Перумов Ник. Тёрн

   Девушка выразительно подняла густые брови.
   — И, насколько я помню, во все времена сидхи и клоссы не шибко-то ладили. Равно как и сидхи с таэнгами. С тех времён, говорят, у клоссов сохранился один очень милый обычай — привязывать пленных сидхов над свежими посевами прыгожорки. И потом биться о заклад, сколько укусов выдержит жертва. Таэнги любят устраивать торжественные сожжения попавшихся в их руки сидхов. А их черепа, как правило, вываривают и делают из них охранные талисманы. Ты когда-либо слышала о таком?
   — Даже если и не слышала, что с того? Думаешь, испугаюсь, на коленках к тебе поползу за защитой?! Не на такую напал!
   — Знаю, что не поползёшь. Но и целый век на перевале ты не просидишь, хотя леса здесь и прекрасны, и чисты.
   — Забыл, кто я, дхусс? — последовало высокомерное.
   — Нет, не забыл. Надеюсь, что ты тоже вспомнишь, кем была, — подававшей такие надежды чародейкой своего народа, а вовсе не запуганной до полусмерти беглянкой, готовой хоть двести лет скрываться по чащам и буеракам, лишь бы не попасться на глаза добытчицам Некрополиса!
   — Откуда тебе знать, какие надежды я подавала?!
   — За простой сидхой Мастера Смерти не стали бы охотиться, рискуя весьма возможными осложнениями с державой Навсинай.
   Нэисс зашипела. Янтарные глаза вспыхнули, когти сами собой показали острия.
   — Я ручаюсь, что далеко ты не уйдёшь. Ещё три дня пути, и начнётся спуск к Гиалмарским равнинам. Если у тебя в голове нет никакого разумного плана, то нам лучше держаться вместе.
   — К воронам тебя, дхусс-всезнайка, — прошипела Нэисс. — Не пойму, чего ради я до сих пор с тобой толкую. С тобой, кто лечит некромансовскую тварь! Да любой мой сородич тебе бы башку за такое снёс и не промедлил!
   — Может, он и попытался б снести, — Тёрн усмехнулся, повёл могучими плечами. — Что ж, истиннорождённая, на всё твоя вольная воля. Иди, куда сердце велит. Но прежде рассуди…
   — Чего тут рассуждать?! Ты помогаешь Гончей — значит, с нею заодно! Может, ты таки некрополисовый подручный?
   — Ага, хорош подручный — дал тебе выспаться, вместо того чтобы спалить твою лозу, связать, одурманить и преспокойно потащить в тот самый Некрополис, получать заслуженную награду.
   — Может, ты шпионишь!
   — Н-да. Нет, я не спорю, это, конечно, блистательный замысел — сознательно дать тебе бежать, поставив в сопровождающие молодую и неопытную Гончую, а следом отправить бывалого соглядатая… Но, хвала всем богам, настоящим или вымышленным, наши славные некроманты на такое не способны. Иначе они бы уже подмяли под себя весь континент.
   — Хватит, — отрезала Нэисс. — Дальше у каждого своя дорога. Ты, раз уж неможется, оставайся и милуйся со своей зомбячкой, а я пошла. Дорога дальняя. У меня остался один должок — там, в Навсинае.
   — Счастливого пути, Нэисс, но мне кажется — ты совершаешь ошибку.
   — Как-нибудь сама разберусь, — надменно бросила сидха, не поворачивая головы. — За свои ошибки привыкла сама отвечать.
   — Что ж, удачи, — Тёрн отвернулся.
   Нэисс с гордо поднятой головой зашагала прочь. Одно движение, другое — и она уже скрылась из виду, мгновенно растворившись за серебристыми колючими занавесами.
   Дхусс тяжело вздохнул. Некоторое время смотрел вслед исчезнувшей девушке, качал головой, что-то бормотал себе под нос. Потом решительно встряхнулся, словно намокший пёс (злые языки выводили происхождение дхуссов от сторожевых собак древних богов, тех самых Семи Зверей). И — повернулся к Гончей.
   Та словно только и ждала этого момента. Антрацитовые глаза раскрылись.
