Страница:
– Отлично, то, что надо! Какое мастерство и все выдержанно в одном стиле, в одном размере!
Шурик при виде дощечек выдохнул:
– Откуда такая прелесть? Все животные выпуклые, как живые, да так ровно сделаны!
– Шурик, твое дело объединить дощечки с гарнитуром, создать новую антикварную коллекцию русского модерна конца девятнадцатого века.
– Без проблем! Это настоящая натура!
Откуда люди узнают о новинках? Не известно, но покупатель вскоре объявился, на весь столовый гарнитур, хотя для начала ему показали стул с отделкой из двух дощечек, с изображением животных на спинке стула. Стул смотрелся единым целым, трудно было догадаться о том, как он был сделан. Единственно, что просил покупатель, оставить в секрете свое имя.
Солнце светило в окна. Голубое небо без облаков казалось, бескрайним, как затянувшееся одиночество Марго. Она иногда вспоминала Егора Сергеевича и жалела его и себя, а заодно и Валеру, и сына. Ребенок подрос, она хотела уже выходить на работу, а перед этим лучше всего – привести себя в боевую готовность.
Марго решила пойти и позагорать на пляже, благо он рядом. Надела она купальник, легкий халат, сланцы; посадила сына в летнюю коляску и пошла с ним на пляж, по своей обычной прогулочной дороге. Навстречу ей шел по дороге сам Валера! Она решила, что ей это померещилось, и попыталась пройти мимо него, но он остановился, перекрывая ей дорогу.
– Здравствуй, Марго!
– Привет, пропавший! Откуда и куда?
– Дай на сына посмотреть.
– Смотри. Тебя ищут или выпустили?
– Зачем вопросы? Я здесь, вот, деньги возьми, честные можно сказать; я помог матери, сделать новый гарнитур с антикварным уклоном, теперь могу тебе отдать их на жизнь.
– А я возьму.
– И бери все, я ушел, – и он резко, развернувшись, исчез в боковой аллее.
Идти на пляж с большой суммой денег ей расхотелось, она пошла к дому, положить их, куда подальше.
На скамейке, у подъезда сидел Миша Мухин.
– Марго, слухи ходят, что твой муж вернулся. Как его найти? Сюда он не приходит.
– Я его с прошлого года не видела.
– А у нас другие сведения, есть сообщения, что его видели в городе. Объявился брат родной Егора Сергеевича, и пытается найти убийцу брата. А похожи они!
– Я ничем вам не могу помочь.
– Зря. Я надеялся на вас. Про брата Егора Сергеевича не хотите узнать? Он жил за рубежом много лет, а тут приехал, вернулся и копает. Нам дали месяц срока на поиск убийцы, а я и так знаю, что убил Егора Сергеевича ваш муж, Валера, а Прохор Степанович его скинул, с крыши, для инсценировки убийства. А мне нужна новая машина.
– В огороде бузина, а деньгами возьмете за свободу Валеры? А заезжему брату скажите, что было самоубийство чистой воды, ведь кроме вас да меня, никто всю картину убийства не знает. Вы сами догадались, а я видела. Если честно, то Валеры я впервые за последний год, увидела десять минут назад, он мне деньги дал на ребенка. Могу деньги вам отдать.
– Раскололась, где Валера сейчас живет?
– Он мне ни слова не сказал о себе, дал деньги и исчез в зарослях.
– Деньги у ребенка отбирать не буду, тебе тяжело пришлось, я это знаю. Красивая ты баба, я вот о чем подумал, если брат Егора Сергеевича тебя увидит, то твой Валера его из ревности пришьет!
– Если честно, то Инесса Евгеньевна мне говорила, что Валера жил год в тайге, у знахарки, и теперь он не умеет метать нож, она у него нож забрала.
– Значит, знахарка лесная с него порчу сняла? Коряво. А если по-хорошему, то Валеру и Прохора Степановича надо сдать, но улик нет и нож у знахарки, так и сказать брату Егора Сергеевича? Так тогда еще что-нибудь произойдет, а мне кого-нибудь надо выдать брату, а выдам я тебя, Марго.
– Это еще как?
– Скажу брату, что Егор Сергеевич из-за любви к тебе упал с крыши, что у него крыша поехала, и он не справился с любовью.
– Так его брат меня прибьет!
– А ты хочешь, чтобы на мне это дело вечность висело? – закурил Миша Мухин, глядя пристально на Марго.
– А про нож вы как узнали?
– Это все ерунда, человека нет – проблема есть, а надо подвести черту под этим делом. Так я тебя познакомлю с братом иностранцем?
– От Валеры отстанете? Знакомьте, если это вам поможет.
– Да, но ты должна выглядеть так, что иностранный брат смог бы поверить, что из-за тебя у мужиков крыша едет.
– Кто бы с ребенком посидел, а я бы занялась своей внешностью.
– Найми няню, не мне тебя учить, значит так, через неделю к тебе придет брат Егора Сергеевича, произведи на него впечатление.
Марго рьяно взялась за свою внешность, няня сидела с ребенком, а она приводила себя в порядок.
Через неделю Миша Мухин привел второго брата:
– Самсон Сергеевич, вот это и есть Марго, в которую был влюблен ваш брат, больше мне добавить нечего, – сказал, пропуская в квартиру Марго Самсона Сергеевича, а сам закрыл за собой дверь.
– Здравствуйте, Марго! Так это из-за вас мой брат покончил с жизнью? Да, вы действительно красивы! Но жизнь – дороже. Что ж вы его довели до такой степени?
– Знаете, Самсон Сергеевич, трудно мне все это вспоминать, а Егор Сергеевич меня действительно любил.
– Да я и сам готов в вас влюбиться, от вас идут флюиды любви и совершенства!
– А, что мешает?
– Не хочется с крыши падать.
– Не лазьте, не сорветесь!
– Марго, вы сказали хорошую мысль! Мой брат просто сорвался с крыши! Наверно сидел на вашей крыше и смотрел на луну, да и сорвался, он еще в детстве был лунатиком, на луну реагировал! Тьфу. Гора с плеч! – воскликнул Самсон Сергеевич, вставая с кресла, и медленно уходя к выходу.
Марго закрыла за ним дверь и плюхнулась в то же кресло.
Вскоре появился Миша Мухин.
– Марго, спасибо! Самсон Сергеевич закрыл дело о гибели брата Егора Сергеевича, сказал, что тот был лунатиком с детства. Я не ожидал от вас такого ума! Самому в вас влюбиться? Но лучше не буду, все, прощайте!
