Страница:
– Все, хватит с меня! Больше никаких женихов и любовников. Раз не клеится у меня с личной жизнью, нечего и стремиться.
– Ага, зарекался котелок в печь ходить…
– Мужики все сволочи и гады. Скажи, ну зачем они нам нужны?
– Вопрос неожиданный, но не новый, – усмехнулась Настя, – попрошу только учесть, что нельзя всех равнять под одну гребенку. Если Андрюша подлец, это не значит, что, например, мой Пашка такой же.
– Ты просто жизни не знаешь, Настя. Ну, посмотри на всех моих ухажеров – один одного лучше, а ты сама – почти тридцатник, а все в девках маешься. И парней было сто штук, да где они все? Ну где?! И между прочим, имей в виду, что нам еще повезло родиться с приличной внешностью. Выбор хоть какой-то есть. А остальным, у которых ножки покороче да талия пошире, что делать прикажешь? Вешаться? Сажать в тюрьму надо предателей этих и обманщиков! Вот что я тебе скажу. Они так иной раз жизнь испохабить могут, ни один ворюга потягаться не рискнет. Есть ведь статья за мошенничество? Есть!
Анастасия глубоко задумалась и выдала свое резюме:
– Когда ты начинаешь вдруг мыслить проблемами вселенского масштаба, у меня холодеет спина и начинают мучить дурные предчувствия. Знаешь что? А не поехать ли тебе, подруга, в какой-нибудь тихий уголок, подальше от мужских глаз, подлечить расшатанную психику?
– Не могу я уехать. Мне нужно посмотреть в глаза этому поганцу, а по возможности еще и плюнуть в них. Да и ехать-то мне особо некуда, я почти все деньги потратила на проезд и домик у моря… – Снова вспомнив о несбывшихся планах и растоптанных чувствах, я чуть не разревелась в голос…
– Ну, по первому пункту без проблем, сегодня же вечером пойдем и плюнем, – успокоительно похлопала меня по плечу Анастасия, – а второе тоже, я думаю, проблема решаемая… Например, для этих целей необыкновенно подходит твой дом в деревне… Тишина, чистый воздух… сказка.
– Тебя, Насть, послушаешь, и жить проще становится.
– А чего усложнять-то, скажи на милость? Есть что покушать, во что одеться, спина и ноги не болят – это ведь и есть счастье, Ир. Остальное – суета и излишества, – засмеялась подруга. – А теперь давай гони домой, отсыпайся, наряжайся, на вечер у нас намечен поход в ресторан. Все мужики должны упасть, когда мы войдем. Пусть твой кобель локти кусает, что потерял такую женщину. Жаль вот только, загар ты не нагуляла, – озабоченно прикусила губу она. – Но тут уж ничего не поделаешь. Программа действий понятна?
– Да, мой генерал. – Я не случайно прямо с самолета рванула к подруге. Непостижимым образом ей удается поднимать мне настроение, даже когда кажется, что все так плохо, что хуже быть уже не может.
Вечером мы, прекрасные, как никогда, стояли у входа в ресторан «Ассоль». Собравшись с духом, я поднялась по ступенькам и вошла в зал. Андрея со смуглой красивой девушкой я увидела сразу, хоть он и сидел в затемненной нише у камина. Просто мои глаза сразу уперлись в его лицо. Потом переместились на руку, которой он нежно ласкал колено своей собеседницы. Настя потянула меня в сторону, показывая на столик, забронированный для нас. Я отмахнулась от нее, как от назойливой мухи. Ноги мои дрожали, но я довольно твердой походкой через весь зал направилась к нише за камином. Все взоры были прикованы ко мне. В бликах камина и колышущемся свете факелов на стенах я в своем красном переливающемся платье выглядела потрясающе. Андрей тоже увидел меня, приподнялся со стула и завороженно смотрел в мою сторону. Где-то в середине зала ко мне подскочил молоденький парнишка и затараторил:
– Девушка, вы так прекрасны, разрешите пригласить вас на чашечку кофе.
Я немного отклонилась от своего маршрута, подошла к столику, где гуляла его шумная компания, приняла чашечку, предложенную молодым человеком, и, не поблагодарив, двинулась дальше. Я не отрывала глаз от бывшего любовника и видела, как он меняется в лице. Наверное, будь он один, то со всех ног бросился бы наутек, но, видно, ему не хотелось позориться перед юной спутницей, и он настороженно ждал моего приближения, готовя дежурные фразы для приветствия. Но я не доставила ему удовольствия поговорить с собой. Подошла, медленно выплеснула содержимое чашечки в его наглую рожу, секунды три понаблюдала, как черная жижа стекает со лба и щек на белоснежный воротник рубашки, ободряюще улыбнулась смуглой красотке и двинулась в обратный путь.
Все это я проделала словно во сне, очнулась только в холле, куда меня за руку выволокла встревоженная Настя.
– Ну ты даешь, подруга. Я и не подозревала, как сильно расшаталась твоя психика. Давай-ка прямо сейчас, не дожидаясь утра, дуй к себе в Лисицино. А то этот фраер через часок придет в себя и прикатит к тебе с разборками, с него станется. А мы с ребятами послезавтра в гости к тебе подъедем на все выходные. Идет?
Я кивнула. А что мне еще оставалось делать?
Так я оказалась одна на темной лесной дороге…
Глава 4
– Ага, зарекался котелок в печь ходить…
– Мужики все сволочи и гады. Скажи, ну зачем они нам нужны?
– Вопрос неожиданный, но не новый, – усмехнулась Настя, – попрошу только учесть, что нельзя всех равнять под одну гребенку. Если Андрюша подлец, это не значит, что, например, мой Пашка такой же.
– Ты просто жизни не знаешь, Настя. Ну, посмотри на всех моих ухажеров – один одного лучше, а ты сама – почти тридцатник, а все в девках маешься. И парней было сто штук, да где они все? Ну где?! И между прочим, имей в виду, что нам еще повезло родиться с приличной внешностью. Выбор хоть какой-то есть. А остальным, у которых ножки покороче да талия пошире, что делать прикажешь? Вешаться? Сажать в тюрьму надо предателей этих и обманщиков! Вот что я тебе скажу. Они так иной раз жизнь испохабить могут, ни один ворюга потягаться не рискнет. Есть ведь статья за мошенничество? Есть!
Анастасия глубоко задумалась и выдала свое резюме:
– Когда ты начинаешь вдруг мыслить проблемами вселенского масштаба, у меня холодеет спина и начинают мучить дурные предчувствия. Знаешь что? А не поехать ли тебе, подруга, в какой-нибудь тихий уголок, подальше от мужских глаз, подлечить расшатанную психику?
– Не могу я уехать. Мне нужно посмотреть в глаза этому поганцу, а по возможности еще и плюнуть в них. Да и ехать-то мне особо некуда, я почти все деньги потратила на проезд и домик у моря… – Снова вспомнив о несбывшихся планах и растоптанных чувствах, я чуть не разревелась в голос…
– Ну, по первому пункту без проблем, сегодня же вечером пойдем и плюнем, – успокоительно похлопала меня по плечу Анастасия, – а второе тоже, я думаю, проблема решаемая… Например, для этих целей необыкновенно подходит твой дом в деревне… Тишина, чистый воздух… сказка.