   — Проснулась? — улыбнулся ей Тёрн. — Ну, как ты после вчерашнего? Я вытащил все иглы, следы могут ныть ещё дней пять-шесть, но если правда то, что болтают о Гончих Некрополиса, то ничего болеть уже не должно. На, попей, — он протянул снятую с пояса деревянную флягу — наверное, единственную имевшуюся у него вещь, кроме длинного боевого посоха.
   Тонкие бледные пальцы осторожно протянулись вперёд. Обхватили флягу. И почти что вырвали её из руки дхусса. Гончая припала к горлышку, словно во рту её не было ни капли уже невесть сколько дней.
   — А… ы… ох…
   — Пей-пей. Здесь добрая вода. Особенно после той дряни, чем потчуют в Некрополисе.
   Гончая наконец оторвалась от фляги. По точёному острому подбородку с ямочкой стекали прозрачные капли. Чёрные глаза уставились на спасителя.
   — Спасибо, — теперь она. говорила чисто и твёрдо, как северянка с побережья моря Тысячи Бухт. — Спасибо тебе, незнакомец. Моя жизнь стоит немногого, но всё-таки…
   Девушка сделала неуловимое, расплывающееся, почти неразличимое глазом движение. Из обоих рукавов серой куртки выскочило по игольчатому лезвию длинной в ладонь.
   — Благодарю за спасение и прошу направить путь мой, — клинки скрестились, а сама она опустилась на одно колено и склонила голову.
   — Встань, Гончая. Кстати, сказала б, как тебя зовут по-настоящему. Или тебя продали такой маленькой, что уже и не помнишь?
   Угольно-чёрные глаза запылали ничуть не слабее янтарных.
   — Нет, спасший. Меня зовут Стайни. Кое-что я, конечно же, помню, хотя попала в Некрополис ещё девчонкой. Ты прав, меня продали… родители мои умерли, а у родственников хватало своих ртов. И тут очень кстати в городок наш приехали отборщики Некрополиса…
   — Откуда ты родом? — перебил её Меченый.
   — Гварон.
   — Гварон?.. Королевство Акседор?
   — Ты прекрасно осведомлён, спасший. Но как же мне называть тебя, кого благодарить?
   Дхусс усмехнулся:
   — Не вижу смысла что-то скрывать и не верю в особую магическую власть имён. Я Тёрн.
   — Тёрн? Странное имя… У дхуссов таких имен не бывает.
   — Совершенно верно. Я не дхусс, хотя и похож на него.
   — А ты откуда, Тёрн?
   — Издалека, Стайни. Из такого далека, что даже и не представишь себе.
   — Странно, а по-нашему говоришь свободно…
   — Я знаю много наречий.
   — Откуда?
   — Да так… — уклонился от прямого ответа Тёрн. — Много где странствовать пришлось…
   — А выглядишь совсем молодым…
   — Это от дхуссов, они и перед смертью молодыми кажутся. Что теперь думаешь делать, Гончая… Стайни?
   — Не называй меня Гончей, — поморщилась та. Осторожно попыталась встать и, похоже, немало удивилась, когда ей это удалось. — Мне, похоже, повезло, как… как… — она медленно подняла руки, закрыла лицо ладонями, и тут голос её сорвался. — Неужто это кончилось?.. Неужто? Я… свободна?..
   Глаза дхусса чуть сощурились, вроде бы с удивлением.
   — Ты не свободна, — осторожно подбирая слова, проговорил он. — Просто потеряла много того, что у тебя текло в ясилах вместо крови, вшитые вместилища декоктов ещё не возместили убыль. Скоро ты станешь прежней, Стайни, не обманывай себя. На этом и держится власть Некрополиса. Если бы для освобождения Гончей оказалось достаточно устроить ей хорошее кровопускание!.. Нет, всё не так. Но я знаю, как нам быть. Собственно, не требуется ничего сверх того, что я и так собирался сделать, впрочем, кое в чём ты права — тебе и впрямь невероятно повезло. Сидха Нэисс всадила в тебя четыре Иглы-до-Сердца, и ни одна не оказалась смертельной. Ты каким-то образом выжила, хотя должна была истечь кровью ещё до утра. Вместо же этого ты поползла следом за беглянкой. Ну, а потом…
   — А потом ты меня спас, — не отрывая блестящих глаз от дхусса, проговорила Стайни. — Спас Гончую Некрополиса, отвратительное чудовище, противное всем людям создание злобной магии, движимое…
   — Перестань, пожалуйста.
