Паскаль Фрэнсин. Муки выбора

    Целую.
    Эми».
 
   Лила одобрительно покачала головой.
   – Ну, Джессика, на этот раз ты превзошла саму себя. Пожалуй, Элизабет не единственная в вашей семье, у кого есть писательский талант! – Она еще раз взглянула на письмо. – Особенно хороша строка, где ее не волнует, что он ниже ростом. Просто здорово!
   – О да, – подхватила Эллен. – Это и правда шедевр!
   – Кен просто помрет… от счастья, – заявила Мэри.
   Джессика взглянула на нее.
   – Так и должно быть. Это положит конец компанейским прогулкам Элизабет, Эми и Кена. – На секунду она о чем-то задумалась. – Я могу подкинуть письмо Эми. А как быть с письмом для Кена?
   – Его шкафчик недалеко от моего, – улыбнулась Эллен, – я могу подсунуть письмо под дверцу. – Она поправила фиолетовую ленточку в волосах и еще раз перечитала письма. – Послушай, Джессика, как же тебя все-таки осенило вставить в письма имя Элизабет?
   – Для того, чтобы Кен и Эми отцепились от нее наконец, – ответила Джессика небрежно.
   Она улыбнулась, довольная своей изобретательностью. Кен и Эми просто прекратят разговаривать с Элизабет. И сестренка никогда не узнает почему. Никоим образом ей не узнать про эти письма. Ни Кен, ни Эми, конечно же, слова не скажут ей, ну а Единороги не враги себе, они не станут портить свой собственный план.
   Кроме того, она была уверена, что Элизабет не очень-то и расстроится. Джессике трудно было поверить, что ее сестра дорожит дружбой с этими двумя чудаками. Она думала, что Элизабет только из жалости общается с ними. Это было так характерно для ее сестрички.
   Лила откинула свои светло-каштановые волосы за плечи и сказала с заискивающей улыбкой:
   – Ты обо всем подумала, как всегда, правда?
   Джессика Уэйкфилд усмехнулась. Она вырвала листок с письмом из блокнота и аккуратно сложила его. Написала сверху имя Кена и передала через стол Эллен.
 
   – Ты смогла бы написать завтра к обеду, как ты думаешь? – спросила Элизабет у Эми, когда они шли через холл. – Я бы хотела поместить это в ближайший номер «Пятиклассника Ласковой Долины».
   Эми пожала плечами.
   – Конечно, я постараюсь. Знаешь что? – продолжала она с кривой усмешкой, – кажется, Единороги опять нанесли мне удар. По крайней мере, я думаю, что это их рук дело.
   Элизабет посмотрела на свою подругу. Легкое волнение отразилось на ее лице:
   – Что они придумали на этот раз?
   Эми запнулась на минуту и все перекладывала книги из одной руки в другую.
   – Я получила записку, – наконец решилась она. – Там написано, что это от Кена и что он советует мне не участвовать в конкурсе в команду болельщиц. Но я уверена, что Кен никогда бы не написал такое, особенно после нашего разговора о баскетболе и обо всем прочем. Как ты считаешь? – она с надеждой заглянула в глаза Элизабет.
   – Ой, Эми! Ну как они могли! Конечно, Кен никогда бы так не написал. Наверняка это опять проделки Единорогов! Они все еще хотят запугать тебя, – Элизабет сердито покачала головой.
   – Да-да, и я думаю так же. Смотри, вон Кен! Я же могу спросить его. Эй, Кен, подожди!
   Когда Элизабет и Эми приблизились к Кену, он, к их великому удивлению, быстро захлопнул свой шкафчик и ринулся от девочек по коридору. Эми смотрела на Элизабет, недоумевая: «Что все это значит?»
   – Ничего не понимаю, – сказала Элизабет, глядя вслед убегающему Кену. – Наверное, его что-то тревожит. Не думаю, что это глупое письмо. Должно быть, Брюс опять донял его своими штучками.
   – Может быть, – согласилась Эми и торопливо добавила: – Знаешь, я попробую найти его и выяснить, что случилось… ладно? А ты узнай поточнее, откуда это письмишко. Договорились? Увидимся позже…
   Элизабет кивнула:
   – Пока, Эми.
