— Ну же! — прошептала она, отправляя в духовку первый противень с рогаликами.
На часах половина шестого — рановато для того, чтобы муж вернулся домой после напряженного рабочего дня. Но это не имело значения. Она рассчитывала, что ее гость уйдет раньше, чем возникнет подобная ситуация.
— Ну вот, я снова в пристойном виде!
Максим спускался вниз по-прежнему без рубашки. Глядя на него, Джорджиана почувствовала, как у нее снова участился пульс, Ну почему он не одевается? Рассчитывает, что она встретит его стриптиз аплодисментами?
— Чем вы зарабатываете себе на жизнь, мистер Дехуп?
Вопрос вырвался у нее невольно, но оказалось, что она нашла прекрасный способ его смутить. Взглянув на него, она поймала на его лице выражение неприкрытого удивления.
— Похоже, в Плаудене вы недавно, — заметил он, усаживаясь перед столиком, за которым она работала.
— Совсем недавно, — подтвердила она, не отрываясь от фруктов, которые резала для салата.
— Вы читаете газеты?
В любой другой момент она отреагировала бы на это иначе, однако его самоуверенность раздражала.
— Почти никогда, — небрежно бросила она. — И уж конечно, не местную. В ней обычно читать нечего, кроме рекламы бакалеи и остатков новостей, на которые никакие другие издания не польстились.
Наступило тягостное молчание.
— Не хотите ли еще эля? — вежливо спросила она, поднимая голову.
Джорджиану удивил гнев, который она прочла на его лице. Удивил тем паче, что этот гнев был обращен явно не на нее. Однако она все равно решила осведомиться:
— Я сказала что-то не то?
В его глазах вдруг загорелись озорные искры.
— Ну что вы! Вы сказали истинную правду. Она пожала плечами:
— Что ж, оставим дальнейшие комментарии. Вы ведь останетесь обедать? Мы с Эдвардом не устраиваем ничего замысловатого. Будет суп, фруктовый салат и домашний хлеб. Но всего вдоволь.
В его глазах блеснул какой-то странный огонь, но он тут же опустил темные ресницы. А в следующую секунду на его лице вспыхнула торжествующая улыбка.
— Буду рад.
Она кивнула, боясь, что голос ее выдаст. В его ответе не было никаких колебаний. Он не спросил, будет ли против муж и может ли он врываться вот так в дом, без предупреждения. Он добился того, чего хотел, — приглашения провести в ее доме еще какое-то время. Но зачем это ему понадобилось?
— Можно мне затопить камин?
Джорджиана встретилась с его блестящими глазами, в которых искрился смех. Зажечь огонь… еще чего! Так она ему и позволит!
— Уже разожгла. Я вполне в состоянии обо всем позаботиться сама.
— Я вам верю, — кивнул Максим и, понизив голос, добавил: — Но порой самые приятные моменты в жизни — это те, которые ты с кем-то разделил!
— Эдвард бы с вами согласился, — ответила она с лукавой улыбкой.
Его лицо мгновенно стало бесстрастным. Джорджиана поняла, что ее улыбка его раздосадовала. Или, может быть, упоминание о ее муже?.. Дехуп с ней флиртует, и ему не понравилось напоминание о ее семейном положении.
Так ему и надо!
— Но вы можете все-таки проверить, как разгорелись дрова.
Когда Максим вышел в гостиную, Джорджиана протяжно вздохнула. Да, вот что такое нахальство! Она только что оскорбила издателя-миллионера, и ей это сошло с рук! Конечно, он думает, будто она не знает, кто он такой. Джорджиана снова улыбнулась. Она не собирается с ним откровенничать!
Но вскоре он все же попытался вызвать ее на откровенный разговор. Прежде чем он заговорил, она успела заметить, что он уже наполовину застегнул рубашку.
— Сколько времени вы замужем?
В этом вопросе не было ничего предосудительного, но тон был весьма воинственный.
— Не так уж много. Меньше двух месяцев, — ответила Джорджиана с искренним недоумением.
— А сегодня у вас какой-то особый день? — Он хмурил брови.
— Когда вы женаты всего два месяца, то каждый день — особый.
Ее гортанный голос придал словам весьма откровенный смысл. Значит, он увидел ее приготовления в гостиной и понял намек…
Лицо Максима помрачнело еще сильнее.
— Похоже, ваш муж весьма преуспевает, раз вы сразу смогли купить такой чудесный дом.
Она безмятежно улыбнулась:
— Согласна с вами, мистер Дехуп.
У него хватило совести покраснеть. На скулах выступили яркие пятна.
— Глупо было спрашивать. Прошу прощения.
Он посмотрел на часы — дорогой кусок золота, который она прежде не заметила. Такие должны стоить не меньше пятнадцати тысяч долларов, а ведь исполняют ту же функцию, что и тысячи других, гораздо более дешевых часов!
— Черт! Совсем забыл, у меня деловое свидание. — Избегая встретиться с ней взглядом, он заправил рубашку в брюки. — К сожалению, я не смогу остаться. Передавайте привет мужу. Может, в другой раз…
— Конечно, — ответила Джорджиана, не пытаясь назначить новую встречу. — Да, насчет кресла…
— Я оставил его на парадном крыльце. Извините, действительно опаздываю.
Джорджиана проводила его в гостиную, где он взял свою куртку, а потом — в прихожую. Только там он обернулся и протянул ей руку.
Она не могла отказать ему в рукопожатии и неохотно протянула свою, которую он неожиданно крепко сжал. Она встретилась с ним взглядом и запоздало поняла, что совершила ошибку.
Долгие секунды они стояли, глядя друг на друга, и в их глазах читалось взаимное желание. Джорджиану захлестнула волна чувственности — и она даже не пыталась с ней бороться. Где-то в уголках сознания, где еще оставался некий здравый смысл, она отмечала странное воздействие всего лишь его прикосновения. В какое-то мгновение она словно подалась ему навстречу, притягиваемая силой, против которой устоять было невозможно. Но уже в следующий миг он выпустил ее руку — и между ними разверзлась пропасть.
— До свидания, миссис Манчестер.
— До свидания, мистер Дехуп.
Примерно час спустя зазвонил телефон. К этому времени суп уже давно выкипел, а рогалики сгорели.
— Миссис Манчестер?
— Алан? Если вы откопали какую-то грязь относительно мистера Дехупа, то это меня не интересует.
— Джорджиана, у меня новости. По правде говоря, случилось то, чего мы боялись. Позвольте все по порядку.
