Паскаль Фрэнсин. Поиски любви

   Перед тем как идти к тренеру Шульцу. Роджер подошел к своему шкафу. Он вынул оттуда спортивный костюм, подаренный ему директором, и аккуратно сложил его. Он не чувствовал себя больше вправе иметь этот костюм и собирался вернуть его мистеру Куперу после разговора с тренером.
   У него было достаточно времени, и он успел бы все это сделать перед уроком, если бы неожиданно не встретил Лилу. В этот день она была особенно хороша в своем светлом облегающем льняном платье с глубоким вырезом на спине.
   - Роджер, как я рада, что встретила тебя. У меня для тебя потрясающая новость.
   - Мне тоже надо кое-что тебе сказать, - ответил Роджер. Он нервничал так сильно, что выронил из рук костюм.
   Лила подняла его.
   - Зачем ты его с собой носишь? - поинтересовалась она.
   Роджер глубоко вздохнул.
   - Я собираюсь его вернуть.
   - Почему? Это не твой размер? По-моему, он сидит на тебе великолепно.
   - Размер здесь ни при чем. Я не покупал этот костюм. Лила. Мне его подарил директор как бы в благодарность за мою победу.
   - Так зачем же ты его возвращаешь?
   - Лила. - Он смотрел в ее карие глаза, пытаясь прочитать ее мысли. - Для тебя очень важно, чтобы я бежал в Барте?
   - Какой глупый вопрос, Роджер.
   - Важно? Твое отношение ко мне изменится, если я не буду участвовать в забеге?
   - Я не собираюсь отвечать, - фыркнула Лила. - Я не могу даже придумать ни одной причины, из-за которой ты смог бы отказаться. Ведь это - самое престижное спортивное событие года.
   Роджер почувствовал приближающуюся дурноту. Он с ужасом сознавал, что Лила уже ответила на его вопрос, ответила не так, как ему хотелось. Но ему надо было рассказать все до конца. И сейчас она все узнает.
   - Ну, у меня есть веская причина не участвовать, - сказал он. - Я работаю в одном учреждении, Лила. Каждый день с трех до девяти, а по субботам и весь день можно увидеть, как я опорожняю корзины для мусора и до блеска начищаю полы.
   На Лилу накатило чувство брезгливости, и она не могла скрыть его:
   - Так ты поломойка?
   - Мне больше нравится слово "уборщик", - сказал Роджер с неожиданно возникшим чувством гордости. - Не всем суждено родиться богатыми. Мне тоже не нравится быть бедным, не меньше, чем тебе. Поэтому я и натираю мозоли на этой работе. Я говорил тебе, что хочу стать врачом, и это правда, Лила. Я хочу этого больше всего на свете, и я добьюсь своего, чего бы это мне ни стоило. И если ради этого надо пожертвовать Бар-том, я не задумываясь сделаю это. Не нужен мне весь этот престиж, но мне очень нужны деньги, которые я зарабатываю на своей работе. - Роджер увидел, как потухли глаза Лилы. - Ну а что ты мне хотела сказать?
   Честность Роджера могла вызвать восхищение, но только не у Лилы. Слово "самопожертвование" не входило в ее словарь. Больше того, она надеялась, что никто, кроме нее, не знает о работе Роджера.
   - Да нет, ничего серьезного, - ответила Лила. Теперь ей не нужна была вечеринка.
   - Пожалуй, я не удивлен, - сказал Роджер со смешанным чувством злобы и обиды. - Можешь не отвечать мне, я и так все понял. Счастливо, Лила. Мне еще надо кое с кем поговорить.
   В это время прозвенел первый звонок, и Роджер решил, что тренеру придется подождать. В очередной раз положившись на свои ноги, Роджер рванул по коридору и по лестнице с такой скоростью, что успел на первый урок за несколько минут до начала.
   Позже Роджер стоял, волнуясь, перед тренером Шульцем. Седовласый тренер сидел за своим столом, погруженный в гроссбух, лежащий перед ним. Не поднимая головы, он обратился к вошедшему.
