Паттерсон Джеймс. Игра в прятки

   Питер О'Мэлли с трудом поднялся с земли. Лицо его было перепачкано кровью, рубашка разорвана, один глаз почти полностью заплыл.
   — Ты обобрала меня! Украла мои деньги. Мои отели. Всё! Ты убила моего отца! — завопил он.
   Двое охранников взяли его под руки и повели к выходу. Питер шел покорно, схватка с Уиллом отняла у него последние силы. Я перевела дыхание, представляя, какие заголовки и фотографии появятся в газетах уже на следующее утро. Черт бы его побрал!
   Уилл обнял меня за плечи и стал вытирать мое лицо.
   — О, Мэгги, Мэгги, мне так жаль, — шептал он. — Забудь Питера О'Мэлли. У нас своя жизнь, и она только начинается. Я люблю тебя.
   — И я люблю тебя, Уилл.
   Я действительно его любила.

Глава 60

   — Уилл, старина, это ты? Успел почувствовать себя женатым человеком? Или еще никак не расстанешься с холостяцкими привычками?
   — Я стал другим человеком, Уинни. Что у тебя? Какие новости с Левого берега? Меня ждет новая карьера, или все ожидания впустую?
   — Ты не поверишь! Майкл Капуто дал согласие. Старику приглянулась твоя задница. Ну и остальное тоже. Он считает, что у тебя получится.
   Горячая волна возбуждения подбросила Уилла вверх. Он издал громкий крик, которого никто не услышал, потому что в доме никого не было, и спрыгнул с дивана.
   — Рассказывай!
   — Начну с того, что ты получаешь главную роль. Твоего персонажа зовут Норт Даунинг. Зато все остальное в полном порядке. Прекрасный сценарий. А самое важное то, что фильм ожидает громадный кассовый успех. Это будет настоящий хит!
   Роман «Примула» уже успел стать национальным бестселлером, продержавшимся в хит-параде «Таймс» рекордное количество недель. Эпическая любовная история разворачивалась на фоне исторических событий начала двадцатого века. Режиссер Майкл Ленокс Капуто выкупил права на экранизацию за весьма крупную сумму и теперь намеревался снять фильм, который не только покрыл бы расходы, но и принес немалую прибыль. Подобно Селзнику в случае с «Унесенными ветром» он организовал широкомасштабный и шумно разрекламированный поиск никому не известного новичка, который сыграл бы главную мужскую роль. Кассовый успех гарантировали не только огромная популярность книги, но и то, что на главную женскую роль была приглашена суперзвезда Сюзанна Пурсель, скандально известная актриса, прославившаяся не только ролями в кино, но и бурными похождениями в реальной жизни.
   — Боже, я и не ожидал, — сказал Уилл, качая головой. — Не думал, что у меня есть хоть один шанс. Может быть, я и впрямь артист.
   — Пробы прошли успешно. Ты великолепно выглядишь на экране. И ты умеешь играть. Капуто это сразу увидел. Ты даже понравился автору этой дурацкой книжонки.
   — Знаешь, Уинни, если бы не ты, я бы никогда не решился на пробы. Попасть к великому Капуто! Черт!
   Когда начинаются съемки? И где? Послушай, я уже как на иголках.
   — Съемки будут проходить в Австралии и начнутся в самое ближайшее время.
   — В Австралии? Снимать в Австралии американский эпос? Что еще за чертовщина?
   — Когда здесь у нас лето, в Австралии зима, — ответил Уинни Лоуренс, как будто это что-то объясняло.
   — Ну и что? — спросил Уилл.
   — Ну и... добро пожаловать в Голливуд!

