- Я нисколько в этом не сомневаюсь, Реджи, - мягко сказала Элис.
- Извините. - Дэвенпорт поморщился. - Я в самом деле выигрывал так часто, что моя честность неоднократно подвергалась сомнению. Секрет успеха состоит в том, чтобы избегать тех игр, где всем правит только случай. Человек, выбирающий те игры, в которых не последнюю роль играют умение и расчет, может добиться, что его выигрыш будет превышать проигрыш. Для этого нужно лишь овладеть искусством той или иной игры.
- Интересно. Расскажите поподробнее, - попросила Элис, наклонившись вперед и скрестив руки на столешнице.
Реджи на секунду задумался.
- Возьмем, к примеру, хэзард, - заговорил он. - Это игра в кости. Цель ее - выбросить определенную комбинацию цифр. Поскольку некоторые комбинации выпадают чаще других, умелый игрок, обладающий кое-какими познаниями в математике и умеющий просчитывать варианты, имеет неплохие шансы на успех, особенно если ограничивает свои ставки.
При виде озадаченного выражения на лице Элис Дэвенпорт усмехнулся.
- Я, наверное, не очень понятно объясняю. Во всяком случае, можете поверить мне на слово большинство игроков либо ленятся, либо просто не в состоянии просчитывать варианты, а в пылу игры делать это особенно сложно. Есть также игры, где значительно более высокие шансы на победу имеет тот, кто способен держать в памяти уже разыгранные карты. - Реджи пожал плечами. - У меня, например, хорошая память.
А помимо этого, ясный ум и стальные нервы, предположила Элис Заинтригованная рассказом Реджи, позволившим ей на несколько минут окунуться в таинственный мужской мир, она спросила:
- А что вы можете сказать о скачках? Реджи покачал головой.
- Тут почти все решает везение. Как бы хорошо человек ни разбирался в лошадях, на исход скачек влияет множество факторов, действующих и на животных, и на жокеев. Я обычно не делаю на скачках и на бегах больших ставок - за исключением тех случаев, когда участвую в них сам. Тогда, если я проигрываю, то по крайней мере знаю, кого в этом винить.
- Но вы нечасто проигрываете, - сказала Элис, причем ее фраза прозвучала как утверждение, а не как вопрос.
- Проигрывать - это такая скука, Элли. А я больше всего на свете ненавижу скуку. - Дэвенпорт встал и взглянул на сидящую Элис с высоты своего роста. - Ладно, не буду отвлекать вас от дел. Овец по-прежнему купают в заводи под буками?
Элис кивнула.
- Как мне известно, там их купают уже несколько веков. В Дороете перемены происходят очень медленно.
- Что касается самой местности, то вы правы, а вот о людях я бы этого не сказал. - Надев шляпу, Реджи, прощаясь, притронулся к полям. - Если я правильно помню, овец обычно пригоняли для купания к полудню. Что ж, к этому времени я буду там.
После его ухода Элис долго еще сидела, глядя на лист с расписанными на предстоящий день делами, но ничего не видя. Она предполагала, что столичный повеса может быть красивым и даже обладать известным обаянием. Но кто бы подумал, что с ним может быть так весело и интересно?
Вернувшись домой, Реджи отыскал экономку и провел с ней короткий, но строгий разговор, смысл которого сводился к тому, что отныне в доме всегда должен быть солидный запас спиртных напитков и что это единственное распоряжение, с невыполнением которого он не намерен мириться. Затем он прошел в свой кабинет и принялся строить планы на будущее.
Уже много лет он хотел заняться разведением лошадей, главным образом гунтеров, и специальной их подготовкой для скачек с препятствиями. Долгое время это желание оставалось для него несбыточной мечтой. Теперь у него появилась возможность ее осуществить. Основу конного завода должен был заложить Буцефал. Это был жеребец отличных кровей, невероятно выносливый и прыгучий, а его быстрота сделала бы честь даже скаковой лошади. Реджи выиграл своего коня в кости у одного графа, не умевшего просчитывать варианты.
На ближайшее время уже имеющихся конюшен должно было хватить, однако нужны были новые загоны и тренировочные манежи, а также как можно больше хороших кобыл. Что же касается более далекого будущего... Перо Реджи так и порхало по листу бумаги, подсчитывая издержки, ставя вопросительные знаки, чертя наброски.
Дэвенпорт настолько глубоко погрузился в расчеты, что не заметил, как пролетело время. Уже близился полдень, когда его занятие прервал приход одной из горничных, молодого розовощекого создания по имени Джилли. Как и остальные горничные, она, ожидая, что Дэвенпорт вот-вот на нее накинется, смотрела на него взглядом, в котором смешались страх и надежда.
- Простите, сэр, к вам посетитель, - объявила она, вручая Реджи визитную карточку.
Джереми Стэнтон, Фентон-Холл, Дорсетшир, прочел Реджи и догадался, что это, по всей видимости, был человек, который, по словам миссис Геральд, являлся его ближайшим родственником по материнской линии.
В главном зале его поджидал худощавый представительный джентльмен с серебристыми от седины волосами и проницательным взглядом серых глаз.
- Возможно, вы меня не помните, мистер Дэвенпорт, но я знал вас, когда вы были еще ребенком. Пришел засвидетельствовать вам свое почтение и поприветствовать вас в связи с приездом в наши края.
Брови Реджи на секунду озадаченно сошлись на переносице. Затем в его памяти всплыла давно забытая картина, а за ней и многие другие.
- Господи Боже, дядя Джерри! Я совсем забыл о вашем существовании. Как поживаете, сэр?
Он протянул гостю руку, которую тот сердечно пожал.
- Значит, вы меня все-таки вспомнили. Разумеется, я не прихожусь вам дядей, но... - Стэнтон на мгновение задумался, после чего закончил:
- Но я ваш дальний родственник. И еще ваш крестный отец.
- Как бы то ни было, я рад снова вас видеть, - сказал Реджи, жестом приглашая гостя пройти в гостиную. - Хотите немножко подкрепиться?
- Было бы неплохо выпить чашечку чая. - Садясь, Стэнтон окинул взглядом несколько поблекшие за долгие годы стены. - Я не был здесь почти тридцать лет. Джентльмен, который арендовал этот дом, слыл затворником и никогда не принимал гостей.
Позвонив и попросив прислугу принести чай, Реджи налил бренди из новых запасов. Когда хозяин Стрикленда наклонил графин над стаканом, в мозгу у него пронеслось еще одно воспоминание, от которого по спине поползли мурашки. Перед его мысленным взором возникла эта же комната, полная взрослых, одетых в черное, с траурными повязками на рукавах. Это было уже перед самыми похоронами. Реджи в ночной рубашке, спотыкаясь, спустился вниз, чувствуя слабость в коленях и головокружение. Гробы стояли в ряд у окон. Он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание, но Стэнтон взял его на руки и отнес обратно в детскую, что-то говоря ему тихим, успокаивающим голосом, а потом долго сидел рядом, пока маленький Реджи не заснул.
