Печенкин Владимир. Искушение Христа в пустыне

Когда Иисус открыл глаза, то перед собой он увидел Иерофанта,
смотрящего на него с большой любовью. Иерофант был тоже обнажен, его
скульптурная фигура удивляла гармонией и красотой, а бархатная, нежная кожа
радовала глаза.
- Будь осторожен, - сказал Иерофант, - в твоем поцелуе я уловил любовь
к женщине. Когда через мертвый сон ты покинешь свою плоть, твоя скрытая
энергия любви к женской плоти притянет к тебе обворожительную женщину или
нескольких женщин, которые будут тебе предлагать свою преданную любовь,
чтобы в плотской любви на ложе забрать у тебя божественное семя. Это
божественное семя в тебе дает возможность находиться на пути обретения сана
Иерофанта, Сына Божиего. То есть ты можешь стать Пастырем народа. Я буду
тебя во время мертвого сна охранять от подобных вмешательств женских
сущностей, ибо твое семя любви во мне, а я буду молиться за тебя. Если бы ты
мне не подарил твое семя любви, мне было бы сложнее охранять твою душу от
женской притягательной сексуальной любви. Помни, та женщина, которая
пребывает внутри тебя, знает все твои слабые места и может воспользоваться
ими, чтобы завлечь тебя в любовную игру и забрать у тебя твое семя. Отдав ей
семя, ты становишься ее рабом и теряешь силу, необходимую, чтобы стать
Учителем народа, ибо ты будешь мужем и отцом ее детей. Она и ваши дети
удержат тебя в том мире, куда ты попадешь, когда во время мертвого сна ты
выйдешь из своей плоти. Тот мир, в который ты попадешь, будет для тебя таким
же реальным, материальным миром, как этот. Ибо любой мир, в который мы
попадаем, нам кажется реальным, хотя является иллюзорным. По истечении семи
дней ты для меня станешь по-настоящему мертвым, если ты не вернешься в свою
плоть. Я буду прикладывать все усилия, чтобы ты вернулся в эту плоть, ибо у
тебя еще много дел в этом мире. Будь мужественен и спокоен.
Иерофант с большой любовью прижал его к себе и нежно поцеловал в губы
посвящаемого. Иисус тоже трепетно обнял Иерофанта, проявляя смирение,
кротость и понимание.
- Пойдем, - ласково произнес Иерофант, - теперь мне надо все твое тело
натереть специальным благовонным маслом, а затем этим же маслом ты должен
натереть все мое тело. Такая процедура является для тебя более менее
надежной защитой в ином мире от разных неприятностей.
Иерофант подвел своего ученика с специальному ложу, на котором натирали
мазями или благовонным маслом из магических цветов и трав.
Иисус лег на это ложе. Иерофант достал каменный флакон с маслом и стал
растирать все тело своего ученика, шепча молитву...
После всех этих процедур Иерофант надел на ученика длинную рубаху,
которую носил сам. Иерофант был в белой священнической царственной одежде и
походил на Ангела Господня.
Пройдя по запутанным коридорам подземелья, они вошли в помещение-склеп,
где находилось каменное ложе. В каменном помещении было холодно. Иерофант
поставил фонарь на специальное место и указал на ложе, куда должен лечь
ученик.
Когда Иисус лег на каменное ложе, Иерофант достал маленький сосуд со
специальной мазью. Этой мазью он натер ноги ученику, смазал нос и... Затем
взял чашу с винным напитком, настоянным на специальных травах, и предложил
немного отпить. После он скрестил на груди ученика его руки, поправив на нем
длинную рубаху, и на прощанье поцеловал его в губы.
- Мир тебе! И да пребудет с тобой Бог! - прошептал Иерофант и удалился.
Свет лампы постепенно угасал, и Иисус медленно погружался в темноту.
Веки его тяжелели, и глаза закрылись. Ноги деревенели, и он их уже не
чувствовал. Дыхание замедлялось и становилось неощутимым. Сознание
померкло...