Глава 6
На часах половина шестого — рановато для того, чтобы муж вернулся домой после напряженного рабочего дня. Но это не имело значения. Она рассчитывала, что ее гость уйдет раньше, чем возникнет подобная ситуация.
— Ну вот, я снова в пристойном виде!
Максим спускался вниз по-прежнему без рубашки. Глядя на него, Джорджиана почувствовала, как у нее снова участился пульс, Ну почему он не одевается? Рассчитывает, что она встретит его стриптиз аплодисментами?
— Чем вы зарабатываете себе на жизнь, мистер Дехуп?
Вопрос вырвался у нее невольно, но оказалось, что она нашла прекрасный способ его смутить. Взглянув на него, она поймала на его лице выражение неприкрытого удивления.
— Похоже, в Плаудене вы недавно, — заметил он, усаживаясь перед столиком, за которым она работала.
— Совсем недавно, — подтвердила она, не отрываясь от фруктов, которые резала для салата.
— Вы читаете газеты?
В любой другой момент она отреагировала бы на это иначе, однако его самоуверенность раздражала.
— Почти никогда, — небрежно бросила она. — И уж конечно, не местную. В ней обычно читать нечего, кроме рекламы бакалеи и остатков новостей, на которые никакие другие издания не польстились.
Наступило тягостное молчание.
— Не хотите ли еще эля? — вежливо спросила она, поднимая голову.
Джорджиану удивил гнев, который она прочла на его лице. Удивил тем паче, что этот гнев был обращен явно не на нее. Однако она все равно решила осведомиться:
— Я сказала что-то не то?
В его глазах вдруг загорелись озорные искры.
— Ну что вы! Вы сказали истинную правду. Она пожала плечами:
— Что ж, оставим дальнейшие комментарии. Вы ведь останетесь обедать? Мы с Эдвардом не устраиваем ничего замысловатого. Будет суп, фруктовый салат и домашний хлеб. Но всего вдоволь.
В его глазах блеснул какой-то странный огонь, но он тут же опустил темные ресницы. А в следующую секунду на его лице вспыхнула торжествующая улыбка.
— Буду рад.
Она кивнула, боясь, что голос ее выдаст. В его ответе не было никаких колебаний. Он не спросил, будет ли против муж и может ли он врываться вот так в дом, без предупреждения. Он добился того, чего хотел, — приглашения провести в ее доме еще какое-то время. Но зачем это ему понадобилось?
— Можно мне затопить камин?
Джорджиана встретилась с его блестящими глазами, в которых искрился смех. Зажечь огонь… еще чего! Так она ему и позволит!
— Уже разожгла. Я вполне в состоянии обо всем позаботиться сама.
— Я вам верю, — кивнул Максим и, понизив голос, добавил: — Но порой самые приятные моменты в жизни — это те, которые ты с кем-то разделил!
— Эдвард бы с вами согласился, — ответила она с лукавой улыбкой.
Его лицо мгновенно стало бесстрастным. Джорджиана поняла, что ее улыбка его раздосадовала. Или, может быть, упоминание о ее муже?.. Дехуп с ней флиртует, и ему не понравилось напоминание о ее семейном положении.
Так ему и надо!
— Но вы можете все-таки проверить, как разгорелись дрова.
Когда Максим вышел в гостиную, Джорджиана протяжно вздохнула. Да, вот что такое нахальство! Она только что оскорбила издателя-миллионера, и ей это сошло с рук! Конечно, он думает, будто она не знает, кто он такой. Джорджиана снова улыбнулась. Она не собирается с ним откровенничать!
Но вскоре он все же попытался вызвать ее на откровенный разговор. Прежде чем он заговорил, она успела заметить, что он уже наполовину застегнул рубашку.
— Сколько времени вы замужем?
В этом вопросе не было ничего предосудительного, но тон был весьма воинственный.
— Не так уж много. Меньше двух месяцев, — ответила Джорджиана с искренним недоумением.
— А сегодня у вас какой-то особый день? — Он хмурил брови.
— Когда вы женаты всего два месяца, то каждый день — особый.
Ее гортанный голос придал словам весьма откровенный смысл. Значит, он увидел ее приготовления в гостиной и понял намек…
Лицо Максима помрачнело еще сильнее.
— Похоже, ваш муж весьма преуспевает, раз вы сразу смогли купить такой чудесный дом.
Она безмятежно улыбнулась:
— Согласна с вами, мистер Дехуп.
У него хватило совести покраснеть. На скулах выступили яркие пятна.
— Глупо было спрашивать. Прошу прощения.
Он посмотрел на часы — дорогой кусок золота, который она прежде не заметила. Такие должны стоить не меньше пятнадцати тысяч долларов, а ведь исполняют ту же функцию, что и тысячи других, гораздо более дешевых часов!
— Черт! Совсем забыл, у меня деловое свидание. — Избегая встретиться с ней взглядом, он заправил рубашку в брюки. — К сожалению, я не смогу остаться. Передавайте привет мужу. Может, в другой раз…
— Конечно, — ответила Джорджиана, не пытаясь назначить новую встречу. — Да, насчет кресла…
— Я оставил его на парадном крыльце. Извините, действительно опаздываю.
Джорджиана проводила его в гостиную, где он взял свою куртку, а потом — в прихожую. Только там он обернулся и протянул ей руку.
Она не могла отказать ему в рукопожатии и неохотно протянула свою, которую он неожиданно крепко сжал. Она встретилась с ним взглядом и запоздало поняла, что совершила ошибку.
Долгие секунды они стояли, глядя друг на друга, и в их глазах читалось взаимное желание. Джорджиану захлестнула волна чувственности — и она даже не пыталась с ней бороться. Где-то в уголках сознания, где еще оставался некий здравый смысл, она отмечала странное воздействие всего лишь его прикосновения. В какое-то мгновение она словно подалась ему навстречу, притягиваемая силой, против которой устоять было невозможно. Но уже в следующий миг он выпустил ее руку — и между ними разверзлась пропасть.
— До свидания, миссис Манчестер.
— До свидания, мистер Дехуп.
Примерно час спустя зазвонил телефон. К этому времени суп уже давно выкипел, а рогалики сгорели.
— Миссис Манчестер?
— Алан? Если вы откопали какую-то грязь относительно мистера Дехупа, то это меня не интересует.
— Джорджиана, у меня новости. По правде говоря, случилось то, чего мы боялись. Позвольте все по порядку.
Глава 6
Было три часа ночи. Свет уличного фонаря лился сквозь открытое окно. Прозрачные занавески колыхались в желтоватом луче под прохладным осенним ветром. Соседи закрыли окна и задернули шторы, чтобы защититься от ночного холода. Никого из них не пугала, не душила ночная темнота.
