— Фрэнк, вы не сообщите мне, что именно здесь произошло?
— Кто-то выстрелил Артуру в голову, когда он подъезжал к дому. Смерть наступила мгновенно. Машина врезалась в дерево и довершила дело. Но сразила его все же пуля.
— Вы сказали «кто-то»?
— Сержант Риган сейчас беседует в библиотеке с Джерико. Он первым оказался на месте происшествия. Именно он услышал звук выстрела. Это вывело нас на правильный след, однако, насколько мне известно, подозреваемые пока не обнаружены.
— Вы не знаете, где находится миссис Пелхам?
— Я полагаю, у себя в комнате на втором этаже.
— Спасибо, Фрэнк. Передайте Ригану, что я здесь.
— Ну конечно же.
Судья стал медленно подниматься, с трудом передвигая ноги. Десять лет назад он проделал тот же маршрут, подошел к той же двери в конце холла и постучал в нее. Ответил тот же холодный голос.
— Да?
— Алисия, это Тим.
— Пожалуйста, входите.
Она сидела в напряженной позе в кресле и смотрела на залитую лунным светом территорию школы. Она даже не повернула в сторону судьи голову.
— Похоже на то, Тим, что насилие будет сопровождать нас на протяжении всей жизни, — сказала Алисия.
— Мне очень жаль, что все так происходит, — ответил судья.
— И мы опять должны будем через все это пройти — через прошлое и настоящее? Снова отвечать на вопросы репортеров, выслушивать всевозможные слухи, встречаться с подозрительно настроенными полицейскими?
— Боюсь, Алисия, что это так.
— Тим, мы можем на вас рассчитывать?
Когда он не ответил сразу, она впервые посмотрела на него. Было заметно, что он сильно обеспокоен.
— Алисия, девять лет назад Артур оставил мне конверт с документом, который должен был быть вскрыт только в случае его неестественной смерти. После вашего звонка сегодня вечером я вскрыл конверт. Вы не догадываетесь, что было написано в этом документе?
Женщина сидела как статуя, неподвижная в своем кресле. Серые глаза твердо смотрели на адвоката.
— Я догадываюсь, Тим, — наконец произнесла она.
— Бог мой, Алисия!
— Не расстраивайтесь, Тим. В том, что, как я предполагаю, утверждает Артур, нет ни слова правды.
— И вы можете это доказать?
— Сомневаюсь. Но никто не сможет доказать и его правоту.
— А что насчет Берта Уолкера?
— Я совсем забыла про него. Разумеется, он знает правду.
— То есть вашу версию правды?
— Никакой другой версии, Тим, не существует.
— Не уверен, что могу скрыть этот документ от полиции.
— А почему бы нет? Это всего лишь ответный удар разгневанного человека. Живым он причинит вред, а Артуру ничем не поможет. Он мертв.
— Алисия, это вы убили своего мужа?
— Не говорите глупостей, Тим.
— Мой дорогой друг, — сказал судья, — разумеется, вы станете отрицать все обвинения, изложенные в письме Артура. А как насчет Луизы?
— Луиза об этом ничего не знает. Если бы Артур рассказал ей что-нибудь в один из порывов своего отчаяния, она конечно же пришла бы ко мне за разъяснениями. Но этого никогда не было. И вот еще что я хотела бы сказать вам, Тим. Если снайпер, который стрелял в мистера Джерико прошлой ночью, тот же самый человек, который сегодня подстрелил Артура — а мне это кажется очевидным, — то Луизу можно вычеркнуть из списка подозреваемых. Прошлой ночью она была рядом с Джерико, шла вместе с ним. Она просто не может быть этим снайпером. Даже если вы считаете всю нашу семью чем-то вроде корпорации «Убийство инкорпорейтед», то Луизу можете вполне исключить.
— А вас?
— Вы хотите сказать, что я убила собственного мужа, а потом подстрелила Артура, чтобы заткнуть его клеветнический рот? Нет, я не делала ни того, ни другого.
Бекет покачал головой:
— Алисия, я даже не знаю, как поступить.
— А вы ведите себя как друг, а не как формальный законник.
Глава 2
— Кто-то выстрелил Артуру в голову, когда он подъезжал к дому. Смерть наступила мгновенно. Машина врезалась в дерево и довершила дело. Но сразила его все же пуля.
— Вы сказали «кто-то»?
— Сержант Риган сейчас беседует в библиотеке с Джерико. Он первым оказался на месте происшествия. Именно он услышал звук выстрела. Это вывело нас на правильный след, однако, насколько мне известно, подозреваемые пока не обнаружены.
— Вы не знаете, где находится миссис Пелхам?
— Я полагаю, у себя в комнате на втором этаже.
— Спасибо, Фрэнк. Передайте Ригану, что я здесь.
— Ну конечно же.
Судья стал медленно подниматься, с трудом передвигая ноги. Десять лет назад он проделал тот же маршрут, подошел к той же двери в конце холла и постучал в нее. Ответил тот же холодный голос.
— Да?
— Алисия, это Тим.
— Пожалуйста, входите.
Она сидела в напряженной позе в кресле и смотрела на залитую лунным светом территорию школы. Она даже не повернула в сторону судьи голову.
— Похоже на то, Тим, что насилие будет сопровождать нас на протяжении всей жизни, — сказала Алисия.
— Мне очень жаль, что все так происходит, — ответил судья.
— И мы опять должны будем через все это пройти — через прошлое и настоящее? Снова отвечать на вопросы репортеров, выслушивать всевозможные слухи, встречаться с подозрительно настроенными полицейскими?
— Боюсь, Алисия, что это так.
— Тим, мы можем на вас рассчитывать?
Когда он не ответил сразу, она впервые посмотрела на него. Было заметно, что он сильно обеспокоен.
— Алисия, девять лет назад Артур оставил мне конверт с документом, который должен был быть вскрыт только в случае его неестественной смерти. После вашего звонка сегодня вечером я вскрыл конверт. Вы не догадываетесь, что было написано в этом документе?
Женщина сидела как статуя, неподвижная в своем кресле. Серые глаза твердо смотрели на адвоката.
— Я догадываюсь, Тим, — наконец произнесла она.
— Бог мой, Алисия!
— Не расстраивайтесь, Тим. В том, что, как я предполагаю, утверждает Артур, нет ни слова правды.
— И вы можете это доказать?
— Сомневаюсь. Но никто не сможет доказать и его правоту.
— А что насчет Берта Уолкера?
— Я совсем забыла про него. Разумеется, он знает правду.
— То есть вашу версию правды?
— Никакой другой версии, Тим, не существует.
— Не уверен, что могу скрыть этот документ от полиции.
