Страница:
Консулов, выкуривший за ночь почти пачку сигарет, тоже был голоден, но дежурил возле камеры хранения. Вещи, оставленные в ячейке, не давали покоя – не станет же Петков возвращаться с ними в Варну? Нет, что-то должно было произойти и, возможно, сейчас, сию минуту! Консулов был достаточно осторожен, чтобы наблюдать за подопечным издалека. Номер ячейки он не различал (не говоря уже о шифре), но расположение ее среди других запомнил точно. И когда Петков пошел в буфет, он мимоходом прочитал этот номер: А-34.
Скорее всего, через некоторое время покажется гражданин с точно таким же чемоданом – он знает или сейчас узнает у Петкова шифр, откроет ячейку и… Одним словом, повторится варненская история, но не в такси, а в автоматической камере хранения.
Второй вариант, хотя и менее вероятный, представлялся Консулову так: неизвестный появляется с пустыми руками, открывает камеру и спокойно забирает вещички. Один – или вместе с Петковым.
В это время появился еще один коллега-наблюдатель, и у Консулова появилась возможность позвонить генералу Маркову.
Позавтракав, Петков вышел на привокзальную площадь, достал сигарету, но не закурил – положил ее обратно в пачку и вскочил в трамвай. В городском агентстве попытался купить билет на самолет в Варну, но все билеты были давно проданы, а связей здесь у Петкова явно не было. Однако он не отчаялся и ближайшим автобусом поехал в аэропорт. Здесь потерся возле нескольких касс, нахально ввалился в служебное отделение, что-то там нагородил, ибо через некоторое время вышел с билетом. Вскоре Петков уже летел в самолете, а черный его чемодан так и покоился на вокзале.
Если для таксиста Пешо то был вполне счастливый день, то Консулову явно не повезло. Буквально через пять минут после того, как он передал сменщику свой «объект» и поехал домой побриться и постоять под душем, у ячейки А-34 появился невзрачный, среднего роста мужчина и, убедившись, что никто за ним не следит, уверенно набрал шифр. Так черный чемодан перекочевал на заднее сиденье темно-синих «жигулей» АГ 03–72. Владелец машины не стал петлять по городу, а сразу направился домой, на улицу Березовую, где под номером «девять» значилась дряхлая одноэтажная хибара с чердаком. Домишко этот оставили доживать свой век посреди дворика, заросшего бурьяном и огороженного с двух сторон высоким деревянным забором. С двух других сторон дворик ограждали глухие стены высоких кооперативных домов. Все сведения о мужчине, внесшем черный чемодан в свой собственный дом, вскоре оказались в деле. Неизвестного звали Георги Михайлов Петров, а жену его Ева.
VII. ФЛИРТ В ОДИНОКОЙ ЛОДКЕ
VIII. «ЭТО УБИЙЦА!»
IX. ЛАРРИ О'КОННОР
Скорее всего, через некоторое время покажется гражданин с точно таким же чемоданом – он знает или сейчас узнает у Петкова шифр, откроет ячейку и… Одним словом, повторится варненская история, но не в такси, а в автоматической камере хранения.
Второй вариант, хотя и менее вероятный, представлялся Консулову так: неизвестный появляется с пустыми руками, открывает камеру и спокойно забирает вещички. Один – или вместе с Петковым.
В это время появился еще один коллега-наблюдатель, и у Консулова появилась возможность позвонить генералу Маркову.
Позавтракав, Петков вышел на привокзальную площадь, достал сигарету, но не закурил – положил ее обратно в пачку и вскочил в трамвай. В городском агентстве попытался купить билет на самолет в Варну, но все билеты были давно проданы, а связей здесь у Петкова явно не было. Однако он не отчаялся и ближайшим автобусом поехал в аэропорт. Здесь потерся возле нескольких касс, нахально ввалился в служебное отделение, что-то там нагородил, ибо через некоторое время вышел с билетом. Вскоре Петков уже летел в самолете, а черный его чемодан так и покоился на вокзале.
Если для таксиста Пешо то был вполне счастливый день, то Консулову явно не повезло. Буквально через пять минут после того, как он передал сменщику свой «объект» и поехал домой побриться и постоять под душем, у ячейки А-34 появился невзрачный, среднего роста мужчина и, убедившись, что никто за ним не следит, уверенно набрал шифр. Так черный чемодан перекочевал на заднее сиденье темно-синих «жигулей» АГ 03–72. Владелец машины не стал петлять по городу, а сразу направился домой, на улицу Березовую, где под номером «девять» значилась дряхлая одноэтажная хибара с чердаком. Домишко этот оставили доживать свой век посреди дворика, заросшего бурьяном и огороженного с двух сторон высоким деревянным забором. С двух других сторон дворик ограждали глухие стены высоких кооперативных домов. Все сведения о мужчине, внесшем черный чемодан в свой собственный дом, вскоре оказались в деле. Неизвестного звали Георги Михайлов Петров, а жену его Ева.
VII. ФЛИРТ В ОДИНОКОЙ ЛОДКЕ
24 июля, четверг. Под вечер
Возле деревянных мостков на пляже под вечер обычно царит оживление. Отдыхающие используют последнюю возможность покататься по успокоившемуся, сонному морю, поэтому свободную лодку найти не так-то просто. Несколько пар фланировали по пристани, выбирая между морской прогулкой и пешей. В одной из лодок равнодушно восседал Чиба и курил. Кого-то заметив на пристани, он оживился. Подошла Мишель Ноумен, кокетливо ему помахала, потом спрыгнула в лодку. Но когда Чиба кинулся заводить мотор, гостья схватила его за руку и указала на весла. Парень послушно уселся на скамейку и начал энергично грести.
Вскоре лодка с Чибой и Мишель была далеко от берега. Подступающие сумерки и приличное расстояние не позволяли ясно видеть, что там происходит в лодке, но, судя по всему, парочка флиртовала. Мишель хотела сама погрести, Чиба ее дразнил, не давая весел и щекоча. Оба усиленно жестикулировали. Мишель раскрыла свою сумочку и что-то подала Чибе – видимо, деньги.
Бинокль у оперативника был всего лишь шестикратный, так что подробностей не выявлял. Второй наблюдатель докладывал обстановку по телефону. И тот и другой прятались в дюнах, в конце пляжа.
Весла были опущены на воду, Чиба и Мишель сидели рядышком, обнимаясь. И вдруг что-то случилось. Чиба грубо оттолкнул женщину. Она вроде бы попыталась его ударить, но лодочник откинулся, взмахнул веслами, суденышко рванулось вперед, а Мишель шлепнулась на кормовое сиденье. Чиба бешено греб, словно спасаясь от какой-то невероятной опасности. Он не сбавил хода вплоть до самой пристани, и, едва лодка ткнулась в песок, из нее выскочила Мишель. Обернувшись, она холодным взглядом зыркнула на Чибу и бросилась прочь.
