Страница:
— Что ты рисуешь? — Гарри Фалчер наклонился над его партой.
Джесс прикрыл лист рукой.
— Ничего.
— Ну, не будь жилой. Дай глянуть.
Джесс покачал головой. Гарри попытался оторвать его руку от бумаги.
— "Дело дородного..." Ну, дай, Джесс! — шептал он. — Я ничего не испорчу, — он нажал Джессу на большой палец.
Джесс прикрыл лист обеими руками и наступил Фалчеру на ногу.
— У-яяяя!
— Мальчики! — с лица миссис Майерс сошла улыбка, напоминавшая пирог с лимонным вареньем.
— Он наступил мне на ногу.
— Сядь на своё место, Гарри.
— Да он же...
— Сядь! Джесс Эронс, ещё один писк с твоей парты, и ты проведёшь перемену в классе. Переписывая словарь.
Лицо у Джесса горело от стыда. Рисовальная бумага соскользнула под парту, а он скорбно поник главой. Вот так теперь целый год. Вот так ещё восемь лет. Вряд ли он это выдержит.
Свой ленч дети ели за партами. Графство уже двадцать лет обещало школе столовую, но каждый раз не хватало денег. Джесс так старался не пропустить переменку, что жевал свой сэндвич с колбасой, плотно сжав губы и глядя на сердечко с инициалами. Вокруг него жужжали сплетни. Вообще-то за ленчем разговаривать не разрешалось, но это был первый день, и даже Майерс Драконья Глотка изрыгала меньше пламени, чем обычно.
— Она простоквашу ест! — через парту от него не покладая языка трудилась Мери Лу Пиплз, занимавшая среди пятиклассников второе место по стервозности.
— Дура ты, это йогурт! Ты что, телек не смотришь? — возражала Ванда Кэй Мур, сидевшая прямо перед Джессом.
— Ну!
Господи, почему они не могут оставить людей в покое? Почему Лесли Бёрк не может лопать то, что ей нравится?
Он забыл, что старается есть аккуратно, и громко отхлебнул молока. Ванда Мур обернулась, скорчив рожу:
— Джесси Эронс! Какой отвратительный звук!
Он тяжело на неё взглянул и отхлебнул ещё раз.
— И сам от-вра-ти-тель-ный!
Д-р-р-р-дзинь! Звонок на перемену. Мальчики, громко вопя, кинулись к дверям.
— Все мальчики немедленно садятся.
О, Господи!
— Девочки строятся и идут на игровую площадку. Пропускаем вперёд дам.
Мальчики затрепетали на краешках парт, как мотыльки, пытающиеся высвободиться из кокона. Неужели она никогда не разрешит им выйти?
— Хорошо. Теперь, если вы, мальчики... — они не дали ей переменить решение. Она ещё не окончила фразы, а они уже были на полпути к концу поля.
Пара, прибежавшая первой, чертила носками кроссовок финишную линию. Почва размокла после прошедших дождей, но под засухой позднего лета зачерствела, так что ничего не вышло, черту провели палкой. Пятиклассники, раздувшись от сознания своей значительности, гоняли ребят из четвёртого то туда, то сюда, тогда как малышня пыталась включиться в игру просто так, без спроса.
— Сколько нас побежит, ребята? — спросил Фалчер.
— Я! Я! Я! — завопил каждый.
— Это слишком много. Первые, вторые, третьи классы не бегут, кроме обоих Батчеров и Тимми Воэна. Так что не путайтесь под ногами.
Младшие классы пригорюнились, но послушно отступили.
— Так. Остаётся двадцать шесть, двадцать семь — стойте прямо — двадцать восемь. Насчитал двадцать восемь, Грег? — спросил Фалчер у своей тени, Грега Уильямса.
— Ровно двадцать восемь. Теперь вот что. У нас, как всегда, будут четвертьфиналы. Рассчитайтесь по четыре. Сперва бежит одна четверка, потом — другая...
— Знаем, знаем! — нетерпеливо орали ребята, перебивая Гарри, возомнившего себя Уэйном Петтисом этого года.
Джесс попал в четвёртую четвёрку, что ему вполне подходило. Он очень хотел сорваться с места, но неплохо и посмотреть, как берут старт другие. Среди первых, конечно, был Фалчер, он всегда лез вперёд. Джесс ухмыльнулся ему в спину, сунул руки в карманы и пошевелил указательным пальцем в обнаружившейся там дырке.
Фалчер легко победил в первом забеге, и у него вполне хватало сил на то, чтобы верховодить, готовя второй. Кое-кто из младших отчалил на склон между нижним и верхним полем, чтобы поиграть в "царя горы". Увидев краем глаза, что кто-то по склону спускается, Джесс отвернулся и сделал вид, что слушает визгливые команды Гарри.
— Привет! — услышал он сзади голос Лесли Бёрк и чуть-чуть отодвинулся, что-то буркнув в ответ.
— Разве ты не бежишь?
— Я позже.
Может, если на неё не смотреть, подумал он, она уйдёт на верхнее поле, где ей и место.
Фалчер приказал Эрли Уотсону дать старт. Джесс смотрел, как они бегут. Ничего особенного. Спины пригнулись, подолы рубашек выскочили из брюк.
К финишу пришли одновременно Джимми Митчел и Клайд Дил. Все побежали туда, рассмотреть получше. Джесс понимал, что Лесли Бёрк — рядом, но по-прежнему на неё не глядел.
— Клайд, — решил Фалчер. — Первым пришёл Клайд.
— Нет, они вместе пришли, — возразил кто-то из четвёртого. — Ничья.
— Клайд, и всё тут.
Джимми Митчел не сдался.
— Нет, я! Ты оттуда не видел.
Но Фалчер гнул своё.
— Клайд. Мы зря тратим время. Третьим приготовиться.
Джимми сжал кулаки.
— Это нечестно!
Фалчер отвернулся и направился к старту.
— Пускай потом снова бегут, — громко сказал Джесс. — Делов-то!
Фалчер остановился и взглянул сперва на Джесса, потом — на Лесли.
— Ты ещё скажи, — глумливо процедил он, — чтоб девчонки бежали!
Джесс вспыхнул.
— А чего? — он повернулся к Лесли. — Побежишь?
— Конечно. — Она улыбнулась. — А чего?
— Как, Фалчер, не боишься девчонку пустить?
Ему показалось, что сейчас он получит в зубы. Он застыл. Только бы Гарри не догадался, что ему страшно! Однако тот побежал трусцой к третьим, стал строить их в линию.
— Побежишь с четвёртыми, Лесли, — сказал Джесс так, чтобы Фалчер услышал его раньше, чем займётся мальчишками.
"Вот, — подумал он. — Порядок! Я не хуже Фалчера".
В забеге легко победил Бобби Миллер. Он был одним из лучших, почти как Гарри. "Но хуже меня", — подумал Джесс. Он уже всерьёз раззадорился. Среди четвёртых никто не мог его обогнать. Хорошо бы напугать Фалчера прямо в первом забеге.
