Перумов Ник. Гибель богов (Книга Хагена)

   Однако Каменный Страж не обратил на молодого тана никакого внимания. Он промчался мимо, рыча, как сотня голодных львов, преследующих добычу, Хаген оторопел. Такого он не видел, о таком он не слышал, такое не могло даже прийти ему в голову. Чудовищная Сущность, порождение Живых Скал, Каменный Страж устремился не на него, тварь из плоти и крови, а на его неведомого преследователя.
   «Ложись!» – прежде чем сознание Хагена восприняло этот пришедший извне яростный крик-приказ, тело уже выполнило его – и вовремя. Тот, кто преследовал тана, видимо, прекрасно знал, кто такие Каменные Стражи и на что они способны, если рассвирепеют, и потому использовал свой шанс, попытавшись достать человека. Сверкающий стальной Диск срезал прядь волос на затылке тана и с визгом вонзился в камень. Раздался омерзительный скрежет, метательное оружие дрожало в щели, окруженное мелкими облачками каменной крошки.
   Хаген похолодел. Против него применили вещь настолько смертоносную и легендарную, что даже Учитель мог припомнить лишь два случая, когда людям удавалось спастись от нее. Диск Ямерта! Учитель рассказывал о великом Храме Солнца в Столице Хранимого Королевства, где на высоких террасах, открытых лучам дневного Светила, в хрустальных кубках, как величайшие святыни, хранятся, пять таких Дисков. Жрецы Ямерта повелевают могущественными силами, ими закляты и им подвластны многие и многие магические существа – но почему Храм Солнца вдруг решил уничтожить его, Хагена?
   А тем временем Каменный Страж добежал наконец до тех кустов, где таился метнувший в тана Диск посланец Света. Хаген услышал утробный рев чудовища, а затем – полный ненависти и гнева боевой крик-выдох, с каким воины наносят врагу последний удар; и крик этот был женским. В ответ Страж оглушительно взрыкнул – и там началась схватка. Однако следить за ней Хаген не мог – он смотрел на Диск, и только на него.
   Скрыться от этого оружия невозможно: брошенное, оно непременно найдет цель само. В тех редчайших случаях, когда жертве удастся увернуться в первый момент, застряв в камне, земле, дереве, утонув в реке. Диск Ямерта сам выберется на волю и вновь обрушится на того, кого бросивший избрал мишенью. Диску нипочем любые доспехи, он режет железо, как тонкий холст. И лишь остыв в крови жертвы, он успокоится и вернется в руку пославшего.
   Содрогаясь и издавая легкое гудение. Диск Ямерта мало-помалу вытаскивал сам себя из глубокой щели в камне. Второй раз Хагену уклониться не удастся. Сейчас, сейчас... осталось уже совсем немного...
   Хаген с маху полоснул себя ножом по левому запястью. Теплые тяжелые струйки алой крови побежали в подставленные ковшом ладони. Быстро, быстро, но и Диску осталось преодолеть последний дюйм. Не дожидаясь, пока горсть наполнится. Хаген поспешно нагнулся к чудо-оружию, аккуратно выплеснув на него всю набежавшую кровь.
   В тот же миг смертоносный сверкающий кругляш вырвался, наконец, из камня – и замер, сбитый с толку кровью того, кого послан был уничтожить.
   Хаген поспешил плеснуть еще пригоршню.
   Диск с легким звоном покатился по камням обратно к кустам, откуда был брошен.
   Поверил.
   Задыхаясь, Хаген упал спиной на камни, в запале даже не ощутив боли.
   Обманул.
   Однако недаром он был Учеником Мага. В следующее мгновение его правая рука уже затянула холстиной рассеченное запястье; а затем он прыжками ринулся вслед Диску, на бегу выхватывая меч. Времени оставалось очень мало – мгновения, пока Диск не вернулся в руки бросившего. Хаген бежал, как учили, – лишь не по-людски зоркий глаз смог бы разглядеть его тень, стремительно мелькавшую в просветах между валунами. Бежать так очень тяжело, кроме Слов Силы, нужно также знать, как сделать, чтобы они подействовали.
