Почти во всю комнату располагалась резная кровать в форме шхуны. Матрас лежал там, где должна была находиться палуба. Нос «судна» украшала кокетливая русалка. Это было одно из самых странных приобретений прадеда Виллема, которое пролежало большую часть прошлого века на чердаке, пока прошлым летом Максим не забрал кровать себе.
Глядя на пышные формы русалки, он поймал себя на том, что снова отвлекся. Любая мелочь будила в нем тайное влечение к Джорджиане Манчестер. Она была невероятно женственна. Ее тело было настолько восхитительным, что он не знал, реальны ли их объятия, пока их губы не встретились. А тогда ему хотелось стать еще ближе к ней.
А ее голос! Боже, он был похож на ласку. Каждый тон, даже полутон этого грудного богатого голоса он ощущал как нежное прикосновение пальцев.
Он судорожно вздохнул, ощущая прилив желания, стремительный и мощный.
Найдя ее на ярмарке, он невероятно обрадовался, и ее неожиданное исчезновение почти не умерило этой радости. Он уже знал, как отыщет свою неуловимую незнакомку. Он видел, как она села в пикап Коры Уолтон, и не сомневался в том, что адрес Коры сможет узнать через газету. Даже не подумав о причине своего появления у миссис Уолтон, он поехал прямо к ней, зная, что она поможет ему найти Джорджиану.
Это его удивило. Он сознавал, что ведет себя глупо, но ничего не мог с собой поделать. Им двигало воспоминание о том, как Джорджиана отреагировала на их первый поцелуй. Он почувствовал ответную дрожь, прикоснувшись к ее щеке, перед тем как поцеловать ее во второй раз. В то мгновение она не меньше его самого находилась во власти вспыхнувшей между ними страсти.
Годы газетной практики научили его быстро составлять мнение о людях и различных ситуациях, развили умение оценивать эмоциональное состояние незнакомых людей. Нарочитая демонстрация обручального кольца была защитной реакцией не только против него, но и против нее самой. Он прочел это в ее взгляде, и именно это теперь не давало ему покоя.
«Я не сплю с замужними женщинами!» Произнеся эту фразу, он почувствовал себя немного лучше, вспомнив, зачем пришел сюда.
В фотомастерской, примыкавшей к спальне, он включил свет — и его снова встретил десяток фотографий, приколотых к стенду для просушки. На всех этих снимках была запечатлена одна и та же женщина.
Его взгляд жадно выискивал самую важную фотографию. Найдя ее, он удовлетворенно хмыкнул и поспешно снял со стенда.
Она убирала с лица прядь растрепанных ветром волос. И на ее пальце не было обручального кольца!
Не отдавая себе отчета в том, почему так поступает, он развел проявитель и напечатал теперь уже все тридцать шесть кадров. Все карточки были промыты и закреплены для просушивания.
Она смотрела прямо в объектив, и ее глаза были цвета золотой осенней листвы. Он видел эти глаза вблизи — и тогда их поразительная глубина была еще заметнее. Брови ее немного хмурились, так что над изящным носом образовалась едва заметная складочка. Его взгляд остановился на ее приоткрытых губах — и он снова почувствовал острое желание.
Проводя пальцем по поверхности фотографии, он словно прослеживал очертания пухлой нижней губы. Он целовал эти губы, знал их форму и вкус, помнил их нежность… У нее была удивительная способность будоражить все его чувства, даже теперь, когда он знал, что она для него недоступна.
— Почему именно ты? — тихо спросил он, как будто ее изображение, так сильно притягивающее его, могло дать ответ.
Он почувствовал влечение к ней еще тогда, когда не слышал ее голоса, не знал наверняка, какой у нее цвет глаз, не прикасался к ней. Может быть, его притягивало что-то, для чего она послужила только символом? Или дело в том, что он воспринял ее появление как вызов? Не исключено, что ему просто понадобилось отвлечься от работы, от проблем, связанных с делом, унаследованным им? Вот это-то казалось более вероятным.
В его жизни менялось многое — и перемены происходили слишком быстро. Он словно завис между своей прежней жизнью, с ее стремительными приключениями и независимостью, и новой, в которой чрезвычайно ответственной была его роль главы корпорации и семьи.
Неудивительно, что эта фантазия приобрела над ним такую власть. Скорее всего его воображаемая леди просто не существует.
Эта мысль его поразила. Он схватил фотографию и поднес к свету, словно надеясь прочесть тайну, скрывавшуюся в ее глазах. Там, в их темной глубине, таилось некое тайное знание, которое будило его репортерский инстинкт. Она казалась такой одинокой, ожидающей чего-то или кого-то… Он готов был биться об заклад, что под этой маской самообладания таится еле сдерживаемая страсть. Почему она кажется такой ранимой и встревоженной? Чего она могла бы бояться?
— О Боже! — простонал Максим и бросил фотографию.
Все эти размышления были форменной глупостью. Ведь не намерен же он приблизиться к ней снова?.. Одного этого предположения оказалось достаточно, чтобы у него вновь отчаянно забилось сердце.
Незабываемый вкус ее губ по-прежнему оставался с ним. А это таило опасность. Для него… и для нее.
Глава 5
Глядя на пышные формы русалки, он поймал себя на том, что снова отвлекся. Любая мелочь будила в нем тайное влечение к Джорджиане Манчестер. Она была невероятно женственна. Ее тело было настолько восхитительным, что он не знал, реальны ли их объятия, пока их губы не встретились. А тогда ему хотелось стать еще ближе к ней.
А ее голос! Боже, он был похож на ласку. Каждый тон, даже полутон этого грудного богатого голоса он ощущал как нежное прикосновение пальцев.
Он судорожно вздохнул, ощущая прилив желания, стремительный и мощный.
Найдя ее на ярмарке, он невероятно обрадовался, и ее неожиданное исчезновение почти не умерило этой радости. Он уже знал, как отыщет свою неуловимую незнакомку. Он видел, как она села в пикап Коры Уолтон, и не сомневался в том, что адрес Коры сможет узнать через газету. Даже не подумав о причине своего появления у миссис Уолтон, он поехал прямо к ней, зная, что она поможет ему найти Джорджиану.
Это его удивило. Он сознавал, что ведет себя глупо, но ничего не мог с собой поделать. Им двигало воспоминание о том, как Джорджиана отреагировала на их первый поцелуй. Он почувствовал ответную дрожь, прикоснувшись к ее щеке, перед тем как поцеловать ее во второй раз. В то мгновение она не меньше его самого находилась во власти вспыхнувшей между ними страсти.