В то же самое время, когда лодочный флирт оборвался столь внезапно, не далее как в километре разыгралась драма с гораздо большим внутренним смыслом для описываемых событий. И если ситуация в лодке сложилась вопреки желанию Чибы, то все же она обеспечила ему преимущество – абсолютное алиби…
Комната супругов Халлиган находилась на первом этаже небольшой гостиницы в предгорье. Покидая номер, они аккуратно запирали дверь и оставляли ключ дежурному. Но регулярно забывали прикрыть дверь на террасу. И вот когда почтенные курортники бродили по аллеям, влекомые слабою надеждой нагулять к ужину аппетит, неизвестный проник в их номер. Наблюдателю опять помешали сумерки: поскольку гость не включал света, трудно было уяснить цель его прихода. Видимо, что-то искал, ибо открывал гардероб и заглядывал под кровать.
Тут послышался возле террасы какой-то подозрительный шум. Неизвестный прислушался и юркнул за портьеру. А в комнату тем временем все через ту же незапертую дверь террасы прокрался Ларри О'Коннор. Он замер, сдерживая дыхание, осмотрелся и, убедившись, что один, начал спокойно обследовать помещение. Открывал и закрывал выдвижные ящики небольшого письменного стола, тщательно перетряхнул содержимое двух чемоданов, затем принялся за гардероб. Случайно бросив взгляд на портьеру (уже зажгли огни на аллеях, и робкий их свет проникал в номер), заметил под ней торчащие носки мужских ботинок. Ларри протянул руку, чтобы отдернуть портьеру. Но это было его последнее движение: страшный удар обрушился ему на голову.
Неизвестный перешагнул через безжизненное тело и через террасу выскользнул на темную аллею.
Не прошло и десяти минут, как явились Халлиганы. Они взяли ключ, ушли к себе, но вскоре мистер Халлиган сломя голову уже мчался по коридору и вопил:
– Господа! Господа! У нас в комнате труп! Убит мистер О'Коннор!
Следом за ним бежала вконец перепуганная миссис Халлиган.
Возле деревянных мостков на пляже под вечер обычно царит оживление. Отдыхающие используют последнюю возможность покататься по успокоившемуся, сонному морю, поэтому свободную лодку найти не так-то просто. Несколько пар фланировали по пристани, выбирая между морской прогулкой и пешей. В одной из лодок равнодушно восседал Чиба и курил. Кого-то заметив на пристани, он оживился. Подошла Мишель Ноумен, кокетливо ему помахала, потом спрыгнула в лодку. Но когда Чиба кинулся заводить мотор, гостья схватила его за руку и указала на весла. Парень послушно уселся на скамейку и начал энергично грести.
Вскоре лодка с Чибой и Мишель была далеко от берега. Подступающие сумерки и приличное расстояние не позволяли ясно видеть, что там происходит в лодке, но, судя по всему, парочка флиртовала. Мишель хотела сама погрести, Чиба ее дразнил, не давая весел и щекоча. Оба усиленно жестикулировали. Мишель раскрыла свою сумочку и что-то подала Чибе – видимо, деньги.
Бинокль у оперативника был всего лишь шестикратный, так что подробностей не выявлял. Второй наблюдатель докладывал обстановку по телефону. И тот и другой прятались в дюнах, в конце пляжа.
Весла были опущены на воду, Чиба и Мишель сидели рядышком, обнимаясь. И вдруг что-то случилось. Чиба грубо оттолкнул женщину. Она вроде бы попыталась его ударить, но лодочник откинулся, взмахнул веслами, суденышко рванулось вперед, а Мишель шлепнулась на кормовое сиденье. Чиба бешено греб, словно спасаясь от какой-то невероятной опасности. Он не сбавил хода вплоть до самой пристани, и, едва лодка ткнулась в песок, из нее выскочила Мишель. Обернувшись, она холодным взглядом зыркнула на Чибу и бросилась прочь.
В то же самое время, когда лодочный флирт оборвался столь внезапно, не далее как в километре разыгралась драма с гораздо большим внутренним смыслом для описываемых событий. И если ситуация в лодке сложилась вопреки желанию Чибы, то все же она обеспечила ему преимущество – абсолютное алиби…
Комната супругов Халлиган находилась на первом этаже небольшой гостиницы в предгорье. Покидая номер, они аккуратно запирали дверь и оставляли ключ дежурному. Но регулярно забывали прикрыть дверь на террасу. И вот когда почтенные курортники бродили по аллеям, влекомые слабою надеждой нагулять к ужину аппетит, неизвестный проник в их номер. Наблюдателю опять помешали сумерки: поскольку гость не включал света, трудно было уяснить цель его прихода. Видимо, что-то искал, ибо открывал гардероб и заглядывал под кровать.
Тут послышался возле террасы какой-то подозрительный шум. Неизвестный прислушался и юркнул за портьеру. А в комнату тем временем все через ту же незапертую дверь террасы прокрался Ларри О'Коннор. Он замер, сдерживая дыхание, осмотрелся и, убедившись, что один, начал спокойно обследовать помещение. Открывал и закрывал выдвижные ящики небольшого письменного стола, тщательно перетряхнул содержимое двух чемоданов, затем принялся за гардероб. Случайно бросив взгляд на портьеру (уже зажгли огни на аллеях, и робкий их свет проникал в номер), заметил под ней торчащие носки мужских ботинок. Ларри протянул руку, чтобы отдернуть портьеру. Но это было его последнее движение: страшный удар обрушился ему на голову.
Неизвестный перешагнул через безжизненное тело и через террасу выскользнул на темную аллею.
Не прошло и десяти минут, как явились Халлиганы. Они взяли ключ, ушли к себе, но вскоре мистер Халлиган сломя голову уже мчался по коридору и вопил:
– Господа! Господа! У нас в комнате труп! Убит мистер О'Коннор!
Следом за ним бежала вконец перепуганная миссис Халлиган.
VIII. «ЭТО УБИЙЦА!»
25 июля, пятница
Не слишком рано (как и положено хорошо воспитанным людям), но и не слишком поздно (когда Халлиган был уже на пляже) Ковачев послал к нему Петева с машиной, чтобы самым учтивым образом пригласить на конфиденциальный разговор. Надо было лично познакомиться с одним из действующих лиц и выяснить у него некоторые вопросы. А заодно представлялась прекрасная возможность поупражняться в английском.
Приведя Халлигана, Петев сразу же вышел.
– Прошу вас, мистер Халлиган, – Ковачев поклонился и указал гостю на кресло.
