- Приснилось? - пастор покачал головой.- Как вам могла прийти в голову такая мысль? Все это, увы, так же реально и истинно, как и то, что я сейчас стою перед вами... Может быть, вам кто-нибудь сказал, что все это вам приснилось?
Я утвердительно кивнул головой.
- Врачи стараются убедить меня в том, что пять недель назад на привокзальной площади в Оснабрюке меня переехал автомобиль и что все это время я пролежал без сознания вот в этой комнате. И, конечно же, никогда не был в Морведе. И если бы не появились вы, ваше преподобие, то...
- Ничего удивительного,- прервал меня пастор.- Я ожидал чего-нибудь в этом роде. Вам следует знать, что некоторые важные персоны стараются затушевать все это дело, и их шансы на успех довольно велики. Мы имеем дело с одним из таких случаев, когда частные пожелания совпадают с общественными интересами. В высокопоставленных кругах желают избежать огласки революционных вспышек в крестьянской среде. Как вы понимаете, это были всего лишь местные беспорядки, лишенные какого бы то ни было политического значения. Они были тотчас же подавлены, крестьяне вернулись на поля к своим плугам, и вся эта история могла бы порасти травой... если бы в этой больнице не лежал чрезвычайно неудобный свидетель. В один прекрасный день он может начать говорить, и тогда придется возобновить дознание и, быть может, даже возбудить обвинение против некоторых лиц. Теперь вы понимаете, почему вас хотят убедить в том, что все пережитое вами было только галлюцинацией, результатом лихорадочного бреда? Существуют такие свидетели, которые говорят, и существуют такие, которые вынуждены молчать. Вы, доктор, конечно же, будете молчать, не правда ли?
- Теперь я понимаю,-сказал я, и мне вдруг стало опять легко и хорошо на душе.- У меня хотят украсть кусок жизни. Но мы оба, ваше преподобие, знаем, что я не грезил. Мне не снилось, что я был в Морведе.
- Мы оба знаем это,- подтвердил пастор.
- А как же барон фон Малхин? - спросил я.- Он не заговорит?
Губы пастора зашевелились, как если бы он произносил немую молитву.
- Нет, барон фон Малхин не заговорит,-сказал он наконец.- Барон фон Малхин умер. Посреди всего этого ужаса с ним приключился разрыв сердца. Конечно, это была счастливая смерть. Минутой позже его собственные крестьяне забили бы его насмерть дубинами.
Я молчал, не осмеливаясь расспрашивать дальше.
- Вот так, доктор! - продолжал пастор.- Конец грезам о восстановлении империи Гогенштауфенов. Нет больше ни горы Кифгейзер, ни тайного императора. Что с Федерико? Я отправил его обратно к отцу в Бергамо. Он будет столяром. Маленькую девочку Эльзу поместили в швейцарский пансион. Она не знает, что ее отец умер. Может быть, когда-нибудь, спустя много лет, она и вспомнит о товарище своих детских игр и извлечет его из столярной мастерской. А может быть, она позабудет его.
- А она? - не вытерпел я и задал вопрос, все это время висевший у меня на губах.- Что стало с ней?
Пастор улыбнулся. Он понял, что я спрашиваю о Бибиш.
- Она в безопасности,- доложил пастор.- Вы, вероятно, не знали, что она замужем. Она неохотно говорила об этом, так как не жила с мужем. Теперь она вернулась к нему в Оснабрюк. От него-то и исходят попытки затушевать все это дело. Он занимает в городе чрезвычайно видное положение и пользуется огромным влиянием. Не пытайтесь становиться ему поперек дороги. Вы окажетесь совершенно одиноким в этой борьбе - один против всех. Я? О Господи, доктор, на меня и не рассчитывайте! Вот увидите, как только я покину эту комнату, никто не захочет сознаться в том, что вообще меня видел. Когда я уйду, я снова стану всего лишь персонажем вашего сна. Будьте благоразумны, доктор! Если врачи снова начнут убеждать вас в том, что Морведе приснилось вам во сне и что это была полубредовая галлюцинация, то соглашайтесь с ними. Скажите да - и покончите с этим! Ведь все это делается только ради той женщины... Не забывайте этого! Вы тоже любили ее когда-то, если не ошибаюсь. Или я заблуждаюсь?