Глава 61

   Весь актерский состав «Примулы» прибыл на место, за исключением Сюзанны Пурсель, которая не участвовала в первых сценах, а потому и не спешила появиться на съемочной площадке. В конце концов, у звезд свое расписание, свой стиль и свои привычки.
   В половине шестого утра солнце еще не успело подняться над бескрайней равниной к востоку от Перта.
   Первая сцена, первый дубль... Режиссер Майкл Ленокс Капуто и оператор Нестор Керешти заметно волновались. На фильм возлагались огромные надежды. Согласно предварительным расчетам, прокат его мог принести около четырехсот миллионов долларов. Роман по-прежнему держался в списках бестселлеров.
   Уилл, Капуто и несколько техников сидели в плохо обогреваемом трейлере, служившем гримерной исполнителю главной мужской роли. Все ждали, пока оператор Нестор Керешти, которого называли гением современного кино, установит освещение и добьется нужного эффекта для достоверной передачи ощущения раннего утра на заброшенной ферме в Техасе. Высокое искусство.
   В первом эпизоде фильма Норту Даунингу предстояло отнести в конюшню жеребенка. Миллионы читателей уже знали эту сцену по книге, как знали и главного героя, Норта Даунинга, «последнего американского ковбоя», чувственного любовника и мужа.
   — Пообещай мне кое-что, Майкл, — сказал Уилл, обращаясь к режиссеру. — Дай мне обещание и выполни его, чего бы это тебе ни стоило.
   Режиссер нахмурился. Актеры обращались к нему порой с самыми странными просьбами, а этот парень — абсолютный новичок. Но при этом многообещающий новичок и человек, по слухам, весьма горячего темперамента.
   — Ладно, Уилл, выкладывай. Что там у тебя?
   — Я хочу, чтобы ты выжал из меня сегодня все соки. Я хочу, чтобы все выглядело по-настоящему. Я хочу, чтобы ты сделал из меня артиста. Пообещай мне это.
   Капуто улыбнулся, едва сдерживая смех, и закусил губу. Сильно. Никогда прежде никто не обращался к нему с такой просьбой.
   — Так ты, значит, думаешь, что одной внешности для успеха мало?
   — Конечно. Конечно, мало. Господи, Том Круз тоже хорош, но ведь он еще и играет.
   — Послушай меня, Уилл. Публику не интересует, умеет актер играть или нет. Поверь, в наше время главное — стиль.
   — Мне плевать на публику. Если бы я оглядывался на нее, то никогда не стал бы настоящим футболистом. Я был лучшим на поле, а теперь хочу стать лучшим на экране. И стану. Можешь не сомневаться.
   Майкл Капуто долго молчал, задумчиво глядя на Уилла Шеппарда. Какой же он наивный! Обращаться с такими несуразными просьбами... Как ребенок.
   Но, оставив свои мысли при себе, режиссер только сказал:
   — Я сделаю все, что смогу.
   — Мне только это и надо. Об остальном я сам позабочусь. И ты уже не будешь так снисходительно ухмыляться, как минуту назад.
   — Что ж, буду только рад, если у нас все получится.
   Капуто снова улыбнулся. Уилл Шеппард вызывал у него симпатию, и он действительно хотел, чтобы у парня получилось.

* * *

   В первой сцене от Норта Даунинга требовалось немногое: принять новорожденного жеребенка и перенести его через двор в сарай, чтобы показать малыша жене, Элли. В то утро планировалось отснять половину сцены, оставив эпизод с появлением Элли на потом.
   Они отсняли двадцать два дубля. Уилл был неуклюж и, несмотря на все репетиции, концентрировался больше на исполнении указаний Капуто, чем на передаче эмоций, требуемых для этой потенциально сентиментальной сцены.
   Капуто гонял новичка нещадно, пытаясь выжать из него подлинные чувства, и Уилл потел так, что после каждого дубля ему приходилось заново наносить грим.
   Как надо получилось на двадцать первый раз.
   — Еще разок, — сказал Капуто. — Для страховки.
   Стоя за рожающей кобылой, Уилл удовлетворенно хмыкнул, улыбнулся, потом бережно взял жеребенка на руки и, пошатываясь, побрел через обледенелый двор. Толкнув дверь фасада, имитировавшего дом Даунингов, он переступил порог и остановился. Потом улыбнулся и громко расхохотался.
   Боже, шикарно. Самый лучший дубль.
   С другой стороны фасада, вне поля зрения камер, стояла женщина. Когда Уилл с жеребенком на руках захлопнул за собой дверь, она расстегнула блузку, обнажив перед ним грудь.
   Уилл едва не выронил жеребенка. В глазах женщины читалось откровенное приглашение и любопытство.
   «Мэгги, — подумал он. — Она никогда не простит. Пошли эту бабу к черту. Трахнуть ее — то же самое, что трахнуть самого себя. Она исковеркает тебе жизнь».
   Но он продолжал смотреть на нее, не находя сил отвести глаза. Она была невероятно красива. От такой красоты захватывало дух. А уж Уилл Шеппард повидал достаточно красавиц, чтобы разбираться в этом предмете.
   — Добро пожаловать в «Примулу», — сказала Сюзанна Пурсель.