   - Садись, Роджер, - сказал он с непривычной теплотой в голосе. - Я как раз просматривал некоторые данные по штату. Знаешь ли, что твой результат в забеге был четвертым среди всех учащихся средних школ за последние годы?
   Роджер пропустил вопрос мимо ушей.
   - Тренер, мне надо кое-что вам сказать.
   - Конечно, ты понимаешь, что если немного потренироваться, то ты сможешь улучшить свои показатели. Когда я увижу тебя на стадионе, парень? - Тренер посмотрел на Роджера с нескрываемым дружелюбием.
   - Выслушайте же меня, тренер, я объясню, почему не могу ходить на тренировки, - сказал Роджер, - и даже хуже - почему я не смогу бежать в субботу.
   - Может, ты растянул ногу? Или у тебя воспаление легких? Или тебя отпустил президент Соединенных Штатов? - Обычная резкость вернулась к Шульцу. - Это единственные оправдания, которые я приму от тебя.
   Тренер встал, и, хотя он был небольшого роста, Роджер почувствовал себя перед ним муравьем - маленьким и беспомощным.
   - Нет.., нет, конечно, сэр, - запинаясь, сказал он. - Я просто разрываюсь на части. Я ведь знаю, как подвожу и Вас, и школу. Но, понимаете, сэр, у меня есть работа, и я не могу потерять ее.
   Тренера явно отпустило.
   - И это все? - сказал он. - Тогда не о чем беспокоиться, мой мальчик.
   - Вы не понимаете, тренер. Мой босс... Тренер оборвал его:
   - Парень по фамилии Пендергаст, правильно? - Шульц снова сел на стул и посмотрел на Роджера, отчего волнение последнего возросло. - Между прочим, я беседовал с ним сегодня. Он не подарок, да? Скользкий тип?
   Роджер хмыкнул:
   - Можно и так сказать.
   - По голосу понятно. Смешно, как даже по телефону...
   - Простите, сэр, - перебил его Роджер. - Вы хотите сказать, что сегодня звонили моему боссу?
   - Нет, это он звонил мне. Хотел сообщить, что не собирается мешать тебе участвовать в забеге. И еще сказал, что разрешает приходить тебе на час позже всю эту неделю и отпускает тебя на субботу.
   - Я не верю, - качая головой, сказал Роджер. - Это совершенно не похоже на мистера Пендергаста.
   - Может, ты знаешь его не так хорошо, как тебе кажется. А ты в курсе, что он учился вместе с Джеком Рэлстоном? Он-то знает, что такое Барт. Когда он услышал, кто среди претендентов, он был удивлен, что ты не обратился к нему. У тебя с ним не будет проблем.
   Новость была так неожиданна, что с трудом доходила до Роджера.
   - Так, значит, я могу бежать? - все еще не веря, спросил он.
   - Я рассчитываю на тебя, - предупредил тренер.
   Роджер заулыбался.
   - Не беспокойтесь, сэр. Я буду участвовать, - сказал он взволнованно. - Я не только доставлю удовольствие Пэтмену за его денежки - я могу побить даже четырехминутный рекорд!
   - Вот это настрой! Роджер встал.
   - Не знаю, как благодарить Вас, сэр. Я Вам так обязан.
   - За что?
   - За то, что Вы объяснили все мистеру Пендергасту, конечно.
   - Я ему ничего не объяснял. Он уже все знал, и даже откуда-то ему было известно, что сегодня ты придешь ко мне отказываться от участия в забеге.
   - Тогда кто же?.. - Роджер не договорил, потому что вдруг сообразил, кто был его ангелом-хранителем.
   - Я не могу ответить на этот вопрос, но это кто-то, кому ты не безразличен. Ну, могу я надеяться увидеть тебя на стадионе?
   Радость Роджера была безгранична.
   - Я приду сразу же после уроков, - пообещал он. - И вот еще. Тренер, я знаю, что Вы хотите уйти победителем. Я сделаю все, что в моих силах для этого.
   - Уйти? Куда? Что это ты меня выгоняешь, Роджер?
   - Тренер, мы все знаем об этом: как Вы сильно переживаете и как много значит для Вас забег.
   - Роджер, ты о чем?