Джорджиана так и не сняла свитер и брюки. Она лежала на постели, широко открыв глаза, и смотрела в потолок. Прежде все это представлялось ей веселой шуткой, игрой в шпионов для взрослых. Она не верила, что ей грозит какая-то опасность. Она даже сама придумала себе псевдоним — миссис Эдвард Манчестер. Как женщина замужняя, она будет считаться более респектабельной и достойной доверия. Это была игра. Мера предосторожности, как в той поговорке насчет береженого, которого Бог бережет. Но неожиданно игра закончилась. Необходимость надежного убежища стала реальностью.
В отделе юстиции эту игру назвали арестом, обеспечивающим безопасность свидетеля. Ей необходимо было покинуть дом на несколько недель или месяцев, пока не начнутся слушания по делу. Она — ключевой свидетель обвинения. Ее хотят уберечь от лишних страхов или давления со стороны.
Все это должно было стать неким длительным отпуском. Они договорятся с ее работодателями, что по возвращении ее место будет сохранено за ней. Это не причинит особого беспокойства, если она выработает правильное отношение к происходящему, сохранит равновесие и чувство юмора.
Она согласилась, чтобы ее отправили в Плауден в штате Коннектикут, где Алан Берд стал ее связным. Друзья и родственники не должны были знать о том, куда она уехала. Родители находились за пределами страны, и ей не хотелось их тревожить.
Случайный свидетель. Как часто ей приходилось читать или слышать эти слова в криминальной хронике! Ей всегда было жаль тех невезучих людей. И тем более в голову не приходило, что в один прекрасный день она сама станет случайным свидетелем преступления. Два месяца назад именно это и случилось.
Джорджиана зажмурилась, на глаза снова наворачивались жгучие слезы.
Она только-только начала карьеру адвоката: сдала весной экзамен и начала работать в местном отделении адвокатуры. Может быть, все произошло из-за ее чрезмерного рвения?
Эстасио Гонсалес и раньше нарушал правила отбывания условного наказания. Он часто являлся на поверку на день позже назначенного срока, улыбаясь той чувственной улыбкой, благодаря которой стал кумиром половины девчонок со Стейтлайн-стрит. Этот пятнадцатилетний красивый и рано созревший латиноамериканец был грубовато-обаятелен и не лишен городского лоска. И в то же время его улыбка становилась сладкой как мед, теплой и золотистой, если адресовалась женщине. Впервые Джорджиана увидела Эстасио, когда он с матерью пришел в ее отдел обсудить проблемы, связанные с арендой жилья. Он молчал, но она обратила внимание на то, как он ободряюще улыбался матери всякий раз, как та на него смотрела.
Когда они встретились во второй раз, в полицейском участке, она не могла поверить в то, в чем его обвиняют: убил хулигана в ножевой драке. Этот-то паренек, с такой сладкой улыбкой?..
Потом она села напротив него в камере, и обвинение уже не показалось ей таким абсурдным. Когда она спросила Эстасио, почему он убил того парня, улыбка с лица его исчезла, и оно стало холодным и бесстрастным.
Он пожал плечами, мускулистые контуры которых были хорошо видны под разорванной рубашкой.
— Он назвал мою мать…
И юноша разразился длинными испанскими проклятиями, которых Джорджиана не знала и не хотела понимать. Но она поняла другое: Эстасио любил мать и ответил на эти оскорбления так, как диктовал закон улицы, — насилием.
Ему повезло. Как несовершеннолетний и не имеющий судимости, он вышел на свободу, проведя два месяца в тюрьме для малолетних правонарушителей.
Поначалу он являлся в отделение адвокатуры вовремя, потом начал пропускать назначенные ему сроки явки. У него была работа, но Джорджиана сомневалась в том, что его заработка хватило бы, чтобы иметь такой шикарный гардероб. А еще больше ее тревожил новый блеск, который появился в его черных глазах. Она подозревала, что он связался с наркотиками — своеобразной панацеей от бедности, которая так распространена в гетто.
Именно поэтому она отправилась его искать, когда он снова не пришел. У нее был его домашний адрес.
Она решила отыскать его и по-дружески поговорить. Эстасио дома не оказалось.
Она не могла предусмотреть, что у машины спустит колесо и она не сможет его поменять из-за боли в спине. В вестибюле ей показали телефон-автомат, и, позвонив в гараж, она села ждать в автомобиле.
Поздно вечером городские улицы бывают пустынными, особенно окраинные. Целый час никого не было.
Когда наконец на улицу кто-то зарулил, Джорджиана облегченно вздохнула. Но оказалось, что это не машина из гаража. Из нее вышли двое, которые вошли в дом Эстасио. Она тоже вышла, чтобы сделать еще один звонок. Рабочий из гаража не приехал — пора было звать на помощь друзей.
— Идиотка! Идиотка!.. — бормотала Джорджиана.
Только теперь она поняла, насколько глупо поступила. Ее могли избить, ограбить, изнасиловать… Ей стало страшно из-за того, что она застряла в этом районе, да еще в такое позднее время.
Как только она вошла в вестибюль, ей стало ясно, что она поступила опрометчиво. В свете лампы без абажура она ясно увидела двух приехавших мужчин — и третьего. Она видела их доли секунды и поняла, что не забудет никогда. Они обменивались упаковками, на которых не бывает этикеток. Она угодила на встречу наркодельцов!
В руках одного из них вдруг появился пистолет. Она успела увидеть ослепительную вспышку, услышать выстрел, отбросивший третьего на кирпичную стену, и бросилась назад.
Она не поняла, что бежит, пока ее вытянутые руки не наткнулись на прохладный металлический корпус машины. Второй выстрел разнес ветровое стекло ее машины. Она метнулась вперед, угодив в сточную канаву…
Звук полицейских сирен показался ей сном. Даже когда ее увозили с улицы, она кричала и отбивалась, пока резкий окрик полисмена не заставил ее прийти в себя.
Джорджиана громко всхлипнула. Ей казалось, что она тонет в воспоминаниях, в том ужасе, который она пережила два месяца назад. Она убеждала себя в том, что сейчас ей ничто не угрожает, что она в безопасности.
Убитый оказался полицейским, который работал конспиративно. Преступников задержали, а ее свидетельские показания могли, бесспорно, помочь властям отправить наркодельцов в тюрьму с пожизненным сроком наказания.
Она — идеальный свидетель, уверяли ее юристы: она умна, она — адвокат, она не колеблясь смогла бы указать на преступников на опознании. С ее помощью обвинение рассчитывает представить суду идеально подготовленное дело.