Годы газетной практики научили его быстро составлять мнение о людях и различных ситуациях, развили умение оценивать эмоциональное состояние незнакомых людей. Нарочитая демонстрация обручального кольца была защитной реакцией не только против него, но и против нее самой. Он прочел это в ее взгляде, и именно это теперь не давало ему покоя.
«Я не сплю с замужними женщинами!» Произнеся эту фразу, он почувствовал себя немного лучше, вспомнив, зачем пришел сюда.
В фотомастерской, примыкавшей к спальне, он включил свет — и его снова встретил десяток фотографий, приколотых к стенду для просушки. На всех этих снимках была запечатлена одна и та же женщина.
Его взгляд жадно выискивал самую важную фотографию. Найдя ее, он удовлетворенно хмыкнул и поспешно снял со стенда.
Она убирала с лица прядь растрепанных ветром волос. И на ее пальце не было обручального кольца!
Не отдавая себе отчета в том, почему так поступает, он развел проявитель и напечатал теперь уже все тридцать шесть кадров. Все карточки были промыты и закреплены для просушивания.
Она смотрела прямо в объектив, и ее глаза были цвета золотой осенней листвы. Он видел эти глаза вблизи — и тогда их поразительная глубина была еще заметнее. Брови ее немного хмурились, так что над изящным носом образовалась едва заметная складочка. Его взгляд остановился на ее приоткрытых губах — и он снова почувствовал острое желание.
Проводя пальцем по поверхности фотографии, он словно прослеживал очертания пухлой нижней губы. Он целовал эти губы, знал их форму и вкус, помнил их нежность… У нее была удивительная способность будоражить все его чувства, даже теперь, когда он знал, что она для него недоступна.
— Почему именно ты? — тихо спросил он, как будто ее изображение, так сильно притягивающее его, могло дать ответ.
Он почувствовал влечение к ней еще тогда, когда не слышал ее голоса, не знал наверняка, какой у нее цвет глаз, не прикасался к ней. Может быть, его притягивало что-то, для чего она послужила только символом? Или дело в том, что он воспринял ее появление как вызов? Не исключено, что ему просто понадобилось отвлечься от работы, от проблем, связанных с делом, унаследованным им? Вот это-то казалось более вероятным.
В его жизни менялось многое — и перемены происходили слишком быстро. Он словно завис между своей прежней жизнью, с ее стремительными приключениями и независимостью, и новой, в которой чрезвычайно ответственной была его роль главы корпорации и семьи.
Неудивительно, что эта фантазия приобрела над ним такую власть. Скорее всего его воображаемая леди просто не существует.
Эта мысль его поразила. Он схватил фотографию и поднес к свету, словно надеясь прочесть тайну, скрывавшуюся в ее глазах. Там, в их темной глубине, таилось некое тайное знание, которое будило его репортерский инстинкт. Она казалась такой одинокой, ожидающей чего-то или кого-то… Он готов был биться об заклад, что под этой маской самообладания таится еле сдерживаемая страсть. Почему она кажется такой ранимой и встревоженной? Чего она могла бы бояться?
— О Боже! — простонал Максим и бросил фотографию.
Все эти размышления были форменной глупостью. Ведь не намерен же он приблизиться к ней снова?.. Одного этого предположения оказалось достаточно, чтобы у него вновь отчаянно забилось сердце.
Незабываемый вкус ее губ по-прежнему оставался с ним. А это таило опасность. Для него… и для нее.
Глава 5
— Вы удовлетворены?
— Трудно сказать, — пробормотала Джорджиана.
На часах было 7:09 утра: слишком раннее время, чтобы спокойно воспринимать покровительственный тон Алана Берда.
— Зачитайте мне первую часть еще раз.
— Которую? Где говорится, что Максим Константин Дехуп не женат? Или что он бесстыдно богат? Или ту, где упоминается, что в модном журнале для женщин его занесли в число самых привлекательных мужчин года? Или…
— А, давайте вообще забудем об этом разговоре! — недовольно прервала его она.
— По… утрам… ворчит.
Алан Берд намекал, что он записывает эти слова.
— Не смейте! — раздраженно воскликнула Джорджиана. — Мое дело, которое завели ваши люди, и без того переполнено фактами и фактиками. Готова поклясться, что вы даже знаете, какую зубную пасту я предпочитаю.
Когда Алан хладнокровно назвал ее, Джорджиана взорвалась:
— Боже правый! Неужели для вас нет ничего святого, ничего личного? Ох, меня сейчас стошнит!
Она с отвращением швырнула трубку на рычажок. Телефон тут же зазвонил снова. Она выждала десять сигналов и только потом снова сняла трубку.
— Проехали! — рявкнула она.
— Рад это слышать.
Наступило короткое молчание, в течение которого Джорджиана успела понять, что прозвучавший голос не принадлежал Алану.
— Кто это? — спросила она, испытывая смущение и досаду из-за того, что обрушила свой гнев на незнакомого человека.
— Максим Дехуп. — Новое молчание. — Вы не повесили трубку!
Казалось, это его искренне обрадовало.
— А надо было?
Ее голос звучал холодно и отстраненно, но в том, что она в этот момент испытывала, не было места ни холоду, ни отстраненности. Одного только звука его голоса оказалось достаточно, чтобы по ее спине пробежали волны радостного возбуждения. Это было просто невероятно…
Откуда у него ее телефон? Следует ли ей спросить об этом?
— Вы все еще сердитесь. — В его словах сквозил мягкий юмор. — Я не удивлюсь, если окажется, что вы меня заказали.
Джорджиана попыталась засмеяться, но у нее перехватило дыхание.
— Эй, я ведь просто пошутил! — поспешно воскликнул Максим. — Если вы сомневаетесь в моей искренности, передайте трубку вашему мужу — я попрошу у него прощения.
— Моего мужа здесь нет, — медленно проговорила она, понимая, что ненужная ложь может только осложнить ситуацию.
Максим постарался не выказать удовольствия, которое ему доставило это известие.
— Я действительно готов извиниться, миссис Манчестер, — сказал он, с трудом обращаясь к ней как к замужней женщине. — Я не догадывался о том, что вы замужем, пока вы не заострили на этом мое внимание.
— Знаю, — вынуждена была признать Джорджиана. — Давайте договоримся, что это было просто недоразумением.
Прекрасно! Ей удалось говорить чуть более приветливо, но по-прежнему сдержанно.
