Первушин Антон. Бозон Хиггса (сборник)

   Под сенью живоглотов было сыро и страшно. Пищевод двигался рывками, с частыми остановками, и всё казалось, что он больше не стронется с места, и путникам придётся спуститься на землю, к жадно разверстым розовым пастям, в смертельную сеть надёжно укрытых высокой травой корнещупалец.
   Но адская роща осталась позади, вновь замелькали сосны, стало ясно, что «змий» понемногу забирает вверх.
   – Вот уж воистину, явил Господь чудо! – воскликнул Иоанн. – Теперь убедилась ли ты, язычница?
   – Тьфу на тебя! – отозвалась дева-воительница. – Перун-громовержец змия послал на подмогу! Кладенец мой его не взял. Так? – Она загнула палец. – Коса моя его не взяла. Так? – Загнула второй. – А меч и коса заговорённые, и только слугам перуновым не страшны. И пламень из очей его, ровно стрелы перуновы. – Загнула третий.
   – Не смей именовать Зевса Громовержца, Верховного Олимпийца, языческим именем! – неожиданно перебила её обычно тихая Таис.
   – Ду-ура! – парировала воительница.
   – Невежественная варварка! – не осталась в долгу гречанка. – Таким гиперборейским выскочкам цена на невольничьем рынке в Афинах – полдрахмы в удачный день.
   – Да я тебя!.. – Ефросинья схватилась за меч.
   – Прекратить, – сказал Дитмар.
   Негромко так сказал, но девушки сразу поостыли.
   – Ладно ужо, – пробормотала Ефросинья. – Рассказывай про своих богов. – Вот кто у вас там чадородием заведует?
   Девицы взялись за сравнительные характеристики греческих и славянских божеств. Иоанн только вздохнул, воздел очи горе и забормотал молитву.
   – Что думаешь о тактике хатулей, Олег? – спросил Дитмар.
   – Неразумно, – ответил астроном. – Могли ведь напасть сразу, пользуясь маскировкой, а зачем-то оттеснили к живоглотам. Потом эти броски в атаку…
   Мимолетная улыбка превосходства мелькнула на губах немца.
   – Тактика хатулей безупречна, – объявил он. – Ты просто недооцениваешь противника. У раненого мною хатуля случился шок. А второй хатуль, который атаковал следом, – самка. Его самка. У хатулей нет прайдов, они живут парами.
   Лебединая верность, подумал Олег. Очень необычное свойство для кошачьих.
   – В остальном же расчёт хищников был безупречен. Нас оттеснили к непроходимому препятствию. И ждали.
   – Да, но не легче ли было…
   – Самое же главное именно заключается в том, что не легче. Учись анализировать и делать правильные выводы, Олег, – поучал немец. – Такое поведение высокоразумных хищников означает только одно: им не раз приходилось сталкиваться с людьми! Причём с людьми, вооружёнными весьма совершенным оружием. Таким, как это. – Дитмар прикоснулся к плазмогану. – А возможно, и более совершенным. Следовательно, где-то есть такие люди, и мы рано или поздно с ними столкнёмся. И нам надо успеть должным образом подготовиться к такой встрече!
   Мыслитель, подумал Олег. Мистический бред в вопросах мировоззрения и жёсткое рациональное мышление в вопросах тактики и выживания. Докажи такому что-нибудь. Что ж, пока нет прямых доказательств моей теории, будем косить под дурачка. А потом… потом посмотрим, что одолеет – еврейская лженаука или арийская мистика. Интересно, к какому техническому объекту на сей раз вывезет Пищевод?