- Но почему она предала барона? - воскликнул я.- Чего ради она погубила труд всей его жизни, разрушила все его мечты?
- Ничего подобного она не делала,-сказал пастор, покачав головой.- Она нисколько не повинна во всем том, что обрушилось на барона. Она только привела в исполнение то, что он сам задумал.
- Значит, в его вычислениях произошла ошибка. Но как он мог так ошибиться? Какой ужасный конец! Какой страшный результат всего эксперимента!
- Эксперимент ему удался вполне, доктор. Он не допустил никакой ошибки. Он хотел вернуть миру веру, но вера... Церковь Христова неизменна и вечна, так же неизменна и вечна, как и истина. Но вера? Каждой эпохе присущ особый характер веры, а верой наших дней, как я уже давно понял, является...
Он беспомощно махнул рукой, и на его лице отразились безысходная скорбь, усталость и покорность судьбе. Я закрыл глаза, задумался и затем воскликнул:
- Ваше преподобие, помогите мне! К чему сводится вера наших дней, в чем она выражается?
Ответа не было.
Я открыл глаза и приподнялся в постели.
Морведского пастора в палате не было. Остался только легкий аромат ладана, смешанного с запахом нюхательного табака.
- Сестра! - закричал я.- Позовите этого господина обратно!
Сестра милосердия подняла глаза от своего рукоделия.
- Какого господина?
- Священника, который только что вышел.
- Здесь никого не было.
- Но ведь я всего минуту назад разговаривал с пастором. Он стоял здесь, подле моей кровати. Он вышел из комнаты. Пастор. Священник.
Сестра милосердия достала термометр, встряхнула его и вставила мне под мышку.
- Пастор? - повторила она.- Нет, здесь никого не было. Вы разговаривали с самим собой.
Я посмотрел на нее сначала изумленно, потом возмущенно, а затем наконец понял. Само собою разумеется! Он ведь сам сказал: "Увидите, когда я покину эту комнату, никто не захочет сознаться в том, что вообще меня видел". Так оно и получилось. Как точно он предсказал!
Что он мне там посоветовал? Я должен соглашаться со всем, что мне говорят? Ладно.
- Вы правы, сестра,- сказал я. - Я разговаривал с самим собою. Я часто это делаю, такая уж у меня дурная привычка.
Придет ли еще сегодня старший врач? Мне было крайне необходимо с ним поговорить.
* * *
Старший врач остановился в дверях. - Ну как? - спросил он.- Вы хотели меня видеть. Что-нибудь не так? Жар?
- Нет,- ответил я.- Жара нет. Я только хотел сказать вам, что теперь в точности припоминаю, как произошло со мною это несчастье. Я переходил через привокзальную площадь. Вокруг стоял адский шум. Я остановился и поднял с земли выпавшую у меня из-под мышки брошюру. У меня за спиной раздались автомобильные гудки. А затем на меня, должно быть, наехал автомобиль.
Он подошел поближе к моей кровати.
- А как же история с молотильным цепом?
- Должно быть, все это мне приснилось, господин старший врач.
- Ну, слава Богу! - воскликнул он, облегченно вздохнув. - А я уж было начал серьезно тревожиться за вас. Я опасался нового кровоизлияния в мозг и помутнения сознания. Но эта опасность, по-видимому, миновала. Теперь вам осталось только подкрепить силы. Я думаю, что через недельку смогу выпустить вас домой. Как вы на это смотрите?
Глава XXV
Неделю спустя, опираясь на палку, я поднимался на третий этаж, в кабинет старшего врача, чтобы проститься с ним.
Он встал из-за своего письменного стола и направился ко мне навстречу.
