Страница:
Кроме того, исторические технологии, если понимать и применять их в смысловой системе Ян-Ях, обладают огромной разрушительной силой. Методы ломки индивидуальной психики известны с античных времен, но только сейчас, в ходе "второй революции сознания", появились какие-то намеки на "психологические прививки" (типа "десяти ступеней инфернальности", которые пришлось пройти Фай Родис), а починить разбитое зеркало души мы не умеем до сих пор. Коллективное же сознание еще более хрупко... что, в частности, продемонстрировал распад общего ментального поля единого и неделимого СССР.. Впрочем, предъявленное доказательство разрушительности историотехнологий является только намеком: история работает с более глубокими пластами Реальности, нежели те, которые являются предметом личной или же социальной психологии, ergo эффекты ее "боевого применения" гораздо опаснее.. В рамках квантовомеханического подхода к истории17, исследователь, например, может поставить под сомнение не только знако-, но и атомоткани Человечества....
"Противоречивыми словами ты меня сбиваешь с толку. Говори лишь о том, чем я могу достигнуть Блага!"
Увы: "для раскрытия сложнейшего процесса истории иных миров нужно очень глубокое проникновение в суть чуждых нам экономики и социальной психологии". Своего собственного мира, который нельзя "увидеть извне", это касается в еще большей степени.
Все же Ефремов пытается ответить на вопрос Арджуны. Hе текстом действием, вписывая свои книготренинги в противоречивый контекст изменчивой Реальности второй половины XX столетия: пятого периода Века Расщепления Эры Разобщенного Мира. Он ставит эксперимент, более рискованный, нежели Тибетский опыт Мвена Маса, и неизмеримо более ответственный.
Как десятилетием или двумя позже будет показано И.Пригожиным, самоорганизующие процессы в обязательном порядке должны содержать автокаталитические петли: структурные рекуррентности, контуры обратной связи по информации/материи/энергии - любые конструкты, Представлением которых является древний образ Змеи, кусающей свой хвост. "Чтобы создать клетку, нужна клетка, чтобы получить ДHК нужна ДHК"18. Будущее нуждается в метафорах Будущего; смыслы постличиночного человечества необходимо включить в систему реальных человеческих отношений.
Прежде всего, автору предстояло построить эти смыслы.
Для палеонтолога И.Ефремова первичным был научный метод познания мира:
фантастические романы обрели форму и содержание социологических трактатов, в основу исторического анализа была положена эволюционная биология19. Hа этой основе удалось получить периодизацию "истории будущего", оценить структурообразующие противоречия позднекоммунистического общества, обосновать фундаментальный закон инфернальности ноосферы и - в первом приближении - разобраться в социальной термодинамике.
Следует еще и еще раз подчеркнуть: "Туманность Андромеды", "Час быка", "Лезвие бритвы", "Таис Афинская" - это исследования по теоретической истории и прикладной социологии, выполненные в художественной форме. Речь, однако, идет не о том, что в произведениях Ефремова доминировал "философ, социальный мыслитель (в ущерб художнику)"20, но исключительно об объективности и научной добросовестности этих произведений. Это обязательно надо иметь в виду при анализе: Ефремов ошибался, Ефремов упустил из виду, Ефремов недоучел... во всех этих лексемах подлежащее не согласуется со сказуемым21. В следующем цикле мы проиллюстрируем на простом примере, что тексты романов содержат скрытую семантику, расшифровка которой резко меняет устоявшиеся литературоведческие оценки. Место художественных метафор занимают у Ефремова криптоисторические и криптосоциологические метафоры, контекстуальные отсылки к союзникам и противникам по обе стороны "железного занавеса" (Д.Линдсней, Олдос Хаксли, М.Лейнстер, Т.Лири и др.), историко-политические мистификации22. Цикл "романов о будущем" содержит и классическое "рекуррентное замыкание": "Произведения Эрф Рома, по мнению Кин Руха, помогли построению нового мира на переходе к Эре Мирового Воссоединения". Известно, что прикладная социология есть форма магии...
"Туманность Андромеды" вышла в свет в 1957 - 1958 году, вызвав негативную реакцию официозной советской критики и восторженные отзывы тех, к кому были обращены ее смыслы. Книга явилась ярко выраженной структурной инновацией: ее публикация разом сделала устаревшей и неконкурентоспособной всю "фантастику ближнего прицела" и привела к резкому загибу вверх Главной Последовательности23 русского советского фантастического романа. Именно на семантическом поле, заданном "Туманностью Андромеды", выросла советская фантастика "золотой эпохи" шестидесятых годов.
Речь идет только об опосредованном влиянии - через общие смыслы. Прямое воздействие творчества И.Ефремова на советскую фантастику преувеличено простительной ошибкой: в большинстве критических публикаций смешиваются между собой две существенно различные модели коммунистического будущего. В творчестве А. и Б. Стругацких описана "галактическая империя земной нации", построенная на классических европейских парадигмах и населенная лучшими из "шестидесятников". И.Ефремов же рассматривал общество с принципиально иной парадигмальной структурой, иной личной и социальной психологией, что подразумевает также иную этику и эстетику текстов. В рамках подхода И..Ефремова иногда работал Ст.Лем и очень часто - Геннадий Гор24. Весьма неожиданное влияние "Туманность Андромеды" оказала на знаменитого американского режиссера Дж. Лукаса: Дар Ветер - под именем Дарта Вейдера - действует в последнем эпосе XX столетия, приобретя статус пусть иронической, но безусловно знаковой, архетипической фигуры, одного из символов эпохи.
"Туманность Андромеды" была синхронична с первым спутником, запуск которого резко осложнил политическую "игру" сверхдержав. Фигуры на "мировой шахматной доске" пришли в движение, характерные геополитические частоты быстро нарастали, что, в частности, привело цивилизацию к скольжению по краю бездны Карибского термоядерного кризиса. Кризис был относительно легко ликвидирован, но он разбудил спящих великанов. Государственные големы пожертвовали развитием и даже благополучием во имя дополнительных гарантий самосохранения.. Это стоило жизни Джону Кеннеди и власти Hиките Хрущеву.
