорию о проникновении славян на Балканы только с VI в., мы столкнемся с фактом, что славяне явились не на голое место, целые десятилетия они занимались липа походами на южный берег Дуная с целью грабежа. Значит, были и местные географические названия, и население. Никогда и никто в истории не переименовывал мелких географических «объектов». Победители поступали так лишь с самыми значительными пунктами, коих могли быть самое большее десятки, сотни же и тысячи мелких местных названий продолжали оставаться. Мы можем найти отчетливые следы турок, греков и других в географических названиях на Балканах. Но славянские явственно преобладают. Многие из них, естественно, изменили слегка свою фонетику согласно правилам языка победителей, славянская же основа их проглядывает совершенно вразумительно. То же самое мы наблюдаем и в Средней Европе, где славянскими названиями пестрит вся Германия. Но здесь процесс германизации славян известен нам совершенно достоверно.
Возражением против славян как автохтонного элемента может служить то, что в этом случае мы вправе ожидать значительного влияния фракийского языка на местные славянские, а этого нет. Объясняется это просто: славянский и фракийский слишком удалены один от другого, чтобы повлиять на строй речи славян. Можно ожидать лишь влияния на фонетику и лексику, т.е. состав языка. Ни тем, ни другим никто не занимался, ибо знание наше фракийского языка весьма бедно и несовершенно. Фракийские слова могут встретиться в названиях местных растений, животных, минералов, специальных инструментов, мелочей домашнего бьгга и т.д. Присутствие их у югославов и отсутствие у остальных славян могло бы побудить к дальнейшему лингвистическому анализу, но до этой стадии развития наших знаний так далеко, что об этом можно говорить лишь предположительно.
Принятие нашей схемы избавляет нас от многих недоумении. Во-первых, никакой громадный народ, живший от северной Адриатики до Босфора, не исчез бесследно. Потерялся лишь один из четырех его элементов. Во-вторых, никакой большой народ не сваливался с неба на арену истории, не падал неизвестно когда и откуда. В-третьих, основные географические названия на Балканах, как п во всех странах, идут из глубины веков, а не появляются уже только с VI в. В-четвертых, те разрозненные и скудные сведения об автохтонности славянского элемента (об этом ниже), которыми мы располагаем, получают надлежащее место, а не остаются висящими в воздухе, и т.д. Неупоминание же славян в древности объясняется довольно просто: ни греки, ни римляне этого понятия не имели, для них это была темная масса чужого народа (и не только славян), которую они называли «варварами», «скифами» и пр. Сначала греки, не разбиравшиеся достаточно в своих соседях «варварах», называли их просто по месту жительства, именовали их фракийцами, иллирийцами и т.д., хотя это были сборные названия, но с течением времени, когда эти соседи прочнее вошли в жизнь Византии и выросли культурно и организационно, — греки стали их различать и по племенным названиям: болгары, сербы и т.д.
К VI веку из этой темной массы даже к северу от Дуная выделились три группы: «венеты», анты и «скллавины». Знали греки и римляне и частые названия племен, входивших в эти группы. Но вследствие их малозначимости они историей не сохранены или упоминаются совершенно отрывочно.
Все славянские племена, равно как и племена других корней на Балканах, были столетиями подчинены то Элладе, то Риму, то Византии, нося географические имена: иллирийцы, македонцы, фракийцы и т.д. Эти племена постепенно усваивали культуру, росли в государственном смысле, однако политическое значение Рима и Византии катастрофически падало. В конце концов балканские славяне создали свою государственность, по не сразу, а, естественно, после долгой борьбы и с переменным успехом. Этот многовековой процесс кончился возвратом к «status quo ante bellum» — иго римлян и греков было сброшено.
С процессом образования самостоятельных славянских государств был связан и процесс славянизации местных «фракийских», «иллирийских» и прочих племен неславянского корня. Этот же процесс славянизации имел место и в отношении всех орд кочевников, являвшихся преимущественно с северо-востока. Хотя пришельцы и бывали порой грозны своей силой, но влияние их было ничтожным, ибо балканские славяне были и довольно многочисленны, и, к тому же, культурнее пришельцев (столетиями были связаны с Римом и Византией), а кроме того, были земледельцами.