– Тебя, Насть, послушаешь, и жить проще становится.
– А чего усложнять-то, скажи на милость? Есть что покушать, во что одеться, спина и ноги не болят – это ведь и есть счастье, Ир. Остальное – суета и излишества, – засмеялась подруга. – А теперь давай гони домой, отсыпайся, наряжайся, на вечер у нас намечен поход в ресторан. Все мужики должны упасть, когда мы войдем. Пусть твой кобель локти кусает, что потерял такую женщину. Жаль вот только, загар ты не нагуляла, – озабоченно прикусила губу она. – Но тут уж ничего не поделаешь. Программа действий понятна?
– Да, мой генерал. – Я не случайно прямо с самолета рванула к подруге. Непостижимым образом ей удается поднимать мне настроение, даже когда кажется, что все так плохо, что хуже быть уже не может.
Вечером мы, прекрасные, как никогда, стояли у входа в ресторан «Ассоль». Собравшись с духом, я поднялась по ступенькам и вошла в зал. Андрея со смуглой красивой девушкой я увидела сразу, хоть он и сидел в затемненной нише у камина. Просто мои глаза сразу уперлись в его лицо. Потом переместились на руку, которой он нежно ласкал колено своей собеседницы. Настя потянула меня в сторону, показывая на столик, забронированный для нас. Я отмахнулась от нее, как от назойливой мухи. Ноги мои дрожали, но я довольно твердой походкой через весь зал направилась к нише за камином. Все взоры были прикованы ко мне. В бликах камина и колышущемся свете факелов на стенах я в своем красном переливающемся платье выглядела потрясающе. Андрей тоже увидел меня, приподнялся со стула и завороженно смотрел в мою сторону. Где-то в середине зала ко мне подскочил молоденький парнишка и затараторил:
– Девушка, вы так прекрасны, разрешите пригласить вас на чашечку кофе.
Я немного отклонилась от своего маршрута, подошла к столику, где гуляла его шумная компания, приняла чашечку, предложенную молодым человеком, и, не поблагодарив, двинулась дальше. Я не отрывала глаз от бывшего любовника и видела, как он меняется в лице. Наверное, будь он один, то со всех ног бросился бы наутек, но, видно, ему не хотелось позориться перед юной спутницей, и он настороженно ждал моего приближения, готовя дежурные фразы для приветствия. Но я не доставила ему удовольствия поговорить с собой. Подошла, медленно выплеснула содержимое чашечки в его наглую рожу, секунды три понаблюдала, как черная жижа стекает со лба и щек на белоснежный воротник рубашки, ободряюще улыбнулась смуглой красотке и двинулась в обратный путь.
Все это я проделала словно во сне, очнулась только в холле, куда меня за руку выволокла встревоженная Настя.
– Ну ты даешь, подруга. Я и не подозревала, как сильно расшаталась твоя психика. Давай-ка прямо сейчас, не дожидаясь утра, дуй к себе в Лисицино. А то этот фраер через часок придет в себя и прикатит к тебе с разборками, с него станется. А мы с ребятами послезавтра в гости к тебе подъедем на все выходные. Идет?
Я кивнула. А что мне еще оставалось делать?
Так я оказалась одна на темной лесной дороге…
Глава 4
Первая ночь в Дупле оказалась не слишком уютной. Проснулась утром я с ужасной головной болью. Поглядев на ходики на стене и увидев, что прошло без малого пять часов, я встала и, позевывая, направилась к Виктору.
Дверь мой сосед никогда не запирал, и в дом я попала беспрепятственно. Признаться, входила с опаской. Хорошо, если батюшка еще спит, а вдруг и правда буянит, как предсказывал Витек. Заглянув в дверь, я с облегчением увидела, что в сенях никого нет. Уже лучше, значит, основной удар принял на себя сосед. Пройдя дальше, я смогла наблюдать самого Витю, сладко похрапывающего в своей кровати.
Так, видимо, этот неблагодарный Ксенофонт ушел по-английски, не прощаясь… Ну может, это и лучше. Растолкав Виктора, я потребовала обещанного чая. Он не стал ломаться, и через несколько минут на столе дымились две чашки, а из вазочки одуряюще пахло земляничным вареньем.
– Ириш, как думаешь, может, и батюшку пора будить? – Витя неопределенно мотнул головой назад, в сторону сеней.
– Опоздал, милый, – помешивая ложечкой чай, отозвалась я. – Падре уж давно ноги сделал. Сейчас уж небось под бочком у заботливой матушки Елены сны досматривает.
Витек поперхнулся чаем, видно захлебнулся, потому что натужно закашлял, страшно вращая глазами и делая руками бессмысленные пассы. Я поспешила на помощь другу и постучала его по спине.
– Ты как-то все-таки поаккуратнее, Вить, так и помереть недолго.
– Ты сбрендила, что ли? – прокашлявшись, просипел сосед. – Уже три года, как матушка Елена в могиле сны смотрит.
Теперь пришла моя очередь выпучивать глаза.
– Ты ошибаешься, она вчера звонила мужу и поторапливала домой.
– Откуда звонила? – прошептал ошарашенный сосед.
– Ну, не знаю, – растерялась я, – с ней сержант Скворцов разговаривал, я только ржание слышала.
– Она что, ржала в трубку?! – поразился Витек еще больше.
– Да нет, это звонок на сотовом у батюшки такой. Слышь, ты, видно, ошибся, Вить, спутал с кем-нибудь…
– Да ты чё? Я совсем, что ли? – Сосед даже на ноги от возмущения вскочил. – Я на похоронах гроб нес, а ты говоришь – спутал. Хочешь, я тебе могилу покажу? Тоже мне! Витя пока в своем уме.
Мы молча уставились друг на друга.
– Все ясно, – хлопнула я себя по лбу, – Ксенофонт опять женился. Вот и все.
– И жену снова звать Елена? – с сомнением посмотрел на меня Виктор.
– А что такого? Имя вполне распространенное. Да и потом, попы такой консервативный народ. Ему, может, легче жену с таким же именем найти, чем новое запоминать?
– Сомнительно. Странно, что я не слышал о его женитьбе. Мы вообще-то часто с ним… того…
– Водку хлещете?
– Беседуем о мирском за кружкой пива, – потупился сосед.
– Оно и видно. Ладно. Черт с ним. Вернее, бог с ним. Ушел, и ладно. На этом наша забота о нем закончена. Хотя мог бы спасибо сказать, неблагодарный человек.
Мы еще немного посидели с Витьком, съели все варенье и целую вазочку печенья. Сосед поведал мне последние деревенские новости.
– Знаешь, Ир, – смущаясь, поделился друг, – тут доярка одна, ну… это… неровно дышит ко мне.