— А почему бы нет? Это всего лишь ответный удар разгневанного человека. Живым он причинит вред, а Артуру ничем не поможет. Он мертв.
— Алисия, это вы убили своего мужа?
— Не говорите глупостей, Тим.
— Мой дорогой друг, — сказал судья, — разумеется, вы станете отрицать все обвинения, изложенные в письме Артура. А как насчет Луизы?
— Луиза об этом ничего не знает. Если бы Артур рассказал ей что-нибудь в один из порывов своего отчаяния, она конечно же пришла бы ко мне за разъяснениями. Но этого никогда не было. И вот еще что я хотела бы сказать вам, Тим. Если снайпер, который стрелял в мистера Джерико прошлой ночью, тот же самый человек, который сегодня подстрелил Артура — а мне это кажется очевидным, — то Луизу можно вычеркнуть из списка подозреваемых. Прошлой ночью она была рядом с Джерико, шла вместе с ним. Она просто не может быть этим снайпером. Даже если вы считаете всю нашу семью чем-то вроде корпорации «Убийство инкорпорейтед», то Луизу можете вполне исключить.
— А вас?
— Вы хотите сказать, что я убила собственного мужа, а потом подстрелила Артура, чтобы заткнуть его клеветнический рот? Нет, я не делала ни того, ни другого.
Бекет покачал головой:
— Алисия, я даже не знаю, как поступить.
— А вы ведите себя как друг, а не как формальный законник.
Глава 2
Проведя полчаса в библиотеке в беседе с сержантом Риганом и окружным прокурором, где он дал подробные показания, не утаив ничего, Джерико прошел в главный зал в тот самый момент, когда туда со второго этажа спускался судья Бекет. Судя по виду адвоката, он находился в состоянии транса. Он едва было не столкнулся с Джерико, практически не видя его, пока тот не тряхнул судью за плечо, отчасти вернув к действительности.
— О, это вы, — сказал адвокат.
— Ну, как они там? — спросил Джерико, кивнув наверх.
— Я видел только Алисию, — ответил Бекет. Казалось, что его била дрожь. — Железный самоконтроль, как вы и могли ожидать. — Он заглянул в ясные и жесткие глаза Джерико. — Ну, а вы что здесь накопали?
— Я могу лишь предполагать, что Артур добрался до правды прежде, чем это сделал я.
Уголок рта судьи Бекета тронула судорога.
— У меня есть основания предполагать, что он всегда знал правду об этом деле. Девять лет назад Артур оставил мне запечатанный конверт с письмом, который я должен был вскрыть только в случае его неестественной смерти. И я только что ознакомился с ним.
— Ну и что же в нем было написано, святой отец? — спросил Джерико, когда Бекет умолк.
— Не могу вам сказать, мистер Джерико, пока сам не решу, что с ним делать.
— А чего тут решать? Если он знал правду, то она однозначно укажет на убийцу. Как же вы можете это скрывать?
— Давайте выйдем на свежий воздух, — предложил Бекет, глядя на дверь библиотеки.
Они спустились по ступеням парадного входа. Свет и голоса, доносившиеся со стороны разбитой машины, указывали на манипуляции грузовика, пытавшегося оттянуть ее от дерева, в которое она врезалась. Джерико решил, что судья Бекет не из тех, на которых следует давить, а потому оставил свои вопросы при себе. Адвокат вышел на лужайку, и мужчины пошли по дорожке, освещаемые лучами света из окон дома.
— Я бы хотел задать вам несколько вопросов, Джерико, — сказал Бекет после того, как они несколько минут прошли в полном молчании. — Но только договоримся — вы не станете расспрашивать меня, почему я задаю вам эти вопросы.
— Давайте, спрашивайте.
Вид у Бекета был усталый и старый.
— Прошлой ночью, когда снайпер целился в вас, Джерико, Луиза была с вами?
— Да.
— Все это время?
— Да, она шла рядом со мной точно так же, как мы идем сейчас.
— Она не могла произвести эти выстрелы?
— Разумеется, нет. Она ни на шаг не отходила. К чему вы клоните, черт побери?
— А сегодня ночью? Где она была, когда раздался выстрел?
— Точно сказать не могу, — ответил он. — После обеда мы с Луизой пили кофе в библиотеке. Мы… мы некоторое время поговорили, после чего она решила уйти в свою комнату. Я еще оставался в библиотеке — может, десять — пятнадцать минут. А потом услышал звук выстрела и удар. И выбежал к машине. Где-то за спиной кричала Джорджиана. У меня такое ощущение, что она видела, как все произошло, потому что крик раздался сверху еще до того, как я успел выбежать наружу. Когда я приблизился к машине, она была непосредственно позади меня. Я отвел ее в сторону, чтобы она не приближалась к Артуру. Потом я увидел, как из дома вышла Луиза. Она успела сменить платье, в котором была на обеде, — теперь на ней был какой-то халат. Не могу сказать наверняка, где она была в те пятнадцать минут, но у нее было совсем мало времени на то, чтобы подняться наверх и переодеться.
— В доме все знали, когда Артур должен был вернуться домой? — спросил Бекет.
— Не знаю, сэр. Хотя не думаю. У меня сложилось впечатление, что он уезжал и приезжал, не ставя никого в известность о своих планах.
— То, что вы сказали насчет Джорджианы, наводит на мысль о том, что она ждала его — если она действительно видела момент аварии.
— Я не знаю. Ни за обедом, ни во время моего разговора с Луизой, ни после него, мы об Артуре вообще не упоминали. Но мне кажется, я понимаю, куда вы клоните. Снайпер должен был ожидать возвращения Артура; он был готов к нему.
— Да. Из этого следует, что он знал, когда ждать его. Знал он не только время, когда Артур появится на подъездной дорожке, но и то, откуда можно будет произвести прицельный выстрел.
Джерико остановился и встал перед адвокатом, так что тому тоже пришлось застыть на месте.
— Мне нет необходимости выяснять, почему вы задаете все эти вопросы, сэр, — сказал он. — У вас есть основание подозревать Луизу?
Бекет не ответил и лишь посмотрел мимо Джерико на освещенные окна дома.
— Если это так, — продолжал Джерико, — то тогда мы должны предположить наличие двух снайперов.
— Этого тоже нельзя исключать, — медленно проговорил Бекет.
— И кто, по вашему мнению, является снайпером номер два?
Бекет покачал головой, как человек, испытывающий боль.
— Извините, Джерико, но я не смогу отвечать на эти вопросы, пока не разберусь с собственной совестью. Понимаете, Артур не был вполне надежным человеком. Скорее злобным завистником. То, что изложено в этом документе, может быть чистой воды фальсификацией. Предоставление его на публичное разбирательство закончится катастрофой для некоторых членов семьи.