   - О том, что Вы уходите на пенсию, сэр. Вся школа говорит о том, что Вы собираетесь уйти после забега.
   Тренер почесал затылок:
   - Присядь и расскажи мне об этом. Насколько мне известно, я никуда не ухожу. Роджер прислонился к столу.
   - Так, значит. Вы не больны?
   - Пока ничем не болен. Правда, на прошлой неделе проходил обследование. Доктор сказал, что у меня организм тридцатилетнего, а для моего возраста это очень неплохо. Так кто же тебе сказал, что я ухожу?
   - Я точно не помню, кто первый. Но я слышал, что Вы объявили о своем уходе на прошлом собрании персонала школы.
   Стены маленького кабинета задрожали от смеха тренера.
   - Так вот, значит, что говорят ребята? - произнес он, все еще смеясь. - У кого-то очень богатое воображение.
   - Я не понимаю.
   - Я не болен и никуда не ухожу, Роджер. Просто на этом собрании я раскипятился и пригрозил им, что уйду, если они не выделят средства на переоборудование футбольного поля. Я устраиваю такой спектакль раз в году, и, как правило, это срабатывает. Я всегда получал суммы, о которых просил, и оставался. Наверное, кто-то услышал об этом собрании и воспринял все чересчур всерьез. - Он снова засмеялся. - Но в толк никак не возьму, как это превратилось в мою приближающуюся кончину. Роджер заулыбался.
   - Я так рад, что с Вами все в порядке, сэр, - сказал он, вставая. - И все равно, я хочу посвятить этот забег Вам.
   - Если это заставит тебя бежать быстрее, я согласен, - сказал тренер.
   Роджер вышел из кабинета тренера, готовый верить во все чудеса на свете: и в Санта-Клауса, спускающегося по дымоходам, и в гномов. Да, забот у него прибавилось, но ему было легко, как будто тяжелая ноша свалилась с плеч. Он получил все: и соревнования, и работу, и даже время пойти на танцы после забега. Правда, Лила уже не будет с ним, но почему-то это его уже не волновало.
   Ускоряя шаг, он побежал по коридору к столовой. Ему предстояло уладить еще одно важное дело.
   Глава 10
   Слишком взволнованный, чтобы есть, Роджер, миновав очередь в столовой, направился во дворик. Окинув взглядом столы, он увидел того, кто ему был нужен, кому он был обязан своим участием в забеге.
   Подбежав к Элизабет Уэйкфилд, он крепко поцеловал ее.
   - Тысяча благодарностей, Лиз, - сказал он.
   - Осторожнее, парень, это моя девушка, - сказал, странно глядя на него, Тодд Уилкинз, сидящий рядом с Элизабет. Но на самом деле он не сердился.
   - Тодд, это был поцелуй благодарности. Из-за твоей девушки я смогу участвовать в забеге в субботу.
   - Я даже не знал, что это было под сомнением, - сказал Тодд.
   - Я тебе потом объясню, - сказала Элизабет. - Как ты узнал об этом, Роджер?
   - Я только что от тренера Шульца. - Роджер сел напротив нее. - Он сказал, что кто-то говорил с мистером Пендергастом, и я понял, что это могла быть только ты.
   - Ты прав частично, Роджер. Это мой папа убедил его дать тебе выходные.
   - Забавно, - сказал Роджер. - Никогда бы не подумал, что он такой болельщик. Элизабет была изумлена.
   - Как же, болельщик! А ты знаешь, Роджер, что по закону штата мистер Пендергаст обязан предоставить тебе время на каникулы? Не говоря об оплате дней болезни. Он должен был дать тебе это время, и я уверена, что отец указал ему на это. Иногда полезно быть юристом.
   - Не знаю, как благодарить твоего отца, - сказал Роджер. - Он оказал мне такую услугу!
   - Пусть тебя это не волнует. Он любит мистера Пендергаста не больше, чем ты. Но если хочешь на самом деле отблагодарить отца, ты должен победить в субботу. Если кого и можно назвать спортивным болельщиком, так это его. И он все время болел за тебя.
   - Мы все болеем за тебя, Роджер, - сказал Тодд.