Джорджиане и в голову не пришло, что она могла бы отказаться от дачи показаний. А известие о смерти Эстасио от передозировки наркотика, пришедшее неделю спустя после случившегося, только укрепило ее решимость добиться для преступников справедливого возмездия. Эти мерзавцы наживались на отчаянии и безнадежности таких, как Эстасио, и они должны получить по заслугам.
Один из преступников оказался на свободе спустя всего час после определения шестизначной суммы залога. Это могло означать только одно: у них имелись связи, прочные связи организованной преступности. Внесший залог рассчитывал, что сумма окупится.
Именно тогда Джорджиане предложили временно, до суда, уехать из города. Но теперь все осложнилось. Сообщение Алана Берда о том, что правительственные агенты потеряли из виду подозреваемого, вывело ее из душевного равновесия.
Джорджиана резко села на постели, обхватила руками плечи и постаралась унять дрожь. Она отказалась от предложения Алана сменить свое жилье в Плаудене и от полицейского надзора, обеспечивающего ее безопасность. Ей не хотелось жить в гостиничном номере, пока не найдут преступника, да к тому же в обществе женщины-полицейского. Как бы ни сложились обстоятельства, она отказывается от бегства.
Алан велел ей вести себя как можно осторожнее, ни с кем не общаться. Но гораздо больше пугало то, о чем он не говорил. Джорджиана не была дурой. Она понимала, что вышедший под залог преступник хочет убрать ее.
— О Боже!
На лице ее выступил пот, руки и ноги казались холодными как лед. Ее била неудержимая дрожь, и она свернулась на постели калачиком. Ей приходилось читать про приступы страха, но не стало легче от того, что она понимала причину своего состояния. Паника поднималась в ней, царапала и без того саднящее горло — и вскоре ей уже казалось, что она не выдержит и закричит.
Джорджиану буквально подбросило на кровати, когда телефон на прикроватном столике вдруг ожил и пронзительно затрезвонил.
Два звонка. Три.
Она смотрела на него в темноте, словно это была змея, готовая к броску, которая укусит ее, если она протянет руку. А что, если это преступник?
Четыре… пять звонков.
— Господи, пусть он замолчит! Десять… одиннадцать… Тишина.
— Иду! Иду! — крикнула Джорджиана, с трудом спускаясь по лестнице.
Кто бы ни посмел позвонить ей в дверь до семи часов утра, он сейчас услышит все, что она о нем думает. Так Джорджиана уверяла себя, стараясь справиться со страхом. Надев халат поверх одежды, в которой она легла спать, она посмотрела в дверной глазок.
На ступеньках стояла Кора, надевшая пальто прямо поверх халата.
— Входите! Вы же замерзнете! — воскликнула Джорджиана, распахивая дверь. — В чем дело, Кора? Что-то случилось?
— Это я вас собиралась спросить. — От зоркого взгляда Коры не укрылись опухшие глаза и растрепанные волосы Джорджианы. — Вы не больны? — Она приложила прохладную ладонь к ее разгоревшейся щеке. — Вид у вас просто ужасный, и щека горит. Когда я среди ночи заметила у вас в гостиной свет, то испугалась, не случилось ли чего. А когда вы не подошли к телефону, я чуть было не отправилась к вам прямо ночью!
— Вы звонили? Когда именно? Кора потрепала ее по щеке.
— Вы не проснулись, правда? Я так и подумала! Я бы и сама еще спала в половине четвертого утра, если бы с вечера не забыла включить в теплице обогрев. Когда я это поняла, то вскочила как ужаленная. А теперь посмотрим, что с вами. Желудок не расстроен? Не знобит?
— Вы мне звонили!
У Джорджианы словно камень с души свалился. Но где она могла оставить свет? Заглянув в гостиную, она поняла, в чем дело: там горели обе настольные лампы.
— Наверное… наверное, я уснула, не обойдя в последний раз дом, — пробормотала она, снова поворачиваясь к Коре. — Извините, если заставила вас поволноваться. Вы очень добры, что пришли меня проведать.
— Глупости! — улыбнулась Кора. — Вам надо сейчас же лечь снова. А я пока заварю вам чаю. Руки у вас просто ледяные, милочка. Хотите я позвоню своему врачу?
Джорджиана покачала головой:
— Нет, пожалуйста, не надо. Со мной все в порядке. Правда. Я плохо спала. Я позабочусь о себе сама.
Кора снова прищурилась, и Джорджиана стала срочно придумывать какое-нибудь объяснение своей дурной ночи. В конце концов, эта женщина ее практически не знает и может заподозрить в чем угодно, а то и сообщить Роудсам, что они поручили дом не слишком благонадежной особе. А ей сейчас меньше всего хотелось куда-нибудь переезжать.
Джорджиана опустила голову, как бы заранее извиняясь за очередную ложь.
— Я… я вчера вечером получила от Эдварда весточку. Он позвонил откуда-то из Средиземноморья. Я даже не подозревала, как сильно по нему соскучилась. Плакала, пока не заснула.
— Ах, милочка моя! — проворковала Кора, заключая Джорджиану в объятия. — Бедняжечка моя, бедняжечка! Ну конечно, вы соскучились по своему молодому человеку!
Джорджиане было немного стыдно принимать прямо-таки материнские утешения соседки, и она твердо обещала себе вернуться и рассказать Коре обо всем, как только судебный процесс закончится. Она никогда не умела лгать, а обманывать такую добрую женщину было стыдно вдвойне.
— А теперь отправляйтесь наверх отдыхать! — приказала Кора, подталкивая Джорджиану к лестнице. — Вашему мужу меньше всего хотелось бы, чтобы вы извелись в его отсутствие. Когда немного придете в себя, приходите ко мне на чашку кофе. Заодно расскажете мне о том, как вы вчера повидались с мистером Дехупом.
Джорджиана мысленно охнула. От этой женщины ничего не скроешь! Закрыв за своей гостьей дверь, она поднялась наверх. Ей действительно больше всего хотелось вернуться в постель.
То ли визит Коры подействовал на нее успокаивающе, то ли при свете дня все казалось не таким мрачным, но когда в половине одиннадцатого Джорджиану разбудил телефонный звонок, она не раздумывая сняла трубку.
— Вы меня обманули!
Одурманенная сном, Джорджиана сладко зевнула.
— Кажется, это Макси-миллионер Дехуп? Не знаю, о каком обмане вы говорите, и, честно говоря, не интересуюсь. Оставьте меня в покое, мистер Дехуп, или я пожалуюсь на вас в полицию!