Самсон Сергеевич заехал на дачу к своему дяде, Кириллу Николаевичу, посмотрел на дачу, оставшуюся от брата Егора Сергеевича, дольше всего он рассматривал гранатовую мебель, от гранатовых часов он просто не мог оторвать глаз. Они его притягивали, их действие на него с каждой минутой усиливалось. Вдруг, ему показалось, что если он задержится в этой комнате, хоть на секунду, то исчезнет в пространстве времени, уйдет в эти часы, как в неизбежность. Он резко вскочил со стула, на котором сидел и бросился к выходу, ему показалось, что ножки стула разъехались, но посмотреть на стул у него не хватило храбрости, сильным движением он закрыл дверь в мистическую комнату.
Медленно побрел Самсон Сергеевич к Кириллу Николаевичу.
– Дядька Кирилл, что за часы находятся в гранатовой комнате?
– Что, племянник, они тебе сильно понравились? Да, часы еще те.
– А это не они довели до самоубийства Егора?
– Чем черт не шутит, я сам не захожу в эти гранатовые комнаты.
– А зачем они тебе нужны? Продадим?
– Самсон, да кто купит? Стоит гранатовая мебель дорого, часы так точно с восемнадцатого века сохранились, цены им нет, за границу увести не дадут, в кармане не провезешь.
– В кармане нельзя, но в контейнере можно.
– Ты их еще в порошок преврати и провези в цилиндре, размером в пятьдесят грамм.
– Не шути, дядька, я серьезно говорю. Часы мистические, мне так страшно рядом с ними стало, что поджилки затряслись, еле ноги из комнаты унес.
– Верю. Сам боюсь до чертиков этих часов.
– Что делать будем с наследством Егора, надо ему было коллекционировать такую чертовщину мистическую!
– Пусть стоит, там, где стоит. Не мешает.
– А ты в гостиницу поставь, три комнаты можешь украсить этой мебелью, цены заломить, за страх!
– Этого еще не хватало! Потом в гостиницу никто не пойдет жить.
– Вот попали! Должен же быть выход из этой ситуации!
К ним подошла Лариса:
– Обед готов, прошу к столу.
– Марго, принеси нам еду сюда, в холл, лень в столовую идти, – отозвался Кирилл Николаевич, – у нас с племянником серьезный разговор.
Лариса посмотрела на Самсона Сергеевича, уловила его сходство с Егором Сергеевичем и пошла за едой, с трудом вспоминая, что Самсон ее первая любовь.
– Красивая у тебя кухарка! – воскликнул ей вслед Самсон Сергеевич.
– Да она мне чуть ребенка не родила, да не получилось, сорвалось, нет у меня наследников.
– А я, чем не наследник?
– Ты, Самсон косвенный наследник.
– Это еще посмотреть надо, чья эта дача теперь: моя или твоя?
– Эх, Самсон, прав ты, тысячу раз прав, но я к этой даче привязался, а тебе она чужая.
– Верно, я не изверг, прогонять родного дядьку не буду, я только хочу всех нас избавить от гранатовых часов.
Лариса привезла сервировочный столик, и стала выставлять тарелки с едой на стол.
– Простите меня, если, что ни так скажу, я поняла, что вы говорите о гранатовой мебели, – решила вставить свои слова Лариса, – я убираю в этих комнатах, мне страшно среди этой мебели, особенно на меня давит славянский шкаф.
– Вот, и я о том, же, заметил я этот шкаф, он еще страшнее этих часов, – подхватил Самсон Сергеевич, – а, уговорили, тем более что Егор Сергеевич, коллекционер этой чудовищной коллекции, погиб. Я подумал, у меня есть предложение: продать всю гранатовую мебель на юг. Там конечно надо проезжать границу, но эту границу еще можно проехать, есть у меня старые знакомые, смогут купить эти дары истории.
– А может в музей отдать? – робко спросила Лариса.
– Молчи, женщина, – ответил Самсон Сергеевич, – здесь большие деньги пропадают, а я на них себе квартиру куплю, надоело жить заграницей, а дядьке тогда эту дачу оставлю.
– Понял, Самсон Сергеевич, на юге у меня есть относительные друзья и их относительные враги, хочу продать мебель Тоньке, эта она меня чуть без гостиницы не оставила, а я кроме гостиниц не в чем не разбираюсь. Тонька, забыл ее отчество, владеет гостиницами, купит она эту мебель!
– Дядя Кирилл, а ты еще и женщинам можешь нравиться? Тогда продай Гранатовый гарнитур этой самой Тоне.
– Вспомнил, ее мужа Влад зовут.
– Вот и память возвращается к тебе, дядька, а ты сам поедешь к ним или к себе вызовешь покупателей?
– Надо вызвать их сюда. Вспомнил! Как я мог забыть! Ее зовут Антонина Кирилловна!
Кирилл Николаевич позвонил Эмме, с ней он сохранял служебные отношения, и предложил ей сообщить Антонине Кирилловне о коллекции гранатовой мебели.
Эмма затребовала часть денег от продажи, Кирилл согласился.
Самсон Сергеевич, на вырученные деньги от продажи гранатовой коллекции мебели, купил квартиру в доме Марго, в соседнем подъезде, тянуло его в этот дом. Он перевозил мебель, в новую квартиру, после непродолжительного ремонта за выездом прежних хозяев.
Марго везла коляску с сыном и увидела, как из газели выгружают антикварную мебель, что-то смутно знакомое она в ней улавливала. Валера не показывал ей дощечки, привезенные из тайги, но она хорошо знала, как выглядит мебель, изготовленная Прохором Степановичем и переделанная под антиквариат. Она заметила, что мебель без гранатовых камней, зато в ней много резьбы, и весьма качественной.
Хозяин мебели заметил ее внимание к мебели, он подошел к Марго, и решил пояснить, что эту мебель он купил в антикварном магазине за большие деньги, но комплект весьма интересный и стоит этих денег. Она с ним полностью согласилась.
Их разговор наблюдал из-за кустов Валера, его принесло сюда чувство, прощального взгляда на свои дощечки, превращенные в приличную мебель. Он смотрел на мебель, потом заметил Марго и подошедшего к ней Самсона Сергеевича, он давно не видел Самсона, но сразу угадал в нем брата Егора. Руки у Валеры зачесались в поисках складного ножа, опять к его жене приставал очередной брат! Ножа не было!
Он остался у целительницы в тайге.
Не долго думая, Валера направился в магазин в поисках нового складного ножа. Он его купил! Положил нож в карман и успокоился, потом разволновался: может ли он еще владеть этим ножом, как раньше? Пошел в лесопарк, выбрал мишень, стал метать нож. Руки вспомнили, у него все получалось! Он легко попадал в цель. В груди у Валеры было пусто, после возвращения из тайги, у него и не было женщины, но вновь появился складной нож…
Самсон Сергеевич, спиной почувствовал взгляд Валеры, оглянулся, но никого не увидел. Он по душам поговорил с Петром Ивановичем, тот проговорился про след от ножа, в спине Егора Сергеевича, после его падения с крыши дома. Эти слова запали в его голову. Самсон Сергеевич верил в рок и в непонятные явления. Он решил узнать, как выглядит пуле защитный жилет вблизи. Вес конструкции его привел в ужас, но он спиной ощущал, что кто-то ведет за ним охоту. Приезжий иностранец местного производства решил расплавить свинец из аккумулятора, сделать плоскую пластину. Свою задачу он выполнил, нож застревал в пластине, весьма незначительной толщины. Из двух маек он сделал жилет со свинцовой прослойкой, в области сердца. Одев, защитную, свинцовую майку, Самсон Сергеевич пошел в гости к Марго.
