Страница:
Есть, впрочем, среди "новых русских" "красные директора", предприниматели, считающие себя патриотически настроенными капиталистами. Их духовным лидером является Лев Черной. Относясь с брезгливостью к "фанатикам-реформистам", они все-таки "в долговременной перспективе ориентируются на нормальные отношения с миром". Они "твердо верят, что барьер отчуждения будет преодолен". То есть они видят действительное отношение к нашей стране со стороны Запада, но все еще считают "климат отчуждения" плодом временного непонимания или даже реакцией на заявления "патриотов". Порой "Заявления" и "Обращения" этой социальной группы бывают столь искренними, что остается только удивляться: как такие богатые люди могут быть столь наивны? О "нормальных", то есть не унизительных для нас отношениях можно будет говорить, когда мы будем сильны, а добиться этого, не озлобляя Запад, нельзя. Неужели трудно это понять? А ведь о грозящей нам хозяйственной катастрофе эта категория знает не понаслышке.
Что же касается всех нас, то общее замечание таково: все предложения, как выйти из кризиса без резкого снижения жизненного уровня - несерьезны. Половина жизненного уровня обеспечивается за счет импорта. Любого жизненного уровня - даже у тех, кто вынужден кормить детей кашей из комбикорма. Сейчас импорт прекратится - как же уровню не упасть?
А импорт прекратится потому, что поступления валюты в страну неуклонно снижаются, а выплаты по Долгам растут. И наши кредиторы в любой момент могут вообще "перекрыть кран", потребовав безусловной выплаты по кредитам. В этом случае включается механизм банкротства, и вся выручка от экспорта поступает заимодавцам. Пока этого не произошло, но может произойти в любой момент, и выбор этого момента - за Западом, а не за нами. В любом случае импорт в 1999 году упал по сравнению с 1997 в несколько раз.
Поэтому-то легких решений нет и у будущих руководителей. Их, с одной стороны, будет обжигать народный "желудочный" протест, с другой - давление "новых русских", пытающихся отстоять остатки "прежней роскоши". Не отобрав у одних, не отдать другим, но и суммарный пирог-то уменьшается! К тому же свою долю требует и третий - наши друзья-заимодавцы с Запада.
Сейчас настает момент, когда приходит пора отдавать долги. Иллюзия благосостояния сменяется реальной нищетой на грани физического выживания.
Но с другой стороны - правильную парадигму нам все-таки придется принять, хотим мы этого или нет. Время свободного выбора кончилось, началось время "принудиловки".
ИСТОРИЧЕСКИЙ ПРИМЕР
Пруссака дави в окопе/ И коли штыком, и коли штыком!/ А француза бей... по шляпе,/ Побежит бегом, побежит бегом! (Солдатская песня. Ю.Ким)
Но каким путем надо идти, к какой цели надо стремиться? И почему никто не нашел верной цели? Ведь если бы кто-то предложил что-то разумное, неужели бы за ним не пошли? Разве народ не мудр? Почему он не видит выхода сам?
Ответ, на мой взгляд, очевиден. Выход из ситуации не виден обществу, потому что не соответствует его желаниям, его умонастроению. Но бывает ли такое?
И бывали ли в нашей истории случаи, когда все хотели поступать определенным (неправильным) образом, но к успеху вел другой путь, который обществу в целом был не виден? И почему общество его не видело?
На мой взгляд, такая ситуация была у нас неоднократно, и вот, пожалуй, один из ярких случаев.
Все знают, что Кутузов - великий полководец. Но мало кто задумывался, чем же он велик. Он воевал всю жизнь, но не выиграл ни одного знаменитого сражения, ничего подобного громким победам Наполеона или Суворова у него нет - ни Измаила, ни Аустерлица. То поражения, то отступления, то довольно спорные победы с ничейным счетом. Когда задумываешься об этом, то сначала возникает какое-то неприятное чувство - а может быть, авторитет Кутузова - дутый? Может быть, он просто плыл по течению, а народ и русская зима сами все сделали? Трактовка его личности Толстым, надо сказать, лежит в русле именно такого взгляда на эту историческую фигуру.
Вот Наполеон - это да. Армии под его управлением были на полях сражений на голову выше своих соперников. Они били всех - и русских, и англичан, и саксонцев, и австрийцев, и пруссаков, и янычар. Они дрались артиллерией, "как человек кулаками", огромные массы конницы (революционное новшество!) сметали и пехоту, и отлично вымуштрованную, но малочисленную кавалерию европейских армий. Тактика боя у Наполеона была передовая, суворовская, и недаром горячим желанием Суворова было "встретиться с мальчиком, чтобы все взятое им вернуть". Под "взятым" подразумевались как раз суворовские нововведения. Суворов бивал наполеоновских маршалов, но лицом к лицу с Наполеоном они не встретились, и вопрос - кто сильнее - так и остался открытым.
В то же время как стратег Наполеон был никто. Его армии, даже в Европе, еще до встречи с противником теряли до четверти состава, из-за болезней и голода! Он совершенно не интересовался судьбой своих солдат. Наполеон не имел ни малейшего представления о государственном устройстве и особенностях России. Вторгшаяся в Россию Великая Армия не имела ни полевых кухонь, ни палаток, ни нормальных лазаретов - уже в Смоленске на перевязки использовали пергаменты из городского архива.
Но если уж Наполеону удавалось вывести свою армию на генеральное сражение, сделать с ним ничего не удавалось - на поле боя он лучше всех управлял своими солдатами, и те его не подводили.
Насколько отличен от него был Кутузов! Перед Бородиным Кутузов заготовил десять тысяч подвод для раненых и десять тысяч санитаров для их эвакуации с поля битвы, а Наполеон своих раненых просто бросил.