   Ответа ждать пришлось долго. Пищевод развил приличную скорость, и уже через час над верхушками сосен на западе проступил хребет, в котором коренной крымчанин без труда опознал выгнутую спину горы Кошки. Дитмар сильно побледнел и сидел молча, упираясь здоровой рукой в спину «змия». Да и Олег почувствовал, как навалилась усталость, и неудержимо клонило в сон. Не свалиться бы ненароком…
   Это всё Зов, вяло размышлял он. Зов стимулирует центральную нервную систему, Зов включает процессы регенерации. Наведённое воздействие извне… из Космоса? Почему бы и нет… вон сколько железа на орбите крутится. Не падает. Глянуть, что там, хоть глазком… вдруг цивилизация сохранилась? Сигнусы, кем бы они ни были, одичали, а в Космосе… там технология… сохранилась и развилась… далеко вперёд… обсерватория… одним бы глазком… да нет, рожки да ножки от той обсерватории…
   Пищевод встал, дёрнулся и замер. Олег очнулся от полудрёмы. Каменистое ровное плато. Лес остался позади. Кошка – рукой подать. Внизу, значит, Симеиз. А за Кошкой – Голубой залив, и там, в горах… Он помотал головой – какая, к чёрту, обсерватория! И первым спрыгнул на землю. Дитмару пришлось помогать. Барон тяжело дышал, его лихорадило.
   Объект нашёлся в ста шагах. В скальном массиве было вырезано идеально гладкое, наклонно уходящее вниз углубление. Широкие ступени цвета бутылочного стекла вели к дверям с замком-пятернёй на створке.
   – Странно, – пробормотал Дитмар. – Не помню… Раньше… не было.
   Спустились. Олег вложил руку в замок, Сезам распахнулся. Они оказались в небольшом тамбуре с гладкими, серебристо-матовыми стенами; под потолком, однако, гнездились разнообразные миниатюрные штуковины. Штуковины ожили, замигали огоньками. Датчики, понял Олег. Наконец приятный баритон возгласил, и возгласил по-русски, по крайней мере, так слышал Олег:
   – Дорогие гости! Добро пожаловать в Малый Информаторий Тавриды! Здесь вы сможете не только получить любую исчерпывающую информацию, но и отдохнуть и приятно провести время!
   Информаторий! От волнения у астронома перехватило дыхание. Наконец-то хоть что-то!
   Вторая дверь пропустила их в обширный зал, с такими же серебристо-матовыми стенами, рядами мягких кресел и диванов в форме причудливых цветов; возле каждого на столиках имелись небольшие пульты. В дальнем конце зала возвышался невысокий подиум – Олег уже догадался для чего. Дитмара немедленно уложили на диван. Ефросинья осматривалась хмуро и недоверчиво, Таис и Иоанн сохраняли спокойствие.
   Олег изучал пульт – он был странный. Снова отпечаток для ладони, как и на дверях, несколько непонятных гнёзд – и ничего более.
   Возникло мерцание, и на подиуме материализовалась величественная фигура римлянина в сенаторской тоге.
   – Мара! – вскрикнула Ефросинья.
   – Латинянин, – бросила Таис. – Варвар.
   – Да что ж у тебя, куда ни кинь – всюду варвары, – возмутилась было Ефросинья.
   – Спокойно, девочки! – поспешил вмешаться Олег. – Это не призрак, и вообще не человек. Он не опасен.
   – Искусственный интеллект Малого Таврического Информатория именем Валерий Гай Германик приветствует дорогих гостей! – «Римлянин» вскинул руку в приветственном жесте. – Я готов ответить на любые ваши вопросы. Но… – голограмма обвела «дорогих гостей» проницательным взглядом, – но не сразу. Я вижу, что вы устали с дороги, да к тому же один из вас серьёзно ранен. Кроме того, мои сенсоры указывают на то, что ваши одеяния плохо приспособлены к внешним условиям. Вот здесь, – отодвинулась неприметная панель в стене справа, – медотсек. Здесь, – ещё одна дверь, – можно совершить омовения и переодеться. Я рекомендую УЗК-11.
   – Что такое УЗК? – перебил Олег словоохотливого искина.