— Вы все еще выбиты из колеи. — На это замечание она не ответила. — Мне бы хотелось передать вам кресло-качалку. Вы разрешите привезти его сегодня днем?
Качалка! У Джорджианы резко поднялось настроение, а потом столь же резко упало.
— Боюсь, что не могу принять ваше щедрое предложение, мистер Дехуп. Я не в состоянии возместить вам ту сумму, которую вы на нее потратили.
Еще одна томительная пауза.
— Похоже, в общении с вами я сделал на редкость много промашек.
Джорджиана пожала плечами:
— Будут другие ярмарки и другие покупки.
— Вам очень хотелось купить это кресло. Почему?
«Он человек прямой и напористый», — подумала она, снова пугаясь. Ей надо быть осторожной.
— Несколько лет назад у меня была травма позвоночника. Иногда начинает болеть спина. Я подумала, что в качалке мне будет удобнее.
— Я не мог бы произвести более неблагоприятного впечатления, даже если бы специально постарался!
Джорджиана сочла нужным промолчать. Впечатление, которое он произвел на нее, замужняя женщина обнаруживать не имеет права.
— Давайте просто скажем, что не суждено, мистер Дехуп.
— Говорите просто — Максим… Вы должны принять у меня это кресло в качестве подарка или как возмещение причиненного вам ущерба, чем бы вы ни предпочли его считать. Я завезу его примерно в половине пятого. Увидимся.
Джорджиана секунду смотрела на замолчавший аппарат. Максим Макси-миллионер Дехуп заедет к ней около пяти, когда принято пить чай.
— О Господи! — простонала она и повесила трубку.
Телефон зазвонил прежде, чем она успела разжать пальцы. Это не должно было удивлять — и все равно удивило.
— Вы просто не клали трубку? — сразу же спросил напряженный голос.
— Был еще один звонок, мистер Берд, — сообщила она мечтательным тоном.
— От Максима Дехупа, — промолвил Алан. Джорджиана подпрыгнула, словно ее укололи иголкой.
— Вы что, поставили на этот телефон «жучок»? Ну и ну! Поставили? Если поставили, то я уеду из этого города и адреса вам не сообщу!
— Это не второразрядный приключенческий фильм, миссис Манчестер. Мы «жучки» на телефоны не ставим.
Судя по тону Алана, он был недоволен ею так же сильно, как и она сама собой. Если Алан раньше только подозревал ее интерес к Дехупу, то теперь он уверился в этом окончательно.
— Давайте покончим с этим раз и навсегда, — продолжил Алан уже совсем иным, нейтральным, тоном профессионала. — По моим данным, Дехуп знает не более того, что вы сами ему сказали. Он заинтересовался красивой женщиной, только и всего. Так что я хочу вас предостеречь: обдумывайте то, что будете ему говорить. Пока он ничего не подозревает, но он — журналист и легко может почувствовать что-то неладное.
Джорджиана мгновенно опомнилась:
— Вы советуете мне не иметь с ним никаких дел?
— Что-то вроде того. Это не игра. Мы не стали бы прибегать к таким предосторожностям, если бы не считали ситуацию потенциально опасной.
— Знаю. — Джорджиана попыталась справиться с волной страха, от которого у нее вдруг перехватило горло. — Я не сделаю ничего, что поставило бы вас в неловкое положение, и не буду рисковать своей безопасностью. Даю вам слово.
— Джорджиана? — В голосе Алана слышалась легкая усталость, и она впервые осознала, что он, наверное, не спал всю ночь, работая ради ее безопасности. — Дехуп принадлежит к мировой элите. Будьте осторожны. Он может оказаться одним из тех, кто готов преследовать женщину, не обращая внимания на то, есть ли на ней обручальное кольцо.
Она обрадовалась, что Алан не упомянул о том, что занимало их более всего.
— Я могу сама о себе позаботиться. А если нет, то вы сможете приехать меня навестить.
— Вы имеете в виду — в качестве старшего брата?
— Что-нибудь в этом роде.
Алан рассмеялся, и она поняла, что снова смогла вернуться на твердую почву.
— А что ваша соседка скажет по этому поводу?
— Если она не поверит, что вы мой брат, мне просто придется чистосердечно признаться в измене мужу.
— Джорджиана!
— Какой вы ханжа! — шутливо возмутилась она. — До свидания, Алан. И спасибо вам. Я часто говорю эти слова. И говорю искренне.
— Такая у меня работа! — жизнерадостно ответил он.
Однако что это за человек — Алан Берд? Она ни разу с ним не встречалась и знала только его голос в телефонной трубке.
— Ну ладно! Надо готовиться к приему гостя! — сказала она и вскочила с постели.
— И почему я согласилась, чтобы он приехал? — простонала Джорджиана два часа спустя, стирая пыль с журнального столика.
От одной мысли, что ей предстоит снова оказаться рядом с Максимом Дехупом, у нее учащалось дыхание. Этот человек действовал возбуждающе, вторгаясь в ее безмятежность.
Конечно, он не дал ей возможности вовремя принять нужное решение. Ведь Алан сказал ей, чтобы она держалась подальше от Максима Дехупа! Но ей так хотелось получить кресло-качалку! Она просто сгорала от желания стать его владелицей. И если это поможет Дехупу не чувствовать себя виноватым, она готова его принять. Кресло идеально впишется в ее спальню, и она сможет качаться в нем во время чтения.
Джорджиана посмотрела на лестницу, которая вела из прихожей наверх. Поможет ли ей Дехуп поднять кресло? Можно ли просить его о такой услуге? С другой стороны, кресло весьма большое. Как она поднимет его на второй этаж одна?
Джорджиана бросила взгляд в сторону камина — нужны дрова. Она принесет немного поленьев, разожжет огонь, а потом быстренько поднимется, примет душ и переоденется.
— О дьявол!
Запас готовых дров в подвале уже давно кончился. Ей придется так или иначе наколоть щепок.
Через десять минут она стояла на заднем дворе возле поленницы, стараясь справиться с застрявшим топориком.
— Ты меня не желаешь слушаться! — проворчала она, колотя по обуху молотком.
— У вас затруднение?
Джорджиана считала себя человеком, которого трудно смутить. Она ошибалась. Этот голос был ей знаком. И, надеясь, что еще не поздно скрыть, чем она занимается, она повернулась, пряча молоток и топорик за спину. Максим Дехуп! Проклятие!
На нем была замшевая спортивная куртка медового цвета — вполне по погоде. Винно-красный галстук съехал на сторону. Темная узорчатая рубашка.