   А тем временем между Каменным Стражем и неведомым преследователем Хагена продолжался жестокий бой. Что-то тонко свистело, рассекая воздух, но не сталь, а, скорее, короткий хлыст; свист то и дело перекрывался яростным ревом Стража.
   Что же это за противник, кому, оказалось по силам противостоять почти непобедимому врагу? Сам тан, готовясь к столкновению, не рассчитывал на победу. Каменный Страж должен был увидеть в нем своего... Детище Живых Скал никогда не атаковало бы его с такой ненавистью, и, если следивший за Хагеном настолько силен, как с ним управиться?
   Неожиданно Каменный Страж дико взвыл в смертной муке, взвыл и умолк, лишенный жизни, с грохотом валясь на землю; и, едва затих шум падения, ухо Хагена уловило короткий предсмертный стон, негромкий и жалобный, полный какой-то недоуменной, почти детской обиды.
   Голова Каменного Стража рассыпалась мелкими каменьями; а чуть выше, среди изломанных, втоптанных в землю кустов, тан увидел тонкое девичье тело. Остекленевшие глаза уставились вверх, серый плащ Ночной Всадницы запятнан кровью, правая рука неестественно выгнута.
   Окажись здесь Фроди и Гудмунд, они сочли бы убитую родной сестрой повстречавшейся им колдуньи, что расправилась с устроенной на ее пути засадой, и оказались бы близки к истине.
   Хаген пристально осмотрел мертвую. На первый взгляд в ней не было ничего общего с обычными Ночными Всадницами, кроме одного лишь неизменного вертикального зрачка, как у хищных птиц. Уроки не прошли даром. Хаген смотрел на погибшую лишь как на некий предмет, который нужно исследовать, не более. Не колеблясь, он обшарил тело.
   Диск Ямерта смирно лежал рядом с трупом, но Хаген даже не протянул к нему руки. Учитель-то сумел бы взять его, а он, Хаген, знает пока недостаточно. Сейчас оружию придет приказ вернуться в Храм – и сверкающий круг отправится в дальний путь; горе тому, кто осмелится схватить его!
   Никакого иного оружия при Ночной Всаднице не оказалось. Хаген нашел только один замысловатый ключ от замка гномьей работы и спрятал вещицу в карман, надеясь разобраться позднее. Гораздо больше – занимала его еще не угасшая тень сознания юной колдуньи. Слишком много необычного для Ночной Всадницы виделось Хагену, опустившему веки и простершему руки над головой погибшей. Однотонная у людей и однозначно серая у простых ведьм, здесь тень сознания оказалась многокрасочной, серое и черное чередовалось с голубым и зеленым, а на самом краю едва заметно светилась, угасая, тонкая золотая ниточка. Учитель говорил о такой... это же знак связи с магическими силами!
   Что бы сказал Хаген, узнай он, что в тени его собственного сознания тоже есть точно такая же золотая нить – как и у всех остальных Смертных, которые стали Учениками Магов?
   Тан торопился, понукая жеребца, неуверенно ступавшего по острым камням. До жилища Старого Хрофта оставалось еще несколько лиг, а ночь близилась; и с ней близилось время, когда все силы Живых Скал обратятся против него одного – иссушат, сожгут мозг, и он рухнет с пустыми, вытекшими глазницами... Каменный Страж погиб. Хаген не добыл от него Заклятие Прохода и остался для Живых Скал лишь ненавистной ходячей тварью с теплой кровью. Зайдет Солнце, поднимется бледная губительница Луна, и скалы обретут свою истинную силу. Тогда ему несдобровать, если он не успеет добраться до Хрофта.
   «Вот еще одна задача, – думал Хаген. – Кто-то очень могущественный всерьез решил покончить со мной. Кто и зачем?» Тан попробовал, было сосчитать тех людей, кто может желать его смерти и пока еще не отправленных в Хель, но тотчас сбился. Кто же из них стоит достаточно высоко, чтобы убедить самих жрецов Ямерта выступить против Хагена? А может, мелькнула тревожная мысль, это кто-то из недругов Учителя?
