Страница:
"Начало трудно, а конец мудрен", - гласит русская поговорка. В ней много правды, но премудрый Конец полностью согласуется с общим "Планом азбучного Мироустроения". Тем самым подтверждается единство творческой концепции, положенной в основу кириллицы. В Конце подводится полярный итог жизни пути духовного и пути плотского, бесчисельного, и дается оценка их наследию, выраженная четырьмя последними Букво-Числами славянской азбуки:
"КСИ": Окстись, кстати, креститься. - И в то же время: Пакость, мерзость, гадость.
"ПСИ": Психея (душа), психология (наука о душе), псалом, писание. - И одновременно: Псина, писака.
"ФИТА": Феологоия (теология, наука о Боге), феургия (белая магия), фимиам. - И она же: Фикция (выдумка), фиктивный (ложный).
"ИЖИЦА": Иевангелие, ипостась, ипостасный (истинный), извек (искони), век, вечность. - И тут же: Извет (злая весть, наговор), изводить, изувечить, иенна (геенна).
Исходя из противоположного значения Букво-Слов, итогом правого пути будет формула:
"Крещеная душа благовествует в раю вечно".
Итогом левого:
"Издохнешь псиной, смердящий прах; нескончаемы адские муки."
Таким образом славянская азбука не только хранит, но и тайно воспроизводит в умах усердных учеников высоконравственные заветы Кирилла и Мефодия. План азбучного Мироустроения представляет собой сложную логико-математическую систему, которая изначально возникла и развернулась из Единого, и в которой воплощается универсальный Божественный Закон. Каждый Знак здесь играет существенную роль..."
...Я отложил книгу и потер рукой утомленные глаза. "Надо же... Казалось бы, обыкновенная азбука, а в ней - чуть ли не моральный кодекс строителя коммунизма!" Я хотя и подозревал подобное, но не думал, что закодированная в славянских буквах информация имеет такой осмысленно-стройный вид. Не зря, выходит, потратил тридцатник на книгу.
Я приподнял голову над диваном и выглянул в окно. На улице за это время совершенно стемнело. Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла собой город так, что исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды... Пропал великий город, как будто никогда и не существовал на свете, а был только выдумкой забытого сочинителя, цитатой из чужой книги. Все пожрала тьма...
Впрочем, насчет Средиземного моря я могу запросто ошибаться, и тьма может приходить в столицу откуда ей только заблагорассудится, хоть и из самих кремлевских коридоров. (Хотя она так же, как и средиземноморская, способна поглотить в себе навеки не только всё перечисленное выше, но и намного более того, в чем уже не раз на протяжении сумбурной российской истории убеждались живущие в этом мифическом городе...)
Отвернувшись от созерцания заоконной черноты, я хотел было продолжить чтение заинтересовавшей меня книги, но в эту минуту в прихожей зазвонил телефон, и поскольку Панкратия Аристарховича дома в это время не было, то пришлось вставать и идти снимать трубку.
- Привет! - грянул мне в ухо жизнерадостный голос Бориса. - Как продвигается изучение моих опусов? Не стошнило?
- Считай, что тебе повезло - я до них ещё не добрался. Мне тут попала в руки удивительная книга о древнерусской азбуке. Помнишь тот разговор у тебя в квартире насчет языка, как Божьего Замысла о народе? Так вот она об этом же, но гораздо глубже.
- Если ты этим серьезно увлекся, то я могу к тебе заехать с друзьями, которые этим вопросом давно занимаются, - нисколько не обидевшись на мое невнимание к его рукописи, предложил Таракьянц. - Завтра, наверное, не смогу, а вот послезавтра, если ты никуда не уйдешь, мы приедем. Устраивает?
- А куда я уйду с таким фингалом и без регистрации? К тому же - мне все равно надо сидеть дома и ждать звонков из фирм, где я позаполнял анкеты...
И покалякав ещё несколько минут о том, о сем, я вернулся к своему дивану и, с сожалением поглядев на ожидающую меня на тумбочке книгу о кириллице, пересилил себя и взял в руки загнувшуюся на уголках Борькину рукопись.
Глава Р (100).
"РЦЫ лебеди роспужени", - гласило название первой части будущей Таракьянцевой книги.
"Ну и назвал бы по-нормальному - "Крики диких лебедей", - подумал я, вспоминая свое любимое "Слово о полку Игореве", откуда было взято это выражение. Там с лебяжьими криками сравнивались скрипящие в ночной тишине телеги разъезжающихся по Степи половцев: "Крычать телегы полунощи - рцы лебеди роспужени".
В начале книги шло несколько небольших стихотворений в духе прочитанного им тогда у себя в квартире "Брандограя" и небольшая экспериментальная поэма, состоящая из набора вроде бы абсолютно самостоятельных, но выстраивающихся в некое целостное эволюционное полотно слов, сквозь которые солнечно просвечивали солярные символы "стольников":
до100яние и100рии
поэма-о100в
...пу100та. ла100ногие. ма100донты. чи100та и100чников. лепе100чки. кар100вые. ветви100рогий. про100ры. ла100чки. на100ящая па100раль! 100лбняк во100рга! 100йбища. Ари100тель. 100ики. Хри100с. апо100лы. рас100яния по100янны, неи100птаны. Хри100фор. конси100рии. па100ры. Го100мысл. мони100. "Ше100днев". Не100р-летописец. кре100носцы. первопре100льная. Мо100вые. хлы100вцы. пре100лонаследие. выпе100вать. трех100пным анапе100м. 100гование. по100лы. 100еросовый. те100. 100лоначальник. И100мина. сви100к. эпи100лярный. ари100краты. бати100вый. 100лбовая. 100рицей. неи100вый. про100людины. 100н. До100евский. "Подро100к". фе100нчики. шер100битня. Ро100в. ко100чковые. Сева100поль. Тол100й. "Хол100мер". О100женка. Пла100в. ме100блюститель. пи100лет. Ко100маров. водо100чные. Ку100диев. 100лыпин. Ше100в. ка100рка. по100вой. ли100вки. проте100вать?!. в уча100к! 100лкновения. заба100вки. 100н. на100йчивость. со100ялась!!! во100рг. 100лпотворения... на100роженность. 100н. "напо100вцы". "А100рия". неока100вость. "100лбцы". уже100чение. чи100плюи! аре100ваны. ко100ломные об100ятельства. гор100чка. аре100ваны. мефи100фельщина. недо100йны. аре100ваны. 100рож. по100ронние? 100й! аре100ваны. двух100ронний. о100лопы. ра100ргнуты. противо100яние. бе100лковщина. 100лпотворение. Чи100поль. 100йкость. "от100им 100лицу!" от100яли. 100пка на100йки. аре100вать. дальнево100чные. 100н. 100пка на100йки. 100ловая. "Во100к-1". "Во100к-2". мо100укладчик. "100личная". холо100й? 100лкуемся? предо100рожность. пи100н. Чи100прудный. 100лешников. про100кваша. чарль100н. ра100чительство. хва100вство. "Роллинг-100унз". 100лыпинские. за100лбить 100янку. хре100матийность. чи100ганом. по100ронись!.. за100порилось. про100и. подтек100м. ко100правы. за100лья. себе100имость. авто100п. че100любие. 100лик в ре100ране, арти100чки... 100п! 100лыпинские. по100льку-поскольку. себе100имость. за100й. до100примечательности. 100йка от100я. "Игри100е". и100пники, 100рожа. 100матологи. прокру100вость. непри100йности. про100речие. нера100ропные. Ру100лёт. Э100ния. Афгано100н. полтергей100вый. ра100птанное до100инство. заба100вка. поту100ронние. со100яние у100ев. сви100пляска. водоот100йники. заба100вка. 100п-краны. само100ятельности!!! 100н. манифе100вые. в го100рговле пу100. о100чертело. 100кгольм! 100кгольм! 100кгольм!.. опро100волосились? про100фили. 100ило? 100лько пред100ит! вы100им? вы100нем... Хри100се. Хри100се!