Джереми Стэнтон был умен и хорошо образован, и разговаривать с ним было одно удовольствие, но от Реджи не укрылось, что родственник смотрит на него изучающе и пытается понять, что он за человек. Может быть, Стэнтон сравнивал Реджи с его отцом? Или это был просто интерес к нему, как к новому человеку? Как ни странно, но Дэвенпорт отчего-то почувствовал, что мнение Джереми Стэнтона имеет для него немаловажное значение.
Должно быть, он прошел испытание с успехом, потому что примерно через полчаса Стэнтон спросил:
- Вы собираетесь проводить много времени в наших краях?
- Возможно. - Реджи пожал плечами. - Вообще-то я собираюсь жить в основном здесь, но я только что приехал, - А вы не хотите занять пост мирового судьи? - пустил пробный шар Стэнтон.
Реджи ошарашенно уставился на него.
- Боже правый, мирового судьи?! Но ведь я для этого совершенно не гожусь. Более того, наверняка найдутся люди, которые вам скажут, что сделать меня мировым судьей - все равно что поручить хорьку следить за порядком в курятнике.
Пожилой собеседник Дэвенпорта рассмеялся:
- Несмотря на ваше бурное прошлое, на место мирового судьи вы вполне подходите. Вы самый крупный землевладелец графства, выходец из уважаемой семьи уроженцев здешних мест. Многие поколения ваших предков жили здесь. Главное, что требуется от мирового судьи, - это здравый смысл и справедливость. Я уверен, вы справитесь.
Реджи на какое-то время лишился дара речи. Его одновременно глубоко тронуло и изрядно позабавило это выражение доверия со стороны его дальнего родственника. И все же возможность стать мировым судьей вызвала у него неожиданный прилив энергии и энтузиазма. Это был своеобразный вызов, который ему захотелось принять. Мировые судьи, по сути дела, являлись властью на местах - они не только судили правонарушителей, но и проводили в жизнь закон о бедных, занимались обустройством дорог и многими другими полезными для общества делами. Словом, работа обещала быть интересной.
- А вам не кажется, что вы слишком гоните лошадей? - спросил Реджи с ироничной усмешкой.
Многие сочли бы подобное выражение вульгарным, но Стэнтон даже бровью не повел.
- А вам разве так кажется? - только и спросил он, чуть улыбнувшись.
Реджи уже раскрыл было рот, чтобы сказать что-нибудь язвительное, но передумал. Разве сам он не размышлял о том, что ему пора изменить жизнь? Стать представителем власти - это было бы изменением, да еще каким. Будучи человеком достаточно уверенным в себе, если не сказать самоуверенным, Реджи в глубине души считал, что из него выйдет толковый мировой судья.
- Да нет, пожалуй, нет, - ответил он на вопрос Стэнтона.
- Вот и хорошо, - удовлетворенно кивнул Стэнтон и добавил, чуть помедлив:
- Я удивлен тем, что вы не вернулись в Дорсет раньше. Честно говоря, я уже почти перестал на это надеяться.
- Вы в самом деле обо мне думали?
Реджи был удивлен и тронут. Ему даже не приходило в голову, что на свете, оказывается, жили люди, которые были неравнодушны к судьбе мальчика, покинувшего родной дом в восьмилетнем возрасте.
- Ну разумеется. Ведь вы сын моей троюродной сестры Энн, ваш отец был моим другом. Здесь ваш дом, - произнес Стэнтон таким тоном, каким люди говорят, когда непоколебимо уверены в справедливости своих слов.
Реджи задумался. По всей вероятности, Стэнтон был прав - во всяком случае, никакого другого дома у него не было.
- Вообще-то у меня осталось очень мало детских воспоминаний, заговорил Реджи после паузы. - Лет до четырех я вообще ничего не помню, а из того, что было после, - только отдельные эпизоды.
Сказав это, он подумал, что это очень странно, поскольку он обладал неординарной памятью. Однако большая часть его раннего детства оставалась для него словно окутанной туманом.
- Ничего не помните до четырехлетнего возраста? - прищурившись, переспросил Стэнтон. - Это интересно.
- Разве это имеет какое-то значение?
Стэнтон, казалось, собрался было ответить, но передумал.
- Если все так, как я думаю, то вы, несомненно, вспомните, - сказал он и сразу же перевел разговор на другое:
- Мне было очень жаль, что вы не отвечали на мои письма, но меня это не удивляло. Вы ведь были совсем юны, а в вашей жизни произошло столько изменений. Мои собственные сыновья тоже никогда не были аккуратными корреспондентами, да и сейчас ими не стали.
- Не отвечал на ваши письма? Но я никогда ни от кого не получал писем, - нахмурившись, пробормотал Реджи. Лицо Стэнтона удивленно вытянулось.
- В течение года или около того я отправлял вам по письму в месяц, но потом, поскольку вы не отвечали, перестал это делать. Я писал в Уоргрейв-Парк, на адрес вашего дяди. Значит, ни одно из моих писем до вас не дошло?
Реджи смачно выругался.
- Еще одна подлая штучка моего опекуна, - пробормотал он и поведал своему собеседнику о том, как дядюшка фактически лишил его поместья Стрикленд.
Стэнтона до глубины души потряс его рассказ. Он разгневался ничуть не меньше, чем сам Реджи.
- Боже правый, да если бы я знал, что Уоргрейв нарочно отдаляет вас от семьи вашей матери, от всего вашего прошлого, вашего детства, я бы поехал в Глостершир и привез вас домой. Я был вашим крестным отцом, но Уоргрейв являлся куда более близким родственником, и потому я не стал спорить, когда он прислал за вами своих людей. - Стэнтон резко взмахнул рукой. - Ваш отец как-то спрашивал меня, не стану ли я опекуном его детей в случае, если что-то случится с ним и Энн, но, к сожалению, он так и не написал завещание.
- Вы стали бы оспаривать у Уоргрейва право на опекунство надо мной? удивленно спросил Реджи.
- Разумеется, если бы знал, как обстоит дело, - в свою очередь удивился Стэнтон. - Ведь мы с вами - члены одной семьи.
- Мысль о том, что члены семьи могут помогать друг другу, для меня несколько нова, - с горечью сказал Реджи.