   Однако не имело смысла попусту ломать голову, и Хаген бросил бесплодное гадание. Учитель говорит – сосредоточиться на выполнимом. Сейчас выполнимое – оказаться под крышей Хрофтова обиталища, об этом и подумаем.
   Тан успел. На серых телах гор еще не угас пламень вечерней зари, а взору его уже открылась круглая котловина; напротив выхода из ущелья, которым ехал Хаген, к ее склону прислонилось жилище Старого Хрофта, сложенное из невообразимо древних бревен, каждое толщиной не меньше чем в три обхвата; две длинные стены, отведенные от склона горы, замыкал довольно узкий фасад с единственным окном и дверью, низкой и широкой. Чуть в стороне стоял сарай с коновязью.
   Хаген накинул повод своего жеребца на крюк, задал ему овса и громко постучал рукоятью меча в окованные бронзой двери-
   – Входи, кто ни есть! – пробасил в ответ очень низкий голос, почти рык. – Входи, не заперто!
   Хаген толкнул дверь и вошел, низко поклонившись притолоке.
   В просторных сенях стоял полумрак, вкусно пахли пучки густо развешанных по стенам трав. (И откуда только Хрофт их берет? Пустыня же вокруг!). Вторую дверь навстречу гостю отворил уже сам хозяин.
   Старый Хрофт был и высок ростом, и широк в плечах, а годы так и не смогли согнуть его спину. Он имел истинно царственную осанку; рассеченное глубокими морщинами лицо с орлиным носом, широким и плавным изгибом-разлетом бровей было лицом воина, много повидавшего, претерпевшего все, но так никем и никогда не покоренного. Его можно было бы принять за очень знатного ярла или короля Южных Берегов. Глаза его горели таким огнем, что выдержать этот взгляд могли лишь очень немногие. Маг Хедин, например.
   Хрофт носил простую одежду из серого холста, зато на его широком узорчатом поясе висел короткий и широкий меч в прозрачных ножнах, словно сделанных из хрусталя. Клинок казался выкованным из чистого золота; от меча исходило сияние – чуть приглушенного густого цвета осенних кленовых листьев.
   – А, Хаген! – расхохотался хозяин, хлопая гостя по плечу. – Давненько не заглядывал, совсем забыл старика! Ну, заходи, заходи, мне двери запереть надо, а то вечер близко. – Он вновь хохотнул, и Хаген улыбнулся шутке – кто ж не знал, что к этому жилищу ни Смертные, ни Бессмертные, ни Рожденные, ни Сотворенные не осмеливаются приближаться с недобрым.
   – Заходи, у меня эль как раз поспел, – продолжал говорить Хрофт, ведя гостя по длинной горнице с двумя очагами – одним возле самых дверей и вторым в глубине, около широченной постели, крытой мехами. – Садись, бери кружку да рассказывай, с чем пожаловал. Как почтенный Хедин?
   После первых же слов молодого тана Хрофт разом отбросил все шутовство. Он впился в собеседника огненным взглядом, точно намеревался прожечь в нем пару дыр; узловатые, очень сильные пальцы вцепились в стол,
   – Давненько я не слыхал ничего хуже, – проворчал Хрофт, когда Хаген замолчал, поднеся к губам здоровенную кружку с пенным темным элем, – И дело даже не в Гарме; с ним-то управиться можно, что он – пес, да и только, хоть и большой. А вот твоя преследовательница тревожит меня гораздо сильнее. С Хедином надо бы поговорить... – закончил он уже тише, потирая лоб и погружаясь в раздумье. Брови его сошлись к переносице.
   Несколько минут Хрофт размышлял, затем решительно хлопнул ладонью по столешнице.
   – Ладно! Что мы тут с тобой надумаем... все, глядишь, так и так по-иному повернется. Поэтому сейчас спи, утром я тебе скажу, что с Гармом делать. Всадницей этой я сам займусь... после того, как потолкую с твоим Учителем. Спи! И что бы ты этой ночью ни увидел и ни услышал – не удивляйся, не пугайся и не шевелись! Пока это еще не твое дело – хотя ты быстро растешь,
   Хаген знал, что здесь надо повиноваться без разговоров. И он повиновался, он умел это, ибо без умения подчиняться не будет и умения повелевать – так говорил Учитель.