......................................................................
ли100пад... адвенти100во... мгли100...
Потом несколько страниц было заполнено стихами (столбцами?), содержащими в себе слова с намеком на всякие другие, проступающие сквозь них, аналогично "стольникам", цифры. Например: "госпОДИН", "рОДИНа","поДВАл", "рыДВАн", "посмоТРИ", "психиаТРИя", "гасТРИт", "всПЯТЬ", "оПЯТЬ", "СЕМЬянин", "СОРОКа" и им подобные. (Видно, что увлечение деда Пивогорова числами не прошло бесследно и для его внука.)
Между этими поэтическими опытами были размещены небольшие фрагменты прозаических наблюдений или выписок из чьих-то высказываний, такие как:
"Фрагменты - это единственное, чему можно доверять, поэтому если поэт на что-то и имеет право, то - только разъединять мир на детали."
"Традиционная русская поэзия окончательно устарела. Использование рифм "Бог - тревог" и "Русь - не трусь" равносильно творческому самоубийству."
"Литература не предназначена для выяснения нелитературных понятий", и так далее.
В конце первой части шел объемный цикл палиндромических сонетов, которые мало того, что с одинаковым смыслом читались слева направо и справа налево, так ещё и были рифмованными!
"Рок у лиха взят. Язва!" - хил укор.
Сиро. Быдла баз. За балды борись.
Россыпи сырти. Хитры сипы ссор;
Сил копил скопец - цепок-с, липок лис.
Рожа мима - скит. Стикса ми мажор.
Синодал и нард? - ранил Адонис.
Розу утр, тирад дарит рту узор.
- Сикеру б вина, ан и в буре кис...
Крой же тики их и... и Китеж-Йорк
Ради зовов "Оз" (зовов!) - о, зидарь!..
............................................................
Кроток овиди-види в око торк:
Диво - вид озёр-грёз, о диво-вид!
"Тив..." - о птах у хат! Птах у хат повит
Радуги дугой... О, гуди, гударь!..
В конце рукописи, как бы в качестве послесловия к ней, была подколота отксерокопированная из газеты "Тень литературы" статья философа Александра Злодюгина "Сочинительство как общенациональная скверна", в которой утверждалось, что "литература возникает в разлагающихся традиционных обществах и воплощает в себе сложнейший и интереснейший процесс десакрализации понятия текста. Согласно современной гипотезе Уорфа-Сепира, язык, на котором мы говорим, выковывает ту реальность, с которой мы имеем дело. В традиционном обществе - это основополагающий, очевидный всем факт; знание, составленное из компонентов языка, сращенное с языком, постулирует предмет, который вступает в бытие только тогда, когда о нем "осведомлен", "уведомлен" человек, когда у него есть лунка в поле интерпретаций и название, - писал современный мыслитель, словно бы обосновывая тот наш недавний разговор об игре в "балду" на квартире у Бориса. - Художественное же творчество есть не что иное как антимолитва, стремление человека создать замкнутый, закрытый от трансцендентного сверхчеловеческого субъекта текст, который строится из описания или творения реальности, компоненты которой соединяются собой по произволу автора. Само описание мирного пейзажа индивидуальным автором есть высшая форма богоборчества, радикальная антисакральная диверсия, ибо представляет собой не освобождение от материальности, а, напротив, её утяжеление, нагнетание её удушливого наличия. Литератор, описывающий пейзаж, удваивает плоть, замыкает бытие в фактичности его имманентности. Получается, что вещь порождает описание, а не описание - вещь. А это значит, что литература является источником десакрализации, активным злоумышленником и самым последовательным и радикальным сатанизмом..."
С трудом улавливая взаимосвязь этих рассуждений с прочитанными ранее выписками и чередующимися с ними экспериментальными стихами, я дочитал Борькину рукопись до конца и благополучно вырубился. Проснулся же только тогда, когда услышал, как хлопнула, закрываясь за пришедшим откуда-то Панкратием Аристарховичем, входная дверь.
- Спишь, студент? - заглянул он ко мне в комнату. - А то пошли поужинаем вместе, я тут по случаю получения пенсиона кое-чего прикупил по пути.
Он быстренько включил газовую плиту, поставил на неё кастрюльку для пельменей и чайник. А когда всё было готово, вынул из портфеля две стограммовые бутылочки с крупно выведенным названием "40-градусная".
"Надо было нарисовать на этикетке сороку и через дефис добавить окончание - градусная. Получилось бы СОРОКА-градусная, а в рисунке СОРОКи была бы зашифрована цифра СОРОК", - машинально, не остыв ещё от Борькиных экспериментов, подумал и я, глядя на весело поблескивающие в Пифагоровых руках фунфырики.
- Вот, - покаянно произнес он, ставя их на стол. - Названием соблазнился. Увидел цифру "40" - и не смог устоять.
- В чем же её магия? - поинтересовался я для приличия.
- О-о! Число 40 - это число абсолютной законченности, завершенности. Блаженный Августин, например, полагал, что число 40 выражает путешествие человека к истине и Богу. 40 лет Моисей выводил из пустыни свое племя. 40 дней длился пост Христа в пустыне. Слово "карантин" в буквальном переводе означает "сорокадневный период". "Сорок сороков" - очень много и вместе с тем систематизированное множество. "Сорок морозов после праздника сорока мучеников". Сороковины. Сорокоуст. Сорок - это собрание всех, всеобщность, соборность. Все = 40. Вселенная = 40. Собор = 40. Христос = 40. Мистическим корнем числа 40 является священный Тетрактис пифагорейцев.
- Вы так сильно любите Пифагора? Мне кажется, что вы его боготворите.