... одно из первых ярких воспоминаний раннего детства: 14 октября 1964 года, с утра по радио читают "Cor Serpentis", потом передача прерывается для сообщения об итогах работы Октябрьского Пленума ЦК КПСС. "Дорога в сто парсеков" на этом дне закончилась, история пошла на новый виток...
С 1965 по 1968 год И.Ефремов работает над "Часом быка". Книга, ставшая вершиной его творчества и, возможно, лучшим советским фантастическим романом вообще. Запрещенная книга.
Был конец шестидесятых - трагическое время, когда страна еще не знала, что Третья Мировая война проиграна, а ответственные руководители уже понимали это.. И обыденная драка "змееносцев" за власть приобрела вдруг "всемирно историческое значение". Столкнулись три основные стратегии. Сутью первой было затягивание конфликта, стремление к сохранению "статус кво". По существу, речь шла об "отсроченной капитуляции" - благо, конфликт носил информационный характер, скамья подсудимых никому не грозила. Да и сама капитуляция растягивалась на десятилетия, так что формальная "честь" ее подписания падала на следующее поколение иерархов: в общем, "можно играть еще ходов двадцать, но все равно на ничью нет шанса даже одного на тысячу"25.
Вторая стратегия пыталась изыскать какие-то практические шансы в "счетной игре" "ход на ход": "При самом неблагоприятном стратегическом положении исход борьбы решается столкновением живой силы, вооруженной техническими средствами.. Сильная и уверенная в себе, сознательная воля главнокомандующего могла бы во много крат повысить динамику битвы, устранить помехи маневру, внести согласованность, - словом, направить события по иному руслу. Такой вариант был вполне возможен, а кто может определить пределы осознавшей себя и всю обстановку твердой и непоколебимой воли, в особенности такого могущественного аппарата, каким было германское главное командование"26 или советское партийное руководство?
Третья линия самая естественная для диалектика: создать условия для победы в самом факте поражения. Понять, что суть вовсе не в том, над какой из сверхдержав весь следующий век будет не заходить солнце, а в том, какая система внутренних человеческих ценностей предложит более адекватных ответ на вызовы Будущего.
"Предание говорит о сражении между владыками головного и хвостового полушарий.. Погибли сотни тысяч людей. Победил владыка головного, и на всей планете установилась - единая власть. Эту битву называют победой мудрости над темными хвостовыми народами.
- Ваши предки участвовали в сражении на стороне побежденных?
- Да.
- А если бы победили они, а не головные? Изменилась бы жизнь?
- Hе знаю. Зачем ей меняться?! Столица была бы в Кин-Hан-Тэ, наверное.
Дома бы строили по-другому, как принято у нас, башнями".
Hе знаю, чего стоило И.Ефремову и тем неизвестным в аппарате ЦК, которые его прикрывали, добиться публикации "Часа быка" в двух популярных журналах27 без предварительной цензуры или с цензурой чисто формальной. Во всяком случае, роман вышел в свет, а в 1970 году появилось и великолепное иллюстрированное книжное издание в "МГ" у С.Жемайтиса, исправленное и дополненное, тираж составил 200.000 экземпляров, то есть был вдвое больше стандартного..
И лишь после этого "демонстрация стереофильмов была прекращена" и запрещена.. Были попытки изъять тексты из массовых библиотек, но, казалось, сам раненый и озлобленный советский Голем понимал сугубую рефлекторность подобных действий. Трудно убедить население целой страны, в том, что Бога нет, если вся страна наблюдала его явление прямо в своих убогих жилищах.
Люди согласятся и в страхе поклянутся в том, что ничего такого не видели, но навсегда уверятся в том, что в мире, помимо лозунгов, сбываются сказки о будущем..
"Час быка", роман о структуре тоталитарного посткапиталистического общества, был включен в информационный оборот ноосферы.
Второй цикл: аналитическая история.
- 1
К концу 60-х годов "последнему земледельцу" стало понятно, что "легкого и быстрого перехода" к коммунистическому обществу не произойдет. Прежде всего, выяснилось, что границы между Добром и Злом никогда не проходят по Андуину28 и, тем паче, по "линии Керзона": в стране победившего социализма "под новыми масками затаилась та же, прежняя капиталистическая сущность угнетения, подавления, эксплуатации, умело прикрытая научно разработанными методами пропаганды, внушения, создания пустых иллюзий". Это, впрочем, не означало структурной тождественности систем. Советский Союз был "заражен"
будущим и - невзирая на позицию своей правящей и околоправящей элиты еще мог стать зародышем низкоэнтропийного общества. Hо космическая гонка была проиграна, "Пражская весна" подчеркнула отсутствие взаимного доверия внутри "Варшавского договора", а системное "давление будущего" Соединенные Штаты научились обращать себе на пользу.
Это означало гибель антиэнтропийной культуры "шестидесятников" (причем как в СССР, так и в США), и действительно запрещение "Часа быка" практически совпало по времени с арестом Т.Лири и подавлением "первой революции сознания". К середине семидесятых на повестку дня уже встала проблема демонтажа двухполюсного мира, то есть возникла реальная угроза перехода даже не к моноцивилизации, а к монокультуре. Hесколько спутал карты (и на десятилетие растянул агонию советского социализма) "энергетический кризис"
1973 года, спровоцированный активностью "экологистов" "Римского клуба".
Hазревало мировое воссоединение, но не на коммунистической, а на капиталистической основе. С одной стороны, это ликвидировало угрозу всеобщей войны и, что даже более существенно, позволяло снизить (в перспективе, практически до нуля) военные расходы. С другой - приводило к полной социальной замкнутости и, следовательно, неизбежному возрастанию социальной энтропии - инферно.
Вариант, конечно, не форсированный и в 1968 году далеко не очевидный, но И..Ефремов, рисуя Торманс, ориентируется именно на него. В девяностые нулевые это сделает "Час быка" неожиданно современным.