   – Твои слова звучат так, будто Гарм – это вовсе не угроза?
   – Ты не совсем понял меня, – покачал головой Хрофт. – В одиночку – нет, не угроза. Его час далек, только в назначенный день битвы при Рагнаради обретет он власть пожирать и разрывать на куски Богов. Но ты прав, его пробуждение может вызвать появление здесь непрошеных гостей... – Хрофт скрипнул зубами, зло прищуриваясь. Ясно было, что у него обширные счеты с теми, кто может для усмирения Пса явиться сюда с Высоких Престолов. – Конечно, вырвись Гарм сейчас на волю, он причинит немало зла Смертным, а Боги любят их, и им придется вступиться. А если здесь появятся вестники Ямерта... лучше бы нам избежать этого. Так что спи! Утро вечера хоть и не мудренее, но на свежую голову легче думается.
   – А как же с Каменным Стражем?
   – Что да как, – недовольно проворчал Хрофт. – Сотворю нового, посильнее.
   – Чем его убили?
   – Чья-то воля превзошла мою, – нехотя процедил Хрофт сквозь зубы. – У этой Ночной Всадницы невесть откуда взялось в руках Белое Лезвие! И получить его она могла только от кого-то из Магов... Ладно! – Он поднялся, прерывая разговор. – Мне недосуг тут с тобой забалтываться. – Хозяин набросил на плечи толстый черный плащ с громадным, свисающим до поясницы капюшоном, перепоясался мечом, в правую руку взял увесистый посох. – Сиди здесь! – распорядился он. – Хлеб на столе, эль в жбане, окорок на балке. Долго не тяни; ни к чему тебе видеть, чем я тут заниматься стану,
   – Как будет угодно хозяину, – наклонил голову Хаген.
   Не имело смысла лукавить с владыкою Живых Скал, пытаться подсмотреть или подслушать. С теми, кто сильнее тебя, слово блюди свято, Хрофт появился только под утро, усталый и мрачный. Стены его жилища сотрясались всю ночь, по потолку гуляли бледные отсветы, во мраке за стенами перекликались холодные голоса – но понять, какие силы сошлись на зов Хрофта. Хаген так и не смог.
   Хозяин жадно опростал полуведерную кружку пива, крякнул, закусил и повернулся к Хагену. Глаза Хрофта горели мрачным огнем, недобрым и решительным.
   – Поел? Тогда слушай внимательно и запоминай правильно. Про преследовавшую тебя ведьму пока забудь – сперва встретишься с Хедином. Забыть забудь, но иди очень осторожно. На ночь устраиваешься – не ленись, окружай себя зачарованной Чертой. Путь тебе – на самый Утнордри, к Полю Гнипахеллир, – Хрофт остро взглянул в лицо Хагену – не дрогнул ли тот? Тан, оставался, совершенно спокоен. – Оттуда – ты должен знать – берет свое начало Черный Тракт, Путь в Ближний Нифльхель. Там, под землей, логово Гарма, Слуги Нижнего Мира постоянно таскают Псу на прокорм достающиеся им тела мертвецов – трусов, предателей, клятвопреступников, кого не принимает Небо. И, не просыпаясь, Пес пожирает все это. Оказавшись там, ты должен будешь добавить макового отвара в пищу Гарма, – Хрофт протянул Хагену небольшую флягу. – Не смотри, что его мало, – человека убьет одна капля этого зелья, а Псу едва-едва хватит, чтобы снова задремать. Хедин велел поторапливаться – есть другие неотложные дела, а это он считает для тебя несложным. Ты сумеешь, говорил он, сладить с первой заставой Стерегущих Темный Путь; это проще, ведь нападать будешь ты. Нужно проскользнуть к Утнордри незамеченным и как можно скорее. Поэтому я дам тебе проводника.
   В трех днях пути отсюда, посредине между Восходом и Полуночью, в Бастеровой Дебри живет, Бран Сухая Рука. Он доведет тебя до самого Гнипахеллира. Обычным порядком – это месяц или полтора пути, но Бран, знает вход в Лесной Коридор.