- Что ж, в его биографии действительно есть много совпадений с жизнью Иисуса. Они оба были уроженцами одной и той же местности. Пифагор родился в Сидоне, а Иисус в Вифлееме, оба города в Сирии. Отец Пифагора, как и святой Иосиф, был пророчески извещен о том, что у него родится сын, который явится благодетелем человечества. Оба родились в то время, когда их родители были вне дома. Иосиф и Мария были на пути в Вифлеем, а отец и мать Пифагора путешествовали из Самоса в Сидон. Пифазис, мать Пифагора, имела соитие с духом бога Аполлона, который впоследствии явился к её мужу и сказал ему, что тот не должен возлегать с женой во всё время её беременности - история практически та же самая, что и с Иосифом и Марией. Из-за этого обстоятельства Пифагор был известен среди современников как Сын Бога, и люди верили, что Он был Божественно вдохновлен.
- И всё это из-за его знаменитой теоремы про квадрат гипотенузы? "Пифагоровы штаны во все стороны равны"?
- Не только, - усмехнулся Панкратий Аристархович. - Теорема - это, так сказать, скорее побочный продукт. Главное же учение Пифагора состоит в том, что Космос возник из Первоединого, из Триединого Числа, которое есть Тетрактида. Знаменитая фраза Иоанна Богослова - "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога" - фигурально следует пифагорейской логике, образуя круг и выводя из Единого Бога Триединое Слово - Четверицу.
- Бр-р, - потряс я головой, - давайте лучше сначала выпьем, может, я тогда быстрее во всё это врублюсь.
Мы опрокинули по маленькой рюмочке и нанизали на свои вилки по пельменю.
- Можно и попроще, - продолжил Панкратий Аристархович. - Пифагор, помимо всего прочего, оставил после себя так называемые "Золотые стихи", в которых изложил свои нравственные заветы потомкам. Я тут недавно перевел их на русский язык, вот, послушай:
Да не внушат тебе ни делом, ни стихом
То совершать, что почитаешь ты грехом.
Не торопись блеснуть поступком иль словцом
Обдумай их, чтобы не выглядеть глупцом.
Пред новым делом обратись сперва к науке
И твоя жизнь пойдет приятно и без муки.
Чтоб быть здоровым, закаляй себя везде.
Во всем знай меру - в играх, винах и еде.
(В той мере - столько, чтоб не пожалеть
И от чрезмерных доз не ошалеть.)
Будь чист душою, прост и не мерзавец.
Не делай то, что вызывает зависть.
Ложась в постель, припомни, коль не лень,
Всё, что свершил ты за прошедший день.
Зло отдели в сознаньи от Добра,
Как золото купец - от серебра.
Не будь ни мот, ни жмот - во всем знай меру
И не теряй в Богов отцовских веру!
Так говорю тебе - я, Пифагор,
Чтоб ты Богов не заслужил укор,
А видел связь Бессмертных и людей,
Проник в единство действий и идей...
Клянусь душе нам Давшим Четверицу
Всё это стоит, чтоб тому учиться!
Он дочитал стихи до конца, затем мы допили свои пузырьки и принялись за остывающие пельмени.
- Ну как, понятно изложено?
- Вот теперь всё ясно. И стихи очень хорошие, по-моему, это лучшее из того, что я слышал за прошедшие дни. Вы их не показывали Борису?
- А-а, - махнул вилкой Пивогоров. - Разве они им интересны? Литература сегодня - это самодостаточное внутрицеховое дело, и большинство писателей пишут свои произведения не для читателей, а исключительно для критиков. Если, скажем, поколение Шукшина и Вампилова наделяло свои книги откровенно охранительными функциями, то поколение Ерофеева и Сорокина уже вполне сознательно заменило их одними только охренительными.
Мы завершили свою трапезу чаем и, посмотрев по телевизору новости, разошлись по местам ночлега. И прежде, чем погасить свет, я снова взял в руки приобретенную в букинистическом магазине книгу без обложки...
Глава С (200).
- ...СЛОВО, как сказал когда-то Маяковский, это полководец человечьей силы, воистину наше знанье и оружие, а потому ты совершенно прав, что придаешь такое значение постижению первоосновы слов - азбуке, - забыв о дымящейся в руке чашке кофе, говорил, появившись на день позже обещанного Борисом один из трех пришедших вместе с ним друзей, назвавший, как мне запомнилось, себя в первые дни знакомства Антоном Павловичем Чоховым. - Не так давно лингвисты из Московского НИИ языкознания вместе с биологами провели на растениях своеобразный эксперимент. Некоторые из подопытных растений подвергли словесному проклятию, и оказалось, что это равнозначно радиационному облучению - у растений порвались цепочки ДНК, распались хромосомы и перепутались гены. Большинство семян погибло, а те, что выжили, мутировали. Как стало известно из экспериментов, злое слово способно изменить структуру воды так, что её молекулы приобретают свойства, аналогичные известным ядам. А вот доброе слово и благословение священника способны восстановить здоровую формулу ДНК и растению, и человеку.
- Более того! Более того, Антоша! - вскочив с места, выкрикнул тонкошеий вихрастый паренёк и, потрясая над головой какой-то тетрадью, заявил, что святые учители Словенские Кирилл и Мефодий имели в свое время контакт с представителями внеземных цивилизаций, и те-то, собственно, и подарили нам через них готовую славянскую азбуку.
- Посмотрите, - тыкал он всем в лицо раскрытые страницы, - ведь они же не просто придумали алфавит, но под его видом оставили нам самое настоящее зашифрованное послание! Вот, читайте: Аз, Буки, Веди, Глаголь, Добро... Думаете, это названия букв, и всё? Это чистейшая тайнопись, кодовое письмо жителям Земли от космических братьев!
- И ты знаешь, как его расшифровать?
- Да проще простого! Аз - это значит "я", то есть самонаименование автора текста, Буки - это "буквы", Веди - это "ведаю", и так далее. А все вместе звучит следующим образом, - он перелистал несколько страниц своей тетради и, оглядев присутствующих, торжественно зачитал: - "Автору Букв Ведомы Глаголы Добра: Ей! Живите, Земляне, Истиною, Которою Людям Мыслится Небесного Отечества Покой. Речения Сделайте Твердыми. Учите Формации: Херувим - Царь - Червь..."
- Ты смотри! - хмыкнул Чохов. - Прямо цитата из оды Державина. Помните? - окинул он взглядом присутствующих. - "Я - царь! Я - раб! Я червь! Я - Бог!.." Обычно считалось, что это - слова-антонимы. Но, может быть, поэт вовсе и не собирался противопоставлять эти понятия, а как раз хотел обратить наше внимание на универсальность всего сущего в мире?
- То есть, получается, что Державин тоже был контактером? - уточнил Чохов.