За секунду до того, как телефонная трубка опустилась на рычаг, Джорджиана услышала, как он уверенно произнес:
— Я приеду через десять минут!
А спустя минуту она уже снова сладко сопела среди груды подушек.
— Ну? Вы что, так и не собираетесь открывать дверь?
Джорджиана посмотрела в глазок. На крыльце стоял решительно настроенный Максим Дехуп, как он и обещал.
— Уходите! — приказала она, оставаясь под надежной защитой замка.
— Откройте же дверь, миссис Манчестер, или я устрою тут спектакль, который доставит удовольствие вашим соседям, — пригрозил он.
— Я сейчас позову мужа! — крикнула Джорджиана. Очередная ложь. Однако сейчас было неподходящее время, чтобы говорить правду.
Наступила короткая пауза. А потом он заговорил — громко и четко:
— Вам некого звать. И дом этот не ваш. Вы, миссис Манчестер, самозванка!
Джорджиана застыла на месте. Он все узнал! Ее пальцы судорожно сжали дверную ручку.
Когда она открыла, Максим стоял, упершись рукой в дверную раму. Джорджиана мельком заметила, что он без галстука и растрепан, гневом горели его ярко-синие глаза.
При виде его ее собственный гнев разгорелся заново.
— Не знаю, что вам удалось выяснить, но мне это неинтересно. Единственное, что я хочу знать: что вы собираетесь с этим делать?
Казалось, ее напористые слова застигли Максима врасплох. Сердитое выражение лица немного смягчилось, но ответ прозвучал все равно воинственно:
— А что бы вы предложили? Она гордо вскинула голову:
— Я советую вам уйти и забыть о том, что мы вообще встречались. Любой порядочный человек не стал бы… не стал…
Она с ужасом услышала, что ее голос дрогнул. О нет! Ей никак нельзя расплакаться перед ним. Вот это будет сенсация для его газеты!
— Уходите!
Он схватился за дверь, помешав Джорджиане захлопнуть ее прямо перед его носом.
— Минутку! — Он с силой толкнул дверь и вошел. — Не знаю почему, но мне кажется, что вы обязаны со мной объясниться. Зачем понадобился весь этот маскарад?
Джорджиана осталась стоять за дверью, словно это был щит, который может прикрыть от его гнева.
— Маскарад? — презрительно бросила она. — А как назвать фокус, который вы выкинули на ярмарке? Неужели вы думаете, что я поверила, будто вы поражены моей неземной красотой? Что вам от меня нужно, мистер Дехуп? — Не обращая внимания на его скептический взгляд, Джорджиана продолжала: — Вам не пришло в голову, что мне объяснят, кто вы такой? О да, я знаю: мистер Максим Дехуп — издатель-миллионер, владелец множества газет от Мэна до Джорджии. Как будто это обеспечивает вам особые привилегии! Со мной — нет, мистер Дехуп. Только не со мной. Меня не интересует то, что вы могли бы мне предложить.
Он скрестил руки на груди и смотрел теперь на нее с нескрываемым цинизмом.
— Если все, что вы говорите, — правда, то, видимо, мне изменяет память. Я не припомню, чтобы вы отвергли мой поцелуй в парке. И я, конечно, не придумал тот явный интерес, который вы проявили ко мне вчера.
Нарочитая пауза была рассчитана на оскорбление — и она произвела должный эффект. Джорджиана приоткрыла рот и возмущенно ахнула, но Максим был слишком раздражен, чтобы замолчать.
— Я могу прочесть те знаки, которые говорят, что я женщине интересен, и вы, леди, подавали их, а это хоть кого может сбить с толку!
— А я должна была сначала влюбиться в вас и только потом рассказать обо всем, что вас интересовало? — Ее обычно гортанный голос зазвенел от гнева. — Ах вы, тщеславный подонок!
Максим сердито встряхнул головой:
— Не уводите разговор в сторону. Если бы я не был вам интересен — так же, как вы интересны мне, — меня бы здесь не было. И не заблуждайтесь, считая, что между нами был только невинный флирт. — Он шагнул к ней. — Я уже давно не занимаюсь этими развлечениями для подростков. — Второй шаг — и он уже стоял совсем рядом. — Я играю в серьезные игры, миссис Манчестер.
— Аморальные! Неэтичные! И не пытайтесь прикрываться своим обаянием. Мы оба знаем, чего вы добивались с самого начала. Я не верила, что вы настолько беспринципны, что пойдете на… на… Ну так мой ответ: НЕТ. Н-Е-Т! Вам все понятно?
— Я пришел получить объяснения — и я их получу! — крикнул он.
Джорджиана покачала головой, но говорить не могла. У нее было такое ощущение, будто ее долго били. Она с самого начала подозревала, что Максим Дехуп — репортер, который рассчитывает на эксклюзивный материал. Но теперь, когда он открыто признался в этом, ей стало тошно — и она сама не понимала почему. Но это не имело значения. Важно было сохранить инкогнито, несмотря на досадный провал. Ей надо выяснить, что он собирается делать с полученными сведениями.
Не поднимая головы, она спросила:
— Как вы про меня узнали?
Максим вздохнул. Остатки его гнева рассеялись, пока он подыскивал слова, которые не выдали бы его чувств. Пора признаться хотя бы самому себе: его неудержимо влечет к этой недоступной женщине. Она играла, а возможно, втайне смеялась над ним. И от одной этой мысли он снова пришел в ярость.
Он бросил на нее быстрый взгляд. Она по-прежнему не поднимала глаз, а тонкие пальцы побелели от напряжения.
— Я узнал про вас совершенно случайно. Сначала ваш телефон разыскивала секретарша. Выяснилось, что номер не зарегистрирован, но у меня не было времени разыскивать его самому. А вчера вечером, вернувшись домой, я решил позвонить и пригласить вас с мужем на обед, который устраивает наша газета «Плауден кроникл» на следующей неделе. У меня с собой не было вашего телефона, так что я позвонил Коре Уолтон. И в ходе нашего разговора она сообщила мне то, что вы так старались от меня скрыть.
Джорджиана застыла от изумления. О чем он говорит? Коре Уолтон ничего не известно о ее положении!
— Что именно сказала вам Кора?
Максим снова заговорил презрительным тоном:
— Во-первых, что это не ваш дом. Вы, очевидно, считали, что он должен произвести на меня впечатление? — Он осмотрел вестибюль. — Дом, конечно, милый, но ни в какое сравнение не идет с теми, где мне приходилось бывать. — Он повернулся к ней и с подчеркнутым интересом скользнул по ее закутанной в махровый халатик фигурке. — А вот вас, напротив, ни с кем сравнить нельзя!