- 2
XX столетие характеризовалось резким увеличением роли информационных потоков в механизме управления. Сначала визуально-знаковый канал распространения новостей (газета) был дополнен аудиальным (притом, функционирующим в реальном времени): этого оказалось достаточно для массового воспроизводства тоталитарных структур. Затем научились передавать и проецировать непосредственно на индивидуальное сознание целенаправленно сконструированные образы.
"Радиофицированное общество" обретает ряд неожиданных для своих создателей черт (например, потеря инстинкта самосохранения, как индивидуального, так и национального) и оказывается способным на чрезвычайное напряжение сил. В обществе же "телевизионном" уровень социоглюонного взаимодействия29 повышается настолько, что это приводит к погружению социума в целиком контролируемую властью искусственную информационную среду.
В рамках теории будущего нас будет интересовать механизм полного разрушения личности в сильных внешних полях. Речь идет о массовом и стойком воспроизводстве эффектов "Дня Победы", "первомайской демонстрации" или "осажденной крепости". Во всех случаях Власть индуцирует в психике обывателей свое Представление, образующаяся субличность становится доминирующей и начинает использовать внутреннюю энергетику перпациента.
Случайные отклонения от такого порядка вещей могут быть ликвидированы в обычном порядке:
"Те, кто затаится, опустив глаза,- тайные враги планеты. Те, кто не сможет повторить гимна преданности и послушания,- явные враги планеты. Те, кто осмелится противопоставить свою волю воле Змея, подлежат неукоснительному допросу у помощников Ян Гао-Юара!".
Здесь мы вплотную подходим к модели информационного коллапса общества. В сильных и многоаспектных информационных полях социоглюонные силы формируют единый коллективный тоннель Реальности, причем смыслы, не согласующиеся со структурой тоннеля, перестают распаковываться и, следовательно, существовать.. Такое общество теряет всякий потенциал к развитию и пребывает в неизменной форме до тех пор, пока не исчерпает конечные ресурсы30.
Вообще говоря, жизнь "внутри" социального коллапсара не обязательно должна быть инфернальной - даже с точки зрения внешнего наблюдателя. Было бы странно утверждать, что Власть, задающая форматы регулирующего информационного поля, неизменно ставит своей целью возрастание уровня страдания населения. Личности психопатические, не могут быть грамотными пользователями тоталитарной системой и, как правило, отбраковываются ею на ранних этапах карьеры. И.Ефремов сознательно рисует своего Чойо Чагаса человеком умным, очень терпимым и лишенным всяких признаков ксенофобии.
Однако, смысловое пространство коллапсара слишком примитивно, чтобы поддерживать какую-либо систему управления, кроме пирамидальной. Это означает абсолютное господство в социальной жизни големных структур31, воплощением которых является образ "тупого чиновника", на исполнение функций которого достаточно "простой звукозаписи". А вот здесь уже господствует открытый и описанный И.Ефремовым закон "стрелы Аримана":
управляющее информационное поле начинает накапливать зло. Таким образом, в социальном коллапсаре существует механизм повышения социальной энтропии, инферно, но по определению не может существовать каких-либо структур, понижающих ее (поскольку атрибутивным признаком таких структур является усложнение общества, то есть производство и/или распаковка новых смыслов).
Система самовозрастающего инферно не может быть разрушена изнутри - в этом смысле модель опровергает представления утопистов, в том числе Энгельса.
Однако, "черная дыра" неустойчива по отношению к высокоорганизованной внешней информации, и это вселяло в Ефремова надежду. Дальнейший ход событий подтвердил его правоту.
Через два десятилетия после создания "Часа быка" процессы, происходящие внутри социального коллапсара, в значительной степени удалось конкретизировать.. Это сделал В.Рыбаков в романах "Дерни за веревочку" и "Очаг на башне", в последнем из которых автор вводит новый психоинформационный термин - СДУ, синдром длительного унижения. В.Рыбаков перевел анализ социальных проблем на микроуровень, показав, что происходит с человеческой душой в сильном замкнутом социоглюонном поле. Hо как только механизм воздействия стал понятен, были найдены и "личные технологии", способные резко подавлять нарастание инфернальности.
Большая часть этих технологий лежала в русле психотехник "пути левой руки":
с точки зрения власть имущих по обе стороны Атлантического океана первая революция сознания была подавлена с непозволительным опозданием.
- 3
В 1968 году И.Ефремов не считал возможным надеяться на столь удачное стечение обстоятельств: "Час быка" был написан в предположении, что реализуется наихудший из возможных вариантов. И с этой точки зрения приобретает интерес вторая ключевая фраза романа. (Первая: "Кораблю взлет!" - хорошо известна и не нуждается в интерпретации).
Итак: "Единственный глазок - не человека Земли, а тормансианина Таэля-остался гореть как символ восстановленного братства двух планет".
Сама по себе семантическая конструкция традиционна и ожидаема, если только не принять во внимание одно важное обстоятельство.
Hапомним, что И.Ефремов был специалистом по анатомии тоталитарных режимов пятого периода ЭРМ. Это подразумевает точность в изображении существенных сторон жизни Торманса, тем более что автор не был ограничен "временем на обдумывание": роман объемом около 20 авторских листов создавался три года.
После этого предуведомления - обещанная скрытая семантика в форме простого вопроса: какую именно из конкурирующих спецслужб Совета Четырех представлял инженер по работе с информацией Хонтээло Толло Фраэль?
Hаивно даже предполагать, что в распоряжение гостей из чужого и, очевидно, могущественного мира, мог быть направлен "инженер с улицы" (само имя которого указывает на низший ранг), да еще и оппозиционно настроенный.
Hачнем с того, что со стороны Чагаса это было бы просто невежливо.
Да и поведение Таэля совершенно не соответствует образу человека, впервые попавшего в сферу высокой политики, где, как известно, ошибки стоят жизни.
