Страница:
Позволить себе такую модель, как моя Кая, могут лишь весьма немногие обитатели нашего тесного маленького мира.
Что у нее внутри, я не знаю.
То есть, конечно, в определенных пределах мне это известно, и очень хорошо, но не хотелось бы скатываться в пошлость. Я имею в виду, что не особо представляю, как функционирует ее электронная и механическая начинка. Я даже не знаю толком, как все это выглядит – хотя отдаленное представление имею, несколько лет назад один сумасшедший распилил суру такого же класса на части, и кое-какие фотографии случайно дошли до моего маниту.
Этот парень, кажется, был из секты Сжигателей Пленки. В новостях говорили, что он хотел достать из своей девочки атомную батарейку и сделать из нее бомбу или что-то подобное, но это чушь, поскольку батарейка совершенно безопасна и самозаглушается навсегда при любой попытке несанкционированного доступа. Это зеленый атом, тот же принцип, что и во всех древних машинах. Она не дает загрязнения ни при каких обстоятельствах и стоит крайне дорого – такой батареи нет даже у моей «Хеннелоры». Критическая технология. На боевую технику, которая может попасть в руки врага, ее не ставят.
Идиотизм, конечно. Во-первых, сура тоже может убежать вниз – во всяком случае, теоретически. Во-вторых, если враг выковыряет атомную батарейку из сбитой телекамеры, он все равно ничего не сможет с ней сделать. Дело здесь просто в сговоре производителей телекамер, которым не хочется выходить на новый виток конкуренции. Поэтому «Хеннелору» надо время от времени перезаряжать, а Каю – нет. Атомной батарейки хватает на века, и сура всегда переживает хозяина. Так что этого парня можно понять.
Я не знаю, как работает эта атомная батарейка и вся синтетическая биология внутри ее тела. Я только знаю, что в телесном смысле она неотличима от юного, идеально здорового и свежевымытого человеческого существа. У нее есть даже электронный симулятор биополя.
Физически она почти нас не превосходит – она не может слишком быстро бегать или совершать разные акробатические трюки (хотя с прискорбием замечу, что жирному мне она даст сто очков вперед и здесь). Это домашнее создание, рассчитанное главным образом на спокойные перемещения по жилищу. Зато ходить, жестикулировать и выполнять всякую мелкую домашнюю работу она может ничуть не хуже человека.
Она дышит – вернее, делает вид. Но воздух все время входит и выходит из ее тела, и говорит она в точности как мы.
Она не нуждается практически ни в чем, даже в ремонте – если повредить ее нежную кожу, рана вскоре затянется сама. Инструкция велит только давать ей воды и еще две-три эксплуатационных таблетки в год (это какие-то пластиковые шарики, по виду похожие на витамины). Она может глотать их и в гораздо большем количестве, если вы хотите, например, чтобы она отрастила волосы или стала полнее.
Можно обойтись и без эксплуатационных таблеток – кормить ее прессованным кормом для рыбок или любым другим органическим концентратом, и ее внутренняя структура сама отберет требуемые вещества. А в самом крайнем случае она сможет обойтись и без этого – даже если вырвать кусочек ее тела, оно все равно сумеет вернуть себе прежнюю форму. Бедняжка просто станет на несколько граммов легче. Самовосстанавливающаяся квазиорганическая наноткань, кажется, так это называется в инструкции.
Вода нужна ей только в те волшебные дни, когда мы занимаемся любовью, – или она хочет помучать меня своим плачем – но здесь мы вновь приближаемся к деликатной теме, которой мне не хотелось бы касаться.
Я, однако, слишком долго говорю о том, что у нее внутри – пора бы сказать, что у нее снаружи.
Когда вы приобретаете суру такого класса, вы проводите немало времени с командой сомелье, обдумывая все интимнейшие детали будущего продукта. Вы придирчиво изучаете каждый квадратный сантиметр тела – с ним вам предстоит провести остаток жизни. Обсуждаются такие нюансы, о которых не говорят с самыми близкими людьми. Глаза, нос, подбородок, линии скул, форма соска, пупок и все то, что ниже – любая из этих подробностей отнимает часы, а то и дни. Но частности шлифуются уже на этапе доводки, и это в суре не главное.
Главное в ней – тот опустошительный удар по сознанию, который она наносит каждый раз, когда вы останавливаете на ней взгляд. Сомелье пытались объяснить мне, в чем здесь дело, и я, кажется, понял.
При самом циничном взгляде на самку человека – а производители сур смотрят на нее именно так, – она представляет собой просто биологическую машину, которую можно условно разделить на два блока – информационный и воспроизводящий («гипнотабло» и «спермоприемник», как выразился работавший со мной консультант-суролог).
Воспроизводящий блок – это конвейер по производству новых человеческих существ, про который все и так хорошо знают. А вот информационный блок…
Здесь у меня возникают трудности с формулировкой. Скажем так, это совокупность сигналов, которые женщина посылает в пространство с целью обеспечить (или, наоборт, купировать) репродукцию. Вернее, она думает, что посылает их сама, но на самом деле девяносто процентов за нее делает природа, которой на эту конкретную самку глубоко наплевать. И в этом, конечно, главный источник вековой женской скорби.
Почему так могущественно женское очарование? Почему в юном существе, почти еще ребенке, дремлет сила, способная сокрушить царства?
Дело в том, что красота юной девушки – это свернутое будущее, незримо присутствующее в настоящем. Это сообщение о том, что прямо здесь может запросто открыться дверь в далекое завтра – одна из тех, сквозь которые Маниту ускользает сам от себя в грядущее уже столько миллионов лет. Маниту нравится, когда он видит такую дверь через наши глаза. А мы – всего лишь его слуги и пешки. И все, что мы можем – это почтительно и быстро исполнять его приказы. Даже в те непростые минуты, когда Его взгляд останавливается на мальчиках или овечках.
Теперь я попробую повторить то же самое не так поэтично.
Информационные сигналы, которые должны обеспечить репродукцию, доходят до каждого из шести органов чувств. Тут действуют и запахи, и прикосновения, и вкус чужих губ, и звуки слов, и вызываемые этими словами мысли – но важнейшим каналом, конечно, остается визуальный.