И Суворов, и Наполеон называли Кутузова соответственно хитрецом и хитрой лисой - такое совпадение отзывов разных людей говорит, что эта оценка личности Кутузова - объективна, и, поскольку исходит от полководцев, то имеются в виду не только качества "лукавого царедворца". Когда после катастрофы союзной нам австрийской армии под Ульмом Кутузову пришлось уводить от уничтожения русскую армию долиной Дуная, от Браунау до Брюнна, французам ничего не удалось с ним сделать. Лягаясь как конь, Кутузов не отдал ничего и не пожертвовал никем - а отступление, что ни говори, труднейший вид действий. Действуя постоянно лишь частью сил (остальные-то должны уходить), надо сдерживать все силы противника, и части прикрытия надо, постоянно чередуя, то разворачивать в боевой порядок, то сворачивать в походный, да еще и из перевернутого фронта. Выполнившие свою задачу войска, не допустив задержки, надо пропускать в колонну сквозь развернутые сменные части. Все это технически очень сложно, здесь полководец должен быть в первую голову просто военным профессионалом, но ему нужны еще и понимание местности, и хладнокровие, и, конечно. хитрость. Малейшая заминка - и "хвост", а то и вся армия, были бы потеряны. Я уж не говорю о такой "мелочи", что арьергард русской армии должен был в каждом столкновении с французским авангардом безусловно побеждать.
Это отступление - шедевр военного искусства.
Но в то же время - и об этом осталась масса свидетельств - Кутузов всячески избегал генерального сражения с Наполеоном, даже в конце кампании 1812 года.
Так вот почему мы говорим, что вообще в ту эпоху Наполеон проиграл, а Кутузов победил? Дело в том, что, не проиграв вчистую ни одной битвы, Наполеон проиграл свою главную войну. Можно сколько угодно спекулировать на эту тему, но Наполеон потерял не только величайшую (вплоть до Гитлера) всеевропейскую армию, но и дело всей своей жизни, и не по своей глупости, а из-за ума Кутузова.
Ум Кутузова проявился в простом признании очевидного факта: Наполеон величайший полководец-тактик того времени, и, сразившись с ним, в лучшем случае можно устоять, но победить его, маневрируя на поле боя, атакуя, нельзя. Он делает это лучше! И сражение с ним, кончившееся вничью, вовсе не гарантия того, что следующее не кончится катастрофой. Отходить, отбиваясь, Кутузов умел, как оказалось, мог и устоять под ударом Наполеона в генеральном сражении. Говорят, что Кутузов считал рискованным в ходе решающей войны учиться побеждать Наполеона на поле боя. Да нет же, дело не в риске. Кутузов совершенно определенно был уверен, что будет неминуемо разбит, если попытается разбить армию Наполеона.
Вот поэтому Кутузов и "построил золотой мост" Наполеону для выхода из России, а не попытался захлопнуть его армию. Да, планы Кутузова нельзя назвать величественными - он хотел не громкой победы, а всего лишь совершенного истребления неприятеля и спасения отечества. Да, Кутузов отступал, уворачивался, он ни разу всерьез не атаковал Наполеона, не уничтожил его артогнем и молодецкой штыковой атакой. Но и Наполеон ничего не мог сделать с Кутузовым, то есть Кутузов не был плохим полководцем! Французы атаковали - русские отбивались. Французы наращивали удар - он приходился уже по пустому месту. Французы уходили - русские вцеплялись в них сзади.
Французские генералы с обидой вспоминали, что они раньше Кутузова успели бы к Малоярославцу, если бы тот не посадил своих солдат на подводы. Это было не по правилам, но у Кутузова в решающий момент войны оказалось под рукой несколько тысяч телег с упряжными лошадьми, видимо, по чистой случайности. И Великой Армии пришлось идти не по благодатной Украине, а по выжженной Смоленской дороге.
Наполеон, по его собственному признанию, побеждал в сражениях, потому что во всех деталях продумывал их заранее, в отличие от своих противников. Зато в войне в целом он поступил согласно другому своему принципу: "надо ввязаться в бой, а там посмотрим". А у Кутузова была идея, он ее реализовал, и эта идея оказалась правильной.
Кутузов, я так понимаю, точно рассчитал, что Наполеону не удастся обеспечить фуражом более 50 тысяч лошадей. И старый профессионал оказался прав - еще перед попыткой прорыва на юг Наполеону пришлось отправлять безлошадную кавалерию на Запад пешим порядком. А был лишь сентябрь!
Кутузов понимал войну, а Наполеон - нет. Что радости Наполеону, что он непобедим? От его "Гранд Арми" осталось в живых 5 000 человек. Это от пятисот или шестисот тысяч!
Кстати, план Кутузова не был планом гения-одиночки - министр обороны Барклай-де-Толли придерживался тех же взглядов, что и Михаил Илларионович. Он, видимо, и был автором этого плана, ведь вообще именно Барклай-де-Толли был генератором нестандартных решений - вспомнить хотя бы его вторжение в Швецию... через замерзшую Балтику! Самым удивительным было не то, что операция удалась и привела к нейтралитету Швеции, а как сама мысль могла прийти в голову военному профессионалу - марш целой армии в течение нескольких суток, с ночевками на льду... аналогов в истории ни до, ни после не было и не предвидится.
Вернемся к плану войны с Наполеоном: почему же общество в целом не видело этого плана и не приняло его от "немца" (шотландца Барклая), и с большим скрипом послушалось Кутузова?
Потому что важнейшей предпосылкой этого плана было признание неприятного и неприемлемого для всего русского общества того времени факта: мы не можем победить Наполеона тем способом, который считался тогда правильным - разбив его армию в генеральном сражении. Кутузов знал, что сделать этого нельзя. Именно поэтому его план войны был непопулярен. Не могло русское общество прийти к этому плану "своим умом". Мы теряли одну из столиц, теряли значительную часть страны, мы претерпели осенью 1812 года национальное унижение - впервые за 200 лет неприятель вторгался в сердце России. Но Кутузов последовательно и целенаправленно свой план выполнял.
Бородинское сражение было нарушением его плана, это была уступка общественному мнению, Кутузов сражения не хотел, но не уступить не мог даже он. Русская армия страстно желала одного - умереть под стенами Москвы - кто бы мог воспротивиться?
Хотел ли Кутузов победить при Бородине? Ни в коем случае. Он лишь надеялся сберечь сколько можно солдат и офицеров. Сохранив половину армии, Кутузов победил - он мог теперь реализовать свой план.
* * *
Вот дилемма - все российское общество рвалось в бой. Не было солдата, офицера, генерала, который боялся бы сражения, который хотел бы отпустить армию Наполеона, как потом оказалось, умереть своей смертью. Но принимать правильного сражения было нельзя. Кутузов признал превосходство Наполеона в тактике и оперативном искусстве - и наверняка уничтожил его.