   Через несколько минут Эми нашла Кена внизу, в библиотеке. Задыхаясь от бега, она дернула его за рукав, чтобы привлечь внимание.
   Когда Кен увидел, что это Эми, он стал красным, как свекла, и выдернул свою руку, начал пятиться от нее и наступил на собственный шнурок, отчего повалился назад, а все его книги рассыпались.
   Эми быстро наклонилась, чтобы помочь.
   – Не надо! Я и сам могу, – промямлил Кен.
   Он избегал смотреть на нее, но девочка видела, что брови его сердито нахмурены.
   – Эй, Кен. Что с тобой?
   Эми бросила книги, которые успела поднять. Его тон задел ее. Она была смущена.
   Лицо Кена совсем побагровело. Он неуклюже поднялся на ноги и начал снова пятиться от нее.
   – Да нет, ничего. Мне… надо идти. – И он повернулся и побежал, ни разу не оглянувшись назад.
   Эми осталась стоять на месте, тоже краснея от смущения.
   «Почему Кен так взвинчен? Почему на нее-то злится?» – Она пошла назад, размышляя, что такое могла натворить, чтобы он так злился.
   Может, он подумал, что она уже отказалась от участия в конкурсе? Может, слышал о том, что Единороги пытаются запугать ее? Может, подумал, что им это удалось?
   Ни в коем случае, Кен – мысленно обратилась к нему Эми. – Ни за какие коврижки на свете я не откажусь от этого дела. И особенно сейчас. Я докажу им, что не боюсь никого!
   А тем временем Кен бежал по коридору. Как он был зол! Зачем Эми взяла и все испортила своим идиотским письмом?
   – Ох уж эти девчонки, – шептал он, а лицо его просто полыхало от злости. – Только начинаешь дружить с ними, как тут же получаешь на свою больную голову ушат холодной воды. Вот уж никогда бы ничего такого не подумал про Эми. Именно потому-то она мне и нравилась. И вот, пожалуйста. Я никогда больше не увижу ее…
   – Ну как, удалось?
   Эллен посмотрела в зеркало. Длинный ряд кабинок отражался в нем. Она вытащила щетку и стала расчесывать темные кудри. И только потом ответила Лиле:
   – Угу. Спецдоставкой.
   Лила наклонилась над раковиной и рассматривала в зеркале свое лицо. Она и не подумала говорить шепотом:
   – Прекрасно! Послужит уроком Эми, нечего ей было так упрямиться. Я вообще не понимаю, как это ей в голову пришло проситься в болельщицы.
   – Вот именно, – согласилась Эллен. – Все, что я могу сказать: «Сама напросилась, сама виновата», – она хихикнула. – Представляю, какое выражение лица было у Кена, когда он читал это любовное послание. Жаль, мы не видели, правда?
   Приложив руку к сердцу, Лила приняла драматическую позу.
   – «О, Кен, – выдохнула она. – Так трудно прожить еще хотя бы один день, не зная, любишь ты меня или нет».
   Эллен приняла еще более драматическую позу, припав на одно колено перед Лилой.
   – «Каждый раз, когда я тебя вижу в коридоре, я хочу идти рядом с тобой».
   Кузины дико захохотали.
   – Джессика – настоящий поэт, – заявила Лила. – Я должна передать ей это. Письмо – образец стиля.
   – Конечно, ведь у нее есть причина зацепить Кена за живое, – отозвалась Эллен. – Я бы чувствовала себя абсолютно униженной, если бы моя сестричка появилась на людях с этаким куриным окорочком.
   Дверь туалета открылась, и вошла какая-то девочка. Она робко посмотрела на Единорогов. Лила глазами показала ей: «Давай быстрее».
   Когда обе красотки опять остались одни, Эллен еще раз взглянула на себя в зеркало и, подобострастно улыбнувшись Лиле, проворковала:
   – Можешь быть уверена, что Кен теперь и близко не подойдет ни к Элизабет, ни к Эми. Он будет так смущен, что и от баскетбола откажется. Мы их здорово прикололи, этих Кена и Эми.