   – Универсальный защитный комплект. Гигроскопичен, при этом отличается повышенной механической прочностью, устойчив к воздействию агрессивных сред, ядов…
   Общевойсковой защитный комплект надеть! – вспомнилось армейское. – Вспышка с тыла! А что, очень похоже. Только и ждёшь, откуда вспыхнет…
   – Достаточно, – перебил Олег. – Иоанн, помоги, пожалуйста, отвести Дитмара.
   Медотсек оказался комнатёнкой с торчащим посредине креслом, сверху донизу увешанным какой-то аппаратурой. Как только туда усадили барона, кресло плавно и бесшумно скользнуло вниз, а возникшее в полу отверстие закрылось серебристыми створками. Иоанн тревожно глянул на Олега, но тот отрицательно покачал головой.
   Девицы уже ушли мыться и переодеваться. Олег уселся в кресло.
   – Можно запрос?
   – Увы! – Гай Германик сделал протестующий жест. – Сперва омовение!
   Хренова железяка, подумал он, закрывая неподъёмные веки.
   Вскоре Иоанн осторожно тряс его за плечо:
   – Очнись, рус!
   Рус отверз очи и чуть не поперхнулся: если Таис в сильно обтягивающем серебристом комбинезоне, словно отлитом из единого куска… ткани? пластика? шут его разберёт – ни шва, ни кармана – смотрелась совершенно умопомрачительно, то Ефросинья напялила поверх высокотехнологичного одеяния кольчугу, навесила на шею кучу своих амулетов, а за спиной красовался всё тот же меч-кладенец. Монах тоже переоделся, на груди у него обнаружился внушительный крест-энколпион, на кожаном шнурке. Видимо, Иоанн всё время носил его под туникой. На диване восседал такой же серебристый Дитмар. От эсэсовской формы остался лишь пояс. На человека стал похож – мелькнула мысль. И выглядит здоровым. Олег встал и направился к «умывальне-переодевальне».
   Разбираться со сложной техникой будущего не пришлось – вкрадчивый баритон Гая Германика подсказывал, какие сенсоры и в какой последовательности нажимать. Удалось даже побриться, ибо отросшая щетина раздражала неимоверно. Облачился в костюм – опять же не без подсказок. Представил, какие чувства испытывали дамы, внимая наставлениям мужского голоса. Или Германик специально для них обернулся Германикой? Карманы таки нашлись – закрывались они скользящим движением ладони вверх, не оставляя ни малейшего следа, а открывались, соответственно, – наоборот.
   – Старую одежду можно утилизировать здесь, – наставление сопроводил короткий мелодичный звон из угла «раздевалки».
   Олег с отвращением принялся комкать брюки, и оттуда вывалился давешний чёрный гранёный цилиндрик – медальон погибшего красноармейца. Как он мог забыть! Олег раскрутил цилиндрик, развернул бумагу с данными. Прочёл. Не поверил своим глазам. Прочёл ещё раз. Поспешно затолкал обратно и закрутил крышку – со второй попытки. Этого не может быть, подумал он. Этого просто не может быть! Хотя… Не спешить, обдумать. Рассказать немцу? Не время. Как там их учили? Кто владеет информацией, тот владеет миром? Вот и повладеем.
   Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, засунул медальон в карман чудо-одеяния, провёл ладонью снизу вверх и вышел в зал.
   Уселся в кресло.
   – Вопросы задавать можно?
   – Биоконтакт невозможен. Цифровой контакт невозможен, – в голосе искина сквозило огорчение. – Это, вынужден предупредить, существенно замедлит восприятие информации.
   – А какой возможен, чёрт бы тебя побрал?!
   – Впредь рекомендую воздерживаться в стенах Информатория от экспрессивных и грубых выражений! – возгласил Германик. – Возможен аудиовизуальный контакт.
   – Давай аудиовизуальный. Запрос!
   – Я весь внимание, – принял соответствующую позу искин.
   – Олег Яковлевич Сахновский. Даты жизни… – Олег поколебался и назвал числа. – Астроном, проживал в Алуште. Что известно об этом человеке?
   Гай Германик картинно приложил палец ко лбу.