Отметим одну небезынтересную подробность: Помпоний Меля (1-я половина I в.) неоднократно упоминает Тергесте (нынешний Триест). По мнению большинства филологов, Тергесте — это по-славянски «торжище». Значит, уже в начале нашей эры в Истрии были значительные города со славянскими названиями — доказательство присутствия больших масс славян, занимавших уже тогда все основание Балканского полуострова широкой полосой до устья Дуная.
Мы не будем останавливаться на собирании фактов — достаточно того, что сказано, чтобы убедиться, что вопрос о древнем заселении Балкан славянами заслуживает полного внимания.
Как, впрочем, и вопрос о древней связи славян с римлянами. Всем известно, что у греков так называемых «календ» не было. Были они у римлян (отсюда и слово «календарь»). Всюду можно найти утверждения, что «календы» заимствованы славянами у римлян, и, очевидно, в более поздние времена. Существуют, однако, факты, говорящие о противоположном — о древнем заимствовании «календ» римлянами у славян. И это похоже на правду. Прежде всего, как это ни странно, слово «календы» на латинском языке непереводимо, оно ничего не значит. А в славянском можно найти, откуда оно произошло. У славян существовал в древности бог Коленда, или в дальнейшем, в связи с утратой носовых звуков, Коляда. Этому богу все славяне (что удержалось во многих местах и до наших дней) посвящали особые торжества за 7—10 дней до начала Нового года. Пелись особые песни в его честь, носившие и носящие название «колядок». Существовал целый ряд обычаев, связанных с этими торжествами (за неимением места мы опускаем их перечисление). Причиной этих торжеств было то, что годичный цикл явлений природы к этому времени заканчивался. Дни начинали нарастать. Старому приходил конец, новый год и цикл явлений вновь повторялись.
Имя бога Коленды, или Коляды, имело смысл определенный: «коло» по старославянски означает «круг». То бишь круг явлений одного года заканчивался, наступал новый — это и праздновалось.
Рдмляне заимствовали не только само слово «коленда», но и время торжеств. Случилось это, конечно, до нашей эры, когда Рим выдвинулся на мировую арену, а сами римляне еще лишь распространяли свою власть на Апеннинском полуострове, в северной части которого в то время уже были и славяне. Что римляне сталкивались со славянами по крайней мере с начала нашей эры, видно из следующей цитаты комментатора «Георгик» Вергилия — Помпония С. Сабина. Помпоний Сабин (ум. в 60 г.) знал, как называют «скифы» приспособление для перевозок и что санки применялись также на льду. Это свидетельствует о близком сожительстве римлян и славян. Если римляне знали славянское слово «санки», то и ведали, для чего потребен этот предмет.
Обратимся теперь к «Житию св. Колумбана». Около 610 г. этот человек поселился в Бриганциуме (Брегенц) и пытался обращать местных венедов, которых также называли славянами, в христианство. Бриганциум находился на берегу Боденского озера, которое в древности недаром носило название — «Lacus Venetus sive Brigantmus». Стало быть, венеды плотно сидели около озера, коли дали последнему свое название. Наконец, нет никакого сомнения, что эти венеды (венеты) были не кельтами, а славянами, ибо добавлено, что они иначе назывались «Slavi». Таким образом, присутствие значительных масс славян в области Боденского озера к 610 г. установлено с несомненностью. Вместе с тем сообщение, что эти славяне были «венетами», указывает на то, что они существовали здесь веками, ибо о венетах мы имеем в истории очень много сведений, идущих из глубины веков (к этому мы еще вернемся).