- Ну вот и вы! - радостно приветствовал он меня.-Вы удивительно быстро поправлялись все эти последние дни. Вас едва можно узнать. Итак, сегодня вы покидаете нас. Видели бы вы, в каком виде вас сюда доставили... Нет, коллега, не стоит меня благодарить. Благополучным исходом вы обязаны главным образом вашему крепкому организму. Право, я только выполнял свой долг. Охотно сознаюсь, что в этой области я являюсь специалистом. Значит, вы уезжаете послеобеденным поездом? Что же, если когда-нибудь судьба снова приведет вас в Оснабрюк...
- Эдуард, не будешь ли ты любезен представить мне этого господина? раздался у меня за спиной женский голос.
Я обернулся. Передо мною стояла Бибиш.
Мы смотрели друг на друга. В ее лице ничто не выражало волнения. Неужели она так мастерски владеет собой? Или она была готова встретить меня здесь?
- Доктор Амберг - моя супруга,- познакомил нас старший врач.- Ты приехала на автомобиле? Знаешь, ты чуть-чуть поспешила, у меня еще есть работа... До сегодняшнего дня доктор Амберг был нашим пациентом. На привокзальной площади его... А ну-ка? Как это произошло?.. Расскажите-ка сами, доктор!
- Меня опрокинул автомобиль... Старший врач с довольным видом поглаживал свою остроконечную бородку.
- Значит, никаким молотильным цепом вас не били? Видишь ли, у него была навязчивая идея. На протяжении многих дней он воображал, что его ударили молотильным цепом.
Он засмеялся. Бибиш глядела на меня своими большими серьезными глазами.
- Перелом основания черепа, кровоизлияние в мозг,- продолжал врач.
- Неужели дело и впрямь обстояло так плохо! - сказала Бибиш, обращаясь ко мне, и мне захотелось обнять ее за те сострадание и грусть, что прозвучали у нее в голосе.
- Да, случай был далеко не простой,- ответил за меня старший врач.Целых шесть недель нам пришлось с ним возиться.
- Должно быть, вы будете вспоминать об этом времени не с радостными чувствами, не правда ли? - спросила Бибиш, бросив на меня взгляд, который выдал мне, с какой тревогой она ожидала моего ответа.
- К этому времени относится одно из моих прекраснейших воспоминаний,сказал я.- Я никогда не забуду этого.
Я наклонился к ней поближе и тихо спросил:
- А вы, Бибиш?
Но эти слова все же долетели до ушей старшего врача. - Вы знаете мою жену? - обратился он ко мне.- Вы знаете, как ее зовут?
- Я все время думаю о том, почему доктор кажется мне таким знакомым и где я могла его видеть,- торопливо сказала Бибиш.
Она посмотрела на меня с затаенной мольбой: будь осторожен, не выдавай меня! Он подозревает, что произошло между нами. Если он получит уверенность в этом...
Нет, Бибиш, твои опасения напрасны, я тебя не выдам.
- Я имел удовольствие,- сказал я,- работать вместе с вашей супругой в Берлине, в бактериологическом институте.
Бибиш улыбнулась.
- Разумеется! Как это я сразу не догадалась? И было-то это совсем недавно.
- Да,- сказал я,- Прошло не так уж много времени.
Мы умолкли и несколько секунд вспоминали о Мор-веде и о маленькой скромной комнате, к которой вела скрипучая деревянная лестница.
Старший врач откашлялся. Бибиш протянула мне руку.
- Желаю вам счастливого пути, доктор, и... Она заколебалась, не находя слов.
- ...и сохраните о нас приятное воспоминание,-закончила она тихо.
Я склонился над ее рукой.
- Благодарю вас,-сказал я, и почувствовал, как ее рука задрожала в моей. Бибиш поняла, за что я ее благодарил.
* * *
Я шел через двор. Бибиш стояла у окна и смотрела мне вслед. Я знал это, хотя и ни разу не обернулся назад. Я чувствовал на себе ее взгляд.
Я шел медленно по двору. Снег начинал таять, сквозь тучи выглянуло солнце, с крыш капала вода.