И надо же было Валере в этот день вернуться в свою квартиру! Он услышал разговор у дверей Марго, посмотрел в глазок, заметил Самсона Сергеевича, но когда тот сделал шаг в квартиру Марго, Валера мгновенно открыл свою дверь, и метнул нож в спину Самсону Сергеевичу!
Нож отскочил от спины и со звоном упал на плиту лестничной площадки. Марго вскрикнула.
Самсон Сергеевич посмотрел на нож и на Валеру:
– Это ты убил Егора? – глядя в глаза Валеры, спросил Самсон Сергеевич.
– Я, – машинально ответил Валера.
– Ты муж Марго? От ревности тебя так ведет? Понятно. Что с тобой делать?
– Почему нож отлетел от твоей спины?
– Не скажу, я знал, что ты еще раз попробуешь повторить свой удар. Знаешь, я долгое время жил заграницей, предлагаю тебе уехать куда подальше и не возвращаться, либо сдам тебя.
– Мне некуда ехать, разве, что в тайгу, где год прожил.
– Езжай в тайгу, но если я тебя здесь увижу – сдам, без слов сдам.
Валера покинул город.
Глава 15
Прокол языка Серое облако судьбы, выплывающее из темного скопления облаков, медленно поглощало тех, кто пытался Марго навредить. Они все исчезали, уезжали, одним словом ей больше не мешали. Она сидела на личном антикварном стуле рядом с малышом, сидящем в высоком стуле для малышей, и кормила его из ложечки. Он ел, открывал живописно свой ротик, немного вымазывался, растворимой кашей, но ел.
Жизнь продолжалась без Валеры, без Егора Сергеевича, они оба ушли в ее прошлое.
Она не жаловалась, просто некому было жаловаться, не у кого было что-либо просить. Она кормила ребенка и думала, а, где находиться белое облако судьбы, которое ей принесет в дом помощника.
Кто бы, сомневался, что в дверь позвонят! Естественно, позвонил в дверь Самсон Сергеевич. Она вытерла рот малышу, взяла его на руки и пошла, открывать дверь.
– Привет, соседка! Гостей не ждешь?
– Всегда жду! С ребенком играть будешь? Других развлечений не предвидится.
– А как с ним играть?
– Ему скоро спать, так, что читай маленькому книжку, он уснет от твоих монотонных и умных звуков.
– Давай, мамочка, книжку, почитаю, если не разучился, я на своем языке давно не читал.
Самсон Сергеевич стал читать детскую книжку, действительно с иностранным привкусом, язык шевелился у него с лишними звуками, но ребенку понравилось, он пытался проговаривать отдельные звуки, маленькие слова, и до нее доносился дуэт двух местных иностранцев.
Марго вымыла посуду, приготовила чай для взрослых, сделала бутерброды, поставила их на полминуты в свч печь.
Ребенок, довольный новым чтецом, уснул, а Самсон Сергеевич, довольный, что справился с заданием, пришел к ней на кухню.
– Заданье выполнил, что дальше?
– Садись, ешь, пей, – сказала она и сама села за кухонный стол, оставив более удобное место для гостя.
Он взял теплый бутерброд, горячий чай с лимоном, и вдруг улыбнулся всеми своими, великолепными зубами:
– Марго, мне нравиться быть с тобой! Тихо и уютно, и словно ничего больше и не надо.
– А больше мне и предложить тебе нечего! От Валеры нет известий. Инесса Евгеньевна ко мне практически не приходит, один раз позвонила и все.
Родственников в этом городе у меня нет.
– А как жить будешь? Одна, с ребенком?
– Живу и дальше проживу.
– Нет, это все неправильно, завтра возьмем мальчика, велосипед с ручкой для взрослых, и пойдем гулять, вдруг, чего надумаем? А сейчас, спасибо за чай, я, пожалуй, пойду домой, – сказал он и вышел, словно белое облако растаял в тумане вечера.
Она еще раз убрала со стола, с блуждающей улыбкой на губах, без мыслей о будущем, ей очень хотелось спать. Она уснула, спал малыш.
Самсон Сергеевич пришел домой, посмотрел на свою большую квартиру, с темной, великолепной мебелью, роскошной для него одного. Он лег и стал рассматривать зверей, изображенных на всех выступах мебельного гарнитура, в какой-то момент, ему показалось, что деревянные звери сбились в стадо и поскакали в его сторону, что было дальше, он не увидел, уснул.
Прохладное утро не радовало прогулочной погодой. Темно-серые облака отпугивали мысли о прогулке. Самсон Сергеевич поежился, встал, посмотрел в окно, кусочек неба солнечного дня не обещал. Он прошел по квартире, к которой еще не успел привыкнуть, посмотрел на вырезанных из дерева зверей, и подумал, что напрасно он купил эту мебель.
Звери вызывали смутные чувства в его душе, тревожили ее, видимо, поэтому такую мебель практически никогда не выпускали в промышленных вариантах, а он купил.
Ему казалось, что все звери смотрят на него и просят кушать, открывают голодные рты, скалят зубы. Он тряхнул головой, чтобы сбросить эту чертовщину, но звери оставались на своих местах, они сидели на шкафах, комоде, на спинках стульев, они лепились по периметру стола. Самсон Сергеевич стал всматриваться в вырезанных из дерева зверей, под его взглядом они становились все реальнее, и даже агрессивнее.
Что же я такое купил? – подумал он, – надо бы продать этот антиквариат чистой воды куда подальше, или вывести его на дачу, туда, где стояла Гранатовая мебель.
Надо же было в эту мебель вложить деньги, привезенные из-за границы!? Сразу отдал их, а теперь и к женщине пойти не с чем, и еще местный бизнес не развернул.
Вот с этого бы и начинал, а то его звери замучили. Ситуация складывалась не для прогулок на пластмассовом велосипеде с ручкой для взрослых. Надо было найти более опытного человека, и Самсон Сергеевич решил поехать к дядьке, Кириллу, тот пока еще жил на даче.
Новая машина Самсона Сергеевича довезла его до дачи, за забором слышны были крики и женские ругательства. Он подошел к камере внешнего наблюдения, нажал на кнопку, ворота разошлись в стороны по рельсам, глубоко, вкопанным в землю, он на машине въехал на территорию дачи.