Лесли стала справа от него. Он чуть-чуть подвинулся влево, она вроде бы не заметила.
Как только дали старт, он ринулся вперёд. Всё радовало его, даже жёсткая почва под подошвами старых кроссовок. Дышал он хорошо и просто чувствовал, как удивился Гарри Фалчер. Ребята орали громче, чем при первых забегах. Может быть, они заметили. Ему хотелось оглянуться и посмотреть, где другие, но он сдержался (ещё подумают, что выпендривается!) и сосредоточенно глядел вперёд. Финишная линия приближалась с каждым шагом. "Ой, Мисс Бесси, Мисс Бесси, видела бы ты меня!"
Он ощутил это раньше, чем увидел. Кто-то его обгонял. Он приналёг; смутно различил кого-то краем глаза; тот вырвался вперёд. Он собрал все силы. Дышать было больно, пот заливал глаза, но "кого-то" он не видел, пока выцветшие обрезанные джинсы не пересекли линию на целых три фута раньше, чем он.
Лесли повернулась к нему, улыбаясь во всё своё загорелое лицо. Он резко остановился и молча перешёл не то на рысь, не то на шаг. Сегодня он должен был стать чемпионом, самым лучшим бегуном четвёртого и пятого классов, а не победил и в первом забеге. Никто не кричал и не радовался. Мальчики были ошеломлены не меньше него. Конечно, потом они будут дразниться, это уж точно, но сейчас — молчали.
— Так, — сказал Фалчер, стараясь говорить деловито. — Так, ребята. Стройтесь к последнему забегу. — Он подошёл к Лесли. — Ну, порезвилась, и хватит. Иди, поиграй в классики.
— Я же выиграла забег, — сказала она. Фалчер набычился.
— Девчонки тут не бегают. Гони-ка лучше наверх, пока какой учитель не увидел.
— Я хочу бежать, — спокойно сказала она.
— Мало тебе?
— Ты чего? — просто булькая от гнева, спросил Джесс. — Ты чего это, а? Испугался?
Фалчер замахнулся кулаком, Джесс отскочил в сторону. Он знал, что теперь придётся разрешить, чтобы она бежала. И Фалчер это знал, как ни бесился.
Она победила — его, Джесса. Она пришла первой и, обернувшись, глядела сияющим взглядом на потные ошеломлённые лица. Прозвенел звонок. Джесс шёл через нижнее поле, засунув руки в карманы. Она его нагнала. Он вынул руки и неспешно побежал к холму. Да, подложила свинью, нечего сказать! Она не отставала.
— Спасибо, — сказала она.
— А?
(Интересное дело! За что спасибо-то?)
— Только с тобой и можно водиться в этой собачьей школе.
Кажется, голос у неё дрожал, но он не стал её снова жалеть.
— Что ж, водись, — ухмыльнулся он. Позже, в автобусе, он сделал то, чего никогда не думал делать, — сел рядом с Мэй Белл. Иначе рядом плюхнулась бы Лесли. Ну ничего не понимает! Он уставился в окно, но знал, что она вошла и села через проход.
Она сказала: "Джесс", но из-за шума он мог и не слышать. На остановке он схватил сестру за руку и вытащил, прекрасно зная, что Лесли идёт за ними. Больше она с ним не заговаривала, и пошла прямо к Перкинсову дому.
Он не удержался, оглянулся. Она не шла, а бежала, словно ей вообще свойственно бегать, а не ходить; и он почему-то вспомнил, как летят осенью дикие утки. Так это изящно, что ли... Ему припомнилось слово "плавно", но он тряхнул головой и поспешил к себе.
Глава четвёртая
Джесс прикрыл лист рукой.
— Ничего.
— Ну, не будь жилой. Дай глянуть.
Джесс покачал головой. Гарри попытался оторвать его руку от бумаги.
— "Дело дородного..." Ну, дай, Джесс! — шептал он. — Я ничего не испорчу, — он нажал Джессу на большой палец.
Джесс прикрыл лист обеими руками и наступил Фалчеру на ногу.
— У-яяяя!
— Мальчики! — с лица миссис Майерс сошла улыбка, напоминавшая пирог с лимонным вареньем.
— Он наступил мне на ногу.
— Сядь на своё место, Гарри.
— Да он же...
— Сядь! Джесс Эронс, ещё один писк с твоей парты, и ты проведёшь перемену в классе. Переписывая словарь.
Лицо у Джесса горело от стыда. Рисовальная бумага соскользнула под парту, а он скорбно поник главой. Вот так теперь целый год. Вот так ещё восемь лет. Вряд ли он это выдержит.
Свой ленч дети ели за партами. Графство уже двадцать лет обещало школе столовую, но каждый раз не хватало денег. Джесс так старался не пропустить переменку, что жевал свой сэндвич с колбасой, плотно сжав губы и глядя на сердечко с инициалами. Вокруг него жужжали сплетни. Вообще-то за ленчем разговаривать не разрешалось, но это был первый день, и даже Майерс Драконья Глотка изрыгала меньше пламени, чем обычно.
— Она простоквашу ест! — через парту от него не покладая языка трудилась Мери Лу Пиплз, занимавшая среди пятиклассников второе место по стервозности.
— Дура ты, это йогурт! Ты что, телек не смотришь? — возражала Ванда Кэй Мур, сидевшая прямо перед Джессом.
— Ну!
Господи, почему они не могут оставить людей в покое? Почему Лесли Бёрк не может лопать то, что ей нравится?
Он забыл, что старается есть аккуратно, и громко отхлебнул молока. Ванда Мур обернулась, скорчив рожу:
— Джесси Эронс! Какой отвратительный звук!
Он тяжело на неё взглянул и отхлебнул ещё раз.
— И сам от-вра-ти-тель-ный!
Д-р-р-р-дзинь! Звонок на перемену. Мальчики, громко вопя, кинулись к дверям.
— Все мальчики немедленно садятся.
О, Господи!
— Девочки строятся и идут на игровую площадку. Пропускаем вперёд дам.
Мальчики затрепетали на краешках парт, как мотыльки, пытающиеся высвободиться из кокона. Неужели она никогда не разрешит им выйти?
— Хорошо. Теперь, если вы, мальчики... — они не дали ей переменить решение. Она ещё не окончила фразы, а они уже были на полпути к концу поля.
Пара, прибежавшая первой, чертила носками кроссовок финишную линию. Почва размокла после прошедших дождей, но под засухой позднего лета зачерствела, так что ничего не вышло, черту провели палкой. Пятиклассники, раздувшись от сознания своей значительности, гоняли ребят из четвёртого то туда, то сюда, тогда как малышня пыталась включиться в игру просто так, без спроса.
— Сколько нас побежит, ребята? — спросил Фалчер.
— Я! Я! Я! — завопил каждый.
— Это слишком много. Первые, вторые, третьи классы не бегут, кроме обоих Батчеров и Тимми Воэна. Так что не путайтесь под ногами.
Младшие классы пригорюнились, но послушно отступили.
