Пентикост Хью. Оборотни

   – Бедный Шарль, – в ее голосе слышались искренняя озабоченность и жалость. – Он уехал в аэропорт встречать Бернарделя, – она посмотрела мне в глаза. – Поверьте, мистер Хаскелл, я пришла сюда не потому, что хочу предать его. Он – мой муж, и я обязана хранить ему верность. Но… но я не могу жить… не получив ответа на мучающие меня вопросы. Я должна знать, как все было на самом деле.
   – Вы уже сомневаетесь в виновности Диггера?
   – Мне известно, что он не убивал отца, – едва слышно прошептала она. – Вас интересует, как я это узнала?
   – Да.
   – Шарль доказал мне его невиновность.
   – Ваш муж?
   Она отвернулась к окну.
   – Разве я не имею права увидеть Диггера, чтобы сказать ему об этом? Разве я не могу сказать ему, что… что он так и остался единственным мужчиной, которого я любила? Я не могу покинуть Шарля и останусь с ним до конца своих дней.
   Но Диггер должен знать, что теперь я ни в чем не виню его.
   Разве я не могу уделить ему десять минут, мистер Хаскелл?
   Она могла попросить о чем угодно и не встретила бы отказа. Оставалось только гадать, какие чувства владели бы мной, если б я знал, что она любит меня, но навсегда останется недоступной.
   – Может, ему будет легче, если он ни о чем не узнает? – услышал я свой голос. – Что вы имели в виду, когда вчера просили о помощи? Вы хотели, чтобы он помог вам найти возможность сказать об этом?
   – Вы слышали! – воскликнула она.
   – Вы находились совсем рядом со мной, ближе, чем сейчас.
   Она вновь повернулась ко мне, помялась, словно раздумывая, можно ли на меня положиться.
   – Вы мне поможете, мистер Хаскелл?
   – Что я должен сделать?
   – Убедите Диггера поверить в то, что я ему скажу.
   – Что вы его любите?
   Она покачала головой.
   – В это он поверит и сам, мистер Хаскелл. Я хочу, чтобы он уехал отсюда… немедленно, прямо сегодня. Когда он узнает, что я больше не виню его в смерти отца, смогу ли я убедить его отказаться от поисков настоящего убийцы? Если он не откажется, с ним тоже расправятся. Он стал слишком опасен, и ему не дадут победить. Он хочет доказать мне свою невиновность. Она доказана. Ее доказал Шарль. Помогите мне, мистер Хаскелл, убедить его в том, что он должен незамедлительно уехать.
   – Вы с мужем знаете, кто убил отца? – спросил я.
   – Наемный убийца. Без имени, без лица. Убил за деньги.
   Главная опасность исходит от людей, заплативших ему. Против них улик нет. Диггер должен отказаться от дальнейшего расследования, потому что они следят за каждым его шагом.
   Если он действительно что-то найдет, его убьют, прежде чем он успеет раскрыть рот. Помогите мне, мистер Хаскелл, Диггер – романтик… он всегда готов на подвиг.
   Я не успел пообещать ей полное содействие, потому что распахнулась дверь, и в кабинет влетел Диггер.
   – Жульет! – воскликнул он.
   Их разделяли несколько футов, но они застыли, не в силах их преодолеть.
   – Я подожду в приемной, – пробормотал я.
   – Благодарю, – Диггер даже не взглянул в мою сторону.
   Я вышел в приемную. Шелда уставилась на закрытую дверь кабинета.
   – Вот, значит, в чем дело!
   – В чем?
   – Подрабатываешь Купидоном, – она рассмеялась. – Я и не знала, что мой босс так сентиментален.
   Те двое, что остались в моем кабинете, испытали немалое потрясение. Впервые с тех пор, как чуть ли не три года назад французский суд признал Салливана невиновным, им представилась возможность поговорить – если, конечно, не считать нескольких слов, торопливо произнесенных Жульет в баре "Трапеция". Когда-то они любили друг друга, но между ними встали убийство, ненависть, жажда мести. Теперь они встретились вновь, но непреодолимый барьер – Шарль Жирар – не позволял им соединиться.