У фонтана стояли Лариса и Инна. Мать посмотрела, на выходящего из машины, Самсона Сергеевича и спросила:
– Завтракать будите? Я его через десять минут принесу в холл, второго этажа, там любит обедать Кирилл Николаевич.
– Хорошо, – сказал Самсон Сергеевич, закрывая машину маленьким пультом управления.
Дядька и племянник вновь сели за стол переговоров. Вопрос вновь шел об антикварной мебели.
– Дядя Кирилл, мне надо избавиться от антиквариата в моем доме! Насколько это возможно без потери, вложенных денег?
– Самсон, зачем купил эту мебель, спрашивать у тебя бесполезно, купил, значит хотелось. Продать дорого трудно, один комплект на юг отправили. Тоня звонила, говорит, народ боится в этих дорогих апартаментах всякой чепухи, чертовщины и прочего.
Первой жительницей этих дорогих комнат, была некая Лиана, так она заплатила за трое суток, а прожила в них минут двадцать, если не меньше. Сама Тоня ничего странного в мебели не находит. Я к чему говорю, она второй комплект не купит.
– Круто, ничего себе! А я вчера смотрел на зверей, да чуть не свихнулся.
– Я так скажу, эта мебель действует на художественные натуры, на тех, кто сам готов выдумать, что угодно. Нужно искать богатых людей без признаков художественности в мыслях. Понял? Ничего ты не понял. Можно мебель продать назад Анфисе, она возьмет без слов. Она в этом разбирается, сама дома антиквариат не держит, считает, что у старой мебели есть духи.
– Вот наговорил! Теперь домой не пойду, у тебя останусь на даче, правда, я пообещал Марго погулять с ней и ее ребенком.
– Не лез бы ты к Марго, не ровен час, Валера явиться, худой, тощий и полный сюрпризов.
– Он в меня уже метал нож, да я надел свинцовую майку, нож отскочил.
– Так зачем лезешь к его Марго? Муж у нее парень смекалистый, еще чего выдумает.
Отдай мебель в магазин, и зачем купил квартиру в ее доме?
– Достали, опять уеду туда, откуда приехал.
– Я добрый, разрешаю, твою мебель со зверями вернуть в музей этой дачи, возьму бесплатно.
– Вот, действительно добрый дядя! Согласен! Вдруг миражи антиквариата требуют вернуть мебель на место?
– Это ты хорошо подметил, а если предположить, что душа Егора ходит по своему музею, мебель ищет, а ее нет?
– Чего ты меня пугаешь? Получается, что я ограбил душу Егора? Своего единственного брата? Чушь, какая-то, а жутко становиться. Поставлю я мебель, для его души, но тогда получается, что на даче, будет жить приведение!
– Куда деваться? Дача выполнена под мини замок, а в замках приведения всегда жили. Он сразу, еще при строительстве этого мини замка, думал о музее!
– Уговорил, привезу своих зверей, взамен гранатовой мебели, сниму свой грех перед душой брата Егора Сергеевича.
Мебель с вырезанными из дерева, зверями, неплохо вписалась в комнаты, предназначенные для гранатового гарнитура, словно бы она там всегда стояла.
Инна, подаренную ей собачку Кириллом Николаевичем, привезла ему на дачу.
Маленькая собачка обладала звонким лаем, чем очень надоела молодой хозяйке.
Собака лаяла в ответ любой собаке, чей лай доносился до квартиры, где она жила.
Она лаяла на любой хлопок лифта. Она лаяла ночью, если кто просыпался. Иногда лаяла просто так, иногда от возмущения, но всегда звонко и пронзительно. Собачка на даче немного боялась простора, и лаяла от страха, перед большим пространством.
Еще она полюбила скулить и лаять под дверями, где поставили мебель с вырезанными зверями. В остальное время собачка любила стоять рядом с человеком, принимающим пищу. Выпросить кусочек недозволенной пищи – это было ее любимое занятием. Есть собачий горох ей меньше всего хотелось…
Освободив себя от собаки, Инна проколола язык, подвесив на него украшение, чем вызвала натуральный гнев своей мамы Ларисы. Мать от возмущения и ругательств заходилась в крике, она долго ругала и кричала на Инну, эти крики и слышал Самсон Сергеевич, подъехав к даче. Результатом прокола языка был домашний арест Инны до начала школьных занятий, мать запретила ей жить у отца Прохора Степановича, свобода закончилась дачным заточением, и Инна вынуждена была общаться с маленькой, лающей собакой.
Девочка первая поняла, что собака у музейных дверей лает наиболее звонко, до боли в ушных перепонках. Она сказала об этом Кириллу Николаевичу, тот в шутку или всерьез, ответил, что за дверями живет настоящее приведение и тревожит чуткую душу собачки.
Инна шутку поняла буквально, она взяла ключи от музейных комнат у матери, и одна без собачки зашла в смежные комнаты, в которых стояла темная мебель. Девочка села на стул, посмотрела на карнизы мебели, украшенные вырезанными из дерева зверями, она вынуждена была запрокинуть голову, и эта голова у нее медленно закружилась. Она потеряла сознание.
Собачка бродила по даче и скулила, она искала свою маленькую хозяйку, и первая обнаружила приоткрытую дверь в музей. Шустрый носик пролез в приоткрытую дверь, вскоре все здание огласилось звонким, счастливым даем собаки, нашедшей свою хозяйку. Острые зубки ухватили джинсы и стали дергать их из стороны в сторону, пытаясь заставить посмотреть на него девочку, но она молчала, тогда собака залаяла так оглушительно, что на ее зов прибежала Лариса Ивановна. Она увидела лежащую на стуле дочь, закричала в унисон собаке, взяла ее на руки, откуда только силы взялись, и вынесла ее из комнаты, но донесла только до дивана в холле первого этажа. На шум подошел Кирилл Николаевич.
– Лариса, что случилось с Инной?
– Сознание потеряла и в себя не приходит!
– Она таблетки пила?
– Да, она ведь себе язык проколола, неизвестно какой иголкой, я ее заставила вынуть украшение, язык мы продезинфицировали, у нее ангина еще началась, я добавила ей антибиотиков, да еще ее занесло в этот музей!
– Врача вызвать?
– Да не хочется, хотя непонятно почему она потеряла сознание? Я ее нашла из-за лая собаки, в музее, на стуле.
– А снотворные ты ей не давала?
– Антибиотики плюс таблетки от аллергии на эти антибиотики, и больше ничего, от них она сознание никогда не теряла, слабость могла появиться, но не больше, хотя сонливость не исключается.
– Да спит она, проснется, посмотрим, что дальше делать, пусть тут спит, я рядом посижу, книгу почитаю.
– Спасибо, Кирилл, а я пойду, музей закрою, ключи от комнаты Инна так в руке и зажала.
