Перумов Ник. Тёрн

   Дхусс не ответил. Стоял, сгорбившись, сжимая и разжимая кулаки, ссутулившись и втянув голову в плечи.
   — Ладно, пошли, — проговорил он после долгой паузы уже своим обычным голосом. — Погубленное не воротишь. Но у тебя большой долг передо мной, Стайни.
   — Почему? — вдруг резко спросила Гончая. — Перед той сидхой… да, признаю. А перед тобой?
   — Может, ты и узнаешь. В своё время. — Дхусс уже шагал по тропинке. — А ты не молчи, начала уж — договаривай…
 

* * *

 
   …Оставленный позади «подарочек» действительно сработал как надо. Никакие огненные шары магов, никакие драконы и близко бы с ним не сравнились. Над лесом высоко в ночные небеса поднялся столб пламени, на краткое время осветив всё вокруг не хуже дневного светила. Гончая не думала о гибнущих сейчас жуткой смертью в разожжённом ею пламени. Ей… ей было хорошо. Словно что-то перестало жечь изнутри, словно тело наконец примирилось с выпитой алхимической отравой.
   …Последний сидх выскочил прямо перед ней — страшный, перемазанный копотью, левая щека рассечена до кости, края раны черны от яда (видно, досталось от одного из «химических зверей»), — но на ногах он стоял крепко и лёгкий, узкий меч держал уверенно. Меч странный — там, где полагалось кончаться эфесу и где должен был размещаться противовес, из рукояти выходил ещё один клинок, длиной примерно в пол-локтя, прямой, трёхгранный, словно специально предназначенный пробивать в ближнем бою пластины доспехов.
   Гончая к тому моменту уже устала, очень устала. Слишком туго натянуто всё внутри, слишком много она выпила того, чего пить не следовало, слишком далеко зашла по этой дороге. Рука в перчатке дрогнула, меч прошёл не косо, чтобы, едва задев шею сидха, вспороть её, а прямо, да ещё и медленно, сидх успел закрыться. Железо столкнулось, разлетелось, а сидх вдруг оказался совсем рядом, мокрой от собственной крови рукой хватая Гончую за кисть, сжимающую эфес. От раны не щеке шёл резкий кислый запах разъедающего плоть яда, сидху оставалось жить совсем недолго, он это, похоже, знал и спасать себя не собирался.
   Выворачиваясь, Гончая пнула сидха в колено, рванулась в сторону, крутясь вокруг себя, однако противник держался крепко. Не расцепляясь, они ударились о дерево, Гончая выпустила свою ношу, освобождая вторую руку, но поздно. Очень некстати подвернулся покрытый мхом камень, мечи столкнулись раз, другой, а потом клинок Гончей в какой-то момент оказался внизу, сидх взвизгнул, ударил. Стайни уклонилась, мечи столкнулись прямо на камне, оба вырвавшись из мокрых от пота и крови ладоней. Сидх хрипя, ткнул Гончую прямо в грудь трёхгранным шипом, острие оцарапало кожу, но Стайни уже успела выхватить короткое, всего в палец длиной, тонкое лезвие и всадила его сидху в горло.
   …Уже никто не мешал ей выбраться из чащи. Все ловушки разом словно умерли. Без всяких приключений измученная Гончая вынесла свою добычу под чистое ночное небо. Как следует связала — но мягко, чтобы не затекли руки и ноги пленной.
   До самого места, где Гончую ждал закрытый возок с парой бреоннов в ливреях Шкуродёрни, сидха так и не пришла в себя. Это было хорошо, оставалось лишь время от времени прикладывать к лицу пленницы смоченную дурманящим настоем тряпицу. Слуги-бреонны Гончую боялись до судорог и повиновались не то что её слову, а взгляду или просто движению глаз. И всё шло хорошо — вплоть до самого Таэнгского хребта. Как сидхе удалось развязаться, как удалось перебить действие усыпляющего снадобья — Гончая так и не узнала. Она тоже поддалась усталости — эликсиры Некрополиса выходили с кровавой рвотой — и на какой-то момент действительно расслабилась. Схваченная лежала тихо, не шевелясь, и Стайни привалилась спиной к стенке возка, отяжелевшие веки сомкнулись сами собой и…
   И следующее, что она помнила, была только боль.