В глазах забрезжил солнечный свет. Иисус почувствовал, что он лежит в
воде на специальном ложе. Все тело его было погружено в воду, кроме головы.
Он медленно открыл глаза. Вокруг него простирался прекрасный сад. Пели
птицы. Было тепло. По голубому небу плыли, как лебеди, небольшие облака.
Опьяняющий аромат цветов парил над бассейном, в котором пребывал Иисус. Вода
бассейна отражала синеву неба, а на поверхности ее плавали лепестки роз. Все
благоухало и очаровывало. Поистине, это напоминало ему рай.
Четыре девы-рабыни, увидев, что их господин открыл глаза, стали с
позолоченных подносов бросать фонтаном вверх лепестки роз. Они были
полностью обнажены, как и он, и каждая очаровательна по-своему. Девушки
отличались изящными линиями тел, упругой и бархатной кожей. Одна из них была
белокожая с длинными русыми волосами, другая - как статуэточка, с восточными
очертаниями лица, третья - обворожительная индианка, а четвертая - нубийка,
чьи движения были грациозны, как у черной пантеры. В каждой из них Иисус
видел красоту распускающегося цветка и великолепие женской невинности.
Отставив подносы, они мыли и ласкали все тело Иисуса. А он от
удовольствия то закрывал глаза, погружаясь в негу, то открывал и любовался
изгибами женских фигур. Девушки приятно улыбались, и их легкий смех радовал
его слух. Подвески, кольца, браслеты, ожерелья из золота, серебра с
драгоценными камнями придавали им дополнительную обворожительность,
побуждающую к плотскому вожделению. Но Иисус не возбуждался, и девушки, видя
это, переглядывались между собой и посмеивались.
Подошел слуга и сказал:
- О царь, мой господин, пора готовиться к свадьбе...
- К чьей свадьбе? - удивленно проговорил Иисус.
- Вашей, о царь наш и господин! - залепетали девушки.
- О наш господин, - продолжила индианка, - вы несколько дней находились
вне себя от горя, ибо ваш отец-царь умер. Все его наследство передалось вам.
Вы заболели и были несколько дней в бреду.
- Когда вы стали постепенно выздоравливать, - заговорила нубийка, - вас
перенесли сюда, чтобы вы поскорее пришли в себя.
- Ибо сроки вашей свадьбы приблизились, - подхватила дальше речь
девушка с восточными очертаниями лица.
- А сегодня, - полилась речь из уст белокожей красавицы, - ваша свадьба
с прекрасной царевной, от этого два царства объединяются, сливаются. Войны и
раздоры прекращаются. А вы, наш господин и царь, становитесь после свадьбы
великим властелином двух земель.
Пришли слуги-юноши в набедренных повязках, статные и грациозные. Они
принесли царские свадебные наряды и полотенца. Девушки-рабыни помогли
приподняться своему господину и выйти из бассейна. Юноши окружили своего
господина-царя, полотенцами обсушили все его тело, затем натерли его плоть
благовонными мазями и одели его в царственные одежды со всеми драгоценными
украшениями...
Пир длился семь дней и ночей. Столы ломились от разных удивительных
блюд. Чего только на праздничных столах не было. Весь народ ликовал и
праздновал эту свадьбу. Много было заморских гостей, царей из других стран.
Они поздравляли молодую чету, дарили им прекрасные богатые подарки. И желали
им, чтобы у них родился наследник, который продолжит добрые дела своих
родителей.
После этих семи дней должна была состояться брачная ночь. Слуги и
служанки проводили брачную пару до покоев, где должно было произойти
любовное сочетание их тел и чувств с помыслами о будущем наследнике. Сняв с
царя и царицы верхние праздничные уборы и одежды, вышитые золотом и
серебром, украшенные драгоценными камнями, слуги и служанки удалились.