Лариса вынула из руки дочери ключи и пошла в музейную комнату, дверь была открыта настежь, она заглянула внутрь комнаты и свалилась на пол…
Шурик при виде дощечек выдохнул:
– Откуда такая прелесть? Все животные выпуклые, как живые, да так ровно сделаны!
– Шурик, твое дело объединить дощечки с гарнитуром, создать новую антикварную коллекцию русского модерна конца девятнадцатого века.
– Без проблем! Это настоящая натура!
Откуда люди узнают о новинках? Не известно, но покупатель вскоре объявился, на весь столовый гарнитур, хотя для начала ему показали стул с отделкой из двух дощечек, с изображением животных на спинке стула. Стул смотрелся единым целым, трудно было догадаться о том, как он был сделан. Единственно, что просил покупатель, оставить в секрете свое имя.
Солнце светило в окна. Голубое небо без облаков казалось, бескрайним, как затянувшееся одиночество Марго. Она иногда вспоминала Егора Сергеевича и жалела его и себя, а заодно и Валеру, и сына. Ребенок подрос, она хотела уже выходить на работу, а перед этим лучше всего – привести себя в боевую готовность.
Марго решила пойти и позагорать на пляже, благо он рядом. Надела она купальник, легкий халат, сланцы; посадила сына в летнюю коляску и пошла с ним на пляж, по своей обычной прогулочной дороге. Навстречу ей шел по дороге сам Валера! Она решила, что ей это померещилось, и попыталась пройти мимо него, но он остановился, перекрывая ей дорогу.
– Здравствуй, Марго!
– Привет, пропавший! Откуда и куда?
– Дай на сына посмотреть.
– Смотри. Тебя ищут или выпустили?
– Зачем вопросы? Я здесь, вот, деньги возьми, честные можно сказать; я помог матери, сделать новый гарнитур с антикварным уклоном, теперь могу тебе отдать их на жизнь.
– А я возьму.
– И бери все, я ушел, – и он резко, развернувшись, исчез в боковой аллее.
Идти на пляж с большой суммой денег ей расхотелось, она пошла к дому, положить их, куда подальше.
На скамейке, у подъезда сидел Миша Мухин.
– Марго, слухи ходят, что твой муж вернулся. Как его найти? Сюда он не приходит.
– Я его с прошлого года не видела.
– А у нас другие сведения, есть сообщения, что его видели в городе. Объявился брат родной Егора Сергеевича, и пытается найти убийцу брата. А похожи они!
– Я ничем вам не могу помочь.
– Зря. Я надеялся на вас. Про брата Егора Сергеевича не хотите узнать? Он жил за рубежом много лет, а тут приехал, вернулся и копает. Нам дали месяц срока на поиск убийцы, а я и так знаю, что убил Егора Сергеевича ваш муж, Валера, а Прохор Степанович его скинул, с крыши, для инсценировки убийства. А мне нужна новая машина.
– В огороде бузина, а деньгами возьмете за свободу Валеры? А заезжему брату скажите, что было самоубийство чистой воды, ведь кроме вас да меня, никто всю картину убийства не знает. Вы сами догадались, а я видела. Если честно, то Валеры я впервые за последний год, увидела десять минут назад, он мне деньги дал на ребенка. Могу деньги вам отдать.
– Раскололась, где Валера сейчас живет?
– Он мне ни слова не сказал о себе, дал деньги и исчез в зарослях.
– Деньги у ребенка отбирать не буду, тебе тяжело пришлось, я это знаю. Красивая ты баба, я вот о чем подумал, если брат Егора Сергеевича тебя увидит, то твой Валера его из ревности пришьет!
– Если честно, то Инесса Евгеньевна мне говорила, что Валера жил год в тайге, у знахарки, и теперь он не умеет метать нож, она у него нож забрала.
– Значит, знахарка лесная с него порчу сняла? Коряво. А если по-хорошему, то Валеру и Прохора Степановича надо сдать, но улик нет и нож у знахарки, так и сказать брату Егора Сергеевича? Так тогда еще что-нибудь произойдет, а мне кого-нибудь надо выдать брату, а выдам я тебя, Марго.
– Это еще как?
– Скажу брату, что Егор Сергеевич из-за любви к тебе упал с крыши, что у него крыша поехала, и он не справился с любовью.
– Так его брат меня прибьет!
– А ты хочешь, чтобы на мне это дело вечность висело? – закурил Миша Мухин, глядя пристально на Марго.
– А про нож вы как узнали?
– Это все ерунда, человека нет – проблема есть, а надо подвести черту под этим делом. Так я тебя познакомлю с братом иностранцем?
– От Валеры отстанете? Знакомьте, если это вам поможет.
– Да, но ты должна выглядеть так, что иностранный брат смог бы поверить, что из-за тебя у мужиков крыша едет.
– Кто бы с ребенком посидел, а я бы занялась своей внешностью.
– Найми няню, не мне тебя учить, значит так, через неделю к тебе придет брат Егора Сергеевича, произведи на него впечатление.
Марго рьяно взялась за свою внешность, няня сидела с ребенком, а она приводила себя в порядок.
Через неделю Миша Мухин привел второго брата:
– Самсон Сергеевич, вот это и есть Марго, в которую был влюблен ваш брат, больше мне добавить нечего, – сказал, пропуская в квартиру Марго Самсона Сергеевича, а сам закрыл за собой дверь.
– Здравствуйте, Марго! Так это из-за вас мой брат покончил с жизнью? Да, вы действительно красивы! Но жизнь – дороже. Что ж вы его довели до такой степени?
– Знаете, Самсон Сергеевич, трудно мне все это вспоминать, а Егор Сергеевич меня действительно любил.
– Да я и сам готов в вас влюбиться, от вас идут флюиды любви и совершенства!
– А, что мешает?
– Не хочется с крыши падать.
– Не лазьте, не сорветесь!
– Марго, вы сказали хорошую мысль! Мой брат просто сорвался с крыши! Наверно сидел на вашей крыше и смотрел на луну, да и сорвался, он еще в детстве был лунатиком, на луну реагировал! Тьфу. Гора с плеч! – воскликнул Самсон Сергеевич, вставая с кресла, и медленно уходя к выходу.
Марго закрыла за ним дверь и плюхнулась в то же кресло.
Вскоре появился Миша Мухин.
– Марго, спасибо! Самсон Сергеевич закрыл дело о гибели брата Егора Сергеевича, сказал, что тот был лунатиком с детства. Я не ожидал от вас такого ума! Самому в вас влюбиться? Но лучше не буду, все, прощайте!
Самсон Сергеевич заехал на дачу к своему дяде, Кириллу Николаевичу, посмотрел на дачу, оставшуюся от брата Егора Сергеевича, дольше всего он рассматривал гранатовую мебель, от гранатовых часов он просто не мог оторвать глаз. Они его притягивали, их действие на него с каждой минутой усиливалось. Вдруг, ему показалось, что если он задержится в этой комнате, хоть на секунду, то исчезнет в пространстве времени, уйдет в эти часы, как в неизбежность. Он резко вскочил со стула, на котором сидел и бросился к выходу, ему показалось, что ножки стула разъехались, но посмотреть на стул у него не хватило храбрости, сильным движением он закрыл дверь в мистическую комнату.