   — Ты вот так вот… веришь мне?
   — Иглы сидхов сослужили тебе одну службу, за которую, по справедливости, ты должна была бы поблагодарить Нэисс.
   — Это какую же? — Тёрн не отличался высоким ростом, но миниатюрной, похожей на маленькую резную статуэтку, Стайни приходилось всё равно задирать голову, чтобы взглянуть ему в глаза.
   — Боль перебила большую часть наложенных на тебя заклятий, Стайни. Как я уже сказал, ты потеряла много крови, а вместе с ней — и большую часть эликсиров, подмешанных тебе в вены. Потому-то мы и можем сейчас с тобой разговаривать, а не сражаться.
   — Откуда ты всё это знаешь? — поразилась Стайни. — Где такому учат? Хочу туда!
   — Туда, где такому учат, далеко не каждого встречного-поперечного пустят, — вздохнул Тёрн.
   — О! Так тебя изгнали? — попыталась угадать девушка.
   — Долгая история, Стайни.
   — Так отчего б не рассказать? Хотя бы и по дороге. Если хочешь, я тебе свою первая расскажу. А? Идёт?
   Тёрн как-то странно взглянул на Стайни. Сейчас она казалась самой обыкновенной девушкой, словно за её плечами и не лежал кровавый путь Гончей Некрополиса, чья мрачная слава разошлась от одного земного Предела до другого.
   Стайни словно угадала его мысли.
   — Да, конечно, — плечи её безнадёжно опустились. — Понимаю. Спасать раненую — это одно, а доверять — совсем другое. И ты прав. Большинство-то служит Некрополису совсем не потому, что их чем-то там одурманили.
   — Знаю, — кивнул Тёрн. — Дурман мало-помалу проходит. Когда Гончая по-настоящему превращается в чудовище. Тогда остаются только боевые эликсиры — для силы, быстроты, меткости… Монстром же она становится, конечно же, не внешне. Внутренне. Мне приходилось слышать о таких, что выхватывали младенцев из колыбелей и пожирали на глазах у матерей. Одни — прямо сырыми, другие растягивали удовольствие, жарили… — Голос Тёрна дрогнул, в глазах блеснуло тёмное пламя.
   — Верно, — Стайни опустила голову. — Дурман проходит. Мне тоже это говорили… подсказывали. Только когда… когда этодействует, никаких сил не хватит перебить отраву. И самонаилучший маг не поможет тоже.
   — Не вини себя, — Тёрн успокаивающе коснулся её плеча. — Ты, конечно, немало натворила… но ведь за себя тогда не отвечала.
   — Д-да… к-конечно, — запинаясь, Стайни отвела глаза. — Конечно… не отвечала…
   — Ну, и что ты теперь собираешься делать?
   — Не знаю, — она развела руками. — Ч-честное слово, не знаю. Идти некуда и не к кому. Тем более если, ты говоришь, скоро всё вернётся обратно…
   — Боюсь, что да, Стайни. Если всё, что я слышал о Некрополисе, — правда, то тебе надо как можно скорее избавиться от ядов, что ты носишь в себе. Я тут помочь не смогу, требуется опытный и знающий алхимик. По счастью, в здешних местах как раз есть один такой — мэтр Ксарбирус. Я ведь к нему и направлялся. Так что, пойдёшь со мной?
   — Пойду, — согласилась она без малейших колебаний.
   — Даже не спрашиваешь, что потом?
   — Ты спас мне жизнь — для чего тут вопросы?
   — А если бы я предложил тебе заняться тем же самым, что и Гончие?
   — Шутишь, отмахнулась Стайни. — Ты же… ты же чист, Тёрн, не знаю, в какой святой купели отмыт, но… В паладины б тебе податься — цены бы не было.