Женская красота с научной точки зрения – это не что иное, как суммарная информация о геноме и репродуктивной способности, которые анализируются мозгом за доли секунды: мужчина понимает, нравится ему женщина или нет, после первого же взгляда. И если она ему нравится, это чувство достигает крайней интенсивности немедленно, ибо через пять минут мужчину могут убить звери и природа не хочет рисковать.
Но мы живем не в пещере, а в обществе. Поэтому совершенно правы были религиозные моралисты, заставлявшие женщин прикрывать специальной тряпочкой не только спермоприемник, но и гипнотабло. Ибо главный половой орган женщины – это, конечно, лицо. Не зря ведь чуткие к тихому голосу природы орки так его и называют: «ебальник». Все это, конечно, самоочевидно – я не стану даже ссылаться на существование такого хрестоматийного жанра храмового порно, как facial. Не говоря уже о косметике.
Наше потомство от некоторых женщин имеет лучшие шансы на выживание (или по какой-то другой причине кажется предпочтительным огромной биологической программе, частью которой являемся мы все). Такие женщины нравятся нам больше, чем другие – то есть не нам, а этой самой программе, которая со свойственным ей цинизмом окунает нас сперва в романтическое опьянение, потом в долгие сердечные муки, а затем в нудные юридические хлопоты.
Создатели сур используют этот информационно-биологический механизм. Сперва они берут пробу вашей ДНК. А потом они рассчитывают такой тип женской красоты, который будет полностью конгениален вашему геному. На других ваша сура будет действовать почти так же – генетически мы все достаточно друг к другу близки. Речь идет только о нюансах. Но, как всякий знает, именно в них и дело.
Такая красота, конечно, ошеломляет – это надо испытать самому. Вам остается только выбрать виртуальный возраст вашей суженой и отшлифовать мелкие детали.
Насчет оптимального возраста особого единства в рядах пупарасов нет – как нет его и среди натуралов. Бернар-Анри, который увлекается оркским юношеством, утверждает, что цветок человеческой красоты быстро увядает, и нужно торопиться сорвать его, пока он еще свеж. В чем-то он, конечно, прав. Я нахожу, что для женщины лучше всего возраст Хлои – шестнадцать лет, та граница, которую наметила сама природа (говорящая с нами в том числе и на языке криминальных уложений, ибо она многолика). Недаром ведь это возраст согласия у орков, еще сохранивших определенную близость к естеству.
Женщины моложе шестнадцати интересуют лишь детей и девиантов. Женщины старше уже занижают свой возраст, чтобы гипнотабло могло легче завлечь клиента в спермоприемник. А раз так себя ведут сами женщины, значит, это действительно голос природы.
Но Кае никогда не надо будет занижать свой возраст. Кая – цветок, который не увянет.
Сура – это не постельный манекен оптимального для вас вида, нет. Она может говорить. И она не просто произносит слова, а вступает с вами в полноценное общение. Ее поведение можно менять в широких пределах – но обо всем этом я расскажу в следующий раз. Сейчас же я объясню только, что я сделал, поддавшись слепой обиде.
Итак, поставив Каю на паузу, я открыл на своем приватном маниту экран ее эмоционально-волевого блока и некоторое время размышлял, не снять ли ее с максимального сучества. Но слова «летающая задница» уже перестали реверберировать в моих ушах, и я решил этого не делать.
А поскольку я уже залез в настройки, я ограничился минимальным вмешательством: пользуясь несколькими вторичными регулировками во вспомогательном окне, я выставил ей усиленный интерес к моей работе – чтобы она не вздумала выполнить свою угрозу. Максимальное сучество делает ее весьма злопамятной, а мне нравится, когда во время полета она сидит у контрольного маниту.
Какими именно ее аспектами моей работы ей следует интересоваться, я уточнять не стал, оставив во всех графах символы «any» или «self-orien». Это была не особо рискованная операция. Кроме того, в тот миг меня все еще переполняла обида и хотелось чем-то себя занять.
К концу процедуры я вспомнил, что уже два раза давал себе слово не лазить в ее настройки, ибо это превращает ее из неповторимого спутника жизни в заводную игрушку. Настоящий пупарас так не поступает – он настраивает свою суру только однажды, на все времена.
Я вновь торжественно поклялся, что подобное происходит со мной в последний раз. А чтобы моя клятва не была пустым сотрясением воздуха, я запер блок настроек на принудительную получасовую задержку – теперь, поставив ее на паузу, надо было ждать доступа к регулировкам тридцать минут. Это ценнейшая черта программы, введенная по многочисленным просьбам пользователей. Пока буду ждать, думал я, проснется gloomy pride[10].
Потом я снял ее с паузы.
Когда я вернулся, она глядела в контрольный маниту.
Камера уже припарковалась на технической стоянке, и по экрану шли контрольные цифры.
– Было страшно, но интересно, – сказала она, подняв на меня свои темные глаза. – Спасибо, попка, развлек. Но я хочу знать, что случилось с этими оркскими ребятами дальше. Особенно с этим парнем. Ты мне покажешь?
Вот так бы сразу.
– А что мне за это будет? – спросил я.
– Как обычно, – сказала она и опустила глаза.
– Когда ты хочешь на них посмотреть?
– Сегодня. Прямо сейчас. Пожалуйста, а?
Обожаю, когда эта девочка меня о чем-нибудь просит.
Я поглядел на контрольный маниту. «Хеннелора» стояла в очереди на зарядку – вся процедура вместе со сменой боекомплекта не должна была занять больше получаса. Но я не хотел слишком ее баловать.
– Сегодня уже не выйдет, душечка, – сказал я и потянул ее за рукав. – Потом. Дня через три. Если будешь хорошо себя вести.
– А почему не сейчас?
– «Хеннелоре» надо отдохнуть. А вот Кае придется немного поработать…
Она кивнула и чуть покраснела. И хоть в самом начале нашего знакомства я два вечера лично настраивал этот эффект, мое сердце забилось значительно быстрей.
Грым не мог сосредоточиться, потому что внизу шумели.