Медленно побрел Самсон Сергеевич к Кириллу Николаевичу.
– Дядька Кирилл, что за часы находятся в гранатовой комнате?
– Что, племянник, они тебе сильно понравились? Да, часы еще те.
– А это не они довели до самоубийства Егора?
– Чем черт не шутит, я сам не захожу в эти гранатовые комнаты.
– А зачем они тебе нужны? Продадим?
– Самсон, да кто купит? Стоит гранатовая мебель дорого, часы так точно с восемнадцатого века сохранились, цены им нет, за границу увести не дадут, в кармане не провезешь.
– В кармане нельзя, но в контейнере можно.
– Ты их еще в порошок преврати и провези в цилиндре, размером в пятьдесят грамм.
– Не шути, дядька, я серьезно говорю. Часы мистические, мне так страшно рядом с ними стало, что поджилки затряслись, еле ноги из комнаты унес.
– Верю. Сам боюсь до чертиков этих часов.
– Что делать будем с наследством Егора, надо ему было коллекционировать такую чертовщину мистическую!
– Пусть стоит, там, где стоит. Не мешает.
– А ты в гостиницу поставь, три комнаты можешь украсить этой мебелью, цены заломить, за страх!
– Этого еще не хватало! Потом в гостиницу никто не пойдет жить.
– Вот попали! Должен же быть выход из этой ситуации!
К ним подошла Лариса:
– Обед готов, прошу к столу.
– Марго, принеси нам еду сюда, в холл, лень в столовую идти, – отозвался Кирилл Николаевич, – у нас с племянником серьезный разговор.
Лариса посмотрела на Самсона Сергеевича, уловила его сходство с Егором Сергеевичем и пошла за едой, с трудом вспоминая, что Самсон ее первая любовь.
– Красивая у тебя кухарка! – воскликнул ей вслед Самсон Сергеевич.
– Да она мне чуть ребенка не родила, да не получилось, сорвалось, нет у меня наследников.
– А я, чем не наследник?
– Ты, Самсон косвенный наследник.
– Это еще посмотреть надо, чья эта дача теперь: моя или твоя?
– Эх, Самсон, прав ты, тысячу раз прав, но я к этой даче привязался, а тебе она чужая.
– Верно, я не изверг, прогонять родного дядьку не буду, я только хочу всех нас избавить от гранатовых часов.
Лариса привезла сервировочный столик, и стала выставлять тарелки с едой на стол.
– Простите меня, если, что ни так скажу, я поняла, что вы говорите о гранатовой мебели, – решила вставить свои слова Лариса, – я убираю в этих комнатах, мне страшно среди этой мебели, особенно на меня давит славянский шкаф.
– Вот, и я о том, же, заметил я этот шкаф, он еще страшнее этих часов, – подхватил Самсон Сергеевич, – а, уговорили, тем более что Егор Сергеевич, коллекционер этой чудовищной коллекции, погиб. Я подумал, у меня есть предложение: продать всю гранатовую мебель на юг. Там конечно надо проезжать границу, но эту границу еще можно проехать, есть у меня старые знакомые, смогут купить эти дары истории.
– А может в музей отдать? – робко спросила Лариса.
– Молчи, женщина, – ответил Самсон Сергеевич, – здесь большие деньги пропадают, а я на них себе квартиру куплю, надоело жить заграницей, а дядьке тогда эту дачу оставлю.
– Понял, Самсон Сергеевич, на юге у меня есть относительные друзья и их относительные враги, хочу продать мебель Тоньке, эта она меня чуть без гостиницы не оставила, а я кроме гостиниц не в чем не разбираюсь. Тонька, забыл ее отчество, владеет гостиницами, купит она эту мебель!
– Дядя Кирилл, а ты еще и женщинам можешь нравиться? Тогда продай Гранатовый гарнитур этой самой Тоне.
– Вспомнил, ее мужа Влад зовут.
– Вот и память возвращается к тебе, дядька, а ты сам поедешь к ним или к себе вызовешь покупателей?
– Надо вызвать их сюда. Вспомнил! Как я мог забыть! Ее зовут Антонина Кирилловна!
Кирилл Николаевич позвонил Эмме, с ней он сохранял служебные отношения, и предложил ей сообщить Антонине Кирилловне о коллекции гранатовой мебели.
Эмма затребовала часть денег от продажи, Кирилл согласился.
Самсон Сергеевич, на вырученные деньги от продажи гранатовой коллекции мебели, купил квартиру в доме Марго, в соседнем подъезде, тянуло его в этот дом. Он перевозил мебель, в новую квартиру, после непродолжительного ремонта за выездом прежних хозяев.
Марго везла коляску с сыном и увидела, как из газели выгружают антикварную мебель, что-то смутно знакомое она в ней улавливала. Валера не показывал ей дощечки, привезенные из тайги, но она хорошо знала, как выглядит мебель, изготовленная Прохором Степановичем и переделанная под антиквариат. Она заметила, что мебель без гранатовых камней, зато в ней много резьбы, и весьма качественной.
Хозяин мебели заметил ее внимание к мебели, он подошел к Марго, и решил пояснить, что эту мебель он купил в антикварном магазине за большие деньги, но комплект весьма интересный и стоит этих денег. Она с ним полностью согласилась.
Их разговор наблюдал из-за кустов Валера, его принесло сюда чувство, прощального взгляда на свои дощечки, превращенные в приличную мебель. Он смотрел на мебель, потом заметил Марго и подошедшего к ней Самсона Сергеевича, он давно не видел Самсона, но сразу угадал в нем брата Егора. Руки у Валеры зачесались в поисках складного ножа, опять к его жене приставал очередной брат! Ножа не было!
Он остался у целительницы в тайге.
Не долго думая, Валера направился в магазин в поисках нового складного ножа. Он его купил! Положил нож в карман и успокоился, потом разволновался: может ли он еще владеть этим ножом, как раньше? Пошел в лесопарк, выбрал мишень, стал метать нож. Руки вспомнили, у него все получалось! Он легко попадал в цель. В груди у Валеры было пусто, после возвращения из тайги, у него и не было женщины, но вновь появился складной нож…
Самсон Сергеевич, спиной почувствовал взгляд Валеры, оглянулся, но никого не увидел. Он по душам поговорил с Петром Ивановичем, тот проговорился про след от ножа, в спине Егора Сергеевича, после его падения с крыши дома. Эти слова запали в его голову. Самсон Сергеевич верил в рок и в непонятные явления. Он решил узнать, как выглядит пуле защитный жилет вблизи. Вес конструкции его привел в ужас, но он спиной ощущал, что кто-то ведет за ним охоту. Приезжий иностранец местного производства решил расплавить свинец из аккумулятора, сделать плоскую пластину. Свою задачу он выполнил, нож застревал в пластине, весьма незначительной толщины. Из двух маек он сделал жилет со свинцовой прослойкой, в области сердца. Одев, защитную, свинцовую майку, Самсон Сергеевич пошел в гости к Марго.