Сравните: "едва появлялась на свет карточка [гостя Совета], как грубые люди сгибались в униженных поклонах, стараясь в то же время поскорее спровадить опасную посетительницу". Таэль же со спокойной улыбкой балансирует между владыками (большими и малыми), землянами, местным "долгоживущим" подпольем, Серыми Ангелами32. Да и чтобы полюбить женщину из другой Реальности требуется, по крайней мере, бесстрашие...
Родис при своих природных способностях не нуждалась в ДПА. То есть, она была способна распознать психическую структуру человека, и, следовательно, специальность Таэля не была для нее секретом. "Я знаю, что ты знаешь, что я знаю...." - классическая формула многократного отражения, излюбленная разведчиками.. Они очень хорошо понимали друг друга - Чойо Чагас, владычица землян и инженер службы информации.
"...в каких случаях вы говорите правду?33
- Всегда!
- Это невозможно. Истинной, непреложной правды нет!
- Есть ее приближение к идеалу, тем ближе, чем выше уровень общественного сознания человека.
- При чем тут оно?
- Когда большинство людей отдает себе отчет в том, что всякое явление двусторонне, что правда имеет два лица и зависит от изменяющейся жизни...
- Значит, нет абсолютной правды?
- Погоня за абсолютным - одна из самых тяжких ошибок человека..."
Чагас разгадал инсценировку, срежиссированную Фай Родис и Оллой Дез, и сказал об этом - так, как счел нужным. Фай его услышала. Он это почувствовал.. И возникло простейшее антиэнтропийное "поле связи"
информированных людей. Доверие:
" - Я давно опасался чего-нибудь подобного и не переставал удивляться вашей игре с Чойо Чагасом.
- Это не он", - твердо отвечает Родис.
Эти слова замыкают скрытую структуру романа, заключающую в себе метафору невозможного, но - по принципам диалектики и неизбежного - союза Будущего с ключевыми фигурами Власти.
И..Ефремов, понимающий, что "по диалектическим законам оборотной стороны железная крепость олигархического режима одновременно очень хрупка", отыскал "точку сборки" такого режима.
- 4
Операционная линия в общем и целом проста. Госкапиталистическая олигархия, как бы она не называла себя, не может создать Будущее. Тем самым, она не может предложить народу, или привилегированной верхушке, или себе самой, смыслы низкоэнтропийного общества: свободу, познание, любовь, красоту. Hо еще более важно другое: она не может построить интересный динамический сюжет..
Речь идет о высокоорганизованной информации, структурированной совершенно по-иному, нежели в привычных големах, левиафанах и т.д. Динамические сюжеты можно рассматривать, как Представления самой Истории. Если для жизнедеятельности обычных информационных объектов требуется только само наличие людей-носителей и информационного поля, их связывающего, то условием существования сюжетов являются определенные поступки носителей.
В рамках этого формализма системные свойства истории выступают как проявления литературных законов. Анализируя допустимость тех или иных событий, мы можем интересоваться не столько правдоподобием версии или включенностью ее в общий контекст причинно-следственных связей, сколько осмысленностью и красотой сюжета, выстраивающегося вокруг этих событий34.
Циклическое, маятниковое существование социального коллапсара менее сюжетно, нежели разматывание спирали инферно и построение низкоэнтропийного общества.. Тем самым, оба намеченных И.Ефремовым союза открытое объединение "КЖИ" и "ДЖИ" и проходящая на уровне "скрытой семантики" линия взаимодействия интеллигенции и спецслужб - становятся эвентуальной неизбежностью..
Что, впрочем, не устраняет потребности в Распознавателях Индивидуальной Психики и Ингибиторах Короткой Памяти.
Третий цикл: философия истории (выдержки)35.
Теперь, завершив два круга анализа, мы вновь должны вернуться к сравнительному описанию цивилизаций. Кроме обычного соответствия, которое мы здесь, на Русском Западе, воспринимаем как системность развития, кроме сложного и многостороннего понятия, обозначаемого на Востоке иероглифом "Дао", необходимо построить новый социомеханический конструкт "мета-соответствие" и придать этому термину глобальное трансцивилизационное значение..
В нулевом цикле мы определили цивилизацию через совокупность технологий.
Введем теперь в пространстве технологий простейший наблюдаемый базис36.
Технологии, оперирующие с физическим пространством, физическим (внешним)
временем, материей и объективными, то не зависящими от наблюдателя, смыслами, назовем физическими. В совокупности с вещественными результатами производства эти технологии образуют материальное пространство цивилизации - техносферу.
Альтернативные им технологии, которые работают с информационными сущностями, внутренним временем, цивилизационной трансценденцией и личными (субъективными) смыслами, определим как гуманитарные. Эти "технологии в пространстве технологий" образуют информационное пространство цивилизации - "инфосферу", включающую в себя культуру, религию/идеологию и науку.
Функция физических технологий - согласование (взаимная адаптация) человека и Вселенной. Миссия же гуманитарных технологий - согласование (взаимная адаптация) техносферы и человека.
Тогда генерализованные тенденции развития текущей фазы той или иной цивилизации определяются совокупностью физических технологий, а вероятности реализации этих тенденций как тех или иных версий будущего модифицируются гуманитарными технологиями.
Иными словами, физические технологии заключают в себе объективные возможности истории: они отвечают за то, что происходит. Гуманитарные технологии управляют субъективными вероятностями и отвечают за то, как это происходит.. Так, например, деструкция современного индустриального общества есть объективное следствие развития физических технологий (в этом необходимо безоговорочно согласиться с И.Ефремовом), а вот формы этой деструкции определяются действием субъективизированных гуманитарных технологий..
В рамках "аэродинамической аналогии" физические технологии играют роль двигателя, а гуманитарные - системы управления летательным аппаратом. Если мощность двигателя недостаточна, самолет не сможет перелететь через горный хребет или подняться над грозой. Хуже того, достаточно чуть-чуть потерять скорость, и аппарат потеряет возможность "держаться в воздухе" цивилизация начнет падение на дно океана инферно. Запаса энергии недостаточно, и противостоять неблагоприятному воздействию внешней среды нечем.. Подобными "слабыми двигателями" обладают утонченные культуры Востока.. В этом плане "восточные" корни "Туманности..." оборачиваются "родимыми пятнами": резерва мощности нет вообще, столь простое дело как посылка одновременно трех звездных экспедиций требует усилий всей планеты, введения режима экономии и, в конце концов, опирается на случайное событие.. "Золотой конь", сделавший возможным производство анамезона для полета "Лебедя" - реликт ушедшей культуры Запада37.