   Потом Диггер рассказал мне, что произошло в кабинете.
   Они молча смотрели друг на друга. Диггер говорил, что у него бешено колотилось сердце. Наконец ему удалось разлепить губы.
   – Ты посылала за мной, Жульет?
   – Я?
   – Я получил твою записку.
   – Но… я не писала тебе. Это я получила твою записку.
   – Я ее не писал.
   Она быстро подошла к нему.
   – Ты должен уехать отсюда, Диггер…
   – Подожди! Я…
   – Разве ты не понимаешь? Кто-то сознательно свел нас вместе. Я хотела тебя видеть. Поговорить с тобой. Но не теперь. Не здесь! Кто-то заманил нас сюда. Пожалуйста, ничего не говори. Уходи!
   Она положила руки ему на грудь и попыталась подтолкнуть его к двери. Но прикосновение Жульет ожгло его как огнем.
   – О, мой бог! – Диггер сжал ее в объятиях, покрывая лицо поцелуями, вобравшими в себя страсть трехлетнего ожидания.
   – Я люблю тебя… люблю… люблю.
   И в тот момент, забыв про супружеские обеты, она не могла устоять перед мужчиной, которого любила сама. Она что-то шептала ему, но он не вслушивался в слова, зная и так, что они означают.
   В конце концов Жульет оторвалась от него.
   – Тебе надо уходить, Диггер! Это ловушка. Мы встретимся где-нибудь. Поговори с Хаскеллом. Он знает, что я хочу сказать тебе.
   – К черту ловушки! – взревел Диггер. – Ты думаешь, я отпущу тебя, когда ты уже здесь?
   Но время было упущено.
   Сквозь стеклянную стену приемной я увидел бегущего по коридору Жирара с бледным как мел лицом. Предупредить Диггера и Жульет я уже не успевал. Оставалось только загородить двери в кабинет.
   В колледже я занимался боксом. На здоровье не жаловался.
   И считал, что в драке могу постоять за себя. Но вот что забавно: если судить об окружающем мире по кинофильмам или телепрограммам, может сложиться впечатление, что жизнь состоит из ситуаций, когда люди только и делают, что дубасят друг друга. Двое встречаются, перебрасываются парой слов, и в воздухе уже мелькают кулаки. На экране телевизора это можно видеть каждые полчаса. Но дело в том, что, прожив тридцать лет, я ни разу не видел, чтобы один человек ударил другого не на экране, а наяву. В армии, конечно, такое случалось, но армейские будни едва ли можно назвать нормальной жизнью. Так что мне уже казалось, что в цивилизованном обществе драк просто не бывает.
   Я, конечно, заблуждался, и наказание последовало незамедлительно.
   – Прочь с дороги! – прорычал Жирар.
   – Одну минуту, месье Жирар, – я попытался остановить его…
   Мгновением позже от резкого удара я повалился на стол, а Жирар ворвался в мой кабинет.
   Я услышал, как вскрикнула Жульет.
   Голова гудела как барабан. Перед глазами стоял туман.
   Но мне удалось найти взглядом Шелду, застывшую за своим столом.
   – Беги за помощью, – губы меня не слушались, но Шелда сорвалась с места.
   Я оперся о журнальный столик и попытался встать, но вместо этого столик свалился на меня. Я увидел, как из кабинета выбежала Жульет и метнулась в коридор. Из кабинета донесся треск ломающейся мебели.
   Туман рассеялся. На этот раз мне удалось подняться и устоять на ногах, хотя меня и качало из стороны в сторону.
   Затем нетвердым шагом я двинулся к кабинету.
   Тишина нарушалась лишь тяжелым дыханием двух мужчин, пристально следящих друг за другом. Не приходилось сомневаться, что они готовятся к смертельному бою. Человеку в голову вечно лезет всякая несуразица, вот и я в тот момент подумал, что, предложи мне пари, я поставил бы на Жирара.
   Диггер был моложе и физически сильнее, но чувствовалось, что Жирар, в отличие от своего противника, знает, как убивать.