- А что? - снова завелся вихрастый. - Ты вот сам только что говорил о губительных и целебных свойствах слов, такими свойствами обладают и буквы. Звук "А", как показывают опыты - хороший, "Ж" - плохой и сильный, "Щ" горячий. "О" для нас больше, чем "И". "Р" быстрее, чем "Щ". А "Д" лучше, чем "Ф". На женщин, к примеру, особенно действуют слова, в которых концентрируется звук "М" и "П", а большая частотность звука "Й" способна возбудить мужчину лучше любого эротического журнала. Не случайно поэты так любят использовать в своих стихах аллитерацию - то есть окраску стиха каким-либо одним звуком! Ну, как в "Слове о полку Игореве" - в сцене первой битвы Игоря с половцами, когда русичи "Съ зараниа въ Пятокъ ПотоПташа Поганыя Плъкы Половецкыя и, рассушясь стрелами По Полю, Помчаша красныя девкы Половецкыя..." Кто, если не представители Космического Разума, мог научить их этому в самом начале ХII века? Так что не только Державин, а почти все великие поэты имели контакты с посланцами Вселенной.
- Ну ты уж, кажется, чересчур загнул со своими пришельцами! возмутился Чохов. - Вон Николай, - кивнул он на их третьего друга, молчаливо отсиживающегося в глубине комнаты, - тоже написал на днях стихотворение, в котором по первым буквам начальных слов прочитывается весь русский алфавит. Так что же, по-твоему, ему его зеленые человечки нашептали?
- А что за стихотворение? - поинтересовался я.
- Да вот пусть прочитает, а мы послушаем. Колян, прочти "Акроалфавит".
- Можно.
Он встал с места, отыскал глазами какую-то точку на противоположной стене и, обращаясь к ней, начал читать:
А для чего нам надо столько букв?
Болтать по фене? Сочинять частушки?
Великий Боже, не сочти за бунт
Горячий гул горенья в наших душах!
Даруй нам милость, ниспошли талант:
Единым словом - ёмким, нелукавым
Жизнь огранять, как чистый бриллиант,
Запечатлять и заключать в оправу.
И защити нас от нападок зла,
Которым мир наш бренный переполнен.
Лишь перед Словом отступает мгла,
Мир уступая во владенья полдня.
Ну так возможно ль не воспеть в веках
Отца, и Сына, и Святого Духа?..
Прими сей труд. Послушай, как в стихах
Рокочут рифмы, торопя друг друга.
(Стиль слабоват, конечно, ибо нам
Твоё величье выразить нет мочи.
Ум - ограничен. Он, словно Адам,
Фактически низвергнут в сумрак ночи,
Хоть и рожден был волею Отца
Царить над миром по подобью Божью...)
Чем же отмыть нам черствые сердца,
Шесть тысяч лет питаемые ложью?
Щемит душа. Съедает алфавит
Экзема язв тотального распада.
Юлой крутясь, Земля плывет в крови...
Явись нам, Слово! Хоть за миг - до ада!
Глава Т (300).
...ТВЕРДОго мнения относительно созданной Кириллом и Мефодием азбуки я в этот вечер, само собой, ни от кого не услышал, но литературных споров наслушался выше крыши. Особенно, когда заявилась толпа, среди которой я узнал Сергея Отпадова, Викториона Берлинского, Славу Бройлермана, Гектора Анаврина и других, уже знакомых мне за эти дни, людей, в том числе и Анюту, пришедшую, как я не без сожаления отметил, вместе с отцом Мирославом.
- Ты никак в матушки собралась? - улучив момент, шепнул я с трудно скрываемым чувством досады.
- А почему бы и нет? - не стала она отнекиваться. - Я же тебе говорила, что, читая книги Горохова, представляю себя если и не монашенкой, то женой священника.
- Но ведь отец Мирослав ещё только диакон?
- Да, но он как раз и не рукополагался раньше, чтобы не стать целебатом. Если бы он принял священство холостым, то ему уже нельзя было бы потом жениться. Вот он и ждал, чтобы сначала обвенчаться, а затем уже стать батюшкой.
- Ну и когда же теперь венчание?
- Мы ещё ничего конкретно не решали, но, по крайней мере, не раньше Успения. Ведь сейчас идет пост, а в пост не венчают...
- ...Да что там реклама, реклама - это чепуха! - почти кричал тем временем на всю комнату, заглушая все прочие разговоры, тот же вихрастый паренек, которого все называли странной фамилией Фертоплясов. - Если будет надо, я могу на любой товар сочинить рекламу, подумаешь! Ну вот для примера: Соки и нектары - "Шей саван"! И за кадром - эдакие жадные глотательные движения: буль, буль, буль... А потом - с высоты птичьего полета - вьющаяся по узкой пыльной дороге среди песков процессия с гробом, и в конце - крупным планом - кладбищенские ворота, над которыми, вырастая во весь экран, покачивается на сухом ветру выгоревшее на солнце полотнище: "Им уж - ничто жажда и всё..."
- Такую рекламу только в "Городке" показывать.
- Да где угодно, главное - что мне это неинтересно делать. А вот я сейчас пишу сценарий телевизионного фильма "Джентльмены у дачи" - так это мне в кайф, там чуваки приехали к другу на дачу, а в его доме какая-то шобла гуляет. И они на своей собственной территории оказываются в роли рабов и вынуждены ублажать узурпаторов. Показывают им, где хранятся ружья, отдают мобильники, собственными руками разбивают на потеху блатякам иконы...
- Короче, полная модель сегодняшней России! - заметил Берлинский, с чем согласились и Чохов, и остальные. - Разоружение перед наглым чужаком, оплевывание своих святынь, все прочее...
- Ну да, - кивнул Фертоплясов. - Только боюсь, что это никому сегодня заведомо не нужно. Они же теперь все демократы, требуют легкого стиля. Вот, как у него! - кивнул он в сторону Отпадова. - А серьезное слово всех прямо в дрожь бросает.
- А что ты хотел? - подал голос обычно отмалчивавшийся Анаврин. Время "самовыражения" в литературе закончилось. В нашем массовом, потребительском обществе писатель должен стать "демократом". У него нет другого выхода, как пойти навстречу публике и говорить то, что ей интересно и для неё важно.
- Но это почти стопроцентно значит, писать "массовую литературу", то есть всякого рода "чернуху", "порнуху", детективчики, триллеры, фэнтези, в лучшем случае постмодернистские хохмы. Одним словом, дешевку, - резюмировал Берлинский.
- Почему же обязательно дешевку? - обиделся Анаврин. - Между массолитом и серьезной литературой есть узкая зона, которую я как раз и пытаюсь превратить в "ничейную землю" - то есть территорию, на которой действуют законы обеих враждующих сторон.
- Вот-вот! - поддержал его Борька. - Именно этого сегодня нашей литературе и не хватает!
- А почему герои твоих романов, - не удержался от вопроса и я, - живут словно во сне? Я тут почитал на днях "Гений рации П" и "На задворках Великой Ичкерии" - и все герои там либо находятся в страшном алкогольном угаре, либо дуреют от съеденных мухоморов или слизанной с марок ЛСД...
- Это не совсем так, - нехотя отозвался Анаврин, снисходя до случайного собеседника. - А может быть, и совсем не так, потому во сне находятся не герои, а сам мир. Это он, этот мир, представляет из себя сон и бред, понимаешь? Вся наша реальность, которая якобы дана нам в ощущениях, это только иллюзия и мнимость. Она - наш коллективный глюк, и поэтому, когда мой герой напивается или съедает мухомор, он этим как раз и возвращает всё в свое первоначальное положение.