– Невесту, что ли, завел? – с улыбкой посмотрела я на покрасневшего Виктора.
– Да какая там невеста, – испугался сосед. – Девка, конечно, так ничего, видная… Да имя уж больно не того… громобойное – Матрена.
– Мотя, значит. А что, имя как имя. Оригинальное. Познакомишь?
– Рано еще, – поразмыслив пару секунд, решил Виктор. – В следующий раз как-нибудь, если чего сложится.
– Ну, как знаешь, – не стала настаивать я. – Вить, завтра Настя с ребятами приедет. Сообразим баньку с шашлыками?
– Да не вопрос. Сделаем в лучшем виде.
Половину дня я провела беззаботно валяясь на солнышке. Мое состояние и настроение удивительно быстро шло на поправку, произошедшее на юге и даже картинка, увиденная мной вчера в ресторане, уже не казались мне такими ужасными и болезненными. Лежа в гамаке среди величественных берез, убаюканная монотонным стрекотом кузнечиков в траве, наблюдая сквозь полуприкрытые веки за пробегающими по небу легкими облаками, то и дело принимающими причудливые непонятные очертания, я вскоре пришла к выводу, что жизнь-то, в принципе, не так уж и печальна, как мне показалась вчера… К обеду прибежал взбудораженный Витек.
– Ир, я в Евсеевке был… – едва переводя дух, выпалил он.
– Ксенофонта опохмелять бегал? – лениво поинтересовалась я.
– Не появлялся он дома и жены у него никакой нет.
– Да ты что? – Я широко раскрыла глаза и села в гамаке.
– Вот тебе и что, – проворчал Виктор. – Говорил я тебе, не слышал о женитьбе, а ты не верила.
– Ну и что это было тогда? Я не усну теперь, пока не узнаю.
– А как узнаешь-то? – вздохнул сосед.
– Для начала надо найти сержанта Скворцова, – подумав немного, предложила я. – Пойдешь со мной в отделение милиции?
– Провожу, – подумав пару секунд, согласился Виктор. – Но внутрь не пойду. Лучше я тебя на улице подожду. Я с участковым не очень лажу.
– Характерами не сошлись? – обуваясь, поинтересовалась я.
– Мне его характер по фигу, – не стал вдаваться в подробности сосед. – Это он привязывается все время.
– Ясно все с тобой, – усмехнулась я.
Через полчаса я уже держала в руке бумажку с данными Скворцова Николая Дмитриевича. Адрес, домашний и служебный телефоны. Позвонив по обоим, я выяснила, что Коля находится на пропускном посту на двадцать третьем километре.
– Это не очень далеко от Лисицина, – заверил меня Витек. – Поехали, я покажу.
– Слушай, Вить, я так поняла, что ты хорошо Ксенофонта знаешь, – проехав немного, сказала я. – Он хоть священник-то как, хороший или так себе?
– Смотря что понимать под хорошим. Человек он, в общем, не самый плохой. Действительно хороший даже. Пьет, правда, много, но старается вести себя прилично, не дебоширит, не матерится. Я думаю, для служителя Бога это не самая замечательная характеристика. Но прихожане его любят. Он подлостей никому не делает, не жадный, с матушкой Еленой тоже нормально жил, ни ссор, ни драк у них не было. Вот и рассуди, хороший он или плохой?
– А лет ему сколько? – продолжала допытываться я.
– А фиг его знает. Лет пятьдесят, думаю, а может, сорок пять, под бородой и рясой не поймешь, – задумался Виктор.
– И он что, всю жизнь попом работает?
– Нет, он батюшкой-то лет десять, не больше, числится, до этого спортсменом был, тяжелоатлетом.
– И как уж его в святые отцы тогда занесло? – удивилась я.
– Он рассказывал, видение ему было, – серьезно заявил сосед.
– Правда, что ли?
– Я так думаю, что на самом деле было. Пьяный он заснул на балконе, просыпается, а там тетка в белых одеждах летает и руками машет, мол, иди сюда. Он чуть с балкона не прыгнул, дернулся к перилам да на гвоздь босой ногой напоролся. Тут и очнулся.
– Больше на белую горячку смахивает, – с сомнением покачала головой я.
– Это точно. Но жена его, Елена, уж больно верующая была, она это все по-своему обыграла. Тетку за Деву Марию выдала, а то, что он чуть с балкона не сиганул, – за Божью кару. А может, это и правда настоящее видение было, посланное Ксенофонту, чтобы от пьянки его отвратить… Хотя теперь уж это не важно. Главное, Елена правильно себя повела. Капала ему на мозги, капала, он и поверил. В семинарию поступил, пить бросил. Дали ему приход в Евсеевке. Обосновались там. Ксенофонт нормальным попом стал. Только со временем попивать опять начал. Он мне признался, что обиду на Бога держит немалую. Детей-то у них так и нет, а им уж больно хотелось, Елене особенно. Столько она молилась, а Бог так и не порадовал их потомством. Я думаю, это пьянство все же виновато. А уж когда Елена умерла от банальной ангины, батюшка и вовсе приуныл. По-черному запил. На проповедях несет иной раз что в голову стрельнет.
– И что, никто на него не жалуется? – усомнилась я.
– Нет пока. Прихожане сочувствуют, помочь пытаются, кто чем может. Приходят ему готовить, в доме убираются. Понимают, что Ксенофонт хоть и священник, но тоже ведь человек из плоти и крови.
– Добрые у нас люди, – усмехнулась я.
– Люди все видят… Он, между прочим, тоже без дела не сидит, – слегка обиделся за батюшку Виктор. – Два года назад церковь отремонтировал, в прошлом году за свой счет часовенку сладил в память о матушке Елене. А что попивает, так у всех слабости есть. Эта еще не самая скверная. Он и сам ведь понимает, что грех это, но поделать ничего не может, не зря, наверное, говорят, что алкоголизм – это болезнь, причем неизлечимая. А вообще, людей-то не обманешь, особенно в деревне. Раз его любят, значит, стоит он того, вот что я тебе скажу. Мужик он, без сомнения, умный, совестливый и о прихожанах искренне перед Богом радеет…
– Ты прав, наверное, Вить, – примирительно согласилась я. – Просто Ксенофонт оставил в моей памяти не самые светлые впечатления. Мне кажется, в машине до сих пор перегаром разит.
– Выветрится, – отмахнулся Виктор.
Мы подъехали к посту ГАИ. Коля, узнав меня, искренне обрадовался:
– Привет! Ну, как там наш героический святой отец?
– Здравствуй, познакомься, это мой сосед Виктор. – Мужчины пожали друг другу руки. – Мы к тебе, Коль, по делу вообще-то… Витька вот, – я кивнула в сторону соседа, – хорошо знает Ксенофонта и говорит, что его попадья умерла три года назад, а новой батюшка еще не обзавелся. Вот нам и стало интересно, ты с кем по сотовому разговаривал?