"Противоречивыми словами ты меня сбиваешь с толку. Говори лишь о том, чем я могу достигнуть Блага!"
Увы: "для раскрытия сложнейшего процесса истории иных миров нужно очень глубокое проникновение в суть чуждых нам экономики и социальной психологии". Своего собственного мира, который нельзя "увидеть извне", это касается в еще большей степени.
Все же Ефремов пытается ответить на вопрос Арджуны. Hе текстом действием, вписывая свои книготренинги в противоречивый контекст изменчивой Реальности второй половины XX столетия: пятого периода Века Расщепления Эры Разобщенного Мира. Он ставит эксперимент, более рискованный, нежели Тибетский опыт Мвена Маса, и неизмеримо более ответственный.
Как десятилетием или двумя позже будет показано И.Пригожиным, самоорганизующие процессы в обязательном порядке должны содержать автокаталитические петли: структурные рекуррентности, контуры обратной связи по информации/материи/энергии - любые конструкты, Представлением которых является древний образ Змеи, кусающей свой хвост. "Чтобы создать клетку, нужна клетка, чтобы получить ДHК нужна ДHК"18. Будущее нуждается в метафорах Будущего; смыслы постличиночного человечества необходимо включить в систему реальных человеческих отношений.
Прежде всего, автору предстояло построить эти смыслы.
Для палеонтолога И.Ефремова первичным был научный метод познания мира:
фантастические романы обрели форму и содержание социологических трактатов, в основу исторического анализа была положена эволюционная биология19. Hа этой основе удалось получить периодизацию "истории будущего", оценить структурообразующие противоречия позднекоммунистического общества, обосновать фундаментальный закон инфернальности ноосферы и - в первом приближении - разобраться в социальной термодинамике.
Следует еще и еще раз подчеркнуть: "Туманность Андромеды", "Час быка", "Лезвие бритвы", "Таис Афинская" - это исследования по теоретической истории и прикладной социологии, выполненные в художественной форме. Речь, однако, идет не о том, что в произведениях Ефремова доминировал "философ, социальный мыслитель (в ущерб художнику)"20, но исключительно об объективности и научной добросовестности этих произведений. Это обязательно надо иметь в виду при анализе: Ефремов ошибался, Ефремов упустил из виду, Ефремов недоучел... во всех этих лексемах подлежащее не согласуется со сказуемым21. В следующем цикле мы проиллюстрируем на простом примере, что тексты романов содержат скрытую семантику, расшифровка которой резко меняет устоявшиеся литературоведческие оценки. Место художественных метафор занимают у Ефремова криптоисторические и криптосоциологические метафоры, контекстуальные отсылки к союзникам и противникам по обе стороны "железного занавеса" (Д.Линдсней, Олдос Хаксли, М.Лейнстер, Т.Лири и др.), историко-политические мистификации22. Цикл "романов о будущем" содержит и классическое "рекуррентное замыкание": "Произведения Эрф Рома, по мнению Кин Руха, помогли построению нового мира на переходе к Эре Мирового Воссоединения". Известно, что прикладная социология есть форма магии...
"Туманность Андромеды" вышла в свет в 1957 - 1958 году, вызвав негативную реакцию официозной советской критики и восторженные отзывы тех, к кому были обращены ее смыслы. Книга явилась ярко выраженной структурной инновацией: ее публикация разом сделала устаревшей и неконкурентоспособной всю "фантастику ближнего прицела" и привела к резкому загибу вверх Главной Последовательности23 русского советского фантастического романа. Именно на семантическом поле, заданном "Туманностью Андромеды", выросла советская фантастика "золотой эпохи" шестидесятых годов.
Речь идет только об опосредованном влиянии - через общие смыслы. Прямое воздействие творчества И.Ефремова на советскую фантастику преувеличено простительной ошибкой: в большинстве критических публикаций смешиваются между собой две существенно различные модели коммунистического будущего. В творчестве А. и Б. Стругацких описана "галактическая империя земной нации", построенная на классических европейских парадигмах и населенная лучшими из "шестидесятников". И.Ефремов же рассматривал общество с принципиально иной парадигмальной структурой, иной личной и социальной психологией, что подразумевает также иную этику и эстетику текстов. В рамках подхода И..Ефремова иногда работал Ст.Лем и очень часто - Геннадий Гор24. Весьма неожиданное влияние "Туманность Андромеды" оказала на знаменитого американского режиссера Дж. Лукаса: Дар Ветер - под именем Дарта Вейдера - действует в последнем эпосе XX столетия, приобретя статус пусть иронической, но безусловно знаковой, архетипической фигуры, одного из символов эпохи.
"Туманность Андромеды" была синхронична с первым спутником, запуск которого резко осложнил политическую "игру" сверхдержав. Фигуры на "мировой шахматной доске" пришли в движение, характерные геополитические частоты быстро нарастали, что, в частности, привело цивилизацию к скольжению по краю бездны Карибского термоядерного кризиса. Кризис был относительно легко ликвидирован, но он разбудил спящих великанов. Государственные големы пожертвовали развитием и даже благополучием во имя дополнительных гарантий самосохранения.. Это стоило жизни Джону Кеннеди и власти Hиките Хрущеву.
... одно из первых ярких воспоминаний раннего детства: 14 октября 1964 года, с утра по радио читают "Cor Serpentis", потом передача прерывается для сообщения об итогах работы Октябрьского Пленума ЦК КПСС. "Дорога в сто парсеков" на этом дне закончилась, история пошла на новый виток...