   Возможно, научился этому, сражаясь в рядах Сопротивления.
   Диггер, вытянув левую руку, не подпускал Жирара к себе, готовя удар правой. Но Жирар все-таки сблизился с ним, поднял обе руки, сложил их в замок и с силой опустил на шею Диггера. Тот упал на колени, и Жирар двинул ему в челюсть.
   Диггер распластался на полу.
   Тут я словно очнулся и прыгнул на спину Жирара, схватив его за шею. А мгновение спустя взлетел в воздух и врезался в дальнюю стену. Оставаясь на полу, я увидел, что Диггер-таки поднялся на ноги. Низко пригнувшись, Жирар надвигался на него. Я предпринял еще одну попытку помешать им.
   – Не вмешивайтесь, Марк! – прохрипел Диггер.
   – Немедленно прекратите!
   В результате я оказался между ними и словно угодил в камнедробилку. Они изо всех сил пытались добраться друг до друга. Жирар выругался по-французски. Кто-то из них сильно пнул меня. Несмотря на резкую боль, я не отступал, но следующий удар пришелся в солнечное сплетение, и я сразу потерял интерес к происходящему.
   Как оказалось, мне удалось выиграть драгоценные секунды.
   Появившиеся Джерри Додд, Джонни Тэкер и пара дюжих коридорных разняли драчунов, правда, Додду пришлось унять Жирара ударом рукояти пистолета по голове.
   Когда я обрел возможность соображать, Шелда вытирала мне лицо влажным платком. По кабинету словно пронесся смерч.
   Врач приводил в чувство Жирара, ничком лежащего на полу.
   Диггер сидел в кресле, запрокинув голову и с закрытыми глазами.
   Надо мной стоял Шамбрэн. Внезапно я испугался, столь холоден был его взгляд.
   – Это вы устроили? – тихо спросил он.
   – Устроил что? – переспросил я. Губы у меня раздулись, как оладьи.
   – Вы устроили встречу Салливана и Жульет Жирар в этом кабинете?
   – О господи, конечно же, нет!
   Взгляд Шамбрэна сразу же потеплел.
   – Ваша секретарша сказала мне, что вы играете роль сводни.
   – Моя секретарша – идиотка, – я крепко сжал руку Шелды.
   Неожиданно она всхлипнула.
   – С тобой все в порядке, дорогой?
   – Какой уж тут порядок, – я с трудом поднялся. Все болело. – Кажется, кто-то сказал "дорогой"?
   – У тебя одна дурь на уме, – фыркнула она.
   – Возможно, и так, – я повернулся к Шамбрэну. – Мадам Жирар пришла сюда, потому что получила записку от Салливана с просьбой о встрече. Салливан мне ничего не говорил.
   – Я не посылал ей записки, – донесся из кресла глухой голос Диггера. – Я сам получил записку от нее. Она говорит, что не писала ее. Нас заманили сюда, а потом дали знать Жирару. Как он?
   – Будет жить, – отозвался врач. – Если мне кто-нибудь поможет, мы отведем его в номер.
   Джерри Додд и Джонни Тэкер подхватили Жирара и поставили на ноги. Дышал он тяжело, колени подгибались. Но Диггера он заметил.
   – Где она?
   Диггер качнул головой.
   – Если она ушла, чтобы где-то встретиться с тобой, я…
   Диггер рассмеялся.
   – В следующий раз я захвачу с собой пожарный топорик.
   Но Жирар словно и не услышал его.
   – Где моя жена? – повторил он.
   Никто не нашелся, что ответить.

Глава 3

   Далее действие переместилось в кабинет Шамбрэна. Он сам, Джерри Додд и я пили кофе, Диггер ощупывал руки, ноги, ребра, словно желая убедиться, все ли цело.
   – Он собирался меня убить. И, клянусь богом, он знает, как это делается. Я не ожидал ничего подобного.
   – Вы можете подать на него в суд, – заметил Шамбрэн.
   Диггер покачал головой.
   – Нет-нет. В суд я на него не подам, – он чуть улыбнулся. – Видите ли, я его хорошо понимаю. Правда, все произошло не так, как он себе представляет. Кто-то подстроил нашу встречу.