– С теткой какой-то, – недоуменно пожал плечами Николай. – Она сначала ругаться начала, а потом, когда я представился, объяснила, что она матушка Елена и беспокоится о муже. Вот и все.
– Ну, может, подружка какая, батюшке-то не положено, вот и постеснялась представиться, – предположил Витек. – Значит, он не пропал, а к пассии подался завтракать.
– Он что, еще и пропал? – удивился Скворцов. – Вы же должны были его до дому довезти.
– А ты мне адрес сказал? – укоризненно посмотрела я на сержанта. – На радостях понесся к молодой жене, ничего толком не объяснив.
– Какой адрес? – еще больше удивился тот. – Чай тут не город. Село я тебе назвал, а там Ксенофонта каждая собака знает.
– Ага, особенно ночью, – с сарказмом заметила я, – пришлось его к себе везти. Он проспался и удалился по-английски, не прощаясь.
– А почему тогда вы решили, что он пропал?
– Так домой-то не появился, – пояснил Виктор.
– Может, пошел машину выручать? – пожал плечами сержант.
– Точно! – хлопнул себя по лбу сосед. – А мы и не подумали. Она все там же, в овраге? – повернулся он к Скворцову.
– Нет, ну что вы! – воскликнул тот и пояснил: – Беспризорную машину непременно разграбят. Даже в лесу охотники найдутся чужим добром поживиться. И откуда они узнают так быстро, где что плохо лежит, ума не приложу… Я сразу, как приехал домой, позвонил ребятам на пост, они вытащили ее и перегнали на старую ферму совхоза «Заря». Коров там давно уж нет, а сторож остался пока, чтобы по бревнам не раскатили. Туда «пятерку» и отправили, к Михалычу под крылышко.
– Я знаю, где это, – ткнул меня в бок Виктор, – поехали.
– Зачем мы туда попремся? – недовольно возразила я. – Ксенофонта там уже нет наверняка. Узнал у гаишников, куда делась машина, поехал и забрал ее. Сейчас дома уже, наверное.
– Тогда давай заедем еще раз в Евсеевку, – настаивал Витек.
– Ну чего ты пристал? – совсем не горела желанием еще раз встретиться с Ксенофонтом. – Чего мы там потеряли?
– Любопытно насчет подружки узнать, кто на этого борова клюнул…
– Не стыдно? – Я укоризненно посмотрела на соседа. – Мужик вроде.
– Стыдно, Ириш, стыдно, – притворно потупил глазки Витек. – А что делать? Новостей-то у нас, сама знаешь, негусто, а тут такое! Не вредничай, давай заедем, что тебе стоит, – заканючил сосед.
– Да ладно, заедем, – не стала больше спорить я.
Дома батюшки не было. Судя по всему, он так и не вернулся из вчерашней поездки. Мы озадаченно переглянулись.
– Я начинаю беспокоиться, – трагично произнес Витя. – Ксенофонт даже в храме сегодня не появился, а это уже серьезно. Он вообще-то к работе ответственно относится.
– Ну, что ты так на меня смотришь, прямо как собачонка голодная? Поехали уж на эту ферму, чтобы ты успокоился. Может, он в город повез машину, в сервис, а мы тут носимся по области из конца в конец. Было бы из-за кого беспокоиться. – Я ворчала в течение всего пути до совхоза «Заря».
Хлюпая по грязи, окружающей ферму, я мысленно проклинала Ксенофонта, Витька и всех алкоголиков вместе с ними.
– Ну, и где этот героический сторож?
– На фига он тебе? Сейчас сами машину найдем, не так много места вокруг… да вон и автомобиль. Смотри, вон там, у забора.
Мы поспешили туда. Кто же знал, что лучше бы нам этого не делать… Но в тот момент нас с Витькой гнало вперед какое-то дурацкое чувство любопытства и задора. Лично мне больше всего хотелось как можно быстрее покончить со всеми нелепыми загадками и вернуться в свой уютный гамак, вернуть утреннее чувство спокойствия и умиротворения, безвозвратно утерянные из-за суеты и постоянного зудения соседа.
Достигнув автомобиля в рекордно короткие сроки, мы озадаченно остановились. Развалившись на водительском кресле, сидел огромный мужик в рясе. Креста на нем не было.
– Ничего себе! Ксенофонт, ты уже похмелился, что ли? Или еще со вчерашнего дрыхнешь? – загоготал Витек. – Не мог до дома дотерпеть? А крест где? Пропил, что ли?
– Заткнись, обормот! Смотри… – У меня мгновенно пересохло во рту. Из шеи святого отца торчала рукоятка ножа. – Подойди, потрогай его, может, еще жив… – с ужасом прошептала я.
Виктор ничего не ответил, только пару раз сглотнул, а потом нерешительно дотронулся дрожащими пальцами до щеки святого отца.
– Вроде теплый…
– Сейчас подгоню машину, – немного приободрилась я, – придется опять эту громадину на себе таскать.
– Может, вызвать скорую? – Витьку явно не хотелось снова трогать раненого руками. – Вдруг его передвигать нельзя?
– Это долго, Вить, я сотовый дома на зарядке оставила. Придется самим в больницу ехать, потом они сюда и отсюда. В три раза больше времени потратим. Вдруг он помрет, пока мы будем циркулировать. Нет, придется самим грузить.
– Ир, а давай попробуем найти сторожа, может, у него связь есть, – не соглашался Виктор.
– Где мы его будем искать?
– Вон, видишь, будка двухэтажная, – показал рукой куда-то в сторону сосед, – он обычно там и сидит.
– Ну, так беги скорее, не тяни, у нас времени в обрез.
Парень улетел с места преступления быстрее ветра…
…Прошло минут десять. Я смотрела на бледного батюшку и недоумевала, как такое могло случиться? Как он оказался на заброшенной ферме? Судя по всему, проснувшись утром в доме Витька, он сразу, не заходя домой, начал поиски машины. В ГАИ ему указали место, куда ее отогнали, и он понесся сюда. На чем он добирался? Вряд ли пешком. От нашего дома до фермы совсем не близко, а автобусы этим маршрутом не ходят. Значит, его кто-то подвез. Надо бы расспросить Михалыча, может, видел чего. Хотя надежды мало, нас встречать сторож не вышел, возможно, и Ксенофонт обошелся своими силами. Размышляя таким образом, я окинула взглядом полуразрушенную ферму и увидела Витька, огромными скачками несущегося ко мне. Лицо его выглядело не просто бледным, а даже каким-то серым с зеленоватым отливом.
– Ир, линять надо отсюда, чем быстрее, тем лучше! – еще издали закричал он. – Тут не ферма, а кладбище какое-то. Михалыча тоже того… насмерть. Бросаем Ксенофонта и тикаем на фиг. Ему скорую вызовем из ближайшей деревни.
– Ты мужик или нет? – прикрикнула я на соседа. – Что визжишь, как баба? Толком объясни, чего там в сторожке?
– Михалыч мертвый! – выпалил Виктор.
Я охнула, но быстро взяла себя в руки.
– Ты уверен? Может, тоже еще дышит?