Там уже много часов шла пьянка – провожали в последний путь дядю Хоря, инвалида-сапожника, умершего два дня назад. Сначала между родственниками шла долгая ссора, и до Грыма долетали матюки. Потом внизу помирились и стали петь оркские народные песни.
Сперва прочувствованно, со слезой исполнили «Из этой жопы хуй уедешь». А когда запели «Ебал я родину такую», взяли такое «ля», что Грыму, пытавшемуся делать уроки на втором этаже, пришлось заткнуть уши затычками из пенопластика.
Через два дня надо было сдавать выпускное сочинение за одиннадцатый класс на тему «Что я знаю об Отчизне и мире», а оно еще не было готово. Но Грым не особо волновался, поскольку дома имелось бумажное издание «Свободной Энциклопедии», изданной при Просре Ликвиде. Обычно он списывал все сочинения прямо оттуда, для правдоподобия коверкая язык, пропуская мелкие факты и добавляя ошибки. Это сходило с рук, потому что у учителей такой энциклопедии не было – ее теперь можно было найти только в Желтой Зоне.
Первую часть сочинения он решительно списал из исторического очерка:
«В эпоху Древних Фильмов были две великие страны, Америца и Цхина, которые возвышались над мировым Хаосом и питали друг друга. Когда древность пришла в упадок, Цхина отгородилась от мира Великой Стеной и распалась на отдельные царства, а в Америце начались войны между хиспаниками и афрониггерами, и она разделилась на несколько враждующих территорий.
Самой сильной страной в мире стало наркогосударство Ацтлан, в которое вошел испаноязычный юг Америцы и бывшее Мексицо. К жившим там людям пришел Маниту Антихрист, облачившийся в человеческое тело, чтобы дать новый Закон. Антихрист добровольно взял себе это имя и знак спастики, чтобы очистить людские умы. Ибо самое ненавидимое, самое страшное он очистил Своим Светом и объявил, что прошлого больше нет, и голос Маниту отныне станет говорить из самых темных углов, дабы люди поняли, что нет места, которое не было бы Домом Маниту. И Ацтлан убил Его, и взял Его кровь на себя.
Ацтлан был мрачной деспотией, где правила жестокая и безнравственная элита. Такими же были Ямато, Бразил, Царство Шэнь, Сибирская Республика и Еврайх – все те страны, которые подняли над поверхностью свои офшары…»
Теперь надо было написать про офшары. Грым встал из-за стола, поставил черно-золотой том энциклопедии на полку и взял другой. Открыв его на нужной статье, он сел за стол и принялся писать дальше:
«Первоначально офшары были свободной от налогов экстерриториальной зоной, где не действовало наземное право. Они появились, когда презиратор Ацтлана Хорхе Кровавый даровал всему миру ацтланское гражданство и обязал всех живущих на земле платить налоги под угрозой ядерного холокостинга. Шары, висящие над землей на антигравитационном приводе, формально не попадали под этот закон.
Постепенно туда переместилась киноиндустрия, наука и финансы – сбылась наконец давняя мечта банкиров всей Земли об офшорном эмиссионном банке. Офшары стали превращаться в огромные летающие города, где жила элита человечества, не боясь, что туда ворвется толпа «оккупантов» со своими палатками, громкоговорителями и революционными плакатами. Все технологии социального протеста, известные в прошлом, потеряли свою силу. Когда между наземными странами по неясной причине началась великая война на взаимное уничтожение, офшары не пострадали, потому что были объявлены зоной мира, и атомное оружие против них не применялось…»
Грым перевел взгляд на следующий лист, растерянно пробежал по нему глазами и чертыхнулся. Следующие пять или шесть страниц были вырваны.
Это сделал кто-то из родни – с совершенно очевидной бытовой целью. Причем сделал совсем недавно, поскольку Грым читал статью всего несколько месяцев назад. И она была такой интересной, что он уже предвкушал, как прочтет ее заново. Оказалось, напрасно.
В поисках вдохновения Грым поднял глаза на стену перед рабочим местом.
Там висела визитная карточка двоюродного дедушки Морда – покойного родственника матери, ухитрившегося стать в Биг Бизе настоящим лоером и работать оттуда на богатых вертухаев. На ней были просто и строго напечатанные буквы и цифры:
Кое-что он еще помнил. Особенно историю гибели великих офшаров прошлого – там было много интересного и жуткого. Например, про офшары Еврайх и Ямато говорилось, что они были затоплены после самоубийства командования (он даже помнил – на Еврайхе вся элита приняла цианистый калий после прослушивания древней оперы, а упавший в Балтийское море офшар с тех пор возвышается над ним мертвой черной горой). Циклопический офшар царства Шэнь, где жило больше ста миллионов человек, выбросило в космос, когда пошел вразнос неправильно скопированный антигравитационный привод. Это до сих пор считалось самой крупной катастрофой в истории человечества, и Сражающиеся Царства за Великой Стеной окончательно перешли на экологический путь развития во многом под влиянием этой трагедии.
Ходили слухи, что два последних офшара, Ацтланский и Бразильский, обрушили не современным оружием, а силой колдовства. Про Ацтлан никто ничего толком не знал, потому что после убийства Маниту Антихриста эту землю считали проклятой. А про Бразильский офшар говорили, будто его повалил увитый цветами мальчик, которого привезли на колеснице из черепов ягуара – и сделал он это, играя на дудочке.
В общем, отжалось информации на несколько предложений – но этого должно было хватить.
Дальше следовало сказать пару слов про последний мировой офшар – Бизантиум, или Биг Биз. И хоть он висел прямо над головой, именно эта задача оказалась самой сложной.
Было непонятно, каким тоном о нем писать. Та тщательно составленная смесь заискивающей робости и лютой ненависти, из которой состояли оркские новости, не поддавалась имитации. А стоило чуть переборщить с ненавистью (или, наоборот, с уважением), и могли начаться проблемы.
Грым решил сухо изложить базовые факты, и все.
Население Биг Биза – около тридцати миллионов. Политический режим – либеративная демократура в форме манитуальной демархии (или наоборот – что это такое, все равно никто не понимает). Государственный язык – церковноанглийский, но в ходу также верхнерусский. Политическая система – двухпартийная ритуальная. Фронтмен Резерва Маниту, он же Презиратор и Авгуру Дженерал, выбирается из Рыжих или Белых сроком на шесть лет. По конституционной норме никто не знает его имени и не видит лица; его также запрещено упоминать в новостях.