Царица на ложе обнажилась и медленно погружалась в мягкую постель. Все
ее тело, жесты рук и манящий взгляд притягивали его. Иисус медленно подходил
к ней и рассматривал все прелести ее тела. Она, плавно изгибаясь,
переворачивалась, чтобы глаза царя наслаждались всеми достоинствами грации
ее обнаженной фигуры, пытаясь заворожить его очи и устремить его помыслы к
любовным вожделениям. Как бы она ни изгибалась и ни поворачивалась, ее
томный взгляд наполнялся флюидами любви и притягивал его к себе.
Иисус взошел на мягкое ложе и возлег... Она благоухала ароматом
сладчайшей розы. Магия запахов ее кожи делала свое дело. Иисус гладил ее
нежное тело, и его губы приближались к ее губам. Своим телом и руками он
ощущал трепет ее вибрирующей плоти. И когда их губы сомкнулись, он, закрыв
глаза, стал мягко обмениваться поцелуями. Чем дольше он касался своими
губами ее розовых цветочных губ, тем отчетливее ощущал не только своим
телом, но и руками и губами, что он целует другую прекрасную плоть. Открыв
глаза и оторвавшись от сладостного затяжного поцелуя, он к своему удивлению
обнаружил, что под ним находится знакомый ему очаровательный юноша с
бронзовой кожей. Иисус привстал, глаза его расширились, и он взглядом
скользя по обнаженному телу юноши, не понимал, что происходит. Юноша с
любовью протянул к нему руку и ласково произнес: "Это же я! Твоя любовь
принадлежит мне. Когда я кого-то люблю, то соединяюсь с ним воедино..."
И вдруг юноша исчез и перед Иисусом лежала обнаженная царица. Она также
в истоме протягивала к нему руки и шептала: "Милый, возьми меня всю, я твоя.
Бери меня! Бери меня!.. Целуй меня! Оплодотвори меня!.."
Иисус почувствовал, как в его плоти вновь зажглась страсть к женской
усладе. Его уста стали приближаться к ее губам, которые напоминали
раскрывающийся бутон розы. Она под ним изгибалась, затягивая его в себя...
Он прикрыл свои глаза, и их губы слились в поцелуе. Он оторвал нежно свои
уста от ее губ и открыл глаза. Но его очи видели царицу, которая страстно
жаждала принять его семя в себя. Она дышала прерывисто, крылья носа ее
вибрировали, глаза были прикрыты, а лепестковые уста - приоткрыты, руки ее в
трепете скользили по его телу. Приблизившись к ее чарующим устам, Иисус
закрыл глаза. Вот опять их уста слились в затяжном поцелуе. Аромат цветов
благоухал от ее лица и опьянял его. Но вдруг он опять почувствовал, что
целует другие уста и под ним другая обнаженная плоть. Иисус, продолжая
целовать, открыл глаза. К своему удивлению он увидел перед собой лицо
Иерофанта. В недоумении, оторвав свои уста от губ Иерофанта, Иисус стал
приподниматься.
Иерофант заговорил: "Женщина подобна природе, которая любит, чтобы ее
оплодотворяли небесным семенем. За свое семя от нее ты получишь только
материальное. Сохранив семя в себе, ты можешь стать Пастырем народа. А
значит, ты своим семенем - божественной истиной - сможешь оплодотворить
племена, народы и языки, делая их счастливыми. Сохранив семя в себе, ты не
теряешь обратную дорогу возвращения к своему Богу. Твоя семейная жизнь, даже
если ты царь, не сможет дать народу то счастье, которое может дать Пастырь.
Ты сможешь осчастливить свою семью, в лучшем случае свой народ, но только
лишь на то время, пока ты живешь и обладаешь достаточными богатствами и
властью. Но если ты - Пастырь народа, ты сможешь осчастливить свой народ и
другие народы на века и тысячелетия. Выбирай: или твое счастье в семье, в
своем народе, или ты даешь, указываешь путь к счастью всем народам на века и
тысячелетия, если ты Сын Божий".