Мало кто понял Кутузова, но не из-за его чрезмерной мудрости - предпосылка к плану Кутузова была для всякого русского оскорбительна, только в этом было все дело. Признать реальное положение дел не всегда трудно, но порой очень обидно, и обида мешает действовать правильно. И Сунь-цзы говорил: "Если полководец чрезмерно обидчив, его могут спровоцировать".
Ведь даже и Кутузову не удалось до конца выполнить свой долг перед Россией, ему не удалось уберечь всех нас от страшной ошибки. Все слои русского общества - и царь, и дворянин, и, возможно, крестьянин - больше всего хотели тогда освободить Европу от "узурпатора". Но на самом-то деле не надо было "освобождать" Европу - европейцы легли под Наполеона, пусть бы сами с ним и кувыркались, как хотели, нам-то какое дело? Второй раз в Россию "Буонапарте" на аркане бы не затащили!
Таким было мнение Кутузова, и об этом на смертном одре весной 1813 года просил он царя. А царь просил прощения у него за то, что не послушался. Кутузов ответил "Я-то прощу, простит ли Россия?".
Мы знаем об этом разговоре со слов лишь одного человека - чиновника для поручений, который его подслушал, спрятавшись за ширмой. Достоверность его не стопроцентная, но даже если он выдуман - сама идея этого диалога не могла появиться на пустом месте. Нечего нам было делать в Европе, Кутузов знал Европу и понимал, что, пытаясь играть какую-то роль там, русское общество ошибалось.
И можно лишь гадать, что было бы, если бы Александр внял-таки мольбам Кутузова и не пошел в Европу вслед за Наполеоном. Дело даже не в тяжелых поражениях нашей армии в 1813 году от тех же французов, того же Наполеона. Вся история России повернулась бы в другом направлении! Не было бы финансового кризиса, вызванного необходимостью содержать русскую армию за рубежом, не было бы Священного Союза, не было бы позорной роли "европейского жандарма", не было бы, возможно, и Крымской войны.
Это я к тому, что все наше общество страстно хочет, чтобы российская валюта была самой лучшей. Чтобы не за долларом в мире гонялись, а за рублем, и чтобы рубль был надежней золота. Потому что считается, что правильная победа в экономическом соревновании - это когда рубль свободно конвертируется, да к тому же и постоянно растет по отношению к другим валютам. Но вот только верны ли такие представления?
ОШИБКИ ОППОЗИЦИИ
Кто хочет больше, чем может - имеет меньше, чем мог бы иметь. (Принцип Пляца)
Все наше общество подвели наши же успехи за предыдущие 70 лет. Все, что мы хотели, у нас получалось. В каждом прямом столкновении с остальным миром мы выигрывали. Например, самое честное соревнование - военное. там каждый строй показывает все, на что он способен. В войне мы победили безоговорочно.
Довольно долго в западном мире считалось, что критерий прогрессивности страны - ее темп промышленного развития. Но экономика СССР добилась таких темпов, которые до сих пор в западных учебниках экономики приводятся как рекордные. Несколько превышали наши только показатели небольших азиатских стран, которые "накачивались" всем западным миром, и то в течение короткого времени. Этот рост советской экономики в 30-е - 50-е годы - неопровержимый факт, признанный всем миром, и странно, что у нас он не признается.
Что уж говорить о космосе, о бомбе - никаких причин для "комплекса неполноценности" у нас не было. А культура? Даже на Западе признано, что в искусстве 20-го века после Первой мировой войны появился лишь один новый полноценный художественный стиль, и это был стиль соцреализма (модерн и авангард на самом деле появились ранее), а Запад ничего такого не родил. Даже жизненный уровень был, как оказалось, неплох, хотя с 50-х годов каждое новое руководство страны оказывалось экономически безграмотным. Незадолго до перестройки в рейтинге городов мира по качеству жизни в первой десятке было три советских города, и ни одного американского, хотя среди критериев была и обеспеченность товарами. Тем не менее, даже этот параметр не отбросил наши города в конец списка. Запад победил нас, просто показывая глянцевые картинки. Если бы мы знали реальную картину даже западного образа жизни, то умонастроение общества было бы иным уже в 80-х годах, а не к концу 90-х.
В 80-х годах от советской, коммунистической идеологии осталось не так уж много, и именно эти-то остатки нам и повредили. Мы считали, что нам все по плечу, и настолько были в этом уверены, что "просчитывать варианты" и не пытались. Мы действительно могли все, на что способно было в двадцатом веке остальное человечество, могли мы и в 60-х годах высадиться на Луне (вопреки распространяемым мифам, еще Хрущев официально заявил об отказе участвовать в "лунной гонке", так как это было очень рискованно). Но возможность - была.
Вот эта уверенность во всемогуществе и была первой предпосылкой неверного выбора цели всем обществом, не только реформаторами. Мы не могли войти на равных в мировой рынок. Ошибка тут была в том, что мы могли все, кроме одного: мы не могли сделать издержки на промышленное и сельскохозяйственное производство меньше, чем в остальном мире. Вот это нам не подвластно.
Во-вторых, мы, несмотря на предупреждения советской пропаганды, подсознательно приняли неверное представление о движущих мотивах Запада. Многие, слишком многие вплоть до нападения НАТО на Югославию думали, что целью Запада является объединение всех стран в единое рыночное сообщество, богатое и свободное.
Это надо подчеркнуть, потому что многие простые сторонники реформ думали, что Запад настроен главным образом против нашего ВПК и нашей военной машины, и, стоит нам разоружиться и перевести военные заводы на мирные рельсы, как опасения Запада будут развеяны.
Если бы оппозиция раньше начала объяснять, что нет опасности скупки нашей экономики - есть только опасность ее уничтожения, то обстановка в обществе в 90-х годах, возможно, была бы иной. Ведь многим рабочим все равно, что производится на его предприятии и кто будет директором, японец или американец, лишь бы платили зарплату.
Не придет на наш завод крепкий хозяин из Германии. Наши заводы и нефтяные прииски нужны только нам самим, и мы сами, как рабочие руки, тоже нужны только нам самим, а больше никому мы не нужны.