 

* * *

 
   — Ты прав, Тёрн. Некрополис не прощает неудач. С меня содрали бы шкуру, в прямом смысле этого слова. А если я сама не вернусь почему-то — они всё равно пустят за мной следом трёх или даже четырёх Гончих, из тех, кому уже снадобий не надо. Ну, кроме ядов, конечно же, или там поджечь что-то.
   — Посмотрим, Стайни, — голос дхусса звучал стеснённо и глухо. — Посмотрим. Не Некрополис твой главный враг, ты должна понимать.
   — А кто ж тогда?
   — Ты сама.
   — Вот ещё! С чего это ради?
   — Сама ведь говорила — от себя не убежишь.
   — А я и не стараюсь. Это ж не я все те дела творила. Опоили меня, одурманили, я и не…
   — Молчи! — внезапно рявкнул Тёрн. — Молчи. Раскаяться тебе надо, не передо мной, даже не перед Нэисс — перед собой…
   — Тьфу! Тёрн, ты точно как говорун странствующий ерунду понёс. Каяться, от себя не убежишь… Словно и не воин.
   Дхусс угрюмо усмехнулся:
   — Некрополис — он внутри тебя, Стайни. И не только его эликсиры, с ними мы и многоучёный Ксарбирус, сподобь Семь Зверей, справимся. Если ты останешься такой же, как  была, — Некрополис тебя найдёт. Потому что ты будешь думать как Мастера, действовать как Мастера, и не надо к прорицателю обращаться, чтобы узнать, что ты предпримешь дальше. А не покаявшись, совесть свою не разбудив, над убитыми тобой не зарыдав — гвоздь Некрополиса тебе из себя не вытянуть. Ты уж мне поверь.
   — А что? Ты уже на себе пробовал? Уж не Гильдии ли Мастеров ты…
   — Нет, никогда. Никому не служил и служить не буду, — оборвал девушку Тёрн. — Ладно. Идём дальше…
   О пропавшей сидхе словно и не вспоминали.
 

Глава 3

   Тёрн и Стайни преодолели горы за два дня пути. Таэнгский хребет остался позади, начался долгий и медленный спуск на равнину. Земля тут казалась свободной от любого и всяческого зла, пустынные каменистые ущелья жили сами по себе, здесь не стучали топоры лесорубов, не скрежетали гружённые камнем повозки гномов, везущих на продажу мраморные глыбы.
   — Почему тут так? Богатые ж места, — недоумевала Стайни.
   — Людям пока хватает и места, и занятий, — рассудительно заметил Тёрн. — Но вскоре они появятся и здесь. Не поселенцы, не отдельные караваны — грядёт исход, Стайни, исход из городов и старых держав, которые изо всех сил сейчас и стараются захапать как можно больше пока ещё Пустой земли — чтоб бежать стало некуда. Этим заняты и Некрополис, и навсинайцы, и свободные королевства, и Повстанцы всех мастей, и торговые гильдии: их фактории превращаются в крепости, крепости — в города, города — в полисы. Идёт зарождение новых царств, Стайни, и не могу сказать, что мне это бы очень нравилось. А вдобавок куда приходят люди, то за ними следует и Гниль.
   Гончая пожала плечами, растерянно потёрла лоб узкой, совсем не крестьянской ладонью.
   — Я никак в толк не возьму, Тёрн… откуда ты всё это знаешь? И это, и ещё множество всякого-разного… И рассуждаешь так странно. Откуда ты всё-таки взялся?
   — Неправильный вопрос, Стайни, — отрезал дхусс.
   Эти дни они разговаривали мало. Гончая после слов Тёрна о покаянии (явно ей не понравившихся) держалась независимо и отстранённо, мол, и сами не пропадём, как говорится, «плавали — знаем». Дхусса это, казалось, ничуть не задевало, куда больше норова строптивой Гончей его волновали эликсиры Некрополиса: яд никуда не делся и сейчас втихую пытался вновь подчинить взбунтовавшуюся Стайни её грозным Мастерам. Тёрн то и дело заставлял девушку останавливаться, вертел туда-сюда, словно тряпичную куклу: казалось, он отыскивает какие-то особые, одному ему ведомые знаки.