И надо же было Валере в этот день вернуться в свою квартиру! Он услышал разговор у дверей Марго, посмотрел в глазок, заметил Самсона Сергеевича, но когда тот сделал шаг в квартиру Марго, Валера мгновенно открыл свою дверь, и метнул нож в спину Самсону Сергеевичу!
Нож отскочил от спины и со звоном упал на плиту лестничной площадки. Марго вскрикнула.
Самсон Сергеевич посмотрел на нож и на Валеру:
– Это ты убил Егора? – глядя в глаза Валеры, спросил Самсон Сергеевич.
– Я, – машинально ответил Валера.
– Ты муж Марго? От ревности тебя так ведет? Понятно. Что с тобой делать?
– Почему нож отлетел от твоей спины?
– Не скажу, я знал, что ты еще раз попробуешь повторить свой удар. Знаешь, я долгое время жил заграницей, предлагаю тебе уехать куда подальше и не возвращаться, либо сдам тебя.
– Мне некуда ехать, разве, что в тайгу, где год прожил.
– Езжай в тайгу, но если я тебя здесь увижу – сдам, без слов сдам.
Валера покинул город.
Глава 15
Прокол языка Серое облако судьбы, выплывающее из темного скопления облаков, медленно поглощало тех, кто пытался Марго навредить. Они все исчезали, уезжали, одним словом ей больше не мешали. Она сидела на личном антикварном стуле рядом с малышом, сидящем в высоком стуле для малышей, и кормила его из ложечки. Он ел, открывал живописно свой ротик, немного вымазывался, растворимой кашей, но ел.
Жизнь продолжалась без Валеры, без Егора Сергеевича, они оба ушли в ее прошлое.
Она не жаловалась, просто некому было жаловаться, не у кого было что-либо просить. Она кормила ребенка и думала, а, где находиться белое облако судьбы, которое ей принесет в дом помощника.
Кто бы, сомневался, что в дверь позвонят! Естественно, позвонил в дверь Самсон Сергеевич. Она вытерла рот малышу, взяла его на руки и пошла, открывать дверь.
– Привет, соседка! Гостей не ждешь?
– Всегда жду! С ребенком играть будешь? Других развлечений не предвидится.
– А как с ним играть?
– Ему скоро спать, так, что читай маленькому книжку, он уснет от твоих монотонных и умных звуков.
– Давай, мамочка, книжку, почитаю, если не разучился, я на своем языке давно не читал.
Самсон Сергеевич стал читать детскую книжку, действительно с иностранным привкусом, язык шевелился у него с лишними звуками, но ребенку понравилось, он пытался проговаривать отдельные звуки, маленькие слова, и до нее доносился дуэт двух местных иностранцев.
Марго вымыла посуду, приготовила чай для взрослых, сделала бутерброды, поставила их на полминуты в свч печь.
Ребенок, довольный новым чтецом, уснул, а Самсон Сергеевич, довольный, что справился с заданием, пришел к ней на кухню.
– Заданье выполнил, что дальше?
– Садись, ешь, пей, – сказала она и сама села за кухонный стол, оставив более удобное место для гостя.
Он взял теплый бутерброд, горячий чай с лимоном, и вдруг улыбнулся всеми своими, великолепными зубами:
– Марго, мне нравиться быть с тобой! Тихо и уютно, и словно ничего больше и не надо.
– А больше мне и предложить тебе нечего! От Валеры нет известий. Инесса Евгеньевна ко мне практически не приходит, один раз позвонила и все.
Родственников в этом городе у меня нет.
– А как жить будешь? Одна, с ребенком?
– Живу и дальше проживу.
– Нет, это все неправильно, завтра возьмем мальчика, велосипед с ручкой для взрослых, и пойдем гулять, вдруг, чего надумаем? А сейчас, спасибо за чай, я, пожалуй, пойду домой, – сказал он и вышел, словно белое облако растаял в тумане вечера.
Она еще раз убрала со стола, с блуждающей улыбкой на губах, без мыслей о будущем, ей очень хотелось спать. Она уснула, спал малыш.
Самсон Сергеевич пришел домой, посмотрел на свою большую квартиру, с темной, великолепной мебелью, роскошной для него одного. Он лег и стал рассматривать зверей, изображенных на всех выступах мебельного гарнитура, в какой-то момент, ему показалось, что деревянные звери сбились в стадо и поскакали в его сторону, что было дальше, он не увидел, уснул.
Прохладное утро не радовало прогулочной погодой. Темно-серые облака отпугивали мысли о прогулке. Самсон Сергеевич поежился, встал, посмотрел в окно, кусочек неба солнечного дня не обещал. Он прошел по квартире, к которой еще не успел привыкнуть, посмотрел на вырезанных из дерева зверей, и подумал, что напрасно он купил эту мебель.
Звери вызывали смутные чувства в его душе, тревожили ее, видимо, поэтому такую мебель практически никогда не выпускали в промышленных вариантах, а он купил.
Ему казалось, что все звери смотрят на него и просят кушать, открывают голодные рты, скалят зубы. Он тряхнул головой, чтобы сбросить эту чертовщину, но звери оставались на своих местах, они сидели на шкафах, комоде, на спинках стульев, они лепились по периметру стола. Самсон Сергеевич стал всматриваться в вырезанных из дерева зверей, под его взглядом они становились все реальнее, и даже агрессивнее.
Что же я такое купил? – подумал он, – надо бы продать этот антиквариат чистой воды куда подальше, или вывести его на дачу, туда, где стояла Гранатовая мебель.
Надо же было в эту мебель вложить деньги, привезенные из-за границы!? Сразу отдал их, а теперь и к женщине пойти не с чем, и еще местный бизнес не развернул.
Вот с этого бы и начинал, а то его звери замучили. Ситуация складывалась не для прогулок на пластмассовом велосипеде с ручкой для взрослых. Надо было найти более опытного человека, и Самсон Сергеевич решил поехать к дядьке, Кириллу, тот пока еще жил на даче.
Новая машина Самсона Сергеевича довезла его до дачи, за забором слышны были крики и женские ругательства. Он подошел к камере внешнего наблюдения, нажал на кнопку, ворота разошлись в стороны по рельсам, глубоко, вкопанным в землю, он на машине въехал на территорию дачи.