Не лишено также значения, что к северу от Боденского озера до Дуная располагалась провинция Vindelicia, с явным корнем «винд» или «венд», что было синонимом «славян». Главным городом ее был Augusta Vindelicorum, ныне Аусбург. Само название «винделикорум» также исчерпывающе разъясняется: в этом районе текла река Licus. Следовательно, название означало: «винды, живущие по Лику». И сами город и область упоминаются уже древнейшими римскими писателями. Отсюда следует, что славяне уже до начала нашей эры были к югу от истоков Рейна. Эти венеты дали название области Венеции. Располагались они и к югу от Альп, и вдоль северного побережья Адриатики. Мы не будем сейчас останавливаться на них подробно, а обратимся к проблеме готов, рассмотрение которой коренным образом изменяет наши взгляды на существование германских племен на востоке Европы. После разъяснения готской проблемы представления наши о славянах и их первоначальном распространении приобретут гораздо большую определенность.
Когда племя «склавинов» в 517 г. перешло Дунай с севера, это вовсе не значит, что его не было до этого тут. Это лишь означает, что римский или византийский историк впервые занес для этого года имя племени в историю. Точно так же когда Колумб в 1494 г. открыл Америку, то это не равнозначно тому, что американские туземцы стали существовать лишь с этого года. Словом, то же, что и со славянами.
Была совершена и другая крупнейшая ошибка: единичное, частное имя одного из славянских племен приняли за все славянство. Историк того же VI в. Иордан писал, что славян три большие группы племен: венеды, склавины и анты, а еще других очень много. Конечно, в имени «склавинов» нельзя не узнать славян, но на то и дан человеку разум, чтобы подумать: а как звались другие славянские племена, где они жили и что о них известно? Как связать сообщение Прокопия Кесарийского, что славяне в 517 г. впервые перешли Дунай с севера, со сведениями Моисея Хоренского (ум. в 487 г.) о том, что к югу от Дуная уже жило 7 славянских племен? Подобных недоуменных вопросов о славянах можно поставить десятки и ни на один из них не получить ясного ответа. Почему? Потому что историей славян никто всерьез не занимался. После XVII и XVIII вв., когда история Европы еще была в пеленках, но все же было опубликовано несколько «историй славян», никто в дальнейшем не дал солидной работы, которая была бы специально посвящена славянам.
Причины этого понятны. Историки Запада сталкивались с огромным затруднением — незнанием славянских языков. Наконец, существенным препятствием служило убеждение, что «славяне — неисторический народ» (Гегель). Никому не приходило в голову писать историю «неисторического» народа. Если что-то и публиковалось, то всегда в плоскости более мелких частных вопросов. Славянство как целое оставалось вне поля зрения публикаторов. В результате создалась совершенно невероятная ситуация: когда заходила речь о месте происхождения славян, этого крупнейшего народа Европы, об их коренных землях, — для них не находилось вовсе места в Европе! Ответ был: откуда-то пришли, а откуда — не знаем. Один из самых капитальных трудов начала нашего века («Кэмбриджская» история) не нашел ничего лучшего, как указать прародину славян в… Полесье, т.е. в области, вообще мало пригодной для существования человека и до сих пор остающейся одной из самых малонаселенных областей Европы! Трудно понять логику историков, принимавших (и долгое время!) всерьез подобное трагикомическое утверждение. Что же касается самих славян, то им было не до истории: большинство из них находилось либо под турецким, либо под немецким игом, единственной свободной политически страной являлась Россия, но и она была еще в духовном плену у немцев, призванных еще со времен Петра I создать в России европейскую науку.
Таким образом, историей славянства заниматься было некому. О славянстве было написано, конечно, очень много, но все это поверхностно, попутно и без достаточной глубины. Писали потому, что вовсе замолчать славян было нельзя, а толковали о славянах с предвзятых точек зрения, не замечая вовсе, как «неисторический» народ начал переворачивать всю жизнь «исторических» народов Европы. Спохватившись же, стали писать всякие благоглупости о «славянской душе», о миссии России и т.д., вовсе не замечая, что не только «исторические» народы, но их специалисты-историки просто не знают действительной истории, роли в ней и значения славян.