   Петлявшая меж диких скал звериная тропа теперь шла под уклон, суровые леса, где деревья щетинились иглами, уступили место светлым и звонким предгорным рощам, тут вовсю распевали птицы, а на ветвях покачивались первые гроздья ранних в этом году орехов.
   Неведомо, о чём думала Гончая. Может, о правдивости слов Тёрна, что ядовитая алхимия её Мастеров продолжает работу и вскоре она, Стайни, вновь станет «прежней», то есть предавшей Некрополис Гончей, на коленях ползущей к своим Мастерам и заранее трепещущей в ожидании неминуемой и ужасной участи? Может, освободись она и в самом деле от власти латариусов, ошгренов и прочих силаугов с доминарами, девушка не осталась бы со своим непонятным спасителем?
   Так или иначе, но когда Таэнгский хребет был уже пройден и оставалось перевалить через последнюю холмистую гряду, Стайни внезапно стало плохо. Девушку рвало кровью, всё тело покрылось липким холодным потом, глаза закатывались, ноги подгибались, пальцы рук дрожали крупной дрожью.
   Вскоре Тёрну пришлось тащить Гончую на плечах, кое-как замотав собственные шипы мягкой тряпкой. С каждым часом ей становилось всё хуже и хуже, вскоре Стайни и вовсе потеряла сознание. Могучий дхусс нёс её легко, но лицо его сделалось чернее ночи.
   Несколько раз он опускал почти невесомое тело наземь, рыскал окрест в поисках каких-то трав, разводил огонь, наскоро кипятил воду в жестяной кружке, нашедшейся среди снаряжения Гончей, заваривал остро пахнущий настой, вливая его в безвольно раскрывшийся рот девушки. Она глотала, на какое-то время смертельная бледность покидала её щёки, но действие лекарства продолжалось недолго.
   — Ч-что со мной, Тёрн? — еле слышно прошептала Стайни, раз ненадолго придя в себя. — Оно… требует меня обратно?
   Дхусс мрачно кивнул.
   — И это случилось раньше, чем я рассчитывал, — нехотя признался он. — Мы ещё слишком далеко от Ксарбируса. Но ты не сдавайся, слышишь, ни за что не сдавайся. Что тебя рвёт — это хорошо, твоё тело сопротивляется отраве, оно не хочет обратно. На, пей, пей как можно больше. Даже если не хочется.
   Бледная, с запавшими глазами Стайни покорно кивнула.
   К вечеру, однако, неутомимо шагавший дхусс наткнулся на аккуратно сработанную изгородь — стволы молодых Деревьев были согнуты и привязаны к другим, более толстым так, что получилась непреодолимая живая завеса.
   И без того нахмуренные брови Тёрна совсем сошлись у переносицы, однако он и не подумал остановиться или свернуть в сторону. Без особого труда, с бесчувственной Гончей на плечах, перебрался на другую сторону. Обернулся, окинул взглядом изгородь, зло усмехнулся, словно наконец встретив нечто знакомое — и притом весьма неприглядное.
   За изгородью нашлась узкая неприметная тропочка, петлявшая среди буйных зарослей орешника и хмелевого Дерева. Между стволов справа мелькнула гладь пруда, с гудением пронеслась стрекоза величиной с ладонь, крутнулась над головой дхусса, понеслась обратно. Тёрн кивнул словно желая сказать, мол, ладно, ладно, посмотрели? Довольны?
   Тропинка расширялась и вскоре вывела странника на край ухоженного поля. Жёлтые стебли наливника поднялись почти в человеческий рост, зеленоватые початки обещали богатый урожай.
   — Таэнги, — вслух произнёс Тёрн, останавливаясь и поднимая безоружные руки. Посох он воткнул в землю, Гончая мешком лежала на широком плече — силы дхуссу было не занимать.
   — Стой, где стоишь! — приказал в ответ писклявый голос из глубины зарослей.
   — Стою, стою, — безропотно согласился дхусс.
   — Кого это ты несёшь? — вопросил невидимый страж.