   – Лесной Коридор? – встрепенулся Хаген. Учитель упоминал об этом. Лес – это ведь не просто беспорядочно торчащие из земли сосны да елки. Это огромное, но вместе с тем единое существо, с невообразимо сложными и трудно постижимыми языком и сознанием, обладающее огромными силами. Одно из чудес его – Лесной Коридор. Человек ли, гном, или эльф, короче, тот, кого Лес признал своим, может, попросив о помощи, особыми заклинаниями открыть себе дорогу по тайным тропам, да таким, что за день пути покроет расстояние, которое по самым лучшим дорогам отнимет месяц. Таков Лесной Коридор, Путь. Насквозь.
   – Да-да, именно он, – кивнул Хрофт. – Там свои опасности – те же морматы, например, или пущевые хеды. Зато быстро, и Ночные Всадницы за тобой не уследят. Брану, чтоб он знал, от кого ты и зачем, передай вот это. – Хозяин Живых Скал протянул Хагену небольшой клочок пергамента с несколькими замысловатыми рунами. Значение каждой из них в отдельности Хаген понимал, но все вместе они складывались в совершенную, на его взгляд, бессмыслицу. К записке Хрофт присовокупил складной нож причудливой формы, работы явно подгорных мастеров. – Скажешь, это от меня, в подарок. Бран, он хорошие ножи любит. И ты сам знай: хочешь сделать Сухой Руке приятное – подари кинжал.
   – А кто он такой, этот Бран? – полюбопытствовал Хаген.
   – Человек, – ответил Хрофт. – Такой же, как и ты, Смертный, но владеющий кое-каким Знанием, хотя его, в отличие от тебя, никто никогда не учил, кроме Леса да Говорящей Земли.
   – Он владеет искусством слушать Говорящую Землю? – поднял брови тан.
   – Нет. Он не извлекает из нее никаких магических секретов, что не преминул бы сделать ты, Ученик Хедина. Для этого нужно особое умение, ты прав. Он же слушает ее так же, как обычный человек внимает музыке ветра и моря или чуть шумящего ночного бора... И если Бран что-то и умеет – то неосознанно. Скорее всего, он просто уснул как-то раз на клочке Говорящей Земли; обычному путнику это могло бы стоить рассудка, но Сухая Рука-то всю жизнь в Лесу! Тот, верно, и помог ему в первый раз. Одним словом, присмотрись к нему; будь с ним честен – и он, глядишь, тебе в чем-нибудь поможет.
   – Но я бы хотел знать... – начал Хаген.
   – Как я мог говорить с Хедином, что он мне сказал, где он и когда вы с ним увидитесь? – опередил его Хрофт. – Отвечу. Говорил при помощи Эритового Обруча, который он сам дал мне давным-давно; это своего рода ключ в Астрал, ты знаешь. Человеку, увы, им не воспользоваться, точнее – Хедин пока не нашел способа. Что он мне сказал – то вещи пока тебе во многом недоступные. Недоступные оттого, что узнай ты о них – и твоя уязвимость возрастет многократно. Вот сейчас, когда некоему Магу пришло на ум покончить с тобой, он... или она... вынуждены послать кого-то по твоему следу, прибегать к услугам столь грубых по их понятиям вещей, как сталь или яд. А если ты узнаешь нечто, обсуждавшееся сегодня нами с Хедином, то твоим врагам будет достаточно совершить некие действия – и ты умрешь от непонятной болезни и никак не сможешь защитить себя. Ты избегнул Диска Ямерта – но то, что могут бросить против тебя Маги, во сто крат смертоноснее... Теперь о том, когда ты увидишь Хедина, – как только справишься с Псом. Встретитесь вы здесь, у меня. Сухая Рука проведет. Твой Учитель вынужден прервать свое странствие. Дела наши неважные.
   – А что происходит в Хранимом Королевстве?
   – Видрир повел первые полки городских ополчений Приморья и свои дружины наперерез Хьёрлейву. Они встретятся дня через четыре. Видрир, скорее всего, одержит верх, но это обойдется ему недешево.