Единственным выходом из создавшегося положения является писание, притом совершенно заново, истории славянских народов в Европе. Задача эта очень трудна: процесс расселения и изменения местоположения народов в Европе весьма сложен, происходил он в течение многих веков и в разных направлениях. Названия городов менялись, или один и тот же народ назывался соседями по-разному. Возьмем германцев. Для нас это «немцы», для французов — «алемань», итальянцев — «тедеско», англичан — «ждерман» и т.д. А сами себя они называют «дейче». То же было, конечно, и в древности. Расшифровкой же этого хаоса либо вообще не занимались, либо ставили себе заранее задачу возвеличивания Германии (примеры будут приведены в дальнейшем в достаточном количестве). Узкоплеменные названия мешались с национальными или, наоборот, этнические сменялись политическими, а последние — в зависимости от имени вождя в данный момент. Официальные имена народов заменялись их прозвищами и т.д. Разные народы в силу политических причин носили одинаковые имена, ибо принадлежали одному и тому же государству. Бывало же, один и тот же народ называли по-разному, потому что он входил в состав различных государственных объединений и т.д.
И чтобы размотать этот запутанный клубок имен, необходимо иметь какую-то руководящую нить. Она появится, если мы не упустим двух основных моментов-загадок. 1. Как могло случиться, что германские племена, в IV в. якобы распространявшиеся от Темзы до Дона через всю Европу, в VII—VIII вв. оказались уже борющимися за свое продвижение только на восток от Рейна и Эльбы? Что могло их смести за эти столетия на всем протяжении от Эльбы до Дона? 2. Как могло случиться, что славяне с прародиной будто бы в Полесье, т.е. из пространства, составляющего лишь половину Англии, в течение VI и VII вв. захлестнули своими волнами Балканский полуостров (не исключая Пелопоннеса), всю Центральную Европу и оказались даже западнее Эльбы? Ведь люди неспособны к массовым размножениям подобно саранче и другим насекомым.
Перед разрешением каких бы деталей мы ни стояли, мы можем избежать крупной ошибки лишь тогда, когда примем, что никогда германские племена сплошной цепью не простирались на восток от Дона и что всегда на памяти истории и археологии славянские племена занимали не только Полесье, но и огромные пространства к западу и югу. Каждое историческое сведение следует проверить под этим углом зрения. И проверять оба эти постулата, всячески памятуя, что мы ищем истину.
Не нужно упускать из виду возможности также следующих ошибок. 1. Появление какого-нибудь племени А на землях Б, В и Г вовсе еще не означает, что племя А совершенно покинуло свою родину. Часто лишь боевые группы племени А занимали главенствующее положение в отношении Б, В и Г. По прошествии же обычно не слишком большого времени они исчезали и все возвращалось в прежнее положение: А, Б, В, Г. 2. Если часть племени А в ходе исторических событий попадала в Г, это еще означало, что оно жило и в промежуточных землях Б и В. Это могло быть, но могло и не быть. Критически рассматривая судьбы племен главным образом Центральной Европы, необходимо прежде всего установить, к какой группе основных племен принадлежит исследуемое племя. В основном мы имеем три возможности: либо племя германское, либо славянское, либо кельтское. Четвертая возможность редка (племя может быть угро-финским или еще каким-нибудь иным).
Историки готовы видеть в кельтах тот основной субстрат, на котором развились современные народы Центральной Европы. Кельтам приписывают распространение от Ирландии до устья Дуная (по крайней мере), не забывая их походов в Малую Азию и т.д. Им присваивают воинственность, высокую культуру (например, бронзового века) и вместе с тем описывают постепенное падение кельтов. Получается так, будто кельты погибли потому, что были очень малочисленны, воинственны и культурны, а славяне, занимавшие площадь с пол-Англии, являвшиеся самой многочисленной нацией в Европе, — потому, что они были малочисленны, невоинственны и некультурны. Этой нелепости почему-то никто из историков не заметил.