   — Девушка. Больная. Нуждается в помощи.
   — Хм, нуждается… а за проход через наши земли заплатить найдётся чем?
   — Найдётся, — Тёрн не колебался ни мгновения.
   — Покажи! — не поверил на слово писклявый.
   Без малейшего гнева или нетерпения Тёрн поднял высоко вверх невесть откуда взявшийся небольшой кожаный мешочек, встряхнул его. Внутри что-то зазвенело.
   — Кидай сюда, — приказал невидимый стражник. — Мы должны проверить, а вдруг монеты фальшивые или там и вовсе просто кругляши металлические?
   — Похвальная дотошность, — кивнул Тёрн. — Но прошу тебя, почтенный, поторопись. Находящаяся под моей защитой нуждается в помощи, напоминаю тебе ещё раз.
   — И нечего напоминать! — презрительно фыркнул обладатель писклявого голоса. — Здесь наши края. Мы тут хозяева! Что восхотим, то и сделаем!
   — Но держать раненого на пороге — едва ли это согласуется с канонами гостеприимства, — чуть более холодным, чем прежде, голосом заметил Тёрн.
   — Не учи меня, урод безродный! — возмутился голосок. — И стой смирно, являй покорность — не то стрелами утыкаем!
   — Едва ли это послужит чести и достоинству народа таэнгов, чьи отзывчивость и открытость давно вошли в пословицы по всему Райлегу, — спокойно заметил Тёрн. — Равно как и стремление помочь страждущему.
   — Ты за кого нас держишь, тварь шипастая? — взвизгнул невидимый собеседник. — Думаешь, не видим мы, кого ты на плече тащишь? Это ж Гончая, Гончая Некрополиса, а ты, раз ей помогаешь, — один из их рабов!
   И вновь Тёрн лишь усмехнулся.
   — Значит ли твой ответ, что вы отказываете нам в проходе, достопочтенный?
   — Гм… нет, — после некоторой паузы (словно посовещавшись с кем-то) недовольно пробурчал стражник. — Но старшие хотят видеть вас и говорить с вами. Взамен вы сможете пройти через наши владения, но с тем, чтобы вы как можно скорее покинули земли народа таэнгов.
   — Таково же и наше самое горячее желание, — холодно заверил говорившего Тёрн.
   — Само собой — особенно стоит тебе увидеть наших воителей, мигом в штаны наложишь! — нахально заявил стражник.
   — О, свирепость танэгских бойцов давно заставляет трепетать и Некрополис, и Высокий Аркан, — с убийственной серьёзностью заявил Тёрн.
   — О да! Мы велики! Могучи! Грозны! И наши непобедимые армии сдерживает лишь наше миролюбие, столь же великое, сколь и наша доблесть!
   — Никаких сомнений, — заверил хвастуна Тёрн. — Так мы можем пройти? Если старшие собирались поговорить с нами?
   — Можешь, — нехотя выдавил из себя писклявый Стебли наливника зашумели, закачались и сами собой раздвинулись, открыв узкую стёжку. — Топай прямо, уродец Придёшь аккурат куда надо.
   — Благодарю тебя, доблестный воин, — учтиво поклонился Тёрн.
   — Топай-топай, недоумок, — раздалось в ответ.
   Дхусс только печально улыбнулся.
   Вскоре поле кончилось. Одуряющий запах полуспелых наливников остался позади, открылась деревня таэнгов — расположенные широким кругом круглые же хижины из жердей, крытые снопами высушенных стеблей всё того же наливника. Ни частокола, ни даже просто изгороди вокруг деревни не наблюдалось. Оно и понятно — трапперы, звероловы и бортники с таэнгами предпочитали не связываться, а другим, настоящим силам этого мира было пока не до них. Здесь, в Гиалмаре, за надёжной, как казалось, защитой Таэнгского хребта, было пока ещё тихо. Пока ещё.
   — Недолго, — прошептал Тёрн, глядя на мирную деревушку. — Недолго вам осталось. Скоро придётся стены воздвигать… настоящие. Камень рубить научитесь…
   Он поправил сползавшую с плеча Стайни и зашагал быстрее.