Воздух был мягок. Теплый ветерок овевал мою голову, и мне казалось, что уже сегодня настанет весна.
1933
Я утвердительно кивнул головой.
- Врачи стараются убедить меня в том, что пять недель назад на привокзальной площади в Оснабрюке меня переехал автомобиль и что все это время я пролежал без сознания вот в этой комнате. И, конечно же, никогда не был в Морведе. И если бы не появились вы, ваше преподобие, то...
- Ничего удивительного,- прервал меня пастор.- Я ожидал чего-нибудь в этом роде. Вам следует знать, что некоторые важные персоны стараются затушевать все это дело, и их шансы на успех довольно велики. Мы имеем дело с одним из таких случаев, когда частные пожелания совпадают с общественными интересами. В высокопоставленных кругах желают избежать огласки революционных вспышек в крестьянской среде. Как вы понимаете, это были всего лишь местные беспорядки, лишенные какого бы то ни было политического значения. Они были тотчас же подавлены, крестьяне вернулись на поля к своим плугам, и вся эта история могла бы порасти травой... если бы в этой больнице не лежал чрезвычайно неудобный свидетель. В один прекрасный день он может начать говорить, и тогда придется возобновить дознание и, быть может, даже возбудить обвинение против некоторых лиц. Теперь вы понимаете, почему вас хотят убедить в том, что все пережитое вами было только галлюцинацией, результатом лихорадочного бреда? Существуют такие свидетели, которые говорят, и существуют такие, которые вынуждены молчать. Вы, доктор, конечно же, будете молчать, не правда ли?
- Теперь я понимаю,-сказал я, и мне вдруг стало опять легко и хорошо на душе.- У меня хотят украсть кусок жизни. Но мы оба, ваше преподобие, знаем, что я не грезил. Мне не снилось, что я был в Морведе.
- Мы оба знаем это,- подтвердил пастор.
- А как же барон фон Малхин? - спросил я.- Он не заговорит?
Губы пастора зашевелились, как если бы он произносил немую молитву.
- Нет, барон фон Малхин не заговорит,-сказал он наконец.- Барон фон Малхин умер. Посреди всего этого ужаса с ним приключился разрыв сердца. Конечно, это была счастливая смерть. Минутой позже его собственные крестьяне забили бы его насмерть дубинами.
Я молчал, не осмеливаясь расспрашивать дальше.
- Вот так, доктор! - продолжал пастор.- Конец грезам о восстановлении империи Гогенштауфенов. Нет больше ни горы Кифгейзер, ни тайного императора. Что с Федерико? Я отправил его обратно к отцу в Бергамо. Он будет столяром. Маленькую девочку Эльзу поместили в швейцарский пансион. Она не знает, что ее отец умер. Может быть, когда-нибудь, спустя много лет, она и вспомнит о товарище своих детских игр и извлечет его из столярной мастерской. А может быть, она позабудет его.
- А она? - не вытерпел я и задал вопрос, все это время висевший у меня на губах.- Что стало с ней?
Пастор улыбнулся. Он понял, что я спрашиваю о Бибиш.
- Она в безопасности,- доложил пастор.- Вы, вероятно, не знали, что она замужем. Она неохотно говорила об этом, так как не жила с мужем. Теперь она вернулась к нему в Оснабрюк. От него-то и исходят попытки затушевать все это дело. Он занимает в городе чрезвычайно видное положение и пользуется огромным влиянием. Не пытайтесь становиться ему поперек дороги. Вы окажетесь совершенно одиноким в этой борьбе - один против всех. Я? О Господи, доктор, на меня и не рассчитывайте! Вот увидите, как только я покину эту комнату, никто не захочет сознаться в том, что вообще меня видел. Когда я уйду, я снова стану всего лишь персонажем вашего сна. Будьте благоразумны, доктор! Если врачи снова начнут убеждать вас в том, что Морведе приснилось вам во сне и что это была полубредовая галлюцинация, то соглашайтесь с ними. Скажите да - и покончите с этим! Ведь все это делается только ради той женщины... Не забывайте этого! Вы тоже любили ее когда-то, если не ошибаюсь. Или я заблуждаюсь?