– Добрый день, сэр, – улыбнулся пожилой господин и начал поудобнее устраиваться в кресле, словно предстояла долгая дружеская беседа.
– Я пригласил вас, чтобы с вашей помощью выяснить некоторые вопросы.
– Очень рад. И я искал встречи с представителями болгарской полиции, но мне все время препятствовала супруга.
«У этой женщины здравый рассудок», – подумал Ковачев, а вслух сказал:
– Интересно. Надеюсь, вы сообщите, зачем хотели встретиться с нами… но сначала позвольте выяснить обстоятельства, связанные со вчерашним инцидентом в вашем номере.
– С величайшим удовольствием. Надеюсь, вы понимаете наше состояние, когда, войдя в номер, мы увидели на полу мистера О'Коннора, адвоката из Нью-Йорка, с которым нас недавно познакомила покойная миссис Мелвилл…
– Посещал вас раньше мистер О'Коннор?
– Да, раз-другой.
– А вчера вы условились о свидании с ним?
– Нет. Но потом уже я узнал у портье, что он разыскивал нас, пока мы гуляли.
– Вас мог разыскивать и кто-нибудь другой. Или вы все же назначали встречу?
– Это исключено! Если бы назначил, мы не отправились бы на прогулку.
– Резонно. Как тогда объяснить присутствие О'Коннора в вашем номере?
– Ну… вошел через дверь на террасу. Это не так уж и трудно – мы ведь на первом этаже…
– И все-таки странно. Без приглашения, через террасу… Согласитесь, это слишком смело даже для не очень хорошо воспитанного американца. Согласитесь также, что первый этаж не может служить оправданием для поступка О'Коннора. А что вы думаете о другом лице?
– О ком это?
– Надеюсь, вы не предполагаете, что О'Коннор сам себе раскроил голову? Значит…
– Значит… другой мужчина мог залезть тоже с террасы.
– Мог. И это выявляет единственную альтернативу!
– Или вошел в номер из коридора, – как бы машинально добавил Халлиган.
– До или после прихода О'Коннора?
– Что вы хотите этим сказать, сэр?
– Я объясняю суть альтернативы. Не верится, что они могли пожаловать к вам вдвоем.
– Исключено. Могу вас заверить, что мы застали в комнате только О'Коннора.
– И что вы ему сказали, когда застали?
– Что вы себе позволяете, сэр?! Разве с убитыми разговаривают?
– Вы абсолютно уверены, что О'Коннор убит?
– Но он лежал без признаков жизни. Неужели он жив…
– Позвольте вернуться к вопросу о присутствии О'Коннора в вашем номере. Зачем он проник к вам с террасы?
– Может быть, хотел нас подождать…
– В темноте? У нас, например, так поступать не принято, за исключением определенной среды, с которой мы чаще всего имеем дело. Неужели О'Коннор, нью-йоркский адвокат, из подобной среды?
– Нет, не допускаю. Впрочем, кто его знает, мы познакомились не так давно. Эти американцы…
– Стало быть, все же допускаете. Тогда скажите, с какой целью залез он в номер в ваше отсутствие?
– Не знаю, ей-богу не знаю. Или… спросите у него, если он жив. Зачем он влез, кто его ударил – не ведаю.
– Не думаете ли вы, что человек, ударивший О'Коннора, проник в ваш номер с той же целью?
– С какой?
– Надеюсь, вы сами ответите. С какой целью тайно проникают в дом?
– Украсть что-нибудь… Проверить что-либо… Или оставить.
– Логично. И что вы установили?
– Ничего не взято и не оставлено. Непонятно, что могло его интересовать.
– «Их», мистер Халлиган, «их», а не «его». Значит, проведенная вами тщательная проверка оказалась безрезультатной. Не так ли? А что, если то, за чем оба к вам явились, они не смогли украсть… поскольку не успели найти?
– Вы правы, выходит, так. Хотя ума не приложу, что их привело. Эти господа, вероятно, ошибочно полагали, что у нас что-то находится…
– Один из них мог и ошибиться, допускаю. Но оба? Нет, случайно на столь рискованные предприятия не решаются одновременно двое. Значит, вы утверждаете, что у вас нет ничего, что могло бы привлечь внимание этих господ?
– Не так уж мы и богаты. И ценностей с собой не возим.
– А почему вы думаете, что оба проникших в номер были мужчины?
– Я… когда я это говорил?
– Во-первых, вы сказали «другой мужчина мог залезть тоже с террасы». Во-вторых, «эти господа».
– Странно. Один О'Коннор. А другой… Хотя вряд ли женщина может нанести такой удар.
– Разные бывают женщины, мистер Халлиган. Но оставим эту тему. Поскольку у вас нет особых ценностей, возможно ли, чтобы эти господа искали у вас… ценности чужие?
– Чужие! Чьи – чужие?
– Надеюсь услышать это от вас. Эх, мистер Халлиган, не кажется ли вам, что вы больше задаете вопросы, чем отвечаете на мои. Сомневаюсь, что в Скотленд-Ярде чиновники столь же терпеливы, но мы не Скотленд-Ярд, поэтому я хочу облегчить вашу задачу и подскажу некоторые другие альтернативы…
– Я весь внимание, сэр…
– Ну, для начала вспомните миссис Мелвилл. Не передала ли она вам чего-либо перед смертью?
– Я вас не понимаю.
– А после ее смерти вы ничего не брали в ее номере? Халлиган вскочил, багровый от возмущения.
– Садитесь, мистер Халлиган, садитесь. Я вовсе не хочу вас обидеть. Просто перечисляю различные возможности… Но вы не станете отказываться, надеюсь, что проникали тайно в номер миссис Мелвилл после ее смерти?
– Входил. Но не тайно! И не воровать!
– С какой же целью?
Халлиган, который уже послушно сел, на этот раз заметно смутился.
– Вы знаете… Мне немного неудобно, но все-таки я скажу – как коллеге…
– Слушаю.
– Вы, кажется, не поняли меня. Я сказал: «как коллеге»!
– Значит ли это, что вы служите в Скотленд-Ярде?
– Боже упаси! Я детектив-любитель. Детектив по призванию.
– Теперь понял. Рад за вас, коллега. И что вы мне скажете?
– Миссис Мелвилл была убита!
– Она умерла от инфаркта.
– Она была убита. Как и ее приятель Маклоренс.
– Маклоренс погиб в автомобильной катастрофе. Вторая по распространенности причина смерти – после инфаркта… По крайней мере в Соединенных Штатах и Западной Европе.
– Да, я понимаю вас, даже сочувствую. Как представитель болгарской полиции, вы должны блюсти реноме ваших курортов. Тут нет акул, нет мафии и бандитов, человек может отдыхать спокойно.