Глава 62

   Я смогла остаться с Уиллом в Австралии только лишь на одну неделю. Барри умолял вернуться как можно быстрее, чтобы закончить работу над новым альбомом, и в конце концов мне пришлось дать согласие.
   Выйдя из машины возле дома 1311 на Бродвее, я невольно вспомнила то ненастное утро, когда впервые приехала сюда. «Посмотри, как далеко ты ушла, — сказала я себе и улыбнулась. — Стала звездой. Нашла счастье в браке. Не так уж плохо. Ты совсем не та неуверенная в себе, испуганная Мэгги, которая явилась к Барри просить работу. Любую работу».
   На сей раз Барри сам вышел из офиса, чтобы встретить меня в приемной. Он принес мне кофе.
   — Давай сходим в студию. Это рядом, через улицу. Я работаю над аранжировками нескольких песен и хочу, чтобы ты оценила сама.
   — Барри, я привезла из Австралии две новые песни.
   — Сначала послушаем аранжировки, а потом я послушаю тебя. Между прочим, ты прекрасно выглядишь. Прямо-таки сияешь. Замужество определенно пошло тебе на пользу.
   — Я счастлива. По-настоящему счастлива.
   Барри только кивнул. Он так и не признал, что ошибался в отношении Уилла. Как, впрочем, и в любом другом.
   Едва переступив порог студии, мы окунулись в привычную и давно ставшую жизненно необходимой рабочую атмосферу. Ничего не изменилось; мы по-прежнему любили то, что делали, и находили удовольствие в общении друг с другом. Собираясь вместе, мы всегда стремились к тому, чтобы сделать новый альбом, каждую новую песню отличной от предыдущих и лучше предыдущих. Нам не всегда это удавалось, но неудачи только подстегивали нас.
   В тот день работалось исключительно хорошо. Я осталась довольна аранжировками Барри (как всегда, хотя относилась к ним намного критичнее, чем в первый период нашего сотрудничества), а он оценил мои новые песни, одна из которых ему понравилась, а другая понравилась очень.
   Время перевалило далеко за полдень, когда мы наконец расстались, и я решила пройтись по магазинам и сделать кое-какие покупки. Побаловать себя. Пошиковать. А потом домой, к детям. Обед в тот день был за мной. Вечером мы собирались посмотреть по видео «Фореста Гампа». Может быть, приготовить «Бубба-Шримп»? Дженни наверняка обхохочется.
   Я купила кое-какие мелочи в «Бергдорф Гудман» и вышла из магазина в половине четвертого. Пятая авеню была, как всегда, забита автобусами и такси, а по тротуару сплошным потоком шли пешеходы, так что я не сразу увидела свою машину.
   Неприятности начались сразу и вдруг.