   – Известно немногое. Видеоинформации нет. Сохранился список научных трудов. Вывожу на экран.
   Вспыхнул уже знакомый по Башне голоэкран, и по нему поплыли строки. Да, оно. Его работы. Вон, даже тезисы доклада в Праге есть. Единственная загранпоездка. Впрочем, и это ничего не доказывает…
   – Отчёт по новейшей истории за последние двести лет, – затребовал он.
   – Невозможно, – в голосе искина сквозило смущение. – В моей памяти имеется лакуна в последние пятьсот тридцать восемь лет.
   – Когда восстановилась память?
   – Сто двадцать три часа семь минут и двадцать восемь секунд назад я вновь осознал себя. Всё это время моя память восстанавливалась по временной оси вплоть до лакуны.
   – Воспоминания за последние двадцать лет до лакуны?
   – Ноль поступающей из центра информации. Среднее количество посетителей – три целых, семь десятых индивида в год. За восемь лет и три месяца до возникновения лакуны – отключение от основной энергостанции на Мангупе, переход на автономное питание. Затем разряд аккумуляторов.
   Вот и катастрофа, подумал Олег. Ну а нынче-то на Мангупе никакой энергостанции, небось, нет…
   – Какой сейчас источник питания?
   – Имеются лишь косвенные данные. Мои датчики фиксируют внизу наличие резервуара, заполненного органикой. Вероятно, происходит обработка органики ферментами либо бактериями. Состав ферментов или вид бактерий установить невозможно. Процесс сопровождается выделением большого количества теплоты и метана. Способ преобразования в электроэнергию неизвестен.
   Вот вам и Пищевод. Очень остроумно.
   – Хорошо. Информация по ключевому словосочетанию: Сигнус деи.
   – «Сигнус Деи» – корпорация-монополист по критической ген-модификации на уровне фенотипа, основана в… вы предпочитаете, насколько я понял, древнее летоисчисление?
   – Да.
   – В две тысячи пятьсот тридцатом году. Основные проекты – «Птица Сирин», «Человек-Амфибия» и «Открытый Космос». Время разработки проекта – сто пятьдесят два года. Время активной фазы проекта – около девятисот лет. Количество индивидов, прошедших трансформацию…
   – Достаточно. Информация по «Птице Сирин». Физиология, фенотип, генотип.
   На экране замелькали картинки. Сигнус. Общий вид. Опорно-двигательная система – скелет, мышечный аппарат. Внутренние органы. Гай Германик пояснял по ходу: млекопитающие, живородящие, ареал обитания – субтропики: Средиземноморье, Таврида, метаболизм комбинированный, ускоренный, нормальная температура тела – тридцать девять и три, особые свойства – способность к эмпатии – а вот это уже интересно – мимоходом отметил Олег, степень регенерации, продолжительность жизни – ого! – уровень ай-кю, вспомогательные животные – модифицированные вороны, уровень ай-кю…
   Далее на экране закрутились спирали ДНК и посыпались непонятные термины…
   – Довольно, – прервал Олег. – Причина катастрофы на планете?
   – Взрывная лавинообразная патогенная мутация встроенных генов.
   – Сколько длилась катастрофа?
   – По неполным данным, ибо лакуна в моей памяти не может быть восстановлена, – около восьмидесяти лет вплоть до полного вымирания населения и разрушения инфраструктуры.
   – Кто-либо предсказывал возможность такой мутации?
   – Профессор Ван Хофман в три тысячи триста сорок третьем году опубликовал соответствующую работу, однако был подвергнут обструкции и заклеймён как лжеучёный.
   Пророк. Вот вам и песни сигнусов.
   – Проект «Открытый Космос» – ген-модификация для проживания в Космосе?
   – Истинно так.
   – Когда упала Третья Луна? – резкий, лающий возглас Дитмара.
   – Планета Земля имеет один естественный спутник. По косвенным данным, падение спутника Фобос на Марс произойдёт…
   – Довольно болтовни! – оборвал искина Дитмар. – Всё это пустая тарабарщина. Где можно зарядить вот это? – Он показал плазмоган.