   - Но тебе надо поблагодарить еще кое-кого, - поспешила добавить Элизабет. - И если бы не этот кто-то, я бы никогда и не узнала о твоих проблемах.
   - Оливия, - прошептал Роджер, оглядываясь вокруг. Наконец, он увидел ее. Она сидела неподалеку под деревом, читая книгу стихов.
   - Я чувствую, что ты ей далеко небезразличен, - намекнула Элизабет.
   - Я начинаю понимать это все больше и больше, - мягко сказал Роджер. - Ах, ты меня извинишь, Лиз, если...
   - Конечно, Роджер, - сказала Элизабет.
   Но Роджер уже ее не слышал, он шел к Оливии. Подойдя к ней, он опустился на колени и взял книгу у нее из рук.
   - Найдется место для одного тупого атлета?
   - Я что-то здесь такого не вижу.
   - Ты смотришь на него. Ах, Лив, я был таким идиотом и не замечал того, что у меня перед глазами.
   - О чем это ты? - спросила Оливия.
   - О тебе. Лив, о твоем отношении ко мне. Ведь если бы не ты, я не смог бы участвовать в Барте. Просто не знаю, как благодарить тебя.
   - Так, значит, ты сможешь бежать? Ах, Роджер, как это здорово! - Улыбка сделала ее лицо очаровательным. - Я так счастлива за тебя, Роджер, - сказала она радостно. - Я надеюсь, что ты победишь.
   - Ты будешь болеть за меня?
   - Конечно, буду, - заявила она. - Неужели ты думаешь, что я могу болеть еще за кого-то?
   - Нет, - сказал Роджер, глядя восторженно на нее. - Как же я мог не замечать этого?
   - Не замечать чего? - спросила Оливия.
   - Любви в твоих глазах. - Он нерешительно протянул ей руку, она с готовностью протянула ему свою. С приятным удивлением он почувствовал, как хорошо держать ее руку в своей. Он нежно пожал ее.
   - Если бы я знала, что все атлеты такие, я бы уже сто лет назад увлеклась спортом.
   Расценив ее слова как добрый знак, Роджер прижался губами к ее руке.
   - Я был таким идиотом, Лив. Мы ведь оба с тобой немного не такие, как все, и я привык считать, что мы дружим из чувства самосохранения. Но как я мог искать в ком-то преданности больше, чем в тебе? Ты всегда была рядом, когда мне нужно было излить душу, поговорить. Ты была со мной, чтобы подбодрить меня, если я слышал, что кто-то издевается надо мной. Ты делала это, не требуя ничего взамен, разве только капельку доброго отношения. Сейчас я могу сказать тебе, что всегда, даже когда этого не было видно, частица моего сердца принадлежала тебе. И я готов тебе отдать его целиком, если ты захочешь.
   - Поэзия никогда не была твоей сильной стороной, но я принимаю, - сказала Оливия. Но не смогла не добавить:
   - А как же Лила?
   Роджер вздрогнул при звуке этого имени.
   - Все, что ей было нужно от меня, - это греться в лучах моей славы. Сам я ее никогда не интересовал.
   - Это должно быть обидно, - сказала Оливия, чувствуя огромное облегчение от того, что Лила больше не представляет угрозы. - Когда ты это понял?
   - Сегодня утром, когда сказал ей, что не буду участвовать в забеге. Кстати, хорошо, что я об этом вспомнил: мне надо найти Брюса до конца обеда и сказать ему, что я все-таки буду участвовать. Уверен, что Лила уже сообщила ему, что я выбыл из числа участников.
   Тут Оливии пришла в голову неожиданная идея:
   - Не говори ему, Роджер.
   - Но мне нужно сказать. Тренер рассчитывает, что мы вместе будем тренироваться после уроков.
   - А ты не мог бы тренироваться без него? - Эта мысль не давала ей покоя, даже когда она говорила.
   Роджер немного подумал.
   - Думаю, что мог бы, - сказал он. - Но зачем?
   Оливия выложила свои аргументы:
   - Лила думает, что ты не побежишь, правильно?
   Роджер кивнул.