— Так. Остаётся двадцать шесть, двадцать семь — стойте прямо — двадцать восемь. Насчитал двадцать восемь, Грег? — спросил Фалчер у своей тени, Грега Уильямса.
— Ровно двадцать восемь. Теперь вот что. У нас, как всегда, будут четвертьфиналы. Рассчитайтесь по четыре. Сперва бежит одна четверка, потом — другая...
— Знаем, знаем! — нетерпеливо орали ребята, перебивая Гарри, возомнившего себя Уэйном Петтисом этого года.
Джесс попал в четвёртую четвёрку, что ему вполне подходило. Он очень хотел сорваться с места, но неплохо и посмотреть, как берут старт другие. Среди первых, конечно, был Фалчер, он всегда лез вперёд. Джесс ухмыльнулся ему в спину, сунул руки в карманы и пошевелил указательным пальцем в обнаружившейся там дырке.
Фалчер легко победил в первом забеге, и у него вполне хватало сил на то, чтобы верховодить, готовя второй. Кое-кто из младших отчалил на склон между нижним и верхним полем, чтобы поиграть в "царя горы". Увидев краем глаза, что кто-то по склону спускается, Джесс отвернулся и сделал вид, что слушает визгливые команды Гарри.
— Привет! — услышал он сзади голос Лесли Бёрк и чуть-чуть отодвинулся, что-то буркнув в ответ.
— Разве ты не бежишь?
— Я позже.
Может, если на неё не смотреть, подумал он, она уйдёт на верхнее поле, где ей и место.
Фалчер приказал Эрли Уотсону дать старт. Джесс смотрел, как они бегут. Ничего особенного. Спины пригнулись, подолы рубашек выскочили из брюк.
К финишу пришли одновременно Джимми Митчел и Клайд Дил. Все побежали туда, рассмотреть получше. Джесс понимал, что Лесли Бёрк — рядом, но по-прежнему на неё не глядел.
— Клайд, — решил Фалчер. — Первым пришёл Клайд.
— Нет, они вместе пришли, — возразил кто-то из четвёртого. — Ничья.
— Клайд, и всё тут.
Джимми Митчел не сдался.
— Нет, я! Ты оттуда не видел.
Но Фалчер гнул своё.
— Клайд. Мы зря тратим время. Третьим приготовиться.
Джимми сжал кулаки.
— Это нечестно!
Фалчер отвернулся и направился к старту.
— Пускай потом снова бегут, — громко сказал Джесс. — Делов-то!
Фалчер остановился и взглянул сперва на Джесса, потом — на Лесли.
— Ты ещё скажи, — глумливо процедил он, — чтоб девчонки бежали!
Джесс вспыхнул.
— А чего? — он повернулся к Лесли. — Побежишь?
— Конечно. — Она улыбнулась. — А чего?
— Как, Фалчер, не боишься девчонку пустить?
Ему показалось, что сейчас он получит в зубы. Он застыл. Только бы Гарри не догадался, что ему страшно! Однако тот побежал трусцой к третьим, стал строить их в линию.
— Побежишь с четвёртыми, Лесли, — сказал Джесс так, чтобы Фалчер услышал его раньше, чем займётся мальчишками.
"Вот, — подумал он. — Порядок! Я не хуже Фалчера".
В забеге легко победил Бобби Миллер. Он был одним из лучших, почти как Гарри. "Но хуже меня", — подумал Джесс. Он уже всерьёз раззадорился. Среди четвёртых никто не мог его обогнать. Хорошо бы напугать Фалчера прямо в первом забеге.
Лесли стала справа от него. Он чуть-чуть подвинулся влево, она вроде бы не заметила.
Как только дали старт, он ринулся вперёд. Всё радовало его, даже жёсткая почва под подошвами старых кроссовок. Дышал он хорошо и просто чувствовал, как удивился Гарри Фалчер. Ребята орали громче, чем при первых забегах. Может быть, они заметили. Ему хотелось оглянуться и посмотреть, где другие, но он сдержался (ещё подумают, что выпендривается!) и сосредоточенно глядел вперёд. Финишная линия приближалась с каждым шагом. "Ой, Мисс Бесси, Мисс Бесси, видела бы ты меня!"
Он ощутил это раньше, чем увидел. Кто-то его обгонял. Он приналёг; смутно различил кого-то краем глаза; тот вырвался вперёд. Он собрал все силы. Дышать было больно, пот заливал глаза, но "кого-то" он не видел, пока выцветшие обрезанные джинсы не пересекли линию на целых три фута раньше, чем он.
Лесли повернулась к нему, улыбаясь во всё своё загорелое лицо. Он резко остановился и молча перешёл не то на рысь, не то на шаг. Сегодня он должен был стать чемпионом, самым лучшим бегуном четвёртого и пятого классов, а не победил и в первом забеге. Никто не кричал и не радовался. Мальчики были ошеломлены не меньше него. Конечно, потом они будут дразниться, это уж точно, но сейчас — молчали.
— Так, — сказал Фалчер, стараясь говорить деловито. — Так, ребята. Стройтесь к последнему забегу. — Он подошёл к Лесли. — Ну, порезвилась, и хватит. Иди, поиграй в классики.
— Я же выиграла забег, — сказала она. Фалчер набычился.
— Девчонки тут не бегают. Гони-ка лучше наверх, пока какой учитель не увидел.
— Я хочу бежать, — спокойно сказала она.
— Мало тебе?
— Ты чего? — просто булькая от гнева, спросил Джесс. — Ты чего это, а? Испугался?
Фалчер замахнулся кулаком, Джесс отскочил в сторону. Он знал, что теперь придётся разрешить, чтобы она бежала. И Фалчер это знал, как ни бесился.
Она победила — его, Джесса. Она пришла первой и, обернувшись, глядела сияющим взглядом на потные ошеломлённые лица. Прозвенел звонок. Джесс шёл через нижнее поле, засунув руки в карманы. Она его нагнала. Он вынул руки и неспешно побежал к холму. Да, подложила свинью, нечего сказать! Она не отставала.
— Спасибо, — сказала она.
— А?
(Интересное дело! За что спасибо-то?)
— Только с тобой и можно водиться в этой собачьей школе.
Кажется, голос у неё дрожал, но он не стал её снова жалеть.
— Что ж, водись, — ухмыльнулся он. Позже, в автобусе, он сделал то, чего никогда не думал делать, — сел рядом с Мэй Белл. Иначе рядом плюхнулась бы Лесли. Ну ничего не понимает! Он уставился в окно, но знал, что она вошла и села через проход.
Она сказала: "Джесс", но из-за шума он мог и не слышать. На остановке он схватил сестру за руку и вытащил, прекрасно зная, что Лесли идёт за ними. Больше она с ним не заговаривала, и пошла прямо к Перкинсову дому.
Он не удержался, оглянулся. Она не шла, а бежала, словно ей вообще свойственно бегать, а не ходить; и он почему-то вспомнил, как летят осенью дикие утки. Так это изящно, что ли... Ему припомнилось слово "плавно", но он тряхнул головой и поспешил к себе.