   – Универсальный резак можно зарядить на распредщите, – Германик указал за спины людей, на небольшую дверцу у входа.
   – А пожрать и поспать? Отвечай, ты, дерьмоголовый ублюдок!
   – Я не отвечаю на вопросы, содержащие экспрессивную и ненормативную лексику!
   – Где мы можем принять пищу и отдохнуть? – поправил барона Олег.
   Раздвинулись сразу несколько дверей слева.
   – Всё для удобства уважаемых гостей!
   Когда они, насытившись необычными блюдами и напившись странного густого напитка, по вкусу более всего напоминавшего травяной отвар с цветочным ароматом, оказались на роскошных ложах, выполненных в древнеримском стиле, освещение сменилось на тускло-синее, как в казарме, Иоанн захрапел, а Дитмар негромко произнёс:
   – Олег, ты сомневаешься в том, что ты – это ты?
   Астроном с трудом отогнал дрёму.
   – А ты не сомневаешься? Людям свойственно воскресать и слышать какой-то Зов?
   – Мы здесь выполняем миссию. Боевое задание. Зов – тот же боевой приказ. Тебе этого не понять. Приказы не обсуждаются, они неукоснительно выполняются. Подчинённый не должен знать, с какой целью отдан ему тот или иной приказ. А я – это я. Я здесь и сейчас, в чём не сомневаюсь. И тебе не советую. Сумасшедшие в нашем отряде не нужны.
   Это ещё надо посмотреть, кто тут сумасшедший, успел подумать Олег, прежде чем провалиться в сон.
   Сигнусадеи…
   Сигнус.
   Деи.
   Лебедь.
   Бог.
   Лебедь Божий.

Песнь третья

   Это казалось невозможным, но она была. Обсерватория. В горах, левее Кошки. Не совсем на том месте, и не совсем такая, как две тысячи лет назад… но несомненно, что вот это – раздвижной купол оптического телескопа. А вон то – радиоантенна. Гигантская, странной эллиптической формы, но радиоантенна. Для полноты картины недоставало разве белой башни БСТ-1, а заодно и БСТ-2. Кто знает, может, создатель новой обсерватории вовсе не нуждался в изучении Солнца, считая это расточительным баловством, наподобие аквапарка, от которого в Голубом заливе не осталось и следа…
   Панораму водной глади перекрывала некая решётчатая конструкция, похожая то ли на фермы взорванного железнодорожного моста, то ли на опрокинутую исполинскую высоковольтную мачту. При этом конструкция подверглась сильному термическому воздействию. Оплавленные и перекрученные двутавровые балки, будто конечности чудовищного насекомого, вонзались в прибрежные валуны и уходили далеко в залив. Судя по облепившим их ракушкам, уровень моря недавно менялся. Странно, ведь в Крыму не бывает приливов и отливов… Вследствие, так сказать, затруднённого обмена водой с Атлантическим океаном. Хотя кто знает, может, за последние две тысячи лет эта затруднённость перестала быть актуальной? Шарахнуло чем-нибудь из Космоса, и привет! М-да, таким макаром начнёшь верить в дитмаровские падучие луны…
   Фон Вернер жестом велел отряду залечь.
   – Смотри! – сказал он астроному, ткнув плазмоганом в сторону моря. Олег присмотрелся. Почти не различимые на тускло-оловянной волнующейся поверхности качались мокрые серые шары. Нет, не шары – головы! Дельфины? Не похоже…
   – Они? – спросил астроном.
   – Сирены, – подтвердил немец. – Только их тут не хватало…
   – Опасны?
   – В воде – да, – ответил Дитмар, – но на суше беспомощны, если не считать зазубренных дротиков… Мечут они их, как дьяволы.