– Хотите сказать, что мы в состоянии прикрыть два убийства только ради доброй славы наших курортов? Ошибаетесь, мистер Халлиган… Кстати, вы так и не ответили на мой вопрос. Какова была цель вашего прихода в номер миссис Мелвилл?
– Чтобы установить, кто ее убил.
– И удалось?
– Это уже ваша задача. Но кое-что я заметил…
– Тогда помогите нам. Всякая помощь, в том числе и коллеги-любителя, для нас благо.
– Вы мне льстите. Итак, убийца не болгарин. Один из отдыхающих здесь иностранцев. Он нервный, властный, я бы сказал – деспот. Вообще… крайне неприятный человек. Но глуп. И это хорошо, что он глуп. Это поможет вам в раскрытии преступления.
Ковачев слушал с неподдельным интересом. Как он уверенно описал убийцу! Кого же он подозревал?
– А не могли бы вы, мистер Халлиган, описать внешность убийцы, какие-то приметы для его опознания?
– Разумеется! – воскликнул тот без колебаний, окончательно войдя в роль Шерлока Холмса. – Он молод. Во всяком случае, ему за сорок. Вероятно, небольшого роста. Худой. Ищите его среди низкорослых мужчин с желтоватым, болезненного цвета лицом, которые любят английские сигареты…
Не намекал ли Халлиган на Ноумена, если столь точное описание наружности можно считать намеком? Эту версию следовало немедленно проверить.
– Поразительно! – сказал Ковачев. – А вы такого знаете?
– Разумеется, нет. Иначе я бы назвал его.
– А не подскажете ли, как этот неказистый глупый грубиян убил миссис Мелвилл?
– Этого я не знаю.
– И почему убил?
– Тоже не знаю.
– Так вы, коллега, не знаете самого главного!
– В любом убийстве самое главное – личность убийцы. Запомните мои слова! Поймаете его по моему описанию – а уж он выложит все остальное.
– Согласен. Вам осталось поделиться, как вы составили такой подробный словесный портрет.
Халлиган, похоже, колебался.
– В сущности, мне не следовало бы этого делать… Это моя личная профессиональная тайна. Но вам, как коллеге, и прежде всего во имя торжества правды… Да просто вы мне симпатичны!
– Сердечно благодарю за добрые чувства!
С таинственным видом Халлиган извлек пакет из кармана пиджака и помахал им перед глазами Ковачева.
– Вот! Вот где истинный портрет убийцы! Взгляните на него! Дайте лист, дайте чистый лист бумаги!
Ковачев вынул листок, положил на стол. Он уже понял, какой «портрет» сейчас увидит. А Халлиган жестом фокусника высыпал содержимое пакета – три окурка от сигарет без фильтра и немного пепла.
– Существуют два вида проявления личности человека, – начал он наставнически. – Один он постоянно контролирует, направляя усилиями ума, например речь. Другой вид – проявления малозначащие и потому ускользающие от нашего внимания, и здесь самый характерный и самый распространенный пример – курение. Поэтому я и специализируюсь исключительно на исследованиях окурков и пепла. Даже собираю материалы для небольшой монографии «Введение в окуркологию». С помощью этой, в сущности, созданной мною дисциплины я сумел воссоздать не только физический, но и моральный облик убийцы. Эти три окурка я обнаружил в комнате миссис Мелвилл. Именно за ними я и приходил туда.
Ковачев внимательно осмотрел окурки. «Арда», второго сорта, без фильтра…
– Хорошо, но откуда известно, что убийца иностранец? Сигареты-то болгарские.
– Вы наивны! – самодовольно рассмеялся Халлиган. – Он предвидел ваше умозаключение. Болгарские сигареты – значит, болгарин! К тому же из самых дешевых, без фильтра. Кто может маскироваться болгарскими сигаретами? Только иностранец. Но это не все. Он выкурил три сигареты одну за другой, и это в обстановке, когда я не советовал бы ему курить. Значит, это старый, заядлый курильщик.
– А моральный его облик?
– Внимательно рассмотрите окурки – и вы перестанете улыбаться. Там все написано. По тому, как грубо смяты сигареты губами, сразу видно, что это человек властный, бесцеремонный.
– Вы сказали, он низкого роста.
– Лишь низкорослые мужчины бывают бесцеремонными, деспотичными властителями.
– Допустим. А почему – глупый?
– Лишь глупец может рассчитывать на прикрытие с помощью болгарских сигарет, притом самых дешевых!
Эх, жаль, что не было рядом генерала Маркова, вот бы он посмеялся. На всю жизнь бы запомнил это описание. Конечно, Ковачев даст ему послушать магнитофонную запись, но это не то, совсем не то… Но сейчас, кажется, настала пора положить конец этому водевилю, а заодно и преподать небольшой урок доморощенному Шерлоку Холмсу.
– Знаете ли, мистер Халлиган, ваша искренность, ваше желание поделиться с коллегой личной профессиональной тайной обязывают меня ответить вам тем же. Вот почему я решаюсь вам признаться, что знаю человека, выкурившего эти три сигареты в номере миссис Мелвилл после ее смерти. Более того, я присутствовал там, когда он курил!
Халлиган впился в него взглядом с неподдельным изумлением: не разыгрывают ли его?
– Только хочу вас разочаровать. Он высокий, довольно полный. И, увы, болгарин. При всем при том незлобив – сущий добряк. И без всяких амбиций… Это мой начальник, мы вместе работаем уже пятнадцать лет.
Пока Халлиган не пришел в себя, следовало преподать еще один урок этому британскому детективу, любящему совать нос куда не следует.
– А теперь, дорогой коллега, должен вас предупредить. Ваше хобби не столь безопасно, оно не лишено риска.
– Что вы имеете в виду?
– А вот что. Кроме разъяснений, которые вы уже дали, мы пригласили вас сюда для того, чтобы сообщить: за преступление, которое вы совершили в нашей стране, вам придется отвечать перед судом.
– Мне?! – закричал Халлиган. – Какое преступление?
– Например, подкуп болгарского должностного лица, – продолжал все тем же официальным тоном Ковачев. – Подкуп горничной с целью склонить ее к нарушению своих обязанностей и пустить вас в чужой номер.
– Как вы смеете мне угрожать! – не унимался Халлиган. – Я пожалуюсь консулу ее величества! – В его взгляде чувствовалось безграничное презрение, будто канонерки ее величества уже бросили якоря на рейде Варненского залива.
Вызвав старшину, Ковачев попросил проводить Шерлока Холмса до выхода из управления.
Не слишком рано (как и положено хорошо воспитанным людям), но и не слишком поздно (когда Халлиган был уже на пляже) Ковачев послал к нему Петева с машиной, чтобы самым учтивым образом пригласить на конфиденциальный разговор. Надо было лично познакомиться с одним из действующих лиц и выяснить у него некоторые вопросы. А заодно представлялась прекрасная возможность поупражняться в английском.