Точный размер офшара – засекречен (даже этого не можем измерить сами, подумал Грым), но самый большой из всех существовавших, поскольку все, что можно было отстыковать от прошлых офшаров, было перед их гибелью перевезено на Биг Биз. Чем и объясняется его чуть заметная асимметричная горбатость. Офшар, как вы уже догадались, висит над нашим любимым городом-столицей, древней колыбелью цивилизации, где располагалось офшорное поселение позднего проволочного века, уничтоженное ядерным взрывом во время войны Сибирской Республики с Ацтланом… На месте взрыва и находится теперь Оркская Слава, а прямо над ней – Биг Биз, перемещенный сюда несколько столетий назад.
Грым задумался. «Офшорный» – то же самое, что «офшарный», или нет? Слово встречалось уже второй раз. Кажется, нет – кто-то говорил, на этой ошибке все время попадаются выпускники: была такая офшорная цивилизация проволочного века, которую мельком проходят в истории родного края, но к концу школы ее уже никто не помнит.
Еще можно было вставить запомнившуюся фразу из пропагандистской передачи: Биг Биз обречен вечно оставаться на приколе над оркской столицей, поэтому у орков и у людей в конечном счете одна судьба, чего до сих пор не понимает заносчивая олигархия Бизантиума. Но это потом, в самом конце.
Хорошо еще было бы добавить что-нибудь техническое, умное и серьезное, но совсем чуть-чуть, просто чтобы соответствовать государственному тренду…
В статье про антигравитационный привод нашлась подходящая фраза, которой можно было ограничиться. Грым передрал ее полностью:
«В отличие от офшаров прошлого, Бизантиум не может перелететь на другое место или подняться выше – там начинается зона сильных ветров, и его может сорвать с кольцевой бетонной подошвы, под которой спрятаны соленоиды гравитационного якоря, необходимого из-за перегруженности антигравитационного привода избыточной массой».
Красиво и непонятно.
В статье «Религии» нашелся параграф про реформированную религию Бизантиума:
«Мувизм – лицемерно извращенный и выхолощенный от самой своей сути Манитуизм, который считает Маниту Антихриста всего лишь одним из многих воплощений Маниту, прошедших по земле. Сокровенная доктрина Мувизма сохраняется его адептами в глубокой тайне…»
Ну и надо было сказать два слова про название. «Бизантиумом» когда-то назывался город, бывший одновременно последней столицей Запада и первой столицей Востока, и эту символическую роль, тра-ля-ля, тра-ля-ля… В общем, с этой частью все было ясно.
Грым поставил очередной том «Свободной Энциклопедии» на место и взял учебник по экономике – в сочинении обязательно должен был присутствовать пассаж про экономическую жизнь. Здесь опять можно было списывать не думая.
«Официальная стратегия развития оркской экономики заключается в том, чтобы догнать и перегнать Биг Биз по главным фондовым индексам. В оркской экономической мысли существуют две школы, которые предлагают диаметрально противоположные пути к этой цели.
Первая школа, известная как «бизантизм», считает, что следует перенять фондовые индексы у людей, а затем путем модернизации добиться, чтобы у орков они поднялись выше. Это направление экономической мысли считается классическим.
Вторая школа возникла недавно. Ее основал ученый Хазм, который стажировался на Биг Бизе и считался у тамошних экономистов гением-самородком (среди них он был известен под псевдонимом Адам-Смит Вессон Монтстрейтери).
Хазм утверждал, что мир уже несколько столетий живет в Эре Насыщения – когда практически не меняются технологии и языки, человеческие и машинные, ибо исчерпан экономический и культурный смысл прогресса. Не следует считать это застоем – таково нормальное состояние общества. В палеолите люди жили так многие сотни тысяч лет; эпоха «прогресса» занимает в истории человечества не более одного процента времени. Есть все основания думать, что Эра Насыщения будет длительной и стабильной – но, конечно, намного более счастливой, чем прошлые исторические плато. Хазм допускал, что в далеком будущем она вновь сменится витком бешеного роста – все это в деснице Маниту.
Многие взгляды Хазма казались современникам революционными, особенно в области политической экономии. Он доказывал, что оркские фондовые индексы в принципе не могут подняться выше бизантийских, поскольку у орков нет фондового рынка. Мало того, фондового рынка давно нет и у бизантийцев – они определяют свои индексы во время торжественного гадания в Доме Маниту, и в наше время это просто один из религиозных ритуалов Верхнего Манитуизма (т. н. Мувизма).
Кроме того, Хазм утверждал, что экономическое соревнование Уркаины с Бизантиумом бессмысленно, так как офшар и нижние территории являются одной культурно-экономической системой, своего рода «метроколонией». Его слова, что истинной столицей Уркаины является Лондон (сектор Биг Биза, где издавна приобретают летаемость богатейшие оркские вертухаи), вызвали всеобщее возмущение. Перед Священной Войной номер 216 (когда носили гвоздику в нагрудном кармане) Хазма повесили на рыночной площади, чтобы ободрить население.
Впоследствии Хазм был реабилитирован. На основе его идей возникло второе направление экономической мысли, «хазмизм», призывающее орков разработать свои собственные фондовые индексы – таким образом, чтобы они сразу были какие надо. Но это учение кажется многим слишком смелым и простым, отчего реальная экономическая стратегия государства основана на своеобразной амальгаме двух подходов».
Вот этим непонятным словом «амальгама» можно было и закончить. Все сделалось ясно – еще день-два шлифовки, и сочинение можно будет сдавать. Только надо будет обязательно добавить про мировое потепление и гибель Гольфстрима, про высотные ветра, и еще про то, что все черные дыры есть одно и то же Тело Маниту, одна и та же изначальная точка, и нам лишь кажется, будто они разбросаны по небу…
Сделав пометки, Грым облегченно вздохнул – на сегодня с уроками было покончено.
Что у нее внутри, я не знаю.