   Тёрн миновал крайние дома. Из-за лёгких плетёнок, заменявших таэнгам двери, один за другим выскакивали их обитатели — низенькие крепыши, плосколицые и кругло-глазые, больше всего похожие на каких-то невиданных обезьянок из непроходимых жарких лесов крайнего Юга. Они носили одежду — просторные туники ярких цветов из домотканой материи, но в разрезах рубашек и ниже отворотов коротких штанин виднелся густой мех всех возможных оттенков. На ноги таэнги надевали лёгкие плетёные сандалии.
   Все носили оружие — даже малые дети и глубокие старики, согнутые, сгорбленные, с мехом седым, как снег. Небольшие луки, пращи, короткие дротики, лёгкие метательные копьеца. За спины заброшены лёгкие же плетёные щиты — такой защитит разве что от тростниковой стрелки соплеменника. Кованого оружия, мечей, топоров или хотя бы кинжалов Тёрн не видел.
   Его мгновенно окружили. Дети цеплялись за широкие штаны матерей (юбок таэнги не знали), старики воинственно шипели, то и дело хватаясь за старые свои, отполированные годами службы копья. Тёрн не обращал ни на что внимания. Он шёл спокойно, с достоинством — но без презрения, — подняв голову. Его путь лежал в самую середину образованного домами круга, там, где поднимался резной тотемный столб племени, украшенный выбеленными временем черепами различных страховидл, в разные годы истреблённых «доблестными воинами таэнгов».
   У подножия столба, в очерченном алом круге, стояли трое — молодой по меркам таэнгов мужчина с богато разукрашенным копьём в руках, древний старик, почти совершенно лысый, лишившийся всего меха — его грудь на манер настоящей брони покрывали амулеты с оберегами, и женщина, по виду которой угадать возраст бы не удалось. Между юностью и зрелостью — но ясно, что таковой она пребывает уже очень долго.
   Тёрн с достоинством поклонился.
   — Да хранят небесные звери твой острый взгляд, Провидящая. Да хранят земные силы твою мудрость, Призывающий. Да хранят ушедшие предки твою отвагу, Водящий.
   — Да хранят тебя все Семь Зверей Райлега, чужеземец, — хором ответили все трое таэнгов.
   В этих местах старая вера держалась крепко. Провидящая заговорила первой:
   — Ты принёс Гончую Некрополиса. Дхуссы никогда не вступали в союз с Гильдией Мастеров. Мы хотим знать, служишь ли ты Ищущим Смерть.
   — Я не служу, Провидящая, и готов предстать перед твоим оком, — бестрепетно ответил Тёрн.
   Водящий и Призывающий переглянулись.
   — Если ты не служишь Некрополису, почему ты помогаешь Гончей? — спросил теперь седой старик. Голос у него был глухой и шепелявый.
   — Призывающий, мой закон гласит, что достойно оказать помощь любому, оказавшемуся в беде.
   — Даже если это злодей и убийца? — резко бросил молодой мужчина.
   — Даже если это злодей и убийца, Водящий, — спокойно ответил Тёрн. — Разве не случалось тебе, о начальствующий над воинами, на поле боя перевязывать раны недавнего врага, ныне пронзённого копьями, истекающего кровью, беспомощного и безопасного? Разве не склонялось твоё сердце к мольбам умирающих — почтить их достойным погребением, не оставлять их тела на растерзание трупоедам и, уж конечно, не продавать в Некрополис для зомбирования?
   — Враг есть враг. Он должен быть убит, — непреклонно возразил Водящий.
   — На поле брани, в сражении — увы, да. Ты убиваешь, чтобы не убили тебя. Но после? Ведь если ты окажешь помощь врагу — кто знает, не станет ли он тебе после этого другом?
   — А если не станет?
   — Это риск, на который можно пойти, как считает мой закон.
   — А наш — нет, — прошамкал Призывающий.
   Тёрн молча развёл руками:
   — Меня позвали сюда, пообещав нам свободный проход через ваши земли. Я готов рассказать всё, что вам будет угодно от меня услышать.
   — Кто ты такой? — вдруг резко спросила Провидящая. — Ты не человек, не дхусс и, уж конечно, не сидх под плащом колдовства.