- Я понимаю ваше невысокое мнение о родственниках - при таком опекуне, как старый Уоргрейв, иного у вас сложиться и не могло. - Стэнтон горестно покачал головой. - Я должен был понять, что есть какая-то причина, объясняющая то, что вы мне так и не написали. Вы всегда были вежливым и отзывчивым мальчиком. Ваш отец гордился тем, что у вас было очень сильно развито чувство ответственности. Мне следовало приложить больше усилий.
- Вам не следует ни в чем себя винить. Кто мог ожидать, что мой дядя будет делать все, чтобы изолировать меня? - Реджи, чувствуя, что уже пережил более чем достаточно потрясений для одного дня, встал и протянул Стэнтону руку. - В любом случае я благодарен вам за попытки восстановить со мной отношения. Вы были занятым человеком, у вас была своя семья, и на вас лежала ответственность за нее. Не могли же вы все бросить и заниматься только решением проблем вашего дальнего родственника.
- И все же я должен был сделать больше. Но теперь поздно об этом говорить. - Встав, он пожал руку Реджи с неожиданной для его возраста силой. - Моя жена просила узнать, не приедете ли вы к нам как-нибудь отобедать. У вас пока нет планов на вечер пятницы?
В памяти Реджи всплыл еще один образ - круглое, улыбающееся лицо, всегда неизменно приветливое, несмотря на шум и кавардак, обычный для большой семьи.
- Я с радостью приму ваше приглашение, - сказал он. - Надеюсь, тетя Бет чувствует себя хорошо?
- Элизабет страдает ревматизмом, из-за которого ей трудновато бывает передвигаться по дому, но в целом она не так уж плоха. Она будет очень рада снова вас повидать. Вы всегда были ее любимчиком, - сказал Стэнтон и с улыбкой добавил:
- И не удивляйтесь, если за обеденным столом окажется некая одинокая леди, а то и не одна.
Реджи издал глухой стон.
- Скажите тете Бет, если это произойдет, со мной может приключиться внезапный приступ какой-нибудь болезни, из-за которого мне придется немедленно вернуться домой.
- Возможно, на первый раз мне удастся убедить ее обойтись без этого, но в будущем вам придется как-нибудь самому решать эту проблему, - хохотнул Стэнтон.
Крестный отец Реджи покинул Стрикленд с чувством удовлетворения. В течение долгих лет он пристально следил за жизнью и поступками скандально известного Реджинальда Дэвенпорта и считал, что, если хотя бы половина из того, что о нем говорили и писали, соответствовала истине, это было бы вполне достаточным основанием для беспокойства. Стэнтон искренне опасался, что пороки и соблазны не оставят ничего от того умного, доброго, подававшего большие надежды мальчика, которого он помнил.
Однако теперь, после встречи с Реджи, Стэнтон был уверен, что, несмотря на крайне неудачно сложившуюся судьбу и опекуна, сыгравшего в жизни Реджинальда роль злого гения, сын Энн все же остался самим собой. Да, несомненно, он совершил много поступков, которые не следовало совершать. Но он сохранил свою честь, свой ум, свое чувство юмора - надо было лишь вовлечь его в жизнь местного общества, поощрить его на поиски хорошей жены...
Полный самых разнообразных планов, Стэнтон щелкнул кнутом над спиной своей лениво плетущейся лошади - ему не терпелось поскорее добраться домой и поделиться с Бет своими выводами.
***
После ухода гостя Реджи почувствовал, что не в состоянии вновь сосредоточиться на своих планах на будущее. Визит крестного вызвал у него целый вихрь воспоминаний, преимущественно приятных. В прежние времена Стэнтоны и Дэвенпорты часто приезжали друг к другу в гости. Младший сын Стэнтона был для Реджи главным товарищем по играм. Теперь Джеймс находился в Индии и, по словам отца, делал весьма неплохую карьеру.
Оглядываясь назад, Реджи отчасти понимал, почему воспоминания о детстве в течение долгого времени были словно заперты на замок где-то в тайниках его сознания. Как только дядя стал его опекуном, Реджи был отправлен в школу. Там, в Итоне, где царили весьма суровые законы, напоминавшие закон джунглей, воспоминания о счастливом прошлом могли размягчить его душу, сделать его слабее. И Реджи старался не думать о том, что он потерял, и весьма преуспел в этом. Даже после разговора со Стэнтоном он не мог восстановить в памяти ничего из своего раннего детства.
Горестные размышления Дэвенпорта были прерваны прибытием его камердинера. Мак Купер выглядел весьма внушительно, даже покрытый толстым слоем дорожной пыли.
- Вот уж кого я рад видеть! - воскликнул Реджи и направился к графину с бренди. Оно конечно, господам не пристало пить с прислугой, но между Дэвенпортом и Купером давно уже установились особые отношения. - Что, были какие-то проблемы в дороге?
- Ось сломалась, - лаконично ответил камердинер, принимая бокал с бренди. Затем он со вздохом удовлетворения опустился в кресло и, устроившись в нем поудобнее, сказал:
- Домишко у вас здесь будь здоров. Что, мы какое-то время пробудем тут?
- Да, и не какое-то - мы будем жить здесь постоянно. Брови Мака взлетели вверх.
- Вы хотите сказать, что мы будем жить здесь, а не в Лондоне? переспросил он, не веря своим ушам.
- Время от времени мне придется бывать в столице, но моя, так сказать, штаб-квартира отныне здесь. - Реджи откашлялся и хрипло добавил:
- Я знаю, ты городской человек, Мак. Если решишь, что жизнь в сельской местности тебе не по нутру, я пойму.
- Разве я сказал хоть словечко о том, что собираюсь уезжать? - спросил Мак, окинув своего господина взглядом, выражающим крайнюю степень неодобрения.
- Нет, - признал Реджи, - но ты пробыл здесь всего десять минут.
- Если в Дороете есть виски и женщины, я как-нибудь приспособлюсь.
- Здесь нет недостатка ни в том, ни в другом, - улыбнулся Дэвенпорт. Более того, здесь я познакомился с самой необычной женщиной, которую мне когда-либо приходилось встречать.
- В каком смысле необычной? - с интересом спросил Мак.
- Во многих смыслах. Ее зовут Элис Уэстон, и она, как выяснилось, является управляющим моим имением.
- Кем-кем? - Купер поперхнулся бренди. Мака было трудно чем-либо удивить, но на сей раз Дэвенпорту это удалось, и он не без удовольствия поведал своему камердинеру о том, каким образом мисс Элис Уэстон получила свою должность.
Выслушав господина. Мак в изумлении покачал головой.
- Ну что ж, - сказал он наконец, - то, что она знает свое дело, - это, конечно, здорово. А вот как она из себя? Хорошенькая?
Реджи вспомнил правильные, достойные резца скульптора черты, крупное, но в то же время исполненное пленительной грации тело Элис и ямочки на ее щеках.