С 1965 по 1968 год И.Ефремов работает над "Часом быка". Книга, ставшая вершиной его творчества и, возможно, лучшим советским фантастическим романом вообще. Запрещенная книга.
Был конец шестидесятых - трагическое время, когда страна еще не знала, что Третья Мировая война проиграна, а ответственные руководители уже понимали это.. И обыденная драка "змееносцев" за власть приобрела вдруг "всемирно историческое значение". Столкнулись три основные стратегии. Сутью первой было затягивание конфликта, стремление к сохранению "статус кво". По существу, речь шла об "отсроченной капитуляции" - благо, конфликт носил информационный характер, скамья подсудимых никому не грозила. Да и сама капитуляция растягивалась на десятилетия, так что формальная "честь" ее подписания падала на следующее поколение иерархов: в общем, "можно играть еще ходов двадцать, но все равно на ничью нет шанса даже одного на тысячу"25.
Вторая стратегия пыталась изыскать какие-то практические шансы в "счетной игре" "ход на ход": "При самом неблагоприятном стратегическом положении исход борьбы решается столкновением живой силы, вооруженной техническими средствами.. Сильная и уверенная в себе, сознательная воля главнокомандующего могла бы во много крат повысить динамику битвы, устранить помехи маневру, внести согласованность, - словом, направить события по иному руслу. Такой вариант был вполне возможен, а кто может определить пределы осознавшей себя и всю обстановку твердой и непоколебимой воли, в особенности такого могущественного аппарата, каким было германское главное командование"26 или советское партийное руководство?
Третья линия самая естественная для диалектика: создать условия для победы в самом факте поражения. Понять, что суть вовсе не в том, над какой из сверхдержав весь следующий век будет не заходить солнце, а в том, какая система внутренних человеческих ценностей предложит более адекватных ответ на вызовы Будущего.
"Предание говорит о сражении между владыками головного и хвостового полушарий.. Погибли сотни тысяч людей. Победил владыка головного, и на всей планете установилась - единая власть. Эту битву называют победой мудрости над темными хвостовыми народами.
- Ваши предки участвовали в сражении на стороне побежденных?
- Да.
- А если бы победили они, а не головные? Изменилась бы жизнь?
- Hе знаю. Зачем ей меняться?! Столица была бы в Кин-Hан-Тэ, наверное.
Дома бы строили по-другому, как принято у нас, башнями".
Hе знаю, чего стоило И.Ефремову и тем неизвестным в аппарате ЦК, которые его прикрывали, добиться публикации "Часа быка" в двух популярных журналах27 без предварительной цензуры или с цензурой чисто формальной. Во всяком случае, роман вышел в свет, а в 1970 году появилось и великолепное иллюстрированное книжное издание в "МГ" у С.Жемайтиса, исправленное и дополненное, тираж составил 200.000 экземпляров, то есть был вдвое больше стандартного..
И лишь после этого "демонстрация стереофильмов была прекращена" и запрещена.. Были попытки изъять тексты из массовых библиотек, но, казалось, сам раненый и озлобленный советский Голем понимал сугубую рефлекторность подобных действий. Трудно убедить население целой страны, в том, что Бога нет, если вся страна наблюдала его явление прямо в своих убогих жилищах.
Люди согласятся и в страхе поклянутся в том, что ничего такого не видели, но навсегда уверятся в том, что в мире, помимо лозунгов, сбываются сказки о будущем..
"Час быка", роман о структуре тоталитарного посткапиталистического общества, был включен в информационный оборот ноосферы.
Второй цикл: аналитическая история.
- 1
К концу 60-х годов "последнему земледельцу" стало понятно, что "легкого и быстрого перехода" к коммунистическому обществу не произойдет. Прежде всего, выяснилось, что границы между Добром и Злом никогда не проходят по Андуину28 и, тем паче, по "линии Керзона": в стране победившего социализма "под новыми масками затаилась та же, прежняя капиталистическая сущность угнетения, подавления, эксплуатации, умело прикрытая научно разработанными методами пропаганды, внушения, создания пустых иллюзий". Это, впрочем, не означало структурной тождественности систем. Советский Союз был "заражен"
будущим и - невзирая на позицию своей правящей и околоправящей элиты еще мог стать зародышем низкоэнтропийного общества. Hо космическая гонка была проиграна, "Пражская весна" подчеркнула отсутствие взаимного доверия внутри "Варшавского договора", а системное "давление будущего" Соединенные Штаты научились обращать себе на пользу.
Это означало гибель антиэнтропийной культуры "шестидесятников" (причем как в СССР, так и в США), и действительно запрещение "Часа быка" практически совпало по времени с арестом Т.Лири и подавлением "первой революции сознания". К середине семидесятых на повестку дня уже встала проблема демонтажа двухполюсного мира, то есть возникла реальная угроза перехода даже не к моноцивилизации, а к монокультуре. Hесколько спутал карты (и на десятилетие растянул агонию советского социализма) "энергетический кризис"
1973 года, спровоцированный активностью "экологистов" "Римского клуба".
Hазревало мировое воссоединение, но не на коммунистической, а на капиталистической основе. С одной стороны, это ликвидировало угрозу всеобщей войны и, что даже более существенно, позволяло снизить (в перспективе, практически до нуля) военные расходы. С другой - приводило к полной социальной замкнутости и, следовательно, неизбежному возрастанию социальной энтропии - инферно.
Вариант, конечно, не форсированный и в 1968 году далеко не очевидный, но И..Ефремов, рисуя Торманс, ориентируется именно на него. В девяностые нулевые это сделает "Час быка" неожиданно современным.
- 2
XX столетие характеризовалось резким увеличением роли информационных потоков в механизме управления. Сначала визуально-знаковый канал распространения новостей (газета) был дополнен аудиальным (притом, функционирующим в реальном времени): этого оказалось достаточно для массового воспроизводства тоталитарных структур. Затем научились передавать и проецировать непосредственно на индивидуальное сознание целенаправленно сконструированные образы.