"КСИ": Окстись, кстати, креститься. - И в то же время: Пакость, мерзость, гадость.
"ПСИ": Психея (душа), психология (наука о душе), псалом, писание. - И одновременно: Псина, писака.
"ФИТА": Феологоия (теология, наука о Боге), феургия (белая магия), фимиам. - И она же: Фикция (выдумка), фиктивный (ложный).
"ИЖИЦА": Иевангелие, ипостась, ипостасный (истинный), извек (искони), век, вечность. - И тут же: Извет (злая весть, наговор), изводить, изувечить, иенна (геенна).
Исходя из противоположного значения Букво-Слов, итогом правого пути будет формула:
"Крещеная душа благовествует в раю вечно".
Итогом левого:
"Издохнешь псиной, смердящий прах; нескончаемы адские муки."
Таким образом славянская азбука не только хранит, но и тайно воспроизводит в умах усердных учеников высоконравственные заветы Кирилла и Мефодия. План азбучного Мироустроения представляет собой сложную логико-математическую систему, которая изначально возникла и развернулась из Единого, и в которой воплощается универсальный Божественный Закон. Каждый Знак здесь играет существенную роль..."
...Я отложил книгу и потер рукой утомленные глаза. "Надо же... Казалось бы, обыкновенная азбука, а в ней - чуть ли не моральный кодекс строителя коммунизма!" Я хотя и подозревал подобное, но не думал, что закодированная в славянских буквах информация имеет такой осмысленно-стройный вид. Не зря, выходит, потратил тридцатник на книгу.
Я приподнял голову над диваном и выглянул в окно. На улице за это время совершенно стемнело. Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла собой город так, что исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды... Пропал великий город, как будто никогда и не существовал на свете, а был только выдумкой забытого сочинителя, цитатой из чужой книги. Все пожрала тьма...
Впрочем, насчет Средиземного моря я могу запросто ошибаться, и тьма может приходить в столицу откуда ей только заблагорассудится, хоть и из самих кремлевских коридоров. (Хотя она так же, как и средиземноморская, способна поглотить в себе навеки не только всё перечисленное выше, но и намного более того, в чем уже не раз на протяжении сумбурной российской истории убеждались живущие в этом мифическом городе...)
Отвернувшись от созерцания заоконной черноты, я хотел было продолжить чтение заинтересовавшей меня книги, но в эту минуту в прихожей зазвонил телефон, и поскольку Панкратия Аристарховича дома в это время не было, то пришлось вставать и идти снимать трубку.
- Привет! - грянул мне в ухо жизнерадостный голос Бориса. - Как продвигается изучение моих опусов? Не стошнило?
- Считай, что тебе повезло - я до них ещё не добрался. Мне тут попала в руки удивительная книга о древнерусской азбуке. Помнишь тот разговор у тебя в квартире насчет языка, как Божьего Замысла о народе? Так вот она об этом же, но гораздо глубже.
- Если ты этим серьезно увлекся, то я могу к тебе заехать с друзьями, которые этим вопросом давно занимаются, - нисколько не обидевшись на мое невнимание к его рукописи, предложил Таракьянц. - Завтра, наверное, не смогу, а вот послезавтра, если ты никуда не уйдешь, мы приедем. Устраивает?
- А куда я уйду с таким фингалом и без регистрации? К тому же - мне все равно надо сидеть дома и ждать звонков из фирм, где я позаполнял анкеты...
И покалякав ещё несколько минут о том, о сем, я вернулся к своему дивану и, с сожалением поглядев на ожидающую меня на тумбочке книгу о кириллице, пересилил себя и взял в руки загнувшуюся на уголках Борькину рукопись.
Глава Р (100).
"РЦЫ лебеди роспужени", - гласило название первой части будущей Таракьянцевой книги.
"Ну и назвал бы по-нормальному - "Крики диких лебедей", - подумал я, вспоминая свое любимое "Слово о полку Игореве", откуда было взято это выражение. Там с лебяжьими криками сравнивались скрипящие в ночной тишине телеги разъезжающихся по Степи половцев: "Крычать телегы полунощи - рцы лебеди роспужени".
В начале книги шло несколько небольших стихотворений в духе прочитанного им тогда у себя в квартире "Брандограя" и небольшая экспериментальная поэма, состоящая из набора вроде бы абсолютно самостоятельных, но выстраивающихся в некое целостное эволюционное полотно слов, сквозь которые солнечно просвечивали солярные символы "стольников":
до100яние и100рии
поэма-о100в
...пу100та. ла100ногие. ма100донты. чи100та и100чников. лепе100чки. кар100вые. ветви100рогий. про100ры. ла100чки. на100ящая па100раль! 100лбняк во100рга! 100йбища. Ари100тель. 100ики. Хри100с. апо100лы. рас100яния по100янны, неи100птаны. Хри100фор. конси100рии. па100ры. Го100мысл. мони100. "Ше100днев". Не100р-летописец. кре100носцы. первопре100льная. Мо100вые. хлы100вцы. пре100лонаследие. выпе100вать. трех100пным анапе100м. 100гование. по100лы. 100еросовый. те100. 100лоначальник. И100мина. сви100к. эпи100лярный. ари100краты. бати100вый. 100лбовая. 100рицей. неи100вый. про100людины. 100н. До100евский. "Подро100к". фе100нчики. шер100битня. Ро100в. ко100чковые. Сева100поль. Тол100й. "Хол100мер". О100женка. Пла100в. ме100блюститель. пи100лет. Ко100маров. водо100чные. Ку100диев. 100лыпин. Ше100в. ка100рка. по100вой. ли100вки. проте100вать?!. в уча100к! 100лкновения. заба100вки. 100н. на100йчивость. со100ялась!!! во100рг. 100лпотворения... на100роженность. 100н. "напо100вцы". "А100рия". неока100вость. "100лбцы". уже100чение. чи100плюи! аре100ваны. ко100ломные об100ятельства. гор100чка. аре100ваны. мефи100фельщина. недо100йны. аре100ваны. 100рож. по100ронние? 100й! аре100ваны. двух100ронний. о100лопы. ра100ргнуты. противо100яние. бе100лковщина. 100лпотворение. Чи100поль. 100йкость. "от100им 100лицу!" от100яли. 100пка на100йки. аре100вать. дальнево100чные. 100н. 100пка на100йки. 100ловая. "Во100к-1". "Во100к-2". мо100укладчик. "100личная". холо100й? 100лкуемся? предо100рожность. пи100н. Чи100прудный. 100лешников. про100кваша. чарль100н. ра100чительство. хва100вство. "Роллинг-100унз". 100лыпинские. за100лбить 100янку. хре100матийность. чи100ганом. по100ронись!.. за100порилось. про100и. подтек100м. ко100правы. за100лья. себе100имость. авто100п. че100любие. 100лик в ре100ране, арти100чки... 100п! 100лыпинские. по100льку-поскольку. себе100имость. за100й. до100примечательности. 100йка от100я. "Игри100е". и100пники, 100рожа. 100матологи. прокру100вость. непри100йности. про100речие. нера100ропные. Ру100лёт. Э100ния. Афгано100н. полтергей100вый. ра100птанное до100инство. заба100вка. поту100ронние. со100яние у100ев. сви100пляска. водоот100йники. заба100вка. 100п-краны. само100ятельности!!! 100н. манифе100вые. в го100рговле пу100. о100чертело. 100кгольм! 100кгольм! 100кгольм!.. опро100волосились? про100фили. 100ило? 100лько пред100ит! вы100им? вы100нем... Хри100се. Хри100се!