То есть, конечно, в определенных пределах мне это известно, и очень хорошо, но не хотелось бы скатываться в пошлость. Я имею в виду, что не особо представляю, как функционирует ее электронная и механическая начинка. Я даже не знаю толком, как все это выглядит – хотя отдаленное представление имею, несколько лет назад один сумасшедший распилил суру такого же класса на части, и кое-какие фотографии случайно дошли до моего маниту.
Этот парень, кажется, был из секты Сжигателей Пленки. В новостях говорили, что он хотел достать из своей девочки атомную батарейку и сделать из нее бомбу или что-то подобное, но это чушь, поскольку батарейка совершенно безопасна и самозаглушается навсегда при любой попытке несанкционированного доступа. Это зеленый атом, тот же принцип, что и во всех древних машинах. Она не дает загрязнения ни при каких обстоятельствах и стоит крайне дорого – такой батареи нет даже у моей «Хеннелоры». Критическая технология. На боевую технику, которая может попасть в руки врага, ее не ставят.
Идиотизм, конечно. Во-первых, сура тоже может убежать вниз – во всяком случае, теоретически. Во-вторых, если враг выковыряет атомную батарейку из сбитой телекамеры, он все равно ничего не сможет с ней сделать. Дело здесь просто в сговоре производителей телекамер, которым не хочется выходить на новый виток конкуренции. Поэтому «Хеннелору» надо время от времени перезаряжать, а Каю – нет. Атомной батарейки хватает на века, и сура всегда переживает хозяина. Так что этого парня можно понять.
Я не знаю, как работает эта атомная батарейка и вся синтетическая биология внутри ее тела. Я только знаю, что в телесном смысле она неотличима от юного, идеально здорового и свежевымытого человеческого существа. У нее есть даже электронный симулятор биополя.
Физически она почти нас не превосходит – она не может слишком быстро бегать или совершать разные акробатические трюки (хотя с прискорбием замечу, что жирному мне она даст сто очков вперед и здесь). Это домашнее создание, рассчитанное главным образом на спокойные перемещения по жилищу. Зато ходить, жестикулировать и выполнять всякую мелкую домашнюю работу она может ничуть не хуже человека.
Она дышит – вернее, делает вид. Но воздух все время входит и выходит из ее тела, и говорит она в точности как мы.
Она не нуждается практически ни в чем, даже в ремонте – если повредить ее нежную кожу, рана вскоре затянется сама. Инструкция велит только давать ей воды и еще две-три эксплуатационных таблетки в год (это какие-то пластиковые шарики, по виду похожие на витамины). Она может глотать их и в гораздо большем количестве, если вы хотите, например, чтобы она отрастила волосы или стала полнее.
Можно обойтись и без эксплуатационных таблеток – кормить ее прессованным кормом для рыбок или любым другим органическим концентратом, и ее внутренняя структура сама отберет требуемые вещества. А в самом крайнем случае она сможет обойтись и без этого – даже если вырвать кусочек ее тела, оно все равно сумеет вернуть себе прежнюю форму. Бедняжка просто станет на несколько граммов легче. Самовосстанавливающаяся квазиорганическая наноткань, кажется, так это называется в инструкции.
Вода нужна ей только в те волшебные дни, когда мы занимаемся любовью, – или она хочет помучать меня своим плачем – но здесь мы вновь приближаемся к деликатной теме, которой мне не хотелось бы касаться.
Я, однако, слишком долго говорю о том, что у нее внутри – пора бы сказать, что у нее снаружи.
Когда вы приобретаете суру такого класса, вы проводите немало времени с командой сомелье, обдумывая все интимнейшие детали будущего продукта. Вы придирчиво изучаете каждый квадратный сантиметр тела – с ним вам предстоит провести остаток жизни. Обсуждаются такие нюансы, о которых не говорят с самыми близкими людьми. Глаза, нос, подбородок, линии скул, форма соска, пупок и все то, что ниже – любая из этих подробностей отнимает часы, а то и дни. Но частности шлифуются уже на этапе доводки, и это в суре не главное.
Главное в ней – тот опустошительный удар по сознанию, который она наносит каждый раз, когда вы останавливаете на ней взгляд. Сомелье пытались объяснить мне, в чем здесь дело, и я, кажется, понял.
При самом циничном взгляде на самку человека – а производители сур смотрят на нее именно так, – она представляет собой просто биологическую машину, которую можно условно разделить на два блока – информационный и воспроизводящий («гипнотабло» и «спермоприемник», как выразился работавший со мной консультант-суролог).
Воспроизводящий блок – это конвейер по производству новых человеческих существ, про который все и так хорошо знают. А вот информационный блок…
Здесь у меня возникают трудности с формулировкой. Скажем так, это совокупность сигналов, которые женщина посылает в пространство с целью обеспечить (или, наоборт, купировать) репродукцию. Вернее, она думает, что посылает их сама, но на самом деле девяносто процентов за нее делает природа, которой на эту конкретную самку глубоко наплевать. И в этом, конечно, главный источник вековой женской скорби.
Почему так могущественно женское очарование? Почему в юном существе, почти еще ребенке, дремлет сила, способная сокрушить царства?
Дело в том, что красота юной девушки – это свернутое будущее, незримо присутствующее в настоящем. Это сообщение о том, что прямо здесь может запросто открыться дверь в далекое завтра – одна из тех, сквозь которые Маниту ускользает сам от себя в грядущее уже столько миллионов лет. Маниту нравится, когда он видит такую дверь через наши глаза. А мы – всего лишь его слуги и пешки. И все, что мы можем – это почтительно и быстро исполнять его приказы. Даже в те непростые минуты, когда Его взгляд останавливается на мальчиках или овечках.
Теперь я попробую повторить то же самое не так поэтично.
Информационные сигналы, которые должны обеспечить репродукцию, доходят до каждого из шести органов чувств. Тут действуют и запахи, и прикосновения, и вкус чужих губ, и звуки слов, и вызываемые этими словами мысли – но важнейшим каналом, конечно, остается визуальный.
Женская красота с научной точки зрения – это не что иное, как суммарная информация о геноме и репродуктивной способности, которые анализируются мозгом за доли секунды: мужчина понимает, нравится ему женщина или нет, после первого же взгляда. И если она ему нравится, это чувство достигает крайней интенсивности немедленно, ибо через пять минут мужчину могут убить звери и природа не хочет рисковать.