Перейдем теперь к примерам, которые пояснят нам, как следует расшифровывать значение, вернее этническую принадлежность, отдельных племен. Иордан говорит, что «в постоянных нападениях в VI в. на Римскую империю принимали участие болгары, анты и склавины», т.е. славяне. Однако другие авторы, анализируя те же события, указывают, что нападали гунны, анты и склавины. Отсюда становится совершенно ясно, что болгар называли также гуннами, и наоборот. Как и почему — здесь не место разбирать. Это еще не значит, что болгары всегда были гуннами или все гунны были болгарами. Приблизительное направление решения уже найдено. Во всяком случае дополнительных доказательств не требуется, что ни гунны, ни болгары германцами не были. Сравнивая показания разных авторов об одном и том же, можно установить содержание разных имен, принимаемое именно этими авторами.
Мы указывали выше, что для Средней Европы следует принимать три наиболее важных этнических корня — кельтский, германский и славянский. Как, однако, дело обстоит с племенами на Балканском полуострове, теперь заселенном главным образом славянами? Как и когда они здесь появились? Что за народ жил на Балканах севернее классической Греции? Нам ответят: «варвары», «скифы», «геты» и т.д. Или несколько точнее: «фракийцы», «иллирийцы» и т.д. Но это не этнические названия. Это географические термины, указывающие место, но не корень народа. Эти термины подобны терминам «балканцы», «европейцы», липа не столь широки. Где они, спрашивается, теперь? Их почти нет. Все они, за исключением албанцев, «растворились» в местном славянском населении. А по данным древних авторов, здесь жили крупные народности. Как же они могли исчезнуть? Ведь Балканы — горная страна, перерезанная реками, ущельями, покрытая лесами, изобилующая скрытыми убежищами. Словом, было где спрятаться и пережить любое лихолетье — это не равнина. Наконец, если верить историкам, процесс славянизации Балкан продолжался не так уж долго. Он начался якобы с начала VI в., а осуществился, в сущности, в VII. Но не следует забывать, что процесс славянизации нейтрализовался все время то грецизацией, то латинизацией, то, наконец, тюркизацией. Неужели мог умолкнуть язык, потеряться бесследно языки больших народов?
В ответ нам скажут, что существуют, например, «фракийские» слова, имена, географические названия и т.д. Но умолчат о том, что ни одной фразы фракийского или иллирийского языка мы не знаем. Те слова, которыми мы располагаем и считаем фракийскими, крайне спорны. Нет никаких доказательств их фракийского происхождения — сколько филологов, столько и различных мнений.
Мы, конечно, не отрицаем существования на Балканах издревле народов неславянского корня. Одновременно не можем согласиться с тем, что славяне сравнительно поздно явились на Балканы и совершенно стерли автохтонное население Балкан. Не можем потому, что, исследуя все периоды славянских инвазий, мы нигде не находим указаний, что славяне оседали на Балканах. Все рейды с севера оканчивались однообразно: либо нападающих отбивали, либо нападающие, награбив, сколько могли, возвращались назад за Дунай. Но факт остается фактом: славяне доминируют на Балканах. Это могло произойти двумя путями. Во-первых, еще до начала VI в. значительные массы людей бывали переселяемы с северного берега Дуная в пределы Византии. Правда, ни разу не было сказано, что переселялись славяне. Но мы вполне можем догадываться, что на деле это так и было. Только под неизвестными названиями не могли угадать славян, ибо салю понятие славянства тогда не существовало. Переселялись племена под их частными названиями либо туманными, ничего не выражающими понятиями вроде «скифы» и др. В некоторых случаях, однако, мы определенно можем утверждать, что переселялись, например, бастарны, которых без достаточных оснований причисляли к германцам. Несомненно, однако, что такие частичные вливания новых масс славян вовсе не решали процесс славянизации полуострова — это были лишь известные пополнения, возмещения убыли, вызываемой войнами, набегами, болезнями эпидемического характера и т.д. Даже стотысячные пополнения не могли иметь сильного влияния на местное население, наоборот, ассимиляция пришельцев была неизбежной.