......................................................................
ли100пад... адвенти100во... мгли100...
Потом несколько страниц было заполнено стихами (столбцами?), содержащими в себе слова с намеком на всякие другие, проступающие сквозь них, аналогично "стольникам", цифры. Например: "госпОДИН", "рОДИНа","поДВАл", "рыДВАн", "посмоТРИ", "психиаТРИя", "гасТРИт", "всПЯТЬ", "оПЯТЬ", "СЕМЬянин", "СОРОКа" и им подобные. (Видно, что увлечение деда Пивогорова числами не прошло бесследно и для его внука.)
Между этими поэтическими опытами были размещены небольшие фрагменты прозаических наблюдений или выписок из чьих-то высказываний, такие как:
"Фрагменты - это единственное, чему можно доверять, поэтому если поэт на что-то и имеет право, то - только разъединять мир на детали."
"Традиционная русская поэзия окончательно устарела. Использование рифм "Бог - тревог" и "Русь - не трусь" равносильно творческому самоубийству."
"Литература не предназначена для выяснения нелитературных понятий", и так далее.
В конце первой части шел объемный цикл палиндромических сонетов, которые мало того, что с одинаковым смыслом читались слева направо и справа налево, так ещё и были рифмованными!
"Рок у лиха взят. Язва!" - хил укор.
Сиро. Быдла баз. За балды борись.
Россыпи сырти. Хитры сипы ссор;
Сил копил скопец - цепок-с, липок лис.
Рожа мима - скит. Стикса ми мажор.
Синодал и нард? - ранил Адонис.
Розу утр, тирад дарит рту узор.
- Сикеру б вина, ан и в буре кис...
Крой же тики их и... и Китеж-Йорк
Ради зовов "Оз" (зовов!) - о, зидарь!..
............................................................
Кроток овиди-види в око торк:
Диво - вид озёр-грёз, о диво-вид!
"Тив..." - о птах у хат! Птах у хат повит
Радуги дугой... О, гуди, гударь!..
В конце рукописи, как бы в качестве послесловия к ней, была подколота отксерокопированная из газеты "Тень литературы" статья философа Александра Злодюгина "Сочинительство как общенациональная скверна", в которой утверждалось, что "литература возникает в разлагающихся традиционных обществах и воплощает в себе сложнейший и интереснейший процесс десакрализации понятия текста. Согласно современной гипотезе Уорфа-Сепира, язык, на котором мы говорим, выковывает ту реальность, с которой мы имеем дело. В традиционном обществе - это основополагающий, очевидный всем факт; знание, составленное из компонентов языка, сращенное с языком, постулирует предмет, который вступает в бытие только тогда, когда о нем "осведомлен", "уведомлен" человек, когда у него есть лунка в поле интерпретаций и название, - писал современный мыслитель, словно бы обосновывая тот наш недавний разговор об игре в "балду" на квартире у Бориса. - Художественное же творчество есть не что иное как антимолитва, стремление человека создать замкнутый, закрытый от трансцендентного сверхчеловеческого субъекта текст, который строится из описания или творения реальности, компоненты которой соединяются собой по произволу автора. Само описание мирного пейзажа индивидуальным автором есть высшая форма богоборчества, радикальная антисакральная диверсия, ибо представляет собой не освобождение от материальности, а, напротив, её утяжеление, нагнетание её удушливого наличия. Литератор, описывающий пейзаж, удваивает плоть, замыкает бытие в фактичности его имманентности. Получается, что вещь порождает описание, а не описание - вещь. А это значит, что литература является источником десакрализации, активным злоумышленником и самым последовательным и радикальным сатанизмом..."
С трудом улавливая взаимосвязь этих рассуждений с прочитанными ранее выписками и чередующимися с ними экспериментальными стихами, я дочитал Борькину рукопись до конца и благополучно вырубился. Проснулся же только тогда, когда услышал, как хлопнула, закрываясь за пришедшим откуда-то Панкратием Аристарховичем, входная дверь.
- Спишь, студент? - заглянул он ко мне в комнату. - А то пошли поужинаем вместе, я тут по случаю получения пенсиона кое-чего прикупил по пути.
Он быстренько включил газовую плиту, поставил на неё кастрюльку для пельменей и чайник. А когда всё было готово, вынул из портфеля две стограммовые бутылочки с крупно выведенным названием "40-градусная".
"Надо было нарисовать на этикетке сороку и через дефис добавить окончание - градусная. Получилось бы СОРОКА-градусная, а в рисунке СОРОКи была бы зашифрована цифра СОРОК", - машинально, не остыв ещё от Борькиных экспериментов, подумал и я, глядя на весело поблескивающие в Пифагоровых руках фунфырики.
- Вот, - покаянно произнес он, ставя их на стол. - Названием соблазнился. Увидел цифру "40" - и не смог устоять.
- В чем же её магия? - поинтересовался я для приличия.
- О-о! Число 40 - это число абсолютной законченности, завершенности. Блаженный Августин, например, полагал, что число 40 выражает путешествие человека к истине и Богу. 40 лет Моисей выводил из пустыни свое племя. 40 дней длился пост Христа в пустыне. Слово "карантин" в буквальном переводе означает "сорокадневный период". "Сорок сороков" - очень много и вместе с тем систематизированное множество. "Сорок морозов после праздника сорока мучеников". Сороковины. Сорокоуст. Сорок - это собрание всех, всеобщность, соборность. Все = 40. Вселенная = 40. Собор = 40. Христос = 40. Мистическим корнем числа 40 является священный Тетрактис пифагорейцев.
- Вы так сильно любите Пифагора? Мне кажется, что вы его боготворите.
- Что ж, в его биографии действительно есть много совпадений с жизнью Иисуса. Они оба были уроженцами одной и той же местности. Пифагор родился в Сидоне, а Иисус в Вифлееме, оба города в Сирии. Отец Пифагора, как и святой Иосиф, был пророчески извещен о том, что у него родится сын, который явится благодетелем человечества. Оба родились в то время, когда их родители были вне дома. Иосиф и Мария были на пути в Вифлеем, а отец и мать Пифагора путешествовали из Самоса в Сидон. Пифазис, мать Пифагора, имела соитие с духом бога Аполлона, который впоследствии явился к её мужу и сказал ему, что тот не должен возлегать с женой во всё время её беременности - история практически та же самая, что и с Иосифом и Марией. Из-за этого обстоятельства Пифагор был известен среди современников как Сын Бога, и люди верили, что Он был Божественно вдохновлен.