   Лила Фаулер поправила полотняную блузку и критическим взглядом окинула себя в зеркале.
   – Не совсем, – медленно протянула она.
   Эллен резко повернулась к ней.
   – Ты что имеешь в виду, не понимаю.
   – Я хочу сказать, что с Эми мы еще не покончили, – твердо сказала Лила. – Последний тур конкурса сегодня, и если она такая упрямая, что заявится на него, то уж мы ей приготовим сюрпризик… Потрясный!
   Эллен, сгорая от нетерпения, уставилась на Лилу в ожидании, что та все объяснит.
   – Что же это, что?
   Гордо подняв голову, Лила повернулась к двери.
   – Узнаешь, когда начнется конкурс. Тогда всем сразу и скажу, – она повелительно кивнула Эллен: «Пошли!»
   Обе представительницы «Клуба Единорогов» выплыли из девчачьего туалета в шумный коридор.
   В дальнем конце туалета открылась дверь кабинки. Оттуда вышла Элизабет Уэйкфилд, которая тщетно пыталась справиться со своим волнением и вся дрожала. Никогда еще за всю свою жизнь она не была так зла. Итак, Джессика – автор этого злополучного письма. К тому же оно, кажется, не единственное. Ладно, Элизабет разберется со своей сестричкой позднее. А сейчас самое главное – найти Эми и остановить ее. Если она пойдет на конкурс, случится что-то ужасное…

8

   Элизабет бежала по пустому коридору, нервно поглядывая на часы. Когда она пошла в туалет, только что закончился последний урок, а все внеклассные мероприятия обычно начинались минут через пятнадцать после него. Необходимо было разыскать Эми как можно скорее.
   Элизабет очень тревожилась за подругу. Если та придет на конкурс, страшно даже подумать, что Лила может ей устроить.
   Потерянная от всех этих мыслей, Элизабет, завернув за угол, столкнулась с Кеном.
   – Ах, извини, – буркнул он, отшатнувшись от нее, как от чумы.
   – Кен, Кен, подожди!
   Элизабет погналась за ним.
   Она не могла допустить, чтобы он продолжал думать, будто это Эми написала то идиотское любовное послание.
   Догнав, она преградила ему дорогу.
   – Теперь слушай меня внимательно, Кен. Ты не уйдешь, пока не выслушаешь того, что я хочу тебе сказать.
   Элизабет смотрела ему прямо в глаза.
   Кен даже стал заикаться:
   – Ш-ш-то? Ш-ш-то это?
   Он опять стал красный как рак и все поглядывал в сторону, словно ища путь к бегству.
   – Ты получал какую-нибудь записку от Эми Саттон? – спросила Элизабет.
   Краска на лице Кена становилась все гуще.
   – Знаешь, я не хочу об этом говорить, понятно? Забудь об этом.
   Но Элизабет не отступала:
   – Так получал или нет?
   Кен уловил тревогу в ее взгляде, да и ему тоже было не по себе. В конце концов он утвердительно кивнул.
   Элизабет прислонилась к стене.
   – Эми ничего не писала тебе. Ясно?
   – Ах, прекрати, Элизабет. Нечего ее выгораживать, – он тяжело вздохнул. – Не хочу говорить о ней. Все это не имеет смысла.
   – Нет, имеет! – возмутилась Элизабет. – Эми – твой друг. И она хороший человек, такими друзьями не бросаются, – она продолжала смотреть ему в глаза, надеясь увидеть хоть какой-то признак понимания. – Кен, дай мне посмотреть эту записку. Ну, пожалуйста!
   Кен уставился на нее, будто в столбняке.
   – Ты что, издеваешься надо мной? – Он выглядел очень смущенным. – И вообще, почему ты так уверена, что я ее не выбросил?
   Элизабет пожала плечами.
   – Я просто подумала, что не выбросил. А ты что же, выбросил?
   Со вздохом Кен полез в карман, достал оттуда смятый листок и протянул его Элизабет, не проронив ни единого звука. Она взяла записку и быстро пробежала ее глазами.