Максим увидел на земле щепки — явные отходы ее неумелых попыток колки дров. Он чуть было не рассмеялся, но все же сдержался. К ее свитеру прилипли стружки, лицо раскраснелось, а вздернутый подбородок выглядел трогательно и забавно, так что обижать ее совсем не хотелось.
— Я, наверное, слишком рано, — сказал он, нагибаясь за колуном, который лежал на земле без внимания. — Я позвонил в дверь, но ответа не дождался. Ваша соседка сказала, что я найду вас за домом. — Он указал на поленницу. — Я закончу за вас.
Джорджиана не решилась посмотреть на то, что так самонадеянно приготовила для растопки.
— Это совершенно не обязательно, — сказала она, когда он нагнулся за поленом. — Я просто убивала время.
— Вам вообще не следовало этим заниматься, раз у вас болит спина.
Он прислонил колун к поленнице и с улыбкой направился к ней.
Когда он протянул руку к ней за спину и взялся за молоток, она решила, что прятать его нелепо. Его рука коснулась ее руки, отчего по ней до плеча разлилось тепло.
Если бы он не трогал ее, ей было бы гораздо легче сохранять хладнокровие.
Вблизи его улыбка была невероятно притягательной. И они стояли очень близко друг к другу. Он наклонился к ней и спросил:
— Вы очень привязались к этому инструменту, миссис Манчестер?
В глубине лазурных глаз, устремленных на нее, мелькнуло какое-то непонятное выражение. Джорджиана понимала, что ведет себя как последняя дура. Максим наблюдал за ней очень пристально, словно старался запомнить ее черты. А она могла лишь завороженно смотреть на него.
Оказалось, что она давно уже незаметно для себя выронила топорик с поленом. Он поднял его.
— Сейчас все исправим, — засмеялся он.
Его смех начинался неожиданно, вырывался свободно и легко из самой глубины его существа. Джорджиана улыбнулась. Ей нравился его смех. Ей нравилось в этом мужчине все. Это было просто отвратительно!
Подняв полено, он с силой ударил его концом по цементному покрытию — и полено развалилось на две аккуратные половинки, освободив топорик.
— Этот — для мелких работ, — объяснил Максим. — А чтобы колоть поленья, нужен колун. Давайте я вам покажу.
— Только не в этом костюме! — запротестовала она. Он развел руки, разглядывая себя.
— Наверное, вы правы. Держите.
Джорджиана мысленно похвалила себя за то, что ловко поймала топорик, полетевший в ее сторону. Максим бросил его ручкой вверх.
— Право… право, вам вовсе ни к чему… мистер Дехуп! — запротестовала она, когда следом за топориком ей в руки полетели его куртка, галстук и — о ужас! — даже рубашка.
С мимолетной улыбкой он вернулся к поленнице и взялся за тяжелый топор.
— За работу!
Джорджиана растерянно посмотрела на одежду, оставшуюся у нее в руках. Рубашка оказалась невероятно мягкой. Шелк. А кожа на куртке такая нежная — великолепная замша! Глядя на своего неожиданного помощника, она не знала, что и думать.
Обнаженный по пояс, он был более высоким и мощным, чем выглядел в одежде. И было что-то еще… Многие мужчины без одежды казались просто голыми — другого слова тут не подобрать. Максим Дехуп держался совершенно непринужденно, словно одевался только из уважения к обычаям, а сам вполне мог бы обойтись и так.
Ей было вполне понятно почему — смуглая кожа лица не была следствием летнего загара, все его тело отливало бронзой…
Джорджиана снова поймала себя на том, что пристально разглядывает его. Надо полагать, он демонстрировал свои великолепные мускулы исключительно из тщеславия.
«Жаль, что он так чертовски хорош собой!» — подумала она.
Ей хотелось презирать его, но вместо этого она ощущала, как у нее под свитером копится жар.
— Холодно, — вопреки очевидности сказала она, неловко пытаясь завязать разговор.
Максим улыбнулся: от него не укрылся ее заинтересованный взгляд.
— На севере Аляски такая погода считается жаркой. Стоило только температуре подняться выше отметки плюс пять, как мы раздевались догола и ложились загорать.
— Не думаю, чтобы миссис Уолтон это позабавило, — покачала она головой.
Максим повернулся в сторону соседского двора и помахал рукой, словно кого-то увидел, а затем озорно улыбнулся:
— Как вы считаете, она видела достаточно?
— Я — так уж точно, — тихо проворчала Джорджиана. — Если вы настаиваете на том, чтобы заняться физическим трудом, то я пойду в дом и переоденусь, — бросила она и направилась к заднему крыльцу. Не годится стоять и глазеть на него. — Когда устанете, постучите!
Горячий душ был как нельзя кстати. Он немного разогнал настойчивое биение крови, которое не проходило с той минуты, когда она услышала у себя за спиной голос Максима. А когда он разделся у нее на глазах, биение сердца стало нестерпимым. Ей отчаянно хотелось прикоснуться к этим роскошным мускулам, почувствовать, как они горячо перекатываются под ее ладонями. И Максим прекрасно это понимал!
Он нарочно ее провоцировал. И в ней говорило отнюдь не тщеславие. Она уже двадцать четыре года видела в зеркале свое отражение и прекрасно знала все свои недостатки. Решительный подбородок не позволял ей считаться хорошенькой. Она была невысокого роста, немного коренаста и никак не походила на стройную фотомодель. В целом — симпатичная, но обыкновенная. Мужчины, которые бы ее заинтересовали, не увивались вокруг нее. Остается одно: Максим Дехуп просто развлекается.
— Решил пойти по трущобам! — съехидничала она, протягивая руку за махровой простыней.
Обмотав ею тело, она вышла из душа, твердо намереваясь не стать игрушкой пресытившегося миллионера, каким бы привлекательным он ни казался.
И в то же время стук топора магнитом притягивал ее к окну. Осторожно отодвинув занавеску, она выглянула во двор.
Максим продолжал работать, и груда аккуратных поленьев быстро росла. Когда он нагнулся за очередным чурбаком, тонкая, словно масляная пленка пота заблестела на его атлетических плечах.
Пальцы Джорджианы судорожно сжались, сминая накрахмаленную оборку занавески. Ах, до чего ж приятно было на него смотреть!
Вечернее солнце золотыми лучиками играло в его волосах. Мускулы спины и рук наливались, когда он поднимал топор вверх, чтобы потом мощно опустить его прямо в середину стоящего полена. Удар — и две половинки готовы.