   — В паладины… — вздохнул Тёрн. — Настоящие паладины перевелись давным-давно. А те, что остались… ложь, лесть и страх. Ничего больше. Орден Правды сейчас — одно название, не больше. В отличие от рыцарей Чаши или, скажем, Розы, быстро сообразивших, что к чему, с кем и против кого следует дружить в этом мире.
   — Силён ты судить, — покачала головой Стайни.
   — Я не сужу, Стайни. Просто знаю, видел своими глазами… Ну, так что же, пойдём? Надо перевал одолеть, а потом вниз, к Семме.
   — А ты что же? — наморщила лоб Стайни. — К этому мэтру Ксарбирусу, а дальше куда? Такой, как ты, не может без цели блуждать. Ты, настоящий рыцарь и паладин?
   — Я-то? — Широкие губы Тёрна растянулись в некоем подобие усмешки. К мэтру у меня кой-какие вопросы скопились, главным образом про Гниль, а потом… Я, в общем, не блуждаю. Я — бегу. Как и ты.
   — От кого? — тотчас же жадно спросила Стайни. — От некросов?
   — Если бы…
   — Так от кого же? Ну, скажи ж, не томи!
   — От себя, Стайни.
   — О как! — Она озадаченно воззрилась на Тёрна. — Темнишь ты, дхусс-спаситель. Ну да я тебя пытать не стану. От себя, значит? Да разве от себя убежишь?
   — Как знать, — загадочно отозвался дхусс. — Главное — не сдаваться. Глядишь, и получится. Особенно если есть настоящее дело.
   — Это скорее как через свою тень перепрыгнуть или там локоть укусить, — пожала плечами Стайни.
   Лицо Тёрна посуровело.
   — Ладно, хватит разговоры разводить. А то, не ровен час, другие Гончие пожалуют. Выяснять, что случилось со знатной пленницей.
   — Другие Гончие? — зябко вздрогнула девушка.
   — Другие Гончие, — кивнул дхусс-странник.
   — Неоткуда им тут взяться, — сбивчиво забормотала Стайни.
   — Может, и неоткуда, а только в Державе говорят, будто Гончие поодиночке не ходят.
   — Правильно говорят. Но… я-то одна была! Это точно! Мне сам Мастер так сказал, отправляя!
   — А на других заданиях?
   — Там со мной другие Гончие были. И перед выходом мне про то говорили. Я знала!
   — Хм… ну ладно. Идём, Стайни, но идём сторожко. Нам до заката надо во-он до той горы добраться.
   — Ой! Высокая какая! Это мы что ж, на неё полезем?
   — Нет, конечно. Справа обойдём, есть там одна долинка. Мы пойдём, а ты мне рассказывать станешь.
   — Про что же?
   — Как про что? Сперва о том, что это за история с похищением сидхи, почему на козлах сидели бреонны, да ещё в цветах Дир Танолли, а потом, когда закончишь, ещё про тебя поговорим. Идёт?
   — Идёт, Тёрн. Ты меня спас, тебе и дело ставить. Ну, значит, слушай. Только я лучше с самого начала… А потом уже про бреоннов. Так оно всё вышло…
 

Глава 2

   — Как всё это началось, теперь уже во всех подробностях и не вспомнить. Маленькая я была. Жили мы с родителями в городишке под названием Гварон. До моря — моря Тысячи Бухт — далеко, до гор — до Реарских гор — близко. Дыра жуткая, скажу я тебе. Особливо после того, как на Некрополис насмотрелась, да и в Державе Навсинай побывать довелось. А дома… Храм помню, в самом центре, старый Храм Единорога. Жрецы все давным-давно ушли, вокруг торжище раскинулось. Мама там флаки продавала… мы их всей семьёй растили. Никогда не пробовал?
   — Даже никогда и не слышал.
   — О, ну вот, наконец-то хоть что-то, о чём ты даже не слышал! А я-то уж было решила, ты всё обо всём на свете знаешь. Флаки — это овощ такой. Наш, северный. На грядках растёт. Размером с голову, сам из себя весь красный, в кожуре. Сытный очень — даже мяса не надо. Зимой только этими флаками и спасались. Сестрёнку помню… у неё волосы золотые были. Как и у меня… раньше.