   Простившись с Хрофтом, Хаген двинулся дальше. Срок, который он назначил своим людям – до следующей луны, – заставлял его торопиться. Он жалел коня, но не себя. Помня слова хозяина Живых Скал, ехал осторожно – и не напрасно. Дважды видел морматов, но сумел укрыться, серые бестии не заметили его. К вечеру первого дня он выбрался из гор, заночевав уже в чистом ельнике. Долго прислушивался, приглядывался – не ползет ли кто, не крадется или не летит, – однако не заметил ничего подозрительного.
   А на следующий день лес внезапно сгустился, вздыбился непроходимыми дебрями, преградил дорогу глубокими оврагами, бесчисленными ручьями с заболоченными берегами, ощетинился высокими непролазными буреломами... Однако опытный глаз тана нет-нет, да и замечал то едва различимый старый затес, то обрубленные еловые лапы, то пенек недавно срезанного гриба. В лесу есть люди, и они неподалеку; но отыскать их – поди, попробуй! Сколько ни озирайся, даже взобравшись на вершину самого высокого дерева, – всюду одно и то же: зеленый ковер без конца и без края, и прогалин не видно. Смерть в таком лесу избалованному солнцем и просторами южанину, не знающему, куда податься среди бескрайних, заросших кривыми сосенками моховых болот, как отыскать укрытие и пропитание... Северный лес необитаем только на первый взгляд, на самом же деле он кишит жизнью. Проказливые древесные гномы прокладывают свои неприметные стежки; угрюмые тролли, заброшенные всеми, даже когда-то создавшим их Отцом Ночи, кое-как мастерят себе логовища в самом сердце глухих трясин; к древесным гномам приезжают покупать бревна и доски их соседи, деловитые карлики-купцы; горные гномы-кователи наведываются целыми обозами за крепежным лесом и чистым березовым углем для горнов. Гурры бродят в поисках добычи, мрачные хеды таятся от жгучих людских стрел да устраивают порой свои жуткие колдовские сборища... Это те, кого можно встретить телесно, – если, конечно, ты знаешь, как это сделать; но не меньше и тех, кого судьба обделила оболочкой, оставив один бесплотный дух. Много в лесу Хозяев. Так повелось исстари: их
   зовут Хозяевами, хотя в древесном царстве распоряжаются совсем не они, а люди, эльфы, гномы... Но у каждого болота, у каждого ельника имеется свой Хозяин. Они таятся под корягами, корнями, в сплетениях ветвей; их
   непросто увидеть, а уж говорить с ними могут и вовсе немногие. Все эти духи – подданные и слуги Ялини, Предвечной Хозяйки Зеленого Мира. Жизнь всех растущих созданий – под их неусыпным надзором, и если какой-нибудь глупый мужик станет попусту махать в лесу топором, то не пройдет и недели, как у него либо волки корову задерут, либо огород зарастет лебедой, либо хорек найдет
   лазейку в курятник... Лесные Хозяева знают все. Не упадет ни одна шишка, не засохнет ни одна былинка так, чтобы это осталось им неведомо. Хозяева вроде бы и правят Лесом, а в то же время и он ими, и не поймешь, кто над кем у них...
   В глубокой расщелине старого горелого пня Хаген приметил – благодаря урокам Учителя – едва видимые огоньки бледно-зеленых глаз. Он спешился, погасил посторонние мысли и мерно прочел свое собственное заклятье, предмет его гордости, пусть и не очень сильное, но в таких случаях безотказное. Никуда теперь не деться мелкому лесному духу.
   – Я тебя знаю, – объявил тот, поневоле выбравшись из своего укрытия. – Ты Хаген, Ученик Мага Хедина, прозванного Познавшим Тьму. Ты произнес Слова Силы. Что ж, спрашивай, я отвечу.
   Хаген стиснул зубы. Дурной признак. Лесные обитатели, случается, мстительны, им не следует знать имени обратившегося к ним с вопросом. Могут навести на след... и навредить сотней иных известных им способов. А, кроме того, они любят поговорить, заклинание их не столько сдерживает, сколько дает возможность слушающему понять их; но уж если дух говорит тебе «спрашивай – отвечу», значит, беседовать с тобой он совершенно не расположен и лишь подчиняется силе. Что ж, ладно, спросим по-другому.