Джорджиана вынуждена была признать, что хотя Максим Дехуп и считается богатым плейбоем, но топором он орудует так, словно работал им всю жизнь. Неудивительно, что он в такой прекрасной форме! Его мускулы натренированы и закалены физическим трудом.
«Может быть, он всегда рубит дрова, чтобы произвести впечатление на своих подружек?» — спросила она себя и тут же рассмеялась над столь абсурдным предположением.
Наверное, шорох занавески привлек его внимание: он неожиданно посмотрел на ее окно. Испугавшись, что любое движение выдаст ее, Джорджиана застыла до тех пор, пока он снова не вернулся к работе. Он ее не заметил… По крайней мере она на это надеялась!
Спустя четверть часа она уже была одета в свой любимый свитер цвета нефрита и черные шерстяные брюки. Задержавшись у зеркала, она подвела глаза темно-серым карандашом и наложила дымчатую тень. Немного поколебавшись, стала выбирать духи. Они были ее слабостью. Совсем недавно она купила экзотическую смесь, предназначенную для вечерних встреч, полных обещаний. Однако здравый смысл возобладал, и она выбрала не их, а легкие, чуть смолистые духи.
— Можете входить! — спустя минуту крикнула она от двери кухни.
— Я почти закончил! — отозвался он.
Джорджиана замялась, глядя на него сквозь сетчатую дверь и покусывая губы. Она будет чувствовать себя ужасно глупо, если останется стоять и смотреть. И потом, это будет для него лишним стимулом продолжить странную игру, которую он затеял.
«Стоит пока заняться приготовлениями к обеду», — решила она и вернулась на кухню. К рогаликам, которые она собиралась выпечь из цельного зерна, у нее целый день кипел на маленьком огне горох. Он уже хорошо разварился и загустел, так что оставалось протереть его через сито и разбавить молоком, чтобы получился суп.
Она уже доделывала пюре, когда открылась задняя дверь.
— Фью! Сейчас бы я не отказался от пива! Максим стоял в дверях с охапкой поленьев. Стерев струйку пота со лба, он широко улыбнулся. Глаза неспешно скользили по ее фигуре, пока он стоял, привалившись обнаженным плечом к дверному косяку.
— Готов побиться об заклад, что пива вы не пьете.
— Да, — подтвердила Джорджиана, отводя взгляд. — Но кажется, здесь есть что-то похожее. Английский эль, если я не ошибаюсь. Рядом с вином. Угощайтесь. — Она указала ему на буфет. — Я положила ваши вещи в гостиной. Можете воспользоваться ванной. Первая дверь направо на втором этаже.
До нее донесся его довольный возглас:
— Прекрасно!
А в следующую минуту он уже снова заглянул на кухню, размахивая темной бутылкой.
— Мое почтение вашему супругу, когда он приедет!
— Супругу? — растерянно произнесла Джорджиана, когда он скрылся.
Видимо, Максим решил, что это ее дом и что ее муж вот-вот вернется к обеду.
Она замерла, устремив невидящий взгляд на сито. Интересно, что он сделает или скажет, обнаружив, что сегодня никакой муж не вернется… как, впрочем, и в любой другой вечер? Однако сама она сообщать об этом не намерена.
Вскоре она услышала, как наверху в ванной льется вода — Макси-миллионер принимает душ. Это вызывающе, если он знает, что с минуты на минуту домой явится ее муж. Неужели он не догадывается, что ведет себя бесцеремонно? Или ему все равно? Может, он решил, что было бы забавно поставить ее в неловкое положение и досадить мужу? За их недолгое знакомство он продемонстрировал удивительное равнодушие к правилам приличия и чувствам окружающих. Видимо, мистер Дехуп полагает, что деньги дают человеку особые привилегии.
— Невыносимый тип!
Она протерла остатки гороха и вдруг весело расхохоталась. Возможно, она преподаст мистеру Дехупу хороший урок!
Накрыть стол было делом одной минуты. Она достала скатерть и хрусталь, добавила пару серебряных подсвечников со свечами, которые особенно хорошо смотрелись около серебряной чаши с бутонами осенних роз, сорванных днем. Третий прибор для гостя она поставила специально неаккуратно, словно он был добавлен в спешке.
В гостиной она разожгла огонь, поставила поднос с двумя рюмками и графин с бренди у дивана, а потом завела пластинку с негромкой джазовой композицией. Когда она выключила верхний свет, разожженный камин залил комнату теплым чарующим светом.
Подбоченившись, она оценивала свою работу. Только идиот не поймет, на что намекают свечи и бренди. А огромное пространство белого меха… Ну, тут возможности очевидны. Интимный вечер для двоих — для них с мужем. А он будет третьим лишним. Если все сложится удачно, ей даже не придется ничего говорить.
К тому времени, когда суп, в который она добавила молока и хереса, снова тихо забулькал, ей уже хотелось, чтобы он поскорее спустился вниз. Но через несколько минут после того, как перестала литься вода, пронзительно завыл ее фен. Максим явно чувствует себя как дома.
— Трудно сказать, — пробормотала Джорджиана.
На часах было 7:09 утра: слишком раннее время, чтобы спокойно воспринимать покровительственный тон Алана Берда.
— Зачитайте мне первую часть еще раз.
— Которую? Где говорится, что Максим Константин Дехуп не женат? Или что он бесстыдно богат? Или ту, где упоминается, что в модном журнале для женщин его занесли в число самых привлекательных мужчин года? Или…
— А, давайте вообще забудем об этом разговоре! — недовольно прервала его она.
— По… утрам… ворчит.
Алан Берд намекал, что он записывает эти слова.
— Не смейте! — раздраженно воскликнула Джорджиана. — Мое дело, которое завели ваши люди, и без того переполнено фактами и фактиками. Готова поклясться, что вы даже знаете, какую зубную пасту я предпочитаю.
Когда Алан хладнокровно назвал ее, Джорджиана взорвалась:
— Боже правый! Неужели для вас нет ничего святого, ничего личного? Ох, меня сейчас стошнит!
Она с отвращением швырнула трубку на рычажок. Телефон тут же зазвонил снова. Она выждала десять сигналов и только потом снова сняла трубку.
— Проехали! — рявкнула она.
— Рад это слышать.
Наступило короткое молчание, в течение которого Джорджиана успела понять, что прозвучавший голос не принадлежал Алану.
— Кто это? — спросила она, испытывая смущение и досаду из-за того, что обрушила свой гнев на незнакомого человека.