   – Наши комбинезоны ими не пробить, – сказал Олег. – И потом, Зов…
   – Да, хорошая штука, – сказал гауптштурмфюрер, в который раз пощупав тонкую, но чрезвычайно прочную ткань. – Не пойму только, из чего сделано…
   – Какие-нибудь полимеры… – откликнулся астроном.
   – Ладно, – буркнул немец. – Потом объяснишь. Сейчас только смотри. А Зов на них не действует. Проверял.
   Но Олег и так не отводил взгляда от моря. Сирен становилось всё больше. Цепляясь длинными мускулистыми руками за перекладины и выступы поверженной конструкции, они высовывались из воды по пояс. А некоторые умудрялись подниматься ещё выше, устраиваясь в разветвлениях и прорехах металлического остова. Серебристо-голубые, блестящие, голые. Восхитительно прекрасные. Если бы не хвосты с широкими лопастями, не акульи плавники на спинах, не жаберные щели на груди, не диковинные выросты на головах, призванные, видимо, придать сиренам дополнительные гидродинамические свойства, их вполне можно было вообразить дайверами с причудами. Во всяком случае, тела сирен походили на человеческие больше, чем тела сигнусов. Особенно хорошо это заметно у самок – высокие упругие бюсты, широкие бёдра. Сирены увидели людей. Загомонили. И голоса их ничем не напоминали голоса сигнусов. Морские жители не пели, а клекотали и улюлюкали.
   Какие же это сирены, подумал Олег, это, скорее, тритоны, русалки, ундины… До пояса люди. А ниже – рыбы. Впрочем, не рыбы, конечно. И даже не амфибии, а скорее, дельфины. Кожа, наверное, тёплая, бархатистая… Извращённое воображение генных инженеров корпорации «Сигнус Деи» соединило, нет, смешало, три сущности в одной. Рыбы, амфибии, млекопитающие. Полмиллиарда лет сжатые в одно мгновение. Ведь что такое полтора века экспериментов и почти десяток столетий биосоциального отбора по сравнению с мучительно медленным поиском вслепую, который именуется естественной эволюцией?
   Романтики, блин, подумал астроном с ожесточением. Воплотители мечт. Вас влекут океанские глубины? Пожалуйте! За хорошую плату вы сможете переплюнуть человека-амфибию. Мечтаете о небесных просторах? Нет ничего невозможного. Вам какие крылышки? Белые, серые, каурые, фиолетовые в крапинку… Раскошеливайтесь! Ах, вас манят беспредельные пространства Вселенной?! Что же вы сразу не сказали! Любой каприз за ваши деньги…
   – Достаточно полюбовались? – Дитмар поднялся.
   – А эти? – спросил Олег. – Увидят же…
   – Пусть, – сказал барон. – Лишь бы воскрешённый оказался подальше от воды. Тогда обойдёмся без драки.
   – Хотелось бы, – сказал Иоанн. – Когда Таис отбивали, одно из бесовских отродий попало мне камнем в плечо. Слава Спасителю, что не в голову…
   – Посейдоновы слуги, – откликнулась Таис не без содрогания в голосе.
   – Навьи дети, – присовокупила Ефросинья и сплюнула.
   – Хватит болтать! – одёрнул фон Вернер. – Продолжаем движение. Глядеть в оба!
   Много командуешь, подумал Олег, нащупывая медальон в кармане. Ничего, будут тебе сюрпризы, бестия ты наша рыжебородая. Вот найдём сейчас новенького и проверим…
   Протяжный печальный крик грянул с небес. Белые крылья в знойной вышине. Крик повторился, многократно умноженный. Сигнусы! Не менее сотни. Словно бомбардировщики, клиновидным строем, по десятку в ряду, они заходили над Голубым заливом со стороны Кошки. Сирены тоже заметили их, но прятаться в воду не стали. Клекот слился в громогласный воинственный клич. Передовой клин сигнусов свалился в пике, навстречу взметнулась туча дротиков. Люди-лебеди в долгу не остались – у каждого в когтях было по увесистому камню, ещё не достигнув нижней точки пике, сигнусы принялись их бросать.