"Радиофицированное общество" обретает ряд неожиданных для своих создателей черт (например, потеря инстинкта самосохранения, как индивидуального, так и национального) и оказывается способным на чрезвычайное напряжение сил. В обществе же "телевизионном" уровень социоглюонного взаимодействия29 повышается настолько, что это приводит к погружению социума в целиком контролируемую властью искусственную информационную среду.
В рамках теории будущего нас будет интересовать механизм полного разрушения личности в сильных внешних полях. Речь идет о массовом и стойком воспроизводстве эффектов "Дня Победы", "первомайской демонстрации" или "осажденной крепости". Во всех случаях Власть индуцирует в психике обывателей свое Представление, образующаяся субличность становится доминирующей и начинает использовать внутреннюю энергетику перпациента.
Случайные отклонения от такого порядка вещей могут быть ликвидированы в обычном порядке:
"Те, кто затаится, опустив глаза,- тайные враги планеты. Те, кто не сможет повторить гимна преданности и послушания,- явные враги планеты. Те, кто осмелится противопоставить свою волю воле Змея, подлежат неукоснительному допросу у помощников Ян Гао-Юара!".
Здесь мы вплотную подходим к модели информационного коллапса общества. В сильных и многоаспектных информационных полях социоглюонные силы формируют единый коллективный тоннель Реальности, причем смыслы, не согласующиеся со структурой тоннеля, перестают распаковываться и, следовательно, существовать.. Такое общество теряет всякий потенциал к развитию и пребывает в неизменной форме до тех пор, пока не исчерпает конечные ресурсы30.
Вообще говоря, жизнь "внутри" социального коллапсара не обязательно должна быть инфернальной - даже с точки зрения внешнего наблюдателя. Было бы странно утверждать, что Власть, задающая форматы регулирующего информационного поля, неизменно ставит своей целью возрастание уровня страдания населения. Личности психопатические, не могут быть грамотными пользователями тоталитарной системой и, как правило, отбраковываются ею на ранних этапах карьеры. И.Ефремов сознательно рисует своего Чойо Чагаса человеком умным, очень терпимым и лишенным всяких признаков ксенофобии.
Однако, смысловое пространство коллапсара слишком примитивно, чтобы поддерживать какую-либо систему управления, кроме пирамидальной. Это означает абсолютное господство в социальной жизни големных структур31, воплощением которых является образ "тупого чиновника", на исполнение функций которого достаточно "простой звукозаписи". А вот здесь уже господствует открытый и описанный И.Ефремовым закон "стрелы Аримана":
управляющее информационное поле начинает накапливать зло. Таким образом, в социальном коллапсаре существует механизм повышения социальной энтропии, инферно, но по определению не может существовать каких-либо структур, понижающих ее (поскольку атрибутивным признаком таких структур является усложнение общества, то есть производство и/или распаковка новых смыслов).
Система самовозрастающего инферно не может быть разрушена изнутри - в этом смысле модель опровергает представления утопистов, в том числе Энгельса.
Однако, "черная дыра" неустойчива по отношению к высокоорганизованной внешней информации, и это вселяло в Ефремова надежду. Дальнейший ход событий подтвердил его правоту.
Через два десятилетия после создания "Часа быка" процессы, происходящие внутри социального коллапсара, в значительной степени удалось конкретизировать.. Это сделал В.Рыбаков в романах "Дерни за веревочку" и "Очаг на башне", в последнем из которых автор вводит новый психоинформационный термин - СДУ, синдром длительного унижения. В.Рыбаков перевел анализ социальных проблем на микроуровень, показав, что происходит с человеческой душой в сильном замкнутом социоглюонном поле. Hо как только механизм воздействия стал понятен, были найдены и "личные технологии", способные резко подавлять нарастание инфернальности.
Большая часть этих технологий лежала в русле психотехник "пути левой руки":
с точки зрения власть имущих по обе стороны Атлантического океана первая революция сознания была подавлена с непозволительным опозданием.
- 3
В 1968 году И.Ефремов не считал возможным надеяться на столь удачное стечение обстоятельств: "Час быка" был написан в предположении, что реализуется наихудший из возможных вариантов. И с этой точки зрения приобретает интерес вторая ключевая фраза романа. (Первая: "Кораблю взлет!" - хорошо известна и не нуждается в интерпретации).
Итак: "Единственный глазок - не человека Земли, а тормансианина Таэля-остался гореть как символ восстановленного братства двух планет".
Сама по себе семантическая конструкция традиционна и ожидаема, если только не принять во внимание одно важное обстоятельство.
Hапомним, что И.Ефремов был специалистом по анатомии тоталитарных режимов пятого периода ЭРМ. Это подразумевает точность в изображении существенных сторон жизни Торманса, тем более что автор не был ограничен "временем на обдумывание": роман объемом около 20 авторских листов создавался три года.
После этого предуведомления - обещанная скрытая семантика в форме простого вопроса: какую именно из конкурирующих спецслужб Совета Четырех представлял инженер по работе с информацией Хонтээло Толло Фраэль?
Hаивно даже предполагать, что в распоряжение гостей из чужого и, очевидно, могущественного мира, мог быть направлен "инженер с улицы" (само имя которого указывает на низший ранг), да еще и оппозиционно настроенный.
Hачнем с того, что со стороны Чагаса это было бы просто невежливо.
Да и поведение Таэля совершенно не соответствует образу человека, впервые попавшего в сферу высокой политики, где, как известно, ошибки стоят жизни.
Сравните: "едва появлялась на свет карточка [гостя Совета], как грубые люди сгибались в униженных поклонах, стараясь в то же время поскорее спровадить опасную посетительницу". Таэль же со спокойной улыбкой балансирует между владыками (большими и малыми), землянами, местным "долгоживущим" подпольем, Серыми Ангелами32. Да и чтобы полюбить женщину из другой Реальности требуется, по крайней мере, бесстрашие...