   Из уличной толпы внезапно, точно перископ подводной лодки, высунулась телекамера. Вслед за ней неизвестно откуда возникли два бородатых существа из «Фокс ньюс». На вид сущие неандертальцы.
   — Мэгги! — крикнул один из них. — Мэгги Брэдфорд!
   Я инстинктивно подалась в сторону, отчаянно стараясь отыскать взглядом машину.
   — Мэгги! Послушайте, Мэгги! Это правда, что в Австралии у вас с Уиллом возникли трения? Поэтому вы и вернулись в Штаты?
   Я уже слышала жужжание камеры. Несколько прохожих остановились, с любопытством глядя на нас. Черт бы побрал этих телевизионщиков!
   «Оставьте меня в покое. Дайте мне жить своей жизнью».
   — Нет, — отрезала я.
   — По нашим сведениям, он довольно близко сошелся с Сюзанной Пурсель. Знаете что-нибудь об этом?
   В груди похолодело.
   — Нет.
   Мы с Уиллом понимали, что слухи о нем и Сюзанне неизбежны, и готовились к такому развитию событий. Даже если бы репортеры не придумали ничего пикантного, студия постаралась бы помочь им. Слухи — та же реклама.
   — Значит, вы еще не видели фотографии?
   — Нет. Никаких комментариев. До свидания. Приятно было пообщаться. Жаль, мне нечего вам предложить.
   Где же машина? Где машина?
   Я вертела головой, понимая, что так просто они меня не отпустят.
   — Фотография, Мэгги. — Нахальный лысый коротышка с Пятого канала упорно совал мне в лицо микрофон. — Она во всех газетах. Уилл и Сюзанна Пурсель. Не видели? Хотите увидеть?
   Я отодвинула его в сторону, вернее, толкнула на оператора и, увидев наконец свою машину, подбежала к ней, забралась в салон и захлопнула дверцу.
   Сердце вошло в привычный ритм, только когда я уже подъезжала к дому и за окнами замелькали изумрудно-зеленые деревья. Ну и наглецы! Мне уже приходилось иметь дело с репортерами, и от этих встреч обычно оставались не самые приятные воспоминания. Особенно запомнились две стычки, в Риме и Лос-Анджелесе. «Что с нами произошло? Неужели такое понятие, как „частная жизнь“, больше не существует? — спрашивала я себя. — Кем они себя возомнили?»
   Мне так недоставало Уилла. Дома. Или даже здесь, в машине.
   «О, Уилл, не нужна нам слава. Давай просто исчезнем и проведем остаток жизни в безвестности и покое».
   Уилл и Сюзанна. Фотография. Неужели... Нет. Не может быть.
   К тому времени я полагала, что уже хорошо знаю своего мужа. Я была в этом уверена. А фотография — всего лишь очередная «утка» папарацци. Не первая и, уж конечно, не последняя.
   Отбросив сомнения, я вышла из машины и направилась домой. Но сомнения вернулись позже, когда я уже легла в постель, и не давали уснуть до двух или трех часов ночи.
   Уилл и Сюзанна.
   Нет!
   Проклятые папарацци!