Но мы живем не в пещере, а в обществе. Поэтому совершенно правы были религиозные моралисты, заставлявшие женщин прикрывать специальной тряпочкой не только спермоприемник, но и гипнотабло. Ибо главный половой орган женщины – это, конечно, лицо. Не зря ведь чуткие к тихому голосу природы орки так его и называют: «ебальник». Все это, конечно, самоочевидно – я не стану даже ссылаться на существование такого хрестоматийного жанра храмового порно, как facial. Не говоря уже о косметике.
Наше потомство от некоторых женщин имеет лучшие шансы на выживание (или по какой-то другой причине кажется предпочтительным огромной биологической программе, частью которой являемся мы все). Такие женщины нравятся нам больше, чем другие – то есть не нам, а этой самой программе, которая со свойственным ей цинизмом окунает нас сперва в романтическое опьянение, потом в долгие сердечные муки, а затем в нудные юридические хлопоты.
Создатели сур используют этот информационно-биологический механизм. Сперва они берут пробу вашей ДНК. А потом они рассчитывают такой тип женской красоты, который будет полностью конгениален вашему геному. На других ваша сура будет действовать почти так же – генетически мы все достаточно друг к другу близки. Речь идет только о нюансах. Но, как всякий знает, именно в них и дело.
Такая красота, конечно, ошеломляет – это надо испытать самому. Вам остается только выбрать виртуальный возраст вашей суженой и отшлифовать мелкие детали.
Насчет оптимального возраста особого единства в рядах пупарасов нет – как нет его и среди натуралов. Бернар-Анри, который увлекается оркским юношеством, утверждает, что цветок человеческой красоты быстро увядает, и нужно торопиться сорвать его, пока он еще свеж. В чем-то он, конечно, прав. Я нахожу, что для женщины лучше всего возраст Хлои – шестнадцать лет, та граница, которую наметила сама природа (говорящая с нами в том числе и на языке криминальных уложений, ибо она многолика). Недаром ведь это возраст согласия у орков, еще сохранивших определенную близость к естеству.
Женщины моложе шестнадцати интересуют лишь детей и девиантов. Женщины старше уже занижают свой возраст, чтобы гипнотабло могло легче завлечь клиента в спермоприемник. А раз так себя ведут сами женщины, значит, это действительно голос природы.
Но Кае никогда не надо будет занижать свой возраст. Кая – цветок, который не увянет.
Сура – это не постельный манекен оптимального для вас вида, нет. Она может говорить. И она не просто произносит слова, а вступает с вами в полноценное общение. Ее поведение можно менять в широких пределах – но обо всем этом я расскажу в следующий раз. Сейчас же я объясню только, что я сделал, поддавшись слепой обиде.
Итак, поставив Каю на паузу, я открыл на своем приватном маниту экран ее эмоционально-волевого блока и некоторое время размышлял, не снять ли ее с максимального сучества. Но слова «летающая задница» уже перестали реверберировать в моих ушах, и я решил этого не делать.
А поскольку я уже залез в настройки, я ограничился минимальным вмешательством: пользуясь несколькими вторичными регулировками во вспомогательном окне, я выставил ей усиленный интерес к моей работе – чтобы она не вздумала выполнить свою угрозу. Максимальное сучество делает ее весьма злопамятной, а мне нравится, когда во время полета она сидит у контрольного маниту.
Какими именно ее аспектами моей работы ей следует интересоваться, я уточнять не стал, оставив во всех графах символы «any» или «self-orien». Это была не особо рискованная операция. Кроме того, в тот миг меня все еще переполняла обида и хотелось чем-то себя занять.
К концу процедуры я вспомнил, что уже два раза давал себе слово не лазить в ее настройки, ибо это превращает ее из неповторимого спутника жизни в заводную игрушку. Настоящий пупарас так не поступает – он настраивает свою суру только однажды, на все времена.
Я вновь торжественно поклялся, что подобное происходит со мной в последний раз. А чтобы моя клятва не была пустым сотрясением воздуха, я запер блок настроек на принудительную получасовую задержку – теперь, поставив ее на паузу, надо было ждать доступа к регулировкам тридцать минут. Это ценнейшая черта программы, введенная по многочисленным просьбам пользователей. Пока буду ждать, думал я, проснется gloomy pride[10].
Потом я снял ее с паузы.
Когда я вернулся, она глядела в контрольный маниту.
Камера уже припарковалась на технической стоянке, и по экрану шли контрольные цифры.
– Было страшно, но интересно, – сказала она, подняв на меня свои темные глаза. – Спасибо, попка, развлек. Но я хочу знать, что случилось с этими оркскими ребятами дальше. Особенно с этим парнем. Ты мне покажешь?
Вот так бы сразу.
– А что мне за это будет? – спросил я.
– Как обычно, – сказала она и опустила глаза.
– Когда ты хочешь на них посмотреть?
– Сегодня. Прямо сейчас. Пожалуйста, а?
Обожаю, когда эта девочка меня о чем-нибудь просит.
Я поглядел на контрольный маниту. «Хеннелора» стояла в очереди на зарядку – вся процедура вместе со сменой боекомплекта не должна была занять больше получаса. Но я не хотел слишком ее баловать.
– Сегодня уже не выйдет, душечка, – сказал я и потянул ее за рукав. – Потом. Дня через три. Если будешь хорошо себя вести.
– А почему не сейчас?
– «Хеннелоре» надо отдохнуть. А вот Кае придется немного поработать…
Она кивнула и чуть покраснела. И хоть в самом начале нашего знакомства я два вечера лично настраивал этот эффект, мое сердце забилось значительно быстрей.
Грым не мог сосредоточиться, потому что внизу шумели.
Там уже много часов шла пьянка – провожали в последний путь дядю Хоря, инвалида-сапожника, умершего два дня назад. Сначала между родственниками шла долгая ссора, и до Грыма долетали матюки. Потом внизу помирились и стали петь оркские народные песни.