Глава четвёртая
Правители Теравифии
Из-за того что уроки в школе начинались в первый вторник после Дня Труда, эта неделя получилась короткой, и слава Богу, потому что каждый день был хуже предыдущего. Лесли на переменах по-прежнему бегала наперегонки с мальчиками и всякий раз выигрывала. К пятнице многие мальчики из четвёртого и пятого классов даже отсеялись, ушли играть в "царя горы" на склон меж двух холмов. Бегунов осталось всего ничего, так что отпали и предварительные забеги, что значительно уменьшило волнение. Какой уж тут интерес! И всё из-за неё, из-за Лесли.
Джесс понял, что ему не быть лучшим бегуном четвёртого и пятого классов, а утешало его лишь то, что не станет им и Фалчер. В пятницу снова устроили состязания, но когда те закончились и победила Лесли, каждый понял, что забегам пришёл конец и говорить тут не о чем.
Но пятница оставалась пятницей, и мисс Эдмундс снова была в школе. У пятого класса урок музыки начинался сразу после большой перемены. Джесс утром уже успел встретиться с мисс Эдмундс в коридоре, она остановила его и стала расспрашивать:
— Ты рисовал летом?
— Да, мэм.
— Можно взглянуть или это секрет?
Джесс покраснел и откинул со лба волосы:
— Можно...
Она улыбнулась ему своей чудесной улыбкой, обнажив ровные зубы, и откинула с плеч сверкающие чёрные волосы.
— Отлично! — сказала она. — Ну, до скорого.
Он кивнул, улыбнувшись в ответ. Даже пальцам ног стало тепло, их приятно покалывало.
Теперь, когда он сидел на подстилке в учительской, такое же тепло разлилось по телу при звуке её голоса. Этот голос, густой и мелодичный, звучал где-то внутри неё, даже когда она просто говорила.
Мисс Эдмундс с минуту настраивала гитару, не умолкая и тогда, когда под звяканье браслетов, выбивание ритма на деке и пощипывание струн подтягивала их на колках. Она, как обычно, была в джинсах и сидела по-турецки, как будто так и должен сидеть учитель. Спросила у нескольких учеников, как у них дела, как они провели лето; те что-то пробормотали. К Джессу она не обращалась, но послала ему синий взгляд, от которого он зазвенел, как одна из этих струн.
Лесли она сразу заметила и попросила их познакомить, что весьма топорно и слащаво проделала какая-то девочка. Тогда она улыбнулась Лесли, а Лесли улыбнулась ей — вроде бы впервые с того раза, как во вторник выиграла забег.
— Что бы ты хотела спеть? — спросила мисс Эдмундс.
— Ой, да что угодно!
Мисс Эдмундс взяла несколько аккордов и запела — тише, чем обычно поют эту песню:
Все понемногу вступали, сперва тихо, чтобы поймать настрой, но по мере того как песня к концу нарастала, их голоса тоже крепли, так что когда они добрались до финала — "Свободны быть тобой и мной" — слышать их могла вся школа. Подхваченный ликующей волной, Джесс обернулся и встретился глазами с Лесли. Он улыбнулся ей. И то, почему бы не улыбнуться? Кого он боится? Порой он ведёт себя, как самый настоящий желтопузый молокосос. Он кивнул и улыбнулся снова. Она улыбнулась в ответ. Так, в учительской, он почувствовал, что в его жизни начался новый период, и без оглядки ринулся в него.
Ему не надо было объявлять Лесли, что он иначе к ней относится. Она поняла это сама. Плюхнулась в автобусе рядом с ним и придвинулась ближе, чтобы на том же сиденье могла уместиться Мэй Белл. Она говорила об Арлингтоне, о своей бывшей школе — огромной, в пригороде, с роскошным музыкальным классом, где, впрочем, и днём с огнём не сыскать такой красивой и милой учительницы, как мисс Эдмундс.
— А спортзал у вас был?
— Ага. Наверное, там во всех школах есть. Или почти во всех. — Она вздохнула. — Мне его правда не хватает. Я по гимнастике всегда была первой.
— У нас тебе, наверное, паршиво.
— Ага.
Она примолкла, думая, как решил Джесс, о своей бывшей школе, которую он представлял светлой, новой, со сверкающим спортзалом, который ещё больше, чем в колледже.
— Друзей у тебя там было, наверное!..
— Да, друзья были.
— Тогда зачем ты сюда приехала?
— Родители пересмотрели свою систему ценностей.
— Чего-о-о?!
— Они решили, что слишком зависят от денег и успеха, и купили эту старую ферму. Собираются пахать, сеять и думать о самом главном.
Джесс глядел на неё, разинув рот. Он понимал это, но ничего не мог поделать. Такой белиберды он в жизни не слышал.
— А расплачиваешься ты?
— Ага.
— Почему ж они о тебе не подумали?
— Мы с ними обсудили и это, — терпеливо пояснила она. — Я сама хотела ехать. — Она проследила его взгляд в окно. — Загодя никогда не знаешь, что на что похоже.
Автобус остановился. Лесли взяла Мэй Белл за руку. Джесс вышел следом, всё еще пытаясь понять, почему двум взрослым людям и такой клёвой девчонке вздумалось бросить удобную жизнь в пригороде ради несусветной дыры.
Они смотрели, как ревя уползает автобус.
— С фермы в наше время не прокормишься, сама знаешь, — наконец сказал он. — Папе приходится ездить в Вашингтон, иначе нам не хватит денег...
— Деньги не проблема.
— То есть как?!
— Во всяком случае, для нас, — жёстко сказала она.
Он целую минуту не мог поймать её мысль. Ему ещё не приходилось встречать человека, для которого деньги не проблема ("Ух ты!"), и он постарался запомнить, что лучше с ней о деньгах не заговаривать.
Но Лесли хватало здесь проблем поважнее, чем отсутствие денег. Например — телевизор.
Началось с того, что миссис Майерс прочла вслух Леслино сочинение на тему "Моё хобби". Ученикам задали написать сочинение о своём любимом занятии. Джесс накатал пару страниц про футбол, который на самом деле ненавидел, но у него хватило мозгов прикинуть, что, напиши он про рисование, весь класс будет смеяться. Почти все мальчишки клялись, что больше всего любят болеть по телевизору за "Вашингтонских Краснокожих". Девочки разделились: те, которым было начхать на миссис Майерс, назвали телешоу, а те (например, Ванда Кей Мур), которые всё ещё надеялись попасть в отличницы, выбрали хорошие книги. И всё же вслух училка прочла только одно сочинение:
— Одно сочинение я хочу прочесть вслух. По двум причинам. Во-первых, оно изумительно написано. Во-вторых, оно повествует о необычном для девочки хобби... — Миссис Майерс послала Лесли отблеск своей первосентябрьской улыбки. Лесли уставилась в парту. Попасть в любимчики к миссис Майерс хуже, чем яду наглотаться. — Итак, Лесли Бёрк. "Подводное плавание".