   — Ты права, о мудрая, я ни тот, ни другой и ни третий, — с поклоном ответил Тёрн.
   — Тогда кто ты? — требовательно спросила женщина, её мех встопорщился, побрякушки на груди зазвякали.
   — Разрешат ли нам спокойно пройти? — ответил встречным вопросом Тёрн.
   — Мы решим это, — недовольно проворчал Водящий.
   — Нерушимо слово достойного воина, — глядя прямо в глаза таэнгу, проговорил Тёрн. — Смертельное оскорбление нанёс бы я ему, усомнившись в его словах.
   — К-конечно, — выдавил из себя вождь.
   Вопросы посыпались один за другим. Что видел Тёрн на пути сюда? Не попадались ли ему признаки военной экспедиции Державы или же Некрополиса за Таэнгский хребет? Что делала эта Гончая, известно ли её задание и при каких обстоятельствах он встретил её?
   Тёрн отвечал — кратко, но откровенно и чётко. Однако ни словом, ни звуком не упомянул о беглой сидхе по имени Нэисс.
   Наконец спрашивающие как будто бы удовлетворились.
   — А теперь, — Тёрн указал на неподвижную Стайни, — нам будет разрешён свободный проход?
   — Будет, будет, конечно же, будет, — проворчал старик Призывающий, проделывая руками какие-то пассы. С концов редких волосков на его коже срывались голубые искорки. — Мы вам разрешим проход. В обитель вечного покоя. И истинную смерть, откуда эту Гончую не вернут даже маги проклятого Некрополиса!
   Тёрн только горько усмехнулся. Похоже, прозвучавшие слова откровением для него не стали.
   — Неужто доблестные таэнги отринут слово? И зачем тогда было тащить нас сюда, если вы твердо решили прикончить её — а вместе с Гончей небось и меня?
   — Не прикончить, глупый дхусс, — рассмеялся старик. — вы станете частью наших оберегов, наших сторожевых чар и заклинаний. Мёртвые, вы станете стеречь границу нашего племени, предупреждать о появлении врагов Ты, неразумный, конечно же, не заметил в листве черепов прибитых к стволам? Это наши стражи. Неутомимые, неусыпные, неумолимые! Ничто не ускользнёт от их взора! Ничто! И вы тоже не ускользнули! Чем мы хуже наших соседей, поймавших ту дикую… — он поморщился, махнул рукой и вновь захохотал во всю глотку (весьма и весьма звучно для такого небольшого существа). Таэнг и в самом деле надрывался от смеха, хватался за бока, утирал катящиеся по морщинистым щекам слёзы, веселясь от души. Как говорится, обманули дурака. Он тут слова всякие произносил, что-то про честь говорил — кому какое дело! Благо племени — превыше всего. Обмануть чужака — добро, обмануть и отнять жизнь — геройство.
   Тёрн не сдвинулся с места, просто перекинул из руки в руку посох и спокойно осведомился у старика:
   — И как же именно ты намерен это сделать, достопочтенный?
   — Мы не оскверним нашего честного оружия отравной кровью мерзкой Гончей! — напыжившись, провозгласил Призывающий. — Мы раскроем Границу, и покорные слову нашему слуги явятся сюда из мрачной бездны, где пребывают они в ожидании нашего зова!
   Толпа вокруг завыла и заревела в предвкушении.
   Высокие тонкие голоса, такими бы исполнять хвалебные гимны, беснование кровожадных карликов от этого становилось только омерзительнее.
   Тёрн не пошевелился. Стоял, опустив голову, словно ожидая прочесть у себя под ногами начертанные на плотно утоптанной земле загадочные письмена.
   Вождь и Провидящая отступили в стороны, давая место Призывающему. Старик резко хлопнул в ладоши, закрУ" жился, быстро притопывая и высоко вскидывая острые коленки. Остальные таэнги принялись отбивать ритм кто на чём горазд, но получилось всё на удивление слаженно.
   Десятки голосов затянули песню, дикую, протяжную, нечеловеческую. Мелодия сплеталась с выкриками Призывающего, уже успевшего ввести себя в состояние близкое к помешательству. Тёрн не вмешивался, он просто наблюдал — даже с неким отстранённым интересом.