- Хорошенькая? - переспросил он и улыбнулся. - Да нет, это, пожалуй, слабовато сказано.
Глава 9
Обычно все окрестные владельцы отар купали овец одновременно и в одном и том же месте. Неудивительно поэтому, что, доскакав к полудню до вересковых пустошей, Реджи издалека, когда русло ручья еще было скрыто от него холмами, услышал жалобное блеяние овец и лай собак.
Поднявшись на вершину очередного холма, он наконец увидел ручей, запруженный таким образом, что его воды разлились, образовав некое подобие бассейна. На восточном берегу плотной массой столпилось огромное овечье стадо в несколько тысяч голов, рядом с ним расхаживали овчарки. Реджи показалось, что он вот-вот оглохнет от многоголосого блеяния.
У импровизированного бассейна толпились человек двенадцать мужчин, среди которых Реджи сразу же заметил гибкую фигуру Элис Уэстон. Спешившись и привязав коня, Дэвенпорт направился к ним. При его приближении Элис прервала разговор с плотным, коренастым человеком в пастушьей одежде.
- Мистер Дэвенпорт, это Габриэль Митфорд, главный пастух имения Стрикленд, - представила она Реджи своего собеседника.
Дэвенпорт, не веря своим глазам, уставился на стоявшего перед ним широкоплечего мужчину, а затем, улыбнувшись, протянул ему руку со словами:
- Мы знакомы.
Митфорд кивнул, стиснув руку Реджи в могучем пожатии.
- Верно, - заметил он. - Готов поспорить, что в борьбе я и сейчас вас одолею. В два счета уложу вас на лопатки, это уж как пить дать.
Реджи со смехом хлопнул его по плечу.
- Напрасно ты так в этом уверен, Гейб, - возразил он. - Впрочем, если у нас хватит на это сил после того, как мы выкупаем пару тысяч овец, можно будет попробовать.
- Только круглый дурак может по собственной воле взяться за такое занятие, как купание овец, - мрачно заявил пастух, которого, однако, выдавали чертики в глазах.
- Ну, меня не в первый раз называют круглым дураком, - любезным тоном отозвался Реджи.
Элис Уэстон невольно хмыкнула. Спохватившись, она торопливо изобразила серьезное выражение на лице и уже собралась было подать работникам сигнал занять свои места, но тут к Реджи подбежала одна из овчарок и положила на землю у его ног палку. Это была длинношерстная черная сука с белыми лапами и воротником. Ее белая с черными пятнами морда напоминала клоунскую маску.
Реджи удивленно уставился на радостно вилявшую хвостом собаку.
- Что это за овчарка, если ей нравится играть с палками? недоумевающе спросил он.
- Никудышная, какая же еще, - раздраженно махнул рукой Митфорд. - Я пытался ее натаскивать. На моем веку это первая колли, не способная сбивать овец в стадо. Да она бы даже с утками не справилась. - Гейб мрачно поглядел на игриво перекатившуюся на спину овчарку. - Видно, придется пристрелить.
Словно поняв, что ей готовы вынести смертный приговор, собака вскочила и дружески лизнула Реджи руку. Тот потрепал лохматую голову. Пасть собаки раздвинулась в радостной улыбке.
- А может, кто-нибудь возьмет ее к себе в дом? - с надеждой спросил Дэвенпорт. - Очень уж дружелюбная псина.
- Местным фермерам не нужны собаки, не пригодные к работе, - сказал Митфорд и махнул рукой, отгоняя колли подальше. Собака что было сил припустила к другим овчаркам.
Элис подала работникам знак начинать. Реджи снял сюртук и сапоги и, отшвырнув их в сторону, следом за Габриэлем Митфордом и пастухом по фамилии Симмз по бедра зашел в ледяную воду.
Еще один работник принялся с помощью собак отделять от отары небольшие группы по две-три овцы в каждой. Элис и старый, опытный пастух осматривали головы, рты и уши животных, определяя, не требуется ли помощь ветеринара. Прошедших осмотр трое молодых, сильных парней затаскивали в ручей. Овцы отчаянно блеяли и брыкались, но, оказавшись в воде, легко, без усилия удерживались на поверхности. Ухватив первое оказавшееся в ручье животное за шерсть, Реджи подтянул его к себе. Он любил овец, несмотря на их глупость и пугливость, хотя в детстве испытал немалое разочарование, когда потрогал одну из них и убедился, что такая мягкая на вид шерсть на самом деле грубая, жесткая и грязная.
Премудрость состояла в том, чтобы перевернуть овцу на спину и оттереть грязь с ее живота, не попав при этом под удар копыт. Прежде чем предпринять попытку проделать этот трюк, Реджи понаблюдал, как управляется Габриэль. Судорожно брыкавшееся животное умудрилось лягнуть пастуха в ребра. Реджи знал, что после такого удара на теле Гейба надолго останется огромный кровоподтек. Тем не менее пастух сумел отмыть грязную шерсть на животе овцы, не утопив при этом животное и не захлебнувшись сам. Затем он снова перевернул овцу и, захватывая в пригоршню шерсть на ее спине, принялся изо всех сил отжимать, удаляя грязь и жир. Покончив с этим, он отпустил свою возмущенную жертву и толчком направил ее к противоположному берегу ручья. Овца подплыла к берегу, отряхнулась и получила в награду клок сена. После чего ее отогнали в другое стадо, чтобы она могла обсохнуть под лучами весеннего солнца. К концу дня большая часть ягнят должна была быть отлучена от вымени.
Хороший работник мог искупать до сотни овец в час, и было очевидно, что Габриэль и Симмз в этом деле прекрасные мастера. У Реджи какое-то время ушло на то, чтобы приобрести необходимый навык, но постепенно он стал работать с вполне приемлемой скоростью.
Через несколько минут после начала работы Дэвенпорт был таким же мокрым, как выходившие из-под его рук овцы. Он довольно ухмыльнулся при мысли о том, что лондонские знакомые, увидев его сейчас, вряд ли бы узнали в этом вымокшем, растрепанном работяге Реджинальда Дэвенпорта. Впрочем, это его нисколько не смущало - он получал от работы огромное удовольствие. Реджи давно соскучился по физическому труду, и то, что результат - чисто вымытых овец - можно было сразу же увидеть и оценить, тоже ему нравилось.
Работники вошли в ритм и почти не разговаривали. Каждые полчаса тем, кто купал овец, передавали большую оловянную кружку с горячей водой, щедро сдобренной виски, чтобы не окоченели в ледяном ручье.