Отрывистый голос раскроил предложения на смешные коротенькие фразы, но и в таком виде сила леслиных слов увлекла Джесса за собой, в тёмные глубины вод. Внезапно у него перехватило дыхание. Скажем, ты глубоко нырнул, и маска наполнилась водой, а на поверхность вынырнуть не удаётся. Он закашлялся, обливаясь потом, и попытался унять панику. Вот, оказывается, какое хобби у Лесли! Никому бы не удалось наврать, что его любимое занятие — подводный спорт. Значит, Лесли и впрямь ныряла, не боялась уйти глубоко-глубоко в мир, где совсем нет воздуха и очень мало света. Господи, какой он трус! Да он весь трясётся, только слушая, как миссис Майерс про это читает. Честное слово, грудной младенец, сосунок похуже Джойс Энн! Отец надеется, что из него вырастет мужчина, а он позволяет какой-то девчонке, которой нет и десяти, загнать ему душу в пятки простым рассказом о том, как ты смотришь на мир под водой. Слабак он, больше никто.
— Я уверена, — говорила тем временем миссис Майерс, — что на вас этот замечательный очерк произвёл не меньшее впечатление, чем на меня.
Впечатление. Господи, да он чуть не захлебнулся!
В классе слышался шорох ног и тетрадок.
— Теперь я дам вам домашнее задание, — приглушённые стоны, — которое вам наверняка понравится, — недоверчивое ворчанье. — Сегодня в 8 вечера по седьмому каналу идёт передача о знаменитом исследователе подводного царства Жаке Кусто. Я хочу, чтобы все вы её посмотрели. Потом напишите одну страницу о том, чему она вас научила.
— Целую страницу?
— Да.
— Без ошибок?
— Разве можно писать с ошибками, Гарри?
— Одну страницу с обеих сторон?
— С одной стороны достаточно, Ванда Кей. Но тем, кто не поленится и напишет с обеих, и оценки будут выше.
Ванда Кей жеманно улыбнулась. Нетрудно было представить, как в её треугольной черепушке вырисовывается десяток страниц.
— Миссис Майерс!
— Да, Лесли? — Боже мой, она лицо себе вывихнет, если будет так приторно улыбаться!
— А если я не смогу посмотреть эту передачу?
— Скажи своим родителям, что это — домашнее задание. Они поймут.
— А если, — тут Лесли запнулась, потом потрясла головой и прочистила горло, чтобы голос звучал увереннее, — если у меня нет телевизора?
(Ну что же ты! Зачем ты это сказала? Ты же всегда можешь посмотреть у меня). Но спасать её было поздно. Недоверчивое шипение переходило в презрительный посвист.
Миссис Майерс прищурилась.
— Ну, тогда... — она прищурилась ещё сильнее, словно тоже пыталась вычислить, как спасти Лесли. — Ну, тогда ты можешь написать сочинение в одну страницу о чём-нибудь ещё. — Она попыталась улыбнуться Лесли над поднявшимся гвалтом, но проку от этого уже не было. — Дети! Дети! Де-ти! — Улыбку для Лесли неожиданно и зловеще сменил хмурый взор, усмиривший бурю.
Она раздала листки с задачками. Джесс украдкой взглянул на Лесли. Лицо, низко склонённое над листком, было багровым от ярости.
На большой перемене, играя в "царя горы", он видел, как её окружила шайка девчонок под предводительством Ванды Кей. О чём они говорили, ему слышно не было, но по горделивой осанке Лесли, по тому, как она откидывала голову, был понятно, что они над ней потешаются. На него прыгнул Грег Уильямс, и пока они боролись, Лесли исчезла. Грег был ни при чём, но всё же Джесс сбросил его со всей силой, на какую был способен, и гаркнул, ни к кому не обращаясь:
— Я пошёл!
Неподалеку от женской уборной он встал в караул. Через несколько минут оттуда вышла Лесли. Было видно, что она плакала.
— Эй, Лесли! — мягко позвал он.
— Уходи! — резко обернувшись, она быстро пошла в другую сторону. Глядя на двери учительской, он побежал за ней, хотя ходить по коридору на перемене было запрещено. — Что с тобой стряслось, а?
— Ты прекрасно знаешь, Джесс Эронс.
— Да, дела-а... — Он почесал в затылке. — А кто тебя тянул за язык? Ты же всегда можешь посмотреть телек у...
Но она снова взвилась, бросилась прочь по коридору и прежде, чем он успел закончить фразу, захлопнула дверь в женский туалет прямо у него перед носом. Джесс уныло выполз из школы. Ждать было опасно — мистер Тёрнер застукает его у туалета, будто он какой-нибудь извращенец или того хуже.
После занятий Лесли села в автобус раньше него и пошла прямиком в угол, на длинное заднее сиденье, прямо на места семиклассников. Он мотнул головой — пусть пересядет вперёд, но она на него и не взглянула. Ему было видно, как автобус заполняют семиклассники — крупные, начальственного вида грудастые девочки и хилые, кожа да кости, узкоглазые мальчики. Они же убьют её за то, что она на их территории! Он подпрыгнул, побежал в конец и взял Лесли за руку:
— Пересядь на своё место.
Произнося это, он чувствовал, как старшие ребята, которым он, наверное, заслонял узкий проход, толкутся за его спиной. И впрямь, Дженис Эйвери, слывшая среди семиклассников воительницей, посвятившей всю жизнь тому, чтобы выбить дурь из любого, кто ниже её ростом, стояла прямо за ним.
— Посторонись, малявка, — сказала она.
Он врос в землю и держался стойко, как только мог, хотя сердце стучало у самого горла.
— Пойдём, Лесли, — сказал он, заставил себя повернуться и оглядел Дженис Эйвери одним из своих коронных взглядов — завитые светлые локоны, слишком плотно облегающую блузку, расклешенные джинсы, гигантские кеды. Закончив, он сглотнул слюну, глянул прямо в хмурое лицо и почти спокойно сказал:
— Вряд ли тут хватит места для вас обеих.
Кто-то присвистнул:
— Эй, Дженис! Следишь за весом?
Глаза у Дженис остекленели от злости, но она посторонилась и пропустила Джесса с Лесли на их обычные места.
Усевшись, Лесли бросила взгляд назад, потом наклонилась к Джессу:
— Она с тебя шкуру сдерёт. Смотри, как бесится.
Джесса согрела её доверительность, но оглянуться он не посмел.
— Ха! — сказал он. — Думаешь, я боюсь этой глупой коровы?
К тому времени, как они вышли из автобуса, он наконец смог проглотить слюну не подавившись и даже махнул в сторону заднего сиденья, когда автобус тронулся. Лесли улыбалась ему поверх головы Мэй Белл.
— Ну, — весело сказал он, — пока.
— Эй, а как после обеда? Что-нибудь устроим?
— И я! — пискнула Мэй Белл. — Я тоже хочу что-нибудь устроить.
Джесс взглянул на Лесли и прочитал в её взгляде: "Нет".
— Не в этот раз, Белл. У нас с Лесли сегодня есть кое-какие дела. Ты отнеси домой мои учебники и скажи мамуле, что я у Бёрков. Ладно?