Мало провозглашать, что не надо надеяться на иностранные инвестиции, просто потому что мы сами с усами, как об этом заявляют и видные оппозиционеры, и даже некоторые предприниматели. Так создается впечатление, что к нам со всех сторон лезут с этими самыми инвестициями, а мы по своей сиволапости от них отмахиваемся. На самом деле нет никаких идеологических причин для отказа от иностранных инвестиций Китайцы используют их, и правильно делают, с их помощью они строят все более современную промышленность, но у нас так не получится, как бы мы этого ни хотели.
Из-за наших особых условий нам нельзя ожидать иностранных инвестиций, какие бы законы у нас ни принимались. И ведь отсюда следует, что все вложения якобы в экономику России имеют на самом деле иную природу. Это в значительной степени ростовщические деньги, которые вместо благосостояния приносят разруху. Или того хуже - это деньги, которые напрямую направлены на уничтожение каких-то предприятий и отраслей, или предназначены для людей и структур, ведущих разрушительную работу против нашей страны.
То есть само присутствие иностранных средств в каком-то месте - это сигнал тревоги, это SOS, это сирена и мигалка! Так просто иностранные деньги не могут у нас появиться! Либо это признак какой-то дыры в экономике, через которую утекают наши невосполнимые ресурсы, либо там копошится гнездо отвратительных вредителей, и нужны дуст и керосин.
Мы не можем победить в экономическом соревновании с Западом. Это многих оскорбляет. Да, но ведь соревнования бывают разные! Запад побеждает нас по критерию "эффективности", то есть соотношению выручка/издержки - и то только потому, что он контролирует новые промышленные регионы с низкими накладными расходами и низкой зарплатой рабочим.
Но даже не достигнув победы в этом, очередном соревновании, точнее, не участвуя в этом соревновании, мы можем выжить как народ и как государство. Разве этого мало? А всего-то надо изолироваться от мировой экономики. С нашим-то опытом - плевое дело.
И меры в этом направлении уже предлагаются и временами даже реализуются.
Мер этих три: госмонополия на внешнюю торговля, прекращение вывоза капитала и отмена конвертации рубля, то есть нецелевого выделения валюты кому угодно. Если валюта выдается безусловно, то есть на благоусмотрение, то высока вероятность, что она будет потрачена в ущерб отечественной экономике.
Эти меры почти одновременно начали предлагаться в 1998 году в целом ряде публикаций. Зачастую не экономистами, а, в основном, "технарями" и историками. Это говорит о том, что историческая наука и технические дисциплины у нас пока есть.
Были в прессе статьи о ситуации в России летом 1917 года (она во многих чертах сходна с нынешней), и о пакете предлагавшихся тогда мер (отмена коммерческой и банковской тайны, запрет на вывоз валюты и т. д.). Они один в один применимы сейчас. Тогда их осуществили большевики, интересно, кто это сделает сейчас.
Летом 1998 года даже в Совете Федерации появилось заявление 16 сенаторов, основанное на разработке Аналитического управления СФ. Предположительно разработка базировалась на идеях С.Глазьева. Почему я говорю "даже"? Потому что и сенаторы - часть существующей экономической системы, и ожидать от них желания что-то менять трудно. Говоря конкретно, как у нас происходят сейчас выборы в регионах? Без финансовой поддержки каких-то коммерческих структур участие в выборах невозможно. А чем в 90-х годах жили коммерсанты? Экспорт нефти, цветных металлов, импорт продовольствия, табака, производство водки.
Тем не менее, разработка содержит ряд правильных предложений - монополия на экспорт газа, прекращение импорта за счет госбюджета продукции, выпускаемой в стране и т. д. Излишне говорить, что эти меры половинчаты. Если госмонополия на газ, то почему не на нефть? Не на аммиак и мочевину? Не на черные и цветные металлы? То же касается и других стабилизационных мер.
Но неполнота их предложений не страшна. Сама жизнь их усовершенствует. Решимость в принятии даже таких мер вызовет такую цепную реакцию и в обществе, и на Западе, которая приведет в конце концов к их полному комплексу. Половинчатость в действиях будет просто невозможна. Сказав "А", придется говорить и другие буквы алфавита, и быстро. Начав откат в либерализации внешней торговли, придется идти до конца, и в этом заграница нам поможет. Меры по изоляции нашей экономики от мировой приобретут характер снежного кома: в ответ на действия наших властей, например, по повышению таможенных тарифов, Западом будут тут же предприняты экономические, политические и военные санкции. Это неизбежно.
В отношениях с "мировой экономикой" мы либо рыночное государство, либо нет.
Это, кстати, не зависит от того, какая экономика у нас внутри - рыночная или плановая. Это никого в мире не интересует, также как рабовладельческий у нас общественный строй или феодальный. С их точки зрения, мы должны быть открыты для мировой экономики - и никаких гвоздей!
Все эти экивоки понадобились мне только для категоричного утверждения: вся наша политика и идеология должны отторгнуть идею соревнования с мировой экономикой по критерию эффективности.
Пусть даже иностранный товар появится на наших прилавках - он не должен, благодаря его более низкой стоимости в производстве, пользоваться форой в цене перед нашим, аналогичным по потребительским качествам.
Иностранный покупатель наших природных ресурсов не должен иметь преимущества перед собственным потребителем. А он имеет! То, что наши города замерзают при сохранении 130 млн. тонн экспорта нефти ежегодно - лишь одно проявление этого более общего явления.
Итак, принимая решения, мы должны постоянно помнить одно: в конкуренции по сравнительным издержкам мы проигрываем. Это мы должны иметь в виду всегда. Также надо иметь в виду, что это не единственный вид конкуренции, и конкурируют не только на рынке товаров!
ТАК ПОВЕЗЛО НАМ ИЛИ НЕТ?
Из каждого безвыходного положения есть, по крайней мере, два выхода.
Отталкиваясь от правильного понимания ситуации, южно предположить, какой должна быть политика разумного правительства нашей территории. Я сознательно не упоминаю ее названия - когда-то это были, наверно, Хазария, Булгария, Великая Пермь, Русь, потом Золотая Орда, потом Россия, потом СССР, потом Российская Федерация. Границы порой смещались, и довольно значительно, на нашей территории создавались и исчезали государства, пользовавшиеся, кроме русского, и другими языками.