   - К концу дня эта новость разнесется по всей школе. Скорее всего и в других школах об этом тоже узнают. Ты должен посоветоваться с тренером. Уверена, он согласится, что сохранить твои тренировки в тайне - неплохая стратегия. Твое участие застанет твоих соперников врасплох.
   - Но если я не собирался бежать, как же я окажусь в числе участников в субботу?
   - Официально ты останешься в списках. Ведь то, что тебя якобы не будет, это же только слухи. А потом, прямо перед забегом, ты появишься. Своим эффектным выходом ты переплюнешь Брюса Пэтмена.
   Роджер, казалось, был заинтригован этой идеей, но еще больше он был поражен ее источником.
   - Никогда в жизни не подумал бы, что в тебе есть хоть капля нечестности.
   Оливия улыбнулась. Она представила, какое лицо будет у Лилы, когда та увидит Роджера, выходящего на дорожку в субботу.
   - Позволь мне заметить, что желание отомстить может иногда появиться даже у самого честного человека.
   - Я понимаю, о чем ты, - сказал Роджер, вспоминая насмешку на лице Брюса после прошлого забега. - Я слишком хорошо понимаю.
   Объединенные общей тайной, держась за руки, они пошли через лужайку перед школой.
   Они считали дни до начала забега.
   Джессика тоже считала дни - со все возрастающим беспокойством. Несмотря на все ее намеки, Деннис так и не пригласил ее на танцы Барта, как, впрочем, и в другие места, кроме тех, которые были расположены в непосредственной близости от офиса. Предполагаемая вечеринка у Лилы также нисколько не улучшила положение дел. Это был один из немногих случаев в ее жизни, когда она абсолютна не могла объяснить поведение мальчика. Можно было подумать, что Деннис испытывает неловкость при мысли, что его увидят вместе с ней.
   Времени оставалось все меньше, и она была вынуждена предпринять решительные действия. Возможность представилась накануне забега, после очередного вечера с Деннисом в офисе отца.
   - Это потрясающе, Деннис, - шептала она ему на ухо. Сердце ее сильно билось от его поцелуев.
   - Ты восхитительна, Джес, - шептал он ей в ответ. - Ничего похожего у меня в жизни не было.
   Уютно устроившись в его объятиях, она нежно промурлыкала самым соблазнительным голосом:
   - Неужели мы должны ждать до понедельника, чтобы все это повторилось? Деннис тяжело вздохнул.
   - Да, - согласился он.
   В голосе Джессики появились твердые нотки:
   - Так не должно быть, Деннис.
   - Ты о чем? - Чувствовалось, что он приготовился защищаться. - Я лично совершенно счастлив. А ты нет?
   - А я нет, Деннис, поэтому и задала этот вопрос. Я чувствую, что ты со мной не до конца откровенен.
   Деннис прокашлялся.
   - С чего ты это взяла?
   Ему не удалось скрыть от Джессики некоторую нервозность. Теперь она точно знала, что он что-то от нее скрывает. С одной стороны, ей и не хотелось выяснять все это, но она не была бы Джессикой, если бы не решила выяснить все до конца.
   - Не знаю, как у тебя, но у меня нет никаких планов на уик-энд.
   - А как же танцы Барта? Ты всю неделю о них говорила.
   Джессика напряглась. Неужели он мог думать, что она пойдет без него?
   - А почему, ты думаешь, я говорила о них? Чтобы насладиться звуком собственного голоса в этих стенах? Черт возьми, я хотела, чтобы ты пригласил меня! - Она посмотрела прямо ему в лицо. - Но поскольку ты не соизволил, мне приходится это делать самой. - И уже другим тоном, понизив голос, она сказала кокетливо:
   - Деннис Крейтон, пойдем со мной на танцы завтра вечером.
   Деннис опустил голову. Он казался смущенным.
   - Я.., я не могу, - тихо ответил он. В его голосе не было прежней самоуверенности.
   Это было невероятно. В ярости Джессика вскочила с дивана, на котором они оба сидели, и, подлетев к противоположной стене, прислонилась к ней.
   - И почему же? Может, тебе мама с папой не разрешают выходить из дому по субботним вечерам?
   - Конечно... - попытался он объяснить.