   – В точности так ваши «Илы» жгли наши танки, – хмуро произнёс Дитмар.
   – «Чёрная смерть», – не без ехидства ответил астроном.
   За авангардом последовали другие. Море вскипело. Потери несли обе стороны. Рухнула в море с раздробленной головой сирена-самка. Сразу два дротика пронзили атакующего сигнуса на выходе из пике, он ударился о верхний ярус конструкции и, ломая прекрасные свои крылья, тоже канул в воду…
   – Превосходно! – воскликнул немец. – Им сейчас не до нас. Вперёд!
   Прислушиваясь к Зову, отряд двинул вдоль берега. Олег присматривался к каждому валуну. Чёрт его знает, как он выглядит, этот кокон нововоскрешённого.
   Место битвы, между тем, осталось далеко позади.
   – Мнится мне, братья и сестры, – произнёс монах, – что новый грешник или грешница воплотятся во-он в том безбожном узилище…
   Внушительного размера то ли ангар, то ли эллинг, воздвигнутый у береговой кромки. Олег прислушался к своим ощущениям. А ведь святой прав! Там и должен воскреснуть их следующий или следующая… Не дожидаясь команды, Олег стал спускаться к воде.
   Что-то коротко свистнуло в воздухе, и на голову ему посыпались осколки. Астроном обернулся – высокий прибрежный валун, облепленный иссохшими мидиями. И едва не поплатился. Заострённая палка чиркнула по сверхпрочной ткани комбинезона у самой шеи. Возьми метатель левее, и Олег получил бы дротик под челюсть.
   – Назад! – выкрикнул гауптштурмфюрер. – Назад, свиная башка!
   Пригибаясь, астроном бросился к остальным. Сирены ликующе возклекотали. Град дротиков и камней посыпался вслед отступающему человеку. Впрочем, едва Олег пересёк некую незримую черту, обстрел тут же прекратился.
   – Я же сказал, глядеть в оба! – накинулся на него Дитмар. – К сиренам приближаться нельзя! Они считают прибрежную зону своими угодьями.
   – Откуда ты всё это знаешь? И про сирен, и про хатулей?
   – Хатули нашептали, – усмехнулся немец. – Знаю, и всё!
   Пространство перед эллингом – ровное, словно нарочно расчищенное. Наверняка нарочно, подумал Олег, вспоминая Башню и Информаторий. Там тоже того… поработали. Пересекли бегом и оказались в мёртвой для обстрела зоне.
   Астроном, не раздумывая, поднялся по наклонному пандусу, в который были заглублены металлические направляющие, и приложил ладонь к дактилозамку. Дрогнули и бесшумно разошлись огромные ворота. Немедля вспыхнуло освещение. Олег по инерции шагнул внутрь и замер. Эллинг не пустовал. На рельсовой тележке, размером с железнодорожную грузовую платформу, возвышался… Катер не катер, а малотоннажное судно на подводных крыльях. Ослепительно белый крутых обводов корпус, вылизанная по всем законам аэродинамики рубка, водомётные движки – блеск, мечта нувориша. Да что там нувориша, его, скромного астронома Сахновского с мизерной зарплатой, невоплощённая мечта. По крайней мере, в прошлой жизни.
   Позади по-хатульи присвистнул немец.
   – Ничего себе, лодочка, – проговорил он. – Под стать сарайчику… Ладно, потом рассмотрим. Ищите, чую, сейчас появится…
   Фон Вернер принялся деловито шнырять по эллингу. Олег с трудом оторвался от созерцания «мечты». Обойдя катер, он заметил небольшую дверцу, видимо, ведущую во вспомогательное помещение. Зов внутри заметался так, что, казалось, ещё мгновение, и он вырвется из груди маленьким окровавленным чудовищем из старого фантастического фильма. Астроном рванул дверцу и очутился на складе. Два ряда стеллажей были забиты блестящими от смазки деталями машин. Запчастями к движкам катера, надо полагать. А между стеллажами…