   – Ты когда-нибудь видел почерк Эми? – спросила она, дочитав до конца.
   – Да нет, – пожал плечами Кен.
   – А я видела. И он совсем не такой. Но я знаю, чей это почерк.
   – И чей же? – нетерпеливо спросил Кен.
   Теперь смутилась Элизабет. Но ответ ее все равно прозвучал весьма решительно и определенно:
   – Моей сестры!
   Кен опешил:
   – То есть как? Я не по-ним…
   – Видишь ли, – начала Элизабет, – Джессика и Единороги думают, что могут заставить всех делать только то, что им, Единорогам, угодно. Так же, как они не хотели, чтобы мы дружили с тобой, они не желают, чтобы дружили вы с Эми. И не хотят, чтобы Эми вступила в их команду.
   Кен покачал головой:
   – Я все-таки ничего не понимаю. Зачем Джессика написала письмо и подписалась «Эми»?
   – Потому что они знали, что ты дико разозлишься, прочитав это письмо, и уже никогда не будешь разговаривать с Эми. А также и со мной заодно.
   Кен тихонько присвистнул.
   – Ты думаешь, они ее так ненавидят, что хотят наделать ей гадостей. И поэтому…
   – Я не знаю, – в недоумении Элизабет сморщила лоб. – Они ведь и ей написали фальшивку – письмо как бы от тебя. Я не думаю, что они ее ненавидят. Они просто не хотят, чтобы она участвовала в конкурсе в команду болельщиц. Они считают, что она недостаточно красива и высокомерна, поэтому хотят оскорбить, чтобы она обиделась и отказалась от конкурса, – она с негодованием помотала головой. – Просто не понимаю! Все это так глупо и подло.
   С минуту они молчали. Элизабет кусала губы и смотрела на Кена.
   – Мне очень жаль, Кен!
   – А ты тут при чем? Ведь не ты же писала…
   Элизабет кивнула:
   – Конечно, не я. Но это сделала Джессика. Поэтому я чувствую в этом как бы часть и своей вины. Наверное, это судьба всех близнецов…
   Они пошли вниз по коридору к спортзалу.
   – Знаешь, – заговорил Кен, – то, что вы – абсолютные близнецы, еще не означает, что вы одинаковые личности. Давай забудем об этой чертовой записке. Ладно?
   Минуту они шли молча. Потом Кен опять заговорил:
   – Слушай, я все равно не поверил, что Эми способна такое написать.
   – Конечно же, не способна, – засмеялась Элизабет, отбросив на спину золотистый «конский хвост». – Эми никогда бы не сочинила такой чепухи. И вот она-то сразу поняла, что это не ты написал ей такую записку.
   Пожав плечами, Кен расплылся в улыбке:
   – Да, наверное, мне лучше поговорить с ней напрямик, а то я вел себя так, что она точно решит, что я малость того…
   Вдруг Элизабет замолчала и схватилась руками за щеки.
   – Боже мой, я же совсем забыла! Мне надо найти ее. Скоро начало конкурса. Да и тебе уже пора переодеваться.
   – Ох, да! Побежали! – Кен опять занервничал.
   Добежав до спортзала, Элизабет впопыхах крикнула Кену: «Удачи!» – и скрылась за дверью.
   Она обвела глазами огромный зал в поисках Эми. И вскоре углядела ее на площадке – та разминалась.
   Элизабет кинулась к ней и зашептала:
   – Эми, мне надо поговорить с тобой.
   Эми увидела, что у Лиз очень серьезное лицо, и прервала разминку.
   – Что стряслось?
   Элизабет тут же взяла быка за рога.
   – Я подслушала Лилу и Эллен в туалете. Это письмо тебе подкинули Единороги. Они же от твоего имени написали любовное послание Кену.
   – Что?! – у Эми буквально отвисла челюсть. Она медленно покачала головой. – Кен, – только и сказала она, ее брови хмуро сдвинулись к переносице. – Теперь все понятно!