— Фальсификация или нет, но он ожидал жестокого конца, — мрачно произнес Джерико. — И это заставляет вас отнестись к этому делу со всей серьезностью.
— Я знаю, знаю, — сказал Бекет. — Но думаю сейчас о другом. Есть ли какой-то способ установить сегодняшнего убийцу без того, чтобы придавать огласке письмо Артура? У Ригана есть какие-то улики?
— Насколько мне известно, нет. Старая история. Ни оружия, ни следов стреляющего. Все то же, что произошло десять лет назад, разве что с небольшими вариациями. Нет собаки, иное место, но, как и тогда, никаких улик.
— О мой Бог, — произнес Бекет.
Джерико прищурился:
— Артур или был шантажистом, или шантажировали его самого.
— В прошлые времена он занимался шантажом. Возможно, промышлял им и теперь, — сказал Бекет.
— И он пристрелил Старика, пригрозившего вывести его на чистую воду?
— Нет, если верить его письму. Он прямо признает, что пытался шантажировать доктора Пелхама. Старик послал его к черту. Он предпочел бы сам огласить публике какой-то секрет, а не дожидаться, когда это сделает какой-то вымогатель.
— О каком секрете идет речь?
— Не могу сказать, Джерико, пока сам не решу, что делать. Артур высказал предположение, что один из членов семьи, судьба которого будет предрешена, если раскроется тайна убийства Старика, задумал заставить его замолчать.
— И тогда Артур вознамерился шантажировать убийцу?
— В своем документе девятилетней давности он это отрицает. Но потом, после его написания, вполне мог. Вполне возможно, что он и собирался так поступить, что объясняет его опасения возможной неестественной смерти.
— И он ждал целых девять лет?
— Возможно, нынешние обстоятельства его вынудили.
— Какие обстоятельства?
Бекет посмотрел на Джерико:
— Ваше присутствие здесь. У вас имеется законное основание копаться в прошлом Старика. Возможно, Артур пытался угрожать вам, чтобы сбить со следа.
— Но он этого не делал!
— Возможно, собирался. — Бекет отвернулся. — Джерико, в настоящий момент я не хотел бы обсуждать эту тему. Моя потребность выговориться кому-то столь высока, что я могу сказать лишнее.
— Но и держать секрет в себе не менее опасно, — заметил Джерико.
— Я знаю. И скоро приму решение. Но если со мной что-то случится, то я предусмотрел, чтобы письмо Артура было немедленно доставлено генеральному прокурору штата.
— А стоит так рисковать?
— Я не смогу смотреть на себя в зеркало, если буду знать, что опозорил невинных людей, которые и так достаточно вытерпели за последние десять лет.
— А вы сможете смотреть на себя в зеркало, зная, что из него на вас глядит укрыватель убийцы?
— Возможно, Риган поможет мне в этом деле. Может, он арестует кого-нибудь без моего участия. Джерико, мне надо оставаться самим собой. — Бекет резко развернулся и пошел к припаркованной машине.
Джерико смотрел ему вслед. Где-то в глубине сознания словно эхо звучали слова редактора «Фэйерчайлд джорнал» Джоэля Уитби. «Миссис Пелхам и Луиза, — сказал Уитби. — Ни у кого другого не хватило бы смелости на это».
Идя назад к «Мансу» Джерико увидел машину, ехавшую по подъездной дорожке. Ее остановил полицейский, который только что занимался оттаскиванием разбитой машины от дерева. Минуту спустя вновь прибывший подъехал к «Мансу» и припарковал свой автомобиль позади вереницы служебных машин.
Это был Фред Пелхам. Со смертельно бледным лицом он подошел к Джерико.
— Мне только что сообщили, что случилось, — сказал он.
— Я пытался связаться с вами, — ответил Джерико. — Несколько раз звонил в дом Дрю.
— И с чего это вы подумали, что я могу находиться там?
— Ну, работали над книгой.
— Это вам сам Дрю сказал? — спросил Фред.
— Да.
— Похоже, в наши дни даже друзьям нельзя верить, — с горечью произнес Фред.
— Очень плохо, что вас там не было, — заметил Джерико. — Вам может понадобиться алиби.
— Но я там был, — ответил Фред.
— И Дрю сможет прикрыть вас?
— Его тогда не было. Именно поэтому я не отвечал на телефонные звонки. Я просто знал, что это не ко мне. Мне и в голову не могло прийти, что звонят мне. И я не догадывался, что Дрю рассказал вам обо всем. Сегодня вечером я его не видел. В свое отсутствие он оставляет мне ключи.
— Но вам придется еще ответить на вопросы сержанта Ригана, — заметил Джерико.
— Вы не сказали ему, что думали, будто я находился у Дрю?
— Я никому ничего не сказал, — заявил Джерико. — Мне показалось, что алиби — ваше личное дело. Но учтите, Фред, что оно должно быть действительно надежным.
— Спасибо. Спасибо и за то, что не стали копаться в моей жизни, которая вполне типична для этих мест. А где сейчас Риган?
— В библиотеке.
Фред быстро прошел в дом. Джерико окинул взглядом стоянку машин. За время его разговора с Фредом судья Бекет, видимо, уехал. Во всяком случае, машины его на стоянке не было.
Берт Уолкер сидел за маленьким круглым столом в комнате для прислуги и пил крепкий черный кофе. Он с изумлением взглянул на появившегося в дверях Джерико.
— Еще кофейку не найдется? — спросил Джерико.
— Ну конечно, сэр. — Старый Берт с трудом поднялся со своего стула. Джерико почти что слышал, как хрустят его кости. — Вот, сварил при случае. Джули и Анна, служанки, слишком заняты уборкой своих комнат и боятся спуститься вниз.
Он прошаркал к кухонной плите и налил для Джерико чашку кофе из подогретого кофейника.
— Сахар или сливки, сэр?
— На ваше усмотрение, — ответил Джерико, доставая из кармана трубку и начиная набивать ее.
Чашка подрагивала в пораженной артритом руке Берта.
— Полиция допрашивала вас? — спросил Джерико.
— Сразу после разговора с вами, сэр. Вы же знаете, что я был на территории. Вот они и посчитали, что я мог что-то видеть.
— Присядьте, Берт. Ни к чему лишние формальности.
— Спасибо, сэр.
— А что вы сами думаете на этот счет?
— Ничего не думаю, сэр, — сказал Берт и отвел в сторону свои маленькие черные глаза.
— У меня сложилось впечатление, что вы, Берт, остались здесь после смерти доктора Пелхама затем, чтобы найти его убийцу.