- Но почему она предала барона? - воскликнул я.- Чего ради она погубила труд всей его жизни, разрушила все его мечты?
- Ничего подобного она не делала,-сказал пастор, покачав головой.- Она нисколько не повинна во всем том, что обрушилось на барона. Она только привела в исполнение то, что он сам задумал.
- Значит, в его вычислениях произошла ошибка. Но как он мог так ошибиться? Какой ужасный конец! Какой страшный результат всего эксперимента!
- Эксперимент ему удался вполне, доктор. Он не допустил никакой ошибки. Он хотел вернуть миру веру, но вера... Церковь Христова неизменна и вечна, так же неизменна и вечна, как и истина. Но вера? Каждой эпохе присущ особый характер веры, а верой наших дней, как я уже давно понял, является...
Он беспомощно махнул рукой, и на его лице отразились безысходная скорбь, усталость и покорность судьбе. Я закрыл глаза, задумался и затем воскликнул:
- Ваше преподобие, помогите мне! К чему сводится вера наших дней, в чем она выражается?
Ответа не было.
Я открыл глаза и приподнялся в постели.
Морведского пастора в палате не было. Остался только легкий аромат ладана, смешанного с запахом нюхательного табака.
- Сестра! - закричал я.- Позовите этого господина обратно!
Сестра милосердия подняла глаза от своего рукоделия.
- Какого господина?
- Священника, который только что вышел.
- Здесь никого не было.
- Но ведь я всего минуту назад разговаривал с пастором. Он стоял здесь, подле моей кровати. Он вышел из комнаты. Пастор. Священник.
Сестра милосердия достала термометр, встряхнула его и вставила мне под мышку.
- Пастор? - повторила она.- Нет, здесь никого не было. Вы разговаривали с самим собой.
Я посмотрел на нее сначала изумленно, потом возмущенно, а затем наконец понял. Само собою разумеется! Он ведь сам сказал: "Увидите, когда я покину эту комнату, никто не захочет сознаться в том, что вообще меня видел". Так оно и получилось. Как точно он предсказал!
Что он мне там посоветовал? Я должен соглашаться со всем, что мне говорят? Ладно.
- Вы правы, сестра,- сказал я. - Я разговаривал с самим собою. Я часто это делаю, такая уж у меня дурная привычка.
Придет ли еще сегодня старший врач? Мне было крайне необходимо с ним поговорить.
* * *
Старший врач остановился в дверях. - Ну как? - спросил он.- Вы хотели меня видеть. Что-нибудь не так? Жар?
- Нет,- ответил я.- Жара нет. Я только хотел сказать вам, что теперь в точности припоминаю, как произошло со мною это несчастье. Я переходил через привокзальную площадь. Вокруг стоял адский шум. Я остановился и поднял с земли выпавшую у меня из-под мышки брошюру. У меня за спиной раздались автомобильные гудки. А затем на меня, должно быть, наехал автомобиль.
Он подошел поближе к моей кровати.
- А как же история с молотильным цепом?
- Должно быть, все это мне приснилось, господин старший врач.
- Ну, слава Богу! - воскликнул он, облегченно вздохнув. - А я уж было начал серьезно тревожиться за вас. Я опасался нового кровоизлияния в мозг и помутнения сознания. Но эта опасность, по-видимому, миновала. Теперь вам осталось только подкрепить силы. Я думаю, что через недельку смогу выпустить вас домой. Как вы на это смотрите?
Глава XXV
Неделю спустя, опираясь на палку, я поднимался на третий этаж, в кабинет старшего врача, чтобы проститься с ним.
Он встал из-за своего письменного стола и направился ко мне навстречу.