У фонтана стояли Лариса и Инна. Мать посмотрела, на выходящего из машины, Самсона Сергеевича и спросила:
– Завтракать будите? Я его через десять минут принесу в холл, второго этажа, там любит обедать Кирилл Николаевич.
– Хорошо, – сказал Самсон Сергеевич, закрывая машину маленьким пультом управления.
Дядька и племянник вновь сели за стол переговоров. Вопрос вновь шел об антикварной мебели.
– Дядя Кирилл, мне надо избавиться от антиквариата в моем доме! Насколько это возможно без потери, вложенных денег?
– Самсон, зачем купил эту мебель, спрашивать у тебя бесполезно, купил, значит хотелось. Продать дорого трудно, один комплект на юг отправили. Тоня звонила, говорит, народ боится в этих дорогих апартаментах всякой чепухи, чертовщины и прочего.
Первой жительницей этих дорогих комнат, была некая Лиана, так она заплатила за трое суток, а прожила в них минут двадцать, если не меньше. Сама Тоня ничего странного в мебели не находит. Я к чему говорю, она второй комплект не купит.
– Круто, ничего себе! А я вчера смотрел на зверей, да чуть не свихнулся.
– Я так скажу, эта мебель действует на художественные натуры, на тех, кто сам готов выдумать, что угодно. Нужно искать богатых людей без признаков художественности в мыслях. Понял? Ничего ты не понял. Можно мебель продать назад Анфисе, она возьмет без слов. Она в этом разбирается, сама дома антиквариат не держит, считает, что у старой мебели есть духи.
– Вот наговорил! Теперь домой не пойду, у тебя останусь на даче, правда, я пообещал Марго погулять с ней и ее ребенком.
– Не лез бы ты к Марго, не ровен час, Валера явиться, худой, тощий и полный сюрпризов.
– Он в меня уже метал нож, да я надел свинцовую майку, нож отскочил.
– Так зачем лезешь к его Марго? Муж у нее парень смекалистый, еще чего выдумает.
Отдай мебель в магазин, и зачем купил квартиру в ее доме?
– Достали, опять уеду туда, откуда приехал.
– Я добрый, разрешаю, твою мебель со зверями вернуть в музей этой дачи, возьму бесплатно.
– Вот, действительно добрый дядя! Согласен! Вдруг миражи антиквариата требуют вернуть мебель на место?
– Это ты хорошо подметил, а если предположить, что душа Егора ходит по своему музею, мебель ищет, а ее нет?
– Чего ты меня пугаешь? Получается, что я ограбил душу Егора? Своего единственного брата? Чушь, какая-то, а жутко становиться. Поставлю я мебель, для его души, но тогда получается, что на даче, будет жить приведение!
– Куда деваться? Дача выполнена под мини замок, а в замках приведения всегда жили. Он сразу, еще при строительстве этого мини замка, думал о музее!
– Уговорил, привезу своих зверей, взамен гранатовой мебели, сниму свой грех перед душой брата Егора Сергеевича.
Мебель с вырезанными из дерева, зверями, неплохо вписалась в комнаты, предназначенные для гранатового гарнитура, словно бы она там всегда стояла.
Инна, подаренную ей собачку Кириллом Николаевичем, привезла ему на дачу.
Маленькая собачка обладала звонким лаем, чем очень надоела молодой хозяйке.
Собака лаяла в ответ любой собаке, чей лай доносился до квартиры, где она жила.
Она лаяла на любой хлопок лифта. Она лаяла ночью, если кто просыпался. Иногда лаяла просто так, иногда от возмущения, но всегда звонко и пронзительно. Собачка на даче немного боялась простора, и лаяла от страха, перед большим пространством.
Еще она полюбила скулить и лаять под дверями, где поставили мебель с вырезанными зверями. В остальное время собачка любила стоять рядом с человеком, принимающим пищу. Выпросить кусочек недозволенной пищи – это было ее любимое занятием. Есть собачий горох ей меньше всего хотелось…
Освободив себя от собаки, Инна проколола язык, подвесив на него украшение, чем вызвала натуральный гнев своей мамы Ларисы. Мать от возмущения и ругательств заходилась в крике, она долго ругала и кричала на Инну, эти крики и слышал Самсон Сергеевич, подъехав к даче. Результатом прокола языка был домашний арест Инны до начала школьных занятий, мать запретила ей жить у отца Прохора Степановича, свобода закончилась дачным заточением, и Инна вынуждена была общаться с маленькой, лающей собакой.
Девочка первая поняла, что собака у музейных дверей лает наиболее звонко, до боли в ушных перепонках. Она сказала об этом Кириллу Николаевичу, тот в шутку или всерьез, ответил, что за дверями живет настоящее приведение и тревожит чуткую душу собачки.
Инна шутку поняла буквально, она взяла ключи от музейных комнат у матери, и одна без собачки зашла в смежные комнаты, в которых стояла темная мебель. Девочка села на стул, посмотрела на карнизы мебели, украшенные вырезанными из дерева зверями, она вынуждена была запрокинуть голову, и эта голова у нее медленно закружилась. Она потеряла сознание.
Собачка бродила по даче и скулила, она искала свою маленькую хозяйку, и первая обнаружила приоткрытую дверь в музей. Шустрый носик пролез в приоткрытую дверь, вскоре все здание огласилось звонким, счастливым даем собаки, нашедшей свою хозяйку. Острые зубки ухватили джинсы и стали дергать их из стороны в сторону, пытаясь заставить посмотреть на него девочку, но она молчала, тогда собака залаяла так оглушительно, что на ее зов прибежала Лариса Ивановна. Она увидела лежащую на стуле дочь, закричала в унисон собаке, взяла ее на руки, откуда только силы взялись, и вынесла ее из комнаты, но донесла только до дивана в холле первого этажа. На шум подошел Кирилл Николаевич.
– Лариса, что случилось с Инной?
– Сознание потеряла и в себя не приходит!
– Она таблетки пила?
– Да, она ведь себе язык проколола, неизвестно какой иголкой, я ее заставила вынуть украшение, язык мы продезинфицировали, у нее ангина еще началась, я добавила ей антибиотиков, да еще ее занесло в этот музей!
– Врача вызвать?
– Да не хочется, хотя непонятно почему она потеряла сознание? Я ее нашла из-за лая собаки, в музее, на стуле.
– А снотворные ты ей не давала?
– Антибиотики плюс таблетки от аллергии на эти антибиотики, и больше ничего, от них она сознание никогда не теряла, слабость могла появиться, но не больше, хотя сонливость не исключается.
– Да спит она, проснется, посмотрим, что дальше делать, пусть тут спит, я рядом посижу, книгу почитаю.
– Спасибо, Кирилл, а я пойду, музей закрою, ключи от комнаты Инна так в руке и зажала.
Лариса вынула из руки дочери ключи и пошла в музейную комнату, дверь была открыта настежь, она заглянула внутрь комнаты и свалилась на пол…