Сперва прочувствованно, со слезой исполнили «Из этой жопы хуй уедешь». А когда запели «Ебал я родину такую», взяли такое «ля», что Грыму, пытавшемуся делать уроки на втором этаже, пришлось заткнуть уши затычками из пенопластика.
Через два дня надо было сдавать выпускное сочинение за одиннадцатый класс на тему «Что я знаю об Отчизне и мире», а оно еще не было готово. Но Грым не особо волновался, поскольку дома имелось бумажное издание «Свободной Энциклопедии», изданной при Просре Ликвиде. Обычно он списывал все сочинения прямо оттуда, для правдоподобия коверкая язык, пропуская мелкие факты и добавляя ошибки. Это сходило с рук, потому что у учителей такой энциклопедии не было – ее теперь можно было найти только в Желтой Зоне.
Первую часть сочинения он решительно списал из исторического очерка:
«В эпоху Древних Фильмов были две великие страны, Америца и Цхина, которые возвышались над мировым Хаосом и питали друг друга. Когда древность пришла в упадок, Цхина отгородилась от мира Великой Стеной и распалась на отдельные царства, а в Америце начались войны между хиспаниками и афрониггерами, и она разделилась на несколько враждующих территорий.
Самой сильной страной в мире стало наркогосударство Ацтлан, в которое вошел испаноязычный юг Америцы и бывшее Мексицо. К жившим там людям пришел Маниту Антихрист, облачившийся в человеческое тело, чтобы дать новый Закон. Антихрист добровольно взял себе это имя и знак спастики, чтобы очистить людские умы. Ибо самое ненавидимое, самое страшное он очистил Своим Светом и объявил, что прошлого больше нет, и голос Маниту отныне станет говорить из самых темных углов, дабы люди поняли, что нет места, которое не было бы Домом Маниту. И Ацтлан убил Его, и взял Его кровь на себя.
Ацтлан был мрачной деспотией, где правила жестокая и безнравственная элита. Такими же были Ямато, Бразил, Царство Шэнь, Сибирская Республика и Еврайх – все те страны, которые подняли над поверхностью свои офшары…»
Теперь надо было написать про офшары. Грым встал из-за стола, поставил черно-золотой том энциклопедии на полку и взял другой. Открыв его на нужной статье, он сел за стол и принялся писать дальше:
«Первоначально офшары были свободной от налогов экстерриториальной зоной, где не действовало наземное право. Они появились, когда презиратор Ацтлана Хорхе Кровавый даровал всему миру ацтланское гражданство и обязал всех живущих на земле платить налоги под угрозой ядерного холокостинга. Шары, висящие над землей на антигравитационном приводе, формально не попадали под этот закон.
Постепенно туда переместилась киноиндустрия, наука и финансы – сбылась наконец давняя мечта банкиров всей Земли об офшорном эмиссионном банке. Офшары стали превращаться в огромные летающие города, где жила элита человечества, не боясь, что туда ворвется толпа «оккупантов» со своими палатками, громкоговорителями и революционными плакатами. Все технологии социального протеста, известные в прошлом, потеряли свою силу. Когда между наземными странами по неясной причине началась великая война на взаимное уничтожение, офшары не пострадали, потому что были объявлены зоной мира, и атомное оружие против них не применялось…»
Грым перевел взгляд на следующий лист, растерянно пробежал по нему глазами и чертыхнулся. Следующие пять или шесть страниц были вырваны.
Это сделал кто-то из родни – с совершенно очевидной бытовой целью. Причем сделал совсем недавно, поскольку Грым читал статью всего несколько месяцев назад. И она была такой интересной, что он уже предвкушал, как прочтет ее заново. Оказалось, напрасно.
В поисках вдохновения Грым поднял глаза на стену перед рабочим местом.
Там висела визитная карточка двоюродного дедушки Морда – покойного родственника матери, ухитрившегося стать в Биг Бизе настоящим лоером и работать оттуда на богатых вертухаев. На ней были просто и строго напечатанные буквы и цифры:
Карточку повесила мать, когда он был совсем маленьким – чтобы Грым, поднимая глаза, каждый раз вспоминал, чего может добиться своим трудом обычный орк. Как ни странно, пример помогал. Вот и сейчас Грым решил, что вполне обойдется без вырванных страниц.Морд инн 1 7012 00126 01 8
Attorney at Law
Big Byz 093457890–3288
Кое-что он еще помнил. Особенно историю гибели великих офшаров прошлого – там было много интересного и жуткого. Например, про офшары Еврайх и Ямато говорилось, что они были затоплены после самоубийства командования (он даже помнил – на Еврайхе вся элита приняла цианистый калий после прослушивания древней оперы, а упавший в Балтийское море офшар с тех пор возвышается над ним мертвой черной горой). Циклопический офшар царства Шэнь, где жило больше ста миллионов человек, выбросило в космос, когда пошел вразнос неправильно скопированный антигравитационный привод. Это до сих пор считалось самой крупной катастрофой в истории человечества, и Сражающиеся Царства за Великой Стеной окончательно перешли на экологический путь развития во многом под влиянием этой трагедии.
Ходили слухи, что два последних офшара, Ацтланский и Бразильский, обрушили не современным оружием, а силой колдовства. Про Ацтлан никто ничего толком не знал, потому что после убийства Маниту Антихриста эту землю считали проклятой. А про Бразильский офшар говорили, будто его повалил увитый цветами мальчик, которого привезли на колеснице из черепов ягуара – и сделал он это, играя на дудочке.
В общем, отжалось информации на несколько предложений – но этого должно было хватить.
Дальше следовало сказать пару слов про последний мировой офшар – Бизантиум, или Биг Биз. И хоть он висел прямо над головой, именно эта задача оказалась самой сложной.
Было непонятно, каким тоном о нем писать. Та тщательно составленная смесь заискивающей робости и лютой ненависти, из которой состояли оркские новости, не поддавалась имитации. А стоило чуть переборщить с ненавистью (или, наоборот, с уважением), и могли начаться проблемы.
Грым решил сухо изложить базовые факты, и все.