Видение исчезло и Иисус перед собой видел только царицу, которая что-то
сладостно шептала, а ее тело нежилось под ним.
Он развернулся и навзничь упал рядом с ней на мягкое ложе. Затем,
закрыв свои глаза, он произнес: "Если ты Сын Божий..." Его тело утопало в
мягкой постели. Ему казалось, что он падает в бездну.
Было темно, чьи-то руки аккуратно и бережно его трогали. Сознание
Иисуса было неясным, как будто он пребывал в бреду. Вот он опять
почувствовал, как чьи-то руки растирали его виски, лоб, лицо, шею, руки,
кисти, туловище, живот, бедра, ноги, стопы. Его тело переворачивали и опять
растирали. Потом чьи-то губы прикасались к нему сверху вниз в определенных
точках, и он стал ощущать тепло от касания губ и дыхания.
Иисус стал ощущать свет в глазах и тепло солнечных лучей. Когда вся
плоть его почувствовала на себе благодать солнечных лучей, а закрытые глаза
привыкли к дневному свету, Иисус попробовал пошевелить пальцами рук. Чьи-то
руки, которые растирали все члены его тела, приостановились и замерли. Затем
эти же руки бережно приподняли его голову и туловище.
Открыв глаза, Иисус перед собой увидел Иерофанта. Глаза учителя сияли
любовью, и это отражалось на его челе и в улыбке.
- С возвращением! - с внутренней радостью, полушепотом произнес
Иерофант и поцеловал своего ученика после мертвого сна.
- Радуйся! Ты очистился! Теперь ты один из нас, - обнимая его,
продолжал свою речь Иерофант, - сейчас ты отдохни, наберись сил, а затем я
представлю тебя всей нашей коллеги жрецов-посвященных, ибо и ты становишься
духовным учителем, а значит, и Сыном Божиим. Я очень рад за тебя. Отдыхай. Я
буду рядом.
Иисус закрыл глаза и почувствовал, как Иерофант его нежно обнял,
прижимая к себе, и поцеловал в губы. Потом уложил и накрыл его полотном.
Иисус был счастлив, что он прошел посвящение через семидневный мертвый
сон, и уже знал, к какому высшему назначению он должен направлять все свои
помыслы и деяния. Да, он сегодня обретет сан Наставника, Учителя, Сына
Божиего.
С такими радостными помыслами он погрузился в сон...
Открыв глаза, он был удивлен, ибо он смотрел в ночное небо пустыни. Он
потрогал себя, песок, на котором возлежал. Приподнял голову, огляделся.
Точно! Он находился в пустыне. На небе во всей своей красе сияла полная
луна.
Иисус приподнялся, все его тело оттаивало от скованности и непонятной
тяжести. Разминая свою плоть и поглядывая на полную луну, Иисус вопрошал:
"Боже, сколько же дней я пребывал в своем сне. По крайней мере не менее семи
дней, так как последний раз, когда я видел луну, она была половинчатая, как
разломанная пополам лепешка, а теперь весь диск луны блистательно
путешествует по небосводу, озаряя пустыню. Боже! Как я Тебе благодарен за
знания, которые я получаю здесь, когда погружаюсь в глубины своего
потаенного сознания. Отче, пребудь во мне и помогай мне пройти все испытания
в моих видениях и не дай мне впасть в искушения, а узнать лукавого и
поступать по Твоей правде. По Твоей милости я уже знаю: чтобы дать людям
свет Твоей Любви, как путь к счастью, я не должен вступать в любовный союз с
женщиной, чтобы создать с ней семейную пару. Преступая древнюю заповедь
Господа: плодитесь и размножайтесь, я понимаю, что, будучи семейным
человеком, не смогу обеспечить счастье ни своей жене, ни детям, ибо этот мир
земной лежит во зле".
Иисус прохаживался по ночной пустыне, освещенной луной. Глаза его
любовались своеобразными пейзажами, а его помыслы были заняты беседой со
своим Отцом Небесным.