– Не, он синий уже. Кровищи кругом! Ужас! Горло перерезали ему. – Голос парня постоянно срывался на крик.
– Стой здесь, сейчас быстро за машиной смотаюсь, – скомандовала я.
– Нет, я один с ним не останусь, – стуча зубами, заявил сосед, – пошли вместе, батя не убежит, подождет, как миленький.
– Ну ты и трус, Витька, – вздохнула я.
– Пусть трус, но я не останусь, – продолжал настаивать на своем он.
– Ладно, пошли, – согласилась я.
Вернулись мы минут через семь. Я разложила переднее сиденье, и мы стали вытаскивать Ксенофонта из его машины. Вдруг руки у Виктора затряслись, и он стал затравленно оглядываться по сторонам.
– Ты чего это? А? – заволновалась я.
– Ты видишь то же, что и я? Или это глюки? – с надеждой спросил сосед.
Я посмотрела на батюшку, внутри у меня все сжалось и похолодело. Все было точно так, как мы оставили, только ножа не было, а на шее болталась удавка. Затягивать плотно ее не стали, а может, просто не успели. Значит… мамочки родные! Убийца где-то здесь! Он смотрит на нас и может в любой момент выстрелить в спину. Нужно срочно бежать. Но если мы уедем, отца Ксенофонта точно добьют. Нет уж!
– Витька, не смей дезертировать! – закричала я, заметив, что он готов бежать куда глаза глядят. – Чем быстрее погрузим падре, тем быстрее слиняем отсюда. Иди, помогай. Пешком все равно далеко не уйдешь, догонят и прирежут! – пригрозила я парню.
Дрожащими руками мы кое-как затолкали батюшку в машину и прыгнули в нее сами.
– Ну все, – облегченно вздохнула я, – теперь быстро доедем.
Выезжая на трассу, мы заметили вдалеке машину, выскочившую на дорогу из-за ближайших деревьев. Уже достаточно стемнело, и марку авто было не разглядеть.
– Чего там за деревьями? – спросила я забившегося в угол на заднем сиденье Витька.
– Дорога, ведущая к главному входу на ферму, – не раздумывая, отозвался он, вглядываясь в задние огни быстро удаляющегося автомобиля.
– Я так и думала. Если убийца тоже был там, то и машина его должна была стоять поблизости. Не пешком же он пришел.
– Давай гони, Ириш, нервы уже на пределе. Как домой приеду, напьюсь, ей-богу! Что же это делается, а? Жить страшно. В город, что ли, опять податься?..
– Можно подумать, в городе преступников нет, – рассеянно отозвалась я, думая совершенно о другом. Говорить о разных глупостях не хотелось, но и молчать было невмоготу.
– Тоже верно, – покладисто согласился Виктор, – ужас какой-то…
– Хватит стонать, и так тошно, – проворчала я, изо всех сил нажимая на газ.
Когда мы подъехали к Колиному посту, уже совсем стемнело. Увидев нас в компании бесчувственного святого отца, он хлопнул себя по коленям и заржал:
– Неужели опять? С горя, что ли, набрался? Я вас как увидел, анекдот в голову пришел смешной: около поста ГАИ сломался рефрижератор с пингвинами. А им без холода нельзя, сдохнуть могут. Нужно срочно их доставить по месту назначения, а не на чем. А тут мерс крутой гонит – километров двести в час, гаишник его останавливает, вылазит новый русский. «Понимаю, – говорит, – превысил, может, договоримся?» – «Ладно, прощаю, только вот пингвинов в зоопарк отвези, и мы в расчете». – «Нет проблем, не о чем базарить». Забрал пингвинов и уехал. В следующую смену стоит опять гаишник на посту, позевывает, вдруг видит – опять тот же мерс гонит, а в нем на заднем сиденье два пингвина, все в золоте, с сотовыми телефонами. Он обалдел прямо. «Ты что? – кричит. – Я же велел тебе их в зоопарк отвезти, а ты?!» – «Обижаешь, начальник, я все, как обещал, сделал и даже больше. В зоопарк их сводил, в ресторан, сейчас вот в оперу везу». И вы вот так же. Тоже, видно, с батюшкой сроднились… А чего не смеетесь-то? Хороший ведь анекдот, – обиженно спросил Коля.
– Не до смеха, – отрезала я, – отца Ксенофонта кто-то ножом пырнул, да еще задушить пытались, но не успели. На посту телефон есть? Скорую бы.
– Я сейчас по рации вызову, – ошарашенно пообещал Николай.
– И в милицию сразу звякни. Там на ферме еще одна жертва. Михалычу горло перерезали, – вставил приободрившийся Витек.
– Труп, что ли? – изумился гаишник.
– Самый настоящий, – авторитетно подтвердил Виктор.
Мы дождались, пока приехавшие врачи аккуратно перегрузили тело батюшки в карету скорой помощи, и поехали домой. По дороге мы все гадали, за что напали на двух в общем безобидных мужиков.
– Они, в принципе, и знакомы не были, – горячился сосед, – кому они помешали? И машина на месте. Крест только украли. Неужели из-за креста обоих замочили? Как думаешь, он золотой был?
– Вряд ли. Больно здоровый, – с сомнением ответила я, внимательно вглядываясь в темную лесную дорогу. – Думаю, убить хотели одного, а второй просто как свидетель пострадал. А вот кого хотели убить – это вопрос.
Дверь мой сосед никогда не запирал, и в дом я попала беспрепятственно. Признаться, входила с опаской. Хорошо, если батюшка еще спит, а вдруг и правда буянит, как предсказывал Витек. Заглянув в дверь, я с облегчением увидела, что в сенях никого нет. Уже лучше, значит, основной удар принял на себя сосед. Пройдя дальше, я смогла наблюдать самого Витю, сладко похрапывающего в своей кровати.
Так, видимо, этот неблагодарный Ксенофонт ушел по-английски, не прощаясь… Ну может, это и лучше. Растолкав Виктора, я потребовала обещанного чая. Он не стал ломаться, и через несколько минут на столе дымились две чашки, а из вазочки одуряюще пахло земляничным вареньем.
– Ириш, как думаешь, может, и батюшку пора будить? – Витя неопределенно мотнул головой назад, в сторону сеней.
– Опоздал, милый, – помешивая ложечкой чай, отозвалась я. – Падре уж давно ноги сделал. Сейчас уж небось под бочком у заботливой матушки Елены сны досматривает.
Витек поперхнулся чаем, видно захлебнулся, потому что натужно закашлял, страшно вращая глазами и делая руками бессмысленные пассы. Я поспешила на помощь другу и постучала его по спине.
– Ты как-то все-таки поаккуратнее, Вить, так и помереть недолго.
– Ты сбрендила, что ли? – прокашлявшись, просипел сосед. – Уже три года, как матушка Елена в могиле сны смотрит.
Теперь пришла моя очередь выпучивать глаза.
– Ты ошибаешься, она вчера звонила мужу и поторапливала домой.