- И всё это из-за его знаменитой теоремы про квадрат гипотенузы? "Пифагоровы штаны во все стороны равны"?
- Не только, - усмехнулся Панкратий Аристархович. - Теорема - это, так сказать, скорее побочный продукт. Главное же учение Пифагора состоит в том, что Космос возник из Первоединого, из Триединого Числа, которое есть Тетрактида. Знаменитая фраза Иоанна Богослова - "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога" - фигурально следует пифагорейской логике, образуя круг и выводя из Единого Бога Триединое Слово - Четверицу.
- Бр-р, - потряс я головой, - давайте лучше сначала выпьем, может, я тогда быстрее во всё это врублюсь.
Мы опрокинули по маленькой рюмочке и нанизали на свои вилки по пельменю.
- Можно и попроще, - продолжил Панкратий Аристархович. - Пифагор, помимо всего прочего, оставил после себя так называемые "Золотые стихи", в которых изложил свои нравственные заветы потомкам. Я тут недавно перевел их на русский язык, вот, послушай:
Да не внушат тебе ни делом, ни стихом
То совершать, что почитаешь ты грехом.
Не торопись блеснуть поступком иль словцом
Обдумай их, чтобы не выглядеть глупцом.
Пред новым делом обратись сперва к науке
И твоя жизнь пойдет приятно и без муки.
Чтоб быть здоровым, закаляй себя везде.
Во всем знай меру - в играх, винах и еде.
(В той мере - столько, чтоб не пожалеть
И от чрезмерных доз не ошалеть.)
Будь чист душою, прост и не мерзавец.
Не делай то, что вызывает зависть.
Ложась в постель, припомни, коль не лень,
Всё, что свершил ты за прошедший день.
Зло отдели в сознаньи от Добра,
Как золото купец - от серебра.
Не будь ни мот, ни жмот - во всем знай меру
И не теряй в Богов отцовских веру!
Так говорю тебе - я, Пифагор,
Чтоб ты Богов не заслужил укор,
А видел связь Бессмертных и людей,
Проник в единство действий и идей...
Клянусь душе нам Давшим Четверицу
Всё это стоит, чтоб тому учиться!
Он дочитал стихи до конца, затем мы допили свои пузырьки и принялись за остывающие пельмени.
- Ну как, понятно изложено?
- Вот теперь всё ясно. И стихи очень хорошие, по-моему, это лучшее из того, что я слышал за прошедшие дни. Вы их не показывали Борису?
- А-а, - махнул вилкой Пивогоров. - Разве они им интересны? Литература сегодня - это самодостаточное внутрицеховое дело, и большинство писателей пишут свои произведения не для читателей, а исключительно для критиков. Если, скажем, поколение Шукшина и Вампилова наделяло свои книги откровенно охранительными функциями, то поколение Ерофеева и Сорокина уже вполне сознательно заменило их одними только охренительными.
Мы завершили свою трапезу чаем и, посмотрев по телевизору новости, разошлись по местам ночлега. И прежде, чем погасить свет, я снова взял в руки приобретенную в букинистическом магазине книгу без обложки...
Глава С (200).
- ...СЛОВО, как сказал когда-то Маяковский, это полководец человечьей силы, воистину наше знанье и оружие, а потому ты совершенно прав, что придаешь такое значение постижению первоосновы слов - азбуке, - забыв о дымящейся в руке чашке кофе, говорил, появившись на день позже обещанного Борисом один из трех пришедших вместе с ним друзей, назвавший, как мне запомнилось, себя в первые дни знакомства Антоном Павловичем Чоховым. - Не так давно лингвисты из Московского НИИ языкознания вместе с биологами провели на растениях своеобразный эксперимент. Некоторые из подопытных растений подвергли словесному проклятию, и оказалось, что это равнозначно радиационному облучению - у растений порвались цепочки ДНК, распались хромосомы и перепутались гены. Большинство семян погибло, а те, что выжили, мутировали. Как стало известно из экспериментов, злое слово способно изменить структуру воды так, что её молекулы приобретают свойства, аналогичные известным ядам. А вот доброе слово и благословение священника способны восстановить здоровую формулу ДНК и растению, и человеку.
- Более того! Более того, Антоша! - вскочив с места, выкрикнул тонкошеий вихрастый паренёк и, потрясая над головой какой-то тетрадью, заявил, что святые учители Словенские Кирилл и Мефодий имели в свое время контакт с представителями внеземных цивилизаций, и те-то, собственно, и подарили нам через них готовую славянскую азбуку.
- Посмотрите, - тыкал он всем в лицо раскрытые страницы, - ведь они же не просто придумали алфавит, но под его видом оставили нам самое настоящее зашифрованное послание! Вот, читайте: Аз, Буки, Веди, Глаголь, Добро... Думаете, это названия букв, и всё? Это чистейшая тайнопись, кодовое письмо жителям Земли от космических братьев!
- И ты знаешь, как его расшифровать?
- Да проще простого! Аз - это значит "я", то есть самонаименование автора текста, Буки - это "буквы", Веди - это "ведаю", и так далее. А все вместе звучит следующим образом, - он перелистал несколько страниц своей тетради и, оглядев присутствующих, торжественно зачитал: - "Автору Букв Ведомы Глаголы Добра: Ей! Живите, Земляне, Истиною, Которою Людям Мыслится Небесного Отечества Покой. Речения Сделайте Твердыми. Учите Формации: Херувим - Царь - Червь..."
- Ты смотри! - хмыкнул Чохов. - Прямо цитата из оды Державина. Помните? - окинул он взглядом присутствующих. - "Я - царь! Я - раб! Я червь! Я - Бог!.." Обычно считалось, что это - слова-антонимы. Но, может быть, поэт вовсе и не собирался противопоставлять эти понятия, а как раз хотел обратить наше внимание на универсальность всего сущего в мире?
- То есть, получается, что Державин тоже был контактером? - уточнил Чохов.
- А что? - снова завелся вихрастый. - Ты вот сам только что говорил о губительных и целебных свойствах слов, такими свойствами обладают и буквы. Звук "А", как показывают опыты - хороший, "Ж" - плохой и сильный, "Щ" горячий. "О" для нас больше, чем "И". "Р" быстрее, чем "Щ". А "Д" лучше, чем "Ф". На женщин, к примеру, особенно действуют слова, в которых концентрируется звук "М" и "П", а большая частотность звука "Й" способна возбудить мужчину лучше любого эротического журнала. Не случайно поэты так любят использовать в своих стихах аллитерацию - то есть окраску стиха каким-либо одним звуком! Ну, как в "Слове о полку Игореве" - в сцене первой битвы Игоря с половцами, когда русичи "Съ зараниа въ Пятокъ ПотоПташа Поганыя Плъкы Половецкыя и, рассушясь стрелами По Полю, Помчаша красныя девкы Половецкыя..." Кто, если не представители Космического Разума, мог научить их этому в самом начале ХII века? Так что не только Державин, а почти все великие поэты имели контакты с посланцами Вселенной.