   - Все ясно, - ответила за него Джессика. - Я давно это подозревала. - В волнении она начала ходить по комнате. - У тебя есть другая. Возлюбленная для уик-эндов. А в будние дни бедняжка Деннис, такой одинокий и несчастный, вынужден искать себе утешения на стороне. И, конечно же, ему подвернулась прелестная, ни о "чем не подозревающая крошка Джессика. - И решительным тоном она закончила:
   - Можешь все забыть, потому что я не потерплю этого ни одной минуты.
   Она бросилась к шкафу и схватила свой свитер и книги. Она уже взялась за ручку двери, собираясь уйти, когда раздался крик Денниса:
   - Подожди! Джессика остановилась.
   - Интересно, что ты мне можешь сказать, - прошипела она.
   - Выслушай меня, пожалуйста, - взмолился Деннис. - Я знаю, что ты все равно уйдешь, но, может быть, если ты меня выслушаешь, ты не будешь меня так ненавидеть.
   - Что бы ты ни сказал, это уже ничего не изменит, - сказала Джессика. Но все-таки она вернулась и присела на подлокотник дивана. - Ну ладно, давай.
   Деннис нервно теребил пуговицы рубашки, не зная, с чего начать.
   - Ты мне нравишься, Джес. Очень. Поверь, ты единственная девушка в моей жизни.
   - Но при этом тебя пугает мысль появиться со мной на людях, отреагировала Джессика. - В чем же дело? Я недостаточно хороша для тебя или что?
   - Не говори глупости, Джес. Пожалуйста, дай мне договорить, - умоляюще сказал Деннис - Я бы с удовольствием пошел с тобой куда угодно, но я не могу. Понимаешь... Я сказал тебе, что у меня есть машина, но это не так.
   Джессика закатила глаза.
   - И это все? - воскликнула она. - Тоже мне причина. Ты что, не можешь взять у своего папы?
   - Нет, - ответил он.
   Джессика немного подумала. Хотя ей это не нравилось, но если это было единственной причиной...
   - Я бы могла подвезти тебя на своей машине, а потом бы ты отвез нас...
   Деннис покачал головой.
   - Нет, ты не понимаешь. Дело не в том, что у меня нет машины, у меня нет водительских прав. Мне недавно только исполнилось пятнадцать.
   - Ox! - Джессика редко терялась, но сейчас она не находила слов. Она молча уставилась на того, кого считала восемнадцатилетним юношей и который оказался всего лишь мальчишкой. Это кардинально меняло дело.
   - Я очень надеюсь, что ты не возненавидишь меня. - робко сказал Деннис.
   Теперь, несмотря на всю его внешнюю самоуверенность, Джессика видела, насколько он юн.
   - Как же ты собираешься из всего этого выкрутиться? - поинтересовалась она.
   - Я понимаю, что может чувствовать такая девушка, как ты, обнаружив, что все время она была с мальчишкой, особенно после того, что она считала его намного старше. Я знал, что ты пошлешь меня к черту, если узнаешь правду, поэтому я молчал. Я надеялся, что если мне удастся скрыть свой возраст до того, как я получу водительские права, то смогу сохранить наши отношения. И если тебе все еще не безразлично, - добавил он с надеждой, - я через два месяца начинаю ходить на водительские курсы.
   Слова Денниса вызвали у Джессика противоречивые чувства. Он ей действительно нравился. И потом, ей все еще хотелось пойти на танцы Барта с ним. Но что все скажут, когда узнают, что ее возлюбленный не дорос еще даже до водительских прав? Она могла представить себе, какую мину состроит Лила. Да еще Деннис имел наглость так долго скрывать от нее правду.
   С видом оскорбленной невинности она повернулась к Деннису и твердо сказала:
   - Слишком поздно для признаний. Всего хорошего, Деннис, Она побежала к лифту, надеясь, что он придет прежде, чем Деннис догонит ее и увидит слезы в ее глазах.
   Глава 11
   Трудно было себе представить лучший день для тридцать первого забега Барта. Солнце то и дело пряталось за белоснежные облака, поэтому было не очень жарко. А ветерок с океана нес свежесть к радости тысяч зрителей, собравшихся на стадионе школы Ласковой Долины.