Глава 63

   Там, где происходили главные события, никаких папарацци не было.
   СЦЕНА
   Ванная комната в доме Элли. Чудесное солнечное утро. Элли нежится в жестяном корыте, скрытая густыми хлопьями мыльной пены. Время от времени она разводит их и смотрит на живот. Входит Норт. Вид у него озабоченный.
   ПЕРЕХОД
   Реакция Элли. Она стыдливо смотрит на мужа. Норт опускается на колени рядом с корытом. Он не такой, как большинство мужчин. Он способен понять, о чем думает женщина.
   Норт. Почему ты избегаешь меня, Элли? С тех пор как мы узнали про ребенка, ты просто не подпускаешь меня к себе.
   Элли. Я теперь некрасивая, вот почему. (Начинает плакать.)И уже никогда не буду прежней. Этот ребенок все испортил. Превратил меня в старуху.
   Норт. Девятнадцать лет — это не так много. И ты такая же красивая. Ты моя милая жена. (Разметает холмики пены.)Ты — Элли, и это не изменится никогда.
   Элли. Нет! Пожалуйста... О, Норт, не надо, пожалуйста.
   Норт. Тише. (Из-под пены появляется ее грудь.)Видишь, какая ты красивая. Ты такая красивая, что я просто не могу на тебя смотреть.
   Элли. Я толстая, как поросенок. У меня все болит, и я чувствую себя старухой.
   Норт (подбирает мочалку и начинает осторожно тереть спину жены. Его руки под водой, но видно, что они приближаются к ее груди).Только не здесь... и не здесь... и уж никак не здесь.
   ПЕРЕХОД
   Реакция Элли. Она явно возбуждена его ласками. На лице ее появляется чудесная улыбка. Элли действительно прекрасна.
   Норт (продолжая ласкать жену).Моя красавица...
   моя Элли...
   Элли (задыхаясь).Правда? Я еще нравлюсь тебе? Да?
   Норт. Да, нравишься. И всегда будешь нравиться. Я же говорил, что ничто не изменится. Даже когда ты состаришься.
   КРУПНЫЙ ПЛАН
   Норт целует Элли. Поцелуй становится все более и более страстным... Герои исчезают в клубах пара.
   ПЕРЕХОД
   Камера опускается ниже, к самой воде, к требовательно-нежным пальцам Норта...
   — Снято! — Резкий голос Майкла Капуто словно ножом разрезал напряженное безмолвие сцены. — Отличный дубль. Все. Лично я иду погонять шары — иначе мой орел порвет ширинку.
   Однако ни Сюзанна, ни Уилл и не думали останавливаться. Техники, быстро смекнув, что к чему, не стали выключать камеру, зная, что всегда могут продать отснятый «горячий» материал любому развлекательному каналу.
   Герои, увлекшись, похоже, ничего не замечали. Выйдя из ванны, Сюзанна, нисколько не смущаясь своей наготы, рассмеялась и подергала партнера за ремень. Уилл подхватил звезду на руки и, впившись в ее губы поцелуем, который так и остался за рамками «Примулы», понес женщину в трейлер.
   Дверь захлопнулась.
   Австралийский оборотень.

Глава 64

   — Что дальше? — спросил Уилл.
   Основной материал уже был отснят, оставалось только сделать монтаж и озвучить фильм.
   Они медленно брели по пыльной равнине. Он совсем не собирался заводить роман, но, как говорится, один шаг — и попал в дерьмо. Сюзанна была одной из самых красивых женщин в мире, а Уилл всегда ценил самое лучшее.
   — Что дальше? — усмехнувшись, переспросила она. — Я вернусь в Калифорнию, а ты снова станешь мистером Мэгги Брэдфорд. Тебе ведь это нравится.
   Уилл моргнул. Слова больно жалили.
   — А что у нас было здесь?
   — Мы прекрасно провели время, согласен? Ты хорош, Уилл. Один из лучших.
   — Один из? — Теперь уже он усмехнулся. — С тобой не соскучишься.
   Сюзанна весело кивнула:
   — Верно, Уилл. Мозги у меня есть. Ох, милый! Я всегда выбирала самых-самых. Актеров, спортсменов, лыжников. Но ты не хуже их, так что не беспокойся.
   Уилл уже слышал голоса демонов. Очнувшись от долгого сна, они карабкались вверх, выползали из тьмы, цепляясь когтями за внутренности, и лезли в голову. Черт, как же он не любил проигрывать. Он просто не мог перенести поражение.
   — После этого фильма я стану звездой, — внешне спокойно сказал Уилл, хотя голос уже был готов сорваться на крик. — И тогда уже никто не назовет меня мистером Мэгги Брэдфорд.
   — Я сделала тебя звездой, — поправила Сюзанна. — Никогда не забывай об этом. И не советую влезать в этот бизнес — добра не будет. Можешь мне поверить — я знаю.
   Уничтожь ее. Но только не сейчас. Спокойно. Не спеши. Спланируй, как ты умеешь. Ведь урок в Рио пошел тебе на пользу.
   Уилл промолчал, и вскоре они повернули назад, к отелю.
   — Еще разок? Напоследок? — спросил он.
   Сюзанна усмехнулась и потянулась к нему.
   — Вот это я понимаю. Так держать. У меня или у тебя?
   — У тебя. Поиграем в твои игрушки.