Но правильная экономика на территории Восточной Европы должна быть одна, и она не будет зависеть от этнического состава населения нашей страны. Да и что такое "этнический состав"? В конце концов, мы называем себя "славянами" или "татарами" с большой долей условности - генетически мы имеем мало общего с людьми из крошечных придунайских или северокитайских племен древности, и культура у нас другая, да и язык - разговаривать с ними без переводчика мы бы не смогли.
Что же касается всех нас, то общее замечание таково: все предложения, как выйти из кризиса без резкого снижения жизненного уровня - несерьезны. Половина жизненного уровня обеспечивается за счет импорта. Любого жизненного уровня - даже у тех, кто вынужден кормить детей кашей из комбикорма. Сейчас импорт прекратится - как же уровню не упасть?
А импорт прекратится потому, что поступления валюты в страну неуклонно снижаются, а выплаты по Долгам растут. И наши кредиторы в любой момент могут вообще "перекрыть кран", потребовав безусловной выплаты по кредитам. В этом случае включается механизм банкротства, и вся выручка от экспорта поступает заимодавцам. Пока этого не произошло, но может произойти в любой момент, и выбор этого момента - за Западом, а не за нами. В любом случае импорт в 1999 году упал по сравнению с 1997 в несколько раз.
Поэтому-то легких решений нет и у будущих руководителей. Их, с одной стороны, будет обжигать народный "желудочный" протест, с другой - давление "новых русских", пытающихся отстоять остатки "прежней роскоши". Не отобрав у одних, не отдать другим, но и суммарный пирог-то уменьшается! К тому же свою долю требует и третий - наши друзья-заимодавцы с Запада.
Сейчас настает момент, когда приходит пора отдавать долги. Иллюзия благосостояния сменяется реальной нищетой на грани физического выживания.
Но с другой стороны - правильную парадигму нам все-таки придется принять, хотим мы этого или нет. Время свободного выбора кончилось, началось время "принудиловки".
ИСТОРИЧЕСКИЙ ПРИМЕР
Пруссака дави в окопе/ И коли штыком, и коли штыком!/ А француза бей... по шляпе,/ Побежит бегом, побежит бегом! (Солдатская песня. Ю.Ким)
Но каким путем надо идти, к какой цели надо стремиться? И почему никто не нашел верной цели? Ведь если бы кто-то предложил что-то разумное, неужели бы за ним не пошли? Разве народ не мудр? Почему он не видит выхода сам?
Ответ, на мой взгляд, очевиден. Выход из ситуации не виден обществу, потому что не соответствует его желаниям, его умонастроению. Но бывает ли такое?
И бывали ли в нашей истории случаи, когда все хотели поступать определенным (неправильным) образом, но к успеху вел другой путь, который обществу в целом был не виден? И почему общество его не видело?
На мой взгляд, такая ситуация была у нас неоднократно, и вот, пожалуй, один из ярких случаев.
Все знают, что Кутузов - великий полководец. Но мало кто задумывался, чем же он велик. Он воевал всю жизнь, но не выиграл ни одного знаменитого сражения, ничего подобного громким победам Наполеона или Суворова у него нет - ни Измаила, ни Аустерлица. То поражения, то отступления, то довольно спорные победы с ничейным счетом. Когда задумываешься об этом, то сначала возникает какое-то неприятное чувство - а может быть, авторитет Кутузова - дутый? Может быть, он просто плыл по течению, а народ и русская зима сами все сделали? Трактовка его личности Толстым, надо сказать, лежит в русле именно такого взгляда на эту историческую фигуру.
Вот Наполеон - это да. Армии под его управлением были на полях сражений на голову выше своих соперников. Они били всех - и русских, и англичан, и саксонцев, и австрийцев, и пруссаков, и янычар. Они дрались артиллерией, "как человек кулаками", огромные массы конницы (революционное новшество!) сметали и пехоту, и отлично вымуштрованную, но малочисленную кавалерию европейских армий. Тактика боя у Наполеона была передовая, суворовская, и недаром горячим желанием Суворова было "встретиться с мальчиком, чтобы все взятое им вернуть". Под "взятым" подразумевались как раз суворовские нововведения. Суворов бивал наполеоновских маршалов, но лицом к лицу с Наполеоном они не встретились, и вопрос - кто сильнее - так и остался открытым.
В то же время как стратег Наполеон был никто. Его армии, даже в Европе, еще до встречи с противником теряли до четверти состава, из-за болезней и голода! Он совершенно не интересовался судьбой своих солдат. Наполеон не имел ни малейшего представления о государственном устройстве и особенностях России. Вторгшаяся в Россию Великая Армия не имела ни полевых кухонь, ни палаток, ни нормальных лазаретов - уже в Смоленске на перевязки использовали пергаменты из городского архива.
Но если уж Наполеону удавалось вывести свою армию на генеральное сражение, сделать с ним ничего не удавалось - на поле боя он лучше всех управлял своими солдатами, и те его не подводили.
Насколько отличен от него был Кутузов! Перед Бородиным Кутузов заготовил десять тысяч подвод для раненых и десять тысяч санитаров для их эвакуации с поля битвы, а Наполеон своих раненых просто бросил.
И Суворов, и Наполеон называли Кутузова соответственно хитрецом и хитрой лисой - такое совпадение отзывов разных людей говорит, что эта оценка личности Кутузова - объективна, и, поскольку исходит от полководцев, то имеются в виду не только качества "лукавого царедворца". Когда после катастрофы союзной нам австрийской армии под Ульмом Кутузову пришлось уводить от уничтожения русскую армию долиной Дуная, от Браунау до Брюнна, французам ничего не удалось с ним сделать. Лягаясь как конь, Кутузов не отдал ничего и не пожертвовал никем - а отступление, что ни говори, труднейший вид действий. Действуя постоянно лишь частью сил (остальные-то должны уходить), надо сдерживать все силы противника, и части прикрытия надо, постоянно чередуя, то разворачивать в боевой порядок, то сворачивать в походный, да еще и из перевернутого фронта. Выполнившие свою задачу войска, не допустив задержки, надо пропускать в колонну сквозь развернутые сменные части. Все это технически очень сложно, здесь полководец должен быть в первую голову просто военным профессионалом, но ему нужны еще и понимание местности, и хладнокровие, и, конечно. хитрость. Малейшая заминка - и "хвост", а то и вся армия, были бы потеряны. Я уж не говорю о такой "мелочи", что арьергард русской армии должен был в каждом столкновении с французским авангардом безусловно побеждать.