— Это так, сэр. Семье я в общем-то не нужен, но зато Капитану останусь верен всегда. Хотя пытаюсь прислуживать мадам, мисс Луизе и мисс Джорджиане.
— А Фреду?
— Да, конечно, сэр. И Фреду, и Уолтеру.
— Похоже, Артур в ваших услугах уже не нуждается.
— Упокой, Господи, его душу.
— Берт, возможно ли такое, чтобы за десять лет у вас не появилось никаких подозрений о том, кто убил доктора Пелхама?
— Сэр, я уже говорил вам, что со своими подозрениями я ходил вокруг да около и никогда не знал наверняка. Но если хоть одно из этих подозрений подтвердится, я сделаю то, что должен буду сделать.
— И что же это?
— Я убью этого мерзавца, сэр.
— И вы думаете, Берт, что вам это сойдет с рук?
— Сэр, это не имеет для меня значения, пока я не рассчитаюсь за Капитана. — Его тонкие губы напряглись. — Только ради этого я и живу, сэр.
— А события сегодняшнего дня как-то обогатили список ваших подозрений?
— Да, они тоже связаны с Артуром. — Берт коротко и резко рассмеялся. — Он едва не возглавил мой список, сэр.
— Потому что пытался шантажировать доктора Пелхама? — как бы невзначай спросил Джерико.
Ясные маленькие глазки тут же сверкнули в сторону Джерико.
— Сэр, откуда у вас появилась эта идея?
— Давайте договоримся, Берт, что она у меня просто появилась. А вас я искал потому, что, как мне казалось, вы сможете просветить меня в этих делах. Все говорят, что доктор Пелхам рассказывал вам такое, о чем он никогда даже не заикался в семье.
— У Капитана была чистая душа, сэр. Сейчас мертвая, но белая и чистая. Никто не мог иметь против него чего-либо. Но подстрелили именно его, а не какого-то шантажиста.
— Возможно, потому, что Старик угрожал изобличением этому шантажисту?
Берт устало покачал головой:
— Вы просто гадаете, чем я занимался целых десять лет.
— Это не совсем так.
Распухшие суставы рук Берта побелели.
— Вы занимаетесь догадками, сэр, но это ложный путь. В жизни Капитана не было ничего такого, за что его кто-то мог бы упрекнуть.
— Не уверен, что могу сказать то же самое даже о своем лучшем друге, — заметил Джерико.
— Вы еще не достаточно повзрослели, чтобы вот так, день за днем, на протяжении сорока лет наблюдать жизнь своего друга. Уж за эти-то годы можно было бы разглядеть в человеке что-то порочное.
— Расскажите мне, Берт, как получилось, что вы настолько сблизились со Стариком?
Берт достал из кармана сигарету и прикурил ее. Зажатая в одном из уголков его рта, она придавала Берту смешливое выражение, схожее с комиком в музыкальной комедии.
— Была война, сэр, — заговорил он, и сигарета каждый раз подпрыгивала в уголке рта. — Капитан и я всегда называли это «Войной». Возможно, для вас, молодых, которых призвали на вторую, это не имеет особого значения, но для нас та, первая, была «Войной» — с большой буквы. Этим летом будет пятидесятилетняя годовщина, когда мы повстречались с Капитаном. И если не считать первых трех лет, мы с ним больше не расставались. Можно сказать, что формально я был его слугой, но на самом деле мы являлись друзьями.
— Пятьдесят лет. Это получается одна тысяча девятьсот пятнадцатый год.
Берт кивнул:
— За рубеж он отправился с самой первой группой канадских военных. В Канаде его назначили капелланом. Оставался с ними до тех пор, пока американцы в 1917 году не разобрались с ситуацией. Мне был двадцать один год, когда мы повстречались с ним в реабилитационном госпитале в Хантингтоншире. У меня тогда удалили порядочно шрапнели из кишок, да и газа я тоже надышался. Капитан никогда не подчеркивал свою конфессиональную или национальную принадлежность. Все, кому была нужна помощь — будь ты белый или черный, — могли обращаться к нему. Я вспоминаю один вечер, когда он сидел с негром из Южной Африки, а у того была громадная рана в груди. Так он и просидел всю ночь, разговаривая с негром на его наречии. По-голландски, если мне не изменяет память. Капитан всегда имел склонность к языкам. Он мог «парле-ву» как настоящий лягушатник. Мог даже с вандалом каким-то переговорить, причем сделать так, что тот его поймет.
— Он был добрым человеком?
— Для большинства из нас он был воплощением Иисуса Христа, сэр. Однажды ночью скончался один негр — отошел умиротворенный, все время держась за руку Капитана. Он, Капитан, вообще был переполнен всевозможными шутками и хохмами, которые поддерживали тебя в минуты уныния. Когда я впервые познакомился с ним, меня не особо беспокоил вопрос, как обстоят дела в школе. Гораздо важнее для меня было то, что теперь я устроен до конца своих дней, а я считал, что их осталось не так уж и много. Капитан снова бросил меня в борьбу. У него был друг, хирург в канадской армии, и тот с его подачи заинтересовался мной. В гражданской жизни этот доктор был специалистом по желудочным болезням. Он так меня подтянул, что я при желании мог есть жареные гвозди. Я всем сердцем обязан Капитану за участие, помощь и поддержку. И найдутся еще тысячи, которые за все эти годы могли бы сказать: «Я обязан ему этим».
— Именно там, в больнице, вы и сдружились?
Берг кивнул:
— Да он никогда не знал, как позаботиться о себе. Мог целыми днями проходить в расстегнутом халате. Я стал приводить в порядок его одежду, заботиться о ней, смотреть за тем, чтобы она не развалилась на нем. Когда он решил переместиться к американцам в Лондоне, я подумал, что это конец нашим отношениям. Однако он пристроил меня к себе своим ординарцем. И я поехал с ним в Лондон, а затем в окопы, на передовую, где проходили самые жаркие бои.
Берт помолчал и опустил окурок своей сигареты в чашку с кофе.