– Откуда звонила? – прошептал ошарашенный сосед.
– Ну, не знаю, – растерялась я, – с ней сержант Скворцов разговаривал, я только ржание слышала.
– Она что, ржала в трубку?! – поразился Витек еще больше.
– Да нет, это звонок на сотовом у батюшки такой. Слышь, ты, видно, ошибся, Вить, спутал с кем-нибудь…
– Да ты чё? Я совсем, что ли? – Сосед даже на ноги от возмущения вскочил. – Я на похоронах гроб нес, а ты говоришь – спутал. Хочешь, я тебе могилу покажу? Тоже мне! Витя пока в своем уме.
Мы молча уставились друг на друга.
– Все ясно, – хлопнула я себя по лбу, – Ксенофонт опять женился. Вот и все.
– И жену снова звать Елена? – с сомнением посмотрел на меня Виктор.
– А что такого? Имя вполне распространенное. Да и потом, попы такой консервативный народ. Ему, может, легче жену с таким же именем найти, чем новое запоминать?
– Сомнительно. Странно, что я не слышал о его женитьбе. Мы вообще-то часто с ним… того…
– Водку хлещете?
– Беседуем о мирском за кружкой пива, – потупился сосед.
– Оно и видно. Ладно. Черт с ним. Вернее, бог с ним. Ушел, и ладно. На этом наша забота о нем закончена. Хотя мог бы спасибо сказать, неблагодарный человек.
Мы еще немного посидели с Витьком, съели все варенье и целую вазочку печенья. Сосед поведал мне последние деревенские новости.
– Знаешь, Ир, – смущаясь, поделился друг, – тут доярка одна, ну… это… неровно дышит ко мне.
– Невесту, что ли, завел? – с улыбкой посмотрела я на покрасневшего Виктора.
– Да какая там невеста, – испугался сосед. – Девка, конечно, так ничего, видная… Да имя уж больно не того… громобойное – Матрена.
– Мотя, значит. А что, имя как имя. Оригинальное. Познакомишь?
– Рано еще, – поразмыслив пару секунд, решил Виктор. – В следующий раз как-нибудь, если чего сложится.
– Ну, как знаешь, – не стала настаивать я. – Вить, завтра Настя с ребятами приедет. Сообразим баньку с шашлыками?
– Да не вопрос. Сделаем в лучшем виде.
Половину дня я провела беззаботно валяясь на солнышке. Мое состояние и настроение удивительно быстро шло на поправку, произошедшее на юге и даже картинка, увиденная мной вчера в ресторане, уже не казались мне такими ужасными и болезненными. Лежа в гамаке среди величественных берез, убаюканная монотонным стрекотом кузнечиков в траве, наблюдая сквозь полуприкрытые веки за пробегающими по небу легкими облаками, то и дело принимающими причудливые непонятные очертания, я вскоре пришла к выводу, что жизнь-то, в принципе, не так уж и печальна, как мне показалась вчера… К обеду прибежал взбудораженный Витек.
– Ир, я в Евсеевке был… – едва переводя дух, выпалил он.
– Ксенофонта опохмелять бегал? – лениво поинтересовалась я.
– Не появлялся он дома и жены у него никакой нет.
– Да ты что? – Я широко раскрыла глаза и села в гамаке.
– Вот тебе и что, – проворчал Виктор. – Говорил я тебе, не слышал о женитьбе, а ты не верила.
– Ну и что это было тогда? Я не усну теперь, пока не узнаю.
– А как узнаешь-то? – вздохнул сосед.
– Для начала надо найти сержанта Скворцова, – подумав немного, предложила я. – Пойдешь со мной в отделение милиции?
– Провожу, – подумав пару секунд, согласился Виктор. – Но внутрь не пойду. Лучше я тебя на улице подожду. Я с участковым не очень лажу.
– Характерами не сошлись? – обуваясь, поинтересовалась я.
– Мне его характер по фигу, – не стал вдаваться в подробности сосед. – Это он привязывается все время.
– Ясно все с тобой, – усмехнулась я.
Через полчаса я уже держала в руке бумажку с данными Скворцова Николая Дмитриевича. Адрес, домашний и служебный телефоны. Позвонив по обоим, я выяснила, что Коля находится на пропускном посту на двадцать третьем километре.
– Это не очень далеко от Лисицина, – заверил меня Витек. – Поехали, я покажу.
– Слушай, Вить, я так поняла, что ты хорошо Ксенофонта знаешь, – проехав немного, сказала я. – Он хоть священник-то как, хороший или так себе?
– Смотря что понимать под хорошим. Человек он, в общем, не самый плохой. Действительно хороший даже. Пьет, правда, много, но старается вести себя прилично, не дебоширит, не матерится. Я думаю, для служителя Бога это не самая замечательная характеристика. Но прихожане его любят. Он подлостей никому не делает, не жадный, с матушкой Еленой тоже нормально жил, ни ссор, ни драк у них не было. Вот и рассуди, хороший он или плохой?
– А лет ему сколько? – продолжала допытываться я.
– А фиг его знает. Лет пятьдесят, думаю, а может, сорок пять, под бородой и рясой не поймешь, – задумался Виктор.
– И он что, всю жизнь попом работает?
– Нет, он батюшкой-то лет десять, не больше, числится, до этого спортсменом был, тяжелоатлетом.
– И как уж его в святые отцы тогда занесло? – удивилась я.
– Он рассказывал, видение ему было, – серьезно заявил сосед.
– Правда, что ли?
– Я так думаю, что на самом деле было. Пьяный он заснул на балконе, просыпается, а там тетка в белых одеждах летает и руками машет, мол, иди сюда. Он чуть с балкона не прыгнул, дернулся к перилам да на гвоздь босой ногой напоролся. Тут и очнулся.
– Больше на белую горячку смахивает, – с сомнением покачала головой я.
– Это точно. Но жена его, Елена, уж больно верующая была, она это все по-своему обыграла. Тетку за Деву Марию выдала, а то, что он чуть с балкона не сиганул, – за Божью кару. А может, это и правда настоящее видение было, посланное Ксенофонту, чтобы от пьянки его отвратить… Хотя теперь уж это не важно. Главное, Елена правильно себя повела. Капала ему на мозги, капала, он и поверил. В семинарию поступил, пить бросил. Дали ему приход в Евсеевке. Обосновались там. Ксенофонт нормальным попом стал. Только со временем попивать опять начал. Он мне признался, что обиду на Бога держит немалую. Детей-то у них так и нет, а им уж больно хотелось, Елене особенно. Столько она молилась, а Бог так и не порадовал их потомством. Я думаю, это пьянство все же виновато. А уж когда Елена умерла от банальной ангины, батюшка и вовсе приуныл. По-черному запил. На проповедях несет иной раз что в голову стрельнет.
– И что, никто на него не жалуется? – усомнилась я.
– Нет пока. Прихожане сочувствуют, помочь пытаются, кто чем может. Приходят ему готовить, в доме убираются. Понимают, что Ксенофонт хоть и священник, но тоже ведь человек из плоти и крови.