   Призывающий же метался вокруг столба с черепами, голос его то резал нестерпимым визгом, то падал до рокочущего баса, от которого, казалось, вот-вот рухнет сам тотемный столб. И — роскошное высокое небо над деревней стало быстро заволакивать невесть откуда взявшимися тучами, клубящиеся тёмные потоки рванулись наискось через синеву, точно несущиеся к цели копья. Таэнги вопили и верещали с удесятерённым восторгом.
   Тёрн ни с того ни с сего присоединился к ним. Никто не мог понять, что именно выкрикивает странный дхусс, — этого певучего и мелодичного языка здесь не слыхали уже много-много столетий. Защитник Гончей не пытался броситься на Призывающего, вообще ни на кого не кидался — он просто стоял, и слова, срывавшиеся с его губ, на первый взгляд ничего не меняли и ничему не могли помешать. Призывающий метался и скакал как прежде, и пустые чёрные глазницы старых черепов засветились слепящим, Режущим светом. Яростная белизна чистого уничтожительного пламени, готового неудержимым потоком устремиться в этот несчастный мир, Тёрн что-то крикнул Призывающему, но даже богатырский голос дхусса не смог перекрыть воя и рёва поднявшегося урагана. Тёрн пригнулся, закрывая собой неподвижную Гончую.
   А потоки белого огня уже текли вниз по резному столбу невиданными снежными змеями, словно кровь из многочисленных ран. Потоки встречались внизу, сливались, вот уже появилось небольшое озерцо, над ним поднялась дуга странной радуги — семь оттенков серого, получилось нечто вроде небольших врат, и когда голос Призывающего взлетел до немыслимой высоты, так что Тёрну даже пришлось зажать уши, — в этих вратах появились смутные, размытые очертания высокой фигуры.
   Фигура отдалённо напоминала человеческую, то есть имела две руки, две ноги и голову. На этом, однако, сходство заканчивалось. Во-первых, ростом это создание было добрых семь с половиной футов, возвышаясь, словно боевая башня. Во-вторых, сзади у существа имелся весьма солидных размеров хвост, в-третьих, голову венчала самая настоящая корона острых рогов, в-четвёртых, тело пришельца от макушки до самых пяток покрывала блестящая, словно облитая водой, чёрная чешуя, в-пятых, его глаза пылали ничуть не слабее давешнего огня в черепах, в-шестых…
   Тёрн невольно шагнул назад.
   — Демон! — вырвалось у него.
   Таэнги орали и скакали в полном и безумном восторге.
   Белое пламя быстро угасало, свежий ветер разгонял сгустившиеся во время обряда облака. Яркое весёлое солнце снова озарило деревенскую площадь, тотемный столб с белыми черепами, вновь мёртвыми и на первый взгляд такими безобидными.
   Вот только черночешуйчатый демон был тут. Огромный, нелепый, он ворочал рогатой башкой, хвост, очень похожий на драконий, раздражённо мотался туда-сюда. Вокруг чресел демон носил некое подобие широкой и короткой юбки-килта. Небесно-голубую ткань украшали искусно вышитые золотистые цветы, пчёлы и птицы, а в нескольких местах килт выпачкало красным.
   Ладони, запястья и бока чудовища покрывали разноцветные потёки, по преимуществу багряные, охристые, янтарные и кобальтовые. В правой лапе демон сжимал нечто, очень напоминавшее тонкую рисовальную кисть.
   На площади наступила тишина, такая, что слышно было, как звенят плоскокрыльцы над ближним прудом. Призывающий, тяжело дыша, безмолвно пялился на появившегося демона и хватался за сердце. Он, похоже, не зря носил своё звание и потому понял всё сразу.
   Остальные же таэнги как раз не поняли ровным счётом ничего. Толпа разразилась кровожадными воплями.
   Демон глухо взревел, воинственно взмахнул когтистой лапой — торчащие когти сделали бы честь любому сказочному дракону — и сделал шаг к неподвижному Тёрну.