Основным фактором славянизации Балкан было, очевидно, присутствие здесь издревле местного славянского населения. Мы не имеем возможности сразу начинать с изложения деталей, подтверждающих это положение. Мы сначала изложим нашу концепцию в ее главных чертах, тогда детали свободнее улягутся в предоставленные им границы. Мы полагаем, что в населении Балкан можно различать четыре, так сказать, автохтонных элемента. 1. Эллинский. Он захватывал преимущественно Пелопоннес и побережье Эгейского моря. Этот элемент по своему существу пришлый. Но эллины появились на указанных землях так давно, что для наших целей вполне будет удовлетворительно считать и эллинов автохтонным элементом. 2. Фракийский. Он охватывал главным образом восточную часть Балкан, но оставлял свободной область Добруджи, Малую Скифию и широкую полосу вдоль южного берега Дуная. 3. Иллирийский (в географическом понимании). Он распространялся на западную часть полуострова, оставляя свободной значительную часть Далмации и Либурнии. 4. Славянский. Он занимал северную часть полуострова, идя от Адриатики широкой полосой вдоль Дуная до Черного моря.
Это, разумеется, лишь схема. В ходе истории элементы эти вклинивались один в другой, наступали друг на друга и т.д. Судьбы их различны. Фракийский элемент оказался лингвинистически уничтоженным. Этнически он растворился в эллинском и славянском. В лице гетов он поднялся до высокой ступени государственности и культуры (письменность Ульфилы), но вынужден был уступить эллинскому. Так как он, фракийский элемент, стоял ближе всего к Византии, то ему пришлось принимать участие в превратностях судеб империи, и часто на его полях разыгрывались кровопролитнейшие сражения. Политически выигрывали эллины, а этнически славяне, постепенно замещая фракийцев.
Судьба эллинского элемента общеизвестна. В несколько более выгодном положении оказался иллирийский элемент, значительно сузивший область своего распространения (Албания), но сохранивший свой язык и часть былой территории. Албания была в течение веков предметом раздоров между Римом и Византией, с севера нависали славяне. Крайне гористая местность и удаленность от центральных путей позволили все же сохраниться иллирийскому элементу, хотя и в придавленном виде.
Особо следует сказать о славянском элементе. Он выиграл потому, что был наиболее удален от Византии, занимал не слишком-то важные международные пути, часто бывал разрываем в срединной части своего распространения (оставаясь целым на крайних позициях — Либурния на западе, Малая Скифия на востоке); кроме того, он имел постоянные пополнения с северного берега Дуная. Несомненно, положительную роль сыграло и то обстоятельство, что славяне сравнительно поздно развили свою собственную государственность, что позволило им обходиться без крупных международных конфликтов, без излишней потери сил. Они развивались исподволь, незаметно, не выдвигаясь на высокие и заметные места, но постепенно качественно крепчая. Этим-то и объясняется, что на арене истории Балкан славяне как будто отсутствовали, а затем словно свалились с неба. Главными все это время были эллинский и фракийский элементы.
В пользу теории пребывания славян на Балканах издревле говорят прежде всего географические названия — большинство их славянские. Это могло случиться двумя путями: либо славяне заняли совершенно пустые земли и вынуждены были давать рекам, ручьям, горам, лесам, урочищам, развалинам жилья свои собственные названия, либо те существуют издревле. Если мы примем господствующую теорию о проникновении славян на Балканы только с VI в., мы столкнемся с фактом, что славяне явились не на голое место, целые десятилетия они занимались липа походами на южный берег Дуная с целью грабежа. Значит, были и местные географические названия, и население. Никогда и никто в истории не переименовывал мелких географических «объектов». Победители поступали так лишь с самыми значительными пунктами, коих могли быть самое большее десятки, сотни же и тысячи мелких местных названий продолжали оставаться. Мы можем найти отчетливые следы турок, греков и других в географических названиях на Балканах. Но славянские явственно преобладают. Многие из них, естественно, изменили слегка свою фонетику согласно правилам языка победителей, славянская же основа их проглядывает совершенно вразумительно. То же самое мы наблюдаем и в Средней Европе, где славянскими названиями пестрит вся Германия. Но здесь процесс германизации славян известен нам совершенно достоверно.