Когда кружку пустили по кругу во второй раз, Реджи, обхватив ее обеими руками, чтобы согреть онемевшие от холода пальцы, сделал большой глоток и, передавая кружку Габриэлю, спросил:
- Извините. - Дэвенпорт поморщился. - Я в самом деле выигрывал так часто, что моя честность неоднократно подвергалась сомнению. Секрет успеха состоит в том, чтобы избегать тех игр, где всем правит только случай. Человек, выбирающий те игры, в которых не последнюю роль играют умение и расчет, может добиться, что его выигрыш будет превышать проигрыш. Для этого нужно лишь овладеть искусством той или иной игры.
- Интересно. Расскажите поподробнее, - попросила Элис, наклонившись вперед и скрестив руки на столешнице.
Реджи на секунду задумался.
- Возьмем, к примеру, хэзард, - заговорил он. - Это игра в кости. Цель ее - выбросить определенную комбинацию цифр. Поскольку некоторые комбинации выпадают чаще других, умелый игрок, обладающий кое-какими познаниями в математике и умеющий просчитывать варианты, имеет неплохие шансы на успех, особенно если ограничивает свои ставки.
При виде озадаченного выражения на лице Элис Дэвенпорт усмехнулся.
- Я, наверное, не очень понятно объясняю. Во всяком случае, можете поверить мне на слово большинство игроков либо ленятся, либо просто не в состоянии просчитывать варианты, а в пылу игры делать это особенно сложно. Есть также игры, где значительно более высокие шансы на победу имеет тот, кто способен держать в памяти уже разыгранные карты. - Реджи пожал плечами. - У меня, например, хорошая память.
А помимо этого, ясный ум и стальные нервы, предположила Элис Заинтригованная рассказом Реджи, позволившим ей на несколько минут окунуться в таинственный мужской мир, она спросила:
- А что вы можете сказать о скачках? Реджи покачал головой.
- Тут почти все решает везение. Как бы хорошо человек ни разбирался в лошадях, на исход скачек влияет множество факторов, действующих и на животных, и на жокеев. Я обычно не делаю на скачках и на бегах больших ставок - за исключением тех случаев, когда участвую в них сам. Тогда, если я проигрываю, то по крайней мере знаю, кого в этом винить.
- Но вы нечасто проигрываете, - сказала Элис, причем ее фраза прозвучала как утверждение, а не как вопрос.
- Проигрывать - это такая скука, Элли. А я больше всего на свете ненавижу скуку. - Дэвенпорт встал и взглянул на сидящую Элис с высоты своего роста. - Ладно, не буду отвлекать вас от дел. Овец по-прежнему купают в заводи под буками?
Элис кивнула.
- Как мне известно, там их купают уже несколько веков. В Дороете перемены происходят очень медленно.
- Что касается самой местности, то вы правы, а вот о людях я бы этого не сказал. - Надев шляпу, Реджи, прощаясь, притронулся к полям. - Если я правильно помню, овец обычно пригоняли для купания к полудню. Что ж, к этому времени я буду там.
После его ухода Элис долго еще сидела, глядя на лист с расписанными на предстоящий день делами, но ничего не видя. Она предполагала, что столичный повеса может быть красивым и даже обладать известным обаянием. Но кто бы подумал, что с ним может быть так весело и интересно?
Вернувшись домой, Реджи отыскал экономку и провел с ней короткий, но строгий разговор, смысл которого сводился к тому, что отныне в доме всегда должен быть солидный запас спиртных напитков и что это единственное распоряжение, с невыполнением которого он не намерен мириться. Затем он прошел в свой кабинет и принялся строить планы на будущее.
Уже много лет он хотел заняться разведением лошадей, главным образом гунтеров, и специальной их подготовкой для скачек с препятствиями. Долгое время это желание оставалось для него несбыточной мечтой. Теперь у него появилась возможность ее осуществить. Основу конного завода должен был заложить Буцефал. Это был жеребец отличных кровей, невероятно выносливый и прыгучий, а его быстрота сделала бы честь даже скаковой лошади. Реджи выиграл своего коня в кости у одного графа, не умевшего просчитывать варианты.
На ближайшее время уже имеющихся конюшен должно было хватить, однако нужны были новые загоны и тренировочные манежи, а также как можно больше хороших кобыл. Что же касается более далекого будущего... Перо Реджи так и порхало по листу бумаги, подсчитывая издержки, ставя вопросительные знаки, чертя наброски.
Дэвенпорт настолько глубоко погрузился в расчеты, что не заметил, как пролетело время. Уже близился полдень, когда его занятие прервал приход одной из горничных, молодого розовощекого создания по имени Джилли. Как и остальные горничные, она, ожидая, что Дэвенпорт вот-вот на нее накинется, смотрела на него взглядом, в котором смешались страх и надежда.
- Простите, сэр, к вам посетитель, - объявила она, вручая Реджи визитную карточку.
Джереми Стэнтон, Фентон-Холл, Дорсетшир, прочел Реджи и догадался, что это, по всей видимости, был человек, который, по словам миссис Геральд, являлся его ближайшим родственником по материнской линии.
В главном зале его поджидал худощавый представительный джентльмен с серебристыми от седины волосами и проницательным взглядом серых глаз.
- Возможно, вы меня не помните, мистер Дэвенпорт, но я знал вас, когда вы были еще ребенком. Пришел засвидетельствовать вам свое почтение и поприветствовать вас в связи с приездом в наши края.
Брови Реджи на секунду озадаченно сошлись на переносице. Затем в его памяти всплыла давно забытая картина, а за ней и многие другие.
- Господи Боже, дядя Джерри! Я совсем забыл о вашем существовании. Как поживаете, сэр?
Он протянул гостю руку, которую тот сердечно пожал.
- Значит, вы меня все-таки вспомнили. Разумеется, я не прихожусь вам дядей, но... - Стэнтон на мгновение задумался, после чего закончил:
- Но я ваш дальний родственник. И еще ваш крестный отец.
- Как бы то ни было, я рад снова вас видеть, - сказал Реджи, жестом приглашая гостя пройти в гостиную. - Хотите немножко подкрепиться?
- Было бы неплохо выпить чашечку чая. - Садясь, Стэнтон окинул взглядом несколько поблекшие за долгие годы стены. - Я не был здесь почти тридцать лет. Джентльмен, который арендовал этот дом, слыл затворником и никогда не принимал гостей.
Позвонив и попросив прислугу принести чай, Реджи налил бренди из новых запасов. Когда хозяин Стрикленда наклонил графин над стаканом, в мозгу у него пронеслось еще одно воспоминание, от которого по спине поползли мурашки. Перед его мысленным взором возникла эта же комната, полная взрослых, одетых в черное, с траурными повязками на рукавах. Это было уже перед самыми похоронами. Реджи в ночной рубашке, спотыкаясь, спустился вниз, чувствуя слабость в коленях и головокружение. Гробы стояли в ряд у окон. Он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание, но Стэнтон взял его на руки и отнес обратно в детскую, что-то говоря ему тихим, успокаивающим голосом, а потом долго сидел рядом, пока маленький Реджи не заснул.