* * *

   Сюзанна Пурсель не имела ни малейшего представления о том, как все случилось. Иногда ей даже казалось, что все происходит не с ней, а с кем-то другим, а она лишь наблюдает со стороны.
   Едва она переступила порог своей комнаты, как Уилл ударил ее сзади. Впрочем, может быть, и не он. Так или иначе, кто-то сильно толкнул ее в спину, и голубой ковер словно прыгнул навстречу. Сюзанна рухнула на пол и мгновенно потеряла сознание.
   ...И очнулась уже связанной по рукам и ногам ее же собственной скакалкой. Рот ей он заткнул бюстгальтером.
   А потом он запихнул ее в ванну.
   То, что началось после, было гораздо хуже.
   Он резал ей запястья и спокойно наблюдал, как кровь стекает по стенкам и уходит в водосток.
   Просто сидел и смотрел, как она истекает кровью.
   Сюзанна отчаянно дергалась, издавая жуткие приглушенные звуки, но веревки лишь затягивались еще туже.
   Она пыталась кричать, но кляп сидел слишком плотно.
   Тогда она попробовала умолять своего мучителя — глазами.
   Уилл наконец заметил и заговорил:
   — А, да. Теперь я вижу. Ты хочешь поговорить, верно? Может быть, ты даже хочешь взять назад свои гадкие слова, сказанные в мой адрес? Так или не так, Сьюзи? Я прав? Видишь, у меня тоже есть мозги.
   Сюзанна кивнула. Настолько энергично, насколько смогла. Крови вытекло много, и ее уже начало подташнивать. Голова кружилась, и Сюзанна боялась, что потеряет сознание.
   — Знаю, на самоубийство не очень похоже, но кое-что в этом есть. Любопытно смотреть, как человек умирает. Ты даже представить себе не можешь. И глаза у тебя сейчас такие интересные. Сколько мыслей проносится в этой голове, а? Вот бы узнать, о чем ты думаешь. Наверное, не можешь поверить, что ты, великая Сюзанна Пурсель, вот-вот умрешь. Невероятно, правда? Твоя жизнь не может закончиться вот так... вдруг, верно? Я вижу все эти мысли в твоих глазах, Сюзанна.
   Уилл замолчал.
   То, что он видел, очень напоминало самоубийство. То, что случилось с его отцом.

* * *

   На следующее утро Майкл Капуто пришел в отель, где жила Сюзанна. Он хотел попрощаться с ней, пожелать счастливого возвращения домой и — кто знает? — может быть, получить сладкую награду. Сюзанна не снимала трубку телефона, не ответила она и на стук в дверь.
   В конце концов ему удалось убедить менеджера открыть номер. «Наркотики, — думал Капуто. — Черт бы ее побрал. Ну почему так получается, что едва ли не каждая красивая женщина превращается в проблему с головной болью?»
   Он обнаружил свою ведущую актрису обнаженной, сильно изрезанной, без сознания, но живой. Кто-то приковал ее наручниками к кровати. Прошло полгода, прежде чем Сюзанна Пурсель смогла сняться в следующем фильме, а ее крупные планы уже никогда не были теми же, что раньше.
   Сюзанна поклялась сначала Капуто, а потом полиции, что Уилл Шеппард не имеет к этому никакого отношения. Больше она ничего не сказала. Никаких обвинений выдвинуто не было.
   И никому ни слова.
   Вот как сильно он ее напугал. Сюзанна уже не сомневалась, что Уилл Шеппард способен на убийство. И вообще на все.

Книга четвертая
Обратная сторона луны

Глава 65

   Я не убийца.
   Я никогда никого не убивала.
   Так я говорю себе, повторяю снова и снова.
   Едва мы вошли в здание суда, как все, кто там был, повернулись и уставились на меня. Дыхание сбилось. Я чувствовала, что схожу с ума. Может быть, уже сошла. Полицейские из тюрьмы и команда моих верных и дорогих адвокатов окружили меня плотным кольцом. Клаустрофобия. Я вспомнила, как лежала, скрючившись, в тесном пространстве под верандой дома в Вест-Пойнте. Все ужасы, прошлые и нынешние, соединились, смешались здесь.
   Шел дождь, и сотни людей, по большей части с черными зонтами, но некоторые с синими и красными, повернулись в мою сторону, чтобы, пусть мельком, посмотреть на так называемую знаменитую убийцу.
   Сердце разрывалось при мысли, что дети увидят меня такой — в наручниках, с большой алой буквой "У" на груди.
   Мы прошествовали по коридору и поднялись по лестнице в зал судебных заседаний, где нас уже ожидал судья Эндрю Сассман — крупный мужчина, примерно в шесть футов и шесть дюймов ростом, с черной, пронизанной серебряными нитями бородой, которой была предоставлена полная свобода роста. Судье Сассману было что-то между сорока и пятьюдесятью, и он напоминал раввина. Хороший знак, подумала я. Раввины ассоциировались у меня со справедливостью и честностью. Большего я и не желала.
   Справедливость и честность. Это ведь по-американски, верно?
   Обвинительный акт Эндрю Сассман держал в строгого вида черной папке. Мои защитники, разумеется, уже сообщили, чего следует ожидать, но я все равно не могла к этому привыкнуть.
   "Что — во имя Господа — я здесь делаю? Как получилось, что я оказалась здесь?
   Я же не преступница, в этом деле я жертва. Тогда почему меня судят за убийство?"
   Репортеры, освещавшие ход судебного процесса, уже находились в зале заседаний. Не один, а несколько художников приготовились запечатлеть меня для пославших их газет. Какой почет!
   Я стояла рядом с моим главным адвокатом Натаном Бейлфордом и все никак не могла поверить в реальность происходящего.
   — Доброе утро, — вежливо произнес судья Сассман, как будто меня обвиняли в неуплате штрафа за неправильную парковку или нарушении постановления властей города Бедфорда об обязательной стрижке травы у бордюра собственного дома.
   — Доброе утро, ваша честь.
   Я удивилась тому, что могу говорить так уверенно, что могу вообще говорить что-то и при этом оставаться вежливой.
   Судья поднял черную папку.
   — Миссис Брэдфорд, здесь находится обвинительный акт Большого жюри. Вы знакомы с его содержанием?
   Он говорил отчетливо и просто, как будто перед ним стоял обвиняемый в серьезном проступке ребенок.
   — Да, ваша честь, знакома.
   — Вы прочитали документ и имели время, чтобы обсудить его с мистером Бейлфордом или другими вашими адвокатами? — продолжал судья.
   — Мы разговаривали на эту тему.
   — Вы понимаете суть предъявленного вам обвинения? Осознаете, что обвиняетесь в убийстве вашего мужа, Уилла Шеппарда?
   — Я читала обвинительное заключение и понимаю суть выдвинутых против меня обвинений.
   Он одобрительно кивнул, как будто я была хорошей ученицей.
   — В таком случае признаете ли вы себя виновной в предъявленном обвинении?
   Я посмотрела ему прямо в глаза. Я знала, что это не имеет никакого значения, но мне все равно нужно было это сделать.
   — Я не виновна в убийстве. Я не признаю себя виновной.

Глава 66

   Нью-Йорк. Центральный парк. Мы с Уиллом женаты уже почти год.
   — Мэгги, ты что-нибудь видишь? Я ни черта не вижу. В этом проклятом парке слишком много дурацких деревьев.
   Мы втроем — Уилл, Дженни и я — сидели в роскошном, длинном, дымчато-сером лимузине. Уилл попытался прикурить, и голубовато-золотистое пламя запрыгало, освещая лицо и дрожащие пальцы. Он поднял руку и нервно провел ладонью по густым локонам.
   «Как он бледен. Устал. Испуган, — думала я, наблюдая за Уиллом. — Для него это очередное повторение Кубка мира. Сегодня вечером ему снова нужно кому-то что-то доказывать. Что ж, мне это понятно».
   — Что они там делают, в начале этой чертовой нескончаемой очереди?
   — Не вижу, — ответила я. — Думаю, пытаются очистить проезжий путь от пешеходов.
   — Видишь, какой популярностью уже пользуется твой фильм? — добавила Дженни, внеся свою долю поддержки.