Джорджиана так и не сняла свитер и брюки. Она лежала на постели, широко открыв глаза, и смотрела в потолок. Прежде все это представлялось ей веселой шуткой, игрой в шпионов для взрослых. Она не верила, что ей грозит какая-то опасность. Она даже сама придумала себе псевдоним — миссис Эдвард Манчестер. Как женщина замужняя, она будет считаться более респектабельной и достойной доверия. Это была игра. Мера предосторожности, как в той поговорке насчет береженого, которого Бог бережет. Но неожиданно игра закончилась. Необходимость надежного убежища стала реальностью.
В отделе юстиции эту игру назвали арестом, обеспечивающим безопасность свидетеля. Ей необходимо было покинуть дом на несколько недель или месяцев, пока не начнутся слушания по делу. Она — ключевой свидетель обвинения. Ее хотят уберечь от лишних страхов или давления со стороны.
Все это должно было стать неким длительным отпуском. Они договорятся с ее работодателями, что по возвращении ее место будет сохранено за ней. Это не причинит особого беспокойства, если она выработает правильное отношение к происходящему, сохранит равновесие и чувство юмора.
Она согласилась, чтобы ее отправили в Плауден в штате Коннектикут, где Алан Берд стал ее связным. Друзья и родственники не должны были знать о том, куда она уехала. Родители находились за пределами страны, и ей не хотелось их тревожить.
Случайный свидетель. Как часто ей приходилось читать или слышать эти слова в криминальной хронике! Ей всегда было жаль тех невезучих людей. И тем более в голову не приходило, что в один прекрасный день она сама станет случайным свидетелем преступления. Два месяца назад именно это и случилось.
Джорджиана зажмурилась, на глаза снова наворачивались жгучие слезы.
Она только-только начала карьеру адвоката: сдала весной экзамен и начала работать в местном отделении адвокатуры. Может быть, все произошло из-за ее чрезмерного рвения?
Эстасио Гонсалес и раньше нарушал правила отбывания условного наказания. Он часто являлся на поверку на день позже назначенного срока, улыбаясь той чувственной улыбкой, благодаря которой стал кумиром половины девчонок со Стейтлайн-стрит. Этот пятнадцатилетний красивый и рано созревший латиноамериканец был грубовато-обаятелен и не лишен городского лоска. И в то же время его улыбка становилась сладкой как мед, теплой и золотистой, если адресовалась женщине. Впервые Джорджиана увидела Эстасио, когда он с матерью пришел в ее отдел обсудить проблемы, связанные с арендой жилья. Он молчал, но она обратила внимание на то, как он ободряюще улыбался матери всякий раз, как та на него смотрела.
Когда они встретились во второй раз, в полицейском участке, она не могла поверить в то, в чем его обвиняют: убил хулигана в ножевой драке. Этот-то паренек, с такой сладкой улыбкой?..
Потом она села напротив него в камере, и обвинение уже не показалось ей таким абсурдным. Когда она спросила Эстасио, почему он убил того парня, улыбка с лица его исчезла, и оно стало холодным и бесстрастным.
Он пожал плечами, мускулистые контуры которых были хорошо видны под разорванной рубашкой.
— Он назвал мою мать…
И юноша разразился длинными испанскими проклятиями, которых Джорджиана не знала и не хотела понимать. Но она поняла другое: Эстасио любил мать и ответил на эти оскорбления так, как диктовал закон улицы, — насилием.
Ему повезло. Как несовершеннолетний и не имеющий судимости, он вышел на свободу, проведя два месяца в тюрьме для малолетних правонарушителей.
Поначалу он являлся в отделение адвокатуры вовремя, потом начал пропускать назначенные ему сроки явки. У него была работа, но Джорджиана сомневалась в том, что его заработка хватило бы, чтобы иметь такой шикарный гардероб. А еще больше ее тревожил новый блеск, который появился в его черных глазах. Она подозревала, что он связался с наркотиками — своеобразной панацеей от бедности, которая так распространена в гетто.
Именно поэтому она отправилась его искать, когда он снова не пришел. У нее был его домашний адрес.
Она решила отыскать его и по-дружески поговорить. Эстасио дома не оказалось.
Она не могла предусмотреть, что у машины спустит колесо и она не сможет его поменять из-за боли в спине. В вестибюле ей показали телефон-автомат, и, позвонив в гараж, она села ждать в автомобиле.
Поздно вечером городские улицы бывают пустынными, особенно окраинные. Целый час никого не было.
Когда наконец на улицу кто-то зарулил, Джорджиана облегченно вздохнула. Но оказалось, что это не машина из гаража. Из нее вышли двое, которые вошли в дом Эстасио. Она тоже вышла, чтобы сделать еще один звонок. Рабочий из гаража не приехал — пора было звать на помощь друзей.
— Идиотка! Идиотка!.. — бормотала Джорджиана.
Только теперь она поняла, насколько глупо поступила. Ее могли избить, ограбить, изнасиловать… Ей стало страшно из-за того, что она застряла в этом районе, да еще в такое позднее время.
Как только она вошла в вестибюль, ей стало ясно, что она поступила опрометчиво. В свете лампы без абажура она ясно увидела двух приехавших мужчин — и третьего. Она видела их доли секунды и поняла, что не забудет никогда. Они обменивались упаковками, на которых не бывает этикеток. Она угодила на встречу наркодельцов!
В руках одного из них вдруг появился пистолет. Она успела увидеть ослепительную вспышку, услышать выстрел, отбросивший третьего на кирпичную стену, и бросилась назад.
Она не поняла, что бежит, пока ее вытянутые руки не наткнулись на прохладный металлический корпус машины. Второй выстрел разнес ветровое стекло ее машины. Она метнулась вперед, угодив в сточную канаву…
Звук полицейских сирен показался ей сном. Даже когда ее увозили с улицы, она кричала и отбивалась, пока резкий окрик полисмена не заставил ее прийти в себя.
Джорджиана громко всхлипнула. Ей казалось, что она тонет в воспоминаниях, в том ужасе, который она пережила два месяца назад. Она убеждала себя в том, что сейчас ей ничто не угрожает, что она в безопасности.
Убитый оказался полицейским, который работал конспиративно. Преступников задержали, а ее свидетельские показания могли, бесспорно, помочь властям отправить наркодельцов в тюрьму с пожизненным сроком наказания.
Она — идеальный свидетель, уверяли ее юристы: она умна, она — адвокат, она не колеблясь смогла бы указать на преступников на опознании. С ее помощью обвинение рассчитывает представить суду идеально подготовленное дело.