   Элизабет молча наблюдала за подругой. Она только что выдала Джессику, и ее это страшно мучило. Но ведь Джессика обидела сразу двоих, причем никто из этих двоих ничего дурного не сделал. И хотя Элизабет чувствует себя почти предательницей, она ни за что не позволит Джессике испортить свою дружбу с Эми.
   Эми же хмуро поглядывала на Единорогов. Пытаясь совладать с собой, она плотно сжала губы и сделала глубокий вдох.
   – Я не могу поверить, нет, нет, не могу… – она повернулась к Элизабет, голос ее звучал печально: – Ты знаешь, что они устроили вчера вечером?
   – Я знаю только, что они звонили тебе, – ответила Элизабет. – Но что они наговорили?
   Эми усмехнулась.
   – Они сказали, что мне лучше не участвовать в конкурсе. Им, видите ли, будет больно видеть мою неудачу, – не без сарказма процитировала она своих «доброжелателей». – Сказали, что «хотят уберечь меня от конфуза», поэтому они, мол, «делают мне одолжение».
   – А ты-то что им сказала? – не унималась Элизабет.
   Эми пожала плечами.
   – Я? Я сказала, чтобы они не смели меня запугивать. Если им угодно «срезать» меня на конкурсе, это их дело. Но сама я ни за что от конкурса не откажусь. Не хватает еще, чтобы я им угождала. Ни за что! – Она покачала головой, словно все еще не веря, что они способны на такое. – Знаешь, что меня больше всего возмущает: неужели они могли подумать, что меня так легко взять голыми руками!
   Элизабет тоже покачала головой.
   – Из того, что я поняла, слушая их «милую беседу», получается, что они тебя хотели проучить за твое упрямство. Извини, Эми. Но это только одна из причин… Они говорили, что тебе не надо было упрямиться и что это послужит тебе уроком, – после паузы, глядя на подругу, Элизабет повторила: – Извини, Эми.
   – Знаешь, тебе нечего извиняться. Может, кто-то и не различает вас с Джессикой, но я-то прекрасно это делаю, – Эми впервые за все время разговора улыбнулась.
   Она медленно пошла к трибуне.
   – Спасибо тебе, – сказала Элизабет, поравнявшись с подругой у ступенек на трибуну, и глубоко вздохнула. – И все-таки получается, что в конце концов они победили.
   Эми удивленно посмотрела на нее:
   – Ты о чем?
   Медленно заливаясь краской, Элизабет, запинаясь, выговорила:
   – Ну… тебе… все равно сейчас придется бросить эту затею, Эми.
   – Нет! Ни за что!
   Элизабет даже жарко стало от своих отчаянных попыток спасти подругу от конфуза.
   – Но, Эми, они скорее умрут, чем допустят тебя в свою команду. А если даже и примут, как же ты сможешь быть вместе с девчонками, которые так подло поступили с тобой?
   – Элизабет, я уже говорила, что не хочу быть в «Клубе Единорогов». Я не хочу дружить с ними. Я не хочу быть там, где они. Я просто хочу стать капитаном команды болельщиц! – голос Эми звучал тихо, но решительно.
   Еле сдерживая волнение, она судорожно сжимала и разжимала пальцы.
   Неловкое молчание повисло в воздухе и еще увеличило напряжение. Элизабет просто не знала, что еще сказать. Но она была твердо уверена, что Единороги придумают какое-нибудь страшное испытание для Эми, если ей, Элизабет, не удастся убедить подругу бросить эту затею.
   Эми смотрела в тот конец зала, где другие девочки разминались перед состязаниями.
   – Элизабет, ты меня просто удивляешь. После того, как ты говорила Кену, будто человек должен сделать то, что он хочет, и неважно, сколько людей будут против этого… Разве эти слова ко мне не относятся? – она с упреком взглянула на Элизабет. – В любом случае, – продолжала Эми, – будет неправильно, если я позволю им победить себя. Даже если я уже и не хочу быть капитаном, я буду участвовать в этом конкурсе. Просто, чтобы сбить с них спесь. Пусть не думают, что могут все. Кто-то должен им это доказать!.. – Она встала. – Итак, ты останешься посмотреть? – спросила она, не глядя на Элизабет.