Население Биг Биза – около тридцати миллионов. Политический режим – либеративная демократура в форме манитуальной демархии (или наоборот – что это такое, все равно никто не понимает). Государственный язык – церковноанглийский, но в ходу также верхнерусский. Политическая система – двухпартийная ритуальная. Фронтмен Резерва Маниту, он же Презиратор и Авгуру Дженерал, выбирается из Рыжих или Белых сроком на шесть лет. По конституционной норме никто не знает его имени и не видит лица; его также запрещено упоминать в новостях.
Точный размер офшара – засекречен (даже этого не можем измерить сами, подумал Грым), но самый большой из всех существовавших, поскольку все, что можно было отстыковать от прошлых офшаров, было перед их гибелью перевезено на Биг Биз. Чем и объясняется его чуть заметная асимметричная горбатость. Офшар, как вы уже догадались, висит над нашим любимым городом-столицей, древней колыбелью цивилизации, где располагалось офшорное поселение позднего проволочного века, уничтоженное ядерным взрывом во время войны Сибирской Республики с Ацтланом… На месте взрыва и находится теперь Оркская Слава, а прямо над ней – Биг Биз, перемещенный сюда несколько столетий назад.
Грым задумался. «Офшорный» – то же самое, что «офшарный», или нет? Слово встречалось уже второй раз. Кажется, нет – кто-то говорил, на этой ошибке все время попадаются выпускники: была такая офшорная цивилизация проволочного века, которую мельком проходят в истории родного края, но к концу школы ее уже никто не помнит.
Еще можно было вставить запомнившуюся фразу из пропагандистской передачи: Биг Биз обречен вечно оставаться на приколе над оркской столицей, поэтому у орков и у людей в конечном счете одна судьба, чего до сих пор не понимает заносчивая олигархия Бизантиума. Но это потом, в самом конце.
Хорошо еще было бы добавить что-нибудь техническое, умное и серьезное, но совсем чуть-чуть, просто чтобы соответствовать государственному тренду…
В статье про антигравитационный привод нашлась подходящая фраза, которой можно было ограничиться. Грым передрал ее полностью:
«В отличие от офшаров прошлого, Бизантиум не может перелететь на другое место или подняться выше – там начинается зона сильных ветров, и его может сорвать с кольцевой бетонной подошвы, под которой спрятаны соленоиды гравитационного якоря, необходимого из-за перегруженности антигравитационного привода избыточной массой».
Красиво и непонятно.
В статье «Религии» нашелся параграф про реформированную религию Бизантиума:
«Мувизм – лицемерно извращенный и выхолощенный от самой своей сути Манитуизм, который считает Маниту Антихриста всего лишь одним из многих воплощений Маниту, прошедших по земле. Сокровенная доктрина Мувизма сохраняется его адептами в глубокой тайне…»
Ну и надо было сказать два слова про название. «Бизантиумом» когда-то назывался город, бывший одновременно последней столицей Запада и первой столицей Востока, и эту символическую роль, тра-ля-ля, тра-ля-ля… В общем, с этой частью все было ясно.
Грым поставил очередной том «Свободной Энциклопедии» на место и взял учебник по экономике – в сочинении обязательно должен был присутствовать пассаж про экономическую жизнь. Здесь опять можно было списывать не думая.
«Официальная стратегия развития оркской экономики заключается в том, чтобы догнать и перегнать Биг Биз по главным фондовым индексам. В оркской экономической мысли существуют две школы, которые предлагают диаметрально противоположные пути к этой цели.
Первая школа, известная как «бизантизм», считает, что следует перенять фондовые индексы у людей, а затем путем модернизации добиться, чтобы у орков они поднялись выше. Это направление экономической мысли считается классическим.
Вторая школа возникла недавно. Ее основал ученый Хазм, который стажировался на Биг Бизе и считался у тамошних экономистов гением-самородком (среди них он был известен под псевдонимом Адам-Смит Вессон Монтстрейтери).
Хазм утверждал, что мир уже несколько столетий живет в Эре Насыщения – когда практически не меняются технологии и языки, человеческие и машинные, ибо исчерпан экономический и культурный смысл прогресса. Не следует считать это застоем – таково нормальное состояние общества. В палеолите люди жили так многие сотни тысяч лет; эпоха «прогресса» занимает в истории человечества не более одного процента времени. Есть все основания думать, что Эра Насыщения будет длительной и стабильной – но, конечно, намного более счастливой, чем прошлые исторические плато. Хазм допускал, что в далеком будущем она вновь сменится витком бешеного роста – все это в деснице Маниту.
Многие взгляды Хазма казались современникам революционными, особенно в области политической экономии. Он доказывал, что оркские фондовые индексы в принципе не могут подняться выше бизантийских, поскольку у орков нет фондового рынка. Мало того, фондового рынка давно нет и у бизантийцев – они определяют свои индексы во время торжественного гадания в Доме Маниту, и в наше время это просто один из религиозных ритуалов Верхнего Манитуизма (т. н. Мувизма).
Кроме того, Хазм утверждал, что экономическое соревнование Уркаины с Бизантиумом бессмысленно, так как офшар и нижние территории являются одной культурно-экономической системой, своего рода «метроколонией». Его слова, что истинной столицей Уркаины является Лондон (сектор Биг Биза, где издавна приобретают летаемость богатейшие оркские вертухаи), вызвали всеобщее возмущение. Перед Священной Войной номер 216 (когда носили гвоздику в нагрудном кармане) Хазма повесили на рыночной площади, чтобы ободрить население.
Впоследствии Хазм был реабилитирован. На основе его идей возникло второе направление экономической мысли, «хазмизм», призывающее орков разработать свои собственные фондовые индексы – таким образом, чтобы они сразу были какие надо. Но это учение кажется многим слишком смелым и простым, отчего реальная экономическая стратегия государства основана на своеобразной амальгаме двух подходов».
Вот этим непонятным словом «амальгама» можно было и закончить. Все сделалось ясно – еще день-два шлифовки, и сочинение можно будет сдавать. Только надо будет обязательно добавить про мировое потепление и гибель Гольфстрима, про высотные ветра, и еще про то, что все черные дыры есть одно и то же Тело Маниту, одна и та же изначальная точка, и нам лишь кажется, будто они разбросаны по небу…
Сделав пометки, Грым облегченно вздохнул – на сегодня с уроками было покончено.