— Да нет у вас никаких дел! Вы даже сами не знаете, что будете делать.
Лесли подошла к Мэй Белл и наклонилась к ней, положив руку на худенькое плечо:
— Хочешь новых бумажных кукол?
Мэй Белл недоверчиво сверкнула глазками.
— Это каких?
— Ну, в старинных костюмах, колониального времени.
Мэй Белл помотала головой.
— Я хочу невесту или мисс Америку.
— Ты можешь играть в свадьбу. У них много красивых длинных нарядов.
— А что у них не так?
— Ничего. Новенькие, прямо из магазина.
— А почему они тебе не нужны, раз они такие хорошие?
— Когда тебе будет столько лет, сколько мне, — Лесли вздохнула, — ты уже не будешь играть в куклы. Этих мне бабушка прислала. Знаешь, бабушки просто забывают, что ты растёшь.
Единственная бабушка Мэй Белл жила в Джорджии и ничего ей не присылала.
— Ты их уже вырезала?
— Нет, честно. А платья все с дырочками, даже ножницы не нужны.
Мэй Белл явно сдавалась.
— Давай так, — предложил Джесс. — Зайди с нами, взгляни на них. Если они тебе подойдут, возьми их домой, когда пойдёшь сказать мамуле, где я.
Проводив взглядами Мэй Белл, карабкавшуюся на холм с зажатым в руке новым сокровищем, Джесс и Лесли развернулись и припустили по пустырю за бывшим домом Перкинсов вниз, к высохшему руслу ручья, отделявшего поле от леса. Там на самом берегу росла старая, разлапистая, словно краб, яблоня, с которой свисал привязанный кем-то и давно забытый канат.
Они по очереди принялись раскачиваться над глубоким оврагом. Стоял прекрасный осенний день, и если, раскачавшись, взглянуть вверх, казалось, что ты плывёшь. Джесс расслабился и глотнул яркие, ясные краски неба. Теперь он плыл, словно ленивое пухлое облако, взад-вперёд по небесной сини.
— Знаешь, что нам нужно? — окликнула его Лесли. Опьянев от неба, он не мог представить, что ему ещё нужно.
— Нам нужно место, — продолжала она, — для нас одних. Такое тайное, что мы о нём не скажем никому в мире.
Джесс, раскачиваясь, вернулся к ней, и вытянув ноги, стал на землю. Она понизила голос до шёпота.
— Это может быть тайное царство, — продолжала она. — А мы с тобой будем правителями.
Он заволновался. Конечно, неплохо стать правителем, пусть даже и выдуманной страны.
— Ладно, — сказал он. — Где ж его взять, твоё царство?
— Вон там, в лесу. Никто нас не найдёт и ничего не испортит.
Лес изобиловал местами, которые Джессу совсем не нравились, например, тёмными ложбинами, в которых ты как под водой, но он этого не сказал.
— Я знаю, — Лесли воодушевлялась всё больше. — Это волшебная страна, вроде Нарнии, и один-единственный способ попасть в неё — перелететь на заколдованном канате. — Глаза её сверкали. Она схватила канат. — Давай, — продолжала она, — отыщем место, где будет стоять наш неприступный замок.
Они прошли всего несколько ярдов вглубь леса, и Лесли замерла.
— Может быть, прямо здесь? — спросила она.
— Идёт, — поспешил согласиться Джесс, радуясь, что не надо нырять в глубину чащи. Конечно, он повёл бы её туда, не такой он трус, чтоб не поисследовать разные там овраги между темнеющими колоннами сосен. Но своим лагерем, постоянным местом пребывания, он бы избрал именно это место — кизил с секвойей играют в прятки меж дубов и вечнозелёных деревьев, а солнце струится золотыми потоками сквозь кроны деревьев и ложится у ног тёплыми всплесками.
Джесс понял, что ему не быть лучшим бегуном четвёртого и пятого классов, а утешало его лишь то, что не станет им и Фалчер. В пятницу снова устроили состязания, но когда те закончились и победила Лесли, каждый понял, что забегам пришёл конец и говорить тут не о чем.
Но пятница оставалась пятницей, и мисс Эдмундс снова была в школе. У пятого класса урок музыки начинался сразу после большой перемены. Джесс утром уже успел встретиться с мисс Эдмундс в коридоре, она остановила его и стала расспрашивать:
— Ты рисовал летом?
— Да, мэм.
— Можно взглянуть или это секрет?
Джесс покраснел и откинул со лба волосы:
— Можно...
Она улыбнулась ему своей чудесной улыбкой, обнажив ровные зубы, и откинула с плеч сверкающие чёрные волосы.
— Отлично! — сказала она. — Ну, до скорого.
Он кивнул, улыбнувшись в ответ. Даже пальцам ног стало тепло, их приятно покалывало.
Теперь, когда он сидел на подстилке в учительской, такое же тепло разлилось по телу при звуке её голоса. Этот голос, густой и мелодичный, звучал где-то внутри неё, даже когда она просто говорила.
Мисс Эдмундс с минуту настраивала гитару, не умолкая и тогда, когда под звяканье браслетов, выбивание ритма на деке и пощипывание струн подтягивала их на колках. Она, как обычно, была в джинсах и сидела по-турецки, как будто так и должен сидеть учитель. Спросила у нескольких учеников, как у них дела, как они провели лето; те что-то пробормотали. К Джессу она не обращалась, но послала ему синий взгляд, от которого он зазвенел, как одна из этих струн.
Лесли она сразу заметила и попросила их познакомить, что весьма топорно и слащаво проделала какая-то девочка. Тогда она улыбнулась Лесли, а Лесли улыбнулась ей — вроде бы впервые с того раза, как во вторник выиграла забег.
— Что бы ты хотела спеть? — спросила мисс Эдмундс.
— Ой, да что угодно!
Мисс Эдмундс взяла несколько аккордов и запела — тише, чем обычно поют эту песню:
Вот светлая страна,
Прекрасна и ясна,
Где будем мы с тобою жить...
Все понемногу вступали, сперва тихо, чтобы поймать настрой, но по мере того как песня к концу нарастала, их голоса тоже крепли, так что когда они добрались до финала — "Свободны быть тобой и мной" — слышать их могла вся школа. Подхваченный ликующей волной, Джесс обернулся и встретился глазами с Лесли. Он улыбнулся ей. И то, почему бы не улыбнуться? Кого он боится? Порой он ведёт себя, как самый настоящий желтопузый молокосос. Он кивнул и улыбнулся снова. Она улыбнулась в ответ. Так, в учительской, он почувствовал, что в его жизни начался новый период, и без оглядки ринулся в него.
Ему не надо было объявлять Лесли, что он иначе к ней относится. Она поняла это сама. Плюхнулась в автобусе рядом с ним и придвинулась ближе, чтобы на том же сиденье могла уместиться Мэй Белл. Она говорила об Арлингтоне, о своей бывшей школе — огромной, в пригороде, с роскошным музыкальным классом, где, впрочем, и днём с огнём не сыскать такой красивой и милой учительницы, как мисс Эдмундс.