- Ну ты уж, кажется, чересчур загнул со своими пришельцами! возмутился Чохов. - Вон Николай, - кивнул он на их третьего друга, молчаливо отсиживающегося в глубине комнаты, - тоже написал на днях стихотворение, в котором по первым буквам начальных слов прочитывается весь русский алфавит. Так что же, по-твоему, ему его зеленые человечки нашептали?
- А что за стихотворение? - поинтересовался я.
- Да вот пусть прочитает, а мы послушаем. Колян, прочти "Акроалфавит".
- Можно.
Он встал с места, отыскал глазами какую-то точку на противоположной стене и, обращаясь к ней, начал читать:
А для чего нам надо столько букв?
Болтать по фене? Сочинять частушки?
Великий Боже, не сочти за бунт
Горячий гул горенья в наших душах!
Даруй нам милость, ниспошли талант:
Единым словом - ёмким, нелукавым
Жизнь огранять, как чистый бриллиант,
Запечатлять и заключать в оправу.
И защити нас от нападок зла,
Которым мир наш бренный переполнен.
Лишь перед Словом отступает мгла,
Мир уступая во владенья полдня.
Ну так возможно ль не воспеть в веках
Отца, и Сына, и Святого Духа?..
Прими сей труд. Послушай, как в стихах
Рокочут рифмы, торопя друг друга.
(Стиль слабоват, конечно, ибо нам
Твоё величье выразить нет мочи.
Ум - ограничен. Он, словно Адам,
Фактически низвергнут в сумрак ночи,
Хоть и рожден был волею Отца
Царить над миром по подобью Божью...)
Чем же отмыть нам черствые сердца,
Шесть тысяч лет питаемые ложью?
Щемит душа. Съедает алфавит
Экзема язв тотального распада.
Юлой крутясь, Земля плывет в крови...
Явись нам, Слово! Хоть за миг - до ада!
Глава Т (300).
...ТВЕРДОго мнения относительно созданной Кириллом и Мефодием азбуки я в этот вечер, само собой, ни от кого не услышал, но литературных споров наслушался выше крыши. Особенно, когда заявилась толпа, среди которой я узнал Сергея Отпадова, Викториона Берлинского, Славу Бройлермана, Гектора Анаврина и других, уже знакомых мне за эти дни, людей, в том числе и Анюту, пришедшую, как я не без сожаления отметил, вместе с отцом Мирославом.
- Ты никак в матушки собралась? - улучив момент, шепнул я с трудно скрываемым чувством досады.
- А почему бы и нет? - не стала она отнекиваться. - Я же тебе говорила, что, читая книги Горохова, представляю себя если и не монашенкой, то женой священника.
- Но ведь отец Мирослав ещё только диакон?
- Да, но он как раз и не рукополагался раньше, чтобы не стать целебатом. Если бы он принял священство холостым, то ему уже нельзя было бы потом жениться. Вот он и ждал, чтобы сначала обвенчаться, а затем уже стать батюшкой.
- Ну и когда же теперь венчание?
- Мы ещё ничего конкретно не решали, но, по крайней мере, не раньше Успения. Ведь сейчас идет пост, а в пост не венчают...
- ...Да что там реклама, реклама - это чепуха! - почти кричал тем временем на всю комнату, заглушая все прочие разговоры, тот же вихрастый паренек, которого все называли странной фамилией Фертоплясов. - Если будет надо, я могу на любой товар сочинить рекламу, подумаешь! Ну вот для примера: Соки и нектары - "Шей саван"! И за кадром - эдакие жадные глотательные движения: буль, буль, буль... А потом - с высоты птичьего полета - вьющаяся по узкой пыльной дороге среди песков процессия с гробом, и в конце - крупным планом - кладбищенские ворота, над которыми, вырастая во весь экран, покачивается на сухом ветру выгоревшее на солнце полотнище: "Им уж - ничто жажда и всё..."
- Такую рекламу только в "Городке" показывать.
- Да где угодно, главное - что мне это неинтересно делать. А вот я сейчас пишу сценарий телевизионного фильма "Джентльмены у дачи" - так это мне в кайф, там чуваки приехали к другу на дачу, а в его доме какая-то шобла гуляет. И они на своей собственной территории оказываются в роли рабов и вынуждены ублажать узурпаторов. Показывают им, где хранятся ружья, отдают мобильники, собственными руками разбивают на потеху блатякам иконы...
- Короче, полная модель сегодняшней России! - заметил Берлинский, с чем согласились и Чохов, и остальные. - Разоружение перед наглым чужаком, оплевывание своих святынь, все прочее...
- Ну да, - кивнул Фертоплясов. - Только боюсь, что это никому сегодня заведомо не нужно. Они же теперь все демократы, требуют легкого стиля. Вот, как у него! - кивнул он в сторону Отпадова. - А серьезное слово всех прямо в дрожь бросает.
- А что ты хотел? - подал голос обычно отмалчивавшийся Анаврин. Время "самовыражения" в литературе закончилось. В нашем массовом, потребительском обществе писатель должен стать "демократом". У него нет другого выхода, как пойти навстречу публике и говорить то, что ей интересно и для неё важно.
- Но это почти стопроцентно значит, писать "массовую литературу", то есть всякого рода "чернуху", "порнуху", детективчики, триллеры, фэнтези, в лучшем случае постмодернистские хохмы. Одним словом, дешевку, - резюмировал Берлинский.
- Почему же обязательно дешевку? - обиделся Анаврин. - Между массолитом и серьезной литературой есть узкая зона, которую я как раз и пытаюсь превратить в "ничейную землю" - то есть территорию, на которой действуют законы обеих враждующих сторон.
- Вот-вот! - поддержал его Борька. - Именно этого сегодня нашей литературе и не хватает!
- А почему герои твоих романов, - не удержался от вопроса и я, - живут словно во сне? Я тут почитал на днях "Гений рации П" и "На задворках Великой Ичкерии" - и все герои там либо находятся в страшном алкогольном угаре, либо дуреют от съеденных мухоморов или слизанной с марок ЛСД...
- Это не совсем так, - нехотя отозвался Анаврин, снисходя до случайного собеседника. - А может быть, и совсем не так, потому во сне находятся не герои, а сам мир. Это он, этот мир, представляет из себя сон и бред, понимаешь? Вся наша реальность, которая якобы дана нам в ощущениях, это только иллюзия и мнимость. Она - наш коллективный глюк, и поэтому, когда мой герой напивается или съедает мухомор, он этим как раз и возвращает всё в свое первоначальное положение.