— Максим Дехуп. — Новое молчание. — Вы не повесили трубку!
Казалось, это его искренне обрадовало.
— А надо было?
Ее голос звучал холодно и отстраненно, но в том, что она в этот момент испытывала, не было места ни холоду, ни отстраненности. Одного только звука его голоса оказалось достаточно, чтобы по ее спине пробежали волны радостного возбуждения. Это было просто невероятно…
Откуда у него ее телефон? Следует ли ей спросить об этом?
— Вы все еще сердитесь. — В его словах сквозил мягкий юмор. — Я не удивлюсь, если окажется, что вы меня заказали.
Джорджиана попыталась засмеяться, но у нее перехватило дыхание.
— Эй, я ведь просто пошутил! — поспешно воскликнул Максим. — Если вы сомневаетесь в моей искренности, передайте трубку вашему мужу — я попрошу у него прощения.
— Моего мужа здесь нет, — медленно проговорила она, понимая, что ненужная ложь может только осложнить ситуацию.
Максим постарался не выказать удовольствия, которое ему доставило это известие.
— Я действительно готов извиниться, миссис Манчестер, — сказал он, с трудом обращаясь к ней как к замужней женщине. — Я не догадывался о том, что вы замужем, пока вы не заострили на этом мое внимание.
— Знаю, — вынуждена была признать Джорджиана. — Давайте договоримся, что это было просто недоразумением.
Прекрасно! Ей удалось говорить чуть более приветливо, но по-прежнему сдержанно.
— Вы все еще выбиты из колеи. — На это замечание она не ответила. — Мне бы хотелось передать вам кресло-качалку. Вы разрешите привезти его сегодня днем?
Качалка! У Джорджианы резко поднялось настроение, а потом столь же резко упало.
— Боюсь, что не могу принять ваше щедрое предложение, мистер Дехуп. Я не в состоянии возместить вам ту сумму, которую вы на нее потратили.
Еще одна томительная пауза.
— Похоже, в общении с вами я сделал на редкость много промашек.
Джорджиана пожала плечами:
— Будут другие ярмарки и другие покупки.
— Вам очень хотелось купить это кресло. Почему?
«Он человек прямой и напористый», — подумала она, снова пугаясь. Ей надо быть осторожной.
— Несколько лет назад у меня была травма позвоночника. Иногда начинает болеть спина. Я подумала, что в качалке мне будет удобнее.
— Я не мог бы произвести более неблагоприятного впечатления, даже если бы специально постарался!
Джорджиана сочла нужным промолчать. Впечатление, которое он произвел на нее, замужняя женщина обнаруживать не имеет права.
— Давайте просто скажем, что не суждено, мистер Дехуп.
— Говорите просто — Максим… Вы должны принять у меня это кресло в качестве подарка или как возмещение причиненного вам ущерба, чем бы вы ни предпочли его считать. Я завезу его примерно в половине пятого. Увидимся.
Джорджиана секунду смотрела на замолчавший аппарат. Максим Макси-миллионер Дехуп заедет к ней около пяти, когда принято пить чай.
— О Господи! — простонала она и повесила трубку.
Телефон зазвонил прежде, чем она успела разжать пальцы. Это не должно было удивлять — и все равно удивило.
— Вы просто не клали трубку? — сразу же спросил напряженный голос.
— Был еще один звонок, мистер Берд, — сообщила она мечтательным тоном.
— От Максима Дехупа, — промолвил Алан. Джорджиана подпрыгнула, словно ее укололи иголкой.
— Вы что, поставили на этот телефон «жучок»? Ну и ну! Поставили? Если поставили, то я уеду из этого города и адреса вам не сообщу!
— Это не второразрядный приключенческий фильм, миссис Манчестер. Мы «жучки» на телефоны не ставим.
Судя по тону Алана, он был недоволен ею так же сильно, как и она сама собой. Если Алан раньше только подозревал ее интерес к Дехупу, то теперь он уверился в этом окончательно.
— Давайте покончим с этим раз и навсегда, — продолжил Алан уже совсем иным, нейтральным, тоном профессионала. — По моим данным, Дехуп знает не более того, что вы сами ему сказали. Он заинтересовался красивой женщиной, только и всего. Так что я хочу вас предостеречь: обдумывайте то, что будете ему говорить. Пока он ничего не подозревает, но он — журналист и легко может почувствовать что-то неладное.
Джорджиана мгновенно опомнилась:
— Вы советуете мне не иметь с ним никаких дел?
— Что-то вроде того. Это не игра. Мы не стали бы прибегать к таким предосторожностям, если бы не считали ситуацию потенциально опасной.
— Знаю. — Джорджиана попыталась справиться с волной страха, от которого у нее вдруг перехватило горло. — Я не сделаю ничего, что поставило бы вас в неловкое положение, и не буду рисковать своей безопасностью. Даю вам слово.
— Джорджиана? — В голосе Алана слышалась легкая усталость, и она впервые осознала, что он, наверное, не спал всю ночь, работая ради ее безопасности. — Дехуп принадлежит к мировой элите. Будьте осторожны. Он может оказаться одним из тех, кто готов преследовать женщину, не обращая внимания на то, есть ли на ней обручальное кольцо.
Она обрадовалась, что Алан не упомянул о том, что занимало их более всего.
— Я могу сама о себе позаботиться. А если нет, то вы сможете приехать меня навестить.
— Вы имеете в виду — в качестве старшего брата?
— Что-нибудь в этом роде.
Алан рассмеялся, и она поняла, что снова смогла вернуться на твердую почву.
— А что ваша соседка скажет по этому поводу?
— Если она не поверит, что вы мой брат, мне просто придется чистосердечно признаться в измене мужу.
— Джорджиана!
— Какой вы ханжа! — шутливо возмутилась она. — До свидания, Алан. И спасибо вам. Я часто говорю эти слова. И говорю искренне.
— Такая у меня работа! — жизнерадостно ответил он.
Однако что это за человек — Алан Берд? Она ни разу с ним не встречалась и знала только его голос в телефонной трубке.
— Ну ладно! Надо готовиться к приему гостя! — сказала она и вскочила с постели.
— И почему я согласилась, чтобы он приехал? — простонала Джорджиана два часа спустя, стирая пыль с журнального столика.
От одной мысли, что ей предстоит снова оказаться рядом с Максимом Дехупом, у нее учащалось дыхание. Этот человек действовал возбуждающе, вторгаясь в ее безмятежность.