— После перемирия мы с ним снова распрощались. Ему надо было возвращаться в церковь, которая ждала его. Я был уверен в том, что это конец, но тремя годами спустя он вернулся в Лондон, чтобы возглавить там кафедру одной из модных церквей. Первое, что он сделал, сохрани Господь его душу, это позаботился обо мне. Я тогда работал в пивной в Челси. У него уже была Мадам, беременная к тому же. Из-за неполадок со здоровьем — беременность протекала тяжело — ей пришлось на лето перебраться в Швейцарию, подальше от городской грязищи. Капитан последовал за ней, чтобы быть рядом, когда родится мисс Луиза. Пока он был одинок, я заправлял всем хозяйством в доме, но предполагал, что, когда вернется Мадам, она установит свои порядки. Но я готов был остаться с ними несмотря ни на что. — Берт нахмурился и прикурил очередную сигарету. — Временами мне приходилось работать нянькой у детей, и я занимался всем, что вы можете себе представить. И все это время Капитан говорил со мной как с братом — о детстве, об отце и матери, об учебе в школе и колледже, о своих запоях и о том, как он решил «завязать», борясь с этой заразой. Как потом стал священником. Он рассказывал мне о детях и связанных с ними проблемами, о своем разочаровании в тех парнях, которых девушки выбирают себе в мужья. Даже о холодности Мадам рассказывал. Лично я считаю, что она просто уродилась фригидной, тогда как сам он был полон силы и страсти. — Берт глубоко вздохнул. — В жизни Капитана не было ничего такого, чем бы он со мной не делился, сэр. И если бы кто-то вздумал его шантажировать, он обязательно сказал бы об этом мне. От меня он ничего не скрывал. Никакого шантажиста не было, сэр. Я уверяю вас в этом.
Джерико посмотрел на свою остывшую трубку, которая лежала на столе перед ним:
— Именно в те давние военные дни, Берт, Старик и познакомился с Марго Стэндиш.
На короткий момент он поднял глаза и увидел гнев, промелькнувший во взоре маленьких черных глаз Берта.
— Она — единственная, кто была участницей того скандала.
— Скандала? — воскликнул Берт. — Все это бред церковных дьяконов с их хитрыми и лукавыми подходами.
— Расскажите мне о Марго Стэндиш.
Лицо Берта смягчилось.
— Это была настоящая леди, сэр. Она и ее молодой муж, лорд Чиллингем, смотрелись просто идеально. Изящная пара.
— Она была красива?
— Сногсшибательно, — сказал Берт. — Впрочем, под стать ему.
— Лорду Чиллингему?
— Да, сэр.
— Старик в те годы, наверное, тоже неплохо выглядел?
— О, сэр, в нем было нечто особенное. Похожих на него я не встречал.
— Я слышал о них троих от Луизы, — сказал Джерико, — и она сказала, что узнала об их отношениях от вас.
— К сожалению, нет. Она все узнала, когда была еще ребенком. Ох уж эти церковные прихожане, — с горечью проговорил Берт. — Обсуждают всякие гнусные сплетни при детях. Кто-то из тех детишек и сказал Луизе правду.
— И в чем же она заключалась?
— В том, что никакой правды там не было. Все было выдумано людьми, сознание которых было затуманено страстью начать какой-нибудь скандал. Если вы считаете, что в дружбе Чиллингемов и Капитана было нечто, возможно, заинтересовавшее шантажиста, то вы глубоко заблуждаетесь.
— Берт, я снова и снова продолжаю возвращаться к тем временам, потому что это единственный фрагмент во всей истории, который может ее прояснить.
— Забудьте об этом, — сказал Берт. — Я был с Капитаном в тот самый день, когда он познакомился с Марго. Это было на станции метро, где люди прятались от возможного налета «цеппелина». Именно Капитан и Марго удерживали всех от паники. Они должны были подружиться. По чести скажу, мы все должны были подружиться. Ко мне она относилась превосходно. Я для нее был Бертом, и она настаивала на том, чтобы я обращался к ней по имени — Марго. Мы столько раз встречались друг с другом. Мы с Капитаном познакомились с Дэвидом — это был Дэвид Уорден, лорд Чиллингем. Он был одним из главных героев Британии — летчик. На Марго он женился только после окончания войны. Сказал, что не хочет, чтобы она сидела с инвалидом. Но через три дня после перемирия они поженились. Мы с Капитаном присутствовали при этом. Между Марго и Капитаном никогда не было ничего, кроме теплой дружбы. Я ведь был с ним днем и ночью, сэр. Уж я бы точно знал.
Джерико взял свою трубку и убрал в карман:
— Спасибо за ваш рассказ, Берт.
— А вы, сэр, все так же собираетесь искать шантажиста?
— Возможно.
— Я бы не стал этого делать. Прошлой ночью вас ясно предупредили, да и сегодня вы сами увидели, что этот снайпер не склонен шутить, держа в руках ружье.
— О, это вы, — сказал адвокат.
— Ну, как они там? — спросил Джерико, кивнув наверх.
— Я видел только Алисию, — ответил Бекет. Казалось, что его била дрожь. — Железный самоконтроль, как вы и могли ожидать. — Он заглянул в ясные и жесткие глаза Джерико. — Ну, а вы что здесь накопали?
— Я могу лишь предполагать, что Артур добрался до правды прежде, чем это сделал я.
Уголок рта судьи Бекета тронула судорога.
— У меня есть основания предполагать, что он всегда знал правду об этом деле. Девять лет назад Артур оставил мне запечатанный конверт с письмом, который я должен был вскрыть только в случае его неестественной смерти. И я только что ознакомился с ним.
— Ну и что же в нем было написано, святой отец? — спросил Джерико, когда Бекет умолк.
— Не могу вам сказать, мистер Джерико, пока сам не решу, что с ним делать.
— А чего тут решать? Если он знал правду, то она однозначно укажет на убийцу. Как же вы можете это скрывать?
— Давайте выйдем на свежий воздух, — предложил Бекет, глядя на дверь библиотеки.
Они спустились по ступеням парадного входа. Свет и голоса, доносившиеся со стороны разбитой машины, указывали на манипуляции грузовика, пытавшегося оттянуть ее от дерева, в которое она врезалась. Джерико решил, что судья Бекет не из тех, на которых следует давить, а потому оставил свои вопросы при себе. Адвокат вышел на лужайку, и мужчины пошли по дорожке, освещаемые лучами света из окон дома.
— Я бы хотел задать вам несколько вопросов, Джерико, — сказал Бекет после того, как они несколько минут прошли в полном молчании. — Но только договоримся — вы не станете расспрашивать меня, почему я задаю вам эти вопросы.
— Давайте, спрашивайте.
Вид у Бекета был усталый и старый.
— Прошлой ночью, когда снайпер целился в вас, Джерико, Луиза была с вами?
— Да.
— Все это время?
— Да, она шла рядом со мной точно так же, как мы идем сейчас.
— Она не могла произвести эти выстрелы?
— Разумеется, нет. Она ни на шаг не отходила. К чему вы клоните, черт побери?
— А сегодня ночью? Где она была, когда раздался выстрел?