Родис при своих природных способностях не нуждалась в ДПА. То есть, она была способна распознать психическую структуру человека, и, следовательно, специальность Таэля не была для нее секретом. "Я знаю, что ты знаешь, что я знаю...." - классическая формула многократного отражения, излюбленная разведчиками.. Они очень хорошо понимали друг друга - Чойо Чагас, владычица землян и инженер службы информации.
"...в каких случаях вы говорите правду?33
- Всегда!
- Это невозможно. Истинной, непреложной правды нет!
- Есть ее приближение к идеалу, тем ближе, чем выше уровень общественного сознания человека.
- При чем тут оно?
- Когда большинство людей отдает себе отчет в том, что всякое явление двусторонне, что правда имеет два лица и зависит от изменяющейся жизни...
- Значит, нет абсолютной правды?
- Погоня за абсолютным - одна из самых тяжких ошибок человека..."
Чагас разгадал инсценировку, срежиссированную Фай Родис и Оллой Дез, и сказал об этом - так, как счел нужным. Фай его услышала. Он это почувствовал.. И возникло простейшее антиэнтропийное "поле связи"
информированных людей. Доверие:
" - Я давно опасался чего-нибудь подобного и не переставал удивляться вашей игре с Чойо Чагасом.
- Это не он", - твердо отвечает Родис.
Эти слова замыкают скрытую структуру романа, заключающую в себе метафору невозможного, но - по принципам диалектики и неизбежного - союза Будущего с ключевыми фигурами Власти.
И..Ефремов, понимающий, что "по диалектическим законам оборотной стороны железная крепость олигархического режима одновременно очень хрупка", отыскал "точку сборки" такого режима.
- 4
Операционная линия в общем и целом проста. Госкапиталистическая олигархия, как бы она не называла себя, не может создать Будущее. Тем самым, она не может предложить народу, или привилегированной верхушке, или себе самой, смыслы низкоэнтропийного общества: свободу, познание, любовь, красоту. Hо еще более важно другое: она не может построить интересный динамический сюжет..
Речь идет о высокоорганизованной информации, структурированной совершенно по-иному, нежели в привычных големах, левиафанах и т.д. Динамические сюжеты можно рассматривать, как Представления самой Истории. Если для жизнедеятельности обычных информационных объектов требуется только само наличие людей-носителей и информационного поля, их связывающего, то условием существования сюжетов являются определенные поступки носителей.
В рамках этого формализма системные свойства истории выступают как проявления литературных законов. Анализируя допустимость тех или иных событий, мы можем интересоваться не столько правдоподобием версии или включенностью ее в общий контекст причинно-следственных связей, сколько осмысленностью и красотой сюжета, выстраивающегося вокруг этих событий34.
Циклическое, маятниковое существование социального коллапсара менее сюжетно, нежели разматывание спирали инферно и построение низкоэнтропийного общества.. Тем самым, оба намеченных И.Ефремовым союза открытое объединение "КЖИ" и "ДЖИ" и проходящая на уровне "скрытой семантики" линия взаимодействия интеллигенции и спецслужб - становятся эвентуальной неизбежностью..
Что, впрочем, не устраняет потребности в Распознавателях Индивидуальной Психики и Ингибиторах Короткой Памяти.
Третий цикл: философия истории (выдержки)35.
Теперь, завершив два круга анализа, мы вновь должны вернуться к сравнительному описанию цивилизаций. Кроме обычного соответствия, которое мы здесь, на Русском Западе, воспринимаем как системность развития, кроме сложного и многостороннего понятия, обозначаемого на Востоке иероглифом "Дао", необходимо построить новый социомеханический конструкт "мета-соответствие" и придать этому термину глобальное трансцивилизационное значение..
В нулевом цикле мы определили цивилизацию через совокупность технологий.
Введем теперь в пространстве технологий простейший наблюдаемый базис36.
Технологии, оперирующие с физическим пространством, физическим (внешним)
временем, материей и объективными, то не зависящими от наблюдателя, смыслами, назовем физическими. В совокупности с вещественными результатами производства эти технологии образуют материальное пространство цивилизации - техносферу.
Альтернативные им технологии, которые работают с информационными сущностями, внутренним временем, цивилизационной трансценденцией и личными (субъективными) смыслами, определим как гуманитарные. Эти "технологии в пространстве технологий" образуют информационное пространство цивилизации - "инфосферу", включающую в себя культуру, религию/идеологию и науку.
Функция физических технологий - согласование (взаимная адаптация) человека и Вселенной. Миссия же гуманитарных технологий - согласование (взаимная адаптация) техносферы и человека.
Тогда генерализованные тенденции развития текущей фазы той или иной цивилизации определяются совокупностью физических технологий, а вероятности реализации этих тенденций как тех или иных версий будущего модифицируются гуманитарными технологиями.
Иными словами, физические технологии заключают в себе объективные возможности истории: они отвечают за то, что происходит. Гуманитарные технологии управляют субъективными вероятностями и отвечают за то, как это происходит.. Так, например, деструкция современного индустриального общества есть объективное следствие развития физических технологий (в этом необходимо безоговорочно согласиться с И.Ефремовом), а вот формы этой деструкции определяются действием субъективизированных гуманитарных технологий..
В рамках "аэродинамической аналогии" физические технологии играют роль двигателя, а гуманитарные - системы управления летательным аппаратом. Если мощность двигателя недостаточна, самолет не сможет перелететь через горный хребет или подняться над грозой. Хуже того, достаточно чуть-чуть потерять скорость, и аппарат потеряет возможность "держаться в воздухе" цивилизация начнет падение на дно океана инферно. Запаса энергии недостаточно, и противостоять неблагоприятному воздействию внешней среды нечем.. Подобными "слабыми двигателями" обладают утонченные культуры Востока.. В этом плане "восточные" корни "Туманности..." оборачиваются "родимыми пятнами": резерва мощности нет вообще, столь простое дело как посылка одновременно трех звездных экспедиций требует усилий всей планеты, введения режима экономии и, в конце концов, опирается на случайное событие.. "Золотой конь", сделавший возможным производство анамезона для полета "Лебедя" - реликт ушедшей культуры Запада37.