Это отступление - шедевр военного искусства.
Но в то же время - и об этом осталась масса свидетельств - Кутузов всячески избегал генерального сражения с Наполеоном, даже в конце кампании 1812 года.
Так вот почему мы говорим, что вообще в ту эпоху Наполеон проиграл, а Кутузов победил? Дело в том, что, не проиграв вчистую ни одной битвы, Наполеон проиграл свою главную войну. Можно сколько угодно спекулировать на эту тему, но Наполеон потерял не только величайшую (вплоть до Гитлера) всеевропейскую армию, но и дело всей своей жизни, и не по своей глупости, а из-за ума Кутузова.
Ум Кутузова проявился в простом признании очевидного факта: Наполеон величайший полководец-тактик того времени, и, сразившись с ним, в лучшем случае можно устоять, но победить его, маневрируя на поле боя, атакуя, нельзя. Он делает это лучше! И сражение с ним, кончившееся вничью, вовсе не гарантия того, что следующее не кончится катастрофой. Отходить, отбиваясь, Кутузов умел, как оказалось, мог и устоять под ударом Наполеона в генеральном сражении. Говорят, что Кутузов считал рискованным в ходе решающей войны учиться побеждать Наполеона на поле боя. Да нет же, дело не в риске. Кутузов совершенно определенно был уверен, что будет неминуемо разбит, если попытается разбить армию Наполеона.
Вот поэтому Кутузов и "построил золотой мост" Наполеону для выхода из России, а не попытался захлопнуть его армию. Да, планы Кутузова нельзя назвать величественными - он хотел не громкой победы, а всего лишь совершенного истребления неприятеля и спасения отечества. Да, Кутузов отступал, уворачивался, он ни разу всерьез не атаковал Наполеона, не уничтожил его артогнем и молодецкой штыковой атакой. Но и Наполеон ничего не мог сделать с Кутузовым, то есть Кутузов не был плохим полководцем! Французы атаковали - русские отбивались. Французы наращивали удар - он приходился уже по пустому месту. Французы уходили - русские вцеплялись в них сзади.
Французские генералы с обидой вспоминали, что они раньше Кутузова успели бы к Малоярославцу, если бы тот не посадил своих солдат на подводы. Это было не по правилам, но у Кутузова в решающий момент войны оказалось под рукой несколько тысяч телег с упряжными лошадьми, видимо, по чистой случайности. И Великой Армии пришлось идти не по благодатной Украине, а по выжженной Смоленской дороге.
Наполеон, по его собственному признанию, побеждал в сражениях, потому что во всех деталях продумывал их заранее, в отличие от своих противников. Зато в войне в целом он поступил согласно другому своему принципу: "надо ввязаться в бой, а там посмотрим". А у Кутузова была идея, он ее реализовал, и эта идея оказалась правильной.
Кутузов, я так понимаю, точно рассчитал, что Наполеону не удастся обеспечить фуражом более 50 тысяч лошадей. И старый профессионал оказался прав - еще перед попыткой прорыва на юг Наполеону пришлось отправлять безлошадную кавалерию на Запад пешим порядком. А был лишь сентябрь!
Кутузов понимал войну, а Наполеон - нет. Что радости Наполеону, что он непобедим? От его "Гранд Арми" осталось в живых 5 000 человек. Это от пятисот или шестисот тысяч!
Кстати, план Кутузова не был планом гения-одиночки - министр обороны Барклай-де-Толли придерживался тех же взглядов, что и Михаил Илларионович. Он, видимо, и был автором этого плана, ведь вообще именно Барклай-де-Толли был генератором нестандартных решений - вспомнить хотя бы его вторжение в Швецию... через замерзшую Балтику! Самым удивительным было не то, что операция удалась и привела к нейтралитету Швеции, а как сама мысль могла прийти в голову военному профессионалу - марш целой армии в течение нескольких суток, с ночевками на льду... аналогов в истории ни до, ни после не было и не предвидится.
Вернемся к плану войны с Наполеоном: почему же общество в целом не видело этого плана и не приняло его от "немца" (шотландца Барклая), и с большим скрипом послушалось Кутузова?
Потому что важнейшей предпосылкой этого плана было признание неприятного и неприемлемого для всего русского общества того времени факта: мы не можем победить Наполеона тем способом, который считался тогда правильным - разбив его армию в генеральном сражении. Кутузов знал, что сделать этого нельзя. Именно поэтому его план войны был непопулярен. Не могло русское общество прийти к этому плану "своим умом". Мы теряли одну из столиц, теряли значительную часть страны, мы претерпели осенью 1812 года национальное унижение - впервые за 200 лет неприятель вторгался в сердце России. Но Кутузов последовательно и целенаправленно свой план выполнял.
Бородинское сражение было нарушением его плана, это была уступка общественному мнению, Кутузов сражения не хотел, но не уступить не мог даже он. Русская армия страстно желала одного - умереть под стенами Москвы - кто бы мог воспротивиться?
Хотел ли Кутузов победить при Бородине? Ни в коем случае. Он лишь надеялся сберечь сколько можно солдат и офицеров. Сохранив половину армии, Кутузов победил - он мог теперь реализовать свой план.
* * *
Вот дилемма - все российское общество рвалось в бой. Не было солдата, офицера, генерала, который боялся бы сражения, который хотел бы отпустить армию Наполеона, как потом оказалось, умереть своей смертью. Но принимать правильного сражения было нельзя. Кутузов признал превосходство Наполеона в тактике и оперативном искусстве - и наверняка уничтожил его.
Мало кто понял Кутузова, но не из-за его чрезмерной мудрости - предпосылка к плану Кутузова была для всякого русского оскорбительна, только в этом было все дело. Признать реальное положение дел не всегда трудно, но порой очень обидно, и обида мешает действовать правильно. И Сунь-цзы говорил: "Если полководец чрезмерно обидчив, его могут спровоцировать".