"Ты, Отче, говоришь мне, что я уже Наставник, Учитель, и дал мне
соответствующие знания об этом, чтобы я их мог нести людям. Ты меня
вразумил, как нести свет Твоих знаний в народ, чтобы люди могли очищаться от
своих грехов. Благодарю Тебя, Боже, ибо я уже знаю, о чем говорить людям. Но
пусть моими устами говорит Дух Твой, когда я буду общаться с народом, чтобы
слово уст моих было живым Словом уст Твоих. Поэтому сердце и душу я предаю
Тебе, в Твои врачующие, благодатные руки, чтобы во мне расцветало Царствие
Небесное Твое. И тогда мои уста разнесут племенам, народам и языкам
блаженную, радостную весть о Твоем Царстве, Которое приближается".
В блаженном состоянии он не заметил, сколько ушло времени на его
прогулку по пустыне под светом блистающей луны, которая также могла считать
себя очищенной. Да, она вся светилась своей ослепительной чистотой, а та
полутеневая фигура, которая вырисовывалась на ее диске, напоминала молящуюся
фигуру человека.
"Молящийся Богу да очистится, убелится и засияет божественным светом",
- думал Иисус, рассматривая красоту луны и молящуюся фигуру на ней. Затем он
стал медленно продвигаться к своему месту пребывания в пустыне.
Поправив свое песочное ложе и постелив накидку, Иисус улегся в ясли,
прикрыв себя накидкой. Он вспоминал встречу с Учителем Праведности и свою
беседу с ним... После он вспоминал советы и наставления Иерофанта... и с
прощальным поцелуем он погрузился в сон.
Внутри него зазвучал небесный голос: "Чему можно уподобить Царство
Небесное? Наблюдай!"
Крутящиеся разноцветные туманные блики пропали, и Иисус увидел большую
прекрасную добрую женщину. Она приготовила три меры муки, затем взяла
закваску и положила в эти три меры муки, чтобы вскисло все. Получился
большой каравай хлеба. Иисус приближался к этому хлебу, который становился
все больше и больше, достигая небес. Иисус окунулся вглубь этого хлеба и был
удивлен. Перед ним лежал прекрасный город, сияющий восхитительным светом.
Мир, благодать, радость и покой ощущались в этом неописуемом Царстве. Иисус
стоял завороженный, и его взгляд блуждал по тем красотам, которые
открывались перед его очами.
"Вот это есть Царство Небесное!" - восхищенно внутри себя воскликнул
Иисус.
Окинув еще раз взглядом удивительное царство света, он сделал шаг
назад, чтобы выйти из этого огромного каравая хлеба. Но Иисус не увидел
перед собой ни женщины, ни каравая хлеба. Перед ним лежала вспаханная земля,
и послышался голос с неба: "Царствие Божие подобно и тому, что ты сейчас
видишь".
Иисус видел человека, бросающего семя в землю. Затем он видел, как
человек спит и встает и как проходят день и ночь. И как семя всходит и
растет, человек не ведает и не знает. Иисус видел, как из земли сперва
поднимаются побеги, потом колос, потом полное зерно в колосе. И вот когда
созревает плод, человек немедленно посылает серп, потому что настало время
жатвы. От поля с колосьями веяло благодатью. Но вдруг перед его глазами поле
стало исчезать, превращаясь в прекрасный город. Вся душа Иисуса пребывала в
блаженстве от увиденного.
"Как же вместить Царство Небесное в сердце свое?" - подумал Иисус. С
небес послышался голос: "Смотри, как притчею это можно отобразить".
Иисус увидел перед собой зерно горчичное, которое есть меньше всех
семян на земле.
"Такое горчичное зерно можно отыскать духовными очами в сердце своем, -
наставлял голос с Небес, - и если сердце благодатное, подобно благодатной
земле, то, посаженное в землю, это малое зерно всходит и становится больше
всех злаков".