   — Ты! — проревело чудовище на вполне понятном всеобщем арго. — Ты, презренный, да вылезет весь твой мех и да покроешься ты болячками! Это ты прервал мои занятия?! Но как такое возможно, ведь я же…
   — О достопочтенный, твои занятия прервал не я, — Тёрн слегка поклонился демону, словно равному. — Ты появился здесь в основном благодаря стараниям сего таэнга, образца доблести и мудрости, — дхусс изящным жестом указал на скорчившегося Призывающего.
   — Он?! — взвыл демон. Махнул лапой снова, заметил, наконец, зажатую в ней кисточку и прорычал неразборчивое проклятье: — Сожру! На куски разорву! Пор…
   — Повину-у-уйся, о тварь из бездны! — высоким, вибрирующим, каким-то плавающим голосом взвыл Призывающий. Его оцепенение быстро прошло. — Вот — яство твоё! Вот — лакомая, сочная плоть, богатая тёплой кровью! Она — для тебя! Дроби кости, рви мясо, ломай рёбра, не трогая лишь череп! Повинуйся моему слову!
   — Да что… — взвыл обезумевший демон, яростно бросил кисть, сделал шаг к Призывающему — и словно налетел на невидимую преграду.
   Демона отшвырнуло назад с такой силой, что его ноги, оканчивавшиеся здоровенными плоскими ступнями, разъехались, когти прочертили ряды глубоких борозд. Чешуйчатый гость еле-еле удержался, в последний момент упершись хвостом.
   — Да что же это?.. — к ярости демона теперь примешивалось недоумение. Зубастая пасть раскрылась, со здоровенных клыков капала дымящаяся слюна.
   — Он призвал тебя, достопочтенный. Ты не можешь причинить ему вреда, — спокойно произнёс Тёрн.
   — Ка-ак? — взревел демон. — Я даже не могу его разорвать на мелкие кусочки?
   — Боюсь, что нет, — развёл руками Тёрн.
   Демон растерянно замигал. Широкие чешуйчатые веки смежались с хлопком, словно кто-то аплодировал небывалому представлению.
    —Убей его, тварь! — визжал меж тем Призывающий.
   Демон болезненно поморщился. Мимика на жуткого вида морде тем не менее была вполне человеческой.
   — Он странным образом может командовать мной, — удивлённо проговорил демон, обращаясь к дхуссу. — Он… он вызывает во мне отвратительные и постыдные желания… будит всё самое тёмное, то, от чего я так стремился избавиться… Незнакомец! Этот плешивый мешок с костями приказывает мне убить тебя… и эту женщину у твоих ног. Убить и… э… употребить в пищу. Послушай, эй, ну сделай же что-нибудь!
   Тёрн молча поднял посох и шагнул к Призывающему. Таэнги, похоже, только этого и ждали — или уже успели оправиться от неожиданности. Их вождь прокричал команду — в Тёрна, демона и лежащую Гончую полетело целое облако камней, дротиков, метательных копий-сулиц и коротких стрел.
   Дхусс, вновь схвативший на руки Стайни, уклонился от одного копья, другого, третьего.
   Камни мелькали рядом с головой Тёрна, ударялись о броню, две стрелы сломались о костяные наплечники, но одна всё-таки засела в боку.
   Лицо дхусса передёрнулось, однако он не проронил ни звука.
   — Не сметь! Не сметь! Пусть демон пожрёт плоть этих нечестивцев, слуг Некрополиса! — вопил Призывающий. — Пусть на него падёт гнев Мастеров Смерти! Только тогда их черепа станут настоящими оберегами!
   — Покончи с этими двумя мерзавцами, незнакомец, а я позабочусь об остальных! — рявкнул демон, бросаясь прямо на плотные ряды таэнгов.
   — Ты не сделаешь им зла, тварь Бездны! — взвыл за спиной демона Призывающий.
   И точно — каждый следующий шаг давался черноче-шуйчатому пришельцу со всё большим и большим трудом. Демон словно продирался сквозь напор встречного ветра, упрямо нагибая рогатую голову и прикрываясь широким плечом. От блестящей агатовой брони одна за другой отскакивали лёгкие стрелки таэнгов, пущенные из пращей камни бессильно отлетали, не причиняя демону никакого вреда. Но даже его силы не хватило — опутавшее пришельца заклинание неумолимо толкало его назад.