— Точно сказать не могу, — ответил он. — После обеда мы с Луизой пили кофе в библиотеке. Мы… мы некоторое время поговорили, после чего она решила уйти в свою комнату. Я еще оставался в библиотеке — может, десять — пятнадцать минут. А потом услышал звук выстрела и удар. И выбежал к машине. Где-то за спиной кричала Джорджиана. У меня такое ощущение, что она видела, как все произошло, потому что крик раздался сверху еще до того, как я успел выбежать наружу. Когда я приблизился к машине, она была непосредственно позади меня. Я отвел ее в сторону, чтобы она не приближалась к Артуру. Потом я увидел, как из дома вышла Луиза. Она успела сменить платье, в котором была на обеде, — теперь на ней был какой-то халат. Не могу сказать наверняка, где она была в те пятнадцать минут, но у нее было совсем мало времени на то, чтобы подняться наверх и переодеться.
— В доме все знали, когда Артур должен был вернуться домой? — спросил Бекет.
— Не знаю, сэр. Хотя не думаю. У меня сложилось впечатление, что он уезжал и приезжал, не ставя никого в известность о своих планах.
— То, что вы сказали насчет Джорджианы, наводит на мысль о том, что она ждала его — если она действительно видела момент аварии.
— Я не знаю. Ни за обедом, ни во время моего разговора с Луизой, ни после него, мы об Артуре вообще не упоминали. Но мне кажется, я понимаю, куда вы клоните. Снайпер должен был ожидать возвращения Артура; он был готов к нему.
— Да. Из этого следует, что он знал, когда ждать его. Знал он не только время, когда Артур появится на подъездной дорожке, но и то, откуда можно будет произвести прицельный выстрел.
Джерико остановился и встал перед адвокатом, так что тому тоже пришлось застыть на месте.
— Мне нет необходимости выяснять, почему вы задаете все эти вопросы, сэр, — сказал он. — У вас есть основание подозревать Луизу?
Бекет не ответил и лишь посмотрел мимо Джерико на освещенные окна дома.
— Если это так, — продолжал Джерико, — то тогда мы должны предположить наличие двух снайперов.
— Этого тоже нельзя исключать, — медленно проговорил Бекет.
— И кто, по вашему мнению, является снайпером номер два?
Бекет покачал головой, как человек, испытывающий боль.
— Извините, Джерико, но я не смогу отвечать на эти вопросы, пока не разберусь с собственной совестью. Понимаете, Артур не был вполне надежным человеком. Скорее злобным завистником. То, что изложено в этом документе, может быть чистой воды фальсификацией. Предоставление его на публичное разбирательство закончится катастрофой для некоторых членов семьи.
— Фальсификация или нет, но он ожидал жестокого конца, — мрачно произнес Джерико. — И это заставляет вас отнестись к этому делу со всей серьезностью.
— Я знаю, знаю, — сказал Бекет. — Но думаю сейчас о другом. Есть ли какой-то способ установить сегодняшнего убийцу без того, чтобы придавать огласке письмо Артура? У Ригана есть какие-то улики?
— Насколько мне известно, нет. Старая история. Ни оружия, ни следов стреляющего. Все то же, что произошло десять лет назад, разве что с небольшими вариациями. Нет собаки, иное место, но, как и тогда, никаких улик.
— О мой Бог, — произнес Бекет.
Джерико прищурился:
— Артур или был шантажистом, или шантажировали его самого.
— В прошлые времена он занимался шантажом. Возможно, промышлял им и теперь, — сказал Бекет.
— И он пристрелил Старика, пригрозившего вывести его на чистую воду?
— Нет, если верить его письму. Он прямо признает, что пытался шантажировать доктора Пелхама. Старик послал его к черту. Он предпочел бы сам огласить публике какой-то секрет, а не дожидаться, когда это сделает какой-то вымогатель.
— О каком секрете идет речь?
— Не могу сказать, Джерико, пока сам не решу, что делать. Артур высказал предположение, что один из членов семьи, судьба которого будет предрешена, если раскроется тайна убийства Старика, задумал заставить его замолчать.
— И тогда Артур вознамерился шантажировать убийцу?
— В своем документе девятилетней давности он это отрицает. Но потом, после его написания, вполне мог. Вполне возможно, что он и собирался так поступить, что объясняет его опасения возможной неестественной смерти.
— И он ждал целых девять лет?
— Возможно, нынешние обстоятельства его вынудили.
— Какие обстоятельства?
Бекет посмотрел на Джерико:
— Ваше присутствие здесь. У вас имеется законное основание копаться в прошлом Старика. Возможно, Артур пытался угрожать вам, чтобы сбить со следа.
— Но он этого не делал!
— Возможно, собирался. — Бекет отвернулся. — Джерико, в настоящий момент я не хотел бы обсуждать эту тему. Моя потребность выговориться кому-то столь высока, что я могу сказать лишнее.
— Но и держать секрет в себе не менее опасно, — заметил Джерико.
— Я знаю. И скоро приму решение. Но если со мной что-то случится, то я предусмотрел, чтобы письмо Артура было немедленно доставлено генеральному прокурору штата.
— А стоит так рисковать?
— Я не смогу смотреть на себя в зеркало, если буду знать, что опозорил невинных людей, которые и так достаточно вытерпели за последние десять лет.
— А вы сможете смотреть на себя в зеркало, зная, что из него на вас глядит укрыватель убийцы?
— Возможно, Риган поможет мне в этом деле. Может, он арестует кого-нибудь без моего участия. Джерико, мне надо оставаться самим собой. — Бекет резко развернулся и пошел к припаркованной машине.
Джерико смотрел ему вслед. Где-то в глубине сознания словно эхо звучали слова редактора «Фэйерчайлд джорнал» Джоэля Уитби. «Миссис Пелхам и Луиза, — сказал Уитби. — Ни у кого другого не хватило бы смелости на это».
Идя назад к «Мансу» Джерико увидел машину, ехавшую по подъездной дорожке. Ее остановил полицейский, который только что занимался оттаскиванием разбитой машины от дерева. Минуту спустя вновь прибывший подъехал к «Мансу» и припарковал свой автомобиль позади вереницы служебных машин.
Это был Фред Пелхам. Со смертельно бледным лицом он подошел к Джерико.
— Мне только что сообщили, что случилось, — сказал он.
— Я пытался связаться с вами, — ответил Джерико. — Несколько раз звонил в дом Дрю.
— И с чего это вы подумали, что я могу находиться там?
— Ну, работали над книгой.
— Это вам сам Дрю сказал? — спросил Фред.
— Да.
— Похоже, в наши дни даже друзьям нельзя верить, — с горечью произнес Фред.
— Очень плохо, что вас там не было, — заметил Джерико. — Вам может понадобиться алиби.