Ведь даже и Кутузову не удалось до конца выполнить свой долг перед Россией, ему не удалось уберечь всех нас от страшной ошибки. Все слои русского общества - и царь, и дворянин, и, возможно, крестьянин - больше всего хотели тогда освободить Европу от "узурпатора". Но на самом-то деле не надо было "освобождать" Европу - европейцы легли под Наполеона, пусть бы сами с ним и кувыркались, как хотели, нам-то какое дело? Второй раз в Россию "Буонапарте" на аркане бы не затащили!
Таким было мнение Кутузова, и об этом на смертном одре весной 1813 года просил он царя. А царь просил прощения у него за то, что не послушался. Кутузов ответил "Я-то прощу, простит ли Россия?".
Мы знаем об этом разговоре со слов лишь одного человека - чиновника для поручений, который его подслушал, спрятавшись за ширмой. Достоверность его не стопроцентная, но даже если он выдуман - сама идея этого диалога не могла появиться на пустом месте. Нечего нам было делать в Европе, Кутузов знал Европу и понимал, что, пытаясь играть какую-то роль там, русское общество ошибалось.
И можно лишь гадать, что было бы, если бы Александр внял-таки мольбам Кутузова и не пошел в Европу вслед за Наполеоном. Дело даже не в тяжелых поражениях нашей армии в 1813 году от тех же французов, того же Наполеона. Вся история России повернулась бы в другом направлении! Не было бы финансового кризиса, вызванного необходимостью содержать русскую армию за рубежом, не было бы Священного Союза, не было бы позорной роли "европейского жандарма", не было бы, возможно, и Крымской войны.
Это я к тому, что все наше общество страстно хочет, чтобы российская валюта была самой лучшей. Чтобы не за долларом в мире гонялись, а за рублем, и чтобы рубль был надежней золота. Потому что считается, что правильная победа в экономическом соревновании - это когда рубль свободно конвертируется, да к тому же и постоянно растет по отношению к другим валютам. Но вот только верны ли такие представления?
ОШИБКИ ОППОЗИЦИИ
Кто хочет больше, чем может - имеет меньше, чем мог бы иметь. (Принцип Пляца)
Все наше общество подвели наши же успехи за предыдущие 70 лет. Все, что мы хотели, у нас получалось. В каждом прямом столкновении с остальным миром мы выигрывали. Например, самое честное соревнование - военное. там каждый строй показывает все, на что он способен. В войне мы победили безоговорочно.
Довольно долго в западном мире считалось, что критерий прогрессивности страны - ее темп промышленного развития. Но экономика СССР добилась таких темпов, которые до сих пор в западных учебниках экономики приводятся как рекордные. Несколько превышали наши только показатели небольших азиатских стран, которые "накачивались" всем западным миром, и то в течение короткого времени. Этот рост советской экономики в 30-е - 50-е годы - неопровержимый факт, признанный всем миром, и странно, что у нас он не признается.
Что уж говорить о космосе, о бомбе - никаких причин для "комплекса неполноценности" у нас не было. А культура? Даже на Западе признано, что в искусстве 20-го века после Первой мировой войны появился лишь один новый полноценный художественный стиль, и это был стиль соцреализма (модерн и авангард на самом деле появились ранее), а Запад ничего такого не родил. Даже жизненный уровень был, как оказалось, неплох, хотя с 50-х годов каждое новое руководство страны оказывалось экономически безграмотным. Незадолго до перестройки в рейтинге городов мира по качеству жизни в первой десятке было три советских города, и ни одного американского, хотя среди критериев была и обеспеченность товарами. Тем не менее, даже этот параметр не отбросил наши города в конец списка. Запад победил нас, просто показывая глянцевые картинки. Если бы мы знали реальную картину даже западного образа жизни, то умонастроение общества было бы иным уже в 80-х годах, а не к концу 90-х.
В 80-х годах от советской, коммунистической идеологии осталось не так уж много, и именно эти-то остатки нам и повредили. Мы считали, что нам все по плечу, и настолько были в этом уверены, что "просчитывать варианты" и не пытались. Мы действительно могли все, на что способно было в двадцатом веке остальное человечество, могли мы и в 60-х годах высадиться на Луне (вопреки распространяемым мифам, еще Хрущев официально заявил об отказе участвовать в "лунной гонке", так как это было очень рискованно). Но возможность - была.
Вот эта уверенность во всемогуществе и была первой предпосылкой неверного выбора цели всем обществом, не только реформаторами. Мы не могли войти на равных в мировой рынок. Ошибка тут была в том, что мы могли все, кроме одного: мы не могли сделать издержки на промышленное и сельскохозяйственное производство меньше, чем в остальном мире. Вот это нам не подвластно.
Во-вторых, мы, несмотря на предупреждения советской пропаганды, подсознательно приняли неверное представление о движущих мотивах Запада. Многие, слишком многие вплоть до нападения НАТО на Югославию думали, что целью Запада является объединение всех стран в единое рыночное сообщество, богатое и свободное.
Это надо подчеркнуть, потому что многие простые сторонники реформ думали, что Запад настроен главным образом против нашего ВПК и нашей военной машины, и, стоит нам разоружиться и перевести военные заводы на мирные рельсы, как опасения Запада будут развеяны.
Если бы оппозиция раньше начала объяснять, что нет опасности скупки нашей экономики - есть только опасность ее уничтожения, то обстановка в обществе в 90-х годах, возможно, была бы иной. Ведь многим рабочим все равно, что производится на его предприятии и кто будет директором, японец или американец, лишь бы платили зарплату.
Не придет на наш завод крепкий хозяин из Германии. Наши заводы и нефтяные прииски нужны только нам самим, и мы сами, как рабочие руки, тоже нужны только нам самим, а больше никому мы не нужны.
Мало провозглашать, что не надо надеяться на иностранные инвестиции, просто потому что мы сами с усами, как об этом заявляют и видные оппозиционеры, и даже некоторые предприниматели. Так создается впечатление, что к нам со всех сторон лезут с этими самыми инвестициями, а мы по своей сиволапости от них отмахиваемся. На самом деле нет никаких идеологических причин для отказа от иностранных инвестиций Китайцы используют их, и правильно делают, с их помощью они строят все более современную промышленность, но у нас так не получится, как бы мы этого ни хотели.