Приведя Халлигана, Петев сразу же вышел.
– Прошу вас, мистер Халлиган, – Ковачев поклонился и указал гостю на кресло.
– Добрый день, сэр, – улыбнулся пожилой господин и начал поудобнее устраиваться в кресле, словно предстояла долгая дружеская беседа.
– Я пригласил вас, чтобы с вашей помощью выяснить некоторые вопросы.
– Очень рад. И я искал встречи с представителями болгарской полиции, но мне все время препятствовала супруга.
«У этой женщины здравый рассудок», – подумал Ковачев, а вслух сказал:
– Интересно. Надеюсь, вы сообщите, зачем хотели встретиться с нами… но сначала позвольте выяснить обстоятельства, связанные со вчерашним инцидентом в вашем номере.
– С величайшим удовольствием. Надеюсь, вы понимаете наше состояние, когда, войдя в номер, мы увидели на полу мистера О'Коннора, адвоката из Нью-Йорка, с которым нас недавно познакомила покойная миссис Мелвилл…
– Посещал вас раньше мистер О'Коннор?
– Да, раз-другой.
– А вчера вы условились о свидании с ним?
– Нет. Но потом уже я узнал у портье, что он разыскивал нас, пока мы гуляли.
– Вас мог разыскивать и кто-нибудь другой. Или вы все же назначали встречу?
– Это исключено! Если бы назначил, мы не отправились бы на прогулку.
– Резонно. Как тогда объяснить присутствие О'Коннора в вашем номере?
– Ну… вошел через дверь на террасу. Это не так уж и трудно – мы ведь на первом этаже…
– И все-таки странно. Без приглашения, через террасу… Согласитесь, это слишком смело даже для не очень хорошо воспитанного американца. Согласитесь также, что первый этаж не может служить оправданием для поступка О'Коннора. А что вы думаете о другом лице?
– О ком это?
– Надеюсь, вы не предполагаете, что О'Коннор сам себе раскроил голову? Значит…
– Значит… другой мужчина мог залезть тоже с террасы.
– Мог. И это выявляет единственную альтернативу!
– Или вошел в номер из коридора, – как бы машинально добавил Халлиган.
– До или после прихода О'Коннора?
– Что вы хотите этим сказать, сэр?
– Я объясняю суть альтернативы. Не верится, что они могли пожаловать к вам вдвоем.
– Исключено. Могу вас заверить, что мы застали в комнате только О'Коннора.
– И что вы ему сказали, когда застали?
– Что вы себе позволяете, сэр?! Разве с убитыми разговаривают?
– Вы абсолютно уверены, что О'Коннор убит?
– Но он лежал без признаков жизни. Неужели он жив…
– Позвольте вернуться к вопросу о присутствии О'Коннора в вашем номере. Зачем он проник к вам с террасы?
– Может быть, хотел нас подождать…
– В темноте? У нас, например, так поступать не принято, за исключением определенной среды, с которой мы чаще всего имеем дело. Неужели О'Коннор, нью-йоркский адвокат, из подобной среды?
– Нет, не допускаю. Впрочем, кто его знает, мы познакомились не так давно. Эти американцы…
– Стало быть, все же допускаете. Тогда скажите, с какой целью залез он в номер в ваше отсутствие?
– Не знаю, ей-богу не знаю. Или… спросите у него, если он жив. Зачем он влез, кто его ударил – не ведаю.
– Не думаете ли вы, что человек, ударивший О'Коннора, проник в ваш номер с той же целью?
– С какой?
– Надеюсь, вы сами ответите. С какой целью тайно проникают в дом?
– Украсть что-нибудь… Проверить что-либо… Или оставить.
– Логично. И что вы установили?
– Ничего не взято и не оставлено. Непонятно, что могло его интересовать.
– «Их», мистер Халлиган, «их», а не «его». Значит, проведенная вами тщательная проверка оказалась безрезультатной. Не так ли? А что, если то, за чем оба к вам явились, они не смогли украсть… поскольку не успели найти?
– Вы правы, выходит, так. Хотя ума не приложу, что их привело. Эти господа, вероятно, ошибочно полагали, что у нас что-то находится…
– Один из них мог и ошибиться, допускаю. Но оба? Нет, случайно на столь рискованные предприятия не решаются одновременно двое. Значит, вы утверждаете, что у вас нет ничего, что могло бы привлечь внимание этих господ?
– Не так уж мы и богаты. И ценностей с собой не возим.
– А почему вы думаете, что оба проникших в номер были мужчины?
– Я… когда я это говорил?
– Во-первых, вы сказали «другой мужчина мог залезть тоже с террасы». Во-вторых, «эти господа».
– Странно. Один О'Коннор. А другой… Хотя вряд ли женщина может нанести такой удар.
– Разные бывают женщины, мистер Халлиган. Но оставим эту тему. Поскольку у вас нет особых ценностей, возможно ли, чтобы эти господа искали у вас… ценности чужие?
– Чужие! Чьи – чужие?
– Надеюсь услышать это от вас. Эх, мистер Халлиган, не кажется ли вам, что вы больше задаете вопросы, чем отвечаете на мои. Сомневаюсь, что в Скотленд-Ярде чиновники столь же терпеливы, но мы не Скотленд-Ярд, поэтому я хочу облегчить вашу задачу и подскажу некоторые другие альтернативы…
– Я весь внимание, сэр…
– Ну, для начала вспомните миссис Мелвилл. Не передала ли она вам чего-либо перед смертью?
– Я вас не понимаю.
– А после ее смерти вы ничего не брали в ее номере? Халлиган вскочил, багровый от возмущения.
– Садитесь, мистер Халлиган, садитесь. Я вовсе не хочу вас обидеть. Просто перечисляю различные возможности… Но вы не станете отказываться, надеюсь, что проникали тайно в номер миссис Мелвилл после ее смерти?
– Входил. Но не тайно! И не воровать!
– С какой же целью?
Халлиган, который уже послушно сел, на этот раз заметно смутился.
– Вы знаете… Мне немного неудобно, но все-таки я скажу – как коллеге…
– Слушаю.
– Вы, кажется, не поняли меня. Я сказал: «как коллеге»!
– Значит ли это, что вы служите в Скотленд-Ярде?
– Боже упаси! Я детектив-любитель. Детектив по призванию.
– Теперь понял. Рад за вас, коллега. И что вы мне скажете?
– Миссис Мелвилл была убита!
– Она умерла от инфаркта.
– Она была убита. Как и ее приятель Маклоренс.
– Маклоренс погиб в автомобильной катастрофе. Вторая по распространенности причина смерти – после инфаркта… По крайней мере в Соединенных Штатах и Западной Европе.