– Добрые у нас люди, – усмехнулась я.
– Люди все видят… Он, между прочим, тоже без дела не сидит, – слегка обиделся за батюшку Виктор. – Два года назад церковь отремонтировал, в прошлом году за свой счет часовенку сладил в память о матушке Елене. А что попивает, так у всех слабости есть. Эта еще не самая скверная. Он и сам ведь понимает, что грех это, но поделать ничего не может, не зря, наверное, говорят, что алкоголизм – это болезнь, причем неизлечимая. А вообще, людей-то не обманешь, особенно в деревне. Раз его любят, значит, стоит он того, вот что я тебе скажу. Мужик он, без сомнения, умный, совестливый и о прихожанах искренне перед Богом радеет…
– Ты прав, наверное, Вить, – примирительно согласилась я. – Просто Ксенофонт оставил в моей памяти не самые светлые впечатления. Мне кажется, в машине до сих пор перегаром разит.
– Выветрится, – отмахнулся Виктор.
Мы подъехали к посту ГАИ. Коля, узнав меня, искренне обрадовался:
– Привет! Ну, как там наш героический святой отец?
– Здравствуй, познакомься, это мой сосед Виктор. – Мужчины пожали друг другу руки. – Мы к тебе, Коль, по делу вообще-то… Витька вот, – я кивнула в сторону соседа, – хорошо знает Ксенофонта и говорит, что его попадья умерла три года назад, а новой батюшка еще не обзавелся. Вот нам и стало интересно, ты с кем по сотовому разговаривал?
– С теткой какой-то, – недоуменно пожал плечами Николай. – Она сначала ругаться начала, а потом, когда я представился, объяснила, что она матушка Елена и беспокоится о муже. Вот и все.
– Ну, может, подружка какая, батюшке-то не положено, вот и постеснялась представиться, – предположил Витек. – Значит, он не пропал, а к пассии подался завтракать.
– Он что, еще и пропал? – удивился Скворцов. – Вы же должны были его до дому довезти.
– А ты мне адрес сказал? – укоризненно посмотрела я на сержанта. – На радостях понесся к молодой жене, ничего толком не объяснив.
– Какой адрес? – еще больше удивился тот. – Чай тут не город. Село я тебе назвал, а там Ксенофонта каждая собака знает.
– Ага, особенно ночью, – с сарказмом заметила я, – пришлось его к себе везти. Он проспался и удалился по-английски, не прощаясь.
– А почему тогда вы решили, что он пропал?
– Так домой-то не появился, – пояснил Виктор.
– Может, пошел машину выручать? – пожал плечами сержант.
– Точно! – хлопнул себя по лбу сосед. – А мы и не подумали. Она все там же, в овраге? – повернулся он к Скворцову.
– Нет, ну что вы! – воскликнул тот и пояснил: – Беспризорную машину непременно разграбят. Даже в лесу охотники найдутся чужим добром поживиться. И откуда они узнают так быстро, где что плохо лежит, ума не приложу… Я сразу, как приехал домой, позвонил ребятам на пост, они вытащили ее и перегнали на старую ферму совхоза «Заря». Коров там давно уж нет, а сторож остался пока, чтобы по бревнам не раскатили. Туда «пятерку» и отправили, к Михалычу под крылышко.
– Я знаю, где это, – ткнул меня в бок Виктор, – поехали.
– Зачем мы туда попремся? – недовольно возразила я. – Ксенофонта там уже нет наверняка. Узнал у гаишников, куда делась машина, поехал и забрал ее. Сейчас дома уже, наверное.
– Тогда давай заедем еще раз в Евсеевку, – настаивал Витек.
– Ну чего ты пристал? – совсем не горела желанием еще раз встретиться с Ксенофонтом. – Чего мы там потеряли?
– Любопытно насчет подружки узнать, кто на этого борова клюнул…
– Не стыдно? – Я укоризненно посмотрела на соседа. – Мужик вроде.
– Стыдно, Ириш, стыдно, – притворно потупил глазки Витек. – А что делать? Новостей-то у нас, сама знаешь, негусто, а тут такое! Не вредничай, давай заедем, что тебе стоит, – заканючил сосед.
– Да ладно, заедем, – не стала больше спорить я.
Дома батюшки не было. Судя по всему, он так и не вернулся из вчерашней поездки. Мы озадаченно переглянулись.
– Я начинаю беспокоиться, – трагично произнес Витя. – Ксенофонт даже в храме сегодня не появился, а это уже серьезно. Он вообще-то к работе ответственно относится.
– Ну, что ты так на меня смотришь, прямо как собачонка голодная? Поехали уж на эту ферму, чтобы ты успокоился. Может, он в город повез машину, в сервис, а мы тут носимся по области из конца в конец. Было бы из-за кого беспокоиться. – Я ворчала в течение всего пути до совхоза «Заря».
Хлюпая по грязи, окружающей ферму, я мысленно проклинала Ксенофонта, Витька и всех алкоголиков вместе с ними.
– Ну, и где этот героический сторож?
– На фига он тебе? Сейчас сами машину найдем, не так много места вокруг… да вон и автомобиль. Смотри, вон там, у забора.
Мы поспешили туда. Кто же знал, что лучше бы нам этого не делать… Но в тот момент нас с Витькой гнало вперед какое-то дурацкое чувство любопытства и задора. Лично мне больше всего хотелось как можно быстрее покончить со всеми нелепыми загадками и вернуться в свой уютный гамак, вернуть утреннее чувство спокойствия и умиротворения, безвозвратно утерянные из-за суеты и постоянного зудения соседа.
Достигнув автомобиля в рекордно короткие сроки, мы озадаченно остановились. Развалившись на водительском кресле, сидел огромный мужик в рясе. Креста на нем не было.
– Ничего себе! Ксенофонт, ты уже похмелился, что ли? Или еще со вчерашнего дрыхнешь? – загоготал Витек. – Не мог до дома дотерпеть? А крест где? Пропил, что ли?
– Заткнись, обормот! Смотри… – У меня мгновенно пересохло во рту. Из шеи святого отца торчала рукоятка ножа. – Подойди, потрогай его, может, еще жив… – с ужасом прошептала я.
Виктор ничего не ответил, только пару раз сглотнул, а потом нерешительно дотронулся дрожащими пальцами до щеки святого отца.
– Вроде теплый…
– Сейчас подгоню машину, – немного приободрилась я, – придется опять эту громадину на себе таскать.
– Может, вызвать скорую? – Витьку явно не хотелось снова трогать раненого руками. – Вдруг его передвигать нельзя?
– Это долго, Вить, я сотовый дома на зарядке оставила. Придется самим в больницу ехать, потом они сюда и отсюда. В три раза больше времени потратим. Вдруг он помрет, пока мы будем циркулировать. Нет, придется самим грузить.
– Ир, а давай попробуем найти сторожа, может, у него связь есть, – не соглашался Виктор.
– Где мы его будем искать?