Джереми Стэнтон был умен и хорошо образован, и разговаривать с ним было одно удовольствие, но от Реджи не укрылось, что родственник смотрит на него изучающе и пытается понять, что он за человек. Может быть, Стэнтон сравнивал Реджи с его отцом? Или это был просто интерес к нему, как к новому человеку? Как ни странно, но Дэвенпорт отчего-то почувствовал, что мнение Джереми Стэнтона имеет для него немаловажное значение.
Должно быть, он прошел испытание с успехом, потому что примерно через полчаса Стэнтон спросил:
- Вы собираетесь проводить много времени в наших краях?
- Возможно. - Реджи пожал плечами. - Вообще-то я собираюсь жить в основном здесь, но я только что приехал, - А вы не хотите занять пост мирового судьи? - пустил пробный шар Стэнтон.
Реджи ошарашенно уставился на него.
- Боже правый, мирового судьи?! Но ведь я для этого совершенно не гожусь. Более того, наверняка найдутся люди, которые вам скажут, что сделать меня мировым судьей - все равно что поручить хорьку следить за порядком в курятнике.
Пожилой собеседник Дэвенпорта рассмеялся:
- Несмотря на ваше бурное прошлое, на место мирового судьи вы вполне подходите. Вы самый крупный землевладелец графства, выходец из уважаемой семьи уроженцев здешних мест. Многие поколения ваших предков жили здесь. Главное, что требуется от мирового судьи, - это здравый смысл и справедливость. Я уверен, вы справитесь.
Реджи на какое-то время лишился дара речи. Его одновременно глубоко тронуло и изрядно позабавило это выражение доверия со стороны его дальнего родственника. И все же возможность стать мировым судьей вызвала у него неожиданный прилив энергии и энтузиазма. Это был своеобразный вызов, который ему захотелось принять. Мировые судьи, по сути дела, являлись властью на местах - они не только судили правонарушителей, но и проводили в жизнь закон о бедных, занимались обустройством дорог и многими другими полезными для общества делами. Словом, работа обещала быть интересной.
- А вам не кажется, что вы слишком гоните лошадей? - спросил Реджи с ироничной усмешкой.
Многие сочли бы подобное выражение вульгарным, но Стэнтон даже бровью не повел.
- А вам разве так кажется? - только и спросил он, чуть улыбнувшись.
Реджи уже раскрыл было рот, чтобы сказать что-нибудь язвительное, но передумал. Разве сам он не размышлял о том, что ему пора изменить жизнь? Стать представителем власти - это было бы изменением, да еще каким. Будучи человеком достаточно уверенным в себе, если не сказать самоуверенным, Реджи в глубине души считал, что из него выйдет толковый мировой судья.
- Да нет, пожалуй, нет, - ответил он на вопрос Стэнтона.
- Вот и хорошо, - удовлетворенно кивнул Стэнтон и добавил, чуть помедлив:
- Я удивлен тем, что вы не вернулись в Дорсет раньше. Честно говоря, я уже почти перестал на это надеяться.
- Вы в самом деле обо мне думали?
Реджи был удивлен и тронут. Ему даже не приходило в голову, что на свете, оказывается, жили люди, которые были неравнодушны к судьбе мальчика, покинувшего родной дом в восьмилетнем возрасте.
- Ну разумеется. Ведь вы сын моей троюродной сестры Энн, ваш отец был моим другом. Здесь ваш дом, - произнес Стэнтон таким тоном, каким люди говорят, когда непоколебимо уверены в справедливости своих слов.
Реджи задумался. По всей вероятности, Стэнтон был прав - во всяком случае, никакого другого дома у него не было.
- Вообще-то у меня осталось очень мало детских воспоминаний, заговорил Реджи после паузы. - Лет до четырех я вообще ничего не помню, а из того, что было после, - только отдельные эпизоды.
Сказав это, он подумал, что это очень странно, поскольку он обладал неординарной памятью. Однако большая часть его раннего детства оставалась для него словно окутанной туманом.
- Ничего не помните до четырехлетнего возраста? - прищурившись, переспросил Стэнтон. - Это интересно.
- Разве это имеет какое-то значение?
Стэнтон, казалось, собрался было ответить, но передумал.
- Если все так, как я думаю, то вы, несомненно, вспомните, - сказал он и сразу же перевел разговор на другое:
- Мне было очень жаль, что вы не отвечали на мои письма, но меня это не удивляло. Вы ведь были совсем юны, а в вашей жизни произошло столько изменений. Мои собственные сыновья тоже никогда не были аккуратными корреспондентами, да и сейчас ими не стали.
- Не отвечал на ваши письма? Но я никогда ни от кого не получал писем, - нахмурившись, пробормотал Реджи. Лицо Стэнтона удивленно вытянулось.
- В течение года или около того я отправлял вам по письму в месяц, но потом, поскольку вы не отвечали, перестал это делать. Я писал в Уоргрейв-Парк, на адрес вашего дяди. Значит, ни одно из моих писем до вас не дошло?
Реджи смачно выругался.
- Еще одна подлая штучка моего опекуна, - пробормотал он и поведал своему собеседнику о том, как дядюшка фактически лишил его поместья Стрикленд.
Стэнтона до глубины души потряс его рассказ. Он разгневался ничуть не меньше, чем сам Реджи.
- Боже правый, да если бы я знал, что Уоргрейв нарочно отдаляет вас от семьи вашей матери, от всего вашего прошлого, вашего детства, я бы поехал в Глостершир и привез вас домой. Я был вашим крестным отцом, но Уоргрейв являлся куда более близким родственником, и потому я не стал спорить, когда он прислал за вами своих людей. - Стэнтон резко взмахнул рукой. - Ваш отец как-то спрашивал меня, не стану ли я опекуном его детей в случае, если что-то случится с ним и Энн, но, к сожалению, он так и не написал завещание.
- Вы стали бы оспаривать у Уоргрейва право на опекунство надо мной? удивленно спросил Реджи.
- Разумеется, если бы знал, как обстоит дело, - в свою очередь удивился Стэнтон. - Ведь мы с вами - члены одной семьи.
- Мысль о том, что члены семьи могут помогать друг другу, для меня несколько нова, - с горечью сказал Реджи.