   – Именно это меня и интересует, – пробурчал Шамбрэн.
   – Я получил записку от Жульет, в которой она просила встретиться с ней в половине одиннадцатого в кабинете Марка, – Диггер пошарил во внутреннем кармане пиджака и вытащил листок бумаги. На таких листках наши телефонистки записывали номера телефонов, если кто-то из гостей отеля просил соединить его с городом.
   – Это почерк мадам Жирар? – спросил Шамбрэн.
   – Понятия не имею, – коротко рассмеялся Диггер. – После первой встречи с Жульет в Париже мы виделись каждый день, в письмах не было нужды. Так что я даже не знаю, какой у нее почерк.
   – Каким образом записка попала к вам? – спросил Шамбрэн.
   – Вместе с завтраком. Официант вкатил столик и передал мне эту записку. Сказал, что нашел ее под дверью.
   – Разыщите официанта, Джерри. Пусть зайдет ко мне.
   Продолжайте, Салливан.
   – Это все. Она назначила мне встречу. Вчера в "Трапеции", Марк может это подтвердить, она попросила о помощи. Естественно, в половине одиннадцатого я пришел в кабинет Марка.
   – И миссис Жирар заявила, что не посылала вам записку?
   – Да. Она сказала, что получила записку от меня.
   – Ее подсунули под дверь после того, как Жирар уехал в аэропорт встречать Бернарделя, – добавил я.
   – Вы говорили с ней? – взглянул на меня Шамбрэн.
   – Да, – и я пересказал разговор с Жульет.
   Глаза Шамбрэна сузились.
   – Фальшивая записка вам, Салливан, фальшивая записка Жульет Жирар и третья записка-Жирару, вернувшая его в отель.
   Из приемной появился Джерри Додд. Он звонил на кухню.
   – Официант уже идет, босс. Ферруччио Конти, один из наших ветеранов. Между прочим, мадам Жирар покинула отель.
   Уэйтерс, швейцар, видел, как она вышла на Пятую авеню.
   Похоже, прямиком из кабинета Марка. Кстати, я проверил, где Кролл, и установил наблюдение за ним, как только вы попросили об этом. Около десяти часов он уехал в аэропорт встречать Бернарделя.
   – Нужно обо всем рассказать лейтенанту Харди, – в голосе Шамбрэна слышалось нетерпение. – Постарайтесь найти его, Джерри, и пригласите сюда, – он повернулся к Диггеру. – Мадам Жирар дала вам дельный совет. Почему бы вам не уехать, пока не закончится эта история?
   – Нет, – покачал головой Диггер. – Если мне грозит опасность, я близок к цели. Иначе не было бы и опасности.
   – Не забывайте, что Жирар при очередной встрече разорвет вас на куски.
   – В следующий раз он не застанет меня врасплох, – Диггер начал подниматься. – Кто-то должен найти Жульет.
   – Только не вы, – отрубил Шамбрэн. – Пора бы вам начать соображать, Салливан. Пусть ее ищет муж. Это его забота.
   – Разве вы забыли, что Жирар значился в списке? Списке Лоринга? – напомнил Диггер. – Вам не приходило в голову, что каждое слово, сказанное им Жульет, могло оказаться ложью? Он снял с меня подозрения в убийстве, чтобы она считала, что именно он восстановил мое честное имя. Но, может, это ширма, прячась за которую Жирар принимает самое активное участие в заговоре? Нет, мистер Шамбрэн, я никуда не уеду. Я намерен найти Жульет и поговорить с ней.
   Шамбрэн было запротестовал, но передумал:
   – Пойдемте со мной, Марк, – и вышел из кабинета. Мы молча прошли к лифту. Он нажал кнопку "Вверх". – Не нравится мне все это. Я всегда говорил, что отойду от дел, если не буду знать, что творится у меня в отеле. А тут люди суют под двери записки и бог знает что еще. И я уже не уверен в своих подчиненных. Это чертовски неприятное ощущение, – он вновь нажал кнопку лифта. – Мы живем в мире денег. Так уж устроен "Бомонт" – дом вне дома для самых богатых. Но впервые здесь появились деньги, которыми готовы оплатить предательство.