Иисус увидел, как из этого зерна малого выросло дерево и пустило
большие ветви, создавая прохладную тень и уют. Птицы небесные стали
прилетать и укрываться в этих ветвях. И это огромное дерево превратилось в
сверкающий небесный город, где жили Ангелы. Счастье от увиденного
переполняло душу Иисуса.
"Боже! - воскликнул он, - как прекрасно!"
"Эти зерна малые могут прорастать в сердце благодаря Слову Божиему и
благим деяниям, - наставлял Иисуса голос с Небес. - Но будь внимателен, ибо
Лукавый не дремлет и делает свое дело. Вот смотри, ибо в этом видении
Царство Божие подобно человеку".
Иисус увидел доброго человека, имеющего богатство. Этот господин посеял
свое доброе семя на поле своем. Господин и слуги его уснули. Когда же люди
спали, пришел враг его и посеял между пшеницею плевелы и ушел. Дни текли
своей чередою: ночь сменялась днем, а день - ночью. Когда взошла зелень и
показался плод, тогда явились и плевелы. Пришедши же рабы домовладыки
сказали ему: господин! не доброе ли семя сеял ты на поле твоем? откуда же на
нем плевелы?
Господин, зная деяния лукавого, сказал им: враг человек сделал это. А
рабы сказали ему: хочешь ли, мы пойдем, выберем их?
Но он сказал: нет, чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с
ними пшеницы; оставьте расти вместе то и другое до жатвы; и во время жатвы я
скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их в связки, чтобы сжечь их;
а пшеницу уберите в житницу мою.^[125]
Голос с Небес добавил, разъясняя Иисусу: "Враг, посеявший плевелы, есть
диавол; жатва есть кончина века, а жнецы суть Ангелы. Посему, как собирают
плевелы и огнем сжигают, так будет при кончине века сего..."^[126]
"Царство Божие, - произносил Иисус, - подобно человеку, человеку...
имеющему в себе семя..."
Вдруг перед ним возник сияющий Иерофант из уст которого текла речь:
"Семя, которое внутри тебя есть, подобно хлебу небесному, хлебу жизни. Оно
бесценно. Когда оно выходит наружу - умирает, а, сохраняясь в тебе под
руководством Учителя, Духа Божьего, - будет хлебом жизни для тебя самого и
для всех людей. Ибо твои уста начнут изрекать Слово Божие - зерна небесные,
зерна пшеничные - хлеб небесный, хлеб живый, хлеб жизни, если ты Сын Божий".
Видение пропало, но до Иисуса доносился голос: "Сей семя свое в сердце
свое с Богом... Богом... Богом..."
Иисус почувствовал, что он лежит в своих песочных яслях. В глазах было
темно. Открыв глаза и сбросив с чела накидку, он увидел перед собой ночное
небо. Иисус приподнялся, чтобы взглянуть на луну, и был удивлен тем, что
луна поднималась с востока и была не полной, а уже ущербной. До ее цельного
сияния не хватало одной четвертой части.
"Боже! - проговорил про себя Иисус, - неужто я не заметил, как
пролетели четыре дня, а значит, мое пребывание здесь в пустыне длится уже
восемнадцать, либо девятнадцать дней. Если луна сейчас на восточном небе, то
время, видимо, приближается к полночи, а значит, до утра еще далеко.
Надо мне попробовать сейчас не погружаться в сон, а помедитировать,
чтобы быть в бодром состоянии и встретить утро.
Иисус сел у камня, возле которого медитировал, и стал смотреть перед
собой. Те камни, которые находились в пустыне перед его очами, стали
обретать разные облики. Они вдруг увеличивались, но, когда веки
подергивались, камни вновь приобретали своей первоначальный вид. От
немигания камни меняли свои очертания и формы, походя на разные фигуры
животных или строения. Образы то затуманивались, расплывались, то принимали
четкие очертания, и этим создавалась иллюзия их перемещений. После
очередного помутнения в глазах образ пустыни стал вырисовываться, и Иисус
увидел, как к нему не спеша приближается фигура. Сосредоточив свой взгляд,
он обнаружил, что к нему вальяжной поступью двигается лев, царь пустыни. В
его голове возникла мысль: "Если ты чист, зверь тебя не тронет. Будь
спокоен, как Даниил среди львов. Рождай в себе любовь ко всем и будь с
Богом. Бог - это твой щит, надежда и опора!"