Конечно, он не дал ей возможности вовремя принять нужное решение. Ведь Алан сказал ей, чтобы она держалась подальше от Максима Дехупа! Но ей так хотелось получить кресло-качалку! Она просто сгорала от желания стать его владелицей. И если это поможет Дехупу не чувствовать себя виноватым, она готова его принять. Кресло идеально впишется в ее спальню, и она сможет качаться в нем во время чтения.
Джорджиана посмотрела на лестницу, которая вела из прихожей наверх. Поможет ли ей Дехуп поднять кресло? Можно ли просить его о такой услуге? С другой стороны, кресло весьма большое. Как она поднимет его на второй этаж одна?
Джорджиана бросила взгляд в сторону камина — нужны дрова. Она принесет немного поленьев, разожжет огонь, а потом быстренько поднимется, примет душ и переоденется.
— О дьявол!
Запас готовых дров в подвале уже давно кончился. Ей придется так или иначе наколоть щепок.
Через десять минут она стояла на заднем дворе возле поленницы, стараясь справиться с застрявшим топориком.
— Ты меня не желаешь слушаться! — проворчала она, колотя по обуху молотком.
— У вас затруднение?
Джорджиана считала себя человеком, которого трудно смутить. Она ошибалась. Этот голос был ей знаком. И, надеясь, что еще не поздно скрыть, чем она занимается, она повернулась, пряча молоток и топорик за спину. Максим Дехуп! Проклятие!
На нем была замшевая спортивная куртка медового цвета — вполне по погоде. Винно-красный галстук съехал на сторону. Темная узорчатая рубашка.
Максим увидел на земле щепки — явные отходы ее неумелых попыток колки дров. Он чуть было не рассмеялся, но все же сдержался. К ее свитеру прилипли стружки, лицо раскраснелось, а вздернутый подбородок выглядел трогательно и забавно, так что обижать ее совсем не хотелось.
— Я, наверное, слишком рано, — сказал он, нагибаясь за колуном, который лежал на земле без внимания. — Я позвонил в дверь, но ответа не дождался. Ваша соседка сказала, что я найду вас за домом. — Он указал на поленницу. — Я закончу за вас.
Джорджиана не решилась посмотреть на то, что так самонадеянно приготовила для растопки.
— Это совершенно не обязательно, — сказала она, когда он нагнулся за поленом. — Я просто убивала время.
— Вам вообще не следовало этим заниматься, раз у вас болит спина.
Он прислонил колун к поленнице и с улыбкой направился к ней.
Когда он протянул руку к ней за спину и взялся за молоток, она решила, что прятать его нелепо. Его рука коснулась ее руки, отчего по ней до плеча разлилось тепло.
Если бы он не трогал ее, ей было бы гораздо легче сохранять хладнокровие.
Вблизи его улыбка была невероятно притягательной. И они стояли очень близко друг к другу. Он наклонился к ней и спросил:
— Вы очень привязались к этому инструменту, миссис Манчестер?
В глубине лазурных глаз, устремленных на нее, мелькнуло какое-то непонятное выражение. Джорджиана понимала, что ведет себя как последняя дура. Максим наблюдал за ней очень пристально, словно старался запомнить ее черты. А она могла лишь завороженно смотреть на него.
Оказалось, что она давно уже незаметно для себя выронила топорик с поленом. Он поднял его.
— Сейчас все исправим, — засмеялся он.
Его смех начинался неожиданно, вырывался свободно и легко из самой глубины его существа. Джорджиана улыбнулась. Ей нравился его смех. Ей нравилось в этом мужчине все. Это было просто отвратительно!
Подняв полено, он с силой ударил его концом по цементному покрытию — и полено развалилось на две аккуратные половинки, освободив топорик.
— Этот — для мелких работ, — объяснил Максим. — А чтобы колоть поленья, нужен колун. Давайте я вам покажу.
— Только не в этом костюме! — запротестовала она. Он развел руки, разглядывая себя.
— Наверное, вы правы. Держите.
Джорджиана мысленно похвалила себя за то, что ловко поймала топорик, полетевший в ее сторону. Максим бросил его ручкой вверх.
— Право… право, вам вовсе ни к чему… мистер Дехуп! — запротестовала она, когда следом за топориком ей в руки полетели его куртка, галстук и — о ужас! — даже рубашка.
С мимолетной улыбкой он вернулся к поленнице и взялся за тяжелый топор.
— За работу!
Джорджиана растерянно посмотрела на одежду, оставшуюся у нее в руках. Рубашка оказалась невероятно мягкой. Шелк. А кожа на куртке такая нежная — великолепная замша! Глядя на своего неожиданного помощника, она не знала, что и думать.
Обнаженный по пояс, он был более высоким и мощным, чем выглядел в одежде. И было что-то еще… Многие мужчины без одежды казались просто голыми — другого слова тут не подобрать. Максим Дехуп держался совершенно непринужденно, словно одевался только из уважения к обычаям, а сам вполне мог бы обойтись и так.
Ей было вполне понятно почему — смуглая кожа лица не была следствием летнего загара, все его тело отливало бронзой…
Джорджиана снова поймала себя на том, что пристально разглядывает его. Надо полагать, он демонстрировал свои великолепные мускулы исключительно из тщеславия.
«Жаль, что он так чертовски хорош собой!» — подумала она.
Ей хотелось презирать его, но вместо этого она ощущала, как у нее под свитером копится жар.
— Холодно, — вопреки очевидности сказала она, неловко пытаясь завязать разговор.
Максим улыбнулся: от него не укрылся ее заинтересованный взгляд.
— На севере Аляски такая погода считается жаркой. Стоило только температуре подняться выше отметки плюс пять, как мы раздевались догола и ложились загорать.
— Не думаю, чтобы миссис Уолтон это позабавило, — покачала она головой.
Максим повернулся в сторону соседского двора и помахал рукой, словно кого-то увидел, а затем озорно улыбнулся:
— Как вы считаете, она видела достаточно?
— Я — так уж точно, — тихо проворчала Джорджиана. — Если вы настаиваете на том, чтобы заняться физическим трудом, то я пойду в дом и переоденусь, — бросила она и направилась к заднему крыльцу. Не годится стоять и глазеть на него. — Когда устанете, постучите!
Горячий душ был как нельзя кстати. Он немного разогнал настойчивое биение крови, которое не проходило с той минуты, когда она услышала у себя за спиной голос Максима. А когда он разделся у нее на глазах, биение сердца стало нестерпимым. Ей отчаянно хотелось прикоснуться к этим роскошным мускулам, почувствовать, как они горячо перекатываются под ее ладонями. И Максим прекрасно это понимал!