   Трибуны были разделены на пять секторов - для болельщиков из пяти школ-участниц. Сектор школы Ласковой Долины располагался близко к полю. Были развернуты плакаты со словами: "Мы вас любим, Брюс и Тони". Правда, несколько упрямцев, не доверяющих слуху, что Роджер не будет участвовать, держали флаги с его именем.
   Элизабет и Тодду удалось найти места в самых верхних рядах своего сектора. Разглядывая сидящих внизу, Тодд среди других капитанов команд поддержки с удивлением увидел Джессику.
   - Я думал, что она не сможет оторваться от своей любимой работы, - заметил он.
   - Она бросила ее, - сказала Элизабет.
   - Юриспруденция оказалась не по ней? - По тону Тодда было ясно, что он не ожидал ничего другого.
   - Не уверена, что она вообще ее интересовала, - сказала Элизабет. - Она держалась там так долго только из-за одного парня.
   - Мне следовало догадаться, что без парня там не обошлось. По-моему, у нее так всегда. - Тодд поднял бровь. - И что же случилось? Он что, пытался злоупотребить ее отношением?
   Элизабет покачала головой.
   - Не то, что ты думаешь. - И она передала ему версию Джессики о случившемся прошлым вечером.
   - Естественно, твоя сестра не может допустить и мысли о том, чтобы быть с человеком моложе ее, - заключил Тодд.
   Элизабет вздохнула, вспомнив, с какой горечью Джессика рассказывала ей об этом.
   - По-моему, она его действительно любила, Тодд. Но она считает, что пятнадцатилетний возраст - это непреодолимое препятствие для любого мальчишки. Последнее время ей с ними не везло, и она боится, что многие решат, что она от отчаяния связалась с малолеткой. Представь, какой униженной она себя будет чувствовать, постоянно возя его на своей машине. - Элизабет покачала светловолосой головой. - Хотя, по-моему, это стыдно. Я думаю, что, если бы такое случилось со мной, я бы плевала на все, что говорят, и все равно везде ходила бы с ним.
   - Буду иметь в виду, когда увижу, что ты мурлыкаешь с девятиклассником, пошутил Тодд.
   Элизабет кокетливо сжала его руку.
   - Я бы на твоем месте об этом не очень беспокоилась. Но если серьезно. Тодд, мне не по себе из-за Джес. Сегодня утром она была такой грустной.
   - Мне кажется, жалеть Джессику - только терять время, - сказал Тодд. Зная ее, могу точно сказать, что день не успеет закончиться, а она уже увлечется каким-нибудь новым парнем.
   Джессика, одетая в красно-белую форму, в последний раз репетировала приветствия со своей командой болельщиков школы. Она очень надеялась, что это отвлечет ее и поможет оправиться от нового удара, нанесенного ей жизнью. Она чувствовала, как, по мере заполнения трибун, ее настроение поднимается.
   Увидев, как смотрят на нее болельщики пяти школ, вернее, представители их мужской половины, она поняла, что вырвать из сердца Денниса Крейтона будет намного легче, чем она предполагала.
   Ближе всех к Джессике стояла Энни Уитмен. В своем коротеньком платье она выглядела весьма соблазнительно. Но мальчики меньше, всего занимали мысли Энни в это утро. Она не отрываясь следила за Джессикой и другими капитанами, изо всех сил стараясь не допустить ошибки. Некоторые фигуры она даже делала по памяти. Скоро должны были быть испытания команды поддержки, и Энни хотела быть уверенной, что делает все упражнения правильно. Несколько раз она пыталась привлечь внимание Джессики, но та либо на самом деле не слышала ее, либо делала вид.
   А на поле тренер Шульц давал последние указания Брюсу Пэтмену и Тони Эстебану. Затем Брюс, выглядевший исключительно самоуверенно, снял теплый спортивный костюм и направился к старту. Из-за большого количества участников бегущих поделили на две группы, и Брюс должен был бежать в первой. По три победителя из каждой группы должны будут встретиться в финальном забеге. Победивший в финале и получит серебряный кубок, который стоял сейчас на судейском столе, и стипендию колледжа Ласковой Долины.