Джорджиане и в голову не пришло, что она могла бы отказаться от дачи показаний. А известие о смерти Эстасио от передозировки наркотика, пришедшее неделю спустя после случившегося, только укрепило ее решимость добиться для преступников справедливого возмездия. Эти мерзавцы наживались на отчаянии и безнадежности таких, как Эстасио, и они должны получить по заслугам.
Один из преступников оказался на свободе спустя всего час после определения шестизначной суммы залога. Это могло означать только одно: у них имелись связи, прочные связи организованной преступности. Внесший залог рассчитывал, что сумма окупится.
Именно тогда Джорджиане предложили временно, до суда, уехать из города. Но теперь все осложнилось. Сообщение Алана Берда о том, что правительственные агенты потеряли из виду подозреваемого, вывело ее из душевного равновесия.
Джорджиана резко села на постели, обхватила руками плечи и постаралась унять дрожь. Она отказалась от предложения Алана сменить свое жилье в Плаудене и от полицейского надзора, обеспечивающего ее безопасность. Ей не хотелось жить в гостиничном номере, пока не найдут преступника, да к тому же в обществе женщины-полицейского. Как бы ни сложились обстоятельства, она отказывается от бегства.
Алан велел ей вести себя как можно осторожнее, ни с кем не общаться. Но гораздо больше пугало то, о чем он не говорил. Джорджиана не была дурой. Она понимала, что вышедший под залог преступник хочет убрать ее.
— О Боже!
На лице ее выступил пот, руки и ноги казались холодными как лед. Ее била неудержимая дрожь, и она свернулась на постели калачиком. Ей приходилось читать про приступы страха, но не стало легче от того, что она понимала причину своего состояния. Паника поднималась в ней, царапала и без того саднящее горло — и вскоре ей уже казалось, что она не выдержит и закричит.
Джорджиану буквально подбросило на кровати, когда телефон на прикроватном столике вдруг ожил и пронзительно затрезвонил.
Два звонка. Три.
Она смотрела на него в темноте, словно это была змея, готовая к броску, которая укусит ее, если она протянет руку. А что, если это преступник?
Четыре… пять звонков.
— Господи, пусть он замолчит! Десять… одиннадцать… Тишина.
— Иду! Иду! — крикнула Джорджиана, с трудом спускаясь по лестнице.
Кто бы ни посмел позвонить ей в дверь до семи часов утра, он сейчас услышит все, что она о нем думает. Так Джорджиана уверяла себя, стараясь справиться со страхом. Надев халат поверх одежды, в которой она легла спать, она посмотрела в дверной глазок.
На ступеньках стояла Кора, надевшая пальто прямо поверх халата.
— Входите! Вы же замерзнете! — воскликнула Джорджиана, распахивая дверь. — В чем дело, Кора? Что-то случилось?
— Это я вас собиралась спросить. — От зоркого взгляда Коры не укрылись опухшие глаза и растрепанные волосы Джорджианы. — Вы не больны? — Она приложила прохладную ладонь к ее разгоревшейся щеке. — Вид у вас просто ужасный, и щека горит. Когда я среди ночи заметила у вас в гостиной свет, то испугалась, не случилось ли чего. А когда вы не подошли к телефону, я чуть было не отправилась к вам прямо ночью!
— Вы звонили? Когда именно? Кора потрепала ее по щеке.
— Вы не проснулись, правда? Я так и подумала! Я бы и сама еще спала в половине четвертого утра, если бы с вечера не забыла включить в теплице обогрев. Когда я это поняла, то вскочила как ужаленная. А теперь посмотрим, что с вами. Желудок не расстроен? Не знобит?
— Вы мне звонили!
У Джорджианы словно камень с души свалился. Но где она могла оставить свет? Заглянув в гостиную, она поняла, в чем дело: там горели обе настольные лампы.
— Наверное… наверное, я уснула, не обойдя в последний раз дом, — пробормотала она, снова поворачиваясь к Коре. — Извините, если заставила вас поволноваться. Вы очень добры, что пришли меня проведать.
— Глупости! — улыбнулась Кора. — Вам надо сейчас же лечь снова. А я пока заварю вам чаю. Руки у вас просто ледяные, милочка. Хотите я позвоню своему врачу?
Джорджиана покачала головой:
— Нет, пожалуйста, не надо. Со мной все в порядке. Правда. Я плохо спала. Я позабочусь о себе сама.
Кора снова прищурилась, и Джорджиана стала срочно придумывать какое-нибудь объяснение своей дурной ночи. В конце концов, эта женщина ее практически не знает и может заподозрить в чем угодно, а то и сообщить Роудсам, что они поручили дом не слишком благонадежной особе. А ей сейчас меньше всего хотелось куда-нибудь переезжать.
Джорджиана опустила голову, как бы заранее извиняясь за очередную ложь.
— Я… я вчера вечером получила от Эдварда весточку. Он позвонил откуда-то из Средиземноморья. Я даже не подозревала, как сильно по нему соскучилась. Плакала, пока не заснула.
— Ах, милочка моя! — проворковала Кора, заключая Джорджиану в объятия. — Бедняжечка моя, бедняжечка! Ну конечно, вы соскучились по своему молодому человеку!
Джорджиане было немного стыдно принимать прямо-таки материнские утешения соседки, и она твердо обещала себе вернуться и рассказать Коре обо всем, как только судебный процесс закончится. Она никогда не умела лгать, а обманывать такую добрую женщину было стыдно вдвойне.
— А теперь отправляйтесь наверх отдыхать! — приказала Кора, подталкивая Джорджиану к лестнице. — Вашему мужу меньше всего хотелось бы, чтобы вы извелись в его отсутствие. Когда немного придете в себя, приходите ко мне на чашку кофе. Заодно расскажете мне о том, как вы вчера повидались с мистером Дехупом.
Джорджиана мысленно охнула. От этой женщины ничего не скроешь! Закрыв за своей гостьей дверь, она поднялась наверх. Ей действительно больше всего хотелось вернуться в постель.
То ли визит Коры подействовал на нее успокаивающе, то ли при свете дня все казалось не таким мрачным, но когда в половине одиннадцатого Джорджиану разбудил телефонный звонок, она не раздумывая сняла трубку.
— Вы меня обманули!
Одурманенная сном, Джорджиана сладко зевнула.
— Кажется, это Макси-миллионер Дехуп? Не знаю, о каком обмане вы говорите, и, честно говоря, не интересуюсь. Оставьте меня в покое, мистер Дехуп, или я пожалуюсь на вас в полицию!