– Да, я понимаю вас, даже сочувствую. Как представитель болгарской полиции, вы должны блюсти реноме ваших курортов. Тут нет акул, нет мафии и бандитов, человек может отдыхать спокойно.
– Хотите сказать, что мы в состоянии прикрыть два убийства только ради доброй славы наших курортов? Ошибаетесь, мистер Халлиган… Кстати, вы так и не ответили на мой вопрос. Какова была цель вашего прихода в номер миссис Мелвилл?
– Чтобы установить, кто ее убил.
– И удалось?
– Это уже ваша задача. Но кое-что я заметил…
– Тогда помогите нам. Всякая помощь, в том числе и коллеги-любителя, для нас благо.
– Вы мне льстите. Итак, убийца не болгарин. Один из отдыхающих здесь иностранцев. Он нервный, властный, я бы сказал – деспот. Вообще… крайне неприятный человек. Но глуп. И это хорошо, что он глуп. Это поможет вам в раскрытии преступления.
Ковачев слушал с неподдельным интересом. Как он уверенно описал убийцу! Кого же он подозревал?
– А не могли бы вы, мистер Халлиган, описать внешность убийцы, какие-то приметы для его опознания?
– Разумеется! – воскликнул тот без колебаний, окончательно войдя в роль Шерлока Холмса. – Он молод. Во всяком случае, ему за сорок. Вероятно, небольшого роста. Худой. Ищите его среди низкорослых мужчин с желтоватым, болезненного цвета лицом, которые любят английские сигареты…
Не намекал ли Халлиган на Ноумена, если столь точное описание наружности можно считать намеком? Эту версию следовало немедленно проверить.
– Поразительно! – сказал Ковачев. – А вы такого знаете?
– Разумеется, нет. Иначе я бы назвал его.
– А не подскажете ли, как этот неказистый глупый грубиян убил миссис Мелвилл?
– Этого я не знаю.
– И почему убил?
– Тоже не знаю.
– Так вы, коллега, не знаете самого главного!
– В любом убийстве самое главное – личность убийцы. Запомните мои слова! Поймаете его по моему описанию – а уж он выложит все остальное.
– Согласен. Вам осталось поделиться, как вы составили такой подробный словесный портрет.
Халлиган, похоже, колебался.
– В сущности, мне не следовало бы этого делать… Это моя личная профессиональная тайна. Но вам, как коллеге, и прежде всего во имя торжества правды… Да просто вы мне симпатичны!
– Сердечно благодарю за добрые чувства!
С таинственным видом Халлиган извлек пакет из кармана пиджака и помахал им перед глазами Ковачева.
– Вот! Вот где истинный портрет убийцы! Взгляните на него! Дайте лист, дайте чистый лист бумаги!
Ковачев вынул листок, положил на стол. Он уже понял, какой «портрет» сейчас увидит. А Халлиган жестом фокусника высыпал содержимое пакета – три окурка от сигарет без фильтра и немного пепла.
– Существуют два вида проявления личности человека, – начал он наставнически. – Один он постоянно контролирует, направляя усилиями ума, например речь. Другой вид – проявления малозначащие и потому ускользающие от нашего внимания, и здесь самый характерный и самый распространенный пример – курение. Поэтому я и специализируюсь исключительно на исследованиях окурков и пепла. Даже собираю материалы для небольшой монографии «Введение в окуркологию». С помощью этой, в сущности, созданной мною дисциплины я сумел воссоздать не только физический, но и моральный облик убийцы. Эти три окурка я обнаружил в комнате миссис Мелвилл. Именно за ними я и приходил туда.
Ковачев внимательно осмотрел окурки. «Арда», второго сорта, без фильтра…
– Хорошо, но откуда известно, что убийца иностранец? Сигареты-то болгарские.
– Вы наивны! – самодовольно рассмеялся Халлиган. – Он предвидел ваше умозаключение. Болгарские сигареты – значит, болгарин! К тому же из самых дешевых, без фильтра. Кто может маскироваться болгарскими сигаретами? Только иностранец. Но это не все. Он выкурил три сигареты одну за другой, и это в обстановке, когда я не советовал бы ему курить. Значит, это старый, заядлый курильщик.
– А моральный его облик?
– Внимательно рассмотрите окурки – и вы перестанете улыбаться. Там все написано. По тому, как грубо смяты сигареты губами, сразу видно, что это человек властный, бесцеремонный.
– Вы сказали, он низкого роста.
– Лишь низкорослые мужчины бывают бесцеремонными, деспотичными властителями.
– Допустим. А почему – глупый?
– Лишь глупец может рассчитывать на прикрытие с помощью болгарских сигарет, притом самых дешевых!
Эх, жаль, что не было рядом генерала Маркова, вот бы он посмеялся. На всю жизнь бы запомнил это описание. Конечно, Ковачев даст ему послушать магнитофонную запись, но это не то, совсем не то… Но сейчас, кажется, настала пора положить конец этому водевилю, а заодно и преподать небольшой урок доморощенному Шерлоку Холмсу.
– Знаете ли, мистер Халлиган, ваша искренность, ваше желание поделиться с коллегой личной профессиональной тайной обязывают меня ответить вам тем же. Вот почему я решаюсь вам признаться, что знаю человека, выкурившего эти три сигареты в номере миссис Мелвилл после ее смерти. Более того, я присутствовал там, когда он курил!
Халлиган впился в него взглядом с неподдельным изумлением: не разыгрывают ли его?
– Только хочу вас разочаровать. Он высокий, довольно полный. И, увы, болгарин. При всем при том незлобив – сущий добряк. И без всяких амбиций… Это мой начальник, мы вместе работаем уже пятнадцать лет.
Пока Халлиган не пришел в себя, следовало преподать еще один урок этому британскому детективу, любящему совать нос куда не следует.
– А теперь, дорогой коллега, должен вас предупредить. Ваше хобби не столь безопасно, оно не лишено риска.
– Что вы имеете в виду?
– А вот что. Кроме разъяснений, которые вы уже дали, мы пригласили вас сюда для того, чтобы сообщить: за преступление, которое вы совершили в нашей стране, вам придется отвечать перед судом.
– Мне?! – закричал Халлиган. – Какое преступление?
– Например, подкуп болгарского должностного лица, – продолжал все тем же официальным тоном Ковачев. – Подкуп горничной с целью склонить ее к нарушению своих обязанностей и пустить вас в чужой номер.
– Как вы смеете мне угрожать! – не унимался Халлиган. – Я пожалуюсь консулу ее величества! – В его взгляде чувствовалось безграничное презрение, будто канонерки ее величества уже бросили якоря на рейде Варненского залива.
Вызвав старшину, Ковачев попросил проводить Шерлока Холмса до выхода из управления.