   И я собираюсь выяснить, Марк, кто стоит за этими деньгами, даже если после этого мне придется уйти из отеля.
   – Куда мы едем? – спросил я.
   – К Жирару. Я хочу знать, кто предложил ему заглянуть в ваш кабинет.
   Если не считать шишки на затылке в том месте, куда опустилась рукоятка пистолета Додда, Жирар вышел из драки с куда меньшими потерями, чем Диггер. Он успел привести себя в порядок и надеть чистый костюм. Под левым глазом темнел "фонарь". Он сдержанно кивнул Шамбрэну и отступил в сторону, давая нам пройти в номер.
   – Я ждал вас.
   Таких номеров, как в "Бомонте", не найти ни в одном отеле. Любой из них не похож на другие. Так, в номере Жираров мебель, отделка стен и потолка соответствовали периоду Французской империи. Я уловил слабый аромат духов Жульет Жирар.
   – Вы не привели с собой полицию? – спросил Жирар, закрывая за нами дверь.
   – Салливан не намерен предъявлять вам обвинения, – Шамбрэн, похоже, тоже уловил запах. – Ваша жена вернулась?
   – Нет, – Жирар коснулся синяка на щеке.
   – Послушайте, Жирар, ваша ссора с Салливаном не имела бы ко мне ни малейшего отношения, если б не нарушала мир и покой моего отеля.
   – Я готов оплатить причиненный урон.
   – К черту урон! – воскликнул Шамбрэн. – Я не собираюсь играть с вами в кошки-мышки. Мне известна история ваших взаимоотношений с Салливаном. И многое другое. Я знаю, что мой отель используется вашими соотечественниками. Сюда привозят наркотики. Здесь плетут политические заговоры.
   Терпеть этого я не стану. Я не знаю, на чьей вы стороне, месье Жирар. Но вы поймете, почему я хочу задать вам несколько вопросов и, более того, получить на них ответы.
   Холодная улыбка заиграла на губах Жирара.
   – Постараюсь удовлетворить ваше любопытство.
   – Как вы узнали, что Салливан и ваша жена встречаются в кабинете Хаскелла?
   – Это мое дело.
   – И мое тоже, – заметил Шамбрэн. – Марк, расскажите ему, что произошло, когда вы увидели миссис Жирар в своем кабинете. Расскажите обо всем.
   Я рассказал. Ничего не опуская. У Жирара задергалась щека.
   – Как видите, – заговорил Шамбрэн, – это не любовная встреча. Как и ваша жена, Салливан получил записку и решил, что ее послала Жульет. Кто-то это подстроил. Тот же "кто-то" вернул вас, чтобы вы застали их вместе. Я хочу знать, как это произошло. Почему вы вернулись в отель?
   Глядя на Жирара, я подумал, а не он ли все и устроил, чтобы получить повод для расправы с Диггером. Эта версия показалась мне весьма логичной.
   – Мне позвонили, – ответил Жирар.
   – Позвонили! Кто с вами говорил?
   – Женщина.
   – Вы не знаете, кто она?
   – Нет, – Жирар запнулся. – Я оставил Жульет в номере и отправился в аэропорт встречать Поля Бернарделя. В вестибюле меня окликнули. Сказали, что просят к телефону, и я могу поговорить с одного из аппаратов, стоящих на регистрационной стойке. Я взял трубку, и женский голос спросил, я ли месье Жирар. Я ответил, что да, и, в свою очередь, поинтересовался, кто она. Мне ответили, что это не имеет значения, но меня хотят предупредить, что в половине одиннадцатого моя жена собирается встретиться с Салливаном в кабинете пресс-секретаря отеля. Я еще раз спросил, как ее зовут, но трубку уже положили. Я соединился с коммутатором, и мне сказали, что звонили из города.
   Жирар отошел к столу, достал из пачки сигарету. Когда он закуривал, его рука дрожала.