За секунду до того, как телефонная трубка опустилась на рычаг, Джорджиана услышала, как он уверенно произнес:
— Я приеду через десять минут!
А спустя минуту она уже снова сладко сопела среди груды подушек.
— Ну? Вы что, так и не собираетесь открывать дверь?
Джорджиана посмотрела в глазок. На крыльце стоял решительно настроенный Максим Дехуп, как он и обещал.
— Уходите! — приказала она, оставаясь под надежной защитой замка.
— Откройте же дверь, миссис Манчестер, или я устрою тут спектакль, который доставит удовольствие вашим соседям, — пригрозил он.
— Я сейчас позову мужа! — крикнула Джорджиана. Очередная ложь. Однако сейчас было неподходящее время, чтобы говорить правду.
Наступила короткая пауза. А потом он заговорил — громко и четко:
— Вам некого звать. И дом этот не ваш. Вы, миссис Манчестер, самозванка!
Джорджиана застыла на месте. Он все узнал! Ее пальцы судорожно сжали дверную ручку.
Когда она открыла, Максим стоял, упершись рукой в дверную раму. Джорджиана мельком заметила, что он без галстука и растрепан, гневом горели его ярко-синие глаза.
При виде его ее собственный гнев разгорелся заново.
— Не знаю, что вам удалось выяснить, но мне это неинтересно. Единственное, что я хочу знать: что вы собираетесь с этим делать?
Казалось, ее напористые слова застигли Максима врасплох. Сердитое выражение лица немного смягчилось, но ответ прозвучал все равно воинственно:
— А что бы вы предложили? Она гордо вскинула голову:
— Я советую вам уйти и забыть о том, что мы вообще встречались. Любой порядочный человек не стал бы… не стал…
Она с ужасом услышала, что ее голос дрогнул. О нет! Ей никак нельзя расплакаться перед ним. Вот это будет сенсация для его газеты!
— Уходите!
Он схватился за дверь, помешав Джорджиане захлопнуть ее прямо перед его носом.
— Минутку! — Он с силой толкнул дверь и вошел. — Не знаю почему, но мне кажется, что вы обязаны со мной объясниться. Зачем понадобился весь этот маскарад?
Джорджиана осталась стоять за дверью, словно это был щит, который может прикрыть от его гнева.
— Маскарад? — презрительно бросила она. — А как назвать фокус, который вы выкинули на ярмарке? Неужели вы думаете, что я поверила, будто вы поражены моей неземной красотой? Что вам от меня нужно, мистер Дехуп? — Не обращая внимания на его скептический взгляд, Джорджиана продолжала: — Вам не пришло в голову, что мне объяснят, кто вы такой? О да, я знаю: мистер Максим Дехуп — издатель-миллионер, владелец множества газет от Мэна до Джорджии. Как будто это обеспечивает вам особые привилегии! Со мной — нет, мистер Дехуп. Только не со мной. Меня не интересует то, что вы могли бы мне предложить.
Он скрестил руки на груди и смотрел теперь на нее с нескрываемым цинизмом.
— Если все, что вы говорите, — правда, то, видимо, мне изменяет память. Я не припомню, чтобы вы отвергли мой поцелуй в парке. И я, конечно, не придумал тот явный интерес, который вы проявили ко мне вчера.
Нарочитая пауза была рассчитана на оскорбление — и она произвела должный эффект. Джорджиана приоткрыла рот и возмущенно ахнула, но Максим был слишком раздражен, чтобы замолчать.
— Я могу прочесть те знаки, которые говорят, что я женщине интересен, и вы, леди, подавали их, а это хоть кого может сбить с толку!
— А я должна была сначала влюбиться в вас и только потом рассказать обо всем, что вас интересовало? — Ее обычно гортанный голос зазвенел от гнева. — Ах вы, тщеславный подонок!
Максим сердито встряхнул головой:
— Не уводите разговор в сторону. Если бы я не был вам интересен — так же, как вы интересны мне, — меня бы здесь не было. И не заблуждайтесь, считая, что между нами был только невинный флирт. — Он шагнул к ней. — Я уже давно не занимаюсь этими развлечениями для подростков. — Второй шаг — и он уже стоял совсем рядом. — Я играю в серьезные игры, миссис Манчестер.
— Аморальные! Неэтичные! И не пытайтесь прикрываться своим обаянием. Мы оба знаем, чего вы добивались с самого начала. Я не верила, что вы настолько беспринципны, что пойдете на… на… Ну так мой ответ: НЕТ. Н-Е-Т! Вам все понятно?
— Я пришел получить объяснения — и я их получу! — крикнул он.
Джорджиана покачала головой, но говорить не могла. У нее было такое ощущение, будто ее долго били. Она с самого начала подозревала, что Максим Дехуп — репортер, который рассчитывает на эксклюзивный материал. Но теперь, когда он открыто признался в этом, ей стало тошно — и она сама не понимала почему. Но это не имело значения. Важно было сохранить инкогнито, несмотря на досадный провал. Ей надо выяснить, что он собирается делать с полученными сведениями.
Не поднимая головы, она спросила:
— Как вы про меня узнали?
Максим вздохнул. Остатки его гнева рассеялись, пока он подыскивал слова, которые не выдали бы его чувств. Пора признаться хотя бы самому себе: его неудержимо влечет к этой недоступной женщине. Она играла, а возможно, втайне смеялась над ним. И от одной этой мысли он снова пришел в ярость.
Он бросил на нее быстрый взгляд. Она по-прежнему не поднимала глаз, а тонкие пальцы побелели от напряжения.
— Я узнал про вас совершенно случайно. Сначала ваш телефон разыскивала секретарша. Выяснилось, что номер не зарегистрирован, но у меня не было времени разыскивать его самому. А вчера вечером, вернувшись домой, я решил позвонить и пригласить вас с мужем на обед, который устраивает наша газета «Плауден кроникл» на следующей неделе. У меня с собой не было вашего телефона, так что я позвонил Коре Уолтон. И в ходе нашего разговора она сообщила мне то, что вы так старались от меня скрыть.
Джорджиана застыла от изумления. О чем он говорит? Коре Уолтон ничего не известно о ее положении!
— Что именно сказала вам Кора?
Максим снова заговорил презрительным тоном:
— Во-первых, что это не ваш дом. Вы, очевидно, считали, что он должен произвести на меня впечатление? — Он осмотрел вестибюль. — Дом, конечно, милый, но ни в какое сравнение не идет с теми, где мне приходилось бывать. — Он повернулся к ней и с подчеркнутым интересом скользнул по ее закутанной в махровый халатик фигурке. — А вот вас, напротив, ни с кем сравнить нельзя!