IX. ЛАРРИ О'КОННОР
25 июля, пятница
Да, забавный тип. Вопрос был в том, безобидный ли это дурак или серьезный игрок. За его вроде бы невинным хобби могло скрываться и кое-что посерьезней. Не случайно же два человека рискнули забраться тогда в номер! Один остался неизвестным, другого увезли в больницу без сознания. К счастью, череп у Ларри оказался крепким – пострадавшего можно было уже выписывать. Ковачев использовал то обстоятельство, что О'Коннор все еще жаловался на головную боль, и попросил попридержать его в больнице на несколько часов. Наконец он отправил Дейнова доставить Ларри в управление, хотя и опасался, что тот откажется давать показания. Но, по всей вероятности, удар должен был смягчить его характер.
После обычных формальностей Ковачев начал допрос:
– Разрешите воспользоваться тем обстоятельством, что вы юрист, и сразу приступить к главному. Я попросил бы вас объяснить, что вы искали в номере супругов Халлиган в их отсутствие. Ваши законы столь же строго карают за нарушение неприкосновенности чужого жилища, как и наши. Поэтому, я надеюсь, вы не станете утверждать, что вы просто ожидали в номере, когда вернутся хозяева.
– Вы удивительно догадливы, – усмехнулся О'Коннор, – но я ожидал именно хозяев.
– Позвольте вам не поверить, господин адвокат.
– Сожалею, но ничем не могу вам помочь.
– Мне помогать не надо. Речь идет о вашей голове. Следующего удара она может и не вынести.
– У ирландцев головы крепкие.
– Я это смекнул.
– А как же иначе: в вашей профессии без смекалки никак нельзя.
– Послушайте, мистер О'Коннор, мы встретились не для того, чтобы состязаться в остроумии. Надо выяснить вашу роль в целой цепи преступлений.
– Каких именно, если не секрет?
– Едва вы проявите к кому-либо интерес, как предмет вашего любопытства, неизвестно почему, умирает. Судя по ситуации, теперь можно ожидать скоропостижной смерти господина Халлигана.
– Не понимаю.
– Тогда позвольте сообщить вам приятную новость. Ночью сюда прибыл тот самый ваш знакомый, кого вы так усиленно разыскивали. Мортимер Харрисон из Соединенных Штатов Америки.
– Значит… – О'Коннор бросил на Ковачева испытующий взгляд. – Вы за мной следили?
– Вы заблуждаетесь, полагая, что мы следим за всеми иностранцами. Но ваш интерес к покойному Дэвиду Маклоренсу и к покойной Эдлайн Мелвилл слишком уж бросался в глаза. Однако вернемся к Морти. Он наверняка ваш друг – может быть, даже коллега, хотя я и не знаю, в какой именно области. Поселился он также в гостинице «Интернациональ».
Ковачев замолчал. Но О'Коннор, глядя все так же внимательно, в беседу не вступал.
– Вижу, вы не настроены на разговор. Как и положено курортнику, прибывшему к нам отдохнуть, пожариться на солнышке и, разумеется, не имеющему ничего общего с преступлениями, случайно совершенными против граждан, к которым он проявил живой интерес. Даже и о Бонифацио вы ничего, конечно, не слышали. Но готов побиться об заклад, что, выписавшись из больницы, вы не броситесь разыскивать в гостинице «Интернациональ» своего доброго знакомого Мортимера Харрисона. Поскольку знаете, что он и Дэвид Маклоренс – одно и то же лицо… И что он мертв.
– Вот как?.. – сказал, поразмыслив, О'Коннор. – Предлагаете игру с открытыми картами?
– Если вы на это способны.
– А если я буду лгать?
– Ничего. Переживем. Нам не впервой.
– Что ж. Я готов сказать правду. Но… при одном условии.
– При каком же?
– Э, не торопитесь. Условие вопреки обыкновению я поставлю в конце.
– Не рискуете ли?
– Ведь мы играем честно. Хотя и… – О'Коннор дружелюбно усмехнулся и потрогал голову. – Хотя и без риска нельзя. И не воображайте, что вы меня растрогали. Жизнь научила меня не поддаваться эмоциям в отношениях с полицией. Да, и как только выдержала моя головушка такой удар… А вот если бы я все-таки увидел, кто стоит за портьерой в номере Халлиганов, головушка вряд ли бы выдержала. Хотя она и ирландская. Может, отсюда и начнем наш мужской разговор?
– Вы его уже начали. Продолжайте, пожалуйста.
– Начну тогда с цели моего пребывания здесь. Меня не прельщает ваше море. И пусть это вас не обижает. Я хочу получить сто тысяч долларов. Не пугайтесь, не от вас. От дирекции Американского музея естественной истории. Теперь вы понимаете меня?
Ковачев удивленно развел руками.
– Как?! Разве ваши газеты не писали?
– Допустите, что не писали. Рассказывайте так, будто я ничего не знаю.
– Но об этом знают все! Впрочем, ладно. Две недели назад, десятого июля, около полуночи, из музея похитили уникальную коллекцию бриллиантов. Один охранник был убит, один из банды тоже остался лежать на тротуаре. Ужасный скандал! Не только потому, что коллекция оценивается в десятки миллионов долларов. После этого дерзкого ограбления нация почувствовала, что задета ее честь! Объявили награду в десять тысяч каждому, кто наведет на след, и сто тысяч – кто укажет местонахождение бриллиантов.
– И вы готовы указать? – спросил Ковачев.
– Готов. Они здесь, у вас. Их доставили сюда Эдлайн Мелвилл и Дэвид Маклоренс, то есть Маман и Морти. Вероятно, вы спросите, как я узнал. Это было достаточно сложно и необыкновенно. Короче говоря, мне сообщил один мой клиент. Точнее, я получил от него письмо. Заметьте: получил после его смерти! Он-то и остался лежать на тротуаре перед зданием музея. Что поделаешь. Я всего лишь начинающий адвокат, ни один из концернов пока еще не предложил мне должности главного юрисконсульта… Если нет акул, приходится иметь дело и с мелкой рыбешкой. Было бы паблисити! Так и в этом случае. Я ему помог как-то развязаться с одним делом. И он в знак благодарности обещал, что выдаст мне тайну гангстеров, когда его уже не будет среди них. В письме сообщалось, что бриллианты на некоторое время спрячут в Болгарии, на курорте Золотые пески, что привезет их туда Мортимер Харрисон, который в Афинах для маскировки возьмет паспорт другого гангстера, Дэвида Маклоренса. Этот Маклоренс прибудет из Австралии на своей машине вместе с Маман, бывшей любовницей шефа моего клиента… Вот так. И я решил попытать счастья. Собрал всю свою наличность и прилетел к вам в гости. Сто тысяч долларов стоят того.