Он нарочно ее провоцировал. И в ней говорило отнюдь не тщеславие. Она уже двадцать четыре года видела в зеркале свое отражение и прекрасно знала все свои недостатки. Решительный подбородок не позволял ей считаться хорошенькой. Она была невысокого роста, немного коренаста и никак не походила на стройную фотомодель. В целом — симпатичная, но обыкновенная. Мужчины, которые бы ее заинтересовали, не увивались вокруг нее. Остается одно: Максим Дехуп просто развлекается.
— Решил пойти по трущобам! — съехидничала она, протягивая руку за махровой простыней.
Обмотав ею тело, она вышла из душа, твердо намереваясь не стать игрушкой пресытившегося миллионера, каким бы привлекательным он ни казался.
И в то же время стук топора магнитом притягивал ее к окну. Осторожно отодвинув занавеску, она выглянула во двор.
Максим продолжал работать, и груда аккуратных поленьев быстро росла. Когда он нагнулся за очередным чурбаком, тонкая, словно масляная пленка пота заблестела на его атлетических плечах.
Пальцы Джорджианы судорожно сжались, сминая накрахмаленную оборку занавески. Ах, до чего ж приятно было на него смотреть!
Вечернее солнце золотыми лучиками играло в его волосах. Мускулы спины и рук наливались, когда он поднимал топор вверх, чтобы потом мощно опустить его прямо в середину стоящего полена. Удар — и две половинки готовы.
Джорджиана вынуждена была признать, что хотя Максим Дехуп и считается богатым плейбоем, но топором он орудует так, словно работал им всю жизнь. Неудивительно, что он в такой прекрасной форме! Его мускулы натренированы и закалены физическим трудом.
«Может быть, он всегда рубит дрова, чтобы произвести впечатление на своих подружек?» — спросила она себя и тут же рассмеялась над столь абсурдным предположением.
Наверное, шорох занавески привлек его внимание: он неожиданно посмотрел на ее окно. Испугавшись, что любое движение выдаст ее, Джорджиана застыла до тех пор, пока он снова не вернулся к работе. Он ее не заметил… По крайней мере она на это надеялась!
Спустя четверть часа она уже была одета в свой любимый свитер цвета нефрита и черные шерстяные брюки. Задержавшись у зеркала, она подвела глаза темно-серым карандашом и наложила дымчатую тень. Немного поколебавшись, стала выбирать духи. Они были ее слабостью. Совсем недавно она купила экзотическую смесь, предназначенную для вечерних встреч, полных обещаний. Однако здравый смысл возобладал, и она выбрала не их, а легкие, чуть смолистые духи.
— Можете входить! — спустя минуту крикнула она от двери кухни.
— Я почти закончил! — отозвался он.
Джорджиана замялась, глядя на него сквозь сетчатую дверь и покусывая губы. Она будет чувствовать себя ужасно глупо, если останется стоять и смотреть. И потом, это будет для него лишним стимулом продолжить странную игру, которую он затеял.
«Стоит пока заняться приготовлениями к обеду», — решила она и вернулась на кухню. К рогаликам, которые она собиралась выпечь из цельного зерна, у нее целый день кипел на маленьком огне горох. Он уже хорошо разварился и загустел, так что оставалось протереть его через сито и разбавить молоком, чтобы получился суп.
Она уже доделывала пюре, когда открылась задняя дверь.
— Фью! Сейчас бы я не отказался от пива! Максим стоял в дверях с охапкой поленьев. Стерев струйку пота со лба, он широко улыбнулся. Глаза неспешно скользили по ее фигуре, пока он стоял, привалившись обнаженным плечом к дверному косяку.
— Готов побиться об заклад, что пива вы не пьете.
— Да, — подтвердила Джорджиана, отводя взгляд. — Но кажется, здесь есть что-то похожее. Английский эль, если я не ошибаюсь. Рядом с вином. Угощайтесь. — Она указала ему на буфет. — Я положила ваши вещи в гостиной. Можете воспользоваться ванной. Первая дверь направо на втором этаже.
До нее донесся его довольный возглас:
— Прекрасно!
А в следующую минуту он уже снова заглянул на кухню, размахивая темной бутылкой.
— Мое почтение вашему супругу, когда он приедет!
— Супругу? — растерянно произнесла Джорджиана, когда он скрылся.
Видимо, Максим решил, что это ее дом и что ее муж вот-вот вернется к обеду.
Она замерла, устремив невидящий взгляд на сито. Интересно, что он сделает или скажет, обнаружив, что сегодня никакой муж не вернется… как, впрочем, и в любой другой вечер? Однако сама она сообщать об этом не намерена.
Вскоре она услышала, как наверху в ванной льется вода — Макси-миллионер принимает душ. Это вызывающе, если он знает, что с минуты на минуту домой явится ее муж. Неужели он не догадывается, что ведет себя бесцеремонно? Или ему все равно? Может, он решил, что было бы забавно поставить ее в неловкое положение и досадить мужу? За их недолгое знакомство он продемонстрировал удивительное равнодушие к правилам приличия и чувствам окружающих. Видимо, мистер Дехуп полагает, что деньги дают человеку особые привилегии.
— Невыносимый тип!
Она протерла остатки гороха и вдруг весело расхохоталась. Возможно, она преподаст мистеру Дехупу хороший урок!
Накрыть стол было делом одной минуты. Она достала скатерть и хрусталь, добавила пару серебряных подсвечников со свечами, которые особенно хорошо смотрелись около серебряной чаши с бутонами осенних роз, сорванных днем. Третий прибор для гостя она поставила специально неаккуратно, словно он был добавлен в спешке.
В гостиной она разожгла огонь, поставила поднос с двумя рюмками и графин с бренди у дивана, а потом завела пластинку с негромкой джазовой композицией. Когда она выключила верхний свет, разожженный камин залил комнату теплым чарующим светом.
Подбоченившись, она оценивала свою работу. Только идиот не поймет, на что намекают свечи и бренди. А огромное пространство белого меха… Ну, тут возможности очевидны. Интимный вечер для двоих — для них с мужем. А он будет третьим лишним. Если все сложится удачно, ей даже не придется ничего говорить.
К тому времени, когда суп, в который она добавила молока и хереса, снова тихо забулькал, ей уже хотелось, чтобы он поскорее спустился вниз. Но через несколько минут после того, как перестала литься вода, пронзительно завыл ее фен. Максим явно чувствует себя как дома.