- Ну вот и вы! - радостно приветствовал он меня.-Вы удивительно быстро поправлялись все эти последние дни. Вас едва можно узнать. Итак, сегодня вы покидаете нас. Видели бы вы, в каком виде вас сюда доставили... Нет, коллега, не стоит меня благодарить. Благополучным исходом вы обязаны главным образом вашему крепкому организму. Право, я только выполнял свой долг. Охотно сознаюсь, что в этой области я являюсь специалистом. Значит, вы уезжаете послеобеденным поездом? Что же, если когда-нибудь судьба снова приведет вас в Оснабрюк...
- Эдуард, не будешь ли ты любезен представить мне этого господина? раздался у меня за спиной женский голос.
Я обернулся. Передо мною стояла Бибиш.
Мы смотрели друг на друга. В ее лице ничто не выражало волнения. Неужели она так мастерски владеет собой? Или она была готова встретить меня здесь?
- Доктор Амберг - моя супруга,- познакомил нас старший врач.- Ты приехала на автомобиле? Знаешь, ты чуть-чуть поспешила, у меня еще есть работа... До сегодняшнего дня доктор Амберг был нашим пациентом. На привокзальной площади его... А ну-ка? Как это произошло?.. Расскажите-ка сами, доктор!
- Меня опрокинул автомобиль... Старший врач с довольным видом поглаживал свою остроконечную бородку.
- Значит, никаким молотильным цепом вас не били? Видишь ли, у него была навязчивая идея. На протяжении многих дней он воображал, что его ударили молотильным цепом.
Он засмеялся. Бибиш глядела на меня своими большими серьезными глазами.
- Перелом основания черепа, кровоизлияние в мозг,- продолжал врач.
- Неужели дело и впрямь обстояло так плохо! - сказала Бибиш, обращаясь ко мне, и мне захотелось обнять ее за те сострадание и грусть, что прозвучали у нее в голосе.
- Да, случай был далеко не простой,- ответил за меня старший врач.Целых шесть недель нам пришлось с ним возиться.
- Должно быть, вы будете вспоминать об этом времени не с радостными чувствами, не правда ли? - спросила Бибиш, бросив на меня взгляд, который выдал мне, с какой тревогой она ожидала моего ответа.
- К этому времени относится одно из моих прекраснейших воспоминаний,сказал я.- Я никогда не забуду этого.
Я наклонился к ней поближе и тихо спросил:
- А вы, Бибиш?
Но эти слова все же долетели до ушей старшего врача. - Вы знаете мою жену? - обратился он ко мне.- Вы знаете, как ее зовут?
- Я все время думаю о том, почему доктор кажется мне таким знакомым и где я могла его видеть,- торопливо сказала Бибиш.
Она посмотрела на меня с затаенной мольбой: будь осторожен, не выдавай меня! Он подозревает, что произошло между нами. Если он получит уверенность в этом...
Нет, Бибиш, твои опасения напрасны, я тебя не выдам.
- Я имел удовольствие,- сказал я,- работать вместе с вашей супругой в Берлине, в бактериологическом институте.
Бибиш улыбнулась.
- Разумеется! Как это я сразу не догадалась? И было-то это совсем недавно.
- Да,- сказал я,- Прошло не так уж много времени.
Мы умолкли и несколько секунд вспоминали о Мор-веде и о маленькой скромной комнате, к которой вела скрипучая деревянная лестница.
Старший врач откашлялся. Бибиш протянула мне руку.
- Желаю вам счастливого пути, доктор, и... Она заколебалась, не находя слов.
- ...и сохраните о нас приятное воспоминание,-закончила она тихо.
Я склонился над ее рукой.
- Благодарю вас,-сказал я, и почувствовал, как ее рука задрожала в моей. Бибиш поняла, за что я ее благодарил.
* * *
Я шел через двор. Бибиш стояла у окна и смотрела мне вслед. Я знал это, хотя и ни разу не обернулся назад. Я чувствовал на себе ее взгляд.
Я шел медленно по двору. Снег начинал таять, сквозь тучи выглянуло солнце, с крыш капала вода.
Воздух был мягок. Теплый ветерок овевал мою голову, и мне казалось, что уже сегодня настанет весна.
1933