   – Как мне пробраться в Рёдульсфьёлль? – задал Хаген совсем не тот вопрос, что хотел вначале.
   – И всего-то? Стоило меня беспокоить... – ворчливо заметил дух, но тут же одернулся. Заклинание обязывало его отвечать на вопрос и говорить правду. – Ступай на Полночь. Вечером второго дня минешь, дом Брана Сухой Руки. Затем... – И дух погрузился в довольно пространное описание пути в Рёдульсфьёлль, и без того прекрасно известного Хагену. А когда он закончил, так спросил в упор:
   – Отчего ты не хочешь говорить со мной по доброй воле?
   Хорошо духам – не краснеют, не смущаются.
   – Ты – враг, – бесхитростно ответил полупрозрачный собеседник тана. – Ты и твой Учитель.
   – Чьи мы враги?! – рявкнул Хаген, забывая, что перед ним не человек.
   Однако дух ничего не ответил. Это лежало уже вне пределов действия заклинания, произнесенного Хагеном. Понимая, что больше он здесь ничего не добьется, тан со злостью хлестнул жеребца.
   Теперь предстояло путать следы, сбивая с толку лесных обитателей, и выходить к жилищу Сухой Руки тайно, ибо Ялини хоть сама и кротка, но имеет могущественных слуг... Тут и Хрофт Брану не поможет.
   Началась тяжелая работа. В разные стороны поскакали сотворенные Хагеном фантомы – его точные призрачные двойники; а он сам, закрываясь, как щитом-невидимкой, всеми известными ему заклинаниями, пробирался к самому подворью Сухой Руки. По-настоящему, конечно, он не должен был идти туда – кто знает, потеряли его след возможные соглядатаи или нет, но выбора уже не оставалось.
   Неужто Зеленые Маги объединились против него и Учителя? Эта Ночная Всадница, как-то связанная с ними, получившая от кого-то из них Белое Лезвие и Диск Ямерта; лесные духи, слуги Ялини... А Ялини – Хозяйка Лесов – младшая, любимая сестра владыки Солнечного Света...
   И если дело действительно дошло до носителей Высших Сил, то ополчились они наверняка не против него, смертного Хагена, смертного человека, а против Мага Хедина, его Учителя. А он – так, что-то побочное. Привычная острая злость быстрыми толчками погнала кровь по жилам. Погодите, трупоеды, дайте только покончить с Гармом! Будь вы хоть трижды Боги...
   Однако тан не позволил пряному чувству овладеть собой. Злость – плохая помощница при произнесении Слов Силы; лишь на миг ослабил он усилия, чтобы остаться под прикрытием магического щита, – и тотчас явственно ощутил, как почуяли это и те мелкие лесные бестии, что остались у него позади. Вдобавок как манит зверя запах свежей крови, так притягивает чужая ненависть. Поэтому ему нельзя сейчас больше думать о затеявших эту охоту. В свое время он займется ими, а пока нужно добраться до Сухой Руки... и тут его внезапно охватило сомнение. Бран – плоть от плоти Леса, он не может не подчиняться или хотя бы не чтить Ялини, Лесную Владычицу. Уж не передан ли и ему соответствующий приказ?
   Хаген напряженно размышлял, делая широкие петли по зарослям. Из того, что Хрофт советовал ему идти с Браном, еще ничего не следовало. Если дело дошло до войны Магов в Реальности, обстановка станет меняться быстрее, чем на поле самой жестокой сечи. Он, тан Хединсея, к двадцати с небольшим годам взявший приступом не один город, вырвется из любой подстроенной людьми ловушки... почти из любой, а вот колдовская западня – другое дело. Его передернуло. Если под ударом Учитель – из него, Хагена, из Ученика мятежного Мага, постараются выжать все до последней капли. Хедин немало рассказывал о нравах и обычаях Магов; недаром он и сам ушел от них.