   — В Некрополисе и это сделали?
   — И ещё много чего… Вроде ещё братья у меня имелись, но тут совсем ничего, чисто в памяти. А сестрёнка — да. Любила меня, возилась, играла… Старшая она была.
   — А потом, Стайни?
   Лес отступал, оставаясь выше по склонам. Суровые ели Уступили место гибким, пронизанным солнцем опахалам. Из чащи выбежал и весело запрыгал по камням чистый ручей, в текучую воду окунула ловчие листья быстрохватка. Распадок вёл вниз, вливаясь в широкую долину, за которой, подёрнутые сизой дымкой, поднимались вершины главной цепи Таэнгского хребта — а за ними лежали вольные равнины Гиалмара, пересечённые нешироким в среднем течении Делэром.
   — Потом… потом что-то с погодой случилось, наверное. Хотя это я уже сейчас понимаю, тогда-то нет, конечно. Зима ударила — ужас! Птицы-полёвки на лету замерзали. Сеять пора настала — а всюду снег ещё лежит. Потом жара навалилась-накатила, снег в несколько дней стаял, с моря тучи наползли, холодные ливни хлынули, всё вокруг затопило, посевы озимые смыло к бездне, а что не затопило, то на корню сгнило. Потом — Гниль навалилась, а вместе с нею летом, помню, мор пришёл.
   — Белая Смерть?
   — Она самая, Тёрн. Ох… не приведи бездна снова увидеть. Дома заражённые заколачивали снаружи и жгли со всеми, кто внутри, не разбирая — больной, здоровый… Тогда-то впервые к нам навсинайцы пожаловали. Перешли через горы, не шутка… Мол, мы поможем, если под руку Державы пойдёте. Чем дело кончилось, ты, наверное, знаешь.
   — Аарминус Второй, король Акседора, ответил отказом, — заметил Тёрн. — Страшился, что Держава закрепится на берегах моря Тысячи Бухт и одно за другим передавит все свободные королевства. Он не испугался боевых големов, поднял ополчение, вассалов, ленников и двинул все силы к Гварону, заявив южанам, что его люди справятся сами. Навсинайцы не приняли боя, отступили. Что-то другое, видать, у них замышлено тогда было. А добрый король Аарминус Второй решил, что самым лучшим способом разом спасти свои владения от Гнили и Белой Смерти…
   — Будет окружать заражённые деревни и городки тройным кордоном и расстреливать всех, кто попытается выбраться оттуда. Пока все сами не перемрут. А потом зима очистит дома и поля от заразы.
   — Очень мудрый план, — кивнул Тёрн, и глаза его вновь сверкнули. — Вполне в духе и традициях королей Акседора.
   — Тогда и пришли некросы. Как они пробрались через кордоны Аарминуса, я ещё долго понять не могла. Родители мои к тому времени уже умерли… Гниль их достала. Сестрёнка тоже, от Белого мора. Их никого не хоронили. Дом сожгли.
   — А ты как же?
   Стайни опустила голову.
   — Не помню, Тёрн. Уползла как-то, наверное, я тогда точно зверь была. А может, и впрямь — живучей оказалась, обошли меня и Гниль, и белая зараза. Дальше — только тётка моя двоюродная, муж её… Они-то меня и продали. Сказали, и без того из-за осады своих детей не прокормить. А некросы стали предлагать за детей деньги.
   — Ты это помнишь? Или потом уже поняла?
   — Помню. Дядьку помню, страшного такого, худого, кожа да кости. Одет во всё серое, чёрные глазищи так и сверкают. Я испугалась ужасно, а тётка давай меня ему совать. Мол, я так жрать сильна, что всю семью скоро по миру пущу, мол, никакая зараза меня не берет, а потому… Словом, он меня купил, старик тот.
   — Мастер Латариус, — Тёрн не спрашивал, он утверждал.
   — Верно. Мастер Латариус. Что, дхусс, ты и там успел побывать, если знаешь Мастеров Смерти? Ну, тут, собственно говоря, предыстория кончается. Начинается история. Привезли меня в Некрополис. Там-то не приходилось бывать, Тёрн?
   — Шутки у тебя, Гончая… Нет, не приходилось.