– Вон, видишь, будка двухэтажная, – показал рукой куда-то в сторону сосед, – он обычно там и сидит.
– Ну, так беги скорее, не тяни, у нас времени в обрез.
Парень улетел с места преступления быстрее ветра…
…Прошло минут десять. Я смотрела на бледного батюшку и недоумевала, как такое могло случиться? Как он оказался на заброшенной ферме? Судя по всему, проснувшись утром в доме Витька, он сразу, не заходя домой, начал поиски машины. В ГАИ ему указали место, куда ее отогнали, и он понесся сюда. На чем он добирался? Вряд ли пешком. От нашего дома до фермы совсем не близко, а автобусы этим маршрутом не ходят. Значит, его кто-то подвез. Надо бы расспросить Михалыча, может, видел чего. Хотя надежды мало, нас встречать сторож не вышел, возможно, и Ксенофонт обошелся своими силами. Размышляя таким образом, я окинула взглядом полуразрушенную ферму и увидела Витька, огромными скачками несущегося ко мне. Лицо его выглядело не просто бледным, а даже каким-то серым с зеленоватым отливом.
– Ир, линять надо отсюда, чем быстрее, тем лучше! – еще издали закричал он. – Тут не ферма, а кладбище какое-то. Михалыча тоже того… насмерть. Бросаем Ксенофонта и тикаем на фиг. Ему скорую вызовем из ближайшей деревни.
– Ты мужик или нет? – прикрикнула я на соседа. – Что визжишь, как баба? Толком объясни, чего там в сторожке?
– Михалыч мертвый! – выпалил Виктор.
Я охнула, но быстро взяла себя в руки.
– Ты уверен? Может, тоже еще дышит?
– Не, он синий уже. Кровищи кругом! Ужас! Горло перерезали ему. – Голос парня постоянно срывался на крик.
– Стой здесь, сейчас быстро за машиной смотаюсь, – скомандовала я.
– Нет, я один с ним не останусь, – стуча зубами, заявил сосед, – пошли вместе, батя не убежит, подождет, как миленький.
– Ну ты и трус, Витька, – вздохнула я.
– Пусть трус, но я не останусь, – продолжал настаивать на своем он.
– Ладно, пошли, – согласилась я.
Вернулись мы минут через семь. Я разложила переднее сиденье, и мы стали вытаскивать Ксенофонта из его машины. Вдруг руки у Виктора затряслись, и он стал затравленно оглядываться по сторонам.
– Ты чего это? А? – заволновалась я.
– Ты видишь то же, что и я? Или это глюки? – с надеждой спросил сосед.
Я посмотрела на батюшку, внутри у меня все сжалось и похолодело. Все было точно так, как мы оставили, только ножа не было, а на шее болталась удавка. Затягивать плотно ее не стали, а может, просто не успели. Значит… мамочки родные! Убийца где-то здесь! Он смотрит на нас и может в любой момент выстрелить в спину. Нужно срочно бежать. Но если мы уедем, отца Ксенофонта точно добьют. Нет уж!
– Витька, не смей дезертировать! – закричала я, заметив, что он готов бежать куда глаза глядят. – Чем быстрее погрузим падре, тем быстрее слиняем отсюда. Иди, помогай. Пешком все равно далеко не уйдешь, догонят и прирежут! – пригрозила я парню.
Дрожащими руками мы кое-как затолкали батюшку в машину и прыгнули в нее сами.
– Ну все, – облегченно вздохнула я, – теперь быстро доедем.
Выезжая на трассу, мы заметили вдалеке машину, выскочившую на дорогу из-за ближайших деревьев. Уже достаточно стемнело, и марку авто было не разглядеть.
– Чего там за деревьями? – спросила я забившегося в угол на заднем сиденье Витька.
– Дорога, ведущая к главному входу на ферму, – не раздумывая, отозвался он, вглядываясь в задние огни быстро удаляющегося автомобиля.
– Я так и думала. Если убийца тоже был там, то и машина его должна была стоять поблизости. Не пешком же он пришел.
– Давай гони, Ириш, нервы уже на пределе. Как домой приеду, напьюсь, ей-богу! Что же это делается, а? Жить страшно. В город, что ли, опять податься?..
– Можно подумать, в городе преступников нет, – рассеянно отозвалась я, думая совершенно о другом. Говорить о разных глупостях не хотелось, но и молчать было невмоготу.
– Тоже верно, – покладисто согласился Виктор, – ужас какой-то…
– Хватит стонать, и так тошно, – проворчала я, изо всех сил нажимая на газ.
Когда мы подъехали к Колиному посту, уже совсем стемнело. Увидев нас в компании бесчувственного святого отца, он хлопнул себя по коленям и заржал:
– Неужели опять? С горя, что ли, набрался? Я вас как увидел, анекдот в голову пришел смешной: около поста ГАИ сломался рефрижератор с пингвинами. А им без холода нельзя, сдохнуть могут. Нужно срочно их доставить по месту назначения, а не на чем. А тут мерс крутой гонит – километров двести в час, гаишник его останавливает, вылазит новый русский. «Понимаю, – говорит, – превысил, может, договоримся?» – «Ладно, прощаю, только вот пингвинов в зоопарк отвези, и мы в расчете». – «Нет проблем, не о чем базарить». Забрал пингвинов и уехал. В следующую смену стоит опять гаишник на посту, позевывает, вдруг видит – опять тот же мерс гонит, а в нем на заднем сиденье два пингвина, все в золоте, с сотовыми телефонами. Он обалдел прямо. «Ты что? – кричит. – Я же велел тебе их в зоопарк отвезти, а ты?!» – «Обижаешь, начальник, я все, как обещал, сделал и даже больше. В зоопарк их сводил, в ресторан, сейчас вот в оперу везу». И вы вот так же. Тоже, видно, с батюшкой сроднились… А чего не смеетесь-то? Хороший ведь анекдот, – обиженно спросил Коля.
– Не до смеха, – отрезала я, – отца Ксенофонта кто-то ножом пырнул, да еще задушить пытались, но не успели. На посту телефон есть? Скорую бы.
– Я сейчас по рации вызову, – ошарашенно пообещал Николай.
– И в милицию сразу звякни. Там на ферме еще одна жертва. Михалычу горло перерезали, – вставил приободрившийся Витек.
– Труп, что ли? – изумился гаишник.
– Самый настоящий, – авторитетно подтвердил Виктор.
Мы дождались, пока приехавшие врачи аккуратно перегрузили тело батюшки в карету скорой помощи, и поехали домой. По дороге мы все гадали, за что напали на двух в общем безобидных мужиков.
– Они, в принципе, и знакомы не были, – горячился сосед, – кому они помешали? И машина на месте. Крест только украли. Неужели из-за креста обоих замочили? Как думаешь, он золотой был?
– Вряд ли. Больно здоровый, – с сомнением ответила я, внимательно вглядываясь в темную лесную дорогу. – Думаю, убить хотели одного, а второй просто как свидетель пострадал. А вот кого хотели убить – это вопрос.