   – Поначалу я хотел вернуться и спросить Жульет, так ли это. Но потом принял другое решение. Я… я скажу вам, почему.
   – Слушаю вас, месье Жирар.
   – Оно связано с происходящим в вашем отеле. Но сначала нам нужно вернуться в прошлое.
   В самые черные дни истории Франции я сражался в Сопротивлении, – глаза Жирара блеснули. – В те дни мы научились и драться, и убивать. Ячейкой, или группой, в которой я состоял, командовал армейский полковник, готовый отдать жизнь за свою страну. Его звали Жорж Вальмон.
   Хитрый, изобретательный, ненавидящий наци, поработивших Францию. Он сражался за Францию и за человека, в котором видел ее освободителя, – Шарля де Голля. Я был заместителем Вальмона и полюбил его, как отца. Моего-то убили в самом начале войны, при бомбардировке Парижа. Когда же война подошла к концу и Париж вновь стал свободным, мы попытались вернуться к мирной жизни. Я вновь стал адвокатом. Вальмон, правда, остался в реорганизованной французской армии. У него возникли осложнения личного характера. Его жена была американка. В начале войны она отказалась покинуть Париж, считая, что не должна расставаться с мужем. Осталась с ней и восьмилетняя Жульет. Потом жена Вальмона умерла от болезни, никто не мог сказать, от какой именно, было не до того. Девочку удалось переправить в Америку, к родственникам жены.
   Вальмон хотел, чтобы дочь вернулась к нему, но американские родственники заартачились. Вальмона они практически не знали, возможно, с самого начала не одобряли этот семейный союз. Ему пришлось обратиться в суд, и он попросил меня представлять его интересы. Дело оказалось весьма сложным, но не имеющим никакого отношения к тому, что происходит сейчас. Я поехал в Америку, чтобы повидаться с родственниками жены полковника, и мне удалось убедить их отдать Жульет отцу без судебного разбирательства. Во Францию я вернулся вместе с ней, веселой, красивой девушкой.
   Произошло это в сорок седьмом году.
   Жульет росла на моих глазах. Я постоянно бывал в доме Вальмона. Свободного времени у меня было больше, чем у полковника, поэтому я водил ее в музеи, картинные галереи, в кино, ездил с ней за город. Я с радостью наблюдал, как она расцветает с каждым днем, и полюбил ее, как собственную дочь. Она была очаровательным ребенком. Так прошло десять лет. Наша жизнь более-менее упорядочилась. Я стал известным юристом, Вальмон работал в тесном контакте с генералом де Голлем. А Жульет… Жульет выросла.
   Де Голля избрали президентом Франции. Более всего его тревожило положение в Алжире. Единственный выход он видел в предоставлении этой колонии независимости. Как вы знаете, его решение раскололо Францию надвое. Многие из нас, в том числе и я, всегда поддерживавшие де Голля, в тот момент не согласились с ним. И действительно, в Алжире началась гражданская война. Страну залила кровь. Но после референдума, в котором большинство французов одобрило позицию де Голля, я отбросил сомнения и стал его верным помощником. Нам всем постоянно приходится делать выбор, мистер Шамбрэн.
   – Вальмон всегда оставался на стороне де Голля?
   Жирар пожал плечами.
   – Да. Возможно, в глубине души он мог в чем-то не соглашаться с генералом, но внешне это никак не проявлялось.
   И он принял самое активное участие в борьбе с оасовскими террористами, – Жирар глубоко вздохнул. – В пятьдесят девятом Жульет исполнилось двадцать лет. Как-то раз я пригласил ее поехать за город на машине. Не знаю, как это случилось. Возможно, виновато прикосновение ее руки, а может, выражение ее глаз, но я понял, что влюблен в этого ребенка, обратившегося в женщину, – голос Жирара дрогнул, и он на мгновение замолчал, чтобы справиться с волнением.
   – Я клянусь, клянусь, что она почувствовала то же самое.
   Десять лет я был для нее "дядей Шарлем". Внезапно я стал мужчиной. На шестнадцать лет старше, но тоже достойным любви.