- Я понимаю ваше невысокое мнение о родственниках - при таком опекуне, как старый Уоргрейв, иного у вас сложиться и не могло. - Стэнтон горестно покачал головой. - Я должен был понять, что есть какая-то причина, объясняющая то, что вы мне так и не написали. Вы всегда были вежливым и отзывчивым мальчиком. Ваш отец гордился тем, что у вас было очень сильно развито чувство ответственности. Мне следовало приложить больше усилий.
- Вам не следует ни в чем себя винить. Кто мог ожидать, что мой дядя будет делать все, чтобы изолировать меня? - Реджи, чувствуя, что уже пережил более чем достаточно потрясений для одного дня, встал и протянул Стэнтону руку. - В любом случае я благодарен вам за попытки восстановить со мной отношения. Вы были занятым человеком, у вас была своя семья, и на вас лежала ответственность за нее. Не могли же вы все бросить и заниматься только решением проблем вашего дальнего родственника.
- И все же я должен был сделать больше. Но теперь поздно об этом говорить. - Встав, он пожал руку Реджи с неожиданной для его возраста силой. - Моя жена просила узнать, не приедете ли вы к нам как-нибудь отобедать. У вас пока нет планов на вечер пятницы?
В памяти Реджи всплыл еще один образ - круглое, улыбающееся лицо, всегда неизменно приветливое, несмотря на шум и кавардак, обычный для большой семьи.
- Я с радостью приму ваше приглашение, - сказал он. - Надеюсь, тетя Бет чувствует себя хорошо?
- Элизабет страдает ревматизмом, из-за которого ей трудновато бывает передвигаться по дому, но в целом она не так уж плоха. Она будет очень рада снова вас повидать. Вы всегда были ее любимчиком, - сказал Стэнтон и с улыбкой добавил:
- И не удивляйтесь, если за обеденным столом окажется некая одинокая леди, а то и не одна.
Реджи издал глухой стон.
- Скажите тете Бет, если это произойдет, со мной может приключиться внезапный приступ какой-нибудь болезни, из-за которого мне придется немедленно вернуться домой.
- Возможно, на первый раз мне удастся убедить ее обойтись без этого, но в будущем вам придется как-нибудь самому решать эту проблему, - хохотнул Стэнтон.
Крестный отец Реджи покинул Стрикленд с чувством удовлетворения. В течение долгих лет он пристально следил за жизнью и поступками скандально известного Реджинальда Дэвенпорта и считал, что, если хотя бы половина из того, что о нем говорили и писали, соответствовала истине, это было бы вполне достаточным основанием для беспокойства. Стэнтон искренне опасался, что пороки и соблазны не оставят ничего от того умного, доброго, подававшего большие надежды мальчика, которого он помнил.
Однако теперь, после встречи с Реджи, Стэнтон был уверен, что, несмотря на крайне неудачно сложившуюся судьбу и опекуна, сыгравшего в жизни Реджинальда роль злого гения, сын Энн все же остался самим собой. Да, несомненно, он совершил много поступков, которые не следовало совершать. Но он сохранил свою честь, свой ум, свое чувство юмора - надо было лишь вовлечь его в жизнь местного общества, поощрить его на поиски хорошей жены...
Полный самых разнообразных планов, Стэнтон щелкнул кнутом над спиной своей лениво плетущейся лошади - ему не терпелось поскорее добраться домой и поделиться с Бет своими выводами.
***
После ухода гостя Реджи почувствовал, что не в состоянии вновь сосредоточиться на своих планах на будущее. Визит крестного вызвал у него целый вихрь воспоминаний, преимущественно приятных. В прежние времена Стэнтоны и Дэвенпорты часто приезжали друг к другу в гости. Младший сын Стэнтона был для Реджи главным товарищем по играм. Теперь Джеймс находился в Индии и, по словам отца, делал весьма неплохую карьеру.
Оглядываясь назад, Реджи отчасти понимал, почему воспоминания о детстве в течение долгого времени были словно заперты на замок где-то в тайниках его сознания. Как только дядя стал его опекуном, Реджи был отправлен в школу. Там, в Итоне, где царили весьма суровые законы, напоминавшие закон джунглей, воспоминания о счастливом прошлом могли размягчить его душу, сделать его слабее. И Реджи старался не думать о том, что он потерял, и весьма преуспел в этом. Даже после разговора со Стэнтоном он не мог восстановить в памяти ничего из своего раннего детства.
Горестные размышления Дэвенпорта были прерваны прибытием его камердинера. Мак Купер выглядел весьма внушительно, даже покрытый толстым слоем дорожной пыли.
- Вот уж кого я рад видеть! - воскликнул Реджи и направился к графину с бренди. Оно конечно, господам не пристало пить с прислугой, но между Дэвенпортом и Купером давно уже установились особые отношения. - Что, были какие-то проблемы в дороге?
- Ось сломалась, - лаконично ответил камердинер, принимая бокал с бренди. Затем он со вздохом удовлетворения опустился в кресло и, устроившись в нем поудобнее, сказал:
- Домишко у вас здесь будь здоров. Что, мы какое-то время пробудем тут?
- Да, и не какое-то - мы будем жить здесь постоянно. Брови Мака взлетели вверх.
- Вы хотите сказать, что мы будем жить здесь, а не в Лондоне? переспросил он, не веря своим ушам.
- Время от времени мне придется бывать в столице, но моя, так сказать, штаб-квартира отныне здесь. - Реджи откашлялся и хрипло добавил:
- Я знаю, ты городской человек, Мак. Если решишь, что жизнь в сельской местности тебе не по нутру, я пойму.
- Разве я сказал хоть словечко о том, что собираюсь уезжать? - спросил Мак, окинув своего господина взглядом, выражающим крайнюю степень неодобрения.
- Нет, - признал Реджи, - но ты пробыл здесь всего десять минут.
- Если в Дороете есть виски и женщины, я как-нибудь приспособлюсь.
- Здесь нет недостатка ни в том, ни в другом, - улыбнулся Дэвенпорт. Более того, здесь я познакомился с самой необычной женщиной, которую мне когда-либо приходилось встречать.
- В каком смысле необычной? - с интересом спросил Мак.
- Во многих смыслах. Ее зовут Элис Уэстон, и она, как выяснилось, является управляющим моим имением.
- Кем-кем? - Купер поперхнулся бренди. Мака было трудно чем-либо удивить, но на сей раз Дэвенпорту это удалось, и он не без удовольствия поведал своему камердинеру о том, каким образом мисс Элис Уэстон получила свою должность.
Выслушав господина. Мак в изумлении покачал головой.
- Ну что ж, - сказал он наконец, - то, что она знает свое дело, - это, конечно, здорово. А вот как она из себя? Хорошенькая?
Реджи вспомнил правильные, достойные резца скульптора черты, крупное, но в то же время исполненное пленительной грации тело Элис и ямочки на ее щеках.