— А спортзал у вас был?
— Ага. Наверное, там во всех школах есть. Или почти во всех. — Она вздохнула. — Мне его правда не хватает. Я по гимнастике всегда была первой.
— У нас тебе, наверное, паршиво.
— Ага.
Она примолкла, думая, как решил Джесс, о своей бывшей школе, которую он представлял светлой, новой, со сверкающим спортзалом, который ещё больше, чем в колледже.
— Друзей у тебя там было, наверное!..
— Да, друзья были.
— Тогда зачем ты сюда приехала?
— Родители пересмотрели свою систему ценностей.
— Чего-о-о?!
— Они решили, что слишком зависят от денег и успеха, и купили эту старую ферму. Собираются пахать, сеять и думать о самом главном.
Джесс глядел на неё, разинув рот. Он понимал это, но ничего не мог поделать. Такой белиберды он в жизни не слышал.
— А расплачиваешься ты?
— Ага.
— Почему ж они о тебе не подумали?
— Мы с ними обсудили и это, — терпеливо пояснила она. — Я сама хотела ехать. — Она проследила его взгляд в окно. — Загодя никогда не знаешь, что на что похоже.
Автобус остановился. Лесли взяла Мэй Белл за руку. Джесс вышел следом, всё еще пытаясь понять, почему двум взрослым людям и такой клёвой девчонке вздумалось бросить удобную жизнь в пригороде ради несусветной дыры.
Они смотрели, как ревя уползает автобус.
— С фермы в наше время не прокормишься, сама знаешь, — наконец сказал он. — Папе приходится ездить в Вашингтон, иначе нам не хватит денег...
— Деньги не проблема.
— То есть как?!
— Во всяком случае, для нас, — жёстко сказала она.
Он целую минуту не мог поймать её мысль. Ему ещё не приходилось встречать человека, для которого деньги не проблема ("Ух ты!"), и он постарался запомнить, что лучше с ней о деньгах не заговаривать.
Но Лесли хватало здесь проблем поважнее, чем отсутствие денег. Например — телевизор.
Началось с того, что миссис Майерс прочла вслух Леслино сочинение на тему "Моё хобби". Ученикам задали написать сочинение о своём любимом занятии. Джесс накатал пару страниц про футбол, который на самом деле ненавидел, но у него хватило мозгов прикинуть, что, напиши он про рисование, весь класс будет смеяться. Почти все мальчишки клялись, что больше всего любят болеть по телевизору за "Вашингтонских Краснокожих". Девочки разделились: те, которым было начхать на миссис Майерс, назвали телешоу, а те (например, Ванда Кей Мур), которые всё ещё надеялись попасть в отличницы, выбрали хорошие книги. И всё же вслух училка прочла только одно сочинение:
— Одно сочинение я хочу прочесть вслух. По двум причинам. Во-первых, оно изумительно написано. Во-вторых, оно повествует о необычном для девочки хобби... — Миссис Майерс послала Лесли отблеск своей первосентябрьской улыбки. Лесли уставилась в парту. Попасть в любимчики к миссис Майерс хуже, чем яду наглотаться. — Итак, Лесли Бёрк. "Подводное плавание".
Отрывистый голос раскроил предложения на смешные коротенькие фразы, но и в таком виде сила леслиных слов увлекла Джесса за собой, в тёмные глубины вод. Внезапно у него перехватило дыхание. Скажем, ты глубоко нырнул, и маска наполнилась водой, а на поверхность вынырнуть не удаётся. Он закашлялся, обливаясь потом, и попытался унять панику. Вот, оказывается, какое хобби у Лесли! Никому бы не удалось наврать, что его любимое занятие — подводный спорт. Значит, Лесли и впрямь ныряла, не боялась уйти глубоко-глубоко в мир, где совсем нет воздуха и очень мало света. Господи, какой он трус! Да он весь трясётся, только слушая, как миссис Майерс про это читает. Честное слово, грудной младенец, сосунок похуже Джойс Энн! Отец надеется, что из него вырастет мужчина, а он позволяет какой-то девчонке, которой нет и десяти, загнать ему душу в пятки простым рассказом о том, как ты смотришь на мир под водой. Слабак он, больше никто.
— Я уверена, — говорила тем временем миссис Майерс, — что на вас этот замечательный очерк произвёл не меньшее впечатление, чем на меня.
Впечатление. Господи, да он чуть не захлебнулся!
В классе слышался шорох ног и тетрадок.
— Теперь я дам вам домашнее задание, — приглушённые стоны, — которое вам наверняка понравится, — недоверчивое ворчанье. — Сегодня в 8 вечера по седьмому каналу идёт передача о знаменитом исследователе подводного царства Жаке Кусто. Я хочу, чтобы все вы её посмотрели. Потом напишите одну страницу о том, чему она вас научила.
— Целую страницу?
— Да.
— Без ошибок?
— Разве можно писать с ошибками, Гарри?
— Одну страницу с обеих сторон?
— С одной стороны достаточно, Ванда Кей. Но тем, кто не поленится и напишет с обеих, и оценки будут выше.
Ванда Кей жеманно улыбнулась. Нетрудно было представить, как в её треугольной черепушке вырисовывается десяток страниц.
— Миссис Майерс!
— Да, Лесли? — Боже мой, она лицо себе вывихнет, если будет так приторно улыбаться!
— А если я не смогу посмотреть эту передачу?
— Скажи своим родителям, что это — домашнее задание. Они поймут.
— А если, — тут Лесли запнулась, потом потрясла головой и прочистила горло, чтобы голос звучал увереннее, — если у меня нет телевизора?
(Ну что же ты! Зачем ты это сказала? Ты же всегда можешь посмотреть у меня). Но спасать её было поздно. Недоверчивое шипение переходило в презрительный посвист.
Миссис Майерс прищурилась.
— Ну, тогда... — она прищурилась ещё сильнее, словно тоже пыталась вычислить, как спасти Лесли. — Ну, тогда ты можешь написать сочинение в одну страницу о чём-нибудь ещё. — Она попыталась улыбнуться Лесли над поднявшимся гвалтом, но проку от этого уже не было. — Дети! Дети! Де-ти! — Улыбку для Лесли неожиданно и зловеще сменил хмурый взор, усмиривший бурю.
Она раздала листки с задачками. Джесс украдкой взглянул на Лесли. Лицо, низко склонённое над листком, было багровым от ярости.
На большой перемене, играя в "царя горы", он видел, как её окружила шайка девчонок под предводительством Ванды Кей. О чём они говорили, ему слышно не было, но по горделивой осанке Лесли, по тому, как она откидывала голову, был понятно, что они над ней потешаются. На него прыгнул Грег Уильямс, и пока они боролись, Лесли исчезла. Грег был ни при чём, но всё же Джесс сбросил его со всей силой, на какую был способен, и гаркнул, ни к кому не обращаясь:
— Я пошёл!
Неподалеку от женской уборной он встал в караул. Через несколько минут оттуда вышла Лесли. Было видно, что она плакала.