Возражением против славян как автохтонного элемента может служить то, что в этом случае мы вправе ожидать значительного влияния фракийского языка на местные славянские, а этого нет. Объясняется это просто: славянский и фракийский слишком удалены один от другого, чтобы повлиять на строй речи славян. Можно ожидать лишь влияния на фонетику и лексику, т.е. состав языка. Ни тем, ни другим никто не занимался, ибо знание наше фракийского языка весьма бедно и несовершенно. Фракийские слова могут встретиться в названиях местных растений, животных, минералов, специальных инструментов, мелочей домашнего бьгга и т.д. Присутствие их у югославов и отсутствие у остальных славян могло бы побудить к дальнейшему лингвистическому анализу, но до этой стадии развития наших знаний так далеко, что об этом можно говорить лишь предположительно.
Принятие нашей схемы избавляет нас от многих недоумении. Во-первых, никакой громадный народ, живший от северной Адриатики до Босфора, не исчез бесследно. Потерялся лишь один из четырех его элементов. Во-вторых, никакой большой народ не сваливался с неба на арену истории, не падал неизвестно когда и откуда. В-третьих, основные географические названия на Балканах, как п во всех странах, идут из глубины веков, а не появляются уже только с VI в. В-четвертых, те разрозненные и скудные сведения об автохтонности славянского элемента (об этом ниже), которыми мы располагаем, получают надлежащее место, а не остаются висящими в воздухе, и т.д. Неупоминание же славян в древности объясняется довольно просто: ни греки, ни римляне этого понятия не имели, для них это была темная масса чужого народа (и не только славян), которую они называли «варварами», «скифами» и пр. Сначала греки, не разбиравшиеся достаточно в своих соседях «варварах», называли их просто по месту жительства, именовали их фракийцами, иллирийцами и т.д., хотя это были сборные названия, но с течением времени, когда эти соседи прочнее вошли в жизнь Византии и выросли культурно и организационно, — греки стали их различать и по племенным названиям: болгары, сербы и т.д.
К VI веку из этой темной массы даже к северу от Дуная выделились три группы: «венеты», анты и «скллавины». Знали греки и римляне и частые названия племен, входивших в эти группы. Но вследствие их малозначимости они историей не сохранены или упоминаются совершенно отрывочно.
Все славянские племена, равно как и племена других корней на Балканах, были столетиями подчинены то Элладе, то Риму, то Византии, нося географические имена: иллирийцы, македонцы, фракийцы и т.д. Эти племена постепенно усваивали культуру, росли в государственном смысле, однако политическое значение Рима и Византии катастрофически падало. В конце концов балканские славяне создали свою государственность, по не сразу, а, естественно, после долгой борьбы и с переменным успехом. Этот многовековой процесс кончился возвратом к «status quo ante bellum» — иго римлян и греков было сброшено.
С процессом образования самостоятельных славянских государств был связан и процесс славянизации местных «фракийских», «иллирийских» и прочих племен неславянского корня. Этот же процесс славянизации имел место и в отношении всех орд кочевников, являвшихся преимущественно с северо-востока. Хотя пришельцы и бывали порой грозны своей силой, но влияние их было ничтожным, ибо балканские славяне были и довольно многочисленны, и, к тому же, культурнее пришельцев (столетиями были связаны с Римом и Византией), а кроме того, были земледельцами.
Отметим одну небезынтересную подробность: Помпоний Меля (1-я половина I в.) неоднократно упоминает Тергесте (нынешний Триест). По мнению большинства филологов, Тергесте — это по-славянски «торжище». Значит, уже в начале нашей эры в Истрии были значительные города со славянскими названиями — доказательство присутствия больших масс славян, занимавших уже тогда все основание Балканского полуострова широкой полосой до устья Дуная.