— Но я там был, — ответил Фред.
— И Дрю сможет прикрыть вас?
— Его тогда не было. Именно поэтому я не отвечал на телефонные звонки. Я просто знал, что это не ко мне. Мне и в голову не могло прийти, что звонят мне. И я не догадывался, что Дрю рассказал вам обо всем. Сегодня вечером я его не видел. В свое отсутствие он оставляет мне ключи.
— Но вам придется еще ответить на вопросы сержанта Ригана, — заметил Джерико.
— Вы не сказали ему, что думали, будто я находился у Дрю?
— Я никому ничего не сказал, — заявил Джерико. — Мне показалось, что алиби — ваше личное дело. Но учтите, Фред, что оно должно быть действительно надежным.
— Спасибо. Спасибо и за то, что не стали копаться в моей жизни, которая вполне типична для этих мест. А где сейчас Риган?
— В библиотеке.
Фред быстро прошел в дом. Джерико окинул взглядом стоянку машин. За время его разговора с Фредом судья Бекет, видимо, уехал. Во всяком случае, машины его на стоянке не было.
Берт Уолкер сидел за маленьким круглым столом в комнате для прислуги и пил крепкий черный кофе. Он с изумлением взглянул на появившегося в дверях Джерико.
— Еще кофейку не найдется? — спросил Джерико.
— Ну конечно, сэр. — Старый Берт с трудом поднялся со своего стула. Джерико почти что слышал, как хрустят его кости. — Вот, сварил при случае. Джули и Анна, служанки, слишком заняты уборкой своих комнат и боятся спуститься вниз.
Он прошаркал к кухонной плите и налил для Джерико чашку кофе из подогретого кофейника.
— Сахар или сливки, сэр?
— На ваше усмотрение, — ответил Джерико, доставая из кармана трубку и начиная набивать ее.
Чашка подрагивала в пораженной артритом руке Берта.
— Полиция допрашивала вас? — спросил Джерико.
— Сразу после разговора с вами, сэр. Вы же знаете, что я был на территории. Вот они и посчитали, что я мог что-то видеть.
— Присядьте, Берт. Ни к чему лишние формальности.
— Спасибо, сэр.
— А что вы сами думаете на этот счет?
— Ничего не думаю, сэр, — сказал Берт и отвел в сторону свои маленькие черные глаза.
— У меня сложилось впечатление, что вы, Берт, остались здесь после смерти доктора Пелхама затем, чтобы найти его убийцу.
— Это так, сэр. Семье я в общем-то не нужен, но зато Капитану останусь верен всегда. Хотя пытаюсь прислуживать мадам, мисс Луизе и мисс Джорджиане.
— А Фреду?
— Да, конечно, сэр. И Фреду, и Уолтеру.
— Похоже, Артур в ваших услугах уже не нуждается.
— Упокой, Господи, его душу.
— Берт, возможно ли такое, чтобы за десять лет у вас не появилось никаких подозрений о том, кто убил доктора Пелхама?
— Сэр, я уже говорил вам, что со своими подозрениями я ходил вокруг да около и никогда не знал наверняка. Но если хоть одно из этих подозрений подтвердится, я сделаю то, что должен буду сделать.
— И что же это?
— Я убью этого мерзавца, сэр.
— И вы думаете, Берт, что вам это сойдет с рук?
— Сэр, это не имеет для меня значения, пока я не рассчитаюсь за Капитана. — Его тонкие губы напряглись. — Только ради этого я и живу, сэр.
— А события сегодняшнего дня как-то обогатили список ваших подозрений?
— Да, они тоже связаны с Артуром. — Берт коротко и резко рассмеялся. — Он едва не возглавил мой список, сэр.
— Потому что пытался шантажировать доктора Пелхама? — как бы невзначай спросил Джерико.
Ясные маленькие глазки тут же сверкнули в сторону Джерико.
— Сэр, откуда у вас появилась эта идея?
— Давайте договоримся, Берт, что она у меня просто появилась. А вас я искал потому, что, как мне казалось, вы сможете просветить меня в этих делах. Все говорят, что доктор Пелхам рассказывал вам такое, о чем он никогда даже не заикался в семье.
— У Капитана была чистая душа, сэр. Сейчас мертвая, но белая и чистая. Никто не мог иметь против него чего-либо. Но подстрелили именно его, а не какого-то шантажиста.
— Возможно, потому, что Старик угрожал изобличением этому шантажисту?
Берт устало покачал головой:
— Вы просто гадаете, чем я занимался целых десять лет.
— Это не совсем так.
Распухшие суставы рук Берта побелели.
— Вы занимаетесь догадками, сэр, но это ложный путь. В жизни Капитана не было ничего такого, за что его кто-то мог бы упрекнуть.
— Не уверен, что могу сказать то же самое даже о своем лучшем друге, — заметил Джерико.
— Вы еще не достаточно повзрослели, чтобы вот так, день за днем, на протяжении сорока лет наблюдать жизнь своего друга. Уж за эти-то годы можно было бы разглядеть в человеке что-то порочное.
— Расскажите мне, Берт, как получилось, что вы настолько сблизились со Стариком?
Берт достал из кармана сигарету и прикурил ее. Зажатая в одном из уголков его рта, она придавала Берту смешливое выражение, схожее с комиком в музыкальной комедии.
— Была война, сэр, — заговорил он, и сигарета каждый раз подпрыгивала в уголке рта. — Капитан и я всегда называли это «Войной». Возможно, для вас, молодых, которых призвали на вторую, это не имеет особого значения, но для нас та, первая, была «Войной» — с большой буквы. Этим летом будет пятидесятилетняя годовщина, когда мы повстречались с Капитаном. И если не считать первых трех лет, мы с ним больше не расставались. Можно сказать, что формально я был его слугой, но на самом деле мы являлись друзьями.
— Пятьдесят лет. Это получается одна тысяча девятьсот пятнадцатый год.
Берт кивнул:
— За рубеж он отправился с самой первой группой канадских военных. В Канаде его назначили капелланом. Оставался с ними до тех пор, пока американцы в 1917 году не разобрались с ситуацией. Мне был двадцать один год, когда мы повстречались с ним в реабилитационном госпитале в Хантингтоншире. У меня тогда удалили порядочно шрапнели из кишок, да и газа я тоже надышался. Капитан никогда не подчеркивал свою конфессиональную или национальную принадлежность. Все, кому была нужна помощь — будь ты белый или черный, — могли обращаться к нему. Я вспоминаю один вечер, когда он сидел с негром из Южной Африки, а у того была громадная рана в груди. Так он и просидел всю ночь, разговаривая с негром на его наречии. По-голландски, если мне не изменяет память. Капитан всегда имел склонность к языкам. Он мог «парле-ву» как настоящий лягушатник. Мог даже с вандалом каким-то переговорить, причем сделать так, что тот его поймет.