   — Не приходилось… а Мастера Латариуса знаешь. Ну да ладно, дело твоё, захочешь — сам расскажешь. Город громадный, на слиянии рек Ашвен и Дирх, далеко на востоке… А мы только и видели, что самый центр, цитадель да бараки. Ну и ещё классы.
   — И этот город, конечно же, угрюм, мрачен, сер, охвачен вечным страхом, и Надзирающие неутомимым шагом меряют мощённые блестящим чёрным камнем улицы?..
   — Ты нормально говорить можешь, Тёрн? А то ровно сказитель.
   — Извини, Стайни. Просто даже к очень серьёзным вещам иногда нельзя относиться всерьёз.
   — Надзирающие на то и Надзирающие, чтобы не слоняться по улицам, а надзирать. Мостовые там, конечно, есть, но не чёрные и не блестящие. Есть серые, есть красноватые, есть даже смахивающие на малахит. И дома там самые разные. Есть угрюмые, а есть не очень.
   — Я слышал, там нет ни одной травинки, ни одного деревца…
   — Неправильно слышал, — поморщилась Стайни. — Зелени там хватает. Мастера не дураки — пыль да дым собственных мануфактур глотать. Да и вообще там всё по уму устроено. Мастера своё добро берегут. И тех, кто им служит, они тоже берегут, не мучают попусту. Вот если кто, как я, задание провалит… тогда да, пощады не жди.
   — А это вот неумно, кстати, — заметил Тёрн. — Если Гончая будет знать, что за неудачу ей никогда не удастся оправдаться…
   — Тем, кто заслужил, удастся, — возразила Стайни. — Тем, кто… кому уже никаких снадобий не надо. Я имею в виду — тех, кто Гончие в душе…
   — И как вас учили? Чему — не спрашиваю, это и так все знают.
   — Сперва поили бездна ведает чем. Резали и сшивали…
   — Да, невероятная подвижность суставов, гибкость позвоночника… — вскользь заметил Тёрн.
   — Упражнения, упражнения… Я была словно в тумане. Поступки помню, а вот что я при этом думала — как ножом отрезало. Потом стали стравливать нас друг с другом. Чтобы бились до смерти. Я… я выжила. Четыре схватки.
   — Немного вроде как? По меркам-то Некрополиса?
   — Нас было шестнадцать. Выжила я одна.
   — Безумцы, —Тёрн схватился за голову.
   — Да нет. Мы, шестнадцать, были… как бы это сказать… из неудачных. У нас всё получалось плохо. Так что эти схватки были просто отбраковкой.
   — А что стало с теми, кто… не прошёл?
   — Сразу видно — опытный человек спрашивает. Зомбировали их, вот что с ними стало. Отбросы, я ж сказала. Что с ними ещё делать? А так хоть послужат. Не хочу даже вспоминать, для чего.
   — Понятно. Не вспоминай, Стайни.
   — И… пожалуйста, Тёрн… я хоть и обещала всё рассказать, но… не спрашивай меня, что я делала на службе Некрополиса. Не могу. Тогда-то как в тумане всё делала, а сейчас, как стало накатывать…
   — Чего ж тут спрашивать, — вздохнул Тёрн. — Хотя, судя по твоему ошейнику, отличилась ты не очень.
   — Верно, — кивнула девушка. — Никакие снадобья не могли тут помочь.
   — Оставим это. Нам идти ещё долго.
   — А… а что потом, Тёрн?
   — Ты сама решишь, Стайни. Моё дело — дать тебе возможность это сделать.
   Стайни воззрилась на Тёрна, широко раскрыв дивные свои чёрные глазищи.
   — Нет, ты точно с небес спустился, Тёрн. Может, ты и есть тот самый Восьмой Зверь во плоти? Восьмой, объединение и квинтэссенция остальных Семи?
   — Что толку спрашивать, Стайни? Я не отвечу.
   — Да я, собственно, и не настаиваю… Слушай, Тёрн, а вот как у нас насчёт еды? У меня только это, — она повела узкой аристократической ладонью над поясом, и тот послушно раскрылся. Мелькнули какие-то узкие и плоские пузырьки, нечто напоминающее полоски вяленого мяса. Тёрн резко схватил девушку за плечо, останавливая.