Мы не будем останавливаться на собирании фактов — достаточно того, что сказано, чтобы убедиться, что вопрос о древнем заселении Балкан славянами заслуживает полного внимания.
Как, впрочем, и вопрос о древней связи славян с римлянами. Всем известно, что у греков так называемых «календ» не было. Были они у римлян (отсюда и слово «календарь»). Всюду можно найти утверждения, что «календы» заимствованы славянами у римлян, и, очевидно, в более поздние времена. Существуют, однако, факты, говорящие о противоположном — о древнем заимствовании «календ» римлянами у славян. И это похоже на правду. Прежде всего, как это ни странно, слово «календы» на латинском языке непереводимо, оно ничего не значит. А в славянском можно найти, откуда оно произошло. У славян существовал в древности бог Коленда, или в дальнейшем, в связи с утратой носовых звуков, Коляда. Этому богу все славяне (что удержалось во многих местах и до наших дней) посвящали особые торжества за 7—10 дней до начала Нового года. Пелись особые песни в его честь, носившие и носящие название «колядок». Существовал целый ряд обычаев, связанных с этими торжествами (за неимением места мы опускаем их перечисление). Причиной этих торжеств было то, что годичный цикл явлений природы к этому времени заканчивался. Дни начинали нарастать. Старому приходил конец, новый год и цикл явлений вновь повторялись.
Имя бога Коленды, или Коляды, имело смысл определенный: «коло» по старославянски означает «круг». То бишь круг явлений одного года заканчивался, наступал новый — это и праздновалось.
Рдмляне заимствовали не только само слово «коленда», но и время торжеств. Случилось это, конечно, до нашей эры, когда Рим выдвинулся на мировую арену, а сами римляне еще лишь распространяли свою власть на Апеннинском полуострове, в северной части которого в то время уже были и славяне. Что римляне сталкивались со славянами по крайней мере с начала нашей эры, видно из следующей цитаты комментатора «Георгик» Вергилия — Помпония С. Сабина. Помпоний Сабин (ум. в 60 г.) знал, как называют «скифы» приспособление для перевозок и что санки применялись также на льду. Это свидетельствует о близком сожительстве римлян и славян. Если римляне знали славянское слово «санки», то и ведали, для чего потребен этот предмет.
Обратимся теперь к «Житию св. Колумбана». Около 610 г. этот человек поселился в Бриганциуме (Брегенц) и пытался обращать местных венедов, которых также называли славянами, в христианство. Бриганциум находился на берегу Боденского озера, которое в древности недаром носило название — «Lacus Venetus sive Brigantmus». Стало быть, венеды плотно сидели около озера, коли дали последнему свое название. Наконец, нет никакого сомнения, что эти венеды (венеты) были не кельтами, а славянами, ибо добавлено, что они иначе назывались «Slavi». Таким образом, присутствие значительных масс славян в области Боденского озера к 610 г. установлено с несомненностью. Вместе с тем сообщение, что эти славяне были «венетами», указывает на то, что они существовали здесь веками, ибо о венетах мы имеем в истории очень много сведений, идущих из глубины веков (к этому мы еще вернемся).
Не лишено также значения, что к северу от Боденского озера до Дуная располагалась провинция Vindelicia, с явным корнем «винд» или «венд», что было синонимом «славян». Главным городом ее был Augusta Vindelicorum, ныне Аусбург. Само название «винделикорум» также исчерпывающе разъясняется: в этом районе текла река Licus. Следовательно, название означало: «винды, живущие по Лику». И сами город и область упоминаются уже древнейшими римскими писателями. Отсюда следует, что славяне уже до начала нашей эры были к югу от истоков Рейна. Эти венеты дали название области Венеции. Располагались они и к югу от Альп, и вдоль северного побережья Адриатики. Мы не будем сейчас останавливаться на них подробно, а обратимся к проблеме готов, рассмотрение которой коренным образом изменяет наши взгляды на существование германских племен на востоке Европы. После разъяснения готской проблемы представления наши о славянах и их первоначальном распространении приобретут гораздо большую определенность.