Да, забавный тип. Вопрос был в том, безобидный ли это дурак или серьезный игрок. За его вроде бы невинным хобби могло скрываться и кое-что посерьезней. Не случайно же два человека рискнули забраться тогда в номер! Один остался неизвестным, другого увезли в больницу без сознания. К счастью, череп у Ларри оказался крепким – пострадавшего можно было уже выписывать. Ковачев использовал то обстоятельство, что О'Коннор все еще жаловался на головную боль, и попросил попридержать его в больнице на несколько часов. Наконец он отправил Дейнова доставить Ларри в управление, хотя и опасался, что тот откажется давать показания. Но, по всей вероятности, удар должен был смягчить его характер.
После обычных формальностей Ковачев начал допрос:
– Разрешите воспользоваться тем обстоятельством, что вы юрист, и сразу приступить к главному. Я попросил бы вас объяснить, что вы искали в номере супругов Халлиган в их отсутствие. Ваши законы столь же строго карают за нарушение неприкосновенности чужого жилища, как и наши. Поэтому, я надеюсь, вы не станете утверждать, что вы просто ожидали в номере, когда вернутся хозяева.
– Вы удивительно догадливы, – усмехнулся О'Коннор, – но я ожидал именно хозяев.
– Позвольте вам не поверить, господин адвокат.
– Сожалею, но ничем не могу вам помочь.
– Мне помогать не надо. Речь идет о вашей голове. Следующего удара она может и не вынести.
– У ирландцев головы крепкие.
– Я это смекнул.
– А как же иначе: в вашей профессии без смекалки никак нельзя.
– Послушайте, мистер О'Коннор, мы встретились не для того, чтобы состязаться в остроумии. Надо выяснить вашу роль в целой цепи преступлений.
– Каких именно, если не секрет?
– Едва вы проявите к кому-либо интерес, как предмет вашего любопытства, неизвестно почему, умирает. Судя по ситуации, теперь можно ожидать скоропостижной смерти господина Халлигана.
– Не понимаю.
– Тогда позвольте сообщить вам приятную новость. Ночью сюда прибыл тот самый ваш знакомый, кого вы так усиленно разыскивали. Мортимер Харрисон из Соединенных Штатов Америки.
– Значит… – О'Коннор бросил на Ковачева испытующий взгляд. – Вы за мной следили?
– Вы заблуждаетесь, полагая, что мы следим за всеми иностранцами. Но ваш интерес к покойному Дэвиду Маклоренсу и к покойной Эдлайн Мелвилл слишком уж бросался в глаза. Однако вернемся к Морти. Он наверняка ваш друг – может быть, даже коллега, хотя я и не знаю, в какой именно области. Поселился он также в гостинице «Интернациональ».
Ковачев замолчал. Но О'Коннор, глядя все так же внимательно, в беседу не вступал.
– Вижу, вы не настроены на разговор. Как и положено курортнику, прибывшему к нам отдохнуть, пожариться на солнышке и, разумеется, не имеющему ничего общего с преступлениями, случайно совершенными против граждан, к которым он проявил живой интерес. Даже и о Бонифацио вы ничего, конечно, не слышали. Но готов побиться об заклад, что, выписавшись из больницы, вы не броситесь разыскивать в гостинице «Интернациональ» своего доброго знакомого Мортимера Харрисона. Поскольку знаете, что он и Дэвид Маклоренс – одно и то же лицо… И что он мертв.
– Вот как?.. – сказал, поразмыслив, О'Коннор. – Предлагаете игру с открытыми картами?
– Если вы на это способны.
– А если я буду лгать?
– Ничего. Переживем. Нам не впервой.
– Что ж. Я готов сказать правду. Но… при одном условии.
– При каком же?
– Э, не торопитесь. Условие вопреки обыкновению я поставлю в конце.
– Не рискуете ли?
– Ведь мы играем честно. Хотя и… – О'Коннор дружелюбно усмехнулся и потрогал голову. – Хотя и без риска нельзя. И не воображайте, что вы меня растрогали. Жизнь научила меня не поддаваться эмоциям в отношениях с полицией. Да, и как только выдержала моя головушка такой удар… А вот если бы я все-таки увидел, кто стоит за портьерой в номере Халлиганов, головушка вряд ли бы выдержала. Хотя она и ирландская. Может, отсюда и начнем наш мужской разговор?
– Вы его уже начали. Продолжайте, пожалуйста.
– Начну тогда с цели моего пребывания здесь. Меня не прельщает ваше море. И пусть это вас не обижает. Я хочу получить сто тысяч долларов. Не пугайтесь, не от вас. От дирекции Американского музея естественной истории. Теперь вы понимаете меня?
Ковачев удивленно развел руками.
– Как?! Разве ваши газеты не писали?
– Допустите, что не писали. Рассказывайте так, будто я ничего не знаю.
– Но об этом знают все! Впрочем, ладно. Две недели назад, десятого июля, около полуночи, из музея похитили уникальную коллекцию бриллиантов. Один охранник был убит, один из банды тоже остался лежать на тротуаре. Ужасный скандал! Не только потому, что коллекция оценивается в десятки миллионов долларов. После этого дерзкого ограбления нация почувствовала, что задета ее честь! Объявили награду в десять тысяч каждому, кто наведет на след, и сто тысяч – кто укажет местонахождение бриллиантов.
– И вы готовы указать? – спросил Ковачев.
– Готов. Они здесь, у вас. Их доставили сюда Эдлайн Мелвилл и Дэвид Маклоренс, то есть Маман и Морти. Вероятно, вы спросите, как я узнал. Это было достаточно сложно и необыкновенно. Короче говоря, мне сообщил один мой клиент. Точнее, я получил от него письмо. Заметьте: получил после его смерти! Он-то и остался лежать на тротуаре перед зданием музея. Что поделаешь. Я всего лишь начинающий адвокат, ни один из концернов пока еще не предложил мне должности главного юрисконсульта… Если нет акул, приходится иметь дело и с мелкой рыбешкой. Было бы паблисити! Так и в этом случае. Я ему помог как-то развязаться с одним делом. И он в знак благодарности обещал, что выдаст мне тайну гангстеров, когда его уже не будет среди них. В письме сообщалось, что бриллианты на некоторое время спрячут в Болгарии, на курорте Золотые пески, что привезет их туда Мортимер Харрисон, который в Афинах для маскировки возьмет паспорт другого гангстера, Дэвида Маклоренса. Этот Маклоренс прибудет из Австралии на своей машине вместе с Маман, бывшей любовницей шефа моего клиента… Вот так. И я решил попытать счастья. Собрал всю свою наличность и прилетел к вам в гости. Сто тысяч долларов стоят того.