— Эй, Лесли! — мягко позвал он.
— Уходи! — резко обернувшись, она быстро пошла в другую сторону. Глядя на двери учительской, он побежал за ней, хотя ходить по коридору на перемене было запрещено. — Что с тобой стряслось, а?
— Ты прекрасно знаешь, Джесс Эронс.
— Да, дела-а... — Он почесал в затылке. — А кто тебя тянул за язык? Ты же всегда можешь посмотреть телек у...
Но она снова взвилась, бросилась прочь по коридору и прежде, чем он успел закончить фразу, захлопнула дверь в женский туалет прямо у него перед носом. Джесс уныло выполз из школы. Ждать было опасно — мистер Тёрнер застукает его у туалета, будто он какой-нибудь извращенец или того хуже.
После занятий Лесли села в автобус раньше него и пошла прямиком в угол, на длинное заднее сиденье, прямо на места семиклассников. Он мотнул головой — пусть пересядет вперёд, но она на него и не взглянула. Ему было видно, как автобус заполняют семиклассники — крупные, начальственного вида грудастые девочки и хилые, кожа да кости, узкоглазые мальчики. Они же убьют её за то, что она на их территории! Он подпрыгнул, побежал в конец и взял Лесли за руку:
— Пересядь на своё место.
Произнося это, он чувствовал, как старшие ребята, которым он, наверное, заслонял узкий проход, толкутся за его спиной. И впрямь, Дженис Эйвери, слывшая среди семиклассников воительницей, посвятившей всю жизнь тому, чтобы выбить дурь из любого, кто ниже её ростом, стояла прямо за ним.
— Посторонись, малявка, — сказала она.
Он врос в землю и держался стойко, как только мог, хотя сердце стучало у самого горла.
— Пойдём, Лесли, — сказал он, заставил себя повернуться и оглядел Дженис Эйвери одним из своих коронных взглядов — завитые светлые локоны, слишком плотно облегающую блузку, расклешенные джинсы, гигантские кеды. Закончив, он сглотнул слюну, глянул прямо в хмурое лицо и почти спокойно сказал:
— Вряд ли тут хватит места для вас обеих.
Кто-то присвистнул:
— Эй, Дженис! Следишь за весом?
Глаза у Дженис остекленели от злости, но она посторонилась и пропустила Джесса с Лесли на их обычные места.
Усевшись, Лесли бросила взгляд назад, потом наклонилась к Джессу:
— Она с тебя шкуру сдерёт. Смотри, как бесится.
Джесса согрела её доверительность, но оглянуться он не посмел.
— Ха! — сказал он. — Думаешь, я боюсь этой глупой коровы?
К тому времени, как они вышли из автобуса, он наконец смог проглотить слюну не подавившись и даже махнул в сторону заднего сиденья, когда автобус тронулся. Лесли улыбалась ему поверх головы Мэй Белл.
— Ну, — весело сказал он, — пока.
— Эй, а как после обеда? Что-нибудь устроим?
— И я! — пискнула Мэй Белл. — Я тоже хочу что-нибудь устроить.
Джесс взглянул на Лесли и прочитал в её взгляде: "Нет".
— Не в этот раз, Белл. У нас с Лесли сегодня есть кое-какие дела. Ты отнеси домой мои учебники и скажи мамуле, что я у Бёрков. Ладно?
— Да нет у вас никаких дел! Вы даже сами не знаете, что будете делать.
Лесли подошла к Мэй Белл и наклонилась к ней, положив руку на худенькое плечо:
— Хочешь новых бумажных кукол?
Мэй Белл недоверчиво сверкнула глазками.
— Это каких?
— Ну, в старинных костюмах, колониального времени.
Мэй Белл помотала головой.
— Я хочу невесту или мисс Америку.
— Ты можешь играть в свадьбу. У них много красивых длинных нарядов.
— А что у них не так?
— Ничего. Новенькие, прямо из магазина.
— А почему они тебе не нужны, раз они такие хорошие?
— Когда тебе будет столько лет, сколько мне, — Лесли вздохнула, — ты уже не будешь играть в куклы. Этих мне бабушка прислала. Знаешь, бабушки просто забывают, что ты растёшь.
Единственная бабушка Мэй Белл жила в Джорджии и ничего ей не присылала.
— Ты их уже вырезала?
— Нет, честно. А платья все с дырочками, даже ножницы не нужны.
Мэй Белл явно сдавалась.
— Давай так, — предложил Джесс. — Зайди с нами, взгляни на них. Если они тебе подойдут, возьми их домой, когда пойдёшь сказать мамуле, где я.
Проводив взглядами Мэй Белл, карабкавшуюся на холм с зажатым в руке новым сокровищем, Джесс и Лесли развернулись и припустили по пустырю за бывшим домом Перкинсов вниз, к высохшему руслу ручья, отделявшего поле от леса. Там на самом берегу росла старая, разлапистая, словно краб, яблоня, с которой свисал привязанный кем-то и давно забытый канат.
Они по очереди принялись раскачиваться над глубоким оврагом. Стоял прекрасный осенний день, и если, раскачавшись, взглянуть вверх, казалось, что ты плывёшь. Джесс расслабился и глотнул яркие, ясные краски неба. Теперь он плыл, словно ленивое пухлое облако, взад-вперёд по небесной сини.
— Знаешь, что нам нужно? — окликнула его Лесли. Опьянев от неба, он не мог представить, что ему ещё нужно.
— Нам нужно место, — продолжала она, — для нас одних. Такое тайное, что мы о нём не скажем никому в мире.
Джесс, раскачиваясь, вернулся к ней, и вытянув ноги, стал на землю. Она понизила голос до шёпота.
— Это может быть тайное царство, — продолжала она. — А мы с тобой будем правителями.
Он заволновался. Конечно, неплохо стать правителем, пусть даже и выдуманной страны.
— Ладно, — сказал он. — Где ж его взять, твоё царство?
— Вон там, в лесу. Никто нас не найдёт и ничего не испортит.
Лес изобиловал местами, которые Джессу совсем не нравились, например, тёмными ложбинами, в которых ты как под водой, но он этого не сказал.
— Я знаю, — Лесли воодушевлялась всё больше. — Это волшебная страна, вроде Нарнии, и один-единственный способ попасть в неё — перелететь на заколдованном канате. — Глаза её сверкали. Она схватила канат. — Давай, — продолжала она, — отыщем место, где будет стоять наш неприступный замок.
Они прошли всего несколько ярдов вглубь леса, и Лесли замерла.
— Может быть, прямо здесь? — спросила она.
— Идёт, — поспешил согласиться Джесс, радуясь, что не надо нырять в глубину чащи. Конечно, он повёл бы её туда, не такой он трус, чтоб не поисследовать разные там овраги между темнеющими колоннами сосен. Но своим лагерем, постоянным местом пребывания, он бы избрал именно это место — кизил с секвойей играют в прятки меж дубов и вечнозелёных деревьев, а солнце струится золотыми потоками сквозь кроны деревьев и ложится у ног тёплыми всплесками.