   В тот же вечер я переговорил с Вальмоном. Мне показалось, он даже обрадовался. Полковник хотел, чтобы Жульет поскорее вышла замуж, так как сам находился в постоянной опасности. Но он ясно дал понять, что не будет оказывать давления на Жульет, торопить ее или принуждать.
   Несколько дней спустя у нас с Жульет состоялся серьезный разговор. Эта девушка… эта женщина… честно призналась, что всегда любила меня, как "дядю Шарля".
   Теперь в ней проснулось новое чувство, и она должна осознать его и свыкнуться с ним. Она увидела во мне мужчину, а не любимого дядюшку, и нужно время, чтобы убедиться, что она готова связать со мной свою судьбу. Я признал, что это справедливо, и согласился.
   Мне было тяжело. Без нее жизнь теряла всякий смысл.
   Неделя проходила за неделей, месяц-за месяцем, но в конце концов мне стало казаться, что она уже близка к тому, чтобы сказать "да". У нас было много общего. Ее вкусы совпадали с моими, потому что формировались под моим влиянием. Я, можно сказать, приложил руку к тому, чтобы она стала женщиной, которую я так страстно полюбил. А потом… потом все разлетелось вдребезги!
   Кулак Жирара опустился на стол. Его голос снова задрожал, теперь уже от ярости.
   – К полковнику Вальмону пришел мужчина. Этот Салливан.
   Он принес рекомендательное письмо от Поля Бернарделя.
   Вальмон по своим каналам многое узнал о Салливане.
   Полковник вел очень опасную игру. Он твердо верил, что ОАС добывает деньги на покупку оружия, участвуя в торговле наркотиками. И теперь ему противостояли не только бывшие однополчане, но и хладнокровные убийцы, наживающие миллионы на человеческой беде. Он установил личность нескольких мелких рыбешек, но не трогал их, надеясь выйти на акул. К примеру, он знал, что Лангло, механик Бернарделя, поставляет наркотики некоторым гонщикам и туристам, вьющимся вокруг автогонок. Подозревал, что в этом замешан и сам Поль Бернардель. Доказательств, разумеется, у него не было.
   Полковник надеялся, что Лангло поможет их раздобыть. Но механика внезапно убили, возможно, из-за Салливана. Тот обратился к Лангло за героином для попавшего в аварию автогонщика, своего приятеля. Потом рассказал Бернарделю о побочном доходе механика. Он и Бернардель поехали в гараж и нашли Лангло мертвым. Салливан в притворной ярости заявил, что этого так не оставит. Бернардель дал ему рекомендательное письмо к полковнику Вальмону.
   – В притворной ярости? – переспросил Шамбрэн.
   – Я никогда не верил ему. Не поверил и сегодня, – прохрипел Жирар. – Вы думаете, что все это из-за Жульет.
   Нет! Я ненавижу его из-за Жульет. И не верю в искренность его намерений. Я не сомневался тогда и остаюсь при своем мнении теперь, что он пытался втереться в доверие к полковнику Вальмону. Не знаю, почему убили Лангло.
   Возможно, Бернардель и Салливан расставили ловушку. Когда Салливан без труда получил у него героин, они решили, что Лангло может "засветиться", и убрали его. Кроме того, смерть Лангло позволила Салливану сблизиться с Вальмоном.
   Салливан, бесстрашный американский автогонщик. Салливан, полный праведного негодования. Салливан, лучащийся обаянием. Будь он проклят!
   Жирар тяжело дышал. Его рассказ изумил меня. Таким я Салливана не представлял. Правду говорил Жирар или ложь, чувствовалось, что сам он искренне верит в свои слова.
   – Вальмон не сразу доверился Салливану. Сначала он переговорил со мной. Не мог ли Салливан оказаться шпионом, засланным в наши ряды Бернарделем? Может, располагающая внешность Салливана не более чем маска? Я умолял Вальмона не рисковать. Он меня не послушал. Решил, что проверит Салливана. Передаст ему ложную информацию и по реакции террористов узнает, попала она к ним или нет. С другой стороны, Салливан мог оказаться важным союзником, если бы доказал свою честность.