Из-за наших особых условий нам нельзя ожидать иностранных инвестиций, какие бы законы у нас ни принимались. И ведь отсюда следует, что все вложения якобы в экономику России имеют на самом деле иную природу. Это в значительной степени ростовщические деньги, которые вместо благосостояния приносят разруху. Или того хуже - это деньги, которые напрямую направлены на уничтожение каких-то предприятий и отраслей, или предназначены для людей и структур, ведущих разрушительную работу против нашей страны.
То есть само присутствие иностранных средств в каком-то месте - это сигнал тревоги, это SOS, это сирена и мигалка! Так просто иностранные деньги не могут у нас появиться! Либо это признак какой-то дыры в экономике, через которую утекают наши невосполнимые ресурсы, либо там копошится гнездо отвратительных вредителей, и нужны дуст и керосин.
Мы не можем победить в экономическом соревновании с Западом. Это многих оскорбляет. Да, но ведь соревнования бывают разные! Запад побеждает нас по критерию "эффективности", то есть соотношению выручка/издержки - и то только потому, что он контролирует новые промышленные регионы с низкими накладными расходами и низкой зарплатой рабочим.
Но даже не достигнув победы в этом, очередном соревновании, точнее, не участвуя в этом соревновании, мы можем выжить как народ и как государство. Разве этого мало? А всего-то надо изолироваться от мировой экономики. С нашим-то опытом - плевое дело.
И меры в этом направлении уже предлагаются и временами даже реализуются.
Мер этих три: госмонополия на внешнюю торговля, прекращение вывоза капитала и отмена конвертации рубля, то есть нецелевого выделения валюты кому угодно. Если валюта выдается безусловно, то есть на благоусмотрение, то высока вероятность, что она будет потрачена в ущерб отечественной экономике.
Эти меры почти одновременно начали предлагаться в 1998 году в целом ряде публикаций. Зачастую не экономистами, а, в основном, "технарями" и историками. Это говорит о том, что историческая наука и технические дисциплины у нас пока есть.
Были в прессе статьи о ситуации в России летом 1917 года (она во многих чертах сходна с нынешней), и о пакете предлагавшихся тогда мер (отмена коммерческой и банковской тайны, запрет на вывоз валюты и т. д.). Они один в один применимы сейчас. Тогда их осуществили большевики, интересно, кто это сделает сейчас.
Летом 1998 года даже в Совете Федерации появилось заявление 16 сенаторов, основанное на разработке Аналитического управления СФ. Предположительно разработка базировалась на идеях С.Глазьева. Почему я говорю "даже"? Потому что и сенаторы - часть существующей экономической системы, и ожидать от них желания что-то менять трудно. Говоря конкретно, как у нас происходят сейчас выборы в регионах? Без финансовой поддержки каких-то коммерческих структур участие в выборах невозможно. А чем в 90-х годах жили коммерсанты? Экспорт нефти, цветных металлов, импорт продовольствия, табака, производство водки.
Тем не менее, разработка содержит ряд правильных предложений - монополия на экспорт газа, прекращение импорта за счет госбюджета продукции, выпускаемой в стране и т. д. Излишне говорить, что эти меры половинчаты. Если госмонополия на газ, то почему не на нефть? Не на аммиак и мочевину? Не на черные и цветные металлы? То же касается и других стабилизационных мер.
Но неполнота их предложений не страшна. Сама жизнь их усовершенствует. Решимость в принятии даже таких мер вызовет такую цепную реакцию и в обществе, и на Западе, которая приведет в конце концов к их полному комплексу. Половинчатость в действиях будет просто невозможна. Сказав "А", придется говорить и другие буквы алфавита, и быстро. Начав откат в либерализации внешней торговли, придется идти до конца, и в этом заграница нам поможет. Меры по изоляции нашей экономики от мировой приобретут характер снежного кома: в ответ на действия наших властей, например, по повышению таможенных тарифов, Западом будут тут же предприняты экономические, политические и военные санкции. Это неизбежно.
В отношениях с "мировой экономикой" мы либо рыночное государство, либо нет.
Это, кстати, не зависит от того, какая экономика у нас внутри - рыночная или плановая. Это никого в мире не интересует, также как рабовладельческий у нас общественный строй или феодальный. С их точки зрения, мы должны быть открыты для мировой экономики - и никаких гвоздей!
Все эти экивоки понадобились мне только для категоричного утверждения: вся наша политика и идеология должны отторгнуть идею соревнования с мировой экономикой по критерию эффективности.
Пусть даже иностранный товар появится на наших прилавках - он не должен, благодаря его более низкой стоимости в производстве, пользоваться форой в цене перед нашим, аналогичным по потребительским качествам.
Иностранный покупатель наших природных ресурсов не должен иметь преимущества перед собственным потребителем. А он имеет! То, что наши города замерзают при сохранении 130 млн. тонн экспорта нефти ежегодно - лишь одно проявление этого более общего явления.
Итак, принимая решения, мы должны постоянно помнить одно: в конкуренции по сравнительным издержкам мы проигрываем. Это мы должны иметь в виду всегда. Также надо иметь в виду, что это не единственный вид конкуренции, и конкурируют не только на рынке товаров!
ТАК ПОВЕЗЛО НАМ ИЛИ НЕТ?
Из каждого безвыходного положения есть, по крайней мере, два выхода.
Отталкиваясь от правильного понимания ситуации, южно предположить, какой должна быть политика разумного правительства нашей территории. Я сознательно не упоминаю ее названия - когда-то это были, наверно, Хазария, Булгария, Великая Пермь, Русь, потом Золотая Орда, потом Россия, потом СССР, потом Российская Федерация. Границы порой смещались, и довольно значительно, на нашей территории создавались и исчезали государства, пользовавшиеся, кроме русского, и другими языками.
Но правильная экономика на территории Восточной Европы должна быть одна, и она не будет зависеть от этнического состава населения нашей страны. Да и что такое "этнический состав"? В конце концов, мы называем себя "славянами" или "татарами" с большой долей условности - генетически мы имеем мало общего с людьми из крошечных придунайских или северокитайских племен древности, и культура у нас другая, да и язык - разговаривать с ними без переводчика мы бы не смогли.