   — Вот к этому тебе теперь нельзя прикасаться ни в коем случае. Я не так много знаю о Гончих и боевой алхимии мастеров Некрополиса, но сейчас нам надо протянуть как можно дольше, пока эликсиры вновь не превратили тебя, гм, в прежнюю. Если, конечно, ты не собираешься вернуться в Некрополис, дабы по собственной воле предстать там перед строгим, — он усмехнулся, — но, разумеется, справедливом судом Мастеров.
   Стайни вздрогнула и сделала движение, словно порываясь опорожнить пояс.
   — Не надо. Кое-что из этого может нам пригодиться, — остановил её Тёрн. — Только сама ни к чему не прикасайся, ладно? А еды я добуду. С мясом, извини, не получится. Зверей я не убиваю, в лесу и без того достаточно съестного. А ты пей, пей побольше.
   — Нас учили есть всё, что попадётся, — отозвалась Стайни. — Но всегда следовало принимать это, — она коснулась затянутого пояса.
   — Обойдутся, — усмехнулся Тёрн. — Ну, так как с твоей историей дальше? Как случилось так, что пленную сидху везли в Некрополис, представляя дело так, словно тут действует Держава Навсинай? Я так понимаю, вас ждал корабль где-то в одном из свободных королевств? И вы должны были через море Тысячи Бухт добраться до владений серых Мастеров? У них ведь есть порт на восточном побережье, Скришшар, если не ошибаюсь?
   Стайни кивнула:
   — Не ошибаешься, Тёрн. Это… не первое моё задание. Мастер позвал меня, когда я вернулась с очередного — против повстанцев, они опять разорили наш пограничный пост…
   — Наш? — Тёрн выразительно взглянул на Гончую.
   — Ой, нет, конечно… — смутилась она. — Привычка, Тёрн, прости…
   — И что же было дальше?
   — А вот что…
 

* * *

 
   Стайни чётко вскинула открытую ладонь, пальцы плотно сжаты. Она салютовала Мастеру. В Некрополисе имелось множество Мастеров различных степеней посвящения и, соответственно, разного умения. Однако все секреты их различий ревниво сохранялись в пределах замкнутой корпорации, так что простые Гончие и рядовые ратники никогда не знали, какое в действительности положение занимает отдающий им приказы человек в скромной серой одежде. Мастера словно нарочно поддерживали эту неразличимость — никто не носил бород или усов, все как один брили черепа, все как один одевались в одинаково безликие куртки и плащи цвета прогоревшей золы. Никогда не случалось так, чтобы Мастера давали кому-то заметить, кто из них старший, — особенно в присутствии рядовых слуг Некрополиса.
   Стайни получала приказы от трёх Мастеров: Доминара, Силауга и Ошгрена. Откуда они родом, девушка не знала. Мастера собирались в Некрополис из самых разных земель, их говор заметно отличался, но, пожалуй, кроме старательно маскируемого акцента, Гончая ничего иного заметить не могла.
   Сегодня это оказался Ошгрен. Невысокий, едва ли на палец выше миниатюрной Гончей, он ждал Стайни в одной из сотен крошечных келий здания Гильдии Мастеров, в сердце огромной цитадели. Само строение не выглядело ни особенно мрачно, ни чересчур зловеще. Да, отделали его большей частью чёрным диабазом и серым гранитом, пересечённым редкими прожилками белого мрамора. Снежно-чистые полосы рассекали вычурный фасад громадной постройки и, если смотреть издалека, складывались в непонятные письмена, непохожие даже на употреблявшиеся в Некрополисе руны. Твердыню Мастеров возвели на краю старого и глубокого карьера, откуда в стародавние времена, по поверьям, добывали Камни Силы. Залежи давно истощились, но рабы древней Империи, само название которой кануло в небытие, с трудолюбием настоящих жуков-землероев всё копали и копали, пока паутина подземных выработок не превратилась в исполинский карьер. Говорят, так владыкам Империи удалось найти несколько последних Камней Силы и почти на два столетия отсрочить свой неизбежный конец.