— Он был добрым человеком?
— Для большинства из нас он был воплощением Иисуса Христа, сэр. Однажды ночью скончался один негр — отошел умиротворенный, все время держась за руку Капитана. Он, Капитан, вообще был переполнен всевозможными шутками и хохмами, которые поддерживали тебя в минуты уныния. Когда я впервые познакомился с ним, меня не особо беспокоил вопрос, как обстоят дела в школе. Гораздо важнее для меня было то, что теперь я устроен до конца своих дней, а я считал, что их осталось не так уж и много. Капитан снова бросил меня в борьбу. У него был друг, хирург в канадской армии, и тот с его подачи заинтересовался мной. В гражданской жизни этот доктор был специалистом по желудочным болезням. Он так меня подтянул, что я при желании мог есть жареные гвозди. Я всем сердцем обязан Капитану за участие, помощь и поддержку. И найдутся еще тысячи, которые за все эти годы могли бы сказать: «Я обязан ему этим».
— Именно там, в больнице, вы и сдружились?
Берг кивнул:
— Да он никогда не знал, как позаботиться о себе. Мог целыми днями проходить в расстегнутом халате. Я стал приводить в порядок его одежду, заботиться о ней, смотреть за тем, чтобы она не развалилась на нем. Когда он решил переместиться к американцам в Лондоне, я подумал, что это конец нашим отношениям. Однако он пристроил меня к себе своим ординарцем. И я поехал с ним в Лондон, а затем в окопы, на передовую, где проходили самые жаркие бои.
Берт помолчал и опустил окурок своей сигареты в чашку с кофе.
— После перемирия мы с ним снова распрощались. Ему надо было возвращаться в церковь, которая ждала его. Я был уверен в том, что это конец, но тремя годами спустя он вернулся в Лондон, чтобы возглавить там кафедру одной из модных церквей. Первое, что он сделал, сохрани Господь его душу, это позаботился обо мне. Я тогда работал в пивной в Челси. У него уже была Мадам, беременная к тому же. Из-за неполадок со здоровьем — беременность протекала тяжело — ей пришлось на лето перебраться в Швейцарию, подальше от городской грязищи. Капитан последовал за ней, чтобы быть рядом, когда родится мисс Луиза. Пока он был одинок, я заправлял всем хозяйством в доме, но предполагал, что, когда вернется Мадам, она установит свои порядки. Но я готов был остаться с ними несмотря ни на что. — Берт нахмурился и прикурил очередную сигарету. — Временами мне приходилось работать нянькой у детей, и я занимался всем, что вы можете себе представить. И все это время Капитан говорил со мной как с братом — о детстве, об отце и матери, об учебе в школе и колледже, о своих запоях и о том, как он решил «завязать», борясь с этой заразой. Как потом стал священником. Он рассказывал мне о детях и связанных с ними проблемами, о своем разочаровании в тех парнях, которых девушки выбирают себе в мужья. Даже о холодности Мадам рассказывал. Лично я считаю, что она просто уродилась фригидной, тогда как сам он был полон силы и страсти. — Берт глубоко вздохнул. — В жизни Капитана не было ничего такого, чем бы он со мной не делился, сэр. И если бы кто-то вздумал его шантажировать, он обязательно сказал бы об этом мне. От меня он ничего не скрывал. Никакого шантажиста не было, сэр. Я уверяю вас в этом.
Джерико посмотрел на свою остывшую трубку, которая лежала на столе перед ним:
— Именно в те давние военные дни, Берт, Старик и познакомился с Марго Стэндиш.
На короткий момент он поднял глаза и увидел гнев, промелькнувший во взоре маленьких черных глаз Берта.
— Она — единственная, кто была участницей того скандала.
— Скандала? — воскликнул Берт. — Все это бред церковных дьяконов с их хитрыми и лукавыми подходами.
— Расскажите мне о Марго Стэндиш.
Лицо Берта смягчилось.
— Это была настоящая леди, сэр. Она и ее молодой муж, лорд Чиллингем, смотрелись просто идеально. Изящная пара.
— Она была красива?
— Сногсшибательно, — сказал Берт. — Впрочем, под стать ему.
— Лорду Чиллингему?
— Да, сэр.
— Старик в те годы, наверное, тоже неплохо выглядел?
— О, сэр, в нем было нечто особенное. Похожих на него я не встречал.
— Я слышал о них троих от Луизы, — сказал Джерико, — и она сказала, что узнала об их отношениях от вас.
— К сожалению, нет. Она все узнала, когда была еще ребенком. Ох уж эти церковные прихожане, — с горечью проговорил Берт. — Обсуждают всякие гнусные сплетни при детях. Кто-то из тех детишек и сказал Луизе правду.
— И в чем же она заключалась?
— В том, что никакой правды там не было. Все было выдумано людьми, сознание которых было затуманено страстью начать какой-нибудь скандал. Если вы считаете, что в дружбе Чиллингемов и Капитана было нечто, возможно, заинтересовавшее шантажиста, то вы глубоко заблуждаетесь.
— Берт, я снова и снова продолжаю возвращаться к тем временам, потому что это единственный фрагмент во всей истории, который может ее прояснить.
— Забудьте об этом, — сказал Берт. — Я был с Капитаном в тот самый день, когда он познакомился с Марго. Это было на станции метро, где люди прятались от возможного налета «цеппелина». Именно Капитан и Марго удерживали всех от паники. Они должны были подружиться. По чести скажу, мы все должны были подружиться. Ко мне она относилась превосходно. Я для нее был Бертом, и она настаивала на том, чтобы я обращался к ней по имени — Марго. Мы столько раз встречались друг с другом. Мы с Капитаном познакомились с Дэвидом — это был Дэвид Уорден, лорд Чиллингем. Он был одним из главных героев Британии — летчик. На Марго он женился только после окончания войны. Сказал, что не хочет, чтобы она сидела с инвалидом. Но через три дня после перемирия они поженились. Мы с Капитаном присутствовали при этом. Между Марго и Капитаном никогда не было ничего, кроме теплой дружбы. Я ведь был с ним днем и ночью, сэр. Уж я бы точно знал.
Джерико взял свою трубку и убрал в карман:
— Спасибо за ваш рассказ, Берт.
— А вы, сэр, все так же собираетесь искать шантажиста?
— Возможно.
— Я бы не стал этого делать. Прошлой ночью вас ясно предупредили, да и сегодня вы сами увидели, что этот снайпер не склонен шутить, держа в руках ружье.