- Хорошенькая? - переспросил он и улыбнулся. - Да нет, это, пожалуй, слабовато сказано.
Глава 9
Обычно все окрестные владельцы отар купали овец одновременно и в одном и том же месте. Неудивительно поэтому, что, доскакав к полудню до вересковых пустошей, Реджи издалека, когда русло ручья еще было скрыто от него холмами, услышал жалобное блеяние овец и лай собак.
Поднявшись на вершину очередного холма, он наконец увидел ручей, запруженный таким образом, что его воды разлились, образовав некое подобие бассейна. На восточном берегу плотной массой столпилось огромное овечье стадо в несколько тысяч голов, рядом с ним расхаживали овчарки. Реджи показалось, что он вот-вот оглохнет от многоголосого блеяния.
У импровизированного бассейна толпились человек двенадцать мужчин, среди которых Реджи сразу же заметил гибкую фигуру Элис Уэстон. Спешившись и привязав коня, Дэвенпорт направился к ним. При его приближении Элис прервала разговор с плотным, коренастым человеком в пастушьей одежде.
- Мистер Дэвенпорт, это Габриэль Митфорд, главный пастух имения Стрикленд, - представила она Реджи своего собеседника.
Дэвенпорт, не веря своим глазам, уставился на стоявшего перед ним широкоплечего мужчину, а затем, улыбнувшись, протянул ему руку со словами:
- Мы знакомы.
Митфорд кивнул, стиснув руку Реджи в могучем пожатии.
- Верно, - заметил он. - Готов поспорить, что в борьбе я и сейчас вас одолею. В два счета уложу вас на лопатки, это уж как пить дать.
Реджи со смехом хлопнул его по плечу.
- Напрасно ты так в этом уверен, Гейб, - возразил он. - Впрочем, если у нас хватит на это сил после того, как мы выкупаем пару тысяч овец, можно будет попробовать.
- Только круглый дурак может по собственной воле взяться за такое занятие, как купание овец, - мрачно заявил пастух, которого, однако, выдавали чертики в глазах.
- Ну, меня не в первый раз называют круглым дураком, - любезным тоном отозвался Реджи.
Элис Уэстон невольно хмыкнула. Спохватившись, она торопливо изобразила серьезное выражение на лице и уже собралась было подать работникам сигнал занять свои места, но тут к Реджи подбежала одна из овчарок и положила на землю у его ног палку. Это была длинношерстная черная сука с белыми лапами и воротником. Ее белая с черными пятнами морда напоминала клоунскую маску.
Реджи удивленно уставился на радостно вилявшую хвостом собаку.
- Что это за овчарка, если ей нравится играть с палками? недоумевающе спросил он.
- Никудышная, какая же еще, - раздраженно махнул рукой Митфорд. - Я пытался ее натаскивать. На моем веку это первая колли, не способная сбивать овец в стадо. Да она бы даже с утками не справилась. - Гейб мрачно поглядел на игриво перекатившуюся на спину овчарку. - Видно, придется пристрелить.
Словно поняв, что ей готовы вынести смертный приговор, собака вскочила и дружески лизнула Реджи руку. Тот потрепал лохматую голову. Пасть собаки раздвинулась в радостной улыбке.
- А может, кто-нибудь возьмет ее к себе в дом? - с надеждой спросил Дэвенпорт. - Очень уж дружелюбная псина.
- Местным фермерам не нужны собаки, не пригодные к работе, - сказал Митфорд и махнул рукой, отгоняя колли подальше. Собака что было сил припустила к другим овчаркам.
Элис подала работникам знак начинать. Реджи снял сюртук и сапоги и, отшвырнув их в сторону, следом за Габриэлем Митфордом и пастухом по фамилии Симмз по бедра зашел в ледяную воду.
Еще один работник принялся с помощью собак отделять от отары небольшие группы по две-три овцы в каждой. Элис и старый, опытный пастух осматривали головы, рты и уши животных, определяя, не требуется ли помощь ветеринара. Прошедших осмотр трое молодых, сильных парней затаскивали в ручей. Овцы отчаянно блеяли и брыкались, но, оказавшись в воде, легко, без усилия удерживались на поверхности. Ухватив первое оказавшееся в ручье животное за шерсть, Реджи подтянул его к себе. Он любил овец, несмотря на их глупость и пугливость, хотя в детстве испытал немалое разочарование, когда потрогал одну из них и убедился, что такая мягкая на вид шерсть на самом деле грубая, жесткая и грязная.
Премудрость состояла в том, чтобы перевернуть овцу на спину и оттереть грязь с ее живота, не попав при этом под удар копыт. Прежде чем предпринять попытку проделать этот трюк, Реджи понаблюдал, как управляется Габриэль. Судорожно брыкавшееся животное умудрилось лягнуть пастуха в ребра. Реджи знал, что после такого удара на теле Гейба надолго останется огромный кровоподтек. Тем не менее пастух сумел отмыть грязную шерсть на животе овцы, не утопив при этом животное и не захлебнувшись сам. Затем он снова перевернул овцу и, захватывая в пригоршню шерсть на ее спине, принялся изо всех сил отжимать, удаляя грязь и жир. Покончив с этим, он отпустил свою возмущенную жертву и толчком направил ее к противоположному берегу ручья. Овца подплыла к берегу, отряхнулась и получила в награду клок сена. После чего ее отогнали в другое стадо, чтобы она могла обсохнуть под лучами весеннего солнца. К концу дня большая часть ягнят должна была быть отлучена от вымени.
Хороший работник мог искупать до сотни овец в час, и было очевидно, что Габриэль и Симмз в этом деле прекрасные мастера. У Реджи какое-то время ушло на то, чтобы приобрести необходимый навык, но постепенно он стал работать с вполне приемлемой скоростью.
Через несколько минут после начала работы Дэвенпорт был таким же мокрым, как выходившие из-под его рук овцы. Он довольно ухмыльнулся при мысли о том, что лондонские знакомые, увидев его сейчас, вряд ли бы узнали в этом вымокшем, растрепанном работяге Реджинальда Дэвенпорта. Впрочем, это его нисколько не смущало - он получал от работы огромное удовольствие. Реджи давно соскучился по физическому труду, и то, что результат - чисто вымытых овец - можно было сразу же увидеть и оценить, тоже ему нравилось.
Работники вошли в ритм и почти не разговаривали. Каждые полчаса тем, кто купал овец, передавали большую оловянную кружку с горячей водой, щедро сдобренной виски, чтобы не окоченели в ледяном ручье.
Когда кружку пустили по кругу во второй раз, Реджи, обхватив ее обеими руками, чтобы согреть онемевшие от холода пальцы, сделал большой глоток и, передавая кружку Габриэлю, спросил: