Павел Корнев. Проклятый металл

Павел Корнев
Проклятый металл

 

Пролог

   Год 948 от Великого Собора
   Месяц Cвятого Доминика Просветителя
   Год девятьсот сорок восьмой от Великого Собора запомнился жителям Ланса как год недорода и год бесславного окончания вконец разорившей континентальные провинции войны. Горожан будоражили слухи о скором конце света, сельский люд в сердцах поминал засушливое лето, дождливую осень и раннюю морозную зиму. А еще – все поглядывали в небо на сулящую новые неприятности кровавую комету. И пусть никто толком не мог объяснить, какие именно несчастья вскоре обрушатся на страну, надежд на перемены к лучшему у подданных Джеймса Третьего почти не осталось. Да и какой прок от пустых надежд, когда вот-вот придется положить зубы на полку?
   Всадники, что направлялись на поклон к известному на побережье отшельнику, в полной мере ощутили на себе дурное настроение местных жителей. Радовались им разве что владельцы харчевен и постоялых дворов, да и у тех за фальшивыми улыбками скрывалось желание опустошить кошели путников до последнего денье. Напроситься же на постой в какой-нибудь захудалой деревеньке и вовсе было пустой затеей. Обыватели, с суеверным ужасом боявшиеся сглаза и порчи, не пускали чужаков даже на порог.
   Слишком уж часто в последнее время поражала души людей бесноватость. И слишком опрометчиво поступил монарх, повелев закрыть миссии ордена Изгоняющих и выдворить братьев-экзорцистов из страны. Приходские священники были способны изгнать из человека беса далеко не всегда…
 
   С пролива дул холодный, пронизывающий насквозь ветер, к полудню стеной повалил мокрый снег, но двое верховых и не подумали укрыться от ненастья на постоялом дворе. Молодой человек лет двадцати от роду, с резкими и властными чертами лица, кутался в плащ и очевидным образом злился на спутника, который поспешил тронуться в путь, едва только рассвело. Тот ехал впереди и помалкивал, однако усилившийся ветер и летевший прямо в глаза снег портили настроение и ему. К тому же щегольская короткая куртка, отороченная куньим мехом, совсем не подходила для разыгравшейся непогоды.
   – Смотрю, Патрик, ты сам не рад уже, что на своем настоял? – не смог удержаться от шпильки молодой человек. – Вот отморозишь себе что-нибудь, вспомнишь мои слова…
   – Прошу вас, дорогой Эдвард, пожалейте мое бедное сердце. – Патрик, граф Нейл, приложил руку к левой стороне груди, но глаза его остались холодными и бесстрастными.
   – Пожалеть? С чего бы? Я не хотел сюда ехать. Я боюсь даже подумать, что станется с отцом, когда он прослышит про авантюру, на которую подбил его наследника некий граф…
   – А я боюсь подумать, что сталось бы с неким наследником престола, попадись он на глаза его величеству в ту пору, когда не вполне владел собой. Мне и так уже пришлось позаботиться о вашем излишне болтливом камердинере.
   – С вами, Патрик, не поболтаешь… И вместе с тем монастырь Святого Мартина находится несколько ближе к столице, чем эта дыра Пригге. – Принц выплюнул название захудалой деревушки с нескрываемым презрением. – И переплывать через Ланмар не пришлось бы…
   – Вот именно, монастырь Святого Мартина находится слишком близко к столице. Кроме того, я вовсе не уверен, что настоятель способен снять порчу, зато поставить в известность вашего батюшку он бы ни в коем случае не забыл.
   – И что с того? Избавь он меня к тому времени от беса…
   – Мой дорогой принц, первородство вовсе не гарантирует престолонаследия! Слухи об одержимости гарантированно закроют вам дорогу к трону. А если присовокупить к ним самоубийство супруги, которое вряд ли можно объяснить одной только послеродовой горячкой…
   – Я не имею к этому никакого отношения!
   – Могли бы поменьше волочиться за придворными красотками… – вполголоса заметил граф, но был услышан.
   – Довольно, Патрик! Ты прекрасно знаешь, зачем отец устроил этот брак. Он кинул меня лордам с континента, как кидают кость своре голодных псов! Да, эти напыщенные болваны сразу позабыли о проигранной Норвейму войне, а герцог Риз пошел на такие уступки, о которых мы и мечтать не могли! Но знай я наперед, что его дочь окажется сущей ведьмой, я бы и близко к ней не подошел! Ты же видишь – эта стерва даже после смерти продолжает портить мне кровь!
   – Ваша любвеобильность, мой принц…
   – Да что любвеобильность?! Ведьма, она и есть ведьма, и моя верность не изменила бы ее природы!
   – Так-то оно так, но измена есть грех, а любой грех открывает бесам дорогу в душу. Не было бы греха, глядишь, и не пришлось бы нам тащиться за тридевять земель.
   – Вот только не надо читать мне нотаций! Лучше объясни, зачем мы едем к какому-то затворнику, если легко можем посетить миссию ордена Изгоняющих в Нильмаре?
   – Погода плохо влияет на вашу способность к здравым рассуждениям, мой дорогой принц. Вы хотите, чтобы о вашей проблеме моментально стало известно в Акрае? Желаете оказаться на крючке у Стильга?
   – Но тайна исповеди…
   – Когда тайна исповеди мешает государственным интересам, о ней принято забывать. Между тем всем известно, кому экзорцисты служат на самом деле. Ваш батюшка выставил их из страны вовсе не в припадке дурного настроения, как растрезвонили потом на каждом углу.
   – Тебе всюду заговоры мерещатся!
   – Тем и живу, – нахмурился граф. – Но почему вы так настроены против местного отшельника? Его успехи в изгнании бесов признавали даже экзорцисты!
   – Мне претит сама мысль прибегать к помощи еретика!
   – Ну, тогда вам одна дорога…
   – Куда? – заинтересовался принц.
   – В Норвейм. Вот братья-экзекуторы удивятся…
   – Патрик, не испытывай моего терпения!
   – Мне удалиться?
   – Нет, бесы тебя забери! – рявкнул Эдвард и, чуть помедлив, тихо заметил: – Прости, Патрик, я просто не хочу иметь никаких дел с отступником, пусть даже он и являет миру чудеса святости. Как мне говорили, его рассуждения полны ереси.
   – С каких пор вы стали таким благочестивым? – удивился граф.
   – С тех пор, как в мою душу вцепился этот клятый бес! Я не живу сейчас, а существую…
   – Вы и дальше собираетесь существовать? – уточнил Патрик, который за последнее время успел свыкнуться с резкими перепадами настроения его высочества и уже не обращал на них внимания. – Или все же намерены стать Эдвардом Первым?
   – Откуда такая любовь к риторическим вопросам? – нахмурился принц.
   Но едва он только собрался сказать графу какую-нибудь гадость, как лес расступился, и всадники выехали на просторную поляну.
   – Мы на месте. – Патрик указал на темный силуэт двухэтажного дома.
   – А неплохо этот отшельник устроился, – задумчиво огляделся по сторонам принц.
   Выбежавший из пристроя служка ловко принял поводья и повел лошадей к приспособленному под конюшню сараю.
   – Добро пожаловать! – указал на крыльцо граф Нейл.
   – Только после тебя, – бросил ему в ответ Эдвард.
   Пропустив графа вперед, принц расстегнул застежки плаща, на ладонь выдвинул из ножен меч и бросил его обратно.
   – Говорите, это мне везде заговоры мерещатся? – не упустил возможности съехидничать Патрик и, кое-как сбив с куртки снег, без стука распахнул дверь.
   Принц последовал за ним. Откинул с головы капюшон и внимательно оглядел просторную комнату, у дальней стены которой в камине гудело высокое пламя. Рядом громоздилась сложенная из сухих дров высокая поленница, так что ненастье хозяин дома встречал во всеоружии. Впрочем, вышедший к гостям отшельник ничуть не походил на человека, которого мог смутить обычный снегопад.
   – Ваше высочество, – слегка склонил голову мужчина неопределенного возраста, облаченный в длинную байковую хламиду, – большая честь для меня видеть вас здесь…
   – Неужели?..
   Эдвард бросил мокрый плащ на спинку кресла и прошел к камину. Интересоваться, откуда затворник знает, кто к нему пожаловал, он и не подумал. Спрашивать имя хозяина – тоже. Ни к чему это.
   – У вас есть основания сомневаться в моих словах? – мягко улыбнулся отшельник.
   – А у меня есть основания вам доверять?
   – Однако же именно вы почтили меня визитом…
   – Туше! – хохотнул Патрик и сел поближе к камину. – Надеюсь, вы не откажете замерзшим путникам в стаканчике бренди?
   – Или подогретого вина, – уставился Эдвард на хозяина, почтение которого к гостям было, без всякого сомнения, показным. Уж кого-кого, а лицемеров и лжецов принц на своем веку навидался достаточно.
   – Я не держу в доме хмельного, – вежливо, но твердо сказал затворник. – Думаю, не хуже бренди вас согреет травяной чай.
   Эдвард досадливо поморщился, но предложенную кружку, над которой курился легкий дымок, принял. Отхлебнул. Насупился. Досадливо посмотрел на отшельника и рубанул с плеча:
   – Ты можешь мне помочь?
   – Смотря что вы хотите от меня получить, ваше высочество, – ушел от прямого ответа хозяин лесного жилища.
   – А сам ты этого не понимаешь?
   – Я понимаю лишь, что на вас наслали порчу. Еще я вижу беса, терзающего вашу душу. Каждодневные молитвы за здравие членов королевской семьи пока не дают ему обрести должную силу…
   – Ах вот как? – Эдвард в раздражении грохнул кружкой. – Обрести должную силу? Ты так это называешь?
   – Неважно, как я это называю, важно, что я могу этому помешать. Полагаю, вы хотите избавиться от порчи…
   – Браво! – зааплодировал принц. – Друг мой, да ты, оказывается, настоящий мыслитель. И как только догадался?
   – Ваше высочество, вы уверены, что хотите именно этого? – спокойно продолжил отшельник, не обратив ни малейшего внимания на прозвучавшую в словах собеседника издевку.
   – А что еще ты можешь мне предложить? Развернуться и отправиться домой?
   – Отнюдь нет. – Невозмутимость на мгновенье покинула хозяина дома, но он моментально взял себя в руки: – Порчу можно вернуть. Порчу можно передать другому человеку…
   – Какие ты мерзости говоришь! – скривился Эдвард и вскочил на ноги. – Нет! Все, чего я хочу, – это избавиться от нее навсегда. Если тебе это по силам, называй свою цену.
   – Не все в этом мире измеряется деньгами…
   – Не стоит испытывать мое терпение!
   – Выслушайте меня, ваше высочество…
   – Разговор тут короткий: либо ты можешь снять порчу, либо нет!
   – Могу.
   – Тогда в чем проблема?
   – Прежде чем что-либо сделать, я должен объяснить возможные последствия, – скрестил на груди руки раздраженный упрямством принца отшельник.
   – Ваше высочество! – встрепенулся вдруг граф Нейл. – Выслушайте его. Не зря же мы проделали этот длинный и, так скажем, не очень приятный путь.
   – Не уверен! – В глазах принца полыхнула ярость, однако здравый смысл быстро взял верх. – Ладно, говори, чего ты там хотел…
   – Сначала просветите, что именно с вами произошло. Мне нужны подробности.
   – Подробности? – фыркнул Эдвард. – Одна ведьма натравила на меня бесов, вот и все подробности!
   – Если вы не хотите об этом говорить, боюсь, я ничем не смогу помочь…
   – А-а-а, бес с тобой! – махнул рукой принц. – Моя супруга была на сносях, когда кто-то наплел ей обо мне всяких небылиц. Роды начались раньше срока, после них она и вовсе обезумела. Отказывалась глядеть на сына, бормотала что-то странное о тьме, проклятии и расплате. Несколько дней назад ее нашли удавившейся собственным шелковым палантином, а в ночь после похорон… в ночь после похорон моей душой попытался завладеть бес!
   – Люди часто используют силы, не до конца понимая их природу, – кивнул отшельник.
   – Не до конца понимая? – уставился на него принц. – Ты меня слышал вообще? Она призвала на мою голову беса!
   – Бесы всего лишь частицы Бездны, обитающие в великой пустоте. К истинной Тьме они не имеют никакого отношения.
   – Что?! Ты в своем уме?! – подскочил как ужаленный Эдвард. – Частицы Бездны? Да только всенощное бдение о королевской семье не позволило этой твари живьем утянуть меня в преисподнюю!
   – Не все так просто, ваше высочество. Бесы – лишь сгустки силы. Не скверна, но порождения пустоты! Сами по себе эти создания не хороши и не плохи. Другое дело, что они способны проникать лишь в души, отягощенные грехом, ведь именно такие души лишены целостности. И поскольку грех изначально темен…
   – Избавь меня от своих еретических бредней! – приказал принц. – А не то живо отправишься на костер!
   – Не надо угроз. Я просто пытаюсь помочь. И изгнание беса – это крайний вариант. С моей помощью вы сможете взять над ним верх и получить его силу…
   – Замолчи! Об этом не может быть и речи! Избавь меня от порчи, если можешь, и тогда я закрою глаза на крамольные речи, что ты ведешь в моем присутствии!
   – Я спасу вас, но кто поможет остальным бесноватым, чьи души полны скверны лишь потому, что некому позаботиться о них и наставить на путь истинный? – повысил вдруг голос отшельник. – Вы столкнулись с обитателями Бездны исключительно из-за наведенной порчи, но есть и те, кто от рождения наделен даром соприкасаться с иным миром.
   – Бесноватость – это дар? – хмыкнул граф Нейл.
   – Бесноватыми пусть занимаются экзорцисты! – отрубил принц.
   – Экзорцисты калечат души, выжигая из них то, чего сами не разумеют! – вмиг растерял всю свою невозмутимость отшельник. – Больше них вреда приносят только экзекуторы, но тех изначально ведет корысть и жажда власти…
   – И что мне теперь, устроить приют для бесноватых?
   Принц схватил со стола кружку с чаем и в три глотка осушил ее до дна. Темечко заломило, будто кто-то бился в голове, желая вырваться наружу. Эдвард выудил из кармашка четки и судорожно принялся перебирать их, пытаясь успокоить бешено стучавшее сердце.
   – Нет, ваше высочество, – покачал головой отшельник. – Природу Бездны нужно изучать. Когда мы познаем ее, мы изменим мир! Кому нужны мертвые люди, именуемые святыми? Надо построить новые храмы…
   – Довольно! – Принц с трудом унял бившую его дрожь, до боли стиснув пальцами граненые бусины четок. – Патрик, он и вправду спятил, или мне только кажется?
   – Ваше высочество, – отшельник шагнул к Эдварду, – вы просто не представляете, что это даст вам лично. Бесы – не только проклятие, но и оружие. Понимая их природу и используя их, вы легко сокрушите всех врагов…
   – Для начала я должен буду перебить половину собственных подданных, – с явственно прозвучавшим презрением в голосе ответил принц. – Против меня выступят все: чернь, лорды, Церковь. Ланс и Драгарн тоже не останутся в стороне: они давно точат зуб на наши континентальные провинции, а война с еретиками – прекрасный повод для военного союза.
   – Но…
   – Никаких «но»! – не выдержал Эдвард. – Называй свою цену и не морочь мне больше голову!
   – Чтобы избавить вас от порчи, я буду вынужден принять ее на себя. – Отшельник внезапно успокоился. Зеленые глаза потемнели, а потом и вовсе сменили оттенок: один загорелся желтым огнем, второй стал серым, словно припорошенная дорожной пылью стекляшка. – Однако, если вы примете мое предложение…
   – Еще раз услышу об этой ереси, отправлю на костер, – пообещал принц и в сердцах кинул в графа Нейла перчаткой. – Ты куда вообще меня притащил?
   – А что, был большой выбор? – пожал плечами граф и поднялся на ноги. – Назовите уже свою цену, почтенный, или мы немедленно отбываем.
   Отшельник несколько мгновений играл с графом в гляделки, потом опустил глаза и после недолгой паузы сразил принца наповал:
   – Я хочу стать наставником вашего сына.
   – Что?! Отдать первенца еретику?! – Эдвард от такой наглости потерял дар речи и заперхал. Придя в себя, он кинул на стол туго набитый кошель и многозначительно похлопал ладонью по рукояти меча. – Выбирай: золото или сталь.
   – Ваше высочество, – ухватил принца за руку Патрик, – так нельзя!
   – Нельзя? – прошипел принц в лицо советнику. – А ему надо мной издеваться можно?
   – Нельзя вершить самосуд! Если узнают…
   – Мне не нужно золото, – подлил масла в огонь отшельник.
   – Ну что ж, – оставил в покое меч Эдвард, – ты сам выбрал свою судьбу. Уж поверь, я позабочусь, чтобы еще до захода солнца твой прах развеяли по ветру!
   – Не думаю, что это в вашей власти, – не испугался угроз еретик. – В последнее время во владениях герцога Риза ваше слово мало что значит. Он, говорят, души в своей дочери не чаял…
   – Ах ты подлец! – вскипел принц и вдруг хлопнул себя по лбу. – Герцог Риз! Ну конечно, как я сразу не сообразил!
   – Мальчик получит прекрасное образование, можете не сомневаться.
   – Моего сына еретик учить не будет! Никогда такому не бывать!
   Эдвард схватил плащ и зашагал на выход, но у двери его нагнал Патрик.
   – Ваше высочество, одумайтесь, – зашептал он на ухо принцу. – Из ведьминого отродья так и сяк не выйдет толку!
   – Он не только ее сын, в его жилах течет и моя кровь! – осадил графа Эдвард. – Не забывай об этом!
   – Но наполовину в нем порченая кровь Ризов, – уперся граф Нейл. – Прежде чем мы уедем, подумайте: хотите ли вы собственными руками преподнести корону одному из своих братьев?
   – К бесам трон!
   – Дорогой Эдвард! Возьмите себя в руки! В конце концов, мало ли что может случиться, пока ребенок растет? Никто из нас не вечен…
   – А ведь и верно, – одумался принц, сунул Патрику скомканный плащ и, вернувшись в комнату, убрал в карман забытый на столе кошель. – Приступай, отшельник!
   – Слово дано?
   – Слово дано!
   – Да будет так! – важно кивнул затворник и протянул руку к голове наследника престола.
   Коснулся.
   Эдварда передернуло от отвращения, он хотел было отодвинуться, но не успел: в глазах вспыхнули искры, тело наполнила смертная слабость, и принцу пришлось опереться о стол, чтобы не рухнуть на пол.
   Мгновение спустя отшельник резко – будто жнец серпом взмахнул – отнял руку, и граф Нейл с изумлением увидел, что меж крепко сжатых пальцев у того извивается выдернутая из его высочества тень – тень куда более темная, чем ей полагалось быть при столь скудном освещении.
   Еретик взмок от напряжения, его всего перекорежило, словно какая-то иная сущность пыталась перекроить человеческое тело по собственным меркам. И все же отшельник оказался сильней: когда его посеревшие пальцы разжались, от вырванной из принца тьмы не осталось и следа.
   – Это все?.. – Эдвард помотал головой, прислушиваясь к собственным ощущениям. Понял, что разъедавшая все последние дни душу язва больше не высасывает из него силы, и широко улыбнулся: – Благодать-то какая…
   – Да, ваше высочество. Как и договаривались, я вырвал беса из вашей души и заточил его в своей.
   Отшельник вытер разом вспотевшее лицо и размеренно задышал, пытаясь унять лихорадочное сердцебиение.
   – Вот и замечательно…
   Принц забрал у графа плащ и, не прощаясь, устремился прочь из этого странного места. Он снова чувствовал себя живым, здоровым и полным сил. И это приводило его в неописуемый восторг.
   – В семь лет, – толкнул Эдварда в спину голос отшельника. – Когда вашему сыну исполнится семь лет, я жду его у себя.
   – Что? – недоуменно обернулся принц, который мыслями был уже далеко отсюда, потом вспомнил об уговоре и небрежно махнул рукой: – Ну да, конечно, конечно…
   – И еще, ваше высочество! Я запер беса в себе, но если со мной что-нибудь случится, он непременно вернется по вашу душу.
   Эдвард в бешенстве хлопнул дверью, молча вышел на крыльцо и расправил плечи. Набрал полную грудь морозного воздуха и моментально унял обуявший его гнев. Пусть в малыше и течет порченая кровь Ризов, еретик не станет его наставником никогда. Даже если ради этого принцу придется кого-то убить.
   Никогда!

Часть первая

   Год 971 от Великого Собора

Глава 1
Экзорцист. Люди и бесы

   Месяц Святого Огюста Зодчего

I

   Почтовая карета прибыла на главную площадь Ронева, когда городские часы – одна из двух городских достопримечательностей – отбивали полдень. Делали они это словно нехотя: медленно, с долгими перерывами между разносившимся над крышами домов звоном медного гонга. Механизм часов давно следовало перебрать или, на худой конец, смазать, но у магистрата до этого никак не доходили руки. У магистрата вообще до многого не доходили руки – такие уж это были люди. Под стать часам: неторопливые, привыкшие делать лишь то, что отложить на завтра уже нет никакой возможности. Да другого от них и не требовалось. Как-то незаметно переросший из захудалого поселения в коронный город, Ронев существовал и худо-бедно развивался только благодаря своей второй и главной достопримечательности – королевской тюрьме.
   Сейчас уже не верилось, но когда-то в тюрьме не хватало свободных камер. Заключенные ломали мрамор и малахит, добывали медную и серебряную руду на местных рудниках, и разросшийся вокруг тюрьмы городок процветал. Но рудники иссякли, и как-то незаметно ушло в прошлое былое благополучие. Благополучие ушло, а тюрьма и королевский гарнизон остались. Горожане затянули пояса, но привыкли. Так и жили: без излишеств, зато с уверенностью в завтрашнем дне. Все верно: преступники на их веку точно не переведутся.
   Дежурившие на площади стражники были истинными детьми своего города – обрюзгшие от дармового пива дядьки в мятых форменных плащах составили алебарды к ограде занимаемого королевской почтой особняка и отчаянно скучали, дожидаясь конца смены. Караул на главной площади считался чем-то вроде наказания: целый день торчать на глазах у начальства и важных шишек из магистрата было серьезным испытанием для привыкших к куда более вольной жизни блюстителей порядка.
   Поднятые воротники плащей и нахлобученные по самые уши шляпы худо-бедно защищали от порывов студеного осеннего ветерка, но когда тусклое солнце скрывалось за серыми кучевыми облаками, становилось и вовсе тоскливо. Поэтому при появлении из почтовой кареты экзорциста начальник караула просто опешил от такой несправедливости.
   Высокий, похожий на пугало в кожаном плаще до пят и широкополой шляпе, экзорцист одним только видом своим вызвал у уныло переглянувшихся стражников изжогу. Мало того что с самого пользы как с козла молока, так еще и в карету с ним никто из добрых подданных короля Альберта Второго – да продлят Святые годы его жизни! – в здравом уме не сядет. Только по большой нужде. А значит, с путешественников сшибить пару монет сегодня точно не получится. Плакал дневной калым…
 
   Прекрасно понимая, какое впечатление произвел на оробело пялившихся на меня стражников, я поднял руку и требовательно прищелкнул пальцами. Перчатки из толстой кожи смягчили щелчок, и прозвучал он едва ли громче звона нашитых по краям шляпы и швам плаща серебряных колокольчиков, но начальник караула моментально оказался рядом.
   – Чем могу служить, господин экзорцист? – уставившись на носки своих пыльных сапог, выпалил он.
   – Как пройти к ближайшему постоялому двору? – вытащив из кареты увесистую дорожную сумку, спросил я.
   Из-за закрывавшей низ лица кожаной полумаски голос прозвучал глухо, и стражник вздрогнул от неожиданности. Совсем они здесь запуганные. На полдень отсюда все не так. В Стильге перед законом все равны. Даже братья-экзорцисты ордена Изгоняющих. На словах, конечно, но и это немало.
   – Прямо по улице, господин экзорцист, – указал куда-то за карету десятник. – Как рынок пройдете, так сразу постоялый двор будет – «Жареный петух», не промахнетесь.
   – Держи.
   Я щелчком большого пальца отправил в воздух мелкую серебряную монетку, нисколько не сомневаясь в ее дальнейшей судьбе. Но нет – стражник промахнулся, и грош звякнул о брусчатку. Совсем они тут мышей не ловят. И не думаю, что в гарнизоне дела лучше обстоят. Сожрут их. Или Стильг, или полуночный сосед – Норвейм. Да и между собой эти малые королевства, великие герцогства и прочие вольные баронства перегрызться могут запросто.
   – Благодарю, господин…
   Не слушая, я закинул на левое плечо ремень сумки и двинулся в указанном направлении. Узконосые сапоги – не такие уж и неудобные, как могло показаться на первый взгляд, – цокали по брусчатке набойками, в тон им звенели многочисленные серебряные колокольчики.
   Цок-цок. Диги-дон, диги-дон. Цок-цок. Диги-дон…
   Неудивительно, что все встречные заблаговременно переходили на другую сторону дороги, поспешно заскакивали в проулки и старательно отворачивались, боясь даже взглянуть в мою сторону. Ну как же, нельзя взглядом с экзорцистом встречаться, никак нельзя! Если уж они бесноватого зачаровать могут, просто посмотрев в глаза, то страшно даже подумать, что с простым человеком станется. Вот и от звона их колокольчиков молоко скисает…
   Вскоре камни брусчатки под моими ногами сменили гнилые доски мостовой, и цокот набоек стих. Но жителей Ронева так легко, оказалось, не провести, и они продолжили шарахаться от меня почище, чем от мытаря. Как дети малые…
   Впрочем, на огибающей рынок улочке прятаться было особо некуда, и горожане торопливо жались в разные стороны, стараясь ненароком не коснуться моего плаща. В шуме и гаме торгового района звон колокольчиков почти потерялся, но, уловив на миг сбившийся перезвон, я, не глядя, ткнул локтем за спину. Тут же крутнулся на каблуке и добавил ребром ладони.
   Второй удар вышел смазанным: пытавшийся срезать колокольчик шельмец согнулся, зажимая сломанный локтем нос, и получил не ребром ладони по шее, а серебряной накладкой на обшлаге по лбу. Повезло. Совсем еще молоденький парнишка, распластав руки, навзничь рухнул в дорожную грязь, но никто из прохожих даже не замедлил шага. Разве что замерший в подворотне соседнего дома крепкий парень сунул руку под рваную куцую куртку, но перехватил мой взгляд и решил не дергаться. Умный мальчик.