   – Эми, не надо! – Элизабет схватила ее за руку. – Ты разве не понимаешь? Они не дадут тебе выступить и уйти, они сделают что-нибудь ужасное… с тобой.
   – Что, например? – напряженно засмеялась Эми. – Не могут же они убить меня на виду у всего спортзала? Как ты думаешь?
   Элизабет опустила голову. Ее бирюзовые глаза были полны тревоги. Слова Эми задели ее. В самом деле, разве то, что она сама советовала Кену, не относится и к Эми? А права ли она, подталкивая его к тому, от чего упорно отговаривает Эми? Не зря ли? И все равно ей ужасно хотелось найти способ убедить Эми отказаться от конкурса.
   – Я не знаю, что они собираются делать. Лила не сказала Эллен ничего конкретного. Обещала сказать в зале при всех. Но, Эми! Лила говорила, что приготовила тебе сюрпризик, – невидящим взглядом Элизабет обвела зал.
   Трибуны наполнялись учениками, которые пришли посмотреть на конкурс болельщиц и на отборочные соревнования баскетболистов.
   – Что бы это ни было, но оно будет сделано перед всей школой!
   Эми напряженно огляделась вокруг. По природе своей она была робкой девочкой, но пряталась под личиной сорванца и смогла преодолеть свою застенчивость только потому, что страстно хотела стать капитаном. Перспектива быть опозоренной Единорогами перед всей школой почти что заставила ее сдаться. Но вдруг она перехватила взгляд Лилы Фаулер из другого конца зала. И воспоминания о елейном тоне, с которым она убеждала Эми, что «делает ей одолжение, предупреждая об опасности», придали той смелости. Она обернулась к Элизабет и, нервно теребя прядь волос, промолвила:
   – Ты, наверное, права. – Но мне все равно! – ее голос окреп. – Я думаю, что делаю все очень хорошо, поэтому они должны будут принять меня, хотят они того или нет. Мисс Ландберг ведь тоже будет смотреть, значит, они не смогут меня срезать, если я действительно все буду делать правильно.
   Элизабет вздохнула. Она знала, что Эми права в своем желании постоять за себя. И восхищалась отвагой, с которой подруга была готова встретиться с Единорогами лицом к лицу.
   – Хочу надеяться, что ты поступаешь правильно, – проговорила она наконец, взглянув в голубые глаза Эми. И вдруг улыбнулась: – Удачи тебе!
   – Она мне сейчас очень понадобится, – усмехнулась в ответ Эми. – Спасибо, Элизабет, спасибо!

9

   Кен подбадривал себя, когда открывал дверь раздевалки. Он ожидал, что кто-нибудь обязательно крикнет: «Коротышка», когда он войдет. Но все ребята были заняты приготовлениями к матчу. Казалось, никто и не заметил его.
   Он подошел к своему шкафчику и сел на скамейку. Хотя Кен знал, что сейчас играет лучше, чем неделю назад, он все же очень нервничал. И почему-то никак не мог открыть спортивную сумку. Просто сидел и смотрел на других ребят, думая, какие они все высокие и какой он маленький.
   Чем дольше он сидел, тем труднее ему становилось переодеться в спортивный костюм. В воображении вставал его отец, который играл в баскетбол, как Бог, и Кен словно слышал ободряющие выкрики отцовских болельщиков. В конце концов, он в отчаянии схватил свою сумку и выскочил из раздевалки. И второй раз за этот день наткнулся на Элизабет Уэйкфилд, которая наклонилась над фонтанчиком с питьевой водой.
   – Кен! Что стряслось? – она сразу увидела его хмурое лицо и туго набитую сумку. Глаза ее в тревоге расширились. – Ты что же, уходишь?
   – Оставим это, Элизабет, ладно? – Кен отвернулся, сжимая кулаки, покраснев от злости.
   Элизабет обогнула фонтанчик и оказалась лицом к лицу с Кеном.
   – Что же все-таки случилось? Кто-то опять обозвал тебя? А я думала, что ты твердо решил не обращать на них внимания.