Лев остановился в двух шагах от Иисуса, потянул носом отрывисто
окружающий воздух, пытаясь определить запах.
Иисус спокойно произнес: "Мир тебе!" Лев потряс легко своей шевелюрой,
солнечной гривой, и слабый добрый рык прозвучал из закрытой пасти. Глаза
зверя пустыни внимательно глядели в очи Иисуса, а Иисус с любовью смотрел в
глаза льва. Лев в нерешительности опустил голову, как бы отвесив поклон и,
медленно повернувшись, стал удаляться. До Иисуса донесся слабый внутренний,
добрый рык льва, который преобразовался в человеческий голос, звучащий как
затухающее эхо: "Ты чист, чист... чист... чист..." Окрестный пейзаж пустыни
перед глазами Иисуса мутнел и увеличивался, а затем медленно возвращался в
свои четкие очертания. Льва не было видно. Камни, глыбы и скалы стали
приобретать очертания городских строений, которые через некоторое время
вновь возвращались в соответствующие формы каменистой пустыни. Но городской
пейзаж с разными архитектурными построениями все устойчивее и длительнее по
времени возникал перед его очами.
Ему казалось, что он сидит, прислонившись к стене какого-то
ритуально-храмового помещения на возвышенной площадке, с которой можно было
встречать восходящее солнце. Так как убывающая луна восходила к своему
кульминационному подъему по небосводу, Иисусу казалось, что солнечные лучи с
серебристо-золотым оттенком освещают красоты этого города. Иисус,
рассматривая городской пейзаж с высоты, не заметил, как перед ним возник
Иерофант, который в руках держал священническую белую одежду с позолоченной
окантовкой.
- Вот и я, - ласково говорил Иерофант, - ты, видимо, набрался уже сил и
чувствуешь себя хорошо. Ты должен надеть эту царственную священническую
одежду посвященного. Ибо ты чист и являешься одним из нас. С тобой хочет
встретиться великий Маг, который является перед нами очень редко, и мы
считаем для себя честью, что он посетил наш храм. Прежде чем в торжественной
обстановке мы тебя примем в наш союз Белого Братства, Братства Любви,
великий Маг ждет тебя внизу в храмовом зале для беседы.
Иерофант бережно откинул белое полотно, которым было накрыто обнаженное
тело его ученика, и помог ему приподняться. Когда Иисус надел на себя
царскую священническую белую одежду с позолоченной каймой, Иерофант подвязал
его широким поясом с золотым шитьем под самые перси. Иерофант с восхищением
произнес:
- Ты - Ангел! Но и Сын Человеческий. Нам пора. Тебя ждут.
Они спустились по замысловатым лестницам вниз и вышли в зал храма, где
по периферии около квадратных колонн, на пьедесталах возносились скульптуры
разных богов. Великий маг находился в зале. Он был одет в дорогие одежды с
символическими узорами, вышитыми золотыми и серебряными нитями и украшенными
драгоценными каменьями и россыпью бисера. Спиралевидная чалма с конусным
завершением была тоже украшена разноцветными драгоценными камнями. Маг был
седовласый. Волосы его были с серебристым отливом и волнистыми каскадами
спадали на плечи. Борода его продолжала эти каскадные изгибы до пояса. Вид
мага был царственно-величавый, посох из дорогого дерева в его правой руке
был инкрустирован драгоценными камнями. Набалдашник посоха был украшен
прозрачным кристаллом, грани которого от преломления света переливались
разными цветами радуги.