   – Да нет, – Кен тяжело вздохнул. – Просто я знаю, что как только выйду на площадку, Брюс сразу… – Он помолчал, пытаясь объяснить. – Не могу я больше слышать все это, Элизабет, пойми же!
   – С ума сошел! – резко оборвала его Элизабет. – Сколько же ты будешь позволять ему стоять на твоем пути?
   Внезапно Кену стало стыдно за себя. Он был так собою недоволен, что и слова сказать не мог.
   Элизабет решила действовать по-другому.
   – Послушай, Кен, – проговорила она ласково. – Знаешь, что сказала Эми, когда я рассказала ей о письме, которое ты получил?
   Он отрицательно покачал головой.
   – Я думала, она не пойдет на второй тур, потому что не захочет иметь ничего общего с этими болельщицами. А ты знаешь, что она ответила?
   – Нет, конечно. Откуда?
   – Она сказала, что пройдет и этот тур, хотя ей совсем уже не хочется быть капитаном. Да, да, – Элизабет закивала головой, когда увидела удивление на лице Кена. Ее слова произвели впечатление, и она продолжала: – Только так она и сможет помешать Лиле Фаулер и всем Единорогам плести их жалкие интрижки.
   Кен, не отрываясь, смотрел на нее со смешанным чувством изумления и восторга.
   – Так и сказала?
   – Так и сказала! – Элизабет победно взмахнула руками. – И что же, ты оставишь Эми одну, а сам смоешься, как трус?
   – Нет, конечно, – покраснел Кен. И тут же упрямо поднял подбородок, выражение его лица резко изменилось. – Я буду играть! Хотя бы ради Эми!
   Элизабет с облегчением вздохнула:
   – Это здорово, Кен! Желаю удачи!
   Она подождала, пока он скрылся в раздевалке, и вернулась в спортзал.
   Кандидатки в команду болельщиц как раз собирались на площадке, когда Элизабет удалось найти свободное местечко. Девочек было куда меньше, чем в первом туре, и многие из них уже крутили свои жезлы. Элизабет подумала, что на самом деле это упражнение очень трудное. Только выглядит просто.
   Через несколько минут на площадке остались только Единороги, друзья Единорогов и… Эми Саттон. Элизабет подумала, что, может, они сделали вчера еще несколько телефонных звонков и преуспели. Может, поэтому здесь не осталось никого из «нежелательных», кроме Эми.
   Лила сделала шаг вперед и объявила:
   – Итак, вот что мы будем делать теперь. Вы постройтесь и протяните вперед ваши жезлы. Повторяйте движения за Эллен. Она будет показывать. Если не сможете, выбываете…
   Гул прокатился среди девочек и в толпе зрителей.
   «Это суровое испытание», – подумалось Элизабет.
   Она посмотрела туда, где стояла мисс Ландберг. Учительница физкультуры выглядела несколько удивленной, но ничего не сказала. Элизабет опять посмотрела на Лилу, и та кивнула:
   – Начинай, Эллен!
   Эллен очень уверенно начала с простейших упражнений с жезлом. Большинство девочек успешно повторяли их за ней. Но ее движения убыстрялись, и некоторые жезлы стали падать.
   Эми закусила губу, заставляя себя не нервничать. Она была само внимание. Она не могла допустить, чтобы ее жезл упал. Просто не могла, и все тут. Она старалась не смотреть ни на кого из девочек, чтобы не «выпустить из рук» свои нервы.
   Держи локти свободно, – говорила она себе. – Не спускай глаз с жезла. Стой прямо, не сутулься!
   Элизабет напряженно следила за Эми. Она знала, что в команде болельщиц было еще четыре места для четырех девочек. Всего их должно быть восемь. Но наблюдая за ходом соревнования, становилось понятно, что у Эми шансов не было.
   Прежде всего у четверых из оставшихся девиц были близкие подруги среди Единорогов, а две вообще сами были членами этого клуба.
   Элизабет вздохнула.
   «